Исследование загадочного синдрома было единственным, чего сейчас страстно желала Барри.
      Глава 3
      На лице Хови Фриппа застыло выражение недоверия. Он достал из кармана ключи от машины и стал ковыряться в ушах.
      - Я...
      Немедленно, прямо сейчас Барри захотелось перепрыгнуть через стол и вонзиться зубами в его горло. Никому, кроме Хови, еще не удавалось пробудить в ней такое дикое желание. И не только потому, что у него был отвратительный характер, или из-за его вопиющего шовинизма, вызывающего в ней первобытные инстинкты. Причина, кроме всего прочего, крылась в его недальновидности.
      - Что тебя не устраивает в этом проекте? - спросила Барри.
      - Возникает какое-то гнетущее чувство, - поежился он. - Дети умирают в своих кроватках. Кому захочется смотреть целый сериал на эту тему?
      - Молодым родителям. Будущим родителям. Тому, с кем приключилась такая беда. Любому, кто хочет знать об этом. Я надеюсь, что будет и часть нашей телеаудитории.
      - Ты живешь в мире грез, Барри. Наша аудитория существует только потому, что сразу вслед за нашими новостями дается повтор их любимого шоу.
      Барри попыталась взять себя в руки. Она знала, что стоит Хови почувствовать раздражение в ее голосе, как он тут же станет еще бестолковее.
      - Понимаешь, сама тема такова, что веселиться не захочется. Но с другой стороны, не стоит предаваться излишним сантиментам. Я разговаривала с одной супружеской парой, у которой два года назад от СВДС умер ребенок. После этого у них родился еще один, и они согласны поделиться с телезрителями тем, как им удалось справиться со своим горем.
      Она поднялась из-за стола.
      - В конце туннеля засветится надежда. Победа над несчастьем. Это могло бы поднять дух аудитории.
      - Ты уже придумала, как будешь строить интервью?
      - Естественно. И принесу тебе на утверждение, - произнесла Барри, взглянув на него. - Я уже неделю занимаюсь этим вопросом. Общалась с педиатрами и психологами. Весьма своевременный материал, особенно после смерти ребенка президента Соединенных Штатов.
      - Да уж... Все с болью восприняли эту весть.
      - Но я взглянула на эту проблему по-другому.
      Это были не просто слова. Чем больше она узнавала о синдроме внезапной детской смерти, тем отчетливее понимала необходимость глубокого исследования страшной проблемы. По мере изучения Барри стало ясно, что рассказать об этом синдроме за те девяносто секунд, которые ей выделяют, практически невозможно.
      У нее на пути вырос Хови. Он по-прежнему настаивал на своем.
      Она просила всего лишь о трех ежевечерних выходах в эфир. Каждый выпуск передачи затрагивал бы какую-то одну сторону СВДС, а если еще сделать соответствующую рекламу!
      В конечном счете - естественно, в планах этого не было - продюсер передачи новостей при личной встрече выразит свое восхищение по поводу ее работы и предложит ей соответствующее место, подальше от этой прокаженной братии, известной как отдел новостей.
      Хови рыгнул и вытер ключ, которым ковырял в ушах, о верхний лист ее проекта.
      - Я неуверен...
      - Я взяла интервью у миссис Меррит.
      Он отложил в сторону липкий ключ и произнес:
      - Да ну?
      Конечно же, она лгала. Но отчаянное положение вынудило ее произнести это.
      - Мы недавно вместе пили кофе.
      - Ты с первой леди?!
      - Именно. По ее приглашению. В ходе нашей беседы я обмолвилась о том, что хочу сделать сериал.
      Она одобрила мою идею и согласилась поделиться своими мыслями по поводу синдрома.
      - Перед камерой?
      Барри мысленно увидела Ванессу Меррит, пытавшуюся спрятаться за солнцезащитными очками: дрожащие пальцы держат сигарету... Эмоционально подавленная женщина.
      - Ну конечно, перед камерой, - выдавила Барри, бегая глазами из стороны в сторону.
      - В проекте ты ни разу не упомянула о первой леди.
      - Я хотела преподнести сюрприз.
      - Ну ладно, я удивлен, - сказал он сухо. Она не умела лгать, но так как Хови не отличался особым знанием людей, Барри чувствовала себя в безопасности.
      Он наклонился вперед и произнес:
      - Если миссис Меррит согласится на интервью...
      - Она согласится.
      - Ежедневный репортаж с тебя не снимается. - Сказав это, он откинулся в кресле и почесал у себя между ног.
      Барри немного подумала и, покачав головой, твердо произнесла:
      - Эта тема заслуживает большего внимания. Я намерена уделить ей все свое время.
      - А я намерен трахнуть Шарон Стоун. Но мы не всегда имеем то, что хотим, не так ли?
      Барри пересмотрела свою позицию и кивнула:
      - Хорошо. Условие принято.
      - Барри Трэвис.
      - Кто?
      Первая леди прокашлялась прежде, чем снова повторила имя:
      - Барри Трэвис. Репортер с телевидения.
      - Понятно, - протянул Дэвид Меррит - президент Соединенных Штатов Америки. - Я приметил ее на недавней пресс-конференции. Обычно ее репортажи о Белом доме звучат вполне миролюбиво, а?
      - Очень.
      - Так какие у нее проблемы? Ванесса, уже одетая, разбирала почту за столиком, потягивая белое вино.
      - Она готовит серию репортажей о СВДС и собирается включить туда интервью со мной.
      Меррит надел смокинг и взглянул в зеркало. Став президентом, он отказался от услуг камердинера. Никто, кроме него самого, не смог бы лучше обозначить стройность его фигуры. Покрой смокинга подчеркивал широкие плечи и узкую талию. Аккуратно стриженные волосы он никогда не покрывал лаком, а предпочитал незаметно для других слегка взлохматить, как если бы это сделал порыв ветра. На официальных приемах Дэвид выглядел элегантным и грациозным, а в голубых джинсах вполне мог сойти за обыкновенного парня.
      Удовлетворенный своим отражением в зеркале, он повернулся к жене.
      - И что дальше?
      - Сегодня она будет на приеме. Далтон пообещал дать ей ответ.
      Далтон Нили был пресс-секретарем Белого дома. Выбрал его кандидатуру и подготовил главный советник Меррита Спенсер Мартин.
      - Из канцелярии Далтона пришел официальный запрос. - Ванесса достала из сумочки пузырек с таблетками. - Барри Трэвис в течение нескольких дней звонила мне в офис. Я не отвечала на ее звонки, но она такая настойчивая!
      - Репортеры по природе своей должны быть настойчивыми.
      - Это ее упорство поставило меня в затруднительное положение. Я должна ей незамедлительно ответить. Далтон уже подходил ко мне сегодня с этим вопросом. Оба сейчас ждут от меня ответа.
      Резко приблизившись к супруге, президент схватил ее за руку и выхватил у нее маленькую желтую таблетку. Затем извлек из ее сумочки пузырек и, опустив туда таблетку, закрыл крышку.
      - Я не могу без них, Дэвид!
      - Нет, ты не будешь больше их принимать! И это тоже. - Он отнял у нее бокал с вином и отставил его в сторