Сандра БРАУН
      ФРАНЦУЗСКИЙ ШЕЛК
      ТОМ 2
      Глава 14
      Клэр мыла посуду после ужина, когда вдруг раздался крик Мэри Кэтрин. Бросив губку, Клэр кинулась из кухни в гостиную. Мэри Кэтрин сидела в кресле, держа в руках вечерний выпуск "Тайме пикайюн". В лице ее не было ни кровинки. Руки дрожали.
      - Мама! - в тревоге вскрикнула Клэр. - Что с тобой? - Она бросилась к Мэри Кэтрин, подхватив газету, выскользнувшую из безжизненных пальцев матери. Боже мой, - прошептала Клэр, прочитав лишь несколько строк первой полосы. Она тяжело опустилась на подлокотник кресла.
      - Мистер Кассиди в самом деле думает, что ты убила преподобного Уайлда, Клэр?
      - Он всего лишь выполняет свою работу, мама.
      - Он целовал тебя?
      - Какое это имеет значение? - горько произнесла Клэр. - В газете сказано, что целовал.
      Мэри Кэтрин закрыла лицо руками.
      - Во всем виновата я. За мои грехи расплачиваешься ты. Если бы я тогда не согрешила...
      - Мама, прекрати это! - Клэр убрала с лица матери руки. - Ты была молода. Любила и отдала всю себя этой любви. Ты не была грешницей. Согрешили те, кто так обошелся с тобой.
      - Но в газете сказано, что в силу своего воспитания ты стараешься соблазнить обвинителя, дабы уйти от ответственности. О, Клэр, прости меня. Я никогда не хотела, чтобы тебя судили за мои ошибки.
      - Это, - сказала Клэр, ткнув пальцем в газету, - дело рук порочной, злобной, безнравственной женщины. Ариэль Уайлд пытается представить меня виновной, чтобы отвлечь внимание от себя. Миссис Уайлд не знает ни тебя, ни меня. Какое значение имеет то, что она думает о нас? Пусть делает все, что хочет. Но другие люди, мистер Кассиди...
      На лице Мэри Кэтрин отразились ее душевные муки и отчаяние. Она вдруг быстро зашептала:
      - Если бы только он пришел за мной, как обещал. Я была там вовремя, с вещами. Я уверена, что именно сегодня мы должны были встретиться. Но он не пришел, и...
      - Послушай, мама. - Клэр поспешно опустилась на колени и взяла руки матери в свои. - Мне только что пришла в голову замечательная идея. Почему бы тебе не отправиться завтра с нами в Миссисипи?
      - В Миссисипи?
      - Да. Отдохнуть. Разве тебе не хотелось бы сменить на несколько дней обстановку? - Лицо Мэри Кэтрин постепенно прояснялось. Клэр продолжала:
      - Гарри может поехать с тобой, чтобы тебе не было скучно, пока я работаю. Пожалуйста, поедем. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной.
      Мэри Кэтрин засмущалась, словно робкая дурнушка, которую совершенно неожиданно пригласили на танец.
      - Что ж, Клэр Луиз, если я в самом деле тебе так нужна там...
      - Да, мама, нужна. - Клэр поднялась с колен и помогла встать Мэри Кэтрин. Незаметно она спрятала газету. - Начни отбирать вещи, которые бы ты хотела взять с собой. Я позову Гарри и попрошу ее переночевать у нас. Мы выезжаем рано утром. Я заказала фургон, так что места будет достаточно. Позавтракать остановимся где-нибудь по пути. О, это будет чудесная поездка! Мы с тобой уже целую вечность не путешествовали вместе.
      - Да, вечность, - сказала Мэри Кэтрин, направляясь в свою комнату. - Я возьму с собой новое вечернее платье.
      - Обязательно. Тебе так идет этот оттенок голубого. Как только Мэри Кэтрин исчезла в своей комнате, Клэр схватила газету и стала читать оскорбительную статью о себе. Все написанное было, конечно, сущим вздором, но тем не менее в глазах читателей Клэр Лоран, издатель скандального каталога "Французский шелк", представала развязной особой, пытающейся соблазнить сыщика, чтобы избежать приговора за совершенное убийство.
      Клэр попыталась связаться с Кассиди по телефону, но безуспешно. Немного поостыв, она рассудила, что, пожалуй, лучше ей с ним не говорить сейчас. Ему дурная новость тоже не создаст хорошего настроения. Лучше справляться со сложившейся ситуацией в одиночку, дабы не возбуждать азарта Ариэль.
      Как только приехала Гарри, Клэр оставила их с Мэри Кэтрин укладывать багаж, а сама спустилась в рабочую студию позвонить в Нью-Йорк. Она застала своего юриста уже на выходе из дома, тем не менее он терпеливо выслушал ее, пока она зачитывала ему выдержки из газетной статьи.
      - Я предупредила Ариэль Уайлд, чтобы она прекратила клевету в мой адрес, сказала Клэр, закончив читать. - Но она словно дразнит меня, подталкивая к тому, чтобы я подала на нее в суд.
      - Вот это-то меня и беспокоит, - сказал юрист. - Ариэль хочет продолжать вражду с тобой, извлекая при этом максимум рекламы. Она ничего не теряет, преследуя свои цели. Ты же, насколько мне известно, питаешь отвращение к подобного рода известности. Если только твое отношение к этому не изменилось и ты не хочешь, чтобы твоя личная жизнь выставлялась на всеобщее обозрение...
      - Не хочу.
      - Тогда я советую не обращать на это внимания.
      - Черт возьми! - пробормотала Клэр. - Я знаю, ты прав, но я ненавижу отступать. К чему тогда мои ультиматумы, если я не собираюсь их выполнять?
      - Здесь надо выбирать одно из двух, Клэр. Ты можешь, чтобы восстановить свое доброе имя, высказать все, что ты считаешь допустимым говорить в прессе, а что нет. Но, уверяю, это обернется против тебя же. Ариэль Уайлд сможет тогда сказать, что ты признаешь право на свободу слова и печати лишь до тех пор, пока это выгодно тебе.
      Клэр вздохнула.
      - Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.
      - Я не удивлюсь, если в этом и состоит ее высшая цель, - продолжал юрист. - Увидеть, как ты ломаешься на вопросе о цензуре.
      Они еще некоторое время обсуждали эту проблему, пока Клэр не сказала:
      - Пожалуй, мне и в самом деле лучше игнорировать ее.
      - Это мой совет. Она, конечно, отрава, но особого вреда не сможет тебе причинить.
      - Я не о себе волнуюсь. Мне в высшей степени безразлично, что говорит обо мне Ариэль Уайлд или кто-нибудь еще. Я беспокоюсь за маму. Когда кто-то оскорбляет ее, я не могу сидеть сложа руки. Она и Ясмин - вот моя семья, маленькая, но дружная, и мы всегда стоим горой друг за друга, а иначе нас просто не было бы.
      - Я это знаю. Вот почему я был так озадачен другим обстоятельством.
      - Каким еще обстоятельством?
      И теперь настала очередь юриста выкладывать Клэр дурные вести.
      ***
      Обе миссис Монтейт были практически неразличимы. Волосы Грейс - чуть темнее волос Агнессы, но в этом, пожалуй, и состояло единственное различие между этими пожилыми милыми женщинами.
      - Видите ли, наши мужья были братьями, - объяснила Агнесса Клэр, когда та регистрировалась в пансионе Роузшэрон. - Мы их похоронили с интервалом в несколько месяцев.
      - И чтобы не пускаться в тяжбу по поводу наследования этого дома, мы решили объединить наши капиталы, - добавила Грейс.
      - Каждая из нас - любительница готовить. И наше хобби оказалось очень кстати, когда мы открыли свой пансион.
      Проверяя кредитную карточку Клэр, Агнесса продолжала свой монолог:
      - Ваши комнаты готовы. Если кто-то не успеет к столу в назначенное время, на кухне - большой выбор соков, прохладительных напитков, закусок и выпечки. Завтрак подается от семи до половины девятого, но в столовой всегда можно выпить просто чашечку свежего кофе. В пять часов мы открываем бар, но без вина, которое подаем к ужину, все другие спиртные напитки заказываются за отдельную плату. Ужин - в семь тридцать. Это единственная официальная трапеза в течение дня.
