- Я Грега Харпера отлично знаю. Честолюбец, спит и видит себя в кресле генерального прокурора штата. Обожает, чтобы его подчиненные добивались обвинительных приговоров. По моим догадкам, он позволил Алекс вести расследование потому, что чует кровь, нашу кровь. И если в этом деле об убийстве нам прищемят хвост, его имя попадет во все газеты и торжеству его не будет конца: они с губернатором ведь друг друга не жалуют. Губернатора же ткнут мордой об стол, так же как и комиссию по азартным играм. Зато если Алекс не удастся докопаться до наших секретов, тогда землю есть придется Харперу. Чем такое терпеть, он лучше выкинет Алекс с работы. А мы тут как тут, с распростертыми объятиями - подхватим, когда будет падать, - говорил он, размахивая для убедительности кулаком.
      - У тебя, я смотрю, все уже спланировано, - сухо заметил Джуниор.
      Ангус сердито хмыкнул.
      - Да, черт возьми, верно. Хоть одному из нас надо думать не только о том, что спрятано у нее под свитером.
      - Мне казалось, эту сторону дела ты поручил мне.
      - Тут шевелиться надо, а не глазеть издалека да слюни распускать. Сейчас самое лучшее для Алекс - завести любовника.
      - Почем ты знаешь, может, у нее уже есть?
      - В отличие от тебя я ничего не пускаю на самотек. Специально выяснял. Разузнал про нее все.
      - Ну, ты хитрюга! Тебя на мякине не проведешь, - с невольным восхищением прошептал Джуниор.
      - Гм. Надо знать, сынок, какие карты на руках у противника, иначе и с козырями проиграешь.
      Под веселый треск дров в камине Джуниор обдумывал то, что сказал Ангус. Потом, прищурившись, посмотрел на отца.
      - И куда же, по твоему плану, приведет эта связь? К браку? Ангус хлопнул сына по колену и хохотнул.
      - Это было бы не так уж и плохо.
      - Ты бы одобрил?
      - Отчего ж нет?
      Джуниор не рассмеялся. Он подвинул стул поближе к камину, словно избегая отцовского прикосновения и поощряющей улыбки. Рассеянно поворошил горящие поленья.
      - Удивительно, - тихо произнес он. - Седина не казалась тебе достойной женой для меня. Я же помню, какой шум ты поднял, когда я заявил, что хочу на ней жениться.
      - Да ведь тебе тогда было всего восемнадцать! - закричал Ангус. - А Седина была вдовой с ребенком на руках.
      - Верно. С Алекс на руках. И смотри, какая девушка выросла. Могла бы быть моей падчерицей.
      Брови Ангуса сошлись на переносице. По ним можно было точно определять его состояние духа. Чем острее угол между бровями, тем больше он разозлен.
      - Были и другие соображения. Сын резко обернулся.
      - Какие же?
      - Все это случилось двадцать пять лет назад в другое время, с другим человеком. Алекс не то, что ее мать. Она красивее и не в пример умнее. Если бы ты хоть наполовину оправдал надежды и был бы настоящим мужиком - например, в виде исключения подумал бы головой, а не пипкой, - ты бы смекнул, как важно нам переманить ее на свою сторону. Джуниор покраснел от гнева.
      - Это-то я понимаю. Но прежде чем начать ухаживать, я счел нужным удостовериться, что на сей раз, черт возьми, ты возражать не будешь. Хочешь верь, хочешь нет, но Седину я любил. И если начну волочиться за Алекс, я могу и в нее влюбиться. По-настоящему. Не ради тебя, не ради корпорации, а для себя самого.
      Он шагнул к двери, Ангус резко окликнул его. Повинуясь привычке, Джуниор остановился и обернулся.
      - Ты обиделся, сынок?
      - Да! - крикнул тот. - Я уже не мальчик, я взрослый мужчина. Нечего меня натаскивать. Сам прекрасно знаю, как обращаться с Алекс да и с любой женщиной.
      - Ах, вот, значит, как? - вкрадчиво спросил Ангус.
      - Да так.
      - Тогда почему Алекс сегодня от тебя уехала с Ридом?
      ***
      Стоя у приоткрытой двери спальни, Сара-Джо подслушивала этот бурный разговор. Когда Джуниор проскользнул в гостиную и оттуда донеслось позвякивание стаканов, она беззвучно прикрыла дверь в свое неприкосновенное убежище и прислонилась к ней спиной. Грудь ее исторгла тяжкий, отчаянный вздох.
      Все начиналось заново.
      Видимо, нет спасения от этого кошмара. Сыну опять разобьют сердце, теперь уже дочь Седины займется этим: она встанет между Джуниором, его отцом и лучшим другом. История повторялась вновь. Весь дом пошел вразнос, и все из-за этой девчонки.
      Сара-Джо сознавала, что второй раз ей такой драмы не вынести. Наверняка не вынести. В тот первый раз ей не удалось уберечь сына от душевной травмы. И теперь тоже не удастся.
      Сердце ее разрывалось.
      Глава 15
      В "Последнем шансе" ее запросто могли избить, изнасиловать или убить - и все это в любых сочетаниях. Не говоря уж о том, как она рисковала, когда ехала туда, а потом обратно в гостиницу по обледенелой дороге. К счастью, она вернулась невредимой, только в страшном раздражении.
      Войдя в номер, Алекс швырнула сумку и жакет на кресло. Она злилась на себя за то, что поддалась на явный обман и стала гоняться за фантомом. Узнай Грег Харпер, что она проявила такую доверчивость, насмешкам конца не будет.
      Днем она позвонила Грегу. Ее розыски оставили его равнодушным, и он снова попытался уговорить ее оставить прошлое в покое и вернуться в Остин. Она напомнила, что у нее еще не вышел срок, отпущенный им на расследование.
      Грег был явно недоволен отсутствием результатов; тем больше надежд она возлагала на тайную вечернюю встречу с незнакомцем. Грег посмотрел бы на дело совсем иначе, если бы ей удалось раздобыть свидетеля убийства.
      Поставив машину на стоянку возле бара, она сразу поняла, что ничего хорошего от этой забегаловки ждать не приходится. Над входом то загоралась, то гасла традиционная техасская звезда, но в ней не хватало трех лампочек. Алекс замешкалась на пороге, не решаясь войти внутрь.
      Все головы в зале повернулись к ней. Мужчины, грубые и неотесанные, сделали на нее стойку, как койоты на свежатину. Женщины, на вид еще более грубые и неотесанные, смотрели на нее с неприкрытой враждебностью, как на возможную соперницу. Ее подмывало повернуться и убежать, но, вспомнив, зачем она приехала, Алекс смело двинулась к бару.
      - Белого вина, пожалуйста.
      Заказ вызвал сдержанное хихиканье у всех, кто его слышал. Взяв бокал, она прошла в кабинку и села на скамью, с которой удобнее всего было обозревать зал. Отхлебывая в некотором смущении вино, она переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь определить, какое же из них принадлежит звонившему.
      И тут, к своему ужасу, Алекс поняла, что некоторые мужчины истолковали ее внимательные взгляды как приглашение. С той минуты поле обзора ограничилось для нее донцем ее бокала; она мечтала лишь об одном: чтобы ее осведомитель поторопился и, подсев к ней, положил конец томительному ожиданию. Одновременно она и страшилась встречи с ним. Если он сидит среди этой компании, то вряд ли ей будет особенно приятно с ним познакомиться.
      Стучали и щелкали бильярдные шары. Она сверх всякой меры наслушалась музыки в стиле кантри, исполняемой Джорджем Стрейтом и Вейлоном Дженнингсом. Всласть надышалась табачным дымом, хотя и не курила. И по-прежнему сидела одна.
      Наконец мужчина, выпивавший у стойки, когда она вошла, сполз с табурета и двинулся по направлению к ее кабинке. Он не спешил: по дороге остановился у музыкального автомата, выбирая пластинки по вкусу, постоял возле бильярдного стола, чтобы поддразнить промазавшего игрока.
      Казалось, он бродит бесцельно, наугад, но взгляд его то и дело останавливался на ней. Она напряглась. Интуиция подсказывала ей, что его блуждания закончатся именно в ее кабинке.
