Глава 9

Затормозив прямо у крыльца, она взбежала по лестнице, влетела в дом и захлопнула за собой дверь, моментально повернув ключ в замке. Вихрем промчавшись через гостиную, она остановилась посреди спальни и тут же принялась расстегивать длинную молнию на спине.

Она хотела как можно скорее сбросить с себя это платье, чтобы ничто уже не напоминало ей о свадьбах, браках, шаферах, бывших женихах и иже с ними. Распрощавшись со всем этим раз и навсегда, она собиралась как можно скорее уехать из города.

– Санни, открой дверь!

Услышав громкий голос шерифа и стук в дверь, она решила не обращать внимания. Стащив с себя ставшее ненавистным платье, она отшвырнула его в самый дальний угол.

– В последний раз говорю – открой дверь, Санни! – взревел шериф.

Вытирая горячие слезы, Санни размазывала по лицу краску. Господи, какая же она дура! Вообразила, что все еще любит Дона! Столько боли, мучений, унижений, и все ради чего? Ради чего она взяла всю вину на себя?

Сбросив туфли, она осталась в одних чулках. Послышались треск, гневная брань, затем в гостиной раздались тяжелые мужские шаги. Санни подошла к двери, не веря, что Тай осмелился выломать дверь в ее дом. Но она действительно висела, покосившись и раскачиваясь, на одной дверной петле. Через гостиную широким, размашистым шагом двигался Тай. Лицо его было настолько суровым и решительным, что у Санни замерло сердце.

Шериф успел снять смокинг и остался в одной крахмальной сорочке. Верхняя пуговица была расстегнута, а на шее болтался развязавшийся галстук-бабочка.

Санни не могла двинуться с места, словно завороженная видом Тая, олицетворявшего в эту минуту саму ярость! Шагнув к ней, он с такой силой встряхнул ее за плечи, что у нее щелкнули зубы.

– За такое лихачество я должен был бы свернуть тебе шею.

– Оставь меня наконец в покое! Сейчас ей меньше всего хотелось видеть рядом с собой именно Тая, особенно после вчерашней ночи, когда он, в который уже раз, заставил ее поддаться своему мужскому обаянию только для того, чтобы, бросив небрежное «Спокойной ночи, Санни», снова оставить ее наедине с собой. Ну нет, больше ему не удастся провести ее! Ни сейчас, ни вообще когда-нибудь!

– Убирайся из моего дома! – закричала она. – Как ты посмел ворваться и…

– Заткнись! Ты что, не видела позади мой джип?

– Видела!

– И красные мигалки?

– Да!

– Так почему не остановилась, черт побери?

– Не хотела!

– Чего ты добивалась? Хотела разбиться насмерть?

– Нет!

– Ты настолько убита горем из-за этого слюнтяя, что готова свести счеты с жизнью? – Он снова встряхнул ее. – Очнись, дура! Он мизинца твоего не стоит! Разве ты сама этого не понимаешь?

Все она прекрасно понимала. И ругала себя не хуже, чем это делал сейчас Тай. Целых три года жизни она потратила на оплакивание придуманной любви к ничтожному человеку!

И когда сознание собственной глупости стало невыносимым, она упала на грудь Тая. Он успел подхватить на руки ее ослабевшее тело и, пока она лила слезы, оставлявшие на щеках мутные, темные следы туши, отнес ее в гостиную и вместе с ней уселся в кресло.

Так он сидел и ласково гладил ее по голове, позволяя как следует выплакаться. Его терпение оказалось неистощимым.

И только когда Санни совсем успокоилась, он приподнял ее подбородок и взглянул в лицо. Потом стал вытирать ладонью со щек следы краски и слез.

– Ну как, тебе лучше? Все еще прижимаясь к его широкой груди, она благодарно кивнула, шмыгнув носом.

– Санни, он не стоит твоих слез. Смахнув с ресниц задержавшуюся слезинку, она прошептала:

– Я знаю…

– Знаешь? Тогда…

– Я плакала не из-за Дона. Я оплакивала потерянные три года жизни…

Сочувственное выражение его глаз сменилось недоумением.

– Что ты хочешь этим сказать? Глядя на его сильную шею, туда, где бился пульс, Санни медленно проговорила:

– Целых три года я сожалела о том, что, возможно, было моей самой большой удачей в жизни. Я должна быть благодарна Дону и Гретхен за то, что они невольно помешали мне совершить ужасную ошибку.

Придерживая ее на своих коленях одной рукой, другой Тай осторожно нащупывал в ее густых волосах шпильки и, вынимая их одну за другой, любовался локонами, падавшими на ее обнаженные плечи.

– Дону была нужна женщина, которая по-матерински нянчилась бы с ним, посвятив этому всю свою жизнь и отбросив собственные устремления. Теперь я это так хорошо понимаю, – тихо закончила Санни.

