Молодая женщина подошла к окну, и сердце у нее забилось учащенно: к дому по аллее подъезжал знакомый синий «додж». Губы Кэтлин прошептали имя, но беззвучно. Рука метнулась к груди, словно желая унять трепет сердца.

Эрик поднялся на крыльцо и позвонил в старомодный колокольчик. Кэтлин без малейших колебаний вышла в прихожую и открыла дверь.

Долго они стояли молча и смотрели друг на друга, смотрели и не могли насмотреться. Потом, по-прежнему не говоря ни слова, Эрик вошел в дом. Снял мокрое пальто, повесил его на вешалку в прихожей. Осмотрелся по сторонам и одобрительно кивнул.

— Здравствуй, Кэтлин.

— Здравствуй, Эрик.

Зачем он приехал? Ее нервы были на пределе. Снова будет угрожать? Хочет забрать Теро-на? Вдруг он решит прибегнуть к силе?

Словно прочитав ее мысли, Эрик спросил:

— А где Терон?

— Наверху. Спит, — настороженно ответила она.

Но Эрик лишь рассеянно кивнул.

— Славный дом, очень славный. Он тебе нравится?

Кажется, Эрик нервничал не меньше, чем она. Или показалось?

— Да, я его полюбила. Здесь так тихо.

Не дожидаясь приглашения, он уселся на софу перед камином и стал смотреть на огонь. Потом вздрогнул, удивленно оглянулся на Кэтлин и сказал:

— Присядь-ка.

Она не тронулась с места.

— Что ты здесь делаешь, Эрик?

Не сводя с нее глаз, он вынул из внутреннего кармана конверт и сообщил:

— Вот. Получил по почте. Три дня назад. От адвоката. Сет велел отправить мне письмо именно в этот день. Адвокату письмо вручил доктор Александер. Оно было написано Сетом за день до смерти.

Кэтлин хотела спросить, что все это значит, но Эрик отвернулся и снова стал смотреть на огонь.

Кэтлин взяла конверт, но ничего примечательного на нем не обнаружила — только адрес и название юридической фирмы. Внутри находились два листка бумаги. Первый — вексель, выданный Эриком Сету Кирхофу, который помог оператору создать свою компанию. На векселе стоял штамп «Выплачено полностью».

Второй листок весь был исписан мелким почерком Сета. Сразу было видно, рука пишущего дрожала, однако Кэтлин без труда узнала почерк.

«Дорогой Эрик, мой адвокат уполномочен сообщить Вам, что в Национальном банке открыт секретный счет на имя Терона. Сумма, о которой идет речь, весьма значительна, и я надеюсь, что с годами она возрастет еще больше. Таким образом, когда Терон станет взрослым, он будет в состоянии заняться любым родом деятельности, каким пожелает. Вам может показаться странным мое условие: право распоряжаться счетом будет предоставлено Терону по достижении двадцатипятилетия, и не раньше. Но это моя воля, и я хотел бы, чтобы ее не нарушали.

Еще одна просьба. Двенадцатого апреля Терону исполнится два года, и я бы хотел, чтобы он получил фамилию Гуджонсен. Я считаю, что сын должен носить фамилию отца. Я безмерно благодарен Вам за то, что Вы одолжили мне своего сына, пусть даже на недолгий срок. Сильнее моей благодарности лишь любовь, которую я испытываю к мальчику и его матери. Надеюсь также, что ей тоже будет дозволено носить вашу фамилию. Эта фамилия принадлежит ей по праву.

Я считал и считаю Вас своим другом.

Сет».

Кэтлин убрала листок, чтобы не закапать слезами бумагу.

— Он все знал!

Эрик дернулся, но не обернулся.

— Похоже на то…

— Я могла бы догадаться… — Она села рядом с ним. — Сет был таким проницательным, таким тонким человеком. Он все видел, обо всем догадался.

Они помолчали, потом Кэтлин робко спросила:

— Что же ты намерен делать?

Он погладил ее по голове, подошел к камину. Огонь выплюнул облачко искр.

— Сам не знаю, — вздохнул Эрик. — Я два дня мучился, не знал, что решить. Хотел сначала сделать вид, что никакого письма не получал, но со мной связался адвокат. Он известил меня, что, если письмо потеряно на почте, в фирме имеется копия…

Эрик развел руками и с отчаянием воскликнул:

— Конечно, завещание можно оспорить, но… — Его голос померк. — Но разве я могу лишать своего сына такого шанса в жизни?

— Нет, не можешь, — тихо ответила Кэтлин.

Она ничем не могла помочь Эрику — он сам должен был принять решение.