      Так и произошло. Он прислонился бедром к спинке расположенной напротив нее скамьи и, поднеся ко рту бутылку пива, улыбнулся ей.
      - Ждете кого?
      Голос был вроде бы другой, но ведь оба раза, когда он звонил, он разговаривал шепотом.
      - Вы же знаете, что жду, - вполголоса холодно ответила она. - Что вы столько времени не шли?
      - Храбрости набирался, - сказал он, шумно глотнув еще пива. - Ну, теперь я пришел, может, потанцуем?
      - Потанцуем?
      - Ага, потанцуем. Знаете, раз, два, три. Горлышком бутылки он сдвинул ковбойскую шляпу на затылок и оценивающе посмотрел на Алекс. Она ответила резко и холодно:
      - Вы же, кажется, хотели поговорить. С минуту он ошарашенно молчал, потом на лице медленно возникла хитрая ухмылка.
      - Да поговорим, сколько душе угодно, лапочка. - Он поставил бутылку на стол и протянул руку к Апекс. - Мой грузовик у самых дверей стоит.
      Да это просто ковбой в поисках приключения! Алекс не знала, плакать ей или смеяться. Поспешно собрав вещички, она направилась к двери.
      - Эй, погоди. Куда же ты?
      Она оставила его и всех остальных завсегдатаев "Последнего шанса" в полном недоумении. Теперь у себя в номере, шагая взад-вперед по потертому ковру, она последними словами ругала себя за глупость. Алекс не исключала, что Рид или один из Минтонов дал безработному ковбою несколько долларов, чтобы тот позвонил ей и тем сбил ее со следа. Она несколько минут не могла успокоиться, и тут вдруг зазвонил телефон. Она схватила трубку.
      - Алло.
      - Вы думаете, я спятил, что ли? - просипел знакомый голос.
      - Где вы были? - закричала она. - Я чуть не час просидела в этом грязном кабаке.
      - А шериф тоже все время был там?
      - О чем вы говорите? Не было там Рида.
      - Слушайте, дамочка, я знаю, сам видел. Я приехал туда, когда вы входили в бар. Рид Ламберт ехал за вами следом. Он, правда, проскочил и чуть подальше развернулся. Я и останавливаться не стал. Ни к чему, чтобы Ламберт видел, как мы с вами шушукаемся.
      - Рид ехал за мной?
      - Да, черт возьми. Вот уж не думал, когда звонил вам, что какой-нибудь законник, а тем более Ламберт, будет следить за каждым моим шагом. Его же с Минтонами водой не разольешь. Есть у меня большое желание послать всю эту затею ко всем чертям.
      - Нет-нет, не надо, - поспешно сказала Алекс. - Я понятия не имела, что Рид вьется поблизости. Давайте встретимся где-нибудь еще. В другой раз я позабочусь, чтобы меня не выследили.
      - Ну тогда...
      - Но если то, что вы хотите сообщить, не настолько уж важно...
      - Видел я, кто это сделал, так-то.
      - Тогда - где встречаемся? И когда? Он назвал другой бар, видимо, с еще более сомнительной репутацией, чем "Последний шанс".
      - На этот раз не входите. С северной стороны будет стоять красный пикап. Я буду там.
      - Я приеду, мистер... Гм, не скажете ли хоть, как вас зовут?
      - Не-а.
      Он повесил трубку. Алекс чертыхнулась. Вскочив с кровати и подойдя к окну, она резким движением опытного тореадора раздвинула шторы.
      Увидев под окнами лишь собственную машину, она почувствовала себя очень глупо. Знакомого черно-белого "Блейзера" поблизости не было. Она задвинула шторы, снова подошла к телефону и, сердито тыча пальцем, набрала номер. Она так разозлилась на Рида за то, что он спугнул свидетеля, что ее трясло.
      - Участок шерифа.
      - Мне нужно поговорить с шерифом Ламбертом.
      - Его рабочий день кончился, он уехал, - сообщили ей. - Что-нибудь срочное?
      - Вы знаете, где он?
