Глава 8

По миртовому дереву стекали капли влаги. Дункан тоже был весь мокрый. Он оперся ладонями о влажный ствол и, выпрямив руки и соединив локти, застыл под углом почти в сорок пять градусов к нему. Дункан растягивал левую икроножную мышцу.

Голову он свесил вниз, между рук. Пот капал с его лица на поросшую мхом кирпичную дорожку перед его домом. Местами она бугрилась — это выступали корни дубов, стоявших вдоль улицы. Вверху их кроны смыкались над тротуаром и образовывали сплошной шатер. Дункан радовался их тени.

Наперекор привычке, сегодня он поднялся рано и решил устроить пробежку до того, как солнце поднимется высоко и прогреет воздух с восьмидесяти в шесть тридцать утра до девяноста в девять. Уже сейчас каждый вдох давался с трудом. Воздух был густым, как сметана.

Было субботнее утро, большинство людей в это время еще спали. В соседнем квартале женщина поливала папоротники на крыльце. До этого Дункан видел мужчину, выгуливавшего пса в Форсайт-парке. Машин было мало.

Он поменял ноги, чтобы растянуть другую икру. В животе бурчало, напоминая о не съеденном вчера на ужин жареном цыпленке. Из офиса Мейера Наполи Дункан предпочел отправиться прямо домой, потому что растерял весь аппетит и ужин ему не понадобился.

Он пытался увлечься бейсбольным матчем по телевизору. Не получилось. Тогда он сел за пианино, но вдохновение к нему так и не пришло, и взбудораженные мысли не успокоились. Спал он урывками, подолгу лежа без сна. На рассвете, так и не отдохнув, он отшвырнул липнувшую к телу простыню и встал с постели. В голове его царил еще больший сумбур, чем накануне вечером.

— Детектив Хэтчер?

Он рывком обернулся. Она стояла всего в трех футах от него. Пульс, снизившийся за время растяжек до после тренировочной нормы, при виде ее вновь подскочил. Он посмотрел ей за спину, почти уверенный, что кто-то решил над ним подшутить. И если бы там оказалась толпа с воздушными шариками и свистками, ликующая при виде его замешательства, он бы ничуть не удивился.

Но дорожка была пуста. Женщина, поливавшая свои папоротники, ушла. Мужчина с собакой — тоже. В густом воздухе царила полная неподвижность, даже листва на деревьях не шевелилась. Тишину нарушало только его тяжелое дыхание.

— Какого черта вы здесь делаете?

— Разве вы не прочли мою записку? — спросила она.

— Прочел.

— Вот поэтому…

— Нам ни к чему встречаться наедине. И это свидание окончено.

Он пошел к своей лестнице, но она преградила ему дорогу.

— Пожалуйста, не уходите. Мне отчаянно необходимо с вами поговорить.

— О стрельбе в вашем доме?

— Да.

— Ладно. Хотелось бы послушать ваш рассказ. У меня есть кабинет. Мы с детективом Боуэн подождем вас там.

— Нет. Я должна поговорить с вами лично. Только с вами. В ее голосе звучала мольба, но Дункан был тверже стали.

— Вы можете поговорить со мной в полиции.

— Нет, не могу. Это слишком личное.

Личное. Тоже мне словечко — одни неприятности.

— Единственное, о чем мы можем с вами говорить, — это о несчастном Гэри Рэе Троттере, убитом и препарированном.

Из небрежно закрученного пучка выбились светлые пряди. Прическа выглядела так, словно ее соорудили в последний момент, на бегу. Элиза была одета в свободную футболку из хлопка и широкую юбку, державшуюся на бедрах с помощью широких лент, подол касался коленей. На ногах — кожаные шлепанцы. Обычная летняя одежда, ничего особенного, за исключением того, что надета она была на фигуристое женское тело.

Она кивнула на лестницу, которая вела к его входной двери.

— Можно пройти внутрь?

— Ни в коем случае.

— Но ведь нельзя, чтобы меня здесь видели! — воскликнула она.

