– Хорошо, Эндрю, – процедила она сквозь зубы, – передай маме, что я приду.

– Отлично! Мама сказала, что разрешит мне с Мэнди побыть с гостями до половины девятого, если мы пообещаем не путаться под ногами.

– Нам с Мэнди, – поправил его Шон. – Послушай, мне сегодня нужен помощник. Я работаю в доме на самом берегу океана. Не хочешь ли заработать пару долларов?

– Ура, Шон! Это просто замечательно!

Шон улыбнулся.

– Иди, отпросись у мамы и скажи ей, где ты будешь, а потом мчись ко мне. Заднюю дверь я оставлю открытой и буду ждать тебя в кухне. Сегодня жарко. Придется захватить с собой термос с холодной водой.

– О'кэй! До вечера, тетя Блэр. – Возбужденный Эндрю проворно выскочил за дверь и последнюю фразу прокричал, уже сбегая по лестнице.

Когда шаги мальчугана затихли, Шон повернулся к Блэр.

– У тебя действительно болели ноги?

Блэр, уже готовая сурово отчитать Шона за то, что он распоряжается ею, была вновь обезоружена его заботой. Она неопределенно пожала плечами.

– Немного болели.

– Может, тебе следует вызвать доктора?

– Нет, – отрезала Блэр, потом, подумав, не слишком ли она резка, добавила: – Вчера я почти не упражнялась. Надо позаниматься, чтобы разработать суставы.

– Думаю, будет лучше, если ты дашь ногам отдохнуть.

– Слушай, ведь я не просила у тебя совета. Твои соображения по этому поводу мне совершенно не интересны.

– Неужели?

– Представь себе.

Чем больше нарастало раздражение, тем сильнее вздымались ее груди. Она злилась, что Шон, черт его побери, всегда прав, и осуждала себя за то, что почему-то всегда занимает круговую оборону.

– То, что произошло здесь, – она показала на диван, – было ошибкой, и она больше не повторится. Все это никоим образом не дает тебе права вмешиваться в мою жизнь.

– Я и не вмешиваюсь, а просто забочусь о тебе.

– Мне не нужна твоя забота.

– Да, да, я знаю. Ты ни в ком не нуждаешься.

– Рада, что ты наконец это понял. Теперь, надеюсь, ты перестанешь опекать меня.

– Тебе не нравится мое общество?

– Не особенно. Ты слишком много себе позволяешь. Я не люблю чересчур агрессивных мужчин.

– Тебе не нравится, как я целую тебя?

– Нет.

– Тебе не нравится, как я тебя ласкаю?

– Нет! – закричала она, надеясь этим пронзительным криком оборвать мучительные вопросы, которые он так спокойно задавал ей.

– Как я ласкаю и целую твои груди?

– Нет!

– Ты опять лукавишь, Блэр.

Он был прав. Даже сейчас, вспомнив о его объятиях, она затрепетала. Блэр страстно желала снова ощутить прикосновение его шелковистых усов, однако ни за что на свете не сказала бы ему об этом. Стараясь заглушить голос страсти, она со злостью посмотрела на Шо-на. Почему он проявляет такую настойчивость, угрожая сокрушить все ее планы?

– Успокойся, Блэр. Я не насилую женщин. Если мои ласки кажутся тебе слишком пылкими, я больше не стану докучать тебе. Однако ничто не мешает нам быть друзьями. Я зайду за тобой около восьми. А пока как друг советую тебе дать ногам отдых.

Она не успела и рта раскрыть, как Шон удалился.

Они вышли из машины и направились к дому Дельгадо. Еще не дойдя до дома, они услышали громкий разговор и смех.

– Сдается мне, вечеринка в самом разгаре, – оживился Шон.

– Кажется, так.

Как Шон и обещал, без нескольких минут восемь он подошел к ее двери. Блэр была почти готова, ей оставалось только надеть украшения. Пока она надевала жемчужные серьги и орошалась духами, он ждал у входа.

Придраться к его поведению было невозможно. Он вел себя безупречно. Искоса взглянув на него в зеркало, она заметила, что он вовсе не смотрит на нее, а вертит медную дверную ручку.

