– Послушайте, что происходит? – спросил удивленный Том.

– Мы все объясним вам позже.

– Хотите, я пойду с вами? Направляясь вслед за Трентом, Рэна обернулась.

– Спасибо, но это лишнее. Нам нужно побыть одним.

Достаточно ей было на секунду отвлечься, как Трент исчез из виду.

Трент всегда казался Рэне крупным мужчиной, но другие футболисты – гиганты по сравнению с ним – заслоняли его своими телами, массивными, словно стволы столетних деревьев. Рэна отчаялась, пытаясь разглядеть его сквозь толпу этих великанов.

Вскоре краем глаза она заметила фигуру Трента, выходящего из дверей на другом конце комнаты. Рэна бросилась вслед за ним, но в этот момент ансамбль грянул гимн команды. Началось бурное веселье, и Рэне с трудом удавалось пробираться сквозь толпу, опьяненную шампанским и надеждами на удачу в грядущем сезоне.

Лавируя между ликующими гостями, Рэна вышла наконец через створчатые двери в темноту ночи. По ступенькам она спустилась на мощенную кирпичом площадку у великолепного бассейна. Рядом без тени смущения обнималась какая-то парочка влюбленных. Фигура Трента мелькнула на противоположном конце бассейна. Он стремительно удалялся.

– Трент, постой!

То ли он не слышал, то ли не хотел слышать. Рэна боялась второго и припустила за ним вслед. Высокие каблуки и узкая юбка сковывали ее движения, и Рэна скинула туфли и побежала босиком.

Ступив на влажную траву, Рэна ощутила ее прохладу, особенно приятную после нагретой солнцем плитки. Трент уже пересек газон и направлялся к искусственному озеру. На берегу, заросшем папоротником, стоял белый летний домик, украшенный аляповатым орнаментом.

Рэна догнала беглеца, когда тот начал стягивать с себя блайзер. Галстук петлей болтался на его шее, а сквозь расстегнутую до пояса рубашку было видно, как мощная, поросшая волосами грудь вздымалась от гнева. Как только Рэна ступила на террасу летнего домика, Трент обрушил на нее все накопившееся раздражение:

– Что, пришла посмотреть, не растут ли у меня уши?

Сбитая с толку, она отчаянно трясла головой. До того момента Рэна и не сознавала, что уже плачет.

– Что, что ты имеешь в виду?

– Ты выставила меня на посмешище, сделала из меня осла и, наверное, пришла посмотреть на результаты своих стараний?

– Ты ошибаешься.

Трент упер руки в бока и принял воинственный вид.

– Ошибаюсь? Тогда расскажи, как все было на самом деле. Или по крайней мере объясни, что заставило тебя так со мной поступить?

– Выставлять тебя на посмешище я вовсе не собиралась. Кстати, кто кого начал преследовать? Насколько я помню, именно ты сделал первый шаг.

Трент посмотрел на властно указывающий на него женский пальчик и… не узнал его – пальцы его возлюбленной всегда украшала пара-тройка мазков краски. Глаза, пристально глядевшие на него из темноты, поражали своей красотой и тоже казались чужими. На какое-то мгновение его гнев заглушило замешательство.

– Я тебя не знаю.

– Меня зовут Рэна.

– Уж это-то я понял, – раздраженно ответил Трент. – Я не среднестатистический «тупоголовый футболист», каким ты меня, очевидно, считаешь. Я читаю журналы. Я езжу по дорогам. – Трент раздраженно махнул рукой. – Думаю, ни один водитель не пропустил бы гигантский рекламный щит с твоим полуобнаженным телом. Я смотрю телевизор, передачи, в которых обсуждаются такие глобальные проблемы, как длина юбки, в то время как полмира умирает от голода.

– Аx! – возмущенно воскликнула Рэна. – А футбольные матчи, наверное, приносят голодающему миру большую пользу.

Пытаясь сдержать гнев, который, словно лава, рвался наружу, Трент закрыл лицо руками.

– Ты права. Мы оба стоим малого. Но я по крайней мере осознаю это и не строю из себя великого благодетеля, а ты… Зачем тебе был нужен этот маскарад, эта чертова одежда и все остальное?

