8

Кэтлин бросилась к стеклянной двери и, когда та не открылась, заколотила по ней кулаками, не осознавая, что может пораниться. Она в отчаянии пыталась, ломая ногти, открыть запертую дверь.

В здании аэропорта царил страшный хаос. Выли сирены, люди мчались к окнам и стеклянным дверям, чтобы стать свидетелями катастрофы. Билетные кассы опустели. Кэтлин пробивалась сквозь толпу зевак, глаза ее лихорадочно блестели. Она выбралась наружу и побежала вокруг здания, скользя по грязной земле. На границе летного поля возвышался забор, никаких ворот она не заметила.

Ни на секунду не задумываясь о собственной безопасности, Кэтлин попыталась вскарабкаться на забор. Она ободрала руки и разорвала одежду, но все же умудрилась перелезть через него и соскочить на землю с другой стороны. Ее руки и ноги горели от ссадин и порезов.

Она побежала прямо туда, где пылали обломки самолета, над ними висел удушающий столб дыма. Зрелище напоминало погребальный костер.

— Нет! Он должен быть жив, — на бегу твердила себе Кэти.

Вокруг уже стояли машины «скорой помощи». От маленького самолета почти ничего не осталось. Не было ни малейших сомнений, какая судьба постигла пилота и пассажиров. У большого самолета горела только носовая часть, и пожарники яростно старались загасить губительное пламя.

— Эй, леди, вы спятили! — Кто-то толкнул Кэти, и она упала на землю. — И вообще, как вы тут оказались? Уйдите прочь с дороги.

На нее смотрело закопченное и злое от напряжения лицо пожарника. Он был одет в желтую куртку и каску. Кэтлин вскочила на ноги и отступила. Она смотрела, как пожарники тушат огонь, а спасательная команда бережно выгружает из самолета оставшихся в живых пассажиров.

Со все возраставшим беспокойством она вглядывалась в лица раненых. Кое-кто мог передвигаться самостоятельно, другим была необходима помощь. Почти все были в крови, многие без сознания, некоторых выносили мертвыми. От них Кэтлин отводила глаза. Эрик не погиб! Она знала, что он не погиб.

Ее внимание привлек только что выгруженный пассажир. Очевидно, он находился в тяжелом состоянии, так как его вынесли на руках двое темнокожих мужчин. Сердце Кэтлин забилось еще сильнее, хотя ей казалось, что это уже невозможно. И тут она увидела прядь светлых волос, испачканных кровью, но так знакомо переливавшихся в лунном свете.

— Эрик! — Крик вырвался из самых недр ее груди, и она помчалась к носилкам, на которые его положили.

— Подождите! — крикнула она санитарам, заносившим носилки в машину «скорой помощи».

— Он… Он… Я… — Она задыхалась, не в силах произнести ни слова.

— Он жив, — спокойно сказал санитар. — Сейчас ясно только одно: сильный ушиб головы. А теперь, пожалуйста, дайте нам отвезти его в больницу.

— Но… — Она показала на портативную кислородную маску на лице Эрика.

— Это кислород. Он наглотался дыма. Теперь, пожалуйста…

— Я поеду с вами, — твердо заявила Кэти, не отрывая глаз от застывшего, почти воскового лица Эрика.

— Нет, — сказал другой санитар. — Мы везем только людей, которые нуждаются в медицинской помощи. Уйдите с дороги.

Кэти послушно отступила, и санитары задвинули носилки в машину. Водитель завел мотор, и она бросилась к окошку. Стукнув в стекло, она крикнула:

— Куда вы его отвезете?

— В больницу Святого Эдуарда, — ответил санитар. — Поезжайте за нами.

Больница Святого Эдуарда находилась в пяти минутах езды от аэропорта. Кэтлин въехала вслед за воющими машинами «скорой помощи».

Она видела, как Эрика внесли на носилках в один из подъездов. Припарковав «блэйзер», она машинально закрыла его, как просил Эрик, и вбежала по ступенькам к автоматически открывающимся дверям. Она успела заметить, что Эрика вкатили в какое-то помещение и вокруг него уже колдовало множество медсестер и врачей. Кэти порадовалась, что в больнице существует специальный персонал для подобных случаев.

Она понимала, что бесполезно даже пытаться проникнуть вслед за Эриком, поэтому устало плюхнулась в неудобное кресло в холодной, мрачной комнате для посетителей.

