— Садитесь. — Он подвел ее к небольшой, обитой тканью кушетке. — Что вы хотите знать?
      — Когда сегодня утром я разговаривала с Джуниором, он подтвердил то, что мне было уже известно: в тот вечер он сделал Седине предложение. Мне также известно, что вы и миссис Минтон были против этого брака.
      — Верно, Алекс, мы были против. Мне неприятно говорить вам об этом. И не хочется плохо отзываться о вашей матери, они ведь с Джуниором дружили, да и я обожал ее.
      — Но не хотели, чтобы она стала его женой.
      — Нет. — Он наклонился вперед и погрозил ей пальцем. — Не из снобизма, не думайте. Вовсе нет. Возможно, классовые и экономические различия повлияли на мнение Сары-Джо, но уж никак не на мое. Тогда я вообще был против того, чтобы Джуниор женился. В его-то возрасте!
      — Почему же считанные недели спустя вы благословили его женитьбу на Стейси Уоллес?
      "С ней держи ухо востро», — подумал Ангус.
      — К тому времени ситуация изменилась, — с невинным видом заявил он. — Джуниор был страшно потрясен смертью Седины. А Стейси готова была целовать землю, по которой он ступал. Я решил, что она станет ему хорошей женой. Какое-то время так и было. Я не жалею, что благословил этот брак.
      — К тому же дочь судьи была гораздо более подходящей партией для сына Ангуса Минтона. Его голубые глаза потемнели.
      — Вы меня огорчаете, Алекс. То, что вы предполагаете, просто гнусно. Вы что же, думаете, я мог заставить сына жениться по расчету?
      — Не знаю. А правда, могли бы?
      — Нет! Ни за что!
      — Даже если бы на карту было поставлено все?
      — Послушайте, — сказал он, для выразительности понизив голос. — Я всегда все делал только ради моего мальчика.
      — Включая убийство Седины? Ангус резко выпрямился.
      — А это уже нахальство, барышня!
      — Извините, мне не до тонкостей. Ангус, Джуниор утверждает, что в тот вечер он, обиженный и рассерженный, уехал из дому, потому что Седина ответила ему отказом.
      — Верно.
      — И домой Селину должны были отвезти вы.
      — Да. Но вместо этого я предложил ей одну из машин и дал ключи. Она попрощалась со мной и ушла. Я считал, она спокойно уехала домой.
      — Кто-нибудь слышал этот разговор?
      — По-моему, никто.
      — Даже ваша жена не слышала?
      — Она поднялась к себе и легла сразу после ужина.
      — Вот видите, Ангус? У вас нет алиби. Нет свидетеля тому, что произошло после ухода Джуниора.
      Ему чрезвычайно льстило, что это обстоятельство явно беспокоит Алекс. На лице ее была написана тревога. Последнее время он уже не мог видеть в этой девушке врага. Она, очевидно, тоже испытывала противоречивые чувства.
      — В ту ночь я спал с Сарой-Джо, — сказал он. — Она это покажет под присягой. И Рид тоже подтвердит. Мы еще были в постели, когда он прибежал на следующее утро и сказал, что нашел в конюшне тело Селины.
      — А бабушка разве не беспокоилась о дочери? Она звонила на ранчо, когда Седина не пришла домой?
      — Звонила, конечно, но Селина тогда уже ушла. Бабушка похвалила вас, сказала, что вы спите по ночам, не просыпаюсь. Ей сказали, что Седина вот-вот приедет домой, и она снова легла спать. Только утром она поняла, что Селина так и не приехала.
      — В какое время звонила бабушка Грэм?
      — Не помню. Наверное, не поздно, потому что я еще не лег. Я обычно ложусь спать рано. А в тот день прямо с ног валился от усталости: мы с утра до вечера провозились с жеребой кобылой.
      Алекс, нахмурясь, размышляла. Он усмехнулся.
      — Правдоподобно звучит? Она скупо улыбнулась в ответ.
      — Да, но очень уж много неясного.
      — Однако, черт побери, не настолько, чтобы просить большой суд присяжных привлечь меня к уголовной ответственности за убийство. Другое дело Придурок Бад — весь с головы до ног в крови, а в руках скальпель.
      Алекс промолчала.
      Ангус накрыл ладонью ее руку.
      — Надеюсь, вы не обиделись на меня за откровенные слова о вашей матери.
      — Нет, не обиделась, — слабо улыбнулась она. — За последние дни я узнала, что она была далеко не ангелом.