— Вы чертовски правы. Надо было об этом подумать, прежде чем приходить. Между прочим, как вы здесь оказались?

— Я оставила машину на Джоунз.

Через улицу. Вот почему ей удалось подобраться к Дункану неслышно и незаметно, как ей и было надо.

— Откуда вы узнали, где я живу?

— Телефонный справочник. Я решила, что А. Д. Хэтчер — это вы. Что означает «А»? — Когда он не ответил, она добавила: — Я сильно рискую, приехав сюда.

— Вам, наверное, нравится сильно рисковать. Например, передавать записки под носом у мужа.

— Да, это было опасно. Ее мог заметить Като, вы могли меня выдать. Но не выдали. А детектив Боуэн знает про нее?

Дункан почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, и ничего не ответил.

— Я верила, что вы не расскажете, — мягко сказала Элиза. Он ответил сердито и смущенно:

— Как это вы сумели улизнуть от мужа? Наверное, посапывает себе в вашей постели?

—  — У него с утра гольф. — Она сделала шаг к нему. — Вы должны мне помочь. Пожалуйста.

Хотя она не дотронулась до него, в штанах у него стало так горячо, словно после страстного объятия. Встревоженный пах, вспомнил он слова Диди. Чертовски точное описание. Он сильно пожалел, что из одежды на нем только тонкие нейлоновые спортивные шорты.

— Я вам помогу, — невозмутимо сказал он. — Помогать вам — моя обязанность, как служителя закона. Точно так же, как и расследовать ваше дело. Но не здесь и не сейчас. Мне нужно принять душ. Потом я позвоню детективу Боуэн. Мы назначим встречу. Необязательно в полиции. Вы скажете, куда приехать, и мы приедем.

Не дождавшись конца его фразы, она в отчаянии покачала головой.

— Вы не понимаете, — сказала она так тихо, что он едва разобрал. — Я могу рассказать это только вам, больше никому.

— Почему только мне?

Она подняла голову и многозначительно посмотрела на него. Их глаза встретились. Они поняли друг друга. Теперь воздух, казалось, раскалился не только от жары.

Для Дункана исчезло все, кроме ее лица. Ее глаз, бездонных, как озеро, в которое он нырял вниз головой, хотя ему это строго-настрого запрещали. Ее рта, который, казалось, создан дарить наслаждение.

Внезапно дверь соседнего дома распахнулась, вернув их на землю. Элиза нырнула в скрытую под ступеньками лестницы дверцу; там ее никто не смог бы заметить.

— Доброе утро, Дункан, — поздоровалась соседка. Она вышла забрать с крыльца газету. — Что-то ты сегодня рано поднялся.

— Хотел потренироваться, пока не слишком припекает.

— Батюшки, вот это сила воли. Только, сынок, осторожней по такой-то жаре. Главное, не переутомляйся.

— Не буду.

Она ушла в дом и захлопнула дверь. Нагнувшись, чтобы не задеть ступеньки, он вошел в похожую на пещеру глубокую нишу. Здесь было сыро, сумрачно и на удивление прохладно. Ниша служила входом в подвальную квартиру. Первое время после того, как он получил дом в наследство, Дункан ее сдавал. Последний квартиросъемщик сбежал, задолжав ему за три месяца. С тех пор он решил больше с этим не возиться. Правда, так он терял дополнительный доход. Зато все четыре этажа были в его распоряжении — Дункану это нравилось.

Элиза стояла в тени, прижавшись спиной к двери.

— Я хочу, чтобы вы убрались отсюда, — зло прошептал он. — Немедленно. И не смейте больше передавать мне записки. Что это еще за ребячество? Не знаю, в какую игру вы играете…

— Гэри Рэй Троттер проник в наш дом, чтобы убить меня. В закрытой с трех сторон нише было ясно слышно частое дыхание Дункана. Головой он почти касался низкого кирпичного потолка. Из трещин в штукатурке рос папоротник. Здесь едва хватало места для двоих. Он стоял так близко от нее, что подол ее юбки касался его ног, а дыхание Элизы щекотало его обнаженную грудь.

