Глава 21

Кении, секретаря Савича, прическа Диди привела в неописуемый ужас.

— Могу посоветовать вам одно средство, которое поможет за ними ухаживать.

— За кем ухаживать? — спросила она, махнув перед его носом полицейским значком.

— О господи.

Дункан не понял, относилось ли это восклицание к бешено вьющимся волосам Диди или же к полиции, пришедшей допрашивать его босса.

Когда они вошли в кабинет Савича, тот сидел за столом. Улыбнувшись, он вежливым жестом предложил им сесть в кресла напротив.

— Я вас ждал.

— С чего это? — спросила Диди.

— Потому что каждый раз, когда вам встречается убийство без главного подозреваемого, вы являетесь ко мне. Я польщен, детектив Хэтчер. Честное слово, польщен. Правда, в последнее время роль мальчика для битья начала меня раздражать.

— Что вам известно об Элизе Лэрд?

Он взглянул на Диди своими пронзительными голубыми глазами. Она решила не церемониться, а сразу взять быка за рога.

— В каком смысле?

— В таком, что она вот уже неделю как пропала.

— В этом смысле я знаю только то, что прочел из газет и увидел по телевизору. — Не давая Диди продолжить, он спросил: — Кении предложил вам выпить?

— Всего за несколько дней до ее исчезновения вы встречались с Элизой Лэрд в стрип-баре «Белый фрак».

Савич сложил ладони домиком и задумчиво сказал:

— А вам не кажется, что от его названия попахивает расизмом?

— Савич, ближе к делу.

Нетерпение Дункана развеселило Савича.

— Кто-то над вами подшутил, детектив Хэтчер.

— У нас с детективом Боуэн последние дни очень много работы. Поэтому не будем терять время. Расскажите о цели вашего приватного разговора с Элизой Лэрд в темном Уголке.

— Разговора не было.

— А у нас другие сведения.

Ни один мускул не дрогнул на лице у Савича.

— Позвольте мне угадать. Их вам сообщили после назначенной ее мужем награды в пятьдесят тысяч долларов.

— Их нам сообщил надежный источник, — сказала Диди.

Надежность Горди Балью была столь же стопроцентной, как молоко гадюки, купленное с рук на толкучке. Но Дункан кивнул, чтобы поддержать Диди.

— Он лжет, — сказал Савич.

— С чего вы решили, что это он? Савич небрежно махнул рукой.

— Он, она, какая разница. Ваш информатор лжет.

— А вот я готова на деньги спорить, что лжете вы, — сказала Диди. — Нам известно место и время свидания плюс свидетель, готовый подтвердить показания. Савич, подумайте как следует. Сосредоточьтесь. Вы уверены, что на прошлой неделе не встречались с Элизой Лэрд?

Савич рассеянно слушал, барабаня пальцами по полированной столешнице. Потом сказал:

— Спорим, что тебе нравятся девочки?

Если бы Дункан не проинструктировал ее заранее, Диди вскочила бы с кресла как ужаленная. Именно бурной реакции и добивался Савич. Дункану пришлось дорого заплатить за этот урок, просидев два дня в тюрьме.

По дороге сюда он предупредил Диди, чтобы та остерегалась манипуляций Савича и не реагировала на них. Савич будет дергать за все ниточки, какие найдет, чтобы сбить их со следа.

Дункан бросил на Диди предупреждающий взгляд и снова обратился к Савичу:

— Вы лжете насчет встречи. Мы знаем, что она была. Почему бы не признаться в этом сейчас, а не потом, и не рассказать нам о том, что вы знаете об Элизе Лэрд?

— Я знаю, что она прелестна, — сказал он. — По крайней мере, была, когда я ее последний раз видел.

— Когда это было?

— Давно. Еще до того, как она вышла замуж, а это сколько лет назад случилось? — Теперь обращаясь только к Дункану, он говорил елейным тоном. — Такую женщину нелегко забыть, верно? Я познакомился с ней, когда она работала в «Белом фраке». До сих пор помню, как она меня развлекала. Я был покорен.

Он громко захохотал.

— По вашему выражению лица, детектив Хэтчер, я вижу, что ее чары и на вас подействовали. Какое утешение. Приятно знать, что ваши инстинкты ничем не отличаются от инстинктов прочих смертных.