      Клэр понравились эти милые простодушные женщины, и она надеялась, что никто из ее коллег не злоупотребит их гостеприимством и наивностью.
      - Мы постараемся придерживаться вашего распорядка, - заверила она. Однако, если вдруг мы будем иногда нарушать его, я бы просила вас быть к нам снисходительными.
      - Конечно, милая. Вы у нас первые "работающие" гости - И нам безумно нравится ваш каталог, - добавила Грейс. - Когда мы получаем его по почте, всегда спорим, кто будет просматривать первой.
      - Мне очень приятно слышать это. - Клэр радовалась, что наконец-то можно было расслабиться и улыбнуться. Слушать гостеприимных хозяек, сохраняя серьезное выражение лица, было крайне сложно. - Судя по первому впечатлению, ваш дом станет прелестным фоном для наших фотографий.
      Внезапное оживление на веранде привлекло внимание женщин. Невысокого роста худощавый молодой человек в белом льняном костюме и желтой майке-поло, широко распахнув зарешеченную дверь, шагнул на веранду.
      - Клэр! - изумленно воскликнул он. - Бог мой, это просто фантастика. Дорогая! - Он расцеловал ее в обе щеки, затем приблизил к ее лицу свисавший с шеи на черном шнуре экспонометр. - О, это будет замечательная съемка. Мне не терпится начать, пока я еще не угорел от этой жары. Как местные жители ее переносят? Но дом потрясающий, правда. На этот раз она оказалась права.
      Леон был одним из самых популярных фотографов Нью-Йорка. Яркая индивидуальность, огромное мастерство отличали его работы. Когда Леона не захлестывали вспышки раздражения или страсть к сплетням, его общество становилось вполне приятным и даже забавным.
      Говорил он без умолку:
      - От лестницы я просто тащусь. Мы обязательно должны заснять одну из наших девочек изнемогающей на ступеньках, словно в полуобморочном состоянии. - Леон изобразил соответствующую позу. - Знаешь, так - глаза полуприкрыты... Я сниму это сверху. Может быть, ближе к вечеру, когда лучи солнца уже меркнут. Да-да. - Он похлопал ладоши. - И кто-то сзади пусть сушит феном ее волосы. Влажные кудри липнут к ее щекам. О боже, у меня уже мурашки по коже от этой картины.
      На веранду ввалились остальные участники съемки, плюхаясь на свободные сидячие места, словно раненые солдаты.
      - Боже, какая жара, - сказала одна из фотомоделей, тряхнув гривой крашеных светлых волос.
      - Наверное, пора нам уже расселиться по комнатам, - сказала Клэр. - Как только вы разберетесь с багажом, я бы хотела обсудить с Леоном и Ясмин расписание съемок.
      Хозяйки пригласили слуг помочь гостям перенести багаж. Пока все еще не разбрелись по комнатам, Клэр громко объявила:
      - Моделей я попрошу до ужина зайти на примерку. Рю уже закрепила бирки с вашими именами на образцах белья.
      Фотомодели разделились на пары. Клэр не знала, кто из них с кем спит, да и не старалась это выяснить. Сплетни могли разрушить дружескую атмосферу, которая царила на съемке. Если какие-то мини-драмы и происходили за кулисами основного действа, она предпочитала оставаться в неведении.
      Мэри Кэтрин занимала одну комнату с Гарри. Леон - со своим ассистентом. Клэр соседствовала с Ясмин. Рю, парикмахер и гример предпочли остановиться во флигеле. Клэр была рада этому. Иначе бы не хватило места матери и Гарри.
      К счастью, она наконец могла сосредоточиться на работе, не беспокоясь о том, что Кассиди нагрянет со своими расспросами и начнет терзать Мэри Кэтрин. Это и была основная причина, почему она так спешно увезла мать из Нью-Орлеана.
      Глава 15
      - Вам звонят, мисс Лоран, - сообщила Агнесса Монтей. - Мистер Кассиди. Я сказала ему, что мы садимся обедать, но он очень настаивал.
      - Да, это на него похоже. - Нахмурившись, Клэр взяла трубку, но подождала, пока все пройдут в столовую, и лишь тогда сказала:
      - Привет, Кассиди. - В голосе ее не было и тени дружелюбия.
      - Как Миссисипи?
      - Жарко.
      - Ну, не жарче, чем здесь.
      - В самом деле?
      - Не надо притворяться наивной. Мне здорово досталось от Краудера.
      - Из-за той статьи в газете?
      - Вы ее видели?
      - Да, еще до отъезда из Нью-Орлеана. Если верить Ариэль Уайлд, я просто уличная девка, не так ли?
      - Слишком много шума вокруг невинного поцелуя. Поцелуй был не совсем невинный, подумала Клэр, но воздержалась от комментария.
      - Вам следовало все-таки подумать о последствиях, прежде чем целовать меня.
      - Я об этом подумал. Но в тот момент последствия не шли ни в какое сравнение с наслаждением.
      У Клэр перехватило дыхание, по телу разлилась теплая волна. Она опустилась на стоявший рядом плетеный стул, лихорадочно подыскивая слова, которые могли бы заполнить возникшую неловкую паузу.
      Наконец в трубке раздался голос Кассиди:
      - Ариэль еще до того, как связалась с прессой, позвонила Краудеру. По всей вероятности, она наняла кого-то следить за вами.
      Мысль о том, что чужой человек тайно за ней наблюдал все это время, вызвала такое отвращение, что захотелось вымыться.
      - Черт бы ее побрал! Почему она не хочет оставить нас в покое? И вы тоже?
      - Послушайте, последние два дня для меня тоже прошли не в развлечениях.
      - Не думаю, что Краудер слишком порадовался вашим успехам, - заметила она.
      - Он грозился отстранить меня отдела.
      - А вы этого не хотите, так ведь?
      - Нет, не хочу.
      - А какую официальную оценку той статье дает Краудер?
      - Он все отрицает.
      - Как же он может? - воскликнула Клэр.
      - Но ведь нет никаких доказательств, что я целовал вас, одни лишь слова. А кому больше склонно доверять общественное мнение - какому-то религиозному фанатику или окружному прокурору?
      - И Краудер готов солгать, чтобы защитить вас?
      - Не меня. Он защищает честь своего учреждения. Он ведь прежде всего политик и будет поддерживать систему так же яростно, как вы ей противостоите.
      Клэр пыталась все это осмыслить, как вдруг ее осенило:
      - Чтобы вернуть себе расположение Краудера, вы, по сути, предали меня. Это единственный способ для вас доказать достопочтенной публике, что вы беспристрастны и что мои чары на вас не оказывают никакого влияния.
      - Да нет же, черт возьми, - резко сказал он. - Вы все не так поняли.
      - Неужели?
      - Ну хорошо, до некоторой степени вы правы. Но все это никак не связано ни с политикой, ни с Краудером. Единственным человеком, которому я стремлюсь доказать что-то, являюсь я сам. Я попросил дать мне это дело. Потребовал. И вот теперь, когда оно в моих руках, мой долг - найти и привлечь к ответственности убийцу Джексона Уайлда. - И уже несколько тише добавил:
      - Независимо от того, кто им окажется. Вот почему...
      - Почему что?
      - Вот почему сегодня утром я получил ордер на обыск во "Французском шелке".
      Клэр стало не по себе. Мысль о том, что в ее личных вещах будут копаться чужие люди, была невыносима.
      - Вы не можете так поступить со мной, Кассиди!
      - К сожалению, Клэр, могу. Должен. Я уже выезжаю туда, меня ждут.
      Не попрощавшись, он повесил трубку.
      Когда Клэр присоединилась к трапезе, она упрямо выдерживала на лице улыбку и старалась держаться непринужденно, но провести никого не удалось.
      Мэри Кэтрин отвела ее в сторону.
      - Все в порядке, дорогая? Ты выглядишь расстроенной. Клэр нежно пожала ей руку.
      - Все прекрасно, мама.
      - Это ведь звонил мистер Кассиди? Он что, опять задавал тебе вопросы о преподобном Уайлде?
      - Нет. Ничего подобного. Тебе здесь нравится? Чем вы с Гарри занимались сегодня утром?
      Мэри Кэтрин погрузилась в длинный, пространный пересказ своих утренних дел.
      После обеда Клэр добросовестно исполняла свои обязанности, стараясь осуществить все намеченные еще с утра планы, но мысли ее вновь и вновь возвращались к людям в полицейской форме, которые шарили в ее ящичках, шкафах, вещах Ясмин и Мэри Кэтрин, рылись в официальных бумагах, обыскивали туалеты, трогали их интимные вещи.
      Она никогда этого не простит Кассиди.
      ***
      - Дорогая, ты не знаешь, где мои золотые запонки? Алистер Петри вошел в комнату - манжеты на рукавах рубашки все еще болтались расстегнутыми. Через полчаса супругов Петри ожидали на торжественном обеде, который устраивался в рамках избирательной кампании.
      - Они здесь, на моем столике.
      Белль сидела на плюшевом пуфике перед зеркалом, расчесывая щеткой светловолосого "пажа" на своей голове. Она носила эту прическу еще с университетских времен, и волосы ее до сих пор сохраняли шелковистость и лоск благодаря дорогостоящему уходу и ежемесячной стрижке.
      - Тебе удалось увидеть меня по телевизору? - спросил Алистер, застегивая рубашку.
      - Нет, дорогой. Я была занята подготовкой к сегодняшнему вечеру. Но, уверена, ты имел огромный успех.
      Он подошел к столику Белль и потянулся за запонками.
      - Две телекомпании... - Рука его дернулась, словно от укуса кобры.
      Запонки уютно устроились в крохотном гнездышке кружев, которые он мгновенно узнал. Кишки свело от страха. На какое-то мгновение, которое показалось вечностью, он испугался, что его стошнит прямо на все эти роскошные баночки кремов и флаконы духов, выстроившиеся на столике.
      Их взгляды встретились в зеркале. Очень спокойно Белль закончила застегивать бриллиантовые сережки.
      - Я это нашла в кармане пиджака, который отправляла в чистку. Как и подобает супруге, у меня есть привычка проверять твои карманы перед тем, как отдавать вещи. Тебе следовало бы это знать и быть более внимательным.
      - Белль, я...
      - Что ты, Алистер? - Она повернулась и устремила на мужа взгляд слишком нежный, чтобы быть искренним. - Ты начал носить дамское белье? - Она приподняла кружевные трусики. - И как называется это пристрастие?
      Придя в себя после шока, Алистер начал злиться. Другие мужчины тоже имели связи на стороне, но им никогда не приходилось отчитываться в своих действиях. Почему же он всегда должен играть роль виноватого?
      - Не надо говорить со мной таким тоном, Белль.
      - Что ж, - сказала она, растягивая эластичные трусики, словно рогатку, тогда напрашивается единственный вывод - у тебя внебрачная связь.
      Она встала и молча прошла мимо. Этот высокомерный жест задел его больше всего. Белль умела ставить на место; Алистер почувствовал себя неотесанным мужланом, тупым и ничтожным.
      А ведь он был членом Конгресса Соединенных Штатов - о боже! И никто, даже жена, не смел унижать его. Он вовсе не собирался признаваться в том, что имеет любовницу, и уж тем более просить прощения.
      Белль достала из шкафа воздушное шифоновое платье и начала натягивать его снизу на стройные бедра.
      - Помоги мне, - сказала она, просовывая руки в расшитые блестками рукава.
      Когда Алистер застегнул на платье "молнию", она обернулась:
      - Я не так глупа, чтобы думать, будто ты мне верен. Конечно, у тебя были другие женщины. Есть и сейчас, будут и еще. Вопрос не в этом.
      - Тогда зачем его поднимать? - агрессивно начал он. Могла бы тайком выбросить эти злосчастные трусы и избежать отвратительной сцены. Ему за целый день хватало неприятностей. Еще дома расхлебывать это дерьмо - уже слишком.
      - Я подняла его, чтобы ты понял, насколько ты глуп. У Алистера потемнело в глазах.