— Что?

— Я застрелила его, чтобы защититься. У меня не было выбора. Если бы я не выстрелила, он бы меня убил. Его за этим послали. Наняли, чтобы меня убить, — поспешно выпалила она, так что слова сливались друг с другом. Потом замолчала и судорожно перевела дыхание.

Смысл ее слов доходил до него медленно. Но даже после того, как он понял, он не мог этому поверить.

— Вы что, шутите?

— Я похожа на клоуна?

— Троттер был наемным убийцей?

— Да.

— И кто его нанял?

— Мой муж.

Он провел — скорее, втолкнул — Элизу в холл своего дома под настойчивый звон телефона. Оставив ее, он схватил трубку, поднес к уху, при этом ни на минуту не отрывая глаз от Элизы.

— Слушаю.

— Ты встал? — спросила Диди.

— Да.

— А почему запыхался?

— Только что с пробежки.

— У меня есть идеи по поводу того, что мы вчера узнали. Он продолжал пристально смотреть на Элизу. Та ответила ему столь же напряженным взглядом.

— Дункан.

— Я здесь. — Он помолчал, потом сказал: — Слушай, Диди, я весь липкий от пота, чуть на пол не течет. Дай я приму душ и перезвоню.

— Ладно, только побыстрее.

Повесив трубку, он понял, что снова поступил опрометчиво. Утаив от Диди записку, он уже поставил себя в сомнительное положение. А теперь он не сказал ей, кто находится в его в квартире и при этом делает невероятные заявления по поводу преступления, которое они расследовали. И в том, и в другом случае он нарушил правила, как служебные, так и свои собственные. А за это ему еще придется ответить, в этом он был уверен.

Он был жутко зол на женщину, толкнувшую его на должностное преступление и будившую в нем такую игру страстей. Каждый раз, когда он оказывался с ней рядом, они захлестывали его с головой. Да и когда она была далеко — тоже.

Он положил трубку на столик возле дивана.

— Спасибо, — хрипло сказала она.

— Не торопитесь с благодарностью. Я по-прежнему полицейский, труп — в морге, а передо мной дамочка с еще дымящимся пистолетом в руке.

— Тогда почему вы не сказали своей напарнице о том, что я здесь?

— Я сегодня добрый, — беспечно сказал он, хотя особой беспечности не чувствовал. — Особенно к женщинам и детям. — Он медленно подошел к ней. Она не отступила; что ж, самообладания ей не занимать. — А вы на это рассчитываете?

— Я ни на что не рассчитываю. Я пришла сюда, потому что не знаю, что делать дальше.

— Считаете меня тряпкой?

— Вы же полицейский!

— Который заявил, что хочет вас трахнуть!

Она опешила от его грубости, но быстро взяла себя в руки.

— Вы говорили, это было скорее ради мужа.

— Точно, — сказал он, гадая, поверила она или нет. И верит ли он в это сам. Он сделал шаг вперед, заставив ее отступить. — Но вы вспомнили об этом, когда попали в переделку. Вы убили человека — кстати, еще предстоит выяснить зачем. Но, на ваше счастье, детектив, ведущий расследование, к вам неравнодушен.

Теперь позади нее была стена, они стояли нос к носу. Он уперся рукой в стену возле ее головы.

— И вот, чтобы я голову потерял от сочувствия и смотрел на ваши действия сквозь пальцы, вы сочиняете историю о наемном убийце.

— Я ничего не сочиняю. Так и есть.

— Судья Лэрд хочет побыстрее развестись?

— Нет, он хочет, чтобы я умерла.

В ее голосе звучало столько уверенности, что Дункан замолчал. Она воспользовалась паузой и отошла в сторону.

— Вы бы помылись.

— Уж извините. Не нравится — не нюхайте.

— Дело не в запахе. Разве у вас не чешется кожа от пота? Он машинально поскреб пальцами грудь. Волосы на ней потемнели и слиплись от соли.

