– По-моему, мы уже выяснили, что да, имело. – Она начала нервно теребить куртку. – И поэтому ты злишься?

– Да, черт возьми! – выкрикнул Пирс, вскакивая со стула.

К счастью, дети были далеко от дома – подзывали белку – и не могли слышать его слов. Но Алисия-то слышала, и ее снова изумил этот внезапный приступ гнева.

– Да, я злюсь, – повторил он спокойнее.

– Но почему? – Она быстро овладела собой. После того, что произошло между ними сегодня ночью, она имеет право знать, что его беспокоит. – Как можно сердиться на то, что пятилетний мальчишка упомянул о женитьбе?

– Да не на Адама я сержусь, пойми же наконец, Алисия! – в сердцах бросил Пирс. – Я злюсь, потому что эта ночь была так чертовски хороша, потому что я чувствую, что мог бы влюбиться в тебя без памяти, потому что я хотел бы стать отцом твоих детей и таким образом загладить вину перед собственной дочерью.

Алисия в изумлении уставилась на Пирса и даже всплеснула руками:

– Что-то я ничего не понимаю… А что во всем этом плохого?

Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул.

– Да потому что это невозможно. Было видно, что эти слова даются ему с большим трудом.

Он так неожиданно отпустил ее, что Алисия даже покачнулась. Повернувшись к ней спиной. Пирс уставился в окно. Было видно, как Адам и Дэвид собирают хворост и укладывают его на дрова, которые он сам припас накануне. Пирс закрыл глаза, чтобы не видеть этой трогательной картины, и пожалел, что не может закрыть уши, чтобы не слышать, о чем говорят дети.

– Помнишь, как Пирс учил нас раскладывать костер?

– И как это он умудряется все знать, а, Дэвид?

– Потому что он старый, такой же, как наш папа. А папы знают уйму всяких полезных штук.

– Как ты думаешь, ему бы понравилось, что мы так здорово научились?

– Конечно! Он всегда гордится нами. Ты что, не помнишь? Он ведь сам так сказал.

Алисия ждала, что Пирс сам обернется к ней и объяснится, но, потеряв терпение, решила взять инициативу в свои руки. Да, она ведет себя слишком настойчиво, но оставаться в неведении было выше ее сил.

– Но почему это невозможно?

– Поверь мне на слово.

– Но почему?

– Давай не будем об этом говорить.

– У тебя есть другая женщина?

Пирс обернулся к ней и окинул таким взглядом, что у Алисии не осталось никаких сомнений – он хочет ее так же страстно, как сегодня ночью.

– Если бы! Тогда все было бы просто. Для того чтобы быть рядом, спать с тобой каждую ночь, я без колебаний расстался бы с любой другой женщиной.

У нее вырвался стон.

– Но тогда в чем же дело. Пирс? Скажи мне!

– Нет.

– Почему?

– Потому что тебе лучше не знать этого.

– А кто дал тебе право судить? Разве после этой ночи мы не достаточно-близки, чтобы говорить открыто и прямо обо всем на свете? – выпалила Алисия.

– Обо всем, но только не об этом.

– Ну какие же у нас теперь могут быть секреты друг от друга – после всего, что было между нами?

– Ночью я над этим не задумывался, а утром просто обязан был подумать.

Алисия погладила себя по животу:

– А ведь во мне осталась частица тебя. И ты мне не доверяешь? Это нелогично!

Пирс изумленно вскинул брови и уставился на ее живот.

– О Боже! – вырвалось у него. – Ты что, не принимаешь таблетки?

– Нет.

Его следующий вопрос был справедлив и беспощаден:

– Почему ты мне не сказала?

– Не помню, чтобы ты спрашивал, – язвительно бросила в ответ Алисия.

Она вспыхнула от гнева. Пирс собирался уйти, но она схватила его за руку и повернула к себе.

– Не тревожьтесь, мистер Рейнольдс, я не собираюсь шантажировать вас возможным ребенком.

– Да не в этом дело, – устало проронил он. – Просто я не хочу бросать тебя беременной, вот и все.

– Бросать? Так вот, значит, в чем дело… Пирс глубоко вздохнул. Его взгляд немного смягчился.

– Да. И ты, вроде, все понимала, соглашаясь провести со мной эту неделю.

Он, как всегда, прав. С самого начала он предупреждал ее: «Я не могу позволить себе никаких привязанностей». Эти же слова повторил сегодня ночью. Алисия знала об этом, но старалась не думать. Их любовная близость была не просто зовом плоти, а чем-то гораздо большим, но, похоже, у Пирса Рейнольдса действительно есть серьезные основания не заводить ни с кем романа.

Ну что ж, прекрасно! Пусть убирается к черту…

Стараясь сохранить остатки гордости, Алисия повернулась и начала убирать со стола. Пирс ушел одеваться. Тщательно вымыв и аккуратно сложив посуду в шкаф – пусть не думает, что она сама и ее сыновья не умеют платить благодарностью за гостеприимство! – Алисия подошла к Пирсу.

– Я сегодня же возвращаюсь в Лос-Анджелес. Правда, я планировала сделать это завтра, но мне кажется, что при сложившихся обстоятельствах так будет лучше.

Он сидел на кушетке, сжав руки в кулаки и уставившись в пол.

– Пирс! – окликнула его Алисия, не дождавшись ответа.

Он поднял голову, посмотрел на нее и отрешенно кивнул.

С трудом сдерживая слезы, Алисия взлетела по ступенькам и начала с остервенением бросать вещи в чемодан.

Пирс стоял и смотрел вслед машине, пока она совсем не скрылась за деревьями. От внезапно наступившей тишины звенело в ушах.

«Догони их, несчастный идиот, кретин, дурак!» Как он мог позволить им уехать? Ведь ему нужна эта женщина и эти чудные ребятишки.

Но он не двинулся с места, просто не смог. В конце концов, он не имеет на это права. Лучше он поживет здесь еще неделю совсем один – до тех пор, пока не найдет ответа на мучающий его вопрос. Но к какому бы выводу он ни пришел, все равно он не может себе позволить вторгнуться в их жизнь.

Проклиная злую судьбу и свое невезение. Пирс вошел в опустевший дом и с грохотом захлопнул дверь. Нет, оставаться в пустом коттедже невыносимо! Повсюду слышались их голоса, преследовали их тени. Да он сойдет с ума, если останется! Решено – надо упаковать вещи и немедленно возвращаться в Лос-Анджелес.

– Это все из-за тебя, – послышался голос Дэвида с заднего сиденья. – Он так подружился с Адамом и со мной, а на тебя все время злился. Поэтому нам и пришлось уехать.

– Но мы все равно собирались завтра уезжать. Всю дорогу Дэвид и Адам вели себя так, словно их мать самая что ни на есть злющая ведьма. До того, как ей удалось усадить сыновей в машину, они все время плакали и просили ее остаться. Но вот наконец они едут домой.

– Да, завтра, но не сегодня же!

– Я бы тоже с большим удовольствием осталась до завтра, Дэвид.

– Тогда почему же мы уехали?

О Боже, как ей надоели эти бесконечные вопросы и причитания! Алисии так хотелось покоя, тишины и одиночества. Она ничего не могла объяснить сыновьям, потому что сама ничего не понимала. Ну почему она не может заползти куда-нибудь в укромное местечко и там зализывать свои раны?

– Пирс хотел, чтобы мы уехали.

– Он, наверное, хотел, чтобы ты уехала, но не мы. Он нас любит.

– Ну все, хватит! С меня довольно! Алисия свернула с шоссе и так резко затормозила, что дети стукнулись о переднее сиденье. Ее лицо пылало от гнева, когда она обернулась к ним.

– Да, я плохая. Пусть так! А теперь больше ни слова о Пирсе, о коттедже и о том, как вам там было здорово. Я не желаю больше об этом слышать. Понятно?

Дети уставились на мать испуганными и недоумевающими глазенками. Она почти никогда не позволяла себе разговаривать с ними в таком тоне.

– Вам понятно? – повторила она с угрозой в голосе.

Они молча кивнули. Было видно, что оба вот-вот расплачутся – в глазах уже показались слезы, а губы предательски задрожали. Алисия опустила голову, чувствуя себя совершенно опустошенной.

– Вот так-то.

Она снова выехала на шоссе, а когда через несколько минут обернулась назад, дети уже спали. Дэвид обнимал Адама, как будто желая защитить. Адам сосал палец, чего с ним уже давно не случалось.

Алисия чувствовала себя скверно из-за того, что накричала на детей, но ее нервы были на пределе, а на сердце лежала тяжесть. Это ей в пору заплакать, подумала она. Лежать на диване и упиваться своим горем. Иногда так приятно пожалеть себя!

Ну почему ей так не везет в любви? Когда она наконец научится действовать осторожнее и быть практичнее? Когда повзрослеет и перестанет быть такой доверчивой? Когда научится видеть суть вещей, а не довольствоваться тем, что лежит на поверхности? Ну почему она вечно попадает в такие отчаянные, безнадежные ситуации? Угораздило же ее влюбиться в человека, который увлекался гоночными автомобилями и так нелепо погиб! А теперь вот взбрело в голову увлечься человеком, которому она, несомненно, нравится, но который и не помышляет о любви. Так зачем же она влюбилась…

Машину чуть не вынесло на обочину.

Неужели она полюбила Пирса?

Слезы медленно потекли по щекам Алисии. Пытаясь их сдержать, она немилосердно кусала себе губы. Грудь теснило так, что было невозможно вздохнуть.

Да, полюбила. Сомнений нет – она любит Пирса. Что-то сулит ей эта любовь?..

– Доброе утро! – обратилась Алисия к продавщице, входя в магазин «Нарядная одежда». Это было на следующий день, в понедельник.

– Привет, Алисия! Слышала новость?

– Пока нет. А что случилось?

– Гвен в четверг родила.

– Правда?

Алисия прошла в служебное помещение магазина, бесшумно ступая по роскошному голубому ковру. Повесив сумочку и жакет в шкаф, она обернулась к своей коллеге.

– Почти на месяц раньше срока, но весит больше шести фунтов. Девочка, – услышала новость Алисия.

– Чудесно! А как себя чувствует Гвен?

– Прекрасно! Все прошло хорошо.

– Отлично! Надо бы мне позвонить ей и рассказать, как отремонтировали коттедж, – сказала Алисия.

– Принести тебе кофе?

Алисия насмешливо взглянула на подругу:

– Ты сегодня очень уж обходительна. Что-то скрываешь? Может, меня уволили, пока я отдыхала?

– Вот уж нет! – И понизила голос:

– Начальство на совещании. Просили, чтобы ты, как только появишься, тоже шла туда. Мне кажется, что они хотят сегодня получить твой окончательный ответ, Алисия.

– Угу. – Алисия взяла чашку и задумчиво отпила кофе. Она не ожидала, что ответ надо будет дать так скоро, но в своем решении не сомневалась. – Ну что же, в бой!

Она подмигнула подруге, взглянула на себя в зеркало и начала подниматься по лестнице на второй этаж, где располагался кабинет директора магазина.

– Здравствуй, Алисия. Тебя уже ждут. Проходи, – обратилась к ней секретарша, по обыкновению унылая, как гробовщик.

– Спасибо.

Призвав на помощь все свое самообладание, Алисия толкнула тяжелую дубовую дверь и вошла в святилище. Ее встретили густые клубы сигарного дыма и сердечные приветствия начальства.

Алисию любезно усадили в кресло, предложили кофе, вежливо расспросили о прошедшем отпуске и лишь после этого задали самый важный вопрос.

И снова она чуть не поддалась своей всегдашней привычке полагаться на кого-то, а не быть хозяйкой собственной судьбы. В конце концов, она взрослая женщина, мать двоих чудесных сыновей, она умна, полна творческих идей и крепко стоит на ногах! Горько проплакав несколько часов, проклиная свою злую судьбу, Алисия после долгого безжалостного самокопания пришла к выводу, что не нуждается в Пирсе Рейнольдсе. Отныне она будет полагаться только на себя.

– Мое время и способности стоят недешево, – откровенно заявила она. – Мне нужно на триста долларов больше, чем вы предлагаете.

После небольшого совещания ее условие было принято.

– Итак, джентльмены, отныне у вас новый модельер. Не желаете ли выслушать кое-какие мои соображения? – обратилась Алисия к собранию.

Ее энтузиазм привел начальство в восторг.

– Мне нравится, – сказала она, постучав по стеклу.

Мужчина, украшавший витрину, обернулся и показал большой палец. Алисия вошла внутрь.

– Спасибо за идею. По-моему, выглядит потрясающе.

– Так оно и есть, – подтвердила она, радуясь, что ее идея выставить в витрине модные пояса сразу нашла такой отклик.