      - Дома, наверное.
      - Дайте, пожалуйста, номер.
      - Его давать не положено.
      - Это мисс Гейтер. Мне необходимо сегодня же поговорить с шерифом. Очень важное дело. Я могу узнать номер его телефона и у Минтонов, но мне не хотелось бы их беспокоить.
      Имена этих важных лиц сотворили чудо. Ей незамедлительно дали нужный номер. Она намеревалась тотчас же положить конец этой подлой слежке.
      Ее решимость растаяла, когда она услышала в трубке женское контральто.
      - Какая-то женщина тебя спрашивает.
      Нора Гейл протянула трубку Риду. Ее подрисованные брови вопросительно изогнулись. Рид в это время подбрасывал поленья в камин. Он вытер руки о джинсы и, притворяясь, что не замечает написанного на ее лице вопроса, взял трубку.
      - Да? Ламберт у телефона.
      - Это Алекс.
      Рид повернулся к гостье спиной.
      - Что вам нужно?
      - Мне нужно знать, почему вы преследовали меня сегодня вечером.
      - Откуда вам это известно?
      - Я.., я вас видела.
      - Нет, не видели. Какого черта вас занесло в этот притон?
      - Заехала выпить рюмочку.
      - И для этого выбрали "Последний шанс"? - насмешливо спросил он. - Детка, вы не очень-то похожи на тамошних завсегдатаев. Этот уголок застолбили за собой подонки, крутые ребятки, которые норовят поразвлечься с сексуально неудовлетворенными домохозяйками. Следовательно, либо вы поехали туда, чтобы найти с кем переспать, либо же на тайную встречу. Какая из этих двух версий верна?
      - Я туда заехала по важному делу.
      - Значит, с кем-то встречались. С кем? Благоразумнее сказать мне, Алекс, потому что тот, кого вы ждали, испугался, завидев меня.
      - Тем самым вы признаете, что следили за мной? Рид упрямо молчал.
      - Этим вопросом, в числе многих других, мы займемся завтра же.
      - Извините. Завтра у меня выходной.
      - Но это очень важно.
      - Возможно - с вашей точки зрения.
      - Где вы будете?
      - Я сказал "нет", госпожа прокурор.
      - У вас нет выбора.
      - Черта с два. Завтра я не работаю.
      - Ну а я работаю.
      Он чертыхнулся и раздраженно выдохнул в трубку, так, чтобы она слышала.
      - Если лед завтра растает, я буду у Минтонов, на тренировочной дорожке.
      - Я вас разыщу.
      Не ответив, он бросил трубку. Его вопрос застал ее врасплох, это ясно. Он же слышал: у нее аж дух захватило, когда он спросил, откуда ей известно, что он ехал за нею. А тот, с кем она хотела встретиться, дал деру. Кто же это? Джуниор? Рид был неприятно удивлен, осознав, до какой степени его раздражает сама мысль об этом.
      - Кто звонил? - спросила Нора Гейл, поправляя роскошную белую норковую шубку. Под ней был вышитый бисером свитер с большим вырезом. Нора так заполняла его, что целиком едва помещалась. В складке между грудями покоился опал размером с серебряный доллар. На этой великолепной подушке его поддерживала золотая цепочка шириной в полдюйма, усеянная сверкающими бриллиантиками. Она вытащила черную сигарету из золотого портсигара довольно высокой пробы. Рид взял со стола такую же золотую зажигалку и поднес ее к кончику сигареты. Нора прикрыла пламя ладонью. На ее пухлой холеной руке блеснули кольца. - Спасибо, золотко.
      - Не за что.
      Он бросил зажигалку на кухонный стол и опять сел в кресло напротив нее.
      - Это звонила дочь Седины, да?
      - Допустим, ну и что?
      Наморщив рубиново-красные губы, она направила струю дыма к потолку.
      - У нее небось уши горят. - Опустив руку, Нора указала сигаретой на лежавшее на столе письмо. - Что ты об этом думаешь?
