Глава 6

Слоун понимала, что ее лицо, наверное, обрело совершенно безумное выражение – рот приоткрылся, глаза быстро замигали. Заметив, что его предложение вызвало такую реакцию, писатель удовлетворенно улыбнулся.

– Но… Ты же говорил, что никто не читает твоих рукописей, пока они не готовы, – с трудом смогла вымолвить девушка, рот которой то открывался, то закрывался, как у рыбки, попавшей на воздух.

– Никто. И никогда. Но этот случай – особенный, Я хочу, чтобы ты прочла «Спящую возлюбленную» и сказала мне, что думаешь о романе. Только честно.

– Я и не знала, что ты уже его закончил.

– А я и не закончил, – проговорил в ответ Картер. – Именно поэтому я хочу, чтобы ты прочитала его. Мне никак не дается последняя глава. Вот я и надеюсь, что, прочитав все остальное, ты изложишь мне свое мнение, сделаешь какие-нибудь замечания, и тогда, возможно, в голове у меня прояснится.

Подумав некоторое время, Слоун медленно произнесла:

– Алисия бы огорчилась…

– Она ничего не узнает. Во всяком случае, я не собираюсь говорить ей, что давал тебе роман.

Раздумывая над его предложением, Слоун молча разглядывала лицо Картера. Ей, как всегда, захотелось дотронуться до него.

– Алисия должна читать твои рукописи, – наконец промолвила она. Девушке не хотелось, чтобы Мэдисон впоследствии сердился на нее за то, что она в чем-то обошла его жену, а в том, что так оно и будет, Слоун не сомневалась.

– Ей бы мой роман понравился, точнее, она бы сказала, что он ей нравится, независимо от ее истинного мнения. Только не подумай, что я ее критикую. Это просто замечание о ее характере.

Алисия не захотела бы обидеть меня.

– Но с чего ты взял, что я не поступлю в точности так же? Не скажу тебе того, что ты хочешь услышать вместо правды?

Мэдисон рассмеялся своим низким, глубоким смехом, от которого у Слоун тут же потеплело на душе.

– Ты всегда говорила со мной без обиняков и ни разу не попыталась сказать то, что мне хотелось бы услышать, – вместо правды, разумеется. Ты выпаливала все как есть, рискуя разъярить меня. Не думаю, что ты ни с того ни с сего начнешь мне льстить. – Картер видел по лицу девушки, что она торопливо взвешивает в уме все «за» и «против», раздумывая над тем, какое решение принять. – Чтение не займет у тебя много времени. Ты могла бы браться за рукопись вечерами, после всех дел.

– Не думаю, что у меня будет много дел на этой неделе, – рассмеялась хозяйка «Фэйрчайлд-Хауса». – Ты мой единственный постоялец.

– Да? Но я умоляю тебя не пренебрегать своими обязанностями в отношении моего номера, хорошо? Мне так нравится смотреть на тебя, когда ты занимаешься уборкой. Никогда не видел, чтобы женщина так быстро и ловко управлялась со своими домашними делами. И еще одна просьба. Позволь мне приглашать тебя куда-нибудь пообедать. – Увидев, что девушка собирается возразить, Картер поднял руки. – Нет-нет, я настаиваю! Это может быть своего рода платой за то, что ты прочтешь рукопись.

– В стоимость твоей комнаты входят завтрак и обед, – заявила хозяйка.

– Давай считать, что мы просто поменялись.

– Но твои завтраки и обеды стоят дороже!

– Господи! Как ты горда и упряма! Ну хорошо. Давай ты будешь готовить завтраки и мы будем есть их в кухне, а по вечерам или будем ходить куда-нибудь, или обходиться бутербродами. Идет?

Мэдисон протянул ей руку для рукопожатия. Слоун твердо пожала ее.

– Идет, – согласилась она.

– Скреплено рукопожатием, – торжественно произнес Мэдисон, – и… – он наклонился к ней, —..поцелуем.

Слоун не разжала губ, не ответила на его поцелуй. Но несмотря на это, желание огненной стрелой пронзило ее тело. Однако на сей раз к, чисто физическому влечению примешалось нечто другое – они начинали испытывать настоящую духовную близость.

Когда Картер поднял голову, его глаза были затуманены.

– Когда начнем? – спросил он.

– Сегодня же вечером.

Мэдисон улыбнулся: его сердце писателя наполнилось гордостью от того, что ей так хочется прочитать рукопись.

А ее сердце ликовало! Еще никто не имел такой привилегии, а она… Она первая прочтет его книгу! Он предлагал ей не тело, не имя и даже не душу! Картер предложил ей книгу, которая составляла смысл всей его жизни! То, что было для него ценнее всего на свете!

– Ты что, хочешь уморить меня? – спросил Мэдисон на следующее утро, попивая в кухне ароматный кофе. Слоун яростно сбивала яйца.

– Я наказываю тебя за то, что ты спустился сюда завтракать. Ты что, забыл? Мы же договорились, что я буду приносить завтрак тебе в комнату.

Картер сделал большой глоток.

– Да я давным-давно проснулся и метался по комнате, ожидая, когда можно будет спуститься вниз, не нарушая приличий, – принялся объяснять он. – Сколько ты прочитала?

– Ешь омлет. – Она поставила перед ним тарелку с дымящимся блюдом.

Ее единственный постоялец выругался себе под нос, но на еду набросился с отменным аппетитом; сама же она ела куда медленнее.

Аккуратно одетые, они сидели друг против друга за кухонным столом, одни во всем доме, и Слоун мечтала. Она представляла себе, что никакой Алисии на свете вообще не существует. И весь «Фэйрчайлд-Хаус» в их распоряжении, и ей так уютно в нем… Впрочем, то, что касалось уюта, вовсе не было плодом фантазии. Дом просто потонул в дожде, который без устали барабанил по крыше и по подоконникам, надежно отгородив их от всего остального мира.

– Что ты думаешь о первой главе? – спросил писатель с набитым ртом. – Ты уже прочла первую главу?

– По прогнозу, дождь будет лить по крайней мере еще три дня, – не глядя на Мэдисона и аккуратно намазывая варенье на хлеб, промолвила девушка.

– Ну ладно, ладно, я все понял, – проворчал Картер. – Передай бекон, пожалуйста.

Потом она отнесла грязные тарелки в раковину и вернулась к столу с горячим кофейником. Налила еще кофе. Картер нетерпеливо барабанил пальцами по столу, поглядывая на нее поверх очков.

– Первая глава – просто замечательная, – наконец заявила Слоун, отпив кофе.

Мэдисон вздохнул было с облегчением, но потом его лицо снова напряглось.

– Ты это… не просто так, из вежливости говоришь? – Очки перекочевали к нему на лоб, где он, собственно, всегда их и носил, если не работал.

– Нет, – рассмеялась Слоун, качая головой. – Я сперва подумала, что человек, убегающий по переулку от своего преследователя, и есть главный герой.

– Так и должно быть. Я так задумал.

– И ты так описал звук его шагов по темным, мокрым от дождя улицам, его бешеное сердцебиение… Я просто воочию все увидела! Ты знал, о чем пишешь! Я переживала вместе с ним, испытывала тот же страх, ту же панику. И мне так же не хватало воздуха, я задыхалась… Я была невероятно удивлена, узнав…

–..что этот человек – негодяй, а его преследователь и есть герой? – договорил за нее писатель. – Так?

– Да! Вот это ход! Читателям понравится.

Но…

– Но – что? – с тревогой спросил он.

– Неужели надо было с такими подробностями описывать кровавое убийство? – поежилась девушка.

– Это было не убийство, это была казнь, – усмехнулся Мэдисон. – Он был нацистским преступником. Жестокосердным мерзавцем. К тому же герой должен быть не только смелым сам по себе, но и для кого-то опасным. Большую часть моих читателей составляют мужчины. Книги дают им возможность помечтать. В жизни ведь бывают случаи, когда кому-нибудь стреляют в голову из револьвера, и мозги человека размазывает по кирпичной стене! До такого ни одному писателю не додуматься! Это надо знать.

Слоун с трудом сглотнула:

– Ты что… ты это видел?

– Да-а… Один мой приятель работает в ФБР, и, когда я рассказал ему, что мне нужно, он позвал меня…

– Пожалуй, меня не интересуют подробности, – поспешно остановила его девушка.

– О'кей, – улыбнулся Картер. – Стало быть, ты дочитала до этого места? Ты прочла всю первую главу?

– Я дочитала до четвертой главы. И мне понравилось, Картер.

– Да ты что? Правда?

– Правда, – подтвердила Слоун. – Я не преувеличиваю. – Она по-детски приложила к груди сложенные крестом руки, но выражение ее глаз оставалось серьезным.

– Взор Мэдисона задержался на ее груди, но раз уж они заключили соглашение, делать было нечего, и он перевел взгляд на ее лицо.

– Рукопись в полном беспорядке. Ты во всем разобралась? Я то и дело что-то правил. А когда у меня ничего не выходило с последней главой, я срывал злость на остальных страницах, вымарывал целые абзацы.

– Да, в некоторых местах я с трудом разбирала исправления и редакторские значки, но, думаю, мне удалось с этим справиться. Действие у тебя разворачивается так быстро и герой оказывается в таких невероятных ситуациях, что мне не терпится узнать, как он выберется из них. – Внезапно оживление с ее лица исчезло, голова поникла, она словно погасла. – Он, наверное, умрет или что-нибудь в этом роде, ведь так?

Мэдисон усмехнулся, увидев, как она огорчена.

– Нет, он не умрет, – заверил он Слоун.

– Да? В таком случае мне не терпится вернуться к книге. Ты будешь работать сегодня?

– Да. Хочу переделать одну сцену в шестой главе, пока ты до нее не добралась.

Пока они говорили, девушка вытирала со стола, а теперь она стала загружать посудомоечную машину. Она не представляла себе, до чего соблазнительна ее поза, если посмотреть сзади.

– Зачем? – поинтересовалась Слоун, повернув назад голову.

– Ты вдохновила меня. Хозяйка выпрямилась; с ее рук на пол капала вода.

– Я?!

– Я уже говорил тебе, как ты мне нравишься в джинсах. Вот я и решил вставить это в книгу?

Задумавшись, Слоун вытерла руки полотенцем, стараясь не смотреть на Картера.

– Я надела джинсы потому, что здесь никого нет, а мне надо кое-что сделать в душе.

– Не стоит извиняться за то, что ты чертовски сексуальна в этих штанах, Слоун, – тихо проговорил он.

Оробев, девушка заправила за ухо выбившуюся прядь.

– Я не… Я хочу сказать, мне и в голову не приходило, что я вообще могу быть… сексуальной… чертовски…

Его глаза буравили ее с такой силой, что она просто оцепенела.

– Знаю. Ты не нарочно. И от этого эффект еще сильнее.

Слоун могла бы и не обратить внимания на его слова, если бы проникновенный голос Мэдисона не напомнил ей о норковой перчатке. Эту самую норковую перчатку рекламировали на обложке одного из журналов, и она представляла собой игрушку – сексуальную игрушку, которую придумали специально для того, чтобы любовники могли делать друг другу массаж. Именно об этой вещице и подумала Слоун, услыхав голос своего необычного постояльца. Ее тело покрылось мурашками, когда она представила, как нежный мех ласкает ее кожу. Закрыв глаза, девушка постаралась прогнать от себя это наваждение, не думать о том, как перчатка скользит по ее животу, ее бедрам…

– А к-как ты… как же ты вставишь мои джинсы… в книгу?

– В конце пятой главы моего героя – Грегори – ранили в плечо. Он бродит по улочкам швейцарской деревушки, едва не падая от головокружения и от боли. Лиза, с которой он встретился в четвертой главе, следует за ним по пятам…

– Да, о Лизе я уже знаю. Картер кивнул:

– Так вот. Когда Грегори все-таки теряет сознание от большой потери крови, его уносят в дом к Лизе, и она сама лечит его рану. Герой несколько дней находится в полубредовом состоянии. – Писатель пожал плечами, похоже, не одобряя этой части романа. – М-м-м… Это, конечно, банально, но производит впечатление. Короче, когда Грегори приходит в себя, Лиза, как ангел-хранитель, склоняется над ним. Он приподнимается в постели и кладет голову ей на грудь, словно для того, чтобы решить для себя, жив он еще или уже умер. Ну… и после того, как его… м-м-м… плоть отвечает на близость женщины, Грегори понимает, что, пожалуй, он все еще на этом свете. Так было в этой главе.

– Не вижу в этом ничего такого, – заметила Слоун, не в силах отвернуться от Мэдисона, глаза которого так и притягивали ее к себе.

– Да нет, все в порядке. – Картер откашлялся. – Только теперь я кое-что переделаю. Когда Грегори откроет глаза, то первое, что он увидит, это будет потрясающая женская попка в тесных джинсах. Лиза наклонится, чтобы поправить что-нибудь в ногах постели. Ну да… – Глаза писателя заблестели от охватившего его возбуждения. – Да! У Грегори ведь была лихорадка, он разметался, и простыни сбились.

Он тянется и дотрагивается до нее… чтобы убедиться, что все это происходит наяву. – Перейдя от слов к делу. Картер потянулся к бедрам Слоун. – Он поглаживает ее попку, – продолжал писатель. – Она упругая и круглая. Лиза отлично понимает, что с ним происходит, поэтому она не противится и стоит спокойно, давая Грегори возможность убедиться в том, что он все еще жив.

…Осторожными, ритмичными движениями Картер ласкал ее, а Слоун тихонько покачивалась, завороженная его словами. Инстинктивно она протянула к нему руки, сняла со лба Мэдисона очки и принялась ласкать его непокорные волосы…

–..А потом, – продолжал писатель, – Грегори поворачивает Лизу к себе лицом и нажимает… здесь. – Он посмотрел на живот Слоун. Полы длинной рубашки были завязаны впереди на узел. Картер положил руку ей на живот таким образом, что средний палец оказался на «молнии» джинсов, а основание ладони уперлось в лоно девушки. – Грегори медленно расстегивает «молнию»… – Слоун закрыла глаза. Она чувствовала все, что происходит в книге, ощущала себя Лизой. – Вот движок «молнии» опускается, и герой видит кружевную оборку ее трусиков. Грегори улыбается – он немного боится, немного удивлен, потому что все еще не верит, что это не галлюцинация. И он не останавливается – он поглаживает нежную кожу Лизы кончиками пальцев. Лиза слегка подрагивает, тихонько стонет, и Грегори рад этому – ведь все происходит наяву! Приподнявшись с глухим стоном, он прижимается лицом к ее животу – такому мягкому и ароматному. Грегори целует Лизу в пупок, ласкает его языком…

Картер не приблизился к Слоун ближе, не целовал ее, но тело девушки содрогалось от этих воображаемых ласк.

– Грегори прикусывает кружевную оборку трусиков, проводит по ней языком… Он снова убеждается, что все это не бред и не сон. Он облегченно вздыхает и падает назад на подушку. – Рука Мадисона тоже упала вниз. Слоун быстро убрала руки с его головы. – Грегори закрывает глаза и засыпает глубоким, исцеляющим сном.

Некоторое время они молчали, возвращаясь в реальный мир из мира книжных фантазий.

– Ну и как? – спросил писатель. – Каково себя чувствовать музой?

