Мотнув головой, помощник указал на другое крыло здания.
      - О поселившемся у нас прокуроре с голубыми глазками, нахально торчащими титьками и с ногами, которым конца нет.
      Он звонко и смачно чмокнул губами.
      Рид медленно опустил на пол ноги, лежавшие на уголке стола. Глаза его сверкнули ледяным огнем.
      - Вы имеете в виду мисс Гейгер? Помощник, хоть и не был обременен излишком серого вещества, все же понял, что зашел слишком далеко.
      - Гм, ага. То есть да, сэр.
      - И дальше что? - мрачно спросил Рид.
      - Звонили из похоронного бюро, сэр, некий мистер Дэвис, ну так он, сэр, жуткий шум из-за нее поднял. Она сейчас там, просматривает архивы и все такое.
      - Что?
      - Да, сэр, он именно так и сказал, шериф. Прямо остервенел весь, потому что...
      - Позвони ему, скажи, еду.
      Рид уже натягивал куртку. Если бы помощник не отступил от двери, шериф сбил бы его, когда выскакивал из кабинета.
      Ненастная погода, из-за которой закрылись школы и многие предприятия, Рида волновала мало. Если б только шел снег, это бы еще полбеды, куда хуже толстая ледяная корка, покрывшая все вокруг. К сожалению, участок шерифа обязан работать в любую погоду, в любое время дня и ночи.
      Встретивший его у дверей мистер Дэвис ломал от волнения руки.
      - Я уже больше тридцати лет занимаюсь своим делом, и ничего подобного ничего похожего, шериф, со мной прежде не случалось. Ну, пропадали гробы. Ну, грабили меня. Меня даже...
      - - Где она? - рявкнул Рид, прервав причитания гробовщика.
      Тот молча кивнул. Рид затопал к двери, рванул ее. Сидевшая за столом Алекс выжидательно подняла глаза.
      - Ну какого черта, что вы тут делаете?
      - Доброе утро, шериф.
      - Отвечайте на вопрос. - Рид захлопнул дверь и прошел в комнату. - У меня тут гробовщик бьется в истерике, и все из-за вас. Как вас вообще сюда занесло?
      - На машине.
      - Вам нельзя ездить в такую погоду.
      - И тем не менее я приехала.
      - А это что такое? - Он раздраженно указал на разбросанные по столу папки.
      - Архив мистера Дэвиса за тот год, когда убили мою мать. Он разрешил мне просмотреть его.
      - Вы его к этому принудили.
      - Ничего подобного.
      - Значит, запугали. Он спросил у вас ордер на обыск?
      - Нет.
      - А есть у вас ордер?
      - Нет. Но я могу его получить.
      - Без убедительной причины - вряд ли.
      - Мне нужны неопровержимые доказательства того, что тело Седины Гейтер не погребено в той кладбищенской могиле.
      - Отчего бы вам не действовать разумно: скажем, взять лопату и покопать?
      Тут она замолчала. Какое-то мгновение приходила в себя. Наконец проговорила:
      - Вы сегодня скверно настроены. Бурно провели ночь?
      - Да. Переспать-то переспал, но не очень удачно. Она опустила глаза на заваленный бумагами стол.
      - Вот как. Очень сожалею.
      - О чем? О том, что я переспал с бабой? Она вновь посмотрела на него.
      - Нет, о том, что не очень удачно.
      Они долго глядели друг другу в глаза. Лицо у Рида было жесткое, бугристое, как горный кряж, но ей не доводилось встречать более привлекательного лица.
      Всякий раз, когда они оказывались вместе, она остро ощущала его присутствие, его тело, чувствовала, как ее тянет к нему. Она понимала, что, учитывая ее профессию и положение, тяга эта была безнравственна и опасна и вдобавок компрометировала ее как женщину. Он ведь когда-то принадлежал ее матери.
      И все же как часто ей хотелось коснуться его или ощутить его прикосновение! Накануне вечером ей хотелось, чтобы он подольше обнимал ее, плачущую. Слава богу, у него хватило ума уйти.
      "К кому же он ездил? - думала Алекс. - Где и когда произошла эта не давшая удовлетворения любовная встреча? До того, как он приехал ко мне в гостиницу, или после? И почему она оказалась неудачной?"