      Рид взял письмо и прочел его заново, хотя и с первого раза смысл его был ясен как дважды два. Александру Гейтер настоятельно просили немедленно и навсегда прекратить свое расследование. Ей решительно рекомендовали воздержаться от любых попыток начать уголовное преследование Ангуса Минтона, Джуниора Минтона и Рида Ламберта.
      Каждому из них в письме давалась самая лестная характеристика; в конце стояли подписи группы обеспокоенных граждан города, в том числе и гостьи Рида. Обеспокоены они были не только судьбой своих достойных сограждан, оказавшихся объектами расследования, но и собственной судьбой, а также будущим города - в том случае, если лицензия на строительство ипподрома будет отменена в связи с необоснованными подозрениями мисс Гейтер.
      В заключение ей предлагалось незамедлительно покинуть город, дав тем самым горожанам возможность спокойно пожинать плоды финансового расцвета, который сулит их обществу строительство ипподрома.
      Прочитав письмо еще раз, Рид сложил его и сунул в незаклеенный конверт. На нем был написан адрес мотеля "Житель Запада" для передачи Алекс Гейтер.
      Комментировать содержание письма Рид не стал, только спросил:
      - Ты небось организовала?
      - Я советовалась с некоторыми из тех, кто подписал письмо.
      - Очень похоже на твои "мозговые атаки".
      - Я женщина деловая, осторожная. Ты же знаешь. Идея всем понравилась, стали ее разрабатывать. Последний вариант все одобрили. Я предложила напоследок посоветоваться с тобой, а потом уж отправлять.
      - Почему?
      - Ты провел с ней больше времени, чем кто-либо другой в нашем городе. Мы подумали, тебе легче представить, как она отреагирует.
      Он долго смотрел в ее безмятежное лицо. Нора была хитра как лиса. Не глупостью же и не легкомыслием добилась она своего богатства. Риду она всегда нравилась. Он спал с ней регулярно, ко взаимному удовольствию. И тем не менее никогда ей не доверял.
      Сообщать ей лишнее было не только неэтично, но попросту глупо. На это у него хватало природной смекалки; чтобы развязать ему язык, эффектной ложбинки между грудями было явно недостаточно.
      - Ты не хуже меня знаешь, как она отреагирует, - уклончиво сказал он. Может, вообще никак.
      - То есть?
      - То есть я сомневаюсь, что она упакует вещички и отправится в Остин, как только прочтет вот это. - Смелая, значит, да? Рид пожал плечами.
      - Упрямая?
      Он сардонически усмехнулся.
      - Можно и так сказать, да. Чертовски упрямая.
      - Эта девица меня заинтересовала.
      - Почему?
      - Потому что, стоит ее упомянуть, ты сразу хмуришься. - Направляя к потолку очередную струйку едкого дыма, она внимательно наблюдала за ним. - Ты и сейчас, золотко, хмуришься.
      - Привычка.
      - Она на мать похожа?
      - Не очень, - коротко ответил он. - Сходство есть, но и только.
      Она хитро, по-кошачьи, усмехнулась.
      - Беспокоит она тебя, да?
      - Черт, да, беспокоит она меня, беспокоит! - крикнул он. - Хочет меня в тюрьму засадить. Тебя бы это не беспокоило?
      - Только если бы я была виновата. Рид стиснул зубы.
      - Ладно, письмо твое я прочел, свое мнение высказал. Почему бы тебе не поднять задницу и не убраться восвояси?
      Нимало не задетая его злостью, она неторопливо загасила сигарету в оловянной пепельнице и, встав, закуталась в шубку. Взяла со стола сигареты, зажигалку, конверт с письмом Алекс и положила все к себе в сумочку.
      - Я по опыту знаю, мистер Рид Ламберт, что, на ваш взгляд, моя задница это нечто особенное.
      Злость у Рида как рукой сняло. Досадливо хмыкнув, он сжал рукой ее попку, насколько это было возможно, и проворчал:
      - Это точно, ты права.
      - Друзья, значит?
      - Друзья.
      Они стояли друг перед другом; она провела рукой по его животу вниз, положила ладонь на бугор под ширинкой - крупный, плотный, но не взыгравший до полной силы.