– Это большая честь для меня, – ответила Слоун дрогнувшим голосом. Она поежилась, не сразу приходя в себя после чудного забытья. Ее колени слегка дрожали, но она отступила от Картера, чувствуя, что лучше держаться от него подальше.

Слоун отчаянно пыталась собраться с мыслями, но ее губы все еще дрожали, глаза были полны слез.

Мэдисон, довольный произведенным эффектом, молчал, ожидая, пока она вернется в реальный мир.

– И вот представь себе, что писателю надо одну главу переделать, – наконец заговорил Картер, – и еще одну сочинить. Каково?

Слоун промолчала. Они оба вернулись к своим занятиям, но прошло еще немало времени, прежде чем и Слоун, и Картер смогли полностью прийти в себя после пережитого.

– Но это же безумие, Картер!

– Пойдем. Всего несколько ярдов. Где твой дух авантюризма?

– Остался в моей комнате. Там тепло, сухо и… светло. И как ты умудряешься что-то различать в такой тьме?

– Ночное видение, знаешь ли. Кстати, вот было бы отличное название, а? «Ночное видение» Картера Мэдисона. А что, мне нравится. Ну вот мы и пришли.

Оглядевшись вокруг, девушка не увидела ничего, кроме всепоглощающей тьмы да потоков проливного дождя.

– Да где же мы?

– У скамьи, на вершине горы… Уже наступил вечер, когда Мэдисон спустился вниз, велел Слоун взять куртку и шапку и следовать за ним. Девушка повиновалась, но была немало удивлена, когда Картер настоял на том, что вести машину будет он. Все ее расспросы ни к чему не вели: молодой человек упорно молчал о том, куда они направляются. Остановившись у какого-то магазинчика, он купил батон свежего хлеба, бутылку вина, кусок сыра и коробочку леденцов. Затем они переехали мост «Золотые Ворота». Проехав еще несколько миль, Мэдисон резко повернул налево, и въехал в длинный, абсолютно темный тоннель, а потом направил автомобиль вверх по извилистой горной дороге.

– Отсюда пойдем пешком, – заявил молодой человек, с силой нажимая на тормоз.

– Пешком? – недоверчиво переспросила Слоун. – Куда?

– На вершину.

…И вот теперь он усадил девушку на твердую, холодную скамью, а затем широко развел руки.

– Ну вот, мисс Фэйрчайлд, перед вами – самое красивое место Сан-Франциско.

Справа внизу зловеще темнел Тихий океан, накрытый седым покрывалом тумана. В кромешной тьме то и дело раздавался печальный вой противотуманной сирены, подающей сигналы многочисленным кораблям, катерам и баржам, бороздящим неспокойную водную гладь. Слева от них, как бриллиант в дорогой оправе, сверкал и переливался Сан-Франциско. Невдалеке Слоун смогла различить «Золотые Ворота», которые отсюда казались просто игрушечными.

– Действительно самое красивое место, – холодно подтвердила девушка, – только скрытое дождем и туманом.

– Ты почувствуешь себя куда лучше, если перекусишь, – со смехом заявил Картер.

Они стали отламывать куски хлеба, заедать их сыром и запивать вином прямо из горлышка бутылки, передавая ее из рук в руки. Хлеб, чтобы не промок, они прятали под пончо Слоун.

– Ну что, тебе удалось сегодня днем почитать? – деланно равнодушным голосом спросил писатель.

– Да. Правда, мне было немного неловко читать в то время, когда я обычно готовлю или убираю, но я не могла оторваться.

– Отлично! Иногда можно немного и нагрешить. Но несмотря на отвратительную погоду, надо было прогуляться. Тебе хорошо?

Посмотрев ему в глаза, девушка томно улыбнулась.

– Да, – тихо ответила она. – Я чудесно провожу время.