– Ручка оторвалась. Напомни мне починить ее, – сказал он, а затем спокойно заметил: – Очень славное платье.

– Спасибо.

Белое вязаное платье плотно облегало ее в груди и в талии, а книзу свободно расходилось и заканчивалось чуть ниже колен. К нему Блэр надела золотистые босоножки. И линия юбки, и ремешки босоножек подчеркивали безукоризненную форму ее ног.

Если его пальцы и коснулись ее обнаженной спины, когда они спускались по лестнице, это, несомненно, объяснялось лишь желанием поддержать ее. Шон распахнул перед ней дверцу «мерседеса», а по дороге весело рассказывал ей, как Эндрю носился по пляжу, волоча за собой мешок с гвоздями. Гвозди рассыпались и затерялись в песке, и Шону с его юным помощником пришлось добрых полчаса просеивать песок, пока они не собрали все до единого.

– Хотелось бы надеяться, – сказал Шон, – что мы действительно подобрали все гвозди и никто не напорется на них ногой.

Блэр рассмеялась.

– Я тоже надеюсь, что вы собрали все гвозди.

– Кстати, как работал Эндрю? За его помощь действительно стоило заплатить доллар?

– О чем ты говоришь? Мне пришлось заплатить моему юному подручному целых два. Ничего не поделаешь – инфляция!

Когда они подкатили к дому Пэм, настороженности Блэр как не бывало. Ясно, что Шон держит слово и ведет себя как добрый друг. Сейчас ничто в нем не напоминало о том, что он хотел стать ее любовником.

Пэм встретила их тепло и сердечно.

– Прибыла почетная гостья! – объявила она собравшимся.

Подносы с закусками были продуманно расставлены в разных местах заполненной гостями комнаты.

Их окружили все, кто желал познакомиться с Блэр. Многие считали ее знаменитостью. Блэр бросила на Пэм восхищенный взгляд. Она поняла, что ее подруга старается представить свою семейную жизнь в самом выгодном свете, показывая людям, сколь многого она достигла. Блэр сразу отметила, что Шона приветствуют с таким же энтузиазмом, как и ее. Женщины улыбались ему, а мужчины выказывали уважение.

В общей суматохе Блэр перецеловала по очереди всех маленьких Дельгадо, сновавших по дому в пижамках, пока мать не приказала им отправляться в постель, подкрепив свои слова красноречивым взглядом.

– Ужасные сорванцы! – с облегчением вздохнула Пэм, выпроводив последнего. – Из-за них меня причислят к лику святых.

Как всегда улыбающийся Джо Дельгадо появился в фартуке с надписью: «Этот повар знает, как задать жару» – и по-свойски обхватил жену сзади.

– Ну, пожалуй, до полной святости еще далеко, – весело подмигнула Пэм подруге.

Обе расхохотались.

– Кажется, я пропустил начало, – добродушно улыбнулся Джо, поцеловал Блэр в щеку и сердечно пожал руку Шону. В отличие от своей пухленькой женушки Джо был худым и жилистым.

– Надо бы поторопиться с комнатой, Шон. Мы не можем ждать.

– О какой комнате идет речь? – осведомилась Блэр.

– Разве я тебе не говорила? Шон пристраивает детскую игровую комнату к задней стене нашего дома, – ответила Пэм.

– Да? – Блэр украдкой посмотрела на Шона, стоявшего рядом с ней.

– Мы не может ждать, пока ее окончательно отделают. Я тебе покажу ее потом. А сейчас гости только и ждут, когда можно будет познакомиться с тобой.

Несколько минут Блэр пришлось отвечать на самые разнообразные вопросы. Приходилось ли ей танцевать с Барышниковым? Можно ли в десятилетнем возрасте танцевать на пуантах? Соблюдает ли она диету, чтобы держаться в форме? Сколько она весит? Правда ли, что они с Пэм когда-то брали уроки у Джулиэт Проуз? Настоящие ли у нее ногти или искусственные? Не согласится ли она прослушать музыкантов, отбираемых для шоу молодых талантов, которое организует Родительско-учительская ассоциация?