      — Я бы никогда не разрешил Джуниору жениться на ней. И неважно, какая она была — святая или грешница.
      Он заметил, как Алекс в волнении облизнула губы, прежде чем задать следующий вопрос.
      — А что было для вас главной причиной, Ангус? То, что у нее родилась я?
      "Вон оно что», — подумал он. Алекс винит себя за судьбу матери. Раскапывать это дело ее заставило чувство вины. Она жаждет отпущения греха, который возложила на нее Мерл Грэм. Какое злое дело сотворила с ребенком старая ведьма! Впрочем, сейчас ему это было на руку.
      — Мое решение с вами совсем не связано, Алекс. Причиной были Рид и Джуниор. — Он смиренно сложил руки и, глядя на них, продолжал. — Джуниору надо, чтобы его время от времени кто-нибудь подстегивал. Энергичный отец, сильный друг, волевая женщина. — Он посмотрел на нее исподлобья. — Вы были бы ему прекрасной парой.
      — Парой?
      Он рассмеялся и широко развел руками.
      — А, к черту, была не была, скажу напрямик. Я бы хотел, чтобы вы с Джуниором поженились.
      — Что?!
      Ангус до конца не понял, действительно ли она изумилась или просто чертовски хорошо играет. В любом случае он был доволен, что решился сам подтолкнуть это дело. Разве без его помощи Джуниор чего-нибудь добьется?
      — Нашей семье очень пригодилась бы умная женщина-юрист. Подумать только, какую пользу вы принесете нашему бизнесу, не говоря уж о пустующих спальнях на ранчо. Они бы вмиг заполнились внучатами. — Он опустил взгляд на нижнюю часть ее тела. — Скроены вы для этого подходяще и влили бы в наш род свежую кровь.
      — Вы, наверно, шутите, Ангус.
      — Я еще никогда не был так серьезен. — Он похлопал ее по спине. — Ладно, давайте пока остановимся вот на чем: если между вами и Джуниором вспыхнет некое романтическое чувство, то я буду безмерно этому рад.
      Она отодвинулась от его руки.
      — Ангус, не хочу обижать ни вас, ни Джуниора, но то, на что вы рассчитываете… — она замялась, подыскивая нужное слово, затем рассмеялась, — нелепо.
      — Почему?
      — Вы просите меня сыграть роль, предназначавшуюся моей матери. Но ее вы отвергли.
      — Вы годитесь на эту роль. А она не годилась.
      — Но я не люблю Джуниора, и эта роль мне ни к чему. — Она встала и направилась к двери. — Извините, вы, наверное, меня не правильно поняли, или я кого-то из вас непреднамеренно ввела в заблуждение…
      Он нахмурился, одарив ее мрачным, устрашающим взглядом, тем, от которого холодели в ужасе сердца его противников. Она выдержала его взгляд.
      — До свидания, Ангус. Я позвоню.
      После се ухода Ангус налил себе виски, ему надо было успокоиться. Его пальцы сжимали стакан с такой силой, что было удивительно, как он не треснул.
      Ангус Минтон не привык, чтобы его предложения подвергались сомнению, а тем паче осмеянию. И, черт побери, их ни разу еще не называли нелепыми.
      Алекс ушла с чувством сильной тревоги. Несмотря на свои самые добрые намерения, она его все-таки обидела. И очень сожалела об этом. Но больше всего ее встревожило то, что она разглядела под маской старого добряка.
      Ангус Минтон привык, чтобы все плясали под его дудку. А если делали это не слишком резво, так он и подтолкнуть был не прочь. Он терпеть не мог, чтобы ему перечили.
      Еще сильнее, чем прежде, ей стало жаль Джуниора, который никак не попадал в ногу с отцом. Несомненно, это было источником постоянных трений между ними. Она также поняла, почему такой независимый человек, как Рид, покинул «Минтон Энтерпрайзес». Он не смог бы нормально работать под тяжелой пятой Ангуса.
      Возвратившись к машине, она поехала куда глаза глядят; когда город остался позади, свернула на какой-то проселок. Пейзаж не очень радовал глаз. На ограде из колючей проволоки, которой, казалось, нет конца, зацепившись, висели шарики перекати-поля. Вразнобой работали насосы нефтяных вышек, черными силуэтами торчащие на фоне лишенной красок земли.
      Поездка помогла: одной в машине хорошо думалось.
      У нее, как и у матери, сложились запутанные отношения с тремя мужчинами, и все трое ей нравились. Ей не хотелось верить, что один из них убийца.