– Да вы и сами выглядите потрясающе. Продвижение по службе и повышение зарплаты позволяли Алисии частенько красоваться в обновках. Сегодня на ней была длинная юбка из тонкой шерсти цвета слоновой кости и шелковая блузка цвета морской волны. Через плечо перекинута яркая пестрая шаль, прихваченная на талии искусно выполненным поясом, похожим на те, что были выставлены в витрине. Дорогие чулки и модные туфли дополняли деловой и вместе с тем очень женственный ансамбль.

Алисия сделала шутливый реверанс:

– Это все из нашего магазина на Беверли-Хиллз.

Мужчина протяжно присвистнул.

– Заверните, я беру сразу дюжину – разумеется, если в придачу получу и девушку.

Алисия наклонила голову к плечу и уперла руки в бока.

– А что на это скажет твой дружок? Он ухмыльнулся.

– Мы – люди широких взглядов. Он будет в восторге, если такая леди, как вы, как-нибудь вечерком присоединится к нам.

Алисия засмеялась и покачала головой:

– Боюсь, что у меня не настолько широкие взгляды.

– Так я и знал, что рано или поздно это случится. – Он издал преувеличенно печальный вздох. – Всего неделю в новой должности, а уже и знать не хочет нас, простых смертных.

Алисия погрозила ему и направилась к зазвонившему в этот момент телефону.

– Магазин «Нарядная одежда».

– Попросите, пожалуйста, миссис Алисию Рассел.

– Я у телефона.

– Миссис Рассел, с вами говорят из клиники Уэстбрук. К нам доставили вашего сына.

У Алисии перехватило дыхание, ноги подкосились. Она судорожно схватилась за прилавок, чтобы не упасть.

– Мой сын… в больнице?

– Да, Дэвид. Несчастный случай в школе. Директор привез его к нам.

– А он?..

– Он чувствует себя неплохо, но все время плачет – хочет, чтобы вы пришли. Вы могли бы приехать прямо сейчас? Видите ли, надо подписать…

– Боже мой, конечно! Я немедленно выезжаю. Алисия бросила трубку и, подхватив сумочку, устремилась к двери.

– Дэвид попал в больницу, – торопливо объяснила она коллеге, которая с тревогой наблюдала за ней, догадавшись, что звонок принес неприятные известия. – Возможно, меня не будет до конца дня.

– Что-нибудь серьезное? Хочешь, я поеду с тобой?

– Не думаю… Не знаю… Нет! Я поеду одна.

Яркое калифорнийское солнце ослепило глаза, как яркий прожектор, но Алисии даже не пришло в голову надеть темные очки. Когда она открывала дверцу машины, руки у нее предательски тряслись. На проспекте она попала в пробку, и лишь на менее оживленных улицах удавалось ехать побыстрее. Глаза Алисии были сухими, но в горле застрял ком.

Что с ним – сломана нога? Или он поранился? Почему она не спросила? А вдруг он истекает кровью? И где, черт побери, находится эта клиника Уэстбрук? Ах да, на Монтгомери-стрит, рядом со школой, где учится Дэвид. Тридцать минут езды отсюда.

Подъехав к клинике, Алисия резко затормозила и ринулась к входу. Автоматические двери медленно раздвинулись. Она вбежала внутрь.

– Дэвид Рассел, – задыхаясь, проговорила она, обращаясь к сестре, сидевшей за окошком приемной.

– Вы миссис Рассел?

– Да, да! Как он? Я не опоздала? Алисия чувствовала, что готова ударить сестру за ее медлительность и ту слегка осуждающую улыбку, которая промелькнула на ее лице.

– Он в палате номер пять, дальше по коридору. Сейчас я принесу бумаги, которые вы должны подписать, иначе мы не сможем начать лечение.

У Алисии вертелся на языке вопрос: «Неужели мальчику дадут умереть, если не будут подписаны какие-то жалкие бумажки?», но ей не хотелось тратить драгоценное время и собственные силы на пререкания. Она быстро побежала по коридору. Каблучки звонко стучали по полу в такт биению ее сердца.

Она услышала плач мальчика еще в коридоре и решительно рванула дверь. Первое, что ей бросилось в глаза, было окровавленное полотенце, валявшееся на полу. К горлу Алисии подступила тошнота.

– Дэвид!..

Мужчина, стоявший у его постели, выпрямился и обернулся. Это был Пирс.