Над последним вопросом Блэр обещала подумать. Когда чьи-то большие ладони легли ей сзади на плечи, она вздрогнула от неожиданности.

– Не хочешь ли чего-нибудь выпить?

Блэр бессознательно прислонилась к высокому и сильному человеку, стоявшему за ней. Ее обнаженная спина коснулась его летнего синего костюма в спортивном стиле и голубой хлопчатобумажной рубашки. Блэр так же бессознательно прикасалась ухом к его усам.

– Белого шипучего «На скалах», – шепнула Блэр, пытаясь сосредоточиться на том, что говорила ей дама из Родительско-учительской ассоциации о достоинствах шоу молодых талантов. Прежде чем отойти, Шон легонько сжал плечи Блэр.

Минутой позже он вернулся со стаканом холодного искристого вина. Собеседница Блэр тараторила, не останавливаясь ни на минуту.

– Блэр! Пэм разыскивает тебя. Она на кухне.

– Прошу прощения, – сказала Блэр, уходя с Шо-ном от надоедливой дамы. – Спасибо. – Блэр улыбнулась уголком рта.

– Эта женщина способна пробуравить своим языком статую, – шепнул Шон, наклонившись к ее уху. – Она и меня пыталась привлечь к своим делам несколько лет назад. Поскольку я ирландец, она считала, что будет очень мило, если я исполню народную песню «Дэнни Бой» на ее шоу.

Блэр чуть не поперхнулась. От смеха у нее на глазах выступили слезы.

– Ты шутишь! – Она продолжала смеяться.

– Какое там. Тогда мне было не до шуток.

– И тебе пришлось спеть «Дэнни Бой»?

Шон помрачнел и насупил брови.

– Я откупился от нее чеком на сто долларов.

Весело смеясь, они вошли на кухню, где также царила суматоха. Пэм достала из холодильника блюда с картофельным и капустным салатами.

– Вы вдвоем? – улыбнулась она. – Рада, что у тебя приятный спутник. Шон, покажи Блэр новую комнату.

– Может, лучше мы поможем тебе? – спросила Блэр.

– Сейчас не нужно. Идите и развлекайтесь.

Через раздвижную дверь они вошли во внутренний дворик и сразу же почувствовали аромат мяса, жарящегося на углях. Джо поливал подслащенным пивом большие куски мяса.

– Посмотрев на тебя со стороны, можно подумать, что ты настоящий повар, – дружески усмехнувшись, сказал Шон.

– Умеренно прожаренное мясо. Что называется с кровью. Думаю, будет вкусно. – Джо пересчитал куски мяса на вертеле и сделал большой глоток пива.

– Не пей пива, пока не приготовишь мою порцию, – весело заявил Шон.

Джо отсалютовал ему вилкой. Шон и Блэр, рассмеявшись, направились в другой конец дворика.

– Осторожно, не споткнитесь, – напутствовал их Джо.

Шон подвел Блэр к деревянному каркасу новой комнаты.

– Эта комната предназначена для игр? – спросила Блэр, разглядывая бетонный фундамент.

– Да. Вот здесь будет камин, здесь письменный стол, а над ним – книжные полки. Это на тот случай, если кому-нибудь из детей вдруг вздумается приняться за уроки, – улыбаясь объяснял Шон. – Тут даже предусмотрено место для маленького холодильника и телевизора.

– По-моему, все это замечательно.

– Я еще собираюсь сделать здесь потолочное окно. – Шон посмотрел вверх на еще непокрытые стропила. – Это позволит сэкономить на электричестве. Едва ли дети станут экономить электроэнергию. Я хочу использовать… – Внезапно замолчав, он обернулся к ней. – Впрочем, думаю, тебя это мало интересует.

– Почему же? Напротив.

Ей и вправду было интересно. Ей очень нравилось, что Шон с таким удовольствием рассказывает о своей работе. Его жестикуляция была чрезвычайно выразительна. А когда его руки лежали у нее на плечах, они всегда казались теплыми и от них исходил покой. Уютные руки.