      Через несколько мгновений она опустила голову и вновь взялась за папки.
      Но Рид не привык, чтобы с ним обращались столь пренебрежительно; наклонившись, он взял ее за подбородок и приподнял голову.
      - Я же сказал вам, что Седину кремировали. Она вскочила на ноги.
      - После того, как вы с судьей Уоллесом пошушукались и все обсудили. Ловко, нечего сказать.
      - Вы склонны давать волю воображению.
      - Отчего Джуниор, когда разыскал меня на кладбище, не сказал, что Седину кремировали? Сдается мне, она там все-таки похоронена. Потому я и просматриваю эти папки.
      - Зачем бы мне лгать?
      - Чтобы помешать мне добиться эксгумации тела.
      - Опять же - зачем? Мне-то какая разница?
      - А пожизненное заключение? - жестко проговорила она. - Если по данным судебно-медицинской экспертизы выяснится, что убийца - вы.
      - Ax... - не найдя достаточно сильного слова, он с силой вдавил кулак в загрубевшую ладонь другой руки. - Этому, что ли, вас учат на юридическом: когда ничего не получается, хвататься за соломинку?
      - Именно.
      Опершись руками о стол, он наклонился к самому ее лицу.
      - Вы не юрист, вы охотница за ведьмами.
      Рид попал не в бровь, а в глаз: у Алекс тоже было такое ощущение. Ее отчаянный поиск улик слегка отдавал исступлением линчевателей из печально известного "комитета бдительности", вызывая отвращение у нее самой. Она села и положила руки на раскрытые папки.
      Отвернувшись к окну, Алекс смотрела на зимний пейзаж. Голые ветви платанов на лужайке покрылись ледяным панцирем. Стекла в окнах чуть слышно позвякивали под ударами смерзшихся хлопьев снега. И небо, и все вокруг было унылым, мертвенно-серым. Контуры предметов размыты. Мир стал одноцветным - без света и теней.
      Кое-что, впрочем, осталось черно-белым. И прежде всего закон.
      - Возможно, вы были бы и прав", Рид, не будь того преступления. - Она вновь обернулась к нему. - Но преступление-то совершено. Кто-то вошел в конюшню и зарезал мою мать.
      - Да. Причем скальпелем, - насмешливо заметил он. - Можете себе представить, чтобы Ангус, Джуниор или я размахивали хирургическим инструментом? Отчего тогда не убить ее голыми руками? Не задушить, например?
      - Оттого, что вы слишком хитры. Кто-то из вас постарался создать впечатление, что все совершил психически неполноценный человек. - Положив руку на грудь, она проникновенно спросила:
      - А вы на моем месте не захотели бы выяснить, кто это сделал и зачем? Вы же любили Седину. Если ее убили не вы...
      - Я не убивал.
      - Разве вы в таком случае не хотите узнать, чьих это рук дело? Или вы боитесь, что убийцей окажется кто-то, кто вам тоже дорог?
      - Нет, не хочу я узнавать, - решительно заявил он. - И пока у вас нет ордера на обыск...
      - Мисс Гейтер? - начал мистер Дэвис, неожиданно войдя в комнату. - Вы не это вот разыскиваете? Я нашел ее в архиве, в шкафу с папками.
      Алекс прочитала напечатанное на обложке имя. Бросив взгляд на Рида, она нетерпеливо раскрыла папку. Просмотрев несколько лежащих сверху бумаг, Алекс бессильно откинулась на спинку стула и хрипло сказала:
      - Здесь написано, что тело было кремировано. - Чувствуя, как стынет сердце, она спросила, ни к кому не обращаясь:
      - Отчего же бабушка никогда про это не говорила?
      - Может быть, она не придавала этому большого значения.
      - Она сберегла всю одежду Селины, ее вещи. Почему же не взяла ее прах?
      Вдруг она наклонилась вперед и, опершись локтями о стол, обхватила голову руками. Желудок ее резко свело. От набежавших на глаза слез жгло веки.
      - Господи, вот кошмар-то, но я обязана выяснить. Обязана. Алекс несколько раз глубоко вздохнула, открыла папку вновь и принялась листать бумаги. Прочитав одну из них, она тихо ахнула.
      - Что это?
      Она вынула листок из папки и протянула Риду.
      - Это квитанция об оплате похоронных расходов, включая и кремацию.
      - Ну и что?
      - Посмотрите на подпись.
      - Ангус Минтон, - негромко и вдумчиво прочел он.
      - А вы об этом не знали? - Он отрицательно покачал головой. - Ангус, очевидно, оплатил расходы, однако втайне от всех. - Алекс прерывисто вздохнула и пытливо взглянула на Рида. - Интересно, почему.
      А в другом конце города Стейси Уоллес вошла в комнату, служившую ее отцу домашним кабинетом. Склонившись над столом, он сосредоточенно изучал том судебного дела.
      - Раз уж вы взяли выходной, судья, так отдыхайте, - ласково пожурила она.
      - Формально это не выходной, - ворчливо отозвался он, с отвращением взглянув на зимний пейзаж за окном. - Давно надо было кое-что прочесть. Сегодня самый подходящий день: в суд-то я попасть не могу.
      - Ты слишком много работаешь и принимаешь все чересчур близко к сердцу.
      - Ничего нового ты не сказала, это все мне уже сообщила моя язва.
      Стейси почуяла, что он сильно расстроен.
      - Что случилось?
      - Да опять эта юная Гейтер.
      - Дочь Седины? По-прежнему донимает тебя?
      - Вчера явилась ко мне в суд требовать распоряжение об эксгумации тела.
      - О боже, - не веря ушам, прошептала Стейси. Она прижала бледную руку к горлу. - Просто изверг, а не женщина.
      - Изверг или не изверг, но просьбу мне пришлось отклонить.
      - Молодец.
      Он покачал головой:
      - У меня не было выбора. Тело же было кремировано. Стейси помолчала, размышляя.
      - Да, кажется, припоминаю. И как она отнеслась к этому известию?
      - Не знаю. Рид отправился ей об этом сказать.
      - Рид?
      - Я вчера вечером позвонил ему. Он вызвался помочь. Сомневаюсь, что она восприняла его сообщение с полным самообладанием.
      - А Ангус с Джуниором в курсе дела?
      - Уверен, что в курсе. Рид им небось все рассказал.
      - Возможно, - пробормотала Стейси. Она помолчала минуту, потом, стряхнув задумчивость, спросила:
      - Принести тебе чего-нибудь?
      - Нет, спасибо, только недавно ведь завтракали.
      - Горячего чайку?
      - Пока не надо.
      - А какао? А может, ты разрешишь мне...
      - Я же сказал, Стейси, спасибо, не надо. - Ответ прозвучал резче, чем ему хотелось.
      - Извини, что помешала, - удрученно сказала она. - Если понадоблюсь, я буду наверху.
      Судья рассеянно кивнул и опять углубился в переплетенный в кожу том. Стейси тихо прикрыла дверь кабинета. Рука ее безжизненно скользила по перилам, когда она поднималась к себе в спальню. Ей нездоровилось. Живот у нее вздулся и болел. Утром у нее начались месячные.
      В сорок с лишним лет просто смешно было страдать, словно подросток, от женских колик; Стейси даже полагала что ей надо радоваться этим регулярным кровотечениям: только это еще напоминает о том, что она женщина. Детей нет никто не требует денег на обед и не просит помочь с уроками. Мужа тоже нет никто не интересуется, что она приготовила на ужин, взяла ли вещи из чистки и удастся ли сегодня ночью заняться любовью.
      Каждый день она горько жаловалась на судьбу, лишившую ее жизнь этой восхитительной суеты. С той же неукоснительностью, с какой иные возносят молитвы, Стейси перечисляла господу те прелести семейного очага, которыми он ее обделил. Она жаждала услышать детский гомон и топот маленьких ног по дому. Она томилась по мужу, который будил бы ее по ночам, зарывался бы лицом в ее груди и утолял бы голод ее не знающего покоя тела.
      Будто церковник, предающийся самобичеванию, Стейси подошла к комоду, открыла третий ящик и вынула альбом с фотографиями в переплете из белой тисненой кожи.
      Она благоговейно открыла альбом. С нежностью стала перебирать одну за другой драгоценные реликвии: свою пожелтевшую фотографию, вырезанную из газеты, квадратную бумажную салфеточку, где в уголке серебряными буковками были выведены два имени, осыпающуюся розу.
      Она листала альбом, разглядывала снимки под полиэтиленовыми креплениями. Люди, позировавшие перед камерой у алтаря, с годами изменились мало.
      Проведя почти час в мазохистских мечтаниях, Стейси закрыла альбом и положила его обратно в заветный ящик.
      Сбросив туфли, чтобы не запачкать одеяла, она легла, свернулась калачиком и, взяв подушку, прижала ее к себе, как возлюбленного.
      Из глаз ее покатились жгучие горькие слезы. Она шептала чье-то имя, настойчиво, без устали. С силой вдавила ладонь в низ живота, чтобы ослабить боль в пустующей утробе, познавшей однажды его тело, но не его любовь.
      Глава 14
      - Вот так так, черт возьми, вы, да еще и вместе? - озадаченно воскликнул Джуниор, переводя взгляд с Алекс на Рида и обратно.
      - Потом, пошатнувшись под порывом ветра, отошел от двери и заторопил их:
      - Проходите же. Я представить не мог, кого это несет в такую погоду. Тебе, Рид, надо бы сходить к психиатру: виданное дело, тащить Алекс невесть куда.
      На нем были старенькие джинсы с протертыми до дыр коленями, хлопчатобумажный свитер и толстые белые носки. Было видно, что встал он недавно. В одной руке он держал кружку с дымящимся кофе, в другой дешевенький роман в бумажном переплете. Волосы трогательно взъерошены. На подбородке темнеет щетина.
      Он уже оправился от изумления и улыбнулся Алекс. Потрясающе привлекателен, подумала она, не сомневаясь, что с нею согласилось бы большинство женщин. Этакий богатый, ленивый, сексуальный, растрепанный, домашний и милый мужчина. Хотелось окружить его заботой и уютом; судя по томной улыбке, он как раз предавался ленивой неге, когда они пришли.
      - Я ее сюда не тащил, - обиженно сказал Рид. - Все было как раз наоборот.
      - Я-то хотела приехать одна, - поспешно вставила Алекс.
      - Ну, а я не захотел, чтобы вы пополнили собой сводку дорожных происшествий в моем округе, - громко и резко заявил он.
      Повернувшись к Джуниору, который озадаченно наблюдал за их перепалкой, Рид, сказал:
      - Короче говоря, я привез ее сюда потому, что она твердо вознамерилась ехать, а я боялся, что она разобьется или, хуже того, задавит кого-нибудь - не мудрено на нынешних дорогах. Вот мы и приехали вместе.
      - Да я вам чертовски рад, - сказал Джуниор. - Я уж приготовился было проскучать весь день в одиночестве. В гостиной у меня вовсю горит камин и все приготовлено для горячего пунша. Прошу. - Он было двинулся вперед, но вдруг обернулся и сказал:
      - Ой-ой, Рид, ты же знаешь, как мама не любит, когда следят по паркету. Сними-ка лучше сапоги.
      - Черт с ними. А Лупе на кухне? Пойду попробую к ней подлизаться, может, соорудит какой-никакой завтрак.
      Пренебрегая драгоценным паркетом Сары-Джо, он затопал в заднюю часть дома с таким видом, будто все еще там жил.
      Алекс смотрела ему в спину, пока он не вышел из комнаты.
      - Он сказал подлизаться? - саркастически спросила она.
      - Да, сегодня он в прекрасном настроении, - беспечно отозвался Джуниор. Вы бы видели его, когда он всерьез разозлится. Предоставьте Рида заботам Лупе. Она знает, как сварить ему яйца по вкусу. А поев, он сразу отойдет.
      Алекс позволила ему снять с нее меховой жакет.
      - Надеюсь, мы не слишком помешали.
      - Какого черта, конечно, нет. Я ничуть не шутил, когда сказал, что рад вам. - Он обнял ее рукой за плечи. - Давайте...