Она молилась.

Она знала, что в больнице Святого Эдуарда есть часовня, но по какой-то непонятной причине не желала искать там утешения. Ей хотелось быть как можно ближе к Эрику. Кэтлин глубоко и искренне верила в Бога, часто искала у Него помощи и утешения. Сейчас был как раз один из таких случаев. Кэти просила Господа сохранить жизнь Эрику, обещая взамен благоразумие, и вообще все, что люди обычно обещают в подобных случаях.

Следующие несколько часов она провела, борясь попеременно то с неизвестностью, то с головной болью, то со страхом. Каждый раз, когда кто-нибудь входил или выходил из помещения, куда завезли Эрика, Кэти бросалась к этому человеку, умоляя сказать что-нибудь об Эрике, но ее или грубо отпихивали, или сочувственно смотрели на нее, не произнося ни слова. Родственников погибших в катастрофе собрали в отдельную комнату, откуда доносились леденящие кровь рыдания.

Беспрерывно звонили телефоны, поступали пациенты с менее опасными ранениями, то и дело шипели открывавшиеся и закрывавшиеся двери лифта, врачи и медсестры бегали и суетились. На Кэтлин никто не обращал внимания. Она же не отрывала глаз от дверей той палаты, куда увезли Эрика и где он сейчас боролся за свою жизнь. Если бы только она могла оказаться рядом, она бы вдохнула в него жизнь, отвела бы от него опасность.

Кэтлин сама уже не знала, сколько времени она здесь находится. Наконец она встала, пересекла приемный покой и подошла к стойке, за которой сидела медсестра, склонившаяся над чьей-то медицинской картой. Кэти кашлянула, желая привлечь к себе внимание.

— Да? — взглянула на нее сестра.

— Мисс… — Кэтлин посмотрела на бирку, прикрепленную к карману синтетического белого халата, и тут же поправилась: — Миссис Пратнер. Не могли бы вы… Мистер Гуджон-сен… Его привезли из аэропорта. Не могли бы вы сказать мне хоть что-нибудь о его состоянии? Пожалуйста.

— Вы родственница? — строго спросила миссис Пратнер.

У Кэтлин появилось искушение соврать, но она решила, что умудренная миссис Пратнер немедленно ее раскусит. Она опустила глаза на серый плиточный пол и тихо произнесла:

— Нет. Мы… э…

— Кажется, я понимаю, — перебила ее сестра. Кэти гордо вскинула голову и встретилась с холодным взглядом серо-голубых глаз, который вдруг неожиданно смягчился. Почему-то миссис Пратнер почувствовала симпатию к этой зеленоглазой молодой женщине с каштановыми волосами в изодранной одежде.

— Я посмотрю, что можно сделать. — Она направилась к двери, бесшумно ступая в мягких туфлях, потом обернулась через плечо и добавила: — Я принесу какой-нибудь антисептик для вас.

Кэти посмотрела на свои руки и только сейчас заметила, что они покрыты синяками и багровыми кровоточащими ссадинами, а вместо ногтей у нее одни лишь кровавые обрубки. Как это случилось? Когда она подняла глаза, миссис Пратнер уже не было.

Сильно волнуясь, Кэти стояла около стола и считала, сколько раз открывается и закрывается дверь лифта.

— Спасибо, все в порядке, — машинально произнесла она, когда другая медсестра спросила, нужна ли ей помощь.

Наконец в раздвижных дверях появилась миссис Пратнер. Подойдя к столу, она протянула Кэти квадратный кусок марли, смоченный чем-то желтым и пахучим.

— Протрите этим руки. Будет сильно жечь, но необходимо продезинфицировать ваши раны.

— Эрик? — с отчаянием в голосе спросила Кэтлин.

— Ему только что сделали рентген и тщательно обследовали. Никаких внутренних повреждений не обнаружено.

— Слава Богу, — прошептала Кэтлин и закрыла глаза.

— Однако, — уточнила сестра, — он еще не пришел в сознание. Он продолжает находиться в коматозном состоянии, а на голове у него довольно большая рана. Ему наложили несколько швов. Чем скорее он придет в себя, тем будет лучше.

Кэти с трудом подавила крик, готовый вырваться из ее груди.