Картер смотрел на ее губы. Ее рот был необыкновенно красив, когда она смеялась или улыбалась, забывая про свою обычную, неестественную для нее суровость. Молодой человек был не совсем уверен, но, похоже, губы Слоун порозовели от вина. Наверное, на свете не было ничего вкуснее и приятнее, чем эти губы, смоченные красным вином… Картер постарался взять себя в руки.

– Ну и как книга? – вернулся он к начатому разговору.

– Весьма увлекательна. Картер. Но в ней есть и пафос.

– Вообще-то его не было, пока я кое-что не изменил. Ну и…

– Мне нравится. По-моему, это лучшая из твоих работ.

– Честно?

– Честно, – уверенно произнесла она. – Но… У меня есть сомнения по поводу одной сцены.

Девушка поежилась, плотнее закутываясь в пончо: в спину дул ледяной океанский ветер.

– Холодно? – заботливо спросил Мэдисон.

– Немного, – призналась Слоун.

– Вот что, иди-ка сюда. – Картер приподнял ее со скамьи и усадил к себе на колени. – Я укрою тебя от ветра.

Слоун прислонилась к нему – сначала осторожно, а потом прижалась всем телом.

– Ну как? – прошептал Мэдисон ей в ухо. Его дыхание согревало влажную от дождя кожу.

– Лучше, – тихо ответила Слоун. Она чувствовала себя чудесно. Несмотря на дождь, ветер, холод и скудный ужин, ей в жизни не было уютнее. Обняв ее за талию под просторным пончо, Мэдисон крепче, прижал Слоун к себе. Она почувствовала, что Картер возбужден.

– Отпей еще глоток вина, – предложил он, протянув ей бутылку.

Слоун сделала большой глоток и тут же пожалела об этом, потому что ее тело охватила внезапная истома.

– А теперь расскажи мне, что за сцена обеспокоила тебя, – поинтересовался писатель.

Девушке казалось, что она не сможет выразить свои сомнения словами, потому что голова ее была занята другим. Но она все же собралась с мыслями.

– Помнишь то место, где он успокаивает ее после того, как они убежали от террористов?

– В старой гостинице?

Мэдисон ласково поглаживал ее живот, и ей хотелось громко застонать от наслаждения.

– Да. Я думаю, что ее можно было бы немного переделать. – Слоун говорила нерешительно. – Но кто я такая, чтобы давать тебе советы? Я ничего не смыслю в писательском труде!

– Я не обижусь. Я ведь тебя об этом просил, если ты помнишь. Продолжай. Его рука застыла под ее грудью.

– Все эмоции Лизы вырываются наружу. Ей угрожали, она боялась за свою жизнь, за жизнь Грегори.

Рука Картера слегка сжалась, и, даже если бы он зажал ей рот, Слоун не замолчала бы так внезапно.

– Продолжай, – прошептал он ей прямо в ухо.

– Ну-у… эт-та сцена… – запинаясь на каждом слове, бормотала девушка, – когда он утешает ее… Лиза поняла, что ее ребенок погиб…

– Хм-м… – протянул писатель. Его губы дотрагивались до мочки уха девушки, и ей казалось, что даже поцелуи не могут взволновать ее сильнее.

– С этим все хорошо. Ей сейчас только это и нужно, – продолжала рассуждать Слоун. – Покой. А вот в следующей сцене одного покоя уже недостаточно.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты написал, что он ее обнимает. Лиза неистовствует, прижимается к нему. А потом… Потом он просто целует ее, и она засыпает. Я не уверена, что она не захочет еще чего-то, не захочет…

–..Заняться любовью? – договорил Мэдисон.

Сердце Слоун ухнуло в бездну, когда она почувствовала, что Картер крепко сжимает ее грудь. Ей казалось, что жар его тела проникает сквозь плотный трикотаж свитера.

– Да, – едва выдохнула она. – Думаю, Аиза захочет найти выход эмоциям, бушующим в ней. Она должна пожелать как-то отпраздновать то, что они оба живы… шумно отпраздновать.