– Я оставила модельный бизнес более чем полгода назад. Я устала.

– От чего? От собственной красоты? От того, что весь мир был у твоих ног и каждая женщина старалась подражать тебе? Да ладно тебе, Эна, или Рэна, или как там тебя зовут. Мне уже не пять лет. Назови мне хоть одну правдоподобную причину, и я тебе поверю.

– Дело не только в том, что я оставила карьеру. Я сожгла за собой мосты и начала новую жизнь.

– Да? – Трент зло усмехнулся. – И отказалась от славы и денег?

– Моя мать задумала продать меня одному пожилому миллионеру, – распаляясь, объяснила Рэна. – Это достаточно веская причина для отъезда? Мне не хотелось торговать собой, и я покинула Нью-Йорк. Приехав сюда и поселившись в доме Руби, я решила взять новое имя, изменить внешний облик, стать простой, заурядной. Мне был нужен только покой. Я мечтала, чтобы люди принимали меня такой, какая я есть, чтобы они видели во мне женщину, а не дорогую, красивую игрушку.

– Хорошо, пока я тебе верю. – Трент оглядел ее прическу, платье. – Но что произошло сегодня вечером? Почему, раз и навсегда изменив свою жизнь, именно сегодня ты решила стать прежней?

Рэна подошла к нему поближе.

– Я влюбилась. Влюбилась в тебя, Трент.

Трент повернулся к ней спиной и, засунув руки в карманы, посмотрел на тихую гладь воды. Тяжелый, напоенный влагой воздух был неподвижен. В кустах, растущих по берегам озера, пели сверчки; из прохлады болотистой воды доносилось кваканье лягушек.

– При чем здесь это? – нарушая воцарившееся молчание, спросил Трент.

– Это самое главное. Ты говорил мне, что тоже любишь меня. Меня, – Рэна выделила это слово, – а не то, как я выгляжу или как одеваюсь. – Она прижала руки к груди. – Знаменитая модель – это тоже я, эта работа была неотъемлемой частью моей жизни. Несколько месяцев назад именно это было для меня самым важным.

– А что, если твоя любовь окажется такой же фальшивкой, как и все остальное? – вновь поворачиваясь к ней лицом, спросил Трент.

– Разве Эна Рэмси была фальшивкой?

– Ее имя – уж точно! – воскликнул Трент, раздраженно взмахивая рукой.

– Ты предположил, что меня зовут Эна, потому что увидел подпись «Эна Р.» на одной из моих работ. Переставь одну букву, и получится «Рэна».

– Как остроумно! – прошипел он. – Почему же ты меня не исправила?

– Я все еще боялась разоблачения. Я запуталась, и мне нужно было время, чтобы во всем разобраться.

– Но у тебя было время. Много времени.

– Я боялась тебе рассказывать. Ты только начинал испытывать ко мне влечение, и мне не хотелось тебя спугнуть.

Прозрачная слеза скатилась по ее щеке. – Ты стал первым мужчиной, который принял меня и полюбил за то, какая я в душе, не обращая внимания на мой внешний облик. Открыв свое настоящее имя, я рисковала потерять тебя. Прости, что я так долго тебя обманывала. – Рэна вздохнула. – Ты злишься на меня, и у тебя есть на это право. Я же не зря отказывалась идти на вечеринку. Меньше всего мне хотелось, чтобы ты почувствовал себя одураченным. Думаешь, я сама получала удовольствие, разыгрывая этот спектакль? Бывало, мне безумно хотелось все рассказать, но ты убеждал, что любишь меня за то, что я особенная, не похожая на других. Как знать, может, ты не полюбил бы Рэну так же, как любил Эну. – Рэна вытерла мокрые от слез щеки и тихо рассмеялась. – После нашей первой ночи мне захотелось накраситься, нарядиться, стать красивой именно для тебя. Каждая женщина желает быть неотразимой в глазах своего любимого. Но твои нежные слова, твои ласки заставили меня познать другую красоту – красоту духовную. Никогда еще я не чувствовала себя так прекрасно. Я наслаждалась красотой, идущей из глубины наших душ. Чтобы лучше понять, что заставило меня лгать тебе, посмотри на это лицо. – Рэна пальцем указала на свой подбородок. – Если бы ты знал, сколько горя оно мне причинило! Ты, конечно, можешь подумать: «На что она жалуется? Это лицо заработало ей целое состояние. Она красива». Однако мне пришлось столкнуться с той же жестокостью, с теми же предрассудками, отчуждением, болью, которая преследует некрасивых женщин.

Рэна подошла к нему вплотную и положила ладони ему на грудь.

– Ты любил Эну, несмотря на ее невзрачность. Став Рэной, я не изменилась. Ты сможешь полюбить и принять меня такой, какой видишь перед собой сейчас?

Смущенный тем, что его глаза наполнились слезами, Трент часто заморгал.

– Ты прекрасна, – хрипло произнес он. – Но я… я не знаю тебя. Ты – богиня, спустившаяся с небес.

– Это не так, Трент. Поговори со мной, – умоляла Рэна. – Прикоснись ко мне. Поцелуй меня, и ты поймешь, что я – твоя Эна.

Рэна не стала ждать. Трент только наклонил к ней голову, и она обвила руками его шею.

– Я так по тебе скучала, – прошептала она, прижимаясь лицом к его груди. – Я так по тебе скучала!

Трент тихо застонал и прижал к себе такое знакомое тело. Пальцами расчесывая густые волосы, он приподнял ее голову. За мгновение до того как их губы встретились, Трент остановился, будто сомневаясь. Рэна обхватила его затылок и не дала отступить.

– Не смей сомневаться! Не бойся размазать мою косметику. Поцелуй меня так, как целовал раньше.

Казалось, Трент только и ждал этого приглашения. Его жадный рот припал к влажным губам, раскрывшимся ему навстречу.

Трент узнал ее. Это была его Эна.

– Как отреагировала Руби?

– Бедняжка! Она потеряла дар речи.

– Она узнала Рэну?

– Еще бы! Ты же помнишь, с каким интересом она разглядывает журналы мод.

К тому же Руби слышала, как мать назвала меня Рэной и…

– Твоя мать? Когда?

– Она нанесла мне неожиданный визит. Я узнала, что Мори…

– А кто такой Мори?

– Мой импресарио. Друг, который недавно умер.

– Тот, который, как ты думала, покончил с собой?

– Да, но в это меня заставила поверить мать.

– Какая стерва!

– Да, наверное…

– Прости, что перебиваю. Продолжай, пожалуйста. Какая запутанная история…

– Позже я постараюсь заполнить все пробелы. Короче говоря, мать ненадолго заехала ко мне, и встреча была не из приятных. – В голосе Рэны зазвучали грустные нотки. – Надеюсь, что когда-нибудь мы достигнем понимания и станем по-настоящему близки.

Трент нежно поцеловал ее в затылок.

– Уверен, что так и будет, но только ради твоего спокойствия. И вообще, хватит об этом. Расскажи мне лучше о тете Руби.

– Руби слышала, как два человека назвали меня Рэной, но, очевидно, это имя не отложилось в ее памяти. Сегодня вечером, когда я спустилась вниз, она уставилась на меня и принялась что-то бормотать. Я сказала, что все объясню позже.

– Я чувствую, мисс Рэмси, что вам придется объясняться еще долго…

Трент повернул ее к себе, и его пальцы сплелись на ее затылке. Нежный и неторопливый поцелуй влюбленных, казалось, длился целую вечность.

Вскоре после примирения Трент с Рэной покинули вечеринку. Насладившись пылкими поцелуями на веранде летнего домика, они привели в порядок одежду, отыскали туфли Рэны и вернулись в особняк. У входа их встретил Том Тенди. По всему было видно, что он взволнован и сбит с толку:

– Что, черт возьми, происходит? Не тратя время на подробности, они ввели Тома в курс дела. Том в замешательстве покачал головой.

– Я должен был догадаться, что мой приятель Гемблин, великий покоритель женских сердец, завоюет самую красивую женщину Соединенных Штатов, – проворчал он.