– Уверен, что дети будут в восторге.

– Надеюсь, комната понравится и их родителям. Ведь если все дети будут играть здесь, у Пэм и Джо шанс скрыться от посторонних глаз.

– Можно подумать, что эти бедолаги не могут найти для этого подходящего времени. – Шон рассмеялся. – Да. Пожалуй, это пришло бы в голову, не будь у них столько детей.

Блэр, взглянув на него, тоже рассмеялась, но внезапно смех оборвался. Оба молчали. Обстановка располагала к интимности. Сквозь стропила струился лунный свет. На лице Шона, глядящего сверху вниз на Блэр, лежали глубокие тени. Она не могла рассмотреть выражение его глаз, но чувствовала, что он смотрит на нее испытующе.

Его светлые волосы посеребрил лунный свет – так же, как и лицо Блэр. Шону хотелось коснуться блестящих прядей собранных, как у всех балерин, в пучок на шее. Его губы томились по ее рту, влажному и розовому, освещенному мерцающим светом, жаждали скользнуть по поверхности ее соблазнительных ушек с жемчужными сережками. Шон наблюдал, как лунный свет упал на ложбинку между ее маленькими грудями. Он мысленно коснулся их языком и словно на самом деле ощутил их тепло.

Шон погрузился в фантазии, представив себе ее ярко-розовые соски и их бархатистость, слыша стоны наслаждения, которые могли бы вырваться из ее груди, если бы он обладал этой женщиной.

Шон не помнил, чтобы когда-нибудь желал женщину так, как Блэр. А это было с той самой минуты, когда он впервые взглянул в ее глаза. С тех пор он думал только об одном. Его тело мучительно тосковало о ней. Он сознавал всю безрассудность этого – тем более что Блэр нисколько не походила на тех женщин, которые ему нравились. Шон, крупный и сильный, предпочитал более высоких и не таких хрупких дам. Рядом с ним Блэр казалась игрушечной. Но лишь казалась. Блэр была живой, она дышала, двигалась и более того – обладала способностью остужать тот жар, который гнездился в недрах его существа и порой нестерпимо мучил его.

Все было не так, как надо, и он знал это. Он уже не раз серьезно ошибался и дорого платил за это, но зато научился глубже и правильнее оценивать, что для него важно, а что нет. Пока он не встречал женщины, с которой хотел бы соединить жизнь. Его отношения с женщинами часто зависели от того, нарушают они привычный ход жизни или нет. Если что-то шло не так…

У Блэр Симпсон были свои проблемы, и принимать в них участие ему не слишком хотелось. Сейчас она переживала кризис, и ей придется самой выходить из него. Связывать с ней жизнь Шон не хотел, это только все усложнило бы. К тому же она сама сказала, что он ей не нужен.

Однако сейчас, когда они стояли в лунном свете, в нем клокотало желание. Он хотел только одного – преодолеть поцелуями ее сопротивление, прижать Блэр к себе, слиться с нею и умолять, чтобы она облегчила его муки.

Бурные переживания Шона, должно быть, отразились на его лице, залитом неверным светом луны. Блэр вдруг произнесла его имя. Шон тряхнул головой, словно отгоняя навязчивые мысли, и осушил бокал.

– Да, – глухо сказал он. – Пожалуй, нам пора присоединиться к гостям.

Блэр сделала лишь несколько маленьких глотков. Она сжала холодными пальцами бокал так, будто искала в нем опору. Они пересекли дворик. Шон галантно поддерживал ее. Джо все еще колдовал возле жаровни, оживленно беседуя с адвокатом, который обычно отстаивал права потерпевших во время уличных происшествий.

В кухне творился кромешный ад. Пэм выслушивала двух своих потомков, пытаясь обнаружить источник конфликта, приведшего к бою подушками. Третий ребенок, рыдая, стоял рядом. Крупные слезы катились по его щекам. Поглядывая на детей, Пэм вылавливала из кипятка кукурузные початки и выкладывала их на большое деревянное блюдо.

Непослушание детей и праведный гнев Пэм почему-то рассмешили Шона и Блэр.