– Ему была нужна обыкновенная домохозяйка, и ничего больше, – мягко сказал он, окидывая взглядом чувственную, горячую золотоволосую женщину, сидевшую у него на коленях. Заметив ее ножной браслет, он улыбнулся:

– Такая роль не для тебя.

– Выйди я тогда за него замуж, он заставил бы меня заниматься только его особой и забыть о собственной карьере.

– А как насчет заботы о тебе?

– Без этого я вполне сумела бы прожить.

– Но почему?

Понимая, что своими вопросами он хотел помочь ей разобраться в своей душе, Санни тихо ответила:

– Потому что боялась снова испытать боль.

– Боль?

– Скорее, разочарование.

– Это, мне кажется, ближе к истине, – мягко улыбнулся он.

Улыбнувшись в ответ, она положила голову ему на плечо, и некоторое время они сидели молча, умиротворенные, не двигаясь, наслаждаясь покоем и душевным единением.

– Тай?

– Да?

– Я сижу у тебя на коленях… Это и есть живое воплощение моей мечты, помнишь?

Помедлив секунду, он посмотрел ей в лицо и тихо спросил:

– А еще какие у тебя бывают фантазии? Никогда еще его губы не были столь теплыми и мягкими, как теперь, когда он стал нежно ее целовать. Ее губы раскрылись навстречу его нетерпеливому языку.

Комнату заливал сиреневый сумеречный свет, пробивавшийся через зашторенные окна и открытую настежь дверь. Вечерний влажный воздух был напоен сладкими летними ароматами. Выползая из убежищ, ночные насекомые и животные издавали едва слышные шорохи и попискивание, в ветвях деревьев перекликались ночные птицы… А в гостиной слышно было лишь прерывистое дыхание любовников да шуршание чулок на ногах Санни, когда она попыталась еще удобнее устроиться на коленях у Тая.

– Санни… Санни… – тихо стонал он, с ее помощью вынимая из воротника и рукавов ониксовые запонки и складывая их рядом со шпильками на столе.

Поцелуи становились все жарче, все откровеннее. Пока рука Санни осторожно бродила в зарослях курчавых волос на его груди, отыскивая твердый сосок. Тай гладил ее шею. Затем рука его скользнула на ее округлую грудь, прикрытую шелковой комбинацией. От его ласки шелк задвигался, доставляя ей чувственное наслаждение. Даже шелест шелковой ткани звучал эротично. Дыхание Санни стало прерывистым и поверхностным.

– Тай…

– Что, дорогая?

– На этот раз ты не бросишь меня?

– Ни за что, даже не надейся… Она стала покрывать поцелуями его шею от самого подбородка до крепких ключиц. Раздвинув полы крахмальной сорочки, она страстно прижалась губами к тому месту, где сильно и часто билось его сердце.

Он стал массировать ее груди, водя по соскам подушечками больших пальцев. Потом положил руку ей на колено. Подол комбинации приподнялся, открывая бедра. На ней был пояс с резинками, и Тай увидел те места, где кружевные застежки соединялись с чулками. Зрелище было настолько сексуальным, что он тут же почувствовал эрекцию.

Просунув руку под кружевную резинку, он стал ласкать ее атласное бедро. Санни откинула голову и приоткрыла губы в ожидании поцелуя.

Он не заставил себя долго ждать. Лаская ее рот. Тай провел рукой по внутренней поверхности бедра и стал нежно гладить ее между ног. От невыразимо сладкой истомы Санни выгнулась всем телом, вцепившись в кудри Тая.

– Давай займемся любовью, Санни…

Она хотела кивнуть в знак радостного согласия, но тело уже не подчинялось рассудку и жило своей жизнью. Легко, как пушинку, Тай отнес ее в спальню и поставил на пол рядом с кроватью.

Его глаза жадно любовались ее влажными, воспаленными от жарких поцелуев губами, золотистыми глазами, в которых сверкала страсть, копной густых волос цвета спелой пшеницы. Шелковая комбинация ладно облегала столь желанное для Тая тело. У Санни были довольно широкие плечи, но очень женственных очертаний. Гладкая кожа слегка загорела. Груди были высокими, округлыми и тугими. Из-под тонкой ткани дерзко торчали набухшие соски.

Она потянулась было к узеньким бретелькам на плечах, но он ласково остановил ее:

– Не надо, оставь ее пока…

Прежде чем она успела спросить, почему он не хочет, чтобы она совсем разделась, Тай властным движением притянул ее к себе. Жаркие ласки его губ и языка заставили Санни моментально забыть обо всем на свете, кроме того, как сильно она хотела, чтобы этот мужчина заполнил собой ее тело, ее сердце, заставив вновь поверить в любовь, в то, что она желанна и любима.