– Ты и вправду великий покоритель женских сердец? – спросила Рэна, нежно покусывая мочку его уха. Обнаженные, они лежали в гигантской постели Трента. После беглой экскурсии по дому они пожелали спокойной ночи растерявшейся экономке, и Трент отвел Рэну в спальню.

– Тебя что-то не устраивает? – Сильными руками он сжал ее плечи.

– Нет, – вздохнула она. – Но я предпочитаю постоянство.

– Теперь и я тоже, – сказал Трент, пристально глядя ей в глаза.

Рэна очертила пальцем контур его губ.

– Есть ли у нас будущее?

– Да, если ты согласишься выйти замуж за стареющего футболиста.

Рэна поднесла его руку к своим губам и поцеловала искривленный палец.

– Больше всего на свете я хочу стать твоей женой. Однако ты не прав, называя себя стареющим футболистом.

– Рэна, – с легкостью произнес он новое имя, – я говорю это совершенно серьезно. В этом сезоне я стану посмешищем, и надо мной будут смеяться все Соединенные Штаты.

– Нет, ты будешь на высоте, – шепнула она в ответ. – Но если даже проиграешь, не стоит делать из этого трагедию. Неужели ты еще не понял, что добился колоссального успеха?

– В чем же?

– В некоторых вещах, которые важнее, чем футбол.

– Например?

– Например, научился любить и заботиться о других.

– А раньше ты считала меня потребителем. И Том обвинил меня, что я влюбился в Эну лишь потому, что она была первой женщиной, не угрожающей моему хрупкому эго.

Рэна отрицательно покачала головой, отвергая эту теорию:

– Я с ним не согласна, хотя, возможно, мне удалось кое-чему тебя научить.

– Чему же?

– Надо уметь не только брать, но и отдавать. Если человек следует этому правилу, то к чему бы он ни стремился – успех обеспечен.

– Да, это я понял. Но обещай мне, что не будешь сердиться, если после неудачного матча я стану угрюмым и раздражительным.

Рэна поцеловала его и игриво заметила:

– Наверное, мне придется подумать над способом улучшить твое настроение.

Трент склонил голову набок, и в его глазах заиграл озорной огонек.

– Знаешь, я себя очень странно чувствовал, когда мы вышли с вечеринки и на нас набросились фотографы. Они уделяли нам равное внимание, снимали тебя так же охотно, как и меня. Кстати, ты не думаешь вновь стать моделью?

– Возможно, если это не помешает нам любить друг друга и воспитывать детей.

Губы Трента растянулись в хитрой улыбке, которую Рэна так любила.

– Каких детей?

– А ты против?

– Конечно, нет. Мне давно хотелось наполнить этот дом детскими голосами.

– Вот и хорошо. Давай начнем сейчас же!

Трент засмеялся и крепко обнял ее.

– Боже мой, до чего ты красива! – с гордостью воскликнул он, в очередной раз удивленно разглядывая ее лицо. – Я мечтаю увидеть тебя за работой – перед объективами фотокамер или на освещенном подиуме.

– Сначала мне придется похудеть.

– Похудеть? Ты и без того костлявая.

– Недостаточно, чтобы участвовать в показе мод. За время, проведенное в Галвестоне, я полюбила жареную картошку и вкусные соусы. Не знаю, смогу ли снова перейти на салат и воду.

– Делай, что хочешь, но этот прекрасный бюст, – Трент поднял голову и поцеловал ее грудь, – прошу тебя сохранить.

Рэна вздохнула и подставила губы для поцелуя.

– Как это прекрасно, – чуть позже простонал Трент.

– Что?

– Тихий звук, который ты издаешь каждый раз, когда я вхожу в тебя. Желаю слышать его хотя бы раз в день на протяжении всей жизни.

– Значит, ты собираешься быть со мной так долго?

– Наверное, придется.

– У тебя такой обреченный тон.

– На самом деле я это делаю из жалости к тебе.

– Правда?

– Да, – простонал Трент. – Если я не женюсь на тебе, ты так и умрешь старой девой.

– Почему?

– Потому что ты – несчастное, забитое существо с кривыми зубами. И Трент поцеловал ее.