– Что происходит? – спросил Шон.

– Кажется, они перевозбуждены, и им будет трудно заснуть. – Пэм угрожающе посмотрела на детей. – Вот я сейчас позову папу, и тогда уж вам не поздоровится!

Дети обратили на эту угрозу так же мало внимания, как и на предыдущие увещевания.

– Может, я попытаюсь их уложить, – предложила Блэр.

– Но ты же моя гостья, – запротестовала Пэм.

– Я твоя подруга, а ты сейчас занята. А ну-ка, орлы, хватит орать! – Блэр произнесла это так твердо, что сразу же привлекла к себе внимание детей.

– Эндрю! Марш в постель! – Она повелительно указала пальцем в сторону спальни. – Мэнди! Живо!

– А я займусь вот этим! – воскликнул Шон, подхватывая маленького Поля и сажая его к себе на плечи. Поль издал восторженный вопль и вцепился ручонкой в копну густых светлых волос Шона.

– Но я ведь не просила тебя помочь, – сказала Блэр, когда они вышли из кухни в коридор, ведущий к Двум детским спальням.

– Но не мог же я оставить тебя сражаться с этой оравой!

Поскольку спальни были смежными, Шон и Блэр, уложив детей, могли присмотреть за всеми. Пока что ус-нул лишь самый младший. Он спал в маленькой кроватке. Две девочки легли здесь же на двуспальной кровати. Два мальчика спали на двухэтажной кровати в соседней комнате. Эндрю, как старший, – наверху.

– Покажи пример сестренке и быстренько засыпай, – шепнула Блэр Мэнди. – Пусть твои родители спокойно повеселятся. Хорошо?

– Ладно, – зевая, ответила Мэнди.

Анджела, которой было около четырех, уже задремала.

– Только, пожалуйста, не выключайте лампу, – попросила Мэнди.

– Мэнди-малютка. В темноте ей жутко, – начал дразнить сестру Эндрю со своей «верхней палубы».

– Успокойся, Эндрю, – строго сказала Блэр.

– Но она же и вправду еще маленькая, – продолжал насмехаться мальчик. – Ее кладут спать вместе с Анджелой. Я бы не потерпел, чтобы кто-то ворочался рядом со мной.

– Но мама и папа тоже спят в одной постели – возразила Мэнди.

– С ними больше нельзя никому спать, нам даже запрещают заходить к ним в комнату. Можно только тогда, когда сверкает молния и гремит гром, – добавила полусонная Анджела.

Блэр взглянула в смеющиеся глаза Шона и снова посмотрела на девочек.

– И еще нам не позволяют входить к ним в субботу утром, пока не кончится «Одинокий стрелок уходит», – сказал Поль, приподнявшись, чтобы сообщить эту важную деталь.

Шона разбирал смех. Покашляв, чтобы не расхохотаться, он вернул Поля в горизонтальное положение.

– У них такая большая кровать, – продолжала рассказывать Мэнди.

– Неужели? – Блэр аккуратно поправила одеяло Мэнди.

– У Шона такая же большая. Правда, Шон? Я ее видел, – сообщил Эндрю.

– А ты видела кровать Шона? – спросила у Блэр Анджела.

– Н… нет. Все, спокойной ночи.

– А у тебя кровать такая же большая, как у Шона? – поинтересовалась Мэнди.

– Да нет же, дурочка, – высунулся Эндрю. – разве ты не видела диван, на котором спит Блэр.

На лице Мэнди выразилось сострадание.

– А ты попроси Тона. Может, он разрешит тебе спать с ним в его большой кровати. Ведь он живет недалеко от тебя.

– Наш папа доволен, что мамочка спит с ним, – поддержала его Анджела.

Хотя Блэр редко краснела, сейчас ее щеки стали пунцовыми.

– Ну все. Поговорили и хватит, – строго сказал Шон.

Убедившись, что все закрыли глаза, Шон повернулся и вышел. Блэр последовала за ним, бросив перед уходом заботливый взгляд на спящего малютку. В коридоре Шон, неожиданно обернувшись, преградил дорогу Блэр. Его глаза блестели.

