Хейли быстро пересекла служебную территорию, не глядя по сторонам. Проработав в парке «Серендипити» четыре года, она знала его многочисленные дорожки, ручейки, лавочки, закусочные, театры и аттракционы как свои пять пальцев. Ничего удивительного: без этого Хейли просто не смогла бы выполнять свои служебные обязанности.

Хейли была помешана на добросовестном отношении к работе и славилась среди коллег своей компетентностью. То-то все удивятся, когда ее уволят за то, что она нахамила посетителю, который в придачу оказался Тайлером Скоттом!

После того как Хейли проработала в «Серендипити» год, парк был продан компании «Скотт энтерпрайзез» из Атланты и превратился в частичку гигантской империи, принадлежавшей этому человеку. В нее входили компании по недвижимости, деревообрабатывающие заводы, фирмы по производству компьютеров.

– Вам звонит Элен Эштон. Вы оплатите телефонный разговор? – раздался голос телефонистки.

– Да, – устало ответила Хейли.

– Привет, сестричка!

На секунду Хейли почувствовала раздражение из-за того, что Элен опять звонит за ее счет, но затем с виноватым вздохом отогнала от себя эти эгоистические мысли. Если у нее самой выдался жуткий день, это не значит, что она имеет право срывать свое раздражение на других.

– Привет, Элен. Как дела?

Задавая этот вопрос, Хейли заранее знала, что за ним последует долгий и подробный рассказ о всех последних событиях в жизни Элен. Причем – за ее счет. Она села на постель и терпеливо приготовилась слушать.

Хейли сознавала, что привлекательна. Но сестру, которая была на два года младше ее, считала просто красавицей. Если у Хейли волосы были цвета темной меди, то у Элен – пламенели. Хейли была высокой и стройной, как манекенщица, однако с тех самых пор, как была подростком, привыкла считать себя тощей и угловатой. Элен в отличие от нее не страдала комплексами. Из девочки она превратилась в женщину с роскошными формами, причем без всяких наполненных юношескими предрассудками переходных состояний.

Хейли была человеком зависимым, Элен – восхитительно безответственным и безрассудным, однако ее красота и искристый, непостоянный, словно легкое вино, характер делали ее объектом всеобщего обожания. Если благодаря этим качествам она теряла место, то благодаря им же незамедлительно очаровывала очередного мужчину и снова получала работу, несмотря на свои более чем ограниченные способности.

– Судя по твоему голосу, новая работа нравится тебе куда больше прежней? – перебила сестру Хейли, когда та после нескольких минут безостановочной болтовни сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

– О да! Здесь люди гораздо приятнее. А в той, другой конторе работали сплошные стервы! Наверное, они мне просто завидовали, вот и врали, будто бы босс говорил про меня всякие гадости. Так что я смылась ради собственного спокойствия.

Хейли подозревала, что версия сестры относительно того, почему ей пришлось уволиться с последнего места, была далека от истины, но не стала спорить и допытываться. Элен вообще не стоило работать, она была просто не предназначена для этого. Ей бы найти мужа с толстым кошельком и огромным запасом терпения, чтобы он баловал ее до конца жизни.

– На новом месте я уже успела завести несколько новых друзей, и мы каждый вечер ходим танцевать.

– Это просто замечательно, Элен.

– Ага! На следующей неделе я иду на вечеринку в кантри-клуб, меня пригласили. Это потрясающее место – там собираются все сливки общества. – Это проявление снобизма сестры, непонятно откуда взявшегося, заставило Хейли вздохнуть. – Но мне не дает покоя одна маленькая – совсем малюсенькая – проблемочка.

Хейли заранее знала, что это за «проблемочка».

– Сестренка, мне нужно новое платье, а у меня еще – толстенная пачка неоплаченных счетов. Я ведь только что вышла на новую работу. Может, ты подкинешь мне немного? Ну, пожалуйста!

– Но, Элен, я ведь только на прошлой неделе послала тебе деньги! – с ноткой раздражения напомнила Хейли. – Куда они подевались? – Эта жалкая сотня долларов?

– Эту «жалкую сотню долларов» мне было очень непросто заработать, – сухо парировала старшая сестра.

– Извини, сестренка, я не хотела показаться неблагодарной. Господи, совсем наоборот! Но все эти деньги я потратила на новый костюм. Ты же понимаешь, что я не могу заявиться на новую работу в старье!

Хейли подозревала, что шкафы у Элен просто ломятся от «старья».

– Ты, по-моему, говорила, что эти деньги нужны тебе для оплаты телефона?