      Боже, как все сложно! Постепенно, слой за слоем, она счищала коросту лжи. Если так продолжать и дальше, то в конце концов она, безусловно, докопается до истины.
      Но время ее было на исходе. Уже через несколько дней Грег потребует представить результаты расследования. И если она не сможет предъявить ему ничего конкретного, он прикажет закрыть дело.
      На обратном пути, уже приближаясь к городу, она обратила внимание, что идущий сзади пикап держится слишком близко.
      — Болван, — пробормотала она, поглядывая в зеркало заднего вида.
      Еще с милю пикап преследовал ее, словно тень. Из-за бившего в глаза солнца она не могла рассмотреть водителя.
      — Что ж, если ты так торопишься, тогда иди вперед. Она нажала на педаль тормоза, чтобы сзади включились тормозные огни. Но водитель не понял намека. На этой сельской дороге покрытая гравием обочина была такой узкой, что ее, считай, почти не было. Все же она прижалась к обочине в надежде, что пикап обгонит ее.
      — Большое спасибо, — сказала она, когда грузовик, набирая скорость, рванул по разделительной желтой полосе.
      Машина поравнялась с ней. Она видела ее боковым зрением. То, что водитель задумал большую гнусность, чем просто автомобильные гонки, дошло до нее, когда пикап пошел с ней вровень, что само по себе уже было опасным при той скорости, с которой они мчались.
      — Дурак! — Она на миг повернула голову, чтобы посмотреть на него в окно. Вдруг грузовик резко вырвался вперед и, вильнув вправо, зацепил ее передний бампер своим задним. Машина Алекс потеряла управление.
      Алекс вцепилась в руль, до отказа нажала на тормоз, — но все было напрасно. Машина перемахнула обочину и нырнула носом в глубокий сухой кювет. Ремни безопасности удержали Алекс в кресле, но от резкого толчка ее бросило вперед, и она сильно стукнулась о руль головой. Ветровое стекло разлетелось вдребезги, и осколки посыпались ей на затылок и руки. Стеклянному дождю не будет, казалось, конца.
      Она не подозревала, что потеряла сознание. Первое, что она вдруг услышала, были чьи-то голоса, негромкие и мелодичные. Алекс никак не могла понять, что они говорят.
      Алекс с трудом подняла голову. Это вызвало острую боль. Она подавила накатившуюся тошноту и усилием воли открыла глаза.
      Вокруг стояли и с тревогой смотрели на нее люди; они говорили по-испански. Один из них открыл дверцу и произнес что-то с мягкой вопросительной интонацией.
      — Да, все в порядке, — машинально ответила она. Она не могла понять, почему они так странно смотрят на нее, но потом почувствовала струйку, бежавшую по щеке. Она подняла руку и потрогала голову. На дрожащих пальцах была кровь.
      — По-моему, вам лучше остаться на ночь в больнице. О комнате я договорюсь, — сказал доктор.
      — Нет, я предпочитаю вернуться в мотель. После парочки этих таблеток я просплю до утра. — Она показала на коричневый пластиковый пузырек с таблетками.
      — Сотрясения у вас нет, но все равно несколько дней соблюдайте осторожность Никаких спортивных занятий или чего-нибудь в этом роде.
      Она вздрогнула при одном упоминании о физическом напряжении.
      — Это я обещаю.
      — Через неделю снимем швы. Еще повезло, что вам раскроило макушку, а не лицо.
      — Да, — неуверенно согласилась Алекс. Врачу пришлось обрить ей волосы на темени, но, если причесаться поискуснее, ничего не будет заметно.
      , — Вы готовы принять посетителя? Вас тут давно дожидаются. Можете оставаться здесь сколько захотите: в будние вечера у нас обычно мало пациентов.
      — Спасибо, доктор.
      Он вышел из перевязочной. Алекс попыталась сесть, но сильно закружилась голова. И при виде входившего Пата Частейна ей легче не стало.
      — Мистер Частейн, сколько лет, сколько зим, — насмешливо сказала она.
      Он подошел к столу, на котором она лежала, и робко спросил:
      — Как вы себя чувствуете?
      — Похуже, чем раньше, но скоро поправлюсь.
      — Могу я чем-нибудь помочь?
      — Нет. И незачем было приезжать сюда. А, кстати, как вы об этом узнали?
      Он пододвинул единственный в комнате стул и сел.