— Зверски.

— Я с удовольствием подожду…

— Зачем вашему мужу вас убивать? — перебил он ее. — И почему этот большой секрет вы можете раскрыть только мне?

Она закрыла глаза на несколько секунд, а потом сказала:

— Я пришла к вам лично, потому что думала, вы будете более…

— Доверчивым?

— Понимающим. Гораздо более, чем детектив Боуэн.

— Потому что я мужчина, а она женщина?

— Ваша напарница относится ко мне враждебно. Не знаю, отчего мы с ней не смогли поладить.

— А что в таком случае вы думаете о нас с вами? Она опустила глаза.

— Я чувствовала… думала… — Она подняла голову, в ее взгляде читалась мольба. — Вы можете хотя бы выслушать меня непредвзято?

Он скрестил руки на груди, ясно понимая, что этим жестом он бессознательно пытается себя защитить. Когда она так на него смотрела, ее взгляд словно дотрагивался до него. При этом его тело реагировало так, как если бы она действительно до него дотрагивалась.

— Ладно, я слушаю. Зачем вашему мужу вас убивать? Она помолчала, будто собираясь с мыслями.

— Вы с детективом Боуэн подробно расспрашивали, как получилось, что сигнализация не была включена.

— Потому что вы с судьей занимались сексом.

— Да. Потом я попыталась встать и включить сигнализацию. Но Като не пустил меня. Схватил и…

— Ясно. Поставил раком.

Эти слова ее задели. Выражение лица изменилось, но она не стала обращать внимание на его грубость.

— В ту ночь Като хотел, чтобы сигнализация осталась отключенной. И Троттер проник в дом. После моей смерти он бы честно признался, что это была моя обязанность, но он меня отвлек. Сказал бы, что никогда себе этого не простит, что, если бы он только позволил мне встать с постели, трагедии бы не случилось. Он бы винил в случившемся себя, а все бы ему сочувствовали. Отличный план. Неужели вы не понимаете?

— Понимаю. Но почему вы не вызвали 911, когда были на кухне и услышали шум — вам сразу пришли бы на помощь.

— Я не знала, сколько у меня времени, — быстро ответила она, как будто ожидала этого вопроса и заранее подготовила ответ. — Мне надо было защитить себя. Поэтому я достала пистолет из ящика стола в коридоре Дункан подергал себя за нижнюю губу, как бы обдумывая услышанное.

— Пистолет понадобился вам на случай, если Троттер атакует до того, как вы позвоните 911?

— Да, наверное, я рассуждала именно так. Не знаю, могла ли я вообще рассуждать в тот момент. Просто действовала. Мне было страшно.

Она почти упала на стул возле пианино и закрыла лицо руками. Растерла лоб кончиками пальцев. Когда она сидела в такой позе, Дункан снова мог видеть ее шею со стороны спины, как на торжественном вечере. Он поморгал, чтобы отогнать представившуюся ему картину: его губы на этой шее.

— Вам было страшно, — сказал он, — и при этом хватило смелости войти в кабинет.

— Не знаю, откуда она во мне взялась. Видимо, я все-таки надеялась, что ошибаюсь. Может, ветка стукнула по карнизу, или енот пробежал, или еще что-нибудь. Но я понимала — это не так. Я знала — в доме кто-то есть, и он пришел за мной. Я ожидала этого несколько месяцев. Необязательно ограбления. Но чего-то. Я боялась этого. — Ее рука стиснула футболку на груди, прямо над сердцем. При этом хлопковая ткань плотно обтянула ее грудь. — Я знала, детектив. Знала, — прошептав последние слова, она подняла голову и взглянула на него. — Гэри Рэй Троттер не был вором, которого я поймала с поличным. Он пришел, чтобы убить меня.

Дункан взялся пальцами за переносицу и закрыл глаза, словно пытаясь как можно лучше сосредоточиться и обдумать детали. На самом деле ему надо было каким-то образом перестать пялиться на ее грудь. Ему хотелось рывком прижать ее к себе, поцеловать и выяснить, действительно ли ее рот дает так много, как обещает. Вместо этого он до боли впился ногтями в кожу на переносице. Это помогло ему отвлечься. Чуть-чуть.

— Гэри Рэй Троттер похож на кого угодно, только не на наемного убийцу, миссис Лэрд. — Он надеялся, такое официальное обращение поможет ему думать о ней согласно ее статусу.

— Я не могу объяснить.

— Постарайтесь.

— Не могу. — Голос ее прервался.

Он сел перед ней на корточки и с большим трудом удержался, чтобы не положить руку ей на колени. Теперь они были лицом к лицу, всего в нескольких дюймах друг от друга. С такого расстояния он сможет заметить любое притворство. Должен.

— Судья Като Лэрд хочет вашей смерти.

— Да.

— Он богатый и влиятельный человек.

— Что не мешает ему хотеть моей смерти.

— И для этого он станет нанимать мелкого воришку? — Дункан скептически покачал головой.

— Я знаю, звучит неправдоподобно. Клянусь вам, это правда.

Он всмотрелся ей в глаза, пытаясь найти признаки наркотического опьянения и вызванных им галлюцинаций или паранойи. Ничего.

Муж ее обожает, так что вряд ли она пытается таким образом расцветить свою жизнь.

Шизофрения? Может быть. Спонтанная ложь? Возможно.

Конечно, она могла говорить и правду, но шансы на это были такими ничтожными, что можно было их не учитывать. Зная Като Лэрда, зная Гэри Рэя Троттера — исключено.

Дункан подозревал — и в этом его убеждали хватка и нюх, сделавшие его хорошим следователем, — что дамочка пытается спасти свой нежный зад и хочет для этого использовать Дункана из-за его заявления на торжественном приеме.

Зачем ей понадобилось спасать свой зад, он еще не понимал. Но скоро узнает — в этом ему помогут сведения, которые они с Диди узнали вчера в офисе Мейера Наполи. А сейчас его бесило, что она собиралась с легкостью им манипулировать, — и об этом он должен ей сказать.

Однако пока он продолжал ей подыгрывать:

— «Неправдоподобно» как раз то слово, которое я собирался использовать, миссис Лэрд. Почему-то мне невероятно тяжело представить себе судью, который заключает сделку с идиотом вроде Троттера.

— И все же это правда. Если бы я не выстрелила вовремя — а я не стреляла первой, можете сколько угодно версий насочинять, — меня бы уже не было в живых. Като рассказал бы всем сказку про грабителя, на которого я наткнулась, и все до единого ему бы поверили.

Она поднялась так резко, что чуть не сбила Дункана с ног.

— Он — председатель главного суда высшей инстанции. Из богатой, влиятельной семьи. Никому бы и в голову не пришло, что он может убить свою жену.

— Мне бы точно не пришло.

Услышав это, она медленно повернулась и посмотрела ему в лицо.

Он пожал плечами:

— В смысле, для этого ему сначала надо сойти с ума.

— То есть?

— Да бросьте, — насмешливо улыбнулся он. Тон у него был столь же издевательский. — Какой мужчина в здравом уме захочет избавиться от такой жены, как вы?

Несколько долгих секунд она пристально смотрела на него, потом сказала:

— Вы мне не верите.

Улыбка сбежала с его лица, а в голосе послышалась ярость:

— Ни единому слову.

— Почему? — бесцветным голосом спросила она. Если бы он не был уверен в обратном, он поклялся бы, что она действительно растерялась.

Чтобы не поддаться и не поверить этому впечатлению, он язвительно фыркнул:

— Судья заполучил в личное пользование гологрудую официантку.

Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с таким ударом.

— Ох.

— Вот именно. Ох.

— Значит, если я работала топлес, я непременно лгу?

— Вовсе нет. Но особого доверия вашей истории это не прибавляет. В смысле, судья может любоваться своей цыпочкой, щупать ее, трахать — и все это абсолютно бесплатно. Сокровенная мечта любого мужчины.

В течение нескольких секунд она смотрела ему в глаза. Ее обида и замешательство быстро перерастали в ярость.

— А вы жестоки, детектив.

— Я это слышал много раз. Особенно от тех, кто мне врал.

Она повернулась к нему спиной и быстро пошла к двери. Он в три гигантских шага перемахнул через комнату и догнал ее, когда она уже возилась с замком. Схватил за плечи и развернул к себе.

— Зачем вы пришли?

— Я уже говорила!

— Судья нанял Троттера убить вас.

— Да!

— Черта с два! Я видел вас вместе. У него руки от вас не отлипают.

Она попыталась высвободиться из его хватки, но Дункан не отпустил.

— Миссис Лэрд, вы — его ценная собственность. Бриллиант в шесть карат на вашей левой руке сделал вас недоступной для других покупателей, а ему обеспечил совместные ванны с гидромассажем, а потом спальню на десерт. И все это честно, благородно, законно, как прописано в брачном контракте. Зачем ему хотеть вашей смерти?

Она ничего не ответила, только в упор смотрела на него.

— Зачем? Если я должен поверить этой слезливой истории, мне нужен мотив. Назовите мне мотив.

— Не могу!

— Потому что его нет.

— Есть, но рассказать вам про него слишком рискованно. Не… не теперь.

— Почему?

— Потому что вы мне не поверите.

— А вдруг?

— До этого вы ничему не верили.

— Да. Не верил. У Като Лэрда нет ни малейшего повода убивать вас. А у вас, напротив, есть великолепный мотив явиться сюда и попытаться перетянуть меня на вашу сторону.

— О чем вы говорите?

— Вы не хотите, чтобы я узнал, что произошло в кабинете тогда ночью.

— Я…

— Какая связь между вами и Троттером?

— Никакой. Я видела его первый раз в жизни.

— А я думаю, не первый. Я думаю, вы знали, кто именно поджидает вас в кабинете, и поэтому, вместо того чтобы вызвать 911, вооружились заряженным пистолетом, из которого к тому же чертовски метко стреляете.

Он приблизил к ней лицо и прошептал театральным шепотом:

— Еще чуть-чуть, и я предъявлю вам обвинение в убийстве.

Это было неправдой, но он хотел посмотреть на ее реакцию.

Его слова произвели сильный эффект. Она очень испугалась: мгновенно притихла и побледнела.

— Ага, вижу, вам это небезразлично, — сказал он. — Теперь вы измените свои показания?

Она с удвоенной силой стала вырываться из его рук.

— Мне не стоило сюда приходить.

— Вы чертовски правы.

— Я ошиблась в вас. Думала, вы мне поверите.

— Нет, вы думали, что, если заявитесь ко мне домой в таком аппетитном виде, я напрочь забуду про несчастного Гэри Рэя Троттера. А если, слово за слово, мы переспим, то я могу и про расследование забыть.

Ярость ее достигла предела. Она сильно толкнула его в грудь:

— Отпустите меня!

Он слегка встряхнул ее, пытаясь добиться ответа.

— Что, разве не это причина нашего тайного свидания?

— Нет!

— Тогда объясните мне, с какой стати Като Лэрду вздумалось вас убить?

— Вы мне не поверите.

— А вы рискните.

— Я уже рискнула!

Она почти выплюнула эти слова ему в лицо. В их устремленных друг на друга взглядах читалась равносильная ярость. Теперь они стояли неподвижно, только ее грудь поднималась и опадала в такт шумному дыханию. Черт возьми, он с опасной отчетливостью ощущал это ритмичное дыхание и каждый миллиметр их соприкасающихся тел.

— Я пришла сюда только по одной причине: надеялась убедить вас, что муж собирается меня убить. — Ее голос прерывался от захлестывавших эмоций, Дункан телом чувствовал вибрацию. — Но вы мне не поверили, и теперь он сможет довести свой план до конца. Мало того, это сойдет ему с рук.

Глава 9

— Вторая игра назначена на одиннадцать десять, — сказала Диди, положив в рот несколько «золотых рыбок».

Они с Дунканом сидели в баре загородного клуба «Серебристая волна». Днем в субботу здесь бывало много народу. Словно они попали на показ новой летней коллекции Ральфа Лорена. Дункан чувствовал, как сильно бросается в глаза его спортивная куртка; но пистолет калибром девять миллиметров в наплечной кобуре привлек бы еще больше внимания.

Среди членов клуба были местные политики, частные врачи, застройщики, уничтожавшие стаи зимородков, тысячами прилетавших зимовать на поля для гольфа, и адвокат Стэн Адамс, защищавший банду профессиональных преступников, самым ярким представителем которой был Роберт Савич. Когда они вошли, Адамс чуть не рухнул со стула, а теперь старательно не замечал детективов.

Вот и хорошо, подумал Дункан. В его теперешнем настроении он не мог ручаться за свой темперамент, если бы адвокату вдруг вздумалось вставить ему шпильку, напомнив про своего знаменитого клиента. Хотя со времени суда Савич держался тише воды ниже травы, Дункан не сомневался, что его криминальная деятельность ни на минуту не прерывалась. Просто он был умен и соблюдал предельную осторожность, пока все не уляжется.

Кроме того, по предположениям Дункана, тот выбирал удачное время и способ, чтобы разделаться с ним. Дункан знал: Савич от этого не откажется. Тогда в суде он это фактически пообещал. Только вопрос времени. К несчастью, будучи офицером полиции, Дункан не мог ничего предпринять против Савича; любой его поступок автоматически становился провокацией. Ему приходилось сидеть, ждать и гадать. Это, по-видимому, доставляло Савичу бесконечное удовольствие.

Когда бармен увидел их полицейские значки, то подал им напитки бесплатно. Обстановка была приятной: темное дерево, тропические растения в горшках, отделанные медью лампы, динамичная и ненавязчивая музыка. Сок для заказанного Дунканом лимонада был выжат вручную. Мощные кондиционеры изгнали жару и влажность на улицу, за огромные тонированные окна. Из них открывался живописный вид на изумрудное поле для гольфа. Отличное место, чтобы переждать изматывающий полуденный зной.

Но Дункан предпочел бы оказаться где-нибудь еще.

Диди отряхнула пальцы от крошек.

— Наверное, замена миссис Лэрд. — Она кивнула в сторону молодой официантки, которая несла поднос с напитками четырем пожилым джентльменам. Они прервали свой разговор о гольфе и принялись игриво флиртовать с девушкой.

— Они с судьей женаты почти три года, — сказал Дункан. — Ты мне сама про это говорила. После миссис Лэрд в клубе, наверное, сменилось не меньше десятка официанток.

Диди повернулась к входной двери. В этот момент в клуб вошли еще несколько мужчин. Като Лэрда среди них не было.

— Он сыграл два раунда подряд, начал, когда еще семи не было. Никогда бы не поверила, что на такое можно пойти по доброй воле.

— Меня под дулом пистолета не заставишь.

— Тебе не нравится гольф?

— Слишком медленный. Слишком пассивный. Мало двигаешься.

— Игра на пианино — тоже не очень-то активный вид спорта.

— Я не играю на пианино.

— Конечно. — Она взглянула на наручные часики. — Бармен сказал, Лэрд скоро закончит.

По крайней мере, Элиза не соврала про мужа, с утра пораньше уехавшего играть в гольф. Она ему про это сказала.

Она много чего сказала.

Последние ее слова были о муже, который убьет ее, и это сойдет ему с рук, а виноват будет Дункан. Потому что не поверил ей.

Затем она вырвалась из его рук и ушла, хлопнув дверью. От этой стычки с ней Дункану осталась неуместная эрекция и взбудораженное дыхание. Даже после утренней пробежки — пять миль по вязкому воздуху — ему дышалось легче. Дункан ударил кулаком в дверь, так он был расстроен и сердит: на нее — за то, что она втянула его в свою личную драму, на себя — за то, что это допустил.

Он не успокоился до сих пор. Пытаясь справиться с пульсирующей болью, Дункан сплетал и расплетал пальцы.

После приступа ярости он залез под холодный душ и залпом выпил двухлитровую бутылку минералки. Вода смыла с него пот и укоротила его член, полный несбывшихся надежд. Тогда он, как и было обещано, позвонил Диди.

Она приехала к нему домой без опоздания и привезла с собой к завтраку маффины с разными начинками и два стакана кофе, поскольку, как она выразилась, «твой кофе — дерьмо».

Она уже составила план на день. Он ворчливо напомнил ей, кто именно из них двоих является старшим. Наставник как раз он.

— А ты — наставляемая.

— Валяй пользуйся служебным положением. Чем мы сегодня займемся?

— Думаю, надо выложить судье все, что мы вчера узнали. Хочу посмотреть на его реакцию.

— Я ведь то же самое говорила.

— А я ведь согласился взять тебя в напарницы. За твою сообразительность. — Он порылся в пакете с маффинами и нахмурился: — А почему ты не привезла черничных?

Он специально стал подтрунивать над Диди: боялся, как бы она не почувствовала, что здесь недавно побывала Элиза. Как только он открыл Диди дверь, он каждую минуту ждал, что она вдруг замолчит на полуслове и спросит: «Сюда приходила Элиза Лэрд?»

Потому что сам он навязчиво ощущал ее присутствие. Чувствовал на ощупь, на запах, на вкус.

Принявшись за второй маффин, он предложил Диди позвонить в загородный клуб «Серебристая волна».

— Зачем это?

— Сегодня суббота. Мой внутренний голос подсказывает мне, что судья играет в гольф.

Звонок Диди в загородный клуб подтвердил слова Элизы. Судья приступил ко второму раунду. Они решили дождаться окончания игры, застать судью врасплох, расслабленного и ничего не подозревающего, выложить ему вчерашние сведения и оценить его реакцию.

Они ждали больше получаса. Дункан уже хотел от нечего делать заказать второй лимонад, но тут к ним подошел бармен:

— Вам просили передать: судья Лэрд обедает на террасе.

Он указал им на стеклянные двери, выходившие на дорожку возле здания клуба. Густой плющ со всех сторон закрывал эту, как назвал ее бармен, лоджию от солнца.

— Она приведет вас прямо на обеденную террасу.

— Надеюсь, там есть тенек, — проворчал Дункан.

И оказался прав. Раскрытые над столами огромные, как парашюты, белые зонты давали достаточно тени. Зонты были украшены нарядными хлопковыми оборками, отделанными шнуром. В центре каждого стола красовался горшок ярко-розовой герани. За одним таким столом расположился судья: льняные брюки накрыты салфеткой, возле приборов стакан с чем-то сильно напоминающим скотч.

Он поднялся им навстречу. Их предупредили, что судья обедает на террасе, но и ему доложили о поджидавших в баре детективах. Ни удивления, ни особой тревоги его лицо не выражало.

Еще бы, ведь здесь были зрители. Когда судья пожимал руки ему и Диди и усаживал их за стол, Дункан заметил устремленные на них со всех сторон любопытные взгляды.

— Я как раз собирался пообедать. Надеюсь, вы присоединитесь.

— Нет, спасибо, — сказала Диди. — Мы поздно позавтракали.

— Хотя бы выпейте что-нибудь. — Он сделал знак, и официант со всех ног бросился к ним. Диди заказала диетическую колу. Дункан выбрал чай со льдом.

— Как прошла игра? Игры? — поправилась Диди, улыбнувшись судье так ослепительно, как только могла. Женщины на террасе были одеты в летние платья и топы на бретельках и демонстрировали великолепный загар и педикюр. Если ей и было неловко в своей темной форме и удобных ботинках, она даже виду не подала. Этим Дункан всегда в ней восхищался.