– Говорила, но за телефон я заплатила, заняв немного денег у одной из девушек, с которыми теперь буду работать.

От злости Хейли закусила нижнюю губу, но сумела подавить в себе вспышку гнева и рассудительным тоном заметила:

– По-твоему, это правильно – занимать деньги у человека, с которым ты едва знакома?

– А, плевать! Мы с ней уже лучшие подруги.

«Надолго ли?» – хотелось спросить Хейли. У нее внезапно разболелась голова, и она досадливо потерла лоб.

– Хорошо, Элен, я вышлю тебе еще немного, но это – в последний раз. – Ей вспомнились ледяные серые глаза, в упор смотревшие на нее сегодня днем, и она подумала, что уже завтра может остаться безработной.

– Самый что ни на есть последний! – торжественно заверила Элен, вслед за чем разразилась целым потоком похвал в адрес Хейли:

– Ты самая лучшая в мире сестра! Как я счастлива, что ты заботишься обо мне!

Затем сестры попрощались. Все это повторялось уже не в первый раз и – Хейли не сомневалась – будет повторяться в будущем. От подобной привычки Элен вряд ли сумеет избавиться.

Хейли всегда заботилась о младшей сестре. Когда они были еще маленькими девочками, все окружающие – причем этого никто не скрывал – воспринимали Элен как «хорошенькую», а Хейли как «умненькую». Благодаря ангельскому личику Элен родители прощали ей всю ее безответственность и забывчивость, а думать за нее была вынуждена старшая сестра. Хейли всегда вытаскивала Элен из передряг. Прошли годы, но ничего не изменилось.

На протяжении всей своей жизни Хейли несла на себе крест какой-либо ответственности. Когда родители состарились, именно она осталась дома ухаживать за ними, а Элен, не моргнув глазом, уехала, поскольку, по ее словам, не могла жить с больными людьми. И это при том, что у родителей младшая дочь явно была любимицей. Им хотелось бы, чтобы с ними находилась именно Элен. Хейли не осуждала их за это. Во время кратких и бурных визитов Элен к старикам весь дом наполнялся смехом и весельем. Что ж, конечно, им было бы приятнее жить с жизнерадостной младшей дочерью, нежели с занудой-старшей.

«Да что же это такое! – мысленно воскликнула Хейли, откинувшись на подушки. – Что со мной такое сегодня происходит? В чем причина жалости к самой себе?» Риторический вопрос! Ответ на него был ей известен: Тайлер Скотт. Она построила для себя свой маленький мир, пусть несколько скучный и бесцветный, но что теперь сделает с ним этот человек?

Словно желая подсказать ответ, резко зазвонил телефон. Рука сама потянулась к трубке, но в течение нескольких секунд Хейли не решалась ее снять. Что-то подсказывало ей, кто звонит. Так и есть!

– Мисс Эштон? – прозвучал в трубке голос сразу же, как только женщина поднесла ее к уху. – Это Тайлер Скотт.

– Да, мистер Скотт. Как себя чувствует Фейт?

– Хорошо, но я звоню по другому поводу. Надеюсь, не помешал вам своим звонком?

Это он всерьез? Как не стыдно: спрашивать, не потревожил ли он ее звонком, если через минуту собирается сообщить ей, что она уволена!

– Н-нет… Я лежу отдыхаю.

В трубке зависло молчание. В этой паузе чувствовалось такое многозначительное напряжение, что ее даже не надо было заполнять ничем иным.

– Эй, – окликнул ее собеседник, – я ведь не оторвал вас ни от каких важных занятий?

Намек был прозрачным и откровенным. Хейли резко втянула в себя воздух и твердо ответила:

– Нет, ни от чего по-настоящему важного, мистер Скотт.

– В таком случае жду вас завтра в тринадцать часов в офисе Сандерса.

Ошеломленная, Хейли держала в руке трубку, из которой уже неслись короткие гудки. Черт бы его побрал! Какое право он имеет строить какие-то предположения относительно ее личной жизни! А если даже в его испорченном уме и возникли какие-то скабрезные мысли, как он смеет высказывать их вслух! Завтра при встрече она без обиняков выскажет ему все, что думает о его грязных намеках!

Завтра…

Что он собирается сделать? Что хочет ей сказать? Зачем заставляет ее ворочаться как на иголках, думая о том, потеряет ли она работу? Если уж решил уволить, почему не сказать об этом сразу?