      - Сейчас как раз самое время, черт возьми. Я... Она подняла руки:
      - Избавь меня от этого благородного негодования, Алистер. Выслушай меня и учти то, что я скажу. - Глаза ее сузились. - Если я узнала, что ты изменил своим супружеским клятвам, для остальных это тоже недолго останется секретом. Ты проявил невероятную глупость и беспечность. Рано или поздно твои недоброжелатели тебя вычислят. Неужели ты готов пожертвовать тысячами голосов ради нескольких часов... - Она жестом указала на валявшиеся на столике трусы.
      - Траханья. Не стесняйся, это именно так называется, Белль. - Алистер с наслаждением наблюдал, как побледнело ее лицо и напряглась спина. - И если бы ты не была столь занудна и благочестива в постели, я бы...
      - Не надо. - Она ткнула пальцем ему в грудь. - Не надо сваливать вину на меня. Это твоя ошибка, Алистер, твоя. И сейчас я просто довожу до твоего сведения, что не собираюсь страдать от ее последствий. Мне нравится быть миссис Алистер Петри, женой конгрессмена. И я намерена и впредь оставаться в этом качестве. Но если твои похождения станут известны и ты предстанешь в роли обыкновенного мошенника и лжеца, не жди, что я выступлю в твою защиту, доказывая всем, какой ты замечательный, любящий супруг и отец. Я себя дурой выставлять не собираюсь. Более того, - продолжала она, понизив голос и придав ему оттенок конфиденциальности, - ты сам знаешь, что будет означать для твоей кампании лишение моей финансовой поддержки. - Алистер почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Белль улыбалась. - Никто ведь не знает - пока не знает, что, если бы не мое наследство, ты бы никогда не выиграл своего места в конгрессе. И на этот раз без моего финансового участия тебе его не видать. Подумай об этом. В следующий раз, когда приспичит трахаться - как ты только что так очаровательно выразился, - исполни лучше свои супружеские обязанности.
      Белль провела по накрахмаленной рубашке мужа безукоризненно наманикюренным ногтем.
      - Не в твоих интересах, Алистер, делать меня несчастной. Порви эту связь. Немедленно. - Она приподнялась на цыпочки и легким поцелуем коснулась его губ. - Тебе, пожалуй, стоит поторопиться, иначе мы опоздаем. Не забудь пожелать доброй ночи детям. - Уже в дверях спальни она вдруг остановилась и кивнула в сторону туалетного столика:
      - И, будь так добр, избавься от этого безобразия, тошно смотреть.
      Алистер кипел от злости, но был бессилен что-либо сделать. Внешне их супружеская жизнь была безупречной. До тех пор, пока Белль все в ней устраивало, проблем не возникало. Но Алистер слишком хорошо знал ее и не строил иллюзий. Белль была с виду нежным и хрупким созданием, подобно тепличной орхидее. Но, если ее интересы задевали, она становилась жестокой и мстительной.
      Белль была слишком сдержанной в своих эмоциях, чтобы наслаждаться настоящим, свободным сексом. Ее расстроило даже не то, что у мужа появилась любовница. По правде говоря, она в некоторой степени была рада, поскольку это избавляло ее от необходимости слишком часто исполнять свои супружеские обязанности. Что ее разозлило - так это неподходящий момент, который выбрал муж для этой связи, и то, что он не потрудился даже скрыть ее. Белль оказалась на вторых ролях. И это ее бесило.
      Алистер подошел к столику и поднял кружевные трусики. Слишком часто роман с Ясмин доставлял ему душевные муки. Он содрогнулся при одной лишь мысли о том, что какой-нибудь вездесущий репортеришка разнюхает о его связи с известной темнокожей фотомоделью. Но что же ему делать - довольствоваться стерильным, пресным сексом в супружеской постели? Лечь на дно, пока не закончится эта предвыборная кутерьма? Не может быть и речи о том, чтобы позволить себя скомпрометировать во время политической кампании. Он сейчас был как никогда на виду, под прицелом тысяч глаз, а без такого повышенного внимания нельзя было и рассчитывать на завоевание симпатий избирателей и в конечном итоге на победу.
      В жизни Алистера столкнулись два интереса. От одного необходимо было отказаться. Нельзя было иметь все сразу.