      - Вечерок сегодня холодный, Рид. - Ее голос звучал призывно. - Хочешь, я останусь?
      Он отрицательно покачал головой.
      - Мы же давно уговорились: чтобы нам не раздружиться, я сам буду приезжать к тебе переспать. Она мило насупилась.
      - И почему мы так уговорились?
      - Потому что я шериф, а ты держишь бордель. Она засмеялась гортанным обольстительным смехом.
      - Держу, черт возьми, держу. Самый лучший и доходный бордель во всем штате. Ладно уж, позавчера я, как видно, тобой занялась неплохо.
      Ее массаж прямо через джинсы не дал никаких результатов.
      - Да, спасибо.
      Нора, улыбаясь, опустила руку и двинулась к двери. Неожиданно она спросила через плечо:
      - А что была за срочность? Не припомню такой спешки с тех пор, как ты услыхал известие о каком-то солдатике из Эль-Пасо, его еще звали Гейгер.
      Зеленые глаза Рида угрожающе потемнели.
      - Никакой срочности. Потрахаться просто захотелось. Она понимающе улыбнулась и потрепала его по небритой щеке.
      - Надо научиться получше врать, Рид, золотце мое, если хочешь меня провести. Слишком давно и слишком хорошо я тебя знаю. - Голос ее донесся до него, когда она уже шагнула во тьму за дверью. - Смотри, мой сладкий, не забывай друзей.
      Глава 16
      Мокрый снег уже не лепил, но было по-прежнему очень холодно. Под сапогами Алекс хрустели тонкие льдинки, когда она осторожно пробиралась от машины к тренировочной дорожке. Яркое солнце, не появлявшееся несколько дней, слепило глаза. Небо было пронзительно синим. Реактивные самолеты, казавшиеся не больше булавочной головки, расчерчивали небо пушистыми, время от времени пересекавшимися линиями, наподобие белых изгородей на ранчо у Минтонов; эти изгороди, тянувшиеся целыми милями, разделяли территорию на выгулы и паддоки.
      Земля между усыпанным щебенкой проселком и тренировочной дорожкой была неровная. За долгие годы тяжелые грузовики взрыли ее глубокими колеями. Там, где под солнцем уже стаял лед, землю развезло.
      Алекс специально надела старые сапоги и джинсы. Хотя на руках у нее и были лайковые перчатки, она то и дело подносила ладони ко рту и дышала на них, чтобы согреть пальцы. Достав из кармана жакета темные очки, она надела их, чтобы солнце не слепило глаза. Под прикрытием дымчатых стекол она наблюдала за Ридом. Он стоял у забора, хронометрируя лошадей, бежавших мимо столбов, которые были расставлены на расстоянии одной шестнадцатой мили друг от друга.
      Она на миг остановилась, чтобы спокойно последить за Ридом, пока он ее не увидел. Вместо летной кожаной куртки на нем был длинный светлый плащ. Обутую в сапог ногу он поставил на нижнюю перекладину изгороди; при такой позе особенно заметно было, какие у него узкие бедра и длинные ляжки.
      Стоявший на виду сапог был поцарапан и потерт. Джинсы чистые, но на швах обтрепались, ткань сносилась до белизны. Ширинки на всех его джинсах одинаково сильно изношены, мелькнуло у нее в голове, и Алекс поразилась, что обратила на это внимание.
      Рид стоял, опершись о верхнюю перекладину изгороди, свободно свесив кисти рук. На них были те же кожаные перчатки, как в тот вечер несколько дней назад, когда он притянул ее, плачущую, к себе и сжал. Странное и восхитительное волнение охватывало ее при воспоминании о том, как его руки скользили по ее спине и наготу ее отделял от них лишь махровый халат. В ладони, которой он тогда обхватил ее голову и прижал к груди, сейчас лежал секундомер.
      На самые брови была надвинута та же ковбойская шляпа, в которой она впервые увидала его. Русые волосы падали на воротник плаща. Рид повернул голову, и она увидела его четкий, ясный профиль. В нем не было ничего размытого, незаконченного. От дыхания облачко пара возникало возле губ, которыми он поцеловал ее влажные волосы и сказал о кремации Седины.