Его руки скользнули вверх по ее ногам и сжали упругие ягодицы. Он прижимал ее к своему напрягшемуся фаллосу, пока дыхание обоих не стало до такой степени учащенным, что целоваться стало невозможно.

Санни не стала сопротивляться, когда он опустил ее трусики вниз по бедрам и заставил перешагнуть через лоскуток кружевной эластичной ткани, упавший к ее ногам. – Ложись, – приказал он ей. Санни послушно легла, завороженно наблюдая за тем, как он раздевался. Сняв широкий пояс, он расстегнул брюки и быстро снял их, попутно избавляясь от носков. Снять плавки ему удалось не сразу, и в этом не было ничего удивительного. Позабыв про крахмальную сорочку и съехавшую набок бабочку, он подошел к постели во всей мощной красоте своего желания.

Потом он осторожно лег на нее, раздвинув ее бедра своими, и, сжав ее лицо обеими руками, стал жадно ласкать ее рот.

– Начиная с этой самой секунды ты навсегда позабудешь про Дона Дженкинса, – выдохнул он. – Для тебя этот человек больше не существует, поняла?

Вместо ответа Санни выгнулась всем телом, прижимаясь бедрами к его твердой плоти и чувствуя, как Тай улыбнулся в темноте ее реакции на свой вопрос.

– Теперь на всем свете существуем только ты и я, Санни. И я хочу сполна вознаградить тебя за все твои страдания.

Приподнявшись, он сдвинул вверх комбинацию и стал откровенно любоваться ее стройным телом. У Санни перехватило дыхание и сами собой закрылись глаза. Встав на колени между ее ногами, он отстегнул резинки кружевного пояса, погладил треугольник мягких волос и гладкий упругий живот над ним.

Потом он снова лег на нее, прижавшись всем своим изнывающим от нетерпения телом. Руки потянулись вверх, к ее груди, затвердевшие соски манили его к себе словно магнитом. Он принялся целовать их через кружево комбинации так страстно, словно хотел прорвать шелк своим языком.

Внезапно им овладело крайнее нетерпение. Когда он стал лихорадочно стягивать с ее плеч тоненькую бретельку, та вдруг лопнула, однако ни Санни, ни Тай не обратили на это ни малейшего внимания, потому что ее упругие груди внезапно оказались полностью обнаженными, и он принялся жадно ласкать их языком и губами, прижимаясь лицом к мягкой женской плоти.

– О Боже, как ты прекрасна, – пробормотал он. – Когда-нибудь я попробую твое молоко…

Санни едва дышала. Сначала ее испугали его слова, а потом она почувствовала резкую боль от того, что он стал нетерпеливыми толчками входить в нее. Несмотря на боль, она еще теснее прижалась к нему, поднимая бедра навстречу.

– О, какая ты маленькая, – едва слышно простонал он.

– Это плохо?

– Это очень… очень хорошо… Их губы слились в жарком поцелуе, пока он старался проникнуть в нее поглубже. Потом Тай внимательно посмотрел на нее и тихо спросил:

– Санни, ты девственница?

Теперь, когда он наткнулся на несомненное свидетельство ее девственности, лгать уже не было смысла, поэтому она стыдливо прошептала:

– В обычном понимании – да…

– Только такая девственность и является настоящей.

– Почему ты удивляешься этому? – обиженно спросила она. – Тебе же рассказывали, что я никогда не довожу дело до конца.

– Неужели ты могла подумать, что я недоволен твоей невинностью? Ни в коем случае, – улыбнулся Тай.

– Нет?

– Нет, малышка, – страстно прошептал он, слегка отстраняясь от нее.

– Тогда почему ты… Тай, прошу тебя, продолжай…

– Непременно, – с улыбкой заверил ее Тай, ласково гладя ее лицо и волосы. – Просто я хочу облегчить это все для нас обоих.

Страстно поцеловав ее обнаженную грудь, он принялся одной рукой сжимать ее сосок, а другой ласкать гладкую кожу внизу живота.

Затем он стал целовать упругий живот Санни, медленно опускаясь все ниже и ниже, пока не коснулся пушистого треугольника. Потом опустил голову между ее раскрытыми бедрами, слегка щекоча жесткими кудрями чувствительную кожу, и страстно прижался губами к влажной горячей плоти.

От неожиданно острой волны наслаждения, прокатившейся по всему ее телу, Санни крепко вцепилась в его волосы и вскинула ноги высоко вверх, словно балерина вытянув пальцы.

Горячий и нежный язык, ласкавший ее, заставлял испытывать острое наслаждение, волнами поднимавшееся откуда-то изнутри и захлестывавшее ее с головой, подобно морскому прибою. Наступивший оргазм потряс ее настолько, что она едва не потеряла сознание.