— Правда, речь идет лишь о том, что мальчик должен носить мою фамилию, — размышлял вслух Эрик. — Что касается тебя, то условие выражено лишь в виде пожелания…

Ее сердце сжалось от боли. Как он может быть таким жестоким? Оказывается, она ему совсем не нужна! Он хочет лишь дать свое имя сыну. Зачем он приехал? Надеется, что она поможет ему облегчить совесть? Или боится, что она станет настаивать на своих правах?

— Ты прав, — выдавила Кэтлин.

— Я надеялся, что когда-нибудь и ты станешь носить мое имя. — Он обернулся. — Но я соглашусь жениться на тебе лишь в том случае, если ты любишь меня так же, как я тебя. Не нужно делать этого из-за сына.

Кэтлин не верила собственным ушам. Ей хотелось вскинуть голову, посмотреть ему в глаза, но она боялась, что ослышалась. Вместо этого она зажмурилась и стала молиться Богу — хоть бы сказанное не примерещилось ей, а оказалось правдой…

— Кэтлин, не убегай от меня, как в тот раз, — срывающимся голосом продолжал Эрик.

Только тут она открыла глаза и увидела, как по его обветренным щекам сбегают слезы.

— Ты говорила, что я эгоист, и видит Бог, ты права. Но раз уж я эгоист, то буду таким до конца. — Он откашлялся. — Черт с ней, с любовью. Выходи за меня замуж, даже если ты меня не любишь. Сделай это ради Терона и ради Сета. Мы можем даже… можем даже не спать друг с другом. Только давай поженимся.

— Эрик!

Она вскочила на ноги и бросилась ему на шею.

Он ошеломленно уставился на нее, но близость ее тела недвусмысленно дала ему понять, что это не мираж. Он ткнулся заплаканным лицом ей в плечо.

— Эрик, разве ты не знаешь, что я тебя люблю? Неужели ты этого не видел?

— Нет, не видел, — ответил он, вытирая глаза прядью ее волос. — Ведь ты все время от меня сбегала.

— Из-за того, что любила. Мое чувство было таким сильным, что я боялась: все увидят, как я к тебе отношусь. Милый, я влюбилась в тебя с самого первого дня. Я не скрывала от Сета, что продолжаю любить отца моего ребенка.

Эрик выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я тоже давно люблю тебя. Нам все время что-то мешало. И вот сейчас ты говоришь, что любишь меня, а я не верю.

— Верь.

— Зачем же мы так мучили друг друга? Это я во всем виноват. Я чувствовал, какую бурю пробудила ты в моей душе, и испугался. Я стал беззащитным, уязвимым. Я боялся, что опять окажусь в такой ситуации, как после авиационной катастрофы.

При упоминании о катастрофе Кэтлин передернулась и крепче сжала Эрика в объятиях.

— Прости за ошибку, которую я тогда совершила.

— Дорогая, если мы начнем перечислять, кто из нас сколько совершил ошибок, список получится очень длинным. Закроем эту страницу нашей жизни. Я люблю тебя. С детства я привык считать, что любовь — признак слабости, но теперь я знаю: это признак силы. Я пока еще недостаточно силен, чтобы полностью осознать, насколько я люблю тебя. Но ты мне нужна, и я хочу, чтобы ты меня любила.

— Ах, любимый, — всхлипнула она, и они рухнули на диван, гладя, целуя, обнимая и лаская друг друга.

Каждый готов был отдать всего себя, а если получится, то и еще больше.

— Мне нравится этот дом, — сказал Эрик.

Они лежали в кровати.

Почти весь вечер они провели возле камина, но потом оделись, разбудили Терона и поужинали с ним.

Малыш очень обрадовался и все повторял: «Рик, Рик».

Потом они помыли мальчугана, поиграли с ним и снова уложили спать. И вот теперь Кэтлин лежала в постели, прижимаясь к мускулистому телу мужчины, которого она любила больше жизни.

— Я рада, что тебе понравился дом, — тихо сказала она, поглаживая его по плечу. — Только до горрда далеко. Здесь было бы неплохо проводить выходные, но я предпочла бы все-таки жить в Сан-Франциско. Например, у тебя, — осторожно добавила она.

Эрик обернулся к ней, заглянул в ее глаза и нежно сказал:

— Ну ты и штучка. Так я и поверил, что ты променяешь этот дворец на мою лачугу.

— Но я этого хочу. Здесь будет наш с тобой загородный дом. Я с удовольствием привела бы в порядок твою «лачугу», и мы могли бы там жить втроем. — Она лукаво посмотрела на него. — Как вспомню, какая там у тебя роскошная ванная, так в дрожь кидает.

Эрик тоже улыбнулся, но тут же посерьезнел:

— Понимаешь, моя компания только еще делает первые шаги. Каждый цент я вынужден вкладывать в дело. Боюсь, что не смогу обеспечить тебе тот стиль жизни, к которому ты привыкла.