      Задумчиво проводя пальцем по тонкому кружеву, он мысленно возвращался к той незабываемой встрече в его вашингтонском офисе. Улыбка тронула его губы, он ухмыльнулся. "А кто говорит, что нельзя?" - подумал он про себя.
      ***
      Ужин проходил уныло и вполне соответствовал настроению Кассиди. Сидели в одной из забегаловок - так называемом семейном ресторанчике, где полицейским давали скидку в расчете на ответные услуги и покровительство. Идея поужинать принадлежала Гленну. Заведение, куда он привел Кассиди, было под стать инспектору - такое же грязное и мрачное.
      - Ты знаешь, я тут подумал вот о чем, - сказал Гленн, закуривая очередную сигарету. - Могла ли быть у одной из этих девок какая-нибудь романтическая интрижка с Уайлдом? Тебе это никогда не приходило в голову?
      - Нет, - ответил Кассиди, уязвленный тем, что Клэр называли девкой. - Что тебя натолкнуло на эту мысль?
      - То, что Ясмин, к примеру, штучка что надо, за которой тянется целый шлейф воздыхателей. С кем она сейчас встречается? Вот уже больше года ни об одном ее романе нет ни строчки в газетах. Странно, не находишь?
      - Ты думаешь, она встречалась с Уайлдом? Гленн пожал плечами.
      - Может быть, этот ее денежный взнос означал плату совсем иного рода.
      - Ты, по-моему, переборщил с никотином, - поморщился Кассиди, отгоняя от лица дым.
      - После того, что мы обнаружили сегодня, готов поверить всему, что о ней говорят. - Гленн присвистнул. - Роковая чертовка.
      Кассиди промолчал, продолжая гонять по столу разбитую салфетницу.
      - И эта сучка Лоран тоже оказалась с душком, так ведь?
      - Нет, - тихо ответил Кассиди. - Не так. То, что мы обнаружили, опять ничего не доказывает.
      - Да, но приближает нас к разгадке. - Гленн отхлебнул кофе. - А что думает Краудер? Ты ему рассказывал?
      - Да, я уже доложил обо всем.
      - И что?
      - Он сказал, что, раз уж мы впряглись в это дело, нам и выкарабкиваться, невнятно пробормотал Кассиди.
      - Значит...
      Кассиди поднял голову и посмотрел на Гленна:
      - Значит, что?
      - Значит ли это, что ты намерен сидеть сложа руки с таким видом, будто потерял последнего друга, или ты все-таки собираешься приподнять свою задницу и выпутываться из этого дела?
      Глава 16
      Над Роузшэрон зарядили дожди. Высокая влажность действовала на нервы, и тот, кто к ней не привык, страшно злился. Поскольку погода не благоприятствовала натурным съемкам, решили пока отснять несколько кадров в помещении.
      Дана позировала в бюстгальтере последней модели. Кроме него, на ней были слоновой кости атласные панталончики и высокие чулки; ансамбль дополняли атласные же туфли цвета слоновой кости на высоких каблуках. Клэр поинтересовалась у миссис Монтейт, где поблизости можно было бы взять напрокат свадебное платье.
      - Зачем, у нас же есть! - хором воскликнули обе миссис. Несколько месяцев назад в Роузшэрон была свадьба их племянницы, и ее платье все еще хранилось на чердаке. Миссис Монтейт заверили Клэр, что племянница будет польщена, если ее свадебный наряд появится на страницах "Французского шелка".
      И вот теперь свадебное платье висело рядом с туалетным столиком, создавая иллюзию того, что Дана - невеста, которая готовится к церемонии бракосочетания. Съемка предстояла сложная и без Леона и его чудодейственного осветительного оборудования вряд ли вообще могла состояться.
      - Я хочу, чтобы Дана приподняла волосы, так чтобы видны были все линии бюстгальтера.
      Гримерша еще колдовала над макияжем Даны, и Ясмин попросила Клэр сесть перед зеркалом, чтобы установить свет и фотокамеры.