— Может быть, если бы я могла увидеть его, поговорить с ним…

— Не сейчас. — Миссис Пратнер отрицательно покачала головой. — Очень сожалею, но сейчас этого действительно не следует делать ради его же блага. Когда он придет в себя и его положение стабилизируется, врачи, конечно же, разрешат вам побыть с ним несколько минут. А пока, боюсь, вам придется подождать.

— Спасибо вам, — тихо проговорила Кэтлин и пошла на прежнее место. Она села и снова начала ждать.

Сгустились сумерки, но Кэти ничего не замечала. Зажглись автоматически включаемые огни паркинга. Машины на оживленной магистрали за окном ехали уже с горящими фарами. А Кэти продолжала сидеть на своем посту.

Миссис Пратнер неоднократно уходила, но всякий раз возвращалась ни с чем и только печально смотрела на Кэти и качала головой. В словах не было нужды. Медсестра и так знала, каких новостей ждет эта девушка.

«На этот раз миссис Пратнер что-то долго не появляется, — с надеждой подумала Кэти и взглянула на часы. — Может, есть какие-нибудь новости?» И тут распахнулась входная дверь и в приемный покой ворвалась женщина.

По необъяснимой причине взгляд Кэти приковался к ней. Женщина была невысокой, светловолосой и очень привлекательной. Но ее хорошенькое личико искажали тревога и беспокойство. Полотняная узкая юбка выгодно подчеркивала изящную фигуру, блузка обтягивала маленькую крепкую грудь.

Женщина оперлась руками о стойку и посмотрела на медсестру, временно замещавшую миссис Пратнер.

Хриплым голосом, запинаясь на каждом слове, она сказала:

— Я — миссис Гуджонсен. Меня вызвал доктор Гамильтон по поводу Эрика Гуджонсена. Доктор знает, что я уже здесь.

— Да-да, конечно, миссис Гуджонсен. Пройдите сюда.

Деловитая медсестра указала хорошенькой женщине на раздвижные двери, которые оставались предметом неослабного внимания Кэтлин вот уже несколько часов.

Миссис Гуджонсен развернулась и быстро направилась внутрь.

В сердце Кэтлин словно захлопнулась невидимая дверь.

Она сидела совершенно неподвижно, опасаясь, что если пошевелится, то рассыплется на тысячу острых осколков. Голова ее пылала, в ушах гудело. Из легких словно вышел весь кислород, к горлу подступила тошнота.

Кэтлин чувствовала такое головокружение, что боялась потерять сознание. Неужели никто не слышит, как шумит у нее в голове? Впрочем, все они, кажется, заняты собственными делами. Неужели никто не понимает, что она, Кэтлин Хэйли, умирает? Прямо сейчас. Окружающие являются свидетелями медленной, мучительной гибели ее души, а они ничего не замечают. Им до нее нет дела.

Она послушалась совета Эдны, потому что сама очень хотела этого, не побоялась полюбить, и что теперь? Снова она потеряла того, кого любила. Она набралась мужества и пустила любовь в свое сердце, но, как и ее родители, Эрик оставил ее. Следовало предвидеть, что это случится.

Осторожно, словно боясь упасть, Кэтлин встала и подошла к стойке. Взяв чистый бланк, она дрожащими пальцами написала на нем имя Эрика и засунула бумажку в золотой брелок с ключами от машины. Потом положила ключи с бумажкой так, чтобы их сразу увидела миссис Пратнер.

Когда Кэтлин выходила, она наткнулась на высокого, крепкого блондина, торопливо шагавшего к стойке. Кэти опустила голову, не желая, чтобы кто-нибудь видел текущие по лицу слезы.

Минуту спустя в приемный покой быстрыми легкими шагами вошла миссис Пратнер. Она была очень довольна. Этот красавчик Гуджонсен очнулся, узнал своего брата и невестку и поговорил с ними. Потом он спросил о ком-то по имени Кэтлин.

Сестра не сомневалась, что это та самая девушка в холле. Она поспешила туда.

Но когда она оглядела приемный покой, хорошенькой девушки с каштановыми волосами, исцарапанными руками и беспокойным любящим взглядом сверкающих изумрудных глаз уже не было.