– Не хочешь ли о чем-нибудь меня попросить? – спросил он.

– Нет. – Краска все еще не сошла со щек Блэр.

Шон двусмысленно рассмеялся. Обняв Блэр за шею, он сказал:

– Пойдем поедим.

Несмотря ни на что, обед удался. Мясо, приготовленное Джо, оказалось великолепным. Гости сами клали еду себе на тарелки, а затем рассаживались кто где – в гостиной или во внутреннем дворике.

Блэр заметила, что на нее и на Шона с любопытством поглядывают. Он не ухаживал за ней открыто, но вместе с тем постоянно был неподалеку от нее. Он поддерживал общий разговор, но при этом то и дело что-то шептал Блэр. С кем бы Блэр ни разговаривала, она чувствовала его повышенное внимание к себе.

Шон приносил ей блюдо за блюдом. Не желая остаться в долгу, Блэр предложила ему отнести на кухню свою и его тарелки. Смахнув остатки пищи в большой пластиковый контейнер, она вымыла посуду. Когда Блэр вытирала руки бумажным полотенцем, в кухню вошел один из гостей.

– Вот уж накормили так накормили, – сказал он поглаживая рукой свой большой живот.

Он показался ей похожим на «лапальщиков». Так она называла мужчин, которые, разговаривая с женщиной, обязательно прикасались к ее одежде или телу. Эти типы приводили Блэр в ярость. Почему, черт возьми, они считают, что ей доставит удовольствие прикосновение его липких рук? Этот человек не понравился Блэр сразу, как только ее представили ему. Он тогда сказал:

– Даже не зная, кто вы, но увидев ваши ноги, я могу сразу определить, что вы танцовщица.

Он полагал, что это комплимент. Но Блэр сочла это таким же пошлым, как и он сам.

– Да, было очень вкусно.

Он намеренно расположился между Блэр и дверью.

– Вам, наверное, часто приходится ездить в Нью-Йорк?

– Я всего несколько дней назад приехала оттуда, мистер…

– Стэн Коллер. Зовите меня просто Стэн. Так зовут меня все мои друзья, – произнес он отвратительно слащавым голосом.

– Пока у меня нет необходимости ехать в Нью-Йорк.

– А мне каждый день приходится мотаться туда на этом чертовом поезде. Понятно, иногда приходится устраивать там деловые встречи за обедом. Я останавливаюсь в квартире, которую снимает наша фирма. Очень симпатичная квартирка. Весьма уютная.

Блэр не верила своим ушам. Не будь он таким гнусным, она бы пожалела его. Что он делает в гостях у Дельгадо? Очевидно, Пэм и Джо просто не знают, какая мразь этот Коллер.

– Не сомневаюсь, что ваша квартира очень мила. А теперь извините…

– А знаете, что я подумал? Вот если бы вы, скажем, приехали в Нью-Йорк и у вас нашелся бы свободный часок, чтобы спокойно пообедать, мы могли бы…

– Предложите это кому-нибудь другому, Коллер. Мисс Симпсон это не интересует.

Толстый и неповоротливый Стэн неожиданно обернулся, услышав угрозу в словах Шона. Блэр, облегченно вздохнув, в изнеможении прислонилась к кухонному столу. Она ничуть не испугалась этого жирного фигляра. Но было бы крайне неприятно, если бы на вечеринке у Пэм из-за нее произошел скандал.

– Эй, Гаррет, успокойся. Расслабься, – с деланной бравадой произнес Стэн Коллер. Его мясистый лоб покрылся потом. – Я просто шутил с ней. Ты что, не любишь пошутить?

– Да, я люблю пошутить, – ответил Шон, но на его лице не было и тени улыбки. – Однако я не расслышал ничего забавного. Блэр! – Шон протянул ей руку, и она ухватилась за нее, как утопающий за соломинку. Шон демонстративно обнял ее, и Блэр, почувствовав себя в безопасности, с удовольствием приникла к его сильному телу.

Они вышли из кухни.