      - Собственно говоря, - движением плеч Алекс сбросила его руку, - это вовсе не светский визит.
      - Деловой, да?
      - Да, и огромной важности. Ангус дома?
      - У себя. - Улыбка у него стала напряженной.
      - Он занят?
      - Вряд ли. Пошли, я вас проведу.
      - Не хочется отрывать вас от книги. Он с сомнением взглянул на обложку с изображением пылкой парочки.
      - Ничего. Да к тому же она до того однообразна, что тоска берет.
      - А про что роман?
      - О путешествиях одного выдающегося самца по голливудским спальням, принадлежащим как женщинам, так и мужчинам.
      - Вот как? - с притворным интересом сказала Алекс. - Можно будет взять, когда вы прочтете?
      - Ай-ай, стыд какой, - вскричал он. - Да ведь это будет развращение малолетней, а?
      - Уж не настолько вы старше меня.
      - По сравнению с Ридом или мною вы сущий младенец, - сказал он, распахивая перед ней дверь в отцовский кабинет. - Папа, к нам гости.
      Ангус оторвался от газеты. За считанные секунды удивление на его лице сменилось досадой, а затем улыбкой.
      - Здравствуйте, Ангус. Я знаю, сегодня все отсыпаются по домам, а я нежданно вторгаюсь - мне очень жаль.
      - Ничего, ничего. Особых дел все равно нет. Невозможно даже скакунов вывести на воздух: земля-то замерзла. - Он поднялся из обитого красной кожей кресла с откидной спинкой и подошел к Алекс поздороваться. - Вы как солнечный зайчик в сумрачный день, это уж точно, а, сын?
      - Я ей примерно то же самое говорил.
      - Но, как я уже сказала Джуниору, - поспешно вставила она, - это вовсе не светский визит.
      - Да? Садитесь, садитесь. - Движением руки Ангус указал на кожаный диванчик на двоих.
      - Я только...
      - Нет, я бы хотела, чтобы вы остались, - сказала Алекс, прежде чем Джуниор успел ретироваться. - Это касается нас всех.
      - Ладно, тогда выкладывайте.
      И Джуниор оседлал туго набитый подлокотник диванчика.
      - Я вчера опять говорила с судьей Уоллесом. Алекс показалось, что оба ее собеседника напряглись, но впечатление это было столь мимолетным, что могло ей просто почудиться.
      - И был на то повод? - спросил Ангус.
      - Я хотела, чтобы провели эксгумацию тела моей матери. На этот раз трудно было ошибиться в том, как они восприняли ее слова.
      - Господи, милая, за каким чертом вам это понадобилось? - содрогнулся Ангус.
      - Алекс? - Джуниор взял ее руку, положил себе на бедро и стал растирать. Это уж, пожалуй, слишком, не находите? Прямо ужас какой-то.
      - Так и дело ведь ужасное, - напомнила она, убирая руку с его бедра. - Во всяком случае, вам наверняка известно, что просила я о невозможном. Ведь тело матери было кремировано.
      - Верно, - произнес Ангус.
      - Почему?
      В слабо освещенной комнате глаза ее сверкали и казались ярко-синими. Отражавшееся в них пламя камина придавало им выражение сурового укора.
      Ангус вновь уселся в кресло и ссутулился, будто обороняясь от нападок.
      - Это казалось тогда наилучшим выходом из положения.
      - Как это? Не понимаю.
      - Ваша бабушка собиралась уехать с вами из города, как только будут завершены все формальности. Она этого не скрывала. Вот я и решил кремировать тело Седины, полагая, что Мерл захочет взять.., гм.., останки с собой.
      - Вы решили? А по какому праву, Ангус? По чьему распоряжению? Отчего именно вам была предоставлена возможность решать, что делать с телом Седины?
      Он недовольно насупил брови.
      - Вы, верно, полагаете, что я распорядился ее кремировать, чтобы уничтожить улики?