Внутри у Дункана все кипело, но он сохранял нейтральное выражение лица.

Отсмеявшись, Савич продолжил:

— В дополнение к ее обаянию я предложил Элизе увеличить грудь — это бы ускорило ее карьеру. Восторга эта идея у нее не вызвала. Откровенно говоря, она пришла в бешенство.

Он открыл стоявшую на столе серебряную шкатулку и достал оттуда длинную тонкую сигарету.

— Не желаете?

Так и не получив ответа, он вставил сигарету в мундштук из слоновой кости и прикурил от золотой зажигалки. Решительно щелкнул ее крышкой и выпустил в потолок струйку дыма.

— Оглядываясь назад, — снова заговорил он, — я понимаю, что Элиза правильно сделала, отклонив мое предложение. Ее груди очень мягкие и сексуальные от природы.

Дункану хотелось выхватить сигарету изо рта Савича и ткнуть ему прямо в глаз, а потом высадить этим сукиным сыном громадное окно у него за спиной.

Он сделал над собой усилие и спросил, знаком ли Савич с Мейером Наполи.

— Разумеется, я о нем слышал.

— Вы когда-нибудь прибегали к его услугам? — спросила Диди.

— Абсурдное предположение, детектив Боуэн, даже для вас.

— Почему абсурдное?

— С какой стати мне нанимать частного детектива, ограниченного в средствах и возможностях?

— Тогда как у вас у самого полно людей, за плату выполняющих для вас любую грязную работу.

Савич ничего не ответил.

— Мы можем допросить каждого, кто был в тот день в клубе, — сказала Диди. — Кто-нибудь вспомнит, что видел вас и жену судьи.

Савич улыбнулся на ее завуалированную угрозу. Он положил сигарету на край хрустальной пепельницы, открыл ящик стола, достал оттуда визитку и бросил ее через стол Диди.

— Не было такой встречи. Ваш доносчик лжет. Хотя, если вы настаиваете на этой взаимной потере времени, я могу гарантировать вам поддержку и сотрудничество менеджера «Белого фрака». Вот визитка с его телефоном, факсом и электронной почтой. У Кении есть номер его мобильного. Можете попросить на обратном пути. — Так и не поддавшись Диди, он встал. — А теперь прошу меня извинить. Я опаздываю на совещание.

Детективы не пошевельнулись. Наконец Диди повернула голову:

— Дункан?

Они с Савичем в упор смотрели друг на друга.

— Подожди меня на улице. Помедлив, она встала.

— Ты…

— Я скоро.

Диди еще помедлила, потом нехотя вышла. Кении что-то ей сказал. Она ответила, передразнив его язвительный тон.

Дункан не сводил с Савича глаз.

— Я все раскопаю, и ты это знаешь. Зачем вы встречались с Элизой Лэрд. Я раскопаю.

Глаза Савича блестели холодным блеском, совсем как бриллиант в мочке его уха. Выражение их не изменилось, даже когда он широко улыбнулся.

— Вам, детектив, прямо вожжа под хвост попала. Сильнее, чем обычно. Интересно, с чего бы это? Неужели…

Его глаза сузились.

— Неужели в вашей праведной броне появилась трещина? Неужели земная женщина оказалась способна на такие разрушения? Неужели детектив Хэтчер пал к ногам обычной шлюшки? — Он зацокал языком. — Примитивно до разочарования. И как жаль, что даму вашего сердца считают погибшей.

Он надолго залился смехом, потешаясь над Дунканом. Затем перегнулся через стол и сказал:

— Счастливой охоты.

В тот же день детективы отправились в изолятор временного содержания округа Чатем, где им предоставили двадцатиминутное свидание с Горди Бадью. Дункан, еще не отошедший от разговора с Савичем, принялся вытрясать из Балью показания о виденном в «Белом фраке»; назначенный судом адвокат Горди безучастно ждал рядом.

Дункану было необходимо узнать, что связывало Элизу Лэрд с Савичем. Разумеется, это было важно для следствия. Но еще важнее это было для него лично.

— Что они делали? — набросился он на Горди Балью.

— Разговаривали.

— Вдвоем?

— Да. Наедине. — Чем сильнее нервничал Горди, тем заметнее становился дефект его речи. — В нише. Как я вам уже говорил. Как я вам уже тыщу раз говорил.

Он утверждал, что не знал, кто такая эта блондинка и насколько важными могут быть его показания, пока не увидел в газете фотографию Элизы Лэрд.

— Я ее тут же узнал.

— А почему нам сразу не сообщил?

— А чего этот тормоз ко мне пять дней добирался! — завопил Горди, бросив на адвоката уничтожающий взгляд. Тот зевнул в ответ.

— Ты же знаешь, как мне нужны Савич, Фредди Моррис и остальные.

— Да. И чего?

— Так вот я думаю, что ты решил передумать насчет предложения, на которое не согласился на прошлой неделе. Выдумал эту чушь, чтобы набить себе цену.

Горди затравленно оглянулся на Диди и адвоката. Те хранили гробовое молчание. Тогда он повернулся к Дункану:

— Все не так.

— Мамой будешь клясться?

— Я видел ее с Савичем, — настаивал человечек, его гнусавый голос повысился почти до визга.

— Это не в том ли клубе, где тебя арестовали?

— Нет. Сначала я пошел в «Белый фрак», а уже потом туда.

— Савич видел тебя в «Белом фраке»?

От этого вопроса Горди явно стало не по себе. Он съежился на своем стуле.

— Он не обращал на меня внимания. Я был в другом конце клуба, смотрел представление, там одна девчонка вокруг шеста танцевала.

— Значит, забрался в укромный уголок в стрип-клубе и там морально разлагался?

— Чего?

— Ты был пьян?

— Нет.

— Горди, — протянул Дункан.

— Ладно, ладно, я был выпивши. Но еще не пьян.

— Под кайфом?

Глаза Горди забегали, потом он сказал:

— Может, кое-что и было, не помню точно.

— Зато помнишь блондинку, с которой разговаривал Савич.

— Ага.

— В другом конце клуба. Да еще когда ты был пьян и под кайфом. Да еще и за много дней до того, как ты ловко узнал в ней Элизу Лэрд.

Горди энергично закивал:

— Так и было. Как ты, Хэтчер, только что сказал. В самую точку.

Дункан встал из-за стола и задвинул стул.

— Эх ты, трепло.

— Нет! Клянусь, нет! На этот раз нет.

— А с чего бы этому разу отличаться от всех остальных? А, постойте-ка, — Дункан щелкнул пальцами. — Награда. Вот в чем отличие.

— Пятьдесят кусков с этим никак не связаны.

— Ты меня за молокососа принимаешь? — заорал Дункан. — Ты услышал про награду в пятьдесят тысяч. Ты знаешь, что мне нужен Савич. Вот ты и сочинил эту историю, потратил мое время — в последние дни оно у меня на вес золота. А терпения на таких жалких врунов, как ты, Горди, У меня и вовсе не осталось.

— Ладно, Хэтчер, может, я тебе до этого и соврал пару раз, — сказал тот прерывающимся голосом. — Но не в этот. Клянусь, я… Ты куда? — в панике заверещал он, когда Дункан направился к двери.

— Мы к тебе вернемся, — бросил ему Дункан, пока они с Диди выходили.

В коридоре их ждал Уорли.

— Что думаете?

Дункан задумчиво посмотрел через окошко на Горди, которого уводили из комнаты охранники, и выдохнул:

— Он жуткий врун. Но на этот раз или на него вдохновение снизошло, или он говорит правду. Ни одного слова не поменял. Пусть он дозреет за ночь, завтра снова к нему заглянем. А пока отправимся к судье. Посмотрим, что…

— Отменяется. — Уорли сунул в рот свежую зубочистку. — Это нам строго воспрещено, Дунк. Директива сверху.

— Какого черта?

— Я так и знал, что ты разозлишься. Поэтому не хотел тебе говорить, пока ты не разберешься с Савичем и Горди. Капитан Жерар запретил нам сообщать судье, что его жена встречалась с Савичем.

— Ты это серьезно? — прошипела Диди.