— Но вы сказали бы мне, где она, если бы знали? — почти закричал Эрик. Запавшие глаза, усталые складки вокруг рта, тревожное выражение покрасневших глаз — все свидетельствовало о недавней болезни. — Сказали бы, черт возьми? — Он стукнул кулаком по деревянному столу.

— Эрик, успокойтесь и перестаньте на нас кричать, — спокойно произнес Би Джей. — Раз мы сказали, что не знаем, куда исчезла Кэтлин, значит, так оно и есть. Мы беспокоимся о ней точно так же, как и вы.

— О, дьявол, — выдохнул Эрик, преисполненный отчаяния и рухнувшей надежды. Он обмяк и закрыл лицо руками.

Вот уже второй раз за этот месяц он приезжал в «Горный» и умолял Гаррисонов сообщить ему хоть что-нибудь о Кэтлин. И оба раза они клялись, что понятия не имеют о ее местонахождении.

Он две недели провалялся в этой чертовой больнице, теряясь в догадках, что же могло случиться с Кэти. Когда он пришел в сознание и начал о ней спрашивать, сиделка рассказала, что девушка, соответствующая его описанию, сидела в приемном покое, но потом ушла. Эрик чуть с ума не сошел от беспокойства. Врач даже велел сделать ему успокаивающий укол, чтобы не ухудшить и без того неважное состояние больного.

Но когда Эрик проснулся после укола, собственное беспомощное положение разозлило его пуще прежнего, а банальные утешения Боба и Салли вконец разъярили его.

— Говорю тебе, это не обычная интрижка, Боб! — заорал он на брата. — Черт побери, не могла она вот так уйти, не сказав ни слова. Может, на нее напали, убили, изнасиловали или еще что-нибудь в этом роде. Об этом ты подумал, а?

Сквозь бинты было видно, как вздулись вены у него на висках, и испуганные брат с женой позвали сиделку. Та сделала еще один успокаивающий укол, несмотря на то, что Эрик, страшно ругаясь, чуть ли не силой пытался этому воспрепятствовать.

Когда он очнулся, Боб и Салли по-прежнему находились в палате. По их напряженным лицам было видно, что нервы их на пределе.

— Эрик, она оставила ключи от машины на стойке и записку с твоим именем. Никто ее силой не увозил. Она ушла спокойно и по собственной воле.

— Может… — Боб запнулся, — может… ты несколько идеализировал ее чувства?

— Убирайтесь отсюда. Уезжайте домой или куда хотите, мне плевать, — прошипел Эрик. — Оставьте меня.

Он отвернулся и невидящим взглядом уставился в окно. Лицо его исказилось от горечи и отчаяния, и это выражение оставалось на нем еще много недель.

Хотя Эрика ничуть не беспокоило собственное здоровье, он все же поправлялся. Он совершенно затерроризировал сестер и врачей, но благополучно шел на поправку. Головная боль с каждым днем становилась слабее, рана на голове сначала болела, потом покалывала, а потом совсем прошла.

Боб и Салли уехали, как только миновала первая опасность, но вернулись, чтобы сопровождать его домой в Сент-Луис. Они по очереди вели «блэйзер», а Эрик сидел на заднем сиденье мрачнее тучи.

Из госпиталя он звонил Гаррисонам каждый день и мучил их расспросами о Кэтлин. Они клялись, что ничего не знают. Они даже не видели Кэти с того самого дождливого утра, когда она уехала с ним в аэропорт. Эрик предупредил их, что как только выберется из больницы, немедленно приедет в «Горный».

Он читал сообщения в газете о катастрофе и понимал, что ему посчастливилось. Пилот и двенадцать пассажиров погибли. И тем не менее иногда он думал: «Зачем мне это везение, если рядом нет Кэтлин?»

Почему она исчезла так бесследно? Когда она уходила, она даже еще не знала, сильно ли он ранен, выживет ли. Что-то заставило ее уйти, но что?

Проведя несколько томительных недель в Сент-Луисе ради полного выздоровления, Эрик решил заняться поиском Кэтлин. Он начал с «Горного». Гаррисоны по-прежнему оставались в неведении: они получили лишь написанную от руки записку, пришедшую по почте из Атланты.

Эрик прочел эту записку. Ничего, кроме того, что с ней все в порядке и она свяжется с ними позже, там не было. Кэтлин умоляла не беспокоиться, многословно извинялась, что неожиданно бросила их в середине лета. Вот и все.