Начисто забыв про ужин, Хейли побрела в ванную комнату. Она без труда найдет другую работу. С ее-то опытом! Так с какой же стати ей беспокоиться о том, что у него на уме? Ну и черт с ним, пусть увольняет! Пусть заберет ее должность себе, и посмотрим, может, у него самого лучше получится? «Да никогда в жизни, мистер Скотт!» – выкрикнула Хейли своему отражению в зеркале.

Ей нужно изменить свою жизнь. Сделать что-нибудь неожиданное. Нет, лучше – неслыханное. Даже – скандальное. Хейли Эштон всегда поступала правильно, всегда делала только то, чего от нее ждали, и всегда… страдала от этого. Удивила ли она, разочаровала, шокировала ли хоть одного человека? Никогда.

Так не пора ли? А если пора, то что нужно для этого сделать: ограбить банк, пробежаться голышом по улице или завести роман?

Голова Хейли непроизвольно вздернулась вверх, взгляд ее снова устремился к зеркалу по другую сторону ванны. Откуда вдруг взялась эта мысль? Она и сама не знала. А вот и следующая, которая так и не всплыла невесть откуда: «Интересно, что Тайлер Скотт думает обо мне как о женщине? Господи, что только не придет в голову!»

Объективно говоря, он представлял собой образчик идеального мужчины, если, конечно, такой тип вам по вкусу. Черты его лица говорили о суровости и мужественности, хотя Скотт, судя по всему, умел и улыбаться: когда он говорил о себе как о начинающем родителе, Хейли заметила на его губах подобие улыбки. Взгляд его серых глаз излучал холод, однако смягчился и потеплел, когда он посмотрел на дочку. И, несомненно, он был красив.

А вот про убийственные взгляды, которыми он награждал саму Хейли, можно было сказать все, что угодно, кроме того, что они плотоядны. Женщина грустно усмехнулась. Конечно, был один момент, когда Скотт устремил взгляд на ее грудь, но – только для того, чтобы прочитать имя и фамилию Хейли на пластиковой карточке. Вряд ли его глаза задержались там надолго.

А потом был еще один момент, когда Скотт взял ее за руку – ей, впрочем, показалось, что это длилось целую вечность. Интересно, удалось ли ему почувствовать, как бешено бился ее пульс у запястья?

Хейли уже лежала в постели. Она протянула руку и выключила ночник, надеясь, что кружившие в ее мозгу обрывки эротических фантазий разбегутся, однако они не испугались темноты и по-прежнему заставляли ее беспокойно ворочаться под простыней. Когда Хейли наконец заснула, тело ее источало жар. Ей снилось, что пчела укусила в грудь не маленькую девочку, а ее, Хейли, и Тайлер пытается унять ее боль. Прикосновения его были нежны, но словно бы наполнены неведомой энергией, глаза смотрели с симпатией, но будто ничего не выражали. Его рот…

Одним словом, нормально поспать Хейли в эту ночь так и не удалось.

Утро следующего рабочего дня преподнесло череду мелких неприятностей. Кто-то из посетителей потерял бумажник, который, впрочем, вскоре удалось отыскать, и на Хейли обрушился град слезных благодарностей за помощь, оказанную в поисках. То и дело терялись дети, но и они через непродолжительное время воссоединялись с обезумевшими от горя родителями. Не внушали особой тревоги и сводки из медпункта: одна содранная коленка и одна разболевшаяся голова. Хейли лично приветствовала группу пожилых посетителей, устроивших пикник на свежем воздухе, просмотревших представления во всех театрах парка и скромно прокатившихся на карусели. Желая ублажить старичков и взяв на себя обязанности другого своего коллеги, Хейли сама позвонила массовику-затейнику, который должен был приступить к работе только через час, и он пообещал явиться немедленно.

Во всех этих заботах утро пролетело незаметно, но по мере того, как приближался час аудиенции у Тайлера Скотта, время тянулось все медленнее.

В двенадцать тридцать она оставила вместо себя на хозяйстве Шарлин и вышла из офиса. Хотя по-прежнему было жарко, поверх зеленой форменной блузки Хейли надела еще и белый блейзер. Отправляясь на подобную встречу, нужно выглядеть официально.

Хармона Сандерса, главного управляющего парка, на месте не было, но Хейли приветствовала его энергичная секретарша. Казалось, что этот устланный коврами офис находится за сотни миль от шумного парка развлечений.

– Привет, Хейли!

– Привет, Нэнси! А где все? Обычно приемная главного управляющего была заполнена руководителями различных служб, жаждавшими пошептаться с начальником.