— Я серьезен, как смерть, и неумолим, как налоги, — сказал Уорли. — Жерар помчался к шефу с историей Горди, и тот чуть не пинком выгнал его из кабинета. Во время всей этой заварушки они умудрились ни словом не обмолвиться, что миссис Лэрд когда-то танцевала в стрип-клубе. Представь, какой шум поднимется, если об этом пронюхает пресса. Но на фоне свидания с Савичем померкнут даже ее выкрутасы вокруг шеста.

— Если мне память не изменяет, — сказала Диди, — шеф Тэйлор сам просил нас использовать любые доступные средства, чтобы раскрыть исчезновение миссис Лэрд?

— Я вам передаю то, что мне сказал Жерар, — ответил Уорли. — А Жерар сказал, что шеф Тэйлор сказал, что вся эта история про нее с Савичем — выдумка ублюдка, который пытается набить себе цену, и что судье необязательно знать о ней, пока у нас не будет стопроцентных доказательств. Он спросил, какова вероятность, что миссис Лэрд была связана с преступником уровня Роберта Савича.

— А какая была вероятность, что она может быть связана с Мейером Наполи? — Ответа Диди не ждала, да его и не последовало. Она посмотрела на Уорли, потом на Дункана. — Итак? Руки нам связали, что будем делать?

«Искать Элизу, чтобы я мог спросить у нее, какого черта она путалась с Савичем», — подумал Дункан. А вслух сказал:

— Будем продолжать ее поиски.

И не успел он договорить, как от удара грома задребезжали стекла.

Сначала гром — а за ним и дождь, который начался днем и не унимался уже больше двух суток. Он заметно осложнил поисковую операцию и, образно выражаясь, затопил всем душу. Когда на третий день дождь зарядил с новой силой, без намека на перемену погоды, в отделе насильственных преступлений воцарилось похоронное настроение.

Несмотря на субботу, на работу вышли все. Детективы собрались в офисе Дункана, обсуждали известные факты, строили предположения. Пришел баллистический отчет по извлеченной из Наполи пуле — ни в одной криминалистической базе данных оружие зарегистрировано не было. Тупик.

Уорли в щепки изжевал очередную зубочистку.

— Если она упала в реку — неважно, сама или толкнули, почему труп до сих пор не всплыл? Десять дней прошло! Обычно всплывают быстрее.

— Может, она вообще в реку не падала, — сказал Дункан.

— Может, она и на мосту не была, — сказала Диди. Все повернулись к ней, и она пояснила: — Наполи возвращался в город. Он мог спрятать ее тело в Южной Каролине. Болота, леса. Прячь где хочешь.

— А босоножки? — спросил Уорли.

— Он обнаружил их у себя, остановился на мосту, чтобы выбросить…

— А пролетавшая мимо на метле злая колдунья взяла да и пристрелила его.

— Уорли, я всего лишь предположила, — ядовито парировала Диди.

Потом вдобавок она неудачно подбросила монетку, и ей выпало спускаться в столовую и принести всем обед. Когда она вернулась и принялась раздавать бутерброды, ко всеобщему изумлению, в отдел вошел Като Лэрд. Без предупреждения.

Вид у него был такой, словно каждый день ожидания отнимал у него не меньше фунта веса. Спортивный загар побледнел. Глаза запали и были обведены черными кругами. Плечи ссутулились. Он не взял с собой зонт — одежда и волосы у него вымокли, только усилив растерзанный вид. При его неожиданном появлении разговоры стихли. Судья подошел к Дункану, который как раз пытался усилием воли пробудить у себя надлежащий аппетит и откусить от всученного ему бутерброда. Все, кто был в отделе, во все глаза смотрели на судью.

— Детектив Хэтчер, нам нужно поговорить.

Дункан жестом пригласил судью в свой крохотный кабинет. Как только они уселись, судья положил перед Дунканом конверт из манильской бумаги, а затем бросил взгляд на дверь.

— Я думаю, им тоже стоит это услышать.

— Диди, Уорли, — позвал Дункан, зная, что они за дверью. Те мгновенно оказались в кабинете.

— И капитан Жерар, — сказал судья. — Он здесь?

— Мы все работаем сверхурочно. Я его позову. — Диди развернулась и побежала за Жераром.

— Принести вам кофе? Воды? — Дункан спрашивал вовсе не от избытка вежливости. Просто ему хотелось как можно дальше оттянуть то, что хотел сообщить им судья, то, что связано с лежавшим на его столе конвертом из манильской бумаги. Вид у конверта был невинный, но у Дункана неприятно засосало под ложечкой от предчувствий. Если бы его содержимое оказалось пустяковым, судья не стал бы разводить такую панику.

— Судья Лэрд? — втиснувшись с комнату, Жерар пожал судье руку. — Детектив Боуэн сказала, вы хотели нас видеть.

Тот кивнул и взял конверт. Металлическая застежка была не тронута, но конверт вскрыли по верхнему краю.

— Сегодня утром, пытаясь отвлечься от мыслей об Элизе, я решил разобрать почту. Ее много накопилось с момента… исчезновения жены. И нашел вот это. Не знаю, когда его доставили; на штампе тот день, когда… когда умер Мейер Наполи, а Элиза исчезла. — Он огляделся. Все ловили каждое его слово. — Думаю, это объяснит… Смотрите сами.

С этими словами он вытряхнул содержимое конверта на стол Дункану. Это были фотографии размером восемь на Десять дюймов, черно-белые. Всего около десяти штук. На некоторых изображение было «зернистым» — значит, снимали через телеобъектив. И на каждой были Элиза и Савич даже не подозревавшие, что их фотографируют.

— Как видите, здесь разные свидания, — сбивчиво заговорил судья. Голос его прерывался от боли и ужаса. — Одежда разная. Значит, они встречались несколько раз, правильно?

Детективы внимательно разглядывали фотокарточки, осторожно, чтобы не смазать возможных отпечатков пальцев, передавая их друг другу. Дункан к фотографиям не прикоснулся, зато изучил выпавшую из конверта визитку. На ней стояло имя Мейера Наполи, а также его адрес и телефоны. Точно такая же, как на месте преступления.

— Наполи шантажировал вашу жену, — сказал Жерар. Судья тяжело вздохнул.

— Выходит, что так. А раз он прислал конверт мне, он и меня собирался шантажировать.

— Вы не знали, что миссис Лэрд была знакома с Савичем?

Вопрос Диди задел вспыльчивого судью.

— Разумеется, нет.

На всех снимках они были полностью одеты. Несколько кадров были сделаны на улице, хотя фона было так мало, что определить местоположение было невозможно. Никакой интимности. Наоборот, скорее напряженность, натянутость разговора. Никакой «клубнички», пожалуй, ничего компрометирующего в этих фотографиях не было. За исключением того, что жена широко известного судьи была заснята вместе с крупнейшим преступником. А это само по себе уже было скандалом.

— Мне кажется…

— Прошу вас, судья, — сказал Жерар, чтобы подбодрить замолчавшего Лэрда.

— Мне кажется, Наполи погиб… из-за… этого знакомства, когда следил за Элизой. Увидел ее с Савичем, и встречи с Коулманом Гриэром показались ему менее важными. — Он взглянул на фотографии и сразу же отвел взгляд. — Наполи понял, что эти фото могут нанести нам гораздо больший вред. И попытался сорвать куш.

— Троттер был его курьером, — сказала Диди. Судья вздрогнул, как от боли.

— Наверное. Случайно или намеренно — мне ближе первое, — Элиза нарушила этот план.

— Она бы успела спрятать такой конверт с фотографиями за то время, пока вы, услышав выстрелы, спускались в кабинет?

Судья чуть заметно кивнул.

— Она могла сунуть их куда-нибудь, чтобы позднее забрать. Я несколько раз заставал ее в кабинете. Она что-то искала, и было видно, что мой приход ее напугал. Какое-то виноватое выражение лица. Теперь я понимаю. — Он немного помолчал в задумчивости, потом прибавил: — Наверное, она уничтожила те фото, что доставил Троттер. Но Наполи не был бы Наполи, если бы не оставил себе копии. Вот эти.

— В ту ночь, на мосту, Наполи сказал ей, что переслал вам фотографии, — догадался Жерар.

— Думаю, она впала в ярость и…

— И застрелила его из вашего пропавшего пистолета двадцать второго калибра, — закончила Диди вместо него.