      - Пускайте! - крикнул он жокеям.
      Голос шерифа Ламберта был такой же мужественный, как и черты лица. Выкрикивал ли он команды или говорил колкости, она неизменно всем телом, как бы нутром своим, реагировала на него.
      Из-под тяжелых копыт пробегающих коней - их было четыре - с дорожки, которую загодя, утром, взборонил тренер, лысели комья земли. Клубы пара вырывались из раздувавшихся ноздрей.
      Попридержав лошадей, всадники заставили их перейти на шаг и направили к конюшням. Рид крикнул одному:
      - Джинджер, как он сегодня?
      - Даже сдерживать приходится. Он сегодня в порядке.
      - Выпусти его. Он бежит с желанием. Проведи один круг и выпусти.
      - Ладно.
      Тщедушный жокей, в котором Алекс только теперь распознала молодую женщину, поднесла арапник к козырьку шапочки и, слегка дав шенкель своему великолепному коню, направила его назад на дорожку.
      - Как его зовут?
      Рид резко обернулся. Алекс пронзил взгляд его прищуренных глаз, затененных полями шляпы; у внешних уголков разбегались симпатичные морщинки.
      - Это она.
      - Нет, коня?
      - А-а. Коня зовут Быстрый Шаг.
      Алекс подошла поближе и оперлась руками о забор.
      - Ваш?
      - Да.
      - Призер?
      - На карманные расходы хватает.
      Алекс смотрела, как всадница пригнулась в седле.
      - Она, видно, дело знает, - заметила Алекс. - Такая крошка и управляется с этим гигантом.
      - Джинджер у Минтона одна из лучших объездчиков - их так называют. - Он вновь переключил внимание на коня и всадницу, приближавшихся по дорожке стремительным галопом. - Молодчина, молодчина, - шепотом приговаривал он. Идет так, будто всю жизнь призы брал.
      Он гикнул, когда Быстрый Шаг пронесся мимо. Его согласованно работающие мышцы, удивительная ловкость и невероятная сила производили впечатление.
      - Отлично прошел, - сказал Рид наезднице, когда та подвела к нему коня.
      - Лучше?
      - На целых несколько секунд.
      Рид ласково и одобрительно заговорил с жеребцом; нежно потрепал его, приговаривая что-то, и казалось, конь его прекрасно понимает. Жеребец резво перебирал ногами, раздувая хвост: он знал, что в конюшне его ждет вкусный завтрак в награду за то, что он так угодил хозяину.
      - У вас с ним, очевидно, полное взаимопонимание, - заметила Алекс.
      - При мне его родитель покрывал кобылу. Присутствовал я и тогда, когда она ожеребилась и он появился на свет. Все думали, он задохлик, хотели даже усыпить.
      - Как вы его назвали?
      - Задохликом называют жеребенка, который при родах испытывает недостаток кислорода. - Он покачал головой, не отрывая глаз от скакуна, входившего в конюшню. - А я думал иначе. И оказался прав. С такой родословной, как у него, из коня по всем статьям должен выйти толк; так оно и получилось. Ни разу он не обманул моих ожиданий. Всегда выкладывается до последнего, настоящий боец.
      - Имеете полное право им гордиться.
      - Пожалуй, да.
      Его притворное равнодушие не обмануло Алекс.
      - А что, лошадей всегда так сильно гоняют?
      - Нет, сегодня просто вывели пробежаться на короткую дистанцию, чтобы посмотреть, как они поведут себя на дорожке рядом друг с другом. Четыре раза в неделю их пускают пробежать один-два круга галопом. Это как у людей бег трусцой. А после такого бега, как сегодня, их два дня просто вываживают.
      Он повернулся и направился к оседланной лошади, стоявшей на привязи у столба.
      - Куда вы едете?
      - Домой. - Он вскочил в седло со свободной грацией настоящего ковбоя.
      - Мне нужно поговорить с вами, - испуганно крикнула Алекс.
      Он наклонился и протянул руку.
      - Забирайтесь.
      Из-под шляпы на нее с вызовом смотрели зеленые глаза.