– Все залезли под корягу из-за… – секретарша оборвала себя на половине фразы и мотнула головой в сторону закрытой двери в кабинет, —..этого. – Она поманила Хейли пальцем и перегнулась через стол. – Представляешь, не появлялся тут целых три года и вдруг – нате вам! Но, Хейли, какой же это потрясающий мужчина! Увидишь его – сама поймешь. Господи, я чуть не померла от страха, когда он эдак простенько вошел в дверь и представился.

Нэнси сделала глубокий вздох, изобразив, что от этого воспоминания у нее перехватило дыхание.

– Он велел впустить тебя в кабинет сразу же, как только ты появишься. Ты как, готова? – спросила Нэнси с сочувствием, словно провожала подругу на эшафот.

– Да, – ответила та с наигранным безразличием. Подойдя к тяжелой дубовой двери, она повернула медную ручку. Тайлер Скотт склонился над письменным столом и внимательно изучал какой-то отчет, в виде компьютерных распечаток лежавший на полированной поверхности стола.

– Входите, мисс Эштон, – предложил он, не поднимая головы. Как, интересно, он догадался, что это именно она, Хейли? – Вас с головой выдает благоухание «Шанель», – продолжал Скотт, словно прочитав ее мысли, и, поглядев наконец на Хейли из-под густых бровей, сказал:

– Садитесь.

Значит, хозяин решил придерживаться дружеского, а не формального тона, иначе он не отпустил бы этого замечания по поводу духов. Кстати, откуда, интересно, такие глубокие познания в ароматах парфюма? Ощущая дрожь в коленях, Хейли подошла к одному из мягких кожаных стульев возле письменного стола, села у закинув йогу на ногу г и одернула юбку.

Ее благородный гнев по поводу вчерашней телефонной грубости Скотта позорно испарился. Какой смысл злить его еще больше? Он – самый обычный узколобый мужлан, считающий женщин неполноценными существами, и никакие слова, не смогут убедить его в обратном. Со стороны Хейли будет лучше попросту не обращать внимания на то, что он говорил вчера по телефону. В теперешнем разговоре она станет строго придерживаться сугубо профессиональных тем.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Скотт отложил в сторону распечатки и сел за письменный стол. Странно, что он не поручил изучить отчеты о работе парка «Серендипити» какой-нибудь мелкой сошке, а предпочел заняться этим лично.

Рукава его белой рубашки были закатаны до локтя. На столе валялись золотые запонки с его инициалами. Узел полосатого галстука был ослаблен, верхняя пуговка воротника – расстегнута. Пиджак Скотта висел на деревянной вешалке, стоявшей позади, а сам он был в жилетке, туго обтянувшей его могучий торс.

Откинувшись в кресле, Скотт положил ноги на стол и закинул одну на другую.

– Ну, как вы, мисс Эштон?

Если он поставил целью сконфузить свою собеседницу, то цель эта была достигнута. Хотя, надо сказать, Хейли и не ожидала увидеть изысканные манеры.

– Я в порядке, спасибо, мистер Скотт.

Как себя чувствует Фейт? Ее больше не беспокоил укус?

– Нет, – улыбнулся мужчина. – Я был, разумеется, изгнан из ванной комнаты, поэтому не видел, что там такое, но, насколько могу судить, с ней тоже все в порядке.

Хейли улыбнулась собеседнику в ответ и немного расслабилась.

– Это хорошо, а то я очень волновалась за нее. Я бы позвонила ей сегодня утром, да не знала, где вы остановились.

– В «Гленстон лодж», у меня заказаны апартаменты на несколько недель. – Хейли была удивлена, и, очевидно, это отразилось на ее лице, поскольку собеседник пояснил:

– Моя компания базируется в Атланте. Там – наш дом, а сюда я приехал, чтобы произвести в парке кое-какие изменения. Я подумал, что и для Фейт невредно сменить обстановку. Она… не в своей тарелке с тех пор, как погибла ее мать.

– А разве в сентябре ей не надо идти в школу?

– Конечно, надо, но… Прошлой весной, когда погибла Моника, у девочки был психологический срыв, и врачи сказали, что ей необходим отдых. Летом я немного занимался с ней, но в школу собираюсь отправить только после Рождества, не раньше. Она всегда была отличницей, так что быстро догонит одноклассников. Ее душевное равновесие для меня гораздо важнее, нежели школьные успехи.

– Наверное, вы правы. – Зачем он рассказывает ей все это? Нет, Хейли, конечно, было далеко не безразлично все, что связано с Фейт. Девочка проявила к ней гораздо больше расположения, нежели ее грозный папаша. Хейли была искренне тронута беззащитностью Фейт. Но где это видано, чтобы воротила масштаба Тайлера Скотта обсуждал свои семейные дела со служащей, которую к тому же собирается вышвырнуть за дверь!

– Скажите, Хейли, вам нравится работа в «Серендипити»? – неожиданно спросил ее Скотт.

Неужели он обратился к ней по имени? Она не ослышалась?

– Да.

– Вы намерены ограничиться этим сухим лаконичным ответом? – В глазах Скотта мелькнул лукавый огонек.

– Нет, конечно. Я работаю здесь уже четыре года, а пришла в «Серендипити» еще до того, как вы его купили. Хармон… то есть мистер Сандерс, периодически поднимал мне зарплату, и поэтому я не видела смысла искать другую работу. Он платил мне…

– Вам платил я, а не Сандерс.

– О, – покраснела Хейли, – простите. Я думала…

– Вы думали, что человек, живущий в Атланте, вознесся слишком высоко, чтобы знать всех своих подчиненных. Однако я не таков, Хейли. Я знал о вас и ваших способностях еще до того, как приобрел этот парк.

Способностях? Сказал бы он такое, если бы собирался уволить ее?

– В моем досье на мисс Хейли Дайан Эштон, двадцати восьми лет от роду, карточка социального страхования номер 462-89-1002, недоставало одной подробности. Там не было сказано, что вы – чрезвычайно красивая женщина.

Ее сердце подпрыгнуло и на несколько секунд замерло, а потом начало бешено колотиться, Хейли утратила способность дышать. Отведя глаза, чтобы спрятаться от гипнотического взгляда сидевшего напротив мужчины, она уставилась на подол своей юбки. Когда же снова осмелилась поднять на него взгляд, он смотрел туда же, куда за секунду до этого – она: на подол ее юбки, под которым угадывалось ее колено. Затем глаза Скотта опустились еще ниже, исследуя стройные, обтянутые нейлоном икры женщины. Она почувствовала, что у нее кружится голова. К чему он ведет? Этого только не хватало! Неужели, чтобы сохранить свою работу, ей придется с ним переспать?

Пауза, однако, затянулась. Правила вежливости требовали от Хейли хоть какого-нибудь ответа.

– Благодарю вас, – выдавила она.

– Не за что, – кивнул Скотт и, встав с кресла, обошел письменный стол, небрежно примостившись на его уголке. Он, похоже, развлекался. Ну когда же будет нанесен решающий удар?

– Скажите, вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы покинуть «Серендипити»?

– Нет, – решительно тряхнула головой Хейли. – Мне нравится моя работа.

– А если я предложу вам другую? Значит, он не собирается увольнять ее! Женщина подняла глаза.

– Какую? – с любопытством спросила она, хотя и не думала, что ему действительно удастся заинтересовать ее чем-нибудь стоящим.

– Мне принадлежит одна компьютерная фирма, и там нужен работник вроде вас. Такой, который умеет общаться с клиентами. Я хотел бы, чтобы вы научили этому искусству тамошний персонал.

– Но я не разбираюсь в компьютерах!

– Разбираться в компьютерах вам как раз не обязательно. Достаточно того, что вы разбираетесь в людях. Мне, по крайней мере, от вас нужно именно это. Работающие там люди технику знают досконально, но, к сожалению, совершенно не умеют строить отношения с клиентами. Не согласитесь ли вы подумать над этим предложением?

Несколько секунд Хейли смотрела ему в лицо, а затем опустила взгляд на свои похолодевшие от волнения руки.

– Наверное, нет, мистер Скотт. Мне на самом деле хорошо здесь, в «Серендипити».

– Понятно. – Скотт также опустил взгляд и в течение некоторого времени, нахмурившись, созерцал носки своих сияющих туфель. Из приемной донеслась телефонная трель и послышался приглушенный голос Нэнси. Помимо этих звуков, ничто не нарушало тяжелое молчание, повисшее в комнате.

– Что ж, продолжайте работать в своем нынешнем качестве, – наконец проговорил Скотт, подняв глаза на Хейли. – Откровенно говоря, для меня будет даже удобнее, если вы останетесь здесь.

– Удобнее? – переспросила Хейли. – Я что-то не понимаю вас, мистер Скотт. Что удобнее?

– Соблазнить вас, – без колебаний ответил он, насмешливо сверля ее своими серыми глазами.