      — Мексиканцы остановили проходившую мимо машину. Водитель доехал до ближайшего телефона и вызвал «Скорую помощь». Помощник шерифа, который поехал, чтобы разобраться на месте, говорит по-испански, вот он и узнал от них, что случилось.
      — Они видели, как грузовик столкнул меня с дороги?
      — Ну да. Вы могли бы его описать?
      — Белого цвета. — Она посмотрела в глаза окружному прокурору. — А на двери была эмблема компании «Минтон Энтерпрайзес».
      На лице Частейна застыли смятение и тревога.
      — Мексиканцы сказали то же самое. Помощник не мог разыскать Рида, поэтому позвонил мне. — Кивком головы он указал на ее перевязанную голову. — Это не очень серьезно?
      — Дня через два-три заживет. Повязку можно снять уже завтра. Пришлось наложить несколько швов. А еще мне досталось на память вот это. Она протянула руки, испещренные мелкими царапинами, которые остались после удаления стеклянных осколков.
      — Алекс, вы узнали водителя?
      — Нет.
      Окружной прокурор испытующе посмотрел на нее, силясь понять, говорит ли она правду.
      — Нет, — повторила она. — Поверьте, если бы я его узнала, я бы занялась им сама. Но я даже мельком не видела его. Все, что я смогла рассмотреть, так это силуэт на фоне солнца. Кажется, на нем была какая-то шляпа. Вы думаете, это была случайность?
      Она приподнялась на локтях.
      — А вы?
      Он помахал рукой, показывая, что ей надо скорее лечь.
      — Нет, пожалуй, что нет.
      — Тогда не заставляйте меня тратить силы на ваши глупые вопросы.
      Он провел рукой по волосам и выругался.
      — Когда я обещал своему дружку Грегу Харперу дать вам карт-бланш, я не предполагал, что вы перевернете все вверх дном в моем округе.
      У нее лопнуло терпение.
      — Мистер Частейн, но ведь все шишки валятся на мою голову. Вам-то что скулить?
      — Черт бы вас подрал, Алекс. Судья Уоллес и до этого меня не жаловал, а теперь совсем разошелся. Я уж не могу выиграть в суде ни одного дела. Трех самых уважаемых граждан округа вы чуть не вслух называете убийцами. Клейстера Хикама, старожила этого города, пришивают почти что в вашем присутствии. А когда вы являетесь в бордель Норы Гейл Бертон, там открывается пальба. На черта вам понадобилось тревожить это осиное гнездо?
      Она прижала руку к стучащим вискам.
      — Да уж точно не по своей воле. Я приехала проверить свидетельские показания. — Она наклонила голову и многозначительно посмотрела на него. — Да не волнуйтесь вы так, я не выдам вашего тайного интереса к заведению Норы Гейл.
      Он виновато заерзал на стуле.
      — Послушайте, Алекс, вы схватили быка за рога, и сегодня он чуть не убил вас.
      — Это значит, я приближаюсь к разгадке. Кто-то, спасая свою шкуру, пытается меня убрать.
      — Видимо, — угрюмо сказал он. — Что нового появилось у вас за последние дни?
      — Во-первых, выявлены мотивы преступления.
      — Что-нибудь еще?
      — Не хватает конкретных алиби. Рид Ламберт говорит, что он был у Норы Гейл. Она призналась, что в случае необходимости готова пойти на дачу ложных показаний, лишь бы подтвердить его алиби, из чего я заключаю, что он был с ней не всю ночь.
      — А как насчет Ангуса?
      — Он утверждает, что был на ранчо, но там ведь находилась и Седина. Если Ангус провел всю ночь дома, то у него было достаточно возможностей совершить убийство.
      — Как и у Придурка Бада, если он отправился на ранчо следом за Сединой, — заметил Частейн, — именно на это и укажет суду хороший защитник. Никого не осудят пожизненно на основании косвенных улик. Вы по-прежнему не в состоянии доказать, что один из них находился тогда в конюшне со скальпелем в руке.
      — Сегодня, когда меня столкнули в кювет, я как раз ехала к вам, чтобы поговорить об этом.
      — Поговорить о чем?
      — О скальпеле ветеринара. Куда он давался?
      На лице Частейна отразилось удивление.
      — За эту неделю вы уже вторая, кто спрашивает меня о нем.
      Алекс с трудом приподнялась на локте.
      — А еще кто спрашивал?
      — Я, — сказал стоявший в дверях Рид Ламберт.

Глава 38