— А я к нему не привыкла. Знаешь, только теперь я поняла, почему Сет оставил мне лишь малую часть своего имущества. Он предчувствовал, что богатство выбило бы меня из колеи.

— Во всяком случае, он знал, что, сделав тебя богатой вдовой, очень осложнил бы жизнь мне, — поправил ее Эрик. — Я люблю тебя, Кэтлин.

— Я тоже тебя люблю, причем больше, чем этот дом и больше, чем любое наследство. Больше всего на свете. Я никогда больше от тебя не убегу. Ты — мой дом, моя крепость, моя жизнь. Я поняла, что от проблем не убежишь. Это лишь осложняет дело. Если бы я не осталась в детстве сиротой, возможно, относилась бы к жизни с большим доверием. Я всегда знала, что бегать от проблем глупо, но ничего не могла с собой поделать.

— Ты никогда не задумывалась над тем, почему на нашу долю выпало столько испытаний? Ведь мы могли с самого начала, еще в лагере, признаться друг другу в любви, пожениться, завести семью. Зачем понадобилось столько сложностей?

Кэтлин ответила не сразу.

— Наверное, мы оба были недостаточно зрелыми, чтобы осознать всю полноту ответственности. Ни ты, ни я не были готовы к такому решению. Каждый из нас был слишком уж увлечен собой. Теперь мы знаем цену жизни и счастью. Больше ценишь то, что досталось тебе с трудом. И еще мы с тобой не знали Сета. Думаю, он научил нас обоих, как нужно любить.

— Ты еще такая молодая, — сказал Эрик после долгого молчания. — Откуда в тебе столько мудрости?

— Ничего себе комплимент. Лежишь рядом с обнаженной женщиной и хвалишь ее за мудрость.

Он рассмеялся.

— Слушай, давай Терон будет спать вместе с нами?

— Хорошо, но не сейчас. Позже. Я тоже эгоистка. Хочу насладиться тобою сполна.

— Что ж, придется потерпеть.

Она поцеловала его, и в них с новой силой возгорелась страсть. Когда порыв иссяк, Кэтлин отодвинулась и спросила:

— Когда ты на мне женишься? Завтра?

Он лениво потянулся.

— Прямо даже не знаю… — Потом, покосившись на ее голую грудь, заметил: — Я теперь не смогу к тебе относиться с прежним уважением.

Зеленые глаза Кэтлин прищурились, рука скользнула вниз по его телу.

— Вообще-то, в настоящий момент мне нужно от тебя не уважение, а нечто совсем другое.

Эрик застонал — ее рука безошибочно вышла на цель.

— Да, возможно, ты права… Я согласен на тебе жениться…

— А знаешь, чего я еще хочу?

— Не знаю, но заранее согласен, — с готовностью откликнулся он. — На все, на все согласен.

Кэтлин удовлетворенно улыбнулась, сознавая, что вымогательство пришлось ей по вкусу.

— Значит, так. Мы поедем в Арканзас и поженимся в часовне лагеря «Горный». На церемонии будут присутствовать Би Джей и Эдна. Кроме того, мы пригласим твою мать, Боба, Салли, Джейми, Дженнифер, Джорджа, Элис и еще, пожалуй, Элиота. Терон, разумеется, едет с нами.

— Нет вопросов, — сразу согласился Эрик. — Я на все согласен.

Она склонилась над ним, закрыв его шатром своих волос.

— Ты меня любишь?

— Да. Господи, да.

Кэтлин слегка куснула его за сосок, и Эрик издал стон наслаждения.

— Расскажи об этом поподробнее, — приказала она, целуя его в губы.

Он схватил ее за руку, прижал к своей груди. Его синие глаза светились в Полумраке нежностью и любовью.

— Да, милая, я люблю тебя всем сердцем. Моя жизнь принадлежит тебе.

Он ласкал ее обнаженное тело, целовал ее губы и все не мог насладиться близостью той, которую любил.

Их тела вновь слились в единое целое. На сей раз они любили друг друга еще неистовей, чем прежде, потому что все было сказано и сомнения исчезли бесследно. Их души парили в небесных сферах, где время безвластно.

Джордж тихо приоткрыл дверь и заглянул в спальню.

— Вот они, голубчики, — сообщил он жене, с любопытством выглядывавшей из-за его плеча, — все трое. Спят без задних ног, и все трое — в чем мать родила.

Он хихикнул, за что получил локтем в бок.

Трое спящих не пошевелились. Эрик одной рукой обнимал за плечи Кэтлин, другой прижимал к себе своего маленького сына.

— Им хорошо вместе, — прошептала Элис и прикрыла дверь.

— Это уж точно.

Примечания