      - Я вряд ли потяну на невесту, - сказала Клэр, придирчиво рассматривая свое отражение в зеркале. Ее льняная рубашка уже изрядно помялась, а макияж почти весь расплылся от невыносимой жары. - Если только невесту Франкенштейна.
      - Убери волосы с шеи, - попросила Ясмин.
      - С удовольствием. - Она зажала волосы в кулаках, приподняв руки вверх, так что ее локти оказались параллельны линии плеч.
      Взгляд ее уловил еле заметное движение возле балконной двери. Кассиди раздвинул прозрачные шторы и вошел в комнату, остановившись у окна. Их взгляды встретились в зеркале.
      - Отлично, Клэр! - закричала Ясмин. - Превосходно. Это именно то выражение глаз, которого я добивалась. Ты видела, Дана? Удивление. Немой вопрос. Легкое волнение. - Но, когда она обернулась и увидела, что причиной смятения Клэр оказался Кассиди, энтузиазма в ее голосе заметно поубавилось. - Что вы здесь делаете? - с явным неудовольствием спросила она. И, взглянув на Клэр, добавила:
      - Ты приглашала его?
      - Нет, - ответила та, не в силах оторвать взгляд от помощника окружного прокурора.
      Леон передал светоустановку помощнику и подскочил к Кассиди, схватив его за руку:
      - А, собственно, кто вы такой?
      - Сыщик из Нью-Орлеана, - ответила Ясмин. Кассиди приветливо улыбнулся и мягко высвободил руку из цепких тисков Леона.
      - Я не сыщик.
      Клэр встала, уступив место у зеркала Дане.
      - Нам нужно закончить эту съемку. Все готовы? Дана села за туалетный столик. Рю засуетилась вокруг нее. Ясмин вернулась к Леону, советуясь, как проводить съемку.
      Клэр, еле сдерживаясь от гнева, отвела Кассиди в угол комнаты.
      - Чего вы добиваетесь?
      - Я и не предполагал, что угожу прямо в кадр, когда пробирался через эти.., э-э.., шторы. - Внимание его на какое-то мгновение отвлекла Дана - в золотых лучах подсветки она выглядела на редкость обворожительной невестой и к тому же чертовски сексуальной.
      - На наши сеансы фотосъемки зрители не допускаются, - строго сказала Клэр, проследив за направлением его взгляда. - Ни родители, ни приятели, ни даже супруги. Тем самым мы обеспечиваем нашим фотомоделям интимность съемки, да и все остальные участники чувствуют себя более раскрепощенными.
      - Сожалею, но на этот раз вам придется сделать исключение.
      - Или...
      - Или я предъявлю постановление прокуратуры.
      - Еще один обыск? Мне, может быть, стоит предупредить съемочную группу, что всех будут трясти?
      Кассиди нахмурился и виновато посмотрел на нее.
      - Откуда вы узнали, где мы находимся? - сердито спросила она.
      - В моем распоряжении целый батальон сыщиков. Разыскать вас было раз плюнуть.
      - Странно, как это миссис Монтейт впустила вас. Я думала, дом открыт только для постояльцев.
      - А я и есть постоялец.
      - Что? - воскликнула она. Заметив, что на них обращают внимание, Клэр понизила голос, но от этого интонации его не смягчились:
      - Предполагалось, что мы здесь будем одни. Я особо оговаривала это условие, когда бронировала места.
      - У миссис Монтейт была одна свободная комната. К тому же моя личность внушила им доверие, и меня впустили.
      - Мне неприятно ваше присутствие здесь, Кассиди.
      - Охотно этому верю. Оно станет вам особенно неприятно, когда вы узнаете, с какими дурными вестями я прибыл.
      - Как всегда, иначе у вас не бывает. Ну и с чем вы пожаловали на сей раз? Давайте уж поскорее закончим с этим.
      Кассиди бросил взгляд через плечо. Присутствовавшие в комнате были заняты или делали вид, что заняты съемкой. Как и Клэр, ему, должно быть, стало неловко продолжать разговор в такой обстановке. Взяв Клэр под руку, он вывел ее в коридор.
      Уставившись под ноги, словно разглядывая узорчатый ковер, Кассиди с оттенком легкой грусти прошептал ее имя, потом как-то странно посмотрел на нее.