– Надеюсь, ты рада спасению. Или Стэн показался тебе обаятельным? – шепотом спросил Шон, склонив к ней голову.

Блэр вздрогнула.

– Скажи, пожалуйста, Пэм и Джо хорошо знают этого человека?

– Да его знают все в Тайдлендсе. Всем известно, какой он бабник. Вернее, каким он хочет казаться бабником. Он всюду бахвалится своими подвигами, но, скорее всего, выдает желаемое за действительное.

– Но зачем же тогда Пэм и Джо пригласили его сюда?

– Его жена – очень милая женщина. Все к ней хорошо относятся и из-за нее терпят Стэна. Ты не единственная, к кому он пытался приставать. Он к любой юбке липнет, чтобы сказать какую-нибудь пошлость.

– А я-то думала, что мне так повезло, – с притворным разочарованием заметила Блзр.

Шон засмеялся, потом серьезно посмотрел на нее.

– Вообще-то тебе и должно везти, но таким, как Стэн Коллер, никогда не понять этого. – Он наклонился к ней еще ниже и провел пальцем возле жемчужины, блестевшей в ее ухе. – А вот я это понимаю.

Блэр не могла вымолвить ни слова: у нее перехватило горло. Она хотела сказать в ответ что-нибудь язвительное, но стояла молча, глядя в самую глубину его голубых глаз.

– Не выпить ли нам кофе?

Это прозвучало так интимно, словно Шон сказал: «Не лечь ли нам в постель?»

Рассудок говорил ей: «Блэр, ты должна ответить, что выпьешь кофе одна, без него». Но губы ее прошептали:

– Без сахара и чуть-чуть сливок.

Шон медленно отошел, но у нее перед глазами все еще стояло его лицо.

Сама не своя, Блэр подошла к стулу, села и сделала вид, что слушает даму, говорившую о плачевном состоянии школы танцев в Тайдлендсе. На самом же деле мысли Блэр были в полном смятении. У нее началось сердцебиение, и она никак не могла его унять. Шум в ушах не позволял расслышать слов собеседницы. Шон сдержал свое слово. Он не сделал ничего, за что его можно было бы упрекнуть, ничего, что выходило бы за рамки дружеских отношений.

Но почему же ее так непреодолимо тянет к нему?

Блэр не хотела себе признаться, как ей приятны его забота и ласки. Она так привыкла к независимости, что перспектива лишиться ее вызывала в ней внутренний протест. Если бы кто-то вроде Стэна решился пристать к ней месяц назад, Блэр живо осадила бы его, найдя для этого такие слова, что он просто онемел бы и стоял дурак дураком с вылупленными глазами. От его самомнения не осталось бы и следа. Но сейчас Блэр очень обрадовалась тому, что это сделал за нее Шон. Безопасность, которую она испытывала рядом с Шоном, была так же приятна, как его поцелуи.

– Это отличная мысль! – воскликнула Пэм, выводя ее из задумчивости. – Как ты считаешь, Блэр?

– Хм, я… – пробормотала Блэр. Взяв блюдце, протянутое Шоном, она поняла, что сейчас стала центром разговора, который пропустила мимо ушей. – Я даже не знаю, – невнятно ответила она.

«О чем же, черт возьми, речь?»

Толковая Пэм быстро поставила все на свои места.

– Местная танцевальная школа – сущий кошмар. Я бы, скажем, хотела, чтобы моя Мэнди начала заниматься балетом, но у меня нет ни малейшего желания выбрасывать деньги на ветер. Ты же сама знаешь, что, если ребенка учат неправильно, мышцы у него будут формироваться не так, как надо. Блэр, ты ведь смогла бы вести несколько классов, пока здесь живешь?

– Послушай, но…

– Я бы сама с удовольствием записалась в балетный класс, – заявила одна из дам, – конечно, если это будет без чрезмерных нагрузок. Главное – упражнения на растяжку помогут убрать лишний вес.

Несколько других голосов энергично поддержали Пэм.

– Вы хотите, чтобы я вела балетные классы? – переспросила Блэр, до которой наконец это дошло.

– Да! Почему бы тебе не согласиться?