К тому времени, когда она пришла в себя, Тай уже был внутри ее, настойчиво продвигаясь все глубже. Он никогда не думал, что женское тело может быть таким отзывчивым на мужские ласки и может так сильно сжимать входящую в него мужскую плоть.

Застонав от наслаждения, он шепнул:

– Скажи, если будет больно… Я не хочу поранить тебя, ведь я слишком большой…

– Нет, мне не больно… я хочу тебя…

– Ты чувствуешь меня?

Он резким движением вошел глубоко в ее податливое тело, и она вскрикнула, но не от боли, а от новой волны страстного желания, прокатившейся по телу.

– Боже, как хорошо, как сладко… – прошептала она, подаваясь ему навстречу.

– Тебе больно?

– Нет, что ты!

– Тебе хорошо?

– О да…

– Хочешь еще?

– Да, хочу еще, хочу тебя, Тай…

– Тебе не холодно? Может, укроешься простыней?

– Нет, не надо, – довольно улыбнулась Санни.

Ей было приятно лежать нагой в объятиях Тая и хотелось лежать так долго, очень долго… Может, даже вечно. Он окончательно раздел ее – с нежностью, которая никак не вязалась с огнем горячей страсти в его голубых глазах.

– У тебя по коже мурашки бегают.

– Это потому, что ты меня щекочешь.

– Щекочу? Как? Так?

Он легонько провел кончиками пальцев по ее боку от самой подмышки до талии. Захихикав, она снова покрылась мурашками.

– Мне очень нравится постэффект, – сказал Тай.

– Постэффект?

Он коснулся розового соска ее груди, и Санни снова застонала от наслаждения.

– Если это и есть постэффект, то он мне тоже очень нравится…

– Смотри, на нем остались следы. Я был слишком груб? Или тебя поколола моя щетина?

– Твоя борода действительно кололась, но это было восхитительное ощущение, – шаловливо улыбнулась она.

Он продолжал игриво ласкать ее, и ему было приятно, что она позволяла ему делать со своим телом все, что ему хотелось. В ней не было притворной стыдливости. Казалось, она наслаждалась их обоюдной наготой. После бурных любовных ласк Санни в отличие от других его женщин не побежала сразу же в душ, а свернулась клубочком рядом с ним как истинная, знающая толк в любви, женщина.

Присев на постели, он уперся спиной в стенку и любовался лежавшей у него на коленях золотоволосой головкой, бережно перебирая пушистые локоны.

Тая обуревали новые для него ощущения. Даже с женой секс был кульминацией, разрядкой, концом, но не началом. С Санни все было по-другому. Ему было бесконечно жаль, что рано или поздно им все равно придется встать с постели. Ему хотелось вечно быть рядом с ее теплым, податливым телом, так откровенно отвечавшим на его ласки.

– Почему ты так и не легла в постель с Доном, Санни?

– А какое это имеет значение?

– Ровно никакого.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Простое любопытство.

Медленно водя пальцами по курчавым волосам, покрывавшим весь низ его живота, она проговорила:

– Он говорил, что не стоит торопиться с этим до свадьбы.

Тай язвительно расхохотался:

– Понятно, он просто боялся, что не сумеет удовлетворить тебя.

Тихонько коснувшись той части его тела, которая теперь вполне заслуженно отдыхала, она сказала:

– Тогда я во всем этом ничего не понимала.

На лице Тая расплылось удовольствие от ее нежных прикосновений.

– Он с самого начала знал, что не пара тебе, и не хотел, чтобы и ты это поняла еще до свадьбы. Ему хотелось заполучить тебя в жены, но все то, что привлекало его в тебе, одновременно и отпугивало.

Повернувшись к нему лицом, она спросила:

– Неужели я такая страшная?

– Страшная для того, кто пытался обманом заманить тебя в свои сети.

Одарив его лукавым взглядом, она прижалась к нему щекой и тихо спросила:

– Послушай, если ты такой знаток человеческих душ и семейных отношений, то почему ты не попробовал жениться во второй раз?

– Я не мог найти подходящую женщину.

– Ну, в таком маленьком городишке, как Латам-Грин, выбор все-таки ограничен, чего нельзя сказать о большом городе.

– Я не мог больше жить в большом городе.

Ее чуткое ухо сразу уловило перемену в его голосе. Он звучал отрывисто, жестко, даже мрачно. Санни не хотелось нарушать умиротворенного, блаженного состояния, но она хотела знать, что мучает и грызет его изнутри. Тай помог ей однажды разобраться в ее собственных чувствах. Может быть, теперь она тоже сумеет ему помочь?

– Что произошло, Тай?

– Я ушел из полиции.