      Она поправила на переносице очки и направилась к лошади, изображая уверенность в себе, которой отнюдь не испытывала.
      Самое трудное оказалось уцепиться за руку Рида. Он почти без усилий поднял ее, предоставив ей самой устраиваться на отлогой части седла позади него.
      От одного этого можно было потерять самообладание, но, когда он, сжав коленями бока лошади, погнал ее вперед, Алекс швырнуло на его широкую спину. Руки ее сами невольно обхватили ею талию. Она старалась держать их значительно выше пояса. С воображением справиться было труднее. Мысли ее то и дело возвращались к его распроклятой потертой ширинке.
      - Вам тепло? - спросил он через плечо.
      - Да, - соврала она.
      Она ведь поначалу решила, что длинный белый плащ с глубокой складкой на спине был надет лишь для шику. Такой плащ она видела только в одном вестерне с Клинтом Иствудом. Теперь же ей стало ясно, что его надевают для того, чтобы согревать ляжки наездника.
      - С кем же вы вчера вечером встречались в баре?
      - Это мое дело, Рид. Почему вы за мной следили?
      - А это мое дело.
      Это был тупик. Но она пока настаивать не станет. У нее был заготовлен для него целый список вопросов, однако сосредоточиться было трудно, так как при каждом толчке она особенно остро чувствовала его возбуждающую близость. И она выпалила первый пришедший в голову вопрос;
      - А как это вы с мамой так тесно сдружились?
      - Мы же вместе росли, - сказал он небрежно. - Началось все на площадке для игр младшеклассников, а с годами крепло.
      - И никогда никакой неловкости не возникало?
      - Нет. У нас не было друг от друга секретов. Даже в доктора несколько раз играли.
      - "Я тебе покажу свою, если ты мне свою покажешь". Он усмехнулся:
      - Вы, видно, тоже играли в доктора. Но Алекс на эту приманку не поддалась: она понимала, что он хочет отвлечь ее от темы разговора.
      - Но, надо думать, вы оба в конце концов из этого выросли.
      - Да, в доктора мы больше не играли, но говорили мы обо всем на свете. Никаких запретных тем между мной и Сединой не было.
      - Но ведь такие отношения у девочки обычно складываются с подружкой, правда?
      - Обычно - да, но у Седины было мало подружек. Большинство девочек ей завидовали.
      - Почему?
      Но Алекс уже знала ответ. Она знала его до того даже, как он пожал плечами и его лопатки задели ее грудь. Алекс едва не потеряла дар речи. Следующий вопрос потребовал от нее больших усилий.
      - Из-за вас, да? Из-за вашей с ней дружбы?
      - Возможно. И кроме того, она была и впрямь самая красивая девочка на всю округу. Большинство девчонок считали ее соперницей, а не подружкой. Держитесь, - предупредил Рид, направляя лошадь в сухую балку.
      Силой инерции ее толкнуло вперед, на него. Инстинктивно она сильнее прижалась к нему. Он глухо охнул.
      - Что случилось? - спросила она.
      - Ничего.
      - Я так поняла, что вам не очень удобно.
      - Если б вы были мужчиной и на лошади, идущей круто под уклон, и вас швыряло бы на луку седла так, что ваши мужские достоинства чуть не вылетали бы из штанов, вам бы тоже было не очень удобно.
      - Ох!
      - Черт! - буркнул он.
      Пока они не выехали на равнину, их неловкое молчание нарушало лишь тяжелое постукивание копыт лошади, которая осторожно ступала по каменистой земле. Чтобы не показывать свое смущение и укрыться от холодного ветра, Алекс уткнулась лицом в подбитый фланелью воротник его плаща. Наконец она произнесла:
      - Значит, со всеми своими трудностями мама обращалась к вам.
      - Да. А когда не обращалась, я, зная, что дело плохо, сам шел к ней. Однажды она не пришла в школу. Я забеспокоился и в обед пошел к ней домой. Ваша бабушка была на работе. Седина сидела одна. И плакала. Я испугался и заявил, что не уйду, пока она мне не скажет, что случилось.
      - И в чем было дело?
      - У нее были первые месячные.