      - Не знаю! - воскликнула она, поднимаясь с диванчика. Она прошла к окну и стала смотреть на пустующие паддоки. Из дверей конюшен пробивался свет; там чистили, кормили, тренировали лошадей. Она досконально изучила деятельность концерна "Минтон Энтерпрайзес". Ангус вложил в него миллионы. Почему он отмалчивается? Потому что многим рискует, если она добьется передачи дела в суд? Или потому, что виновен? А может, из-за того и другого? В конце концов она повернулась к мужчинам:
      - Теперь, задним числом, вы не можете не признать, что этот ваш поступок выглядит весьма странно.
      - Я только хотел освободить Мерл Грэм от этих забот. Считал это своим долгом, потому что ее дочь убили на моей земле. Мерл обезумела от горя, а ведь вы остались на ее попечении. Если мои действия вызывают сейчас подозрения, тем хуже, черт побери; но если б сегодня пришлось принимать решение, то я поступил бы точно так же.
      - Не сомневаюсь, что бабушка была признательна за все, что вы сделали. Очень бескорыстно с вашей стороны. Ангус проницательно взглянул на нее и сказал:
      - Но вам, к сожалению, не верится, что поступок был совершенно бескорыстным.
      Она посмотрела ему прямо в глаза:
      - Да, к сожалению, не верится.
      - Я уважаю вашу откровенность.
      На минуту в комнате воцарилась тишина, слышалось лишь мирное потрескивание горящих поленьев. Алекс нарушила неловкое молчание:
      - Не понимаю, почему бабушка не забрала прах с собой.
      - Я и сам об этом думал - я ведь предложил ей взять его.
      Мне кажется, потому, что она не могла примириться со смертью дочери. Урна с прахом - это осязаемое доказательство того, с чем она была не в силах смириться.
      Зная одержимость бабушки всем тем, что было связано с жизнью Седины, Алекс сочла его объяснение убедительным. Кроме того, если только Мерл не выйдет из коматозного состояния - и тогда Алекс не сможет задать ей свой вопрос, выбора у нее не было, приходилось принять на веру то, что говорил Ангус.
      Он рассеянно потирал сквозь носок большой палец на ноге.
      - Мне в голову не пришло захоронить ее пепел в каком-нибудь мавзолее. Я всегда ненавидел всяческие склепы и усыпальницы. Страшненькие, черт побери, заведения. От одной мысли о них мурашки по коже. Ездил я как-то в Новый Орлеан. Все эти бетонные надгробия, возвышающиеся над землей.., бр-р-р.
      Он затряс головой от отвращения.
      - Я не боюсь смерти, но, когда помру, хочу опять стать частицей жизни. Праху место во прахе. Таков естественный ход вещей. Поэтому мне показалось уместным купить участок на кладбище и похоронить прах Селины в земле, на которой она выросла. Вы, Алекс, небось думаете: вот старый чудак, но я тогда так считал и теперь считаю так же. Я никому ничего не рассказывал - неловко было. Такая вот, знаете, вдруг чувствительность, - А почему было не рассеять прах где-нибудь? Он потянул себя за мочку уха, обдумывая вопрос.
      - Я думал об этом, но решил: а вдруг в один прекрасный день вы явитесь и захотите посмотреть, где похоронили вашу маму.
      Алекс почувствовала, что прежняя напористость покидает ее, плечи опускаются. Потупив голову, она не сводила глаз с носков своих замшевых сапожек, еще мокрых от сырого снега.
      - Вы, наверно, сочли меня вампиром каким-то за то, что я хотела вскрыть ее могилу. Рид так и заключил. Ангус только отмахнулся.
      - Рид обожает резать правду-матку. Бывает, и ошибается. Она прерывисто вздохнула.
      - На сей раз точно ошибся. Поверьте, даже подумать об этом мне было трудно, не то что просить. Просто мне казалось, что тщательная судебно-медицинская экспертиза могла бы пролить свет.
      Голос ее замер. Продолжать не хватало силы воли и убежденности. Вчера она думала, что эксгумация, возможно, даст необходимые вещественные улики. Выяснилось, что от истины она, Алекс, по-прежнему далека, а все ее старания свелись к тому, что она лишь разбередила и измучила и себя, и окружающих.
      Объяснение Ангуса представлялось чертовски убедительным и бесхитростным. Целиком оплатить похороны, взять на себя все формальности - то был акт неподдельного милосердия, призванный смягчить горькую долю бабушки и облегчить ей бремя материальных расходов.
      Алекс искренне хотела поверить в это. Ей, дочери Селины, такой оборот дела был только приятен. Но как следователь она осталась ни с чем, все ее усилия оказались тщетными, и оттого в ней зрело подозрение, что тут что-то нечисто.
      - Вы готовы возвращаться в город или как? Рид стоял в дверях, прислонившись к косяку, и вызывающе перебрасывал зубочистку из одного угла рта в другой. Может быть, он и позавтракал, но по тону вопроса она поняла, что его скверное настроение не переменилось.
      - Готова, если вы соблаговолите меня отвезти.
      - Прекрасно. Чем скорее я вернусь на работу, тем лучше. Должен же кто-то пасти этих чокнутых сукиных детей, которые ездят в этакую непогоду.
      - Но раз уж вы здесь, почему бы не провести денек у камина? - обращаясь к Алекс, предложил Джуниор. - Сделали бы себе воздушной кукурузы. Седина ее очень любила. Может, уговорили бы Лупе дать нам миндаля в сахаре. А потом, когда дороги расчистят, я бы отвез вас в гостиницу.
      - Спасибо, это было бы чудесно, но меня ждет работа. Он стал ее мило упрашивать, но она была непреклонна.
      Минтоны проводили ее с Ридом к выходу. Сары-Джо Алекс так и не видела. Если та даже и знала о присутствии в доме гостей, спуститься к ним она не пожелала.
      Когда они шли по коридору, Ангус взял Алекс под руку и тихо сказал:
      - Я понимаю, милая, вам приходится нелегко.
      - Да уж.
      - Есть что-нибудь новое о здоровье бабушки?
      - Я каждый день справляюсь в лечебнице, но пока все без перемен.
      - Если что будет нужно, сразу звоните, слышите? Алекс посмотрела на него с искренним смущением.
      - Ангус, почему вы ко мне так добры?
      - В память о вашей маме и потому, что вы мне нравитесь, а главное - потому что нам нечего скрывать.
      Когда он ей улыбнулся, Алекс сразу поняла, от кого Минтон-младший унаследовал свое обаяние. Тем временем Джуниор разговаривал с Ридом. Алекс услышала, как Рид сказал:
      - Вчера вечером наткнулся в "Последнем шансе" на одну твою старую приятельницу.
      Услышав название кабачка, где ей на сегодня была назначена встреча, Алекс навострила уши.
      - Правда? - откликнулся Джуниор. - И кто же это?
      - Глория, как там ее. Забыл ее фамилию по мужу. Черные кудряшки, темные глаза, большие сиськи.
      - Глория Толберт. Как она выглядит?
      - Сексуально озабоченной.
      Джуниор издал пошлый, чисто мужской смешок.
      - Похоже на Глорию. Чтобы ее ублажить, нужен крепкий мужик.
      - Тебе виднее, - пошутил Рид.
      - Ну и что вчера было, а, шельмец ты везучий? В конце концов милашка Глория засияла довольной улыбкой?
      - Ты же знаешь, я своих любовных похождений не обсуждаю.
      - Эта твоя особенность меня чертовски бесит. Алекс обернулась, и в этот момент Джуниор шутливо ткнул Рида в живот. Кулак его отскочил, будто он ударил в барабан.
      - И это все, на что ты способен, старина? - поддел его Рид. - Признайся, Минтон, ты теряешь форму.
      - Черта с два, - размахнувшись, тот направил кулак Риду в голову. Рид успел увернуться и попытался ударить Джуниора сапогом под колено. Они повалились на стоявший в холле столик, чуть не сбросив с него керамическую вазу.
      - Ладно, ребята, кончайте, пока чего-нибудь не разбили. - Голос Ангуса звучал снисходительно, словно перед ним были малыши из начальной школы.
      Апекс и Рид оделись, он открыл дверь. Ледяной вихрь ворвался в холл. Джуниор спросил:
      - Вы уверены, что вам никак нельзя остаться у нас, в тепле и уюте?
      - Боюсь, никак, - ответила Алекс.
      - Вот черт. Что ж, тогда до свидания. Он сжал ее руку в своих ладонях и поцеловал в щеку. Отец с сыном наблюдали, как Рид ведет Алекс по обледенелой мощеной дорожке к своему "Блейзеру". Он помог ей сесть в машину, потом обошел автомобиль и легко взлетел на водительское место.
      - Бр-р-р! - Джуниор закрыл дверь. - Выпьешь пуншу, папа?
      - Пока нет. - Ангус нахмурился. - В такую рань ни к чему.
      - С каких это пор ты смотришь на часы, когда хочется выпить?
      - Зайди-ка ко мне. Я хочу с тобой поговорить. - Прихрамывая, оберегая больной палец, он повел сына в кабинет. - Подбрось дров в огонь, хорошо?
      Когда пламя уже лизало новые поленья, Джуниор повернулся к отцу.
      - Так о чем речь? Надеюсь, не о делах. Я официально беру выходной.
      Он зевнул и потянулся, как привыкший к неге кот.
      - Об Алекс Гейгер.
      Джуниор опустил руки и насупился:
      - Когда она приехала, то так и кипела по поводу этих похоронных дел, правда? Но ты ее все-таки привел в себя.
      - Я всего лишь рассказал ей, как было дело.
      - У тебя это прозвучало очень убедительно, не хуже, чем ловкая ложь.
      - Можешь ты хоть раз быть серьезным? - взревел Ангус. На лице Джуниора отразилось недоумение.
      - Я, по-моему, вполне серьезен.
      - Слушай меня, - сурово начал Ангус, наставив на него палец. - Только круглый дурак будет шутки шутить, глядя, как она упорно докапывается до сути. Пускай она красотка - за дело она взялась очень основательно. Алекс только с виду мягкая. Когда речь идет об этом убийстве, она - кремень.
      - Понимаю, - угрюмо сказал Джуниор.
      - Спроси Джо Уоллеса, если не веришь.
      - Верю, верю. Просто из-за внешности мне трудно воспринимать ее всерьез.
      - Ах, ему трудно, видали? А я вот что-то не заметил, чтобы ты попытался ее охмурить.
      - Я же тогда пригласил ее к нам выпить рюмочку, и она приехала.
      - Что ты предпринял потом?
      - А что ты хочешь, чтобы я предпринимал? Увивался возле нее, как последний сопляк? С цветочками-шоколадками?
      - Да, черт тебя подери!
      - Она на это ни за что не клюнет, - фыркнул Джуниор, - даже если я буду совершенно серьезен.
      - Слушай, что я тебе скажу, парень. У тебя сейчас не жизнь, а малина. Каждый год на блюдечке подают новый "Ягуар", носишь часы "ролекс", утыканные бриллиантами, ездишь кататься на горных лыжах, на морскую рыбалку и на скачки, когда только вздумается, да еще играешь по-крупному. Но девочка эта прет напролом, она нас разорит. Да-да, - сказал он, угадав, о чем думает помрачневший сын, - очень может быть, что тебе придется первый раз в жизни подыскивать себе работу.
      Ангус сдержал гнев к продолжал более дружелюбно:
      - У нее нет ни малейших шансов раздобыть улики. Думаю, она это понимает. Вот и мечет стрелы наугад, надеясь попасть кому-то из нас в задницу. Остается верить, что рано или поздно рука у нее устанет.
      Джуниор закусил губу и хмуро сказал:
      - Довести дело до суда ей, наверное, нужно не меньше, чем нам - построить ипподром. Для нее это был бы большой успех. Карьера ей тогда обеспечена.
      - Дьявольщина, - пробурчал Ангус. - Ты же знаешь, как я к таким бабам отношусь. Терпеть не могу эти дерьмовые игры вокруг карьеры. Женщинам не место в суде.
      - Куда же ты их всех денешь? В спальни?
      - А что в том плохого? Джуниор издал короткий смешок.
      - Я-то с тобой спорить не стану, но, думаю, с тобой охотно поспорили бы миллионы работающих женщин.
      - Возможно, Алекс и не задержится в прокуратуре. Не удивлюсь, если выяснится, что ее карьера зависит от исхода этого расследования.
      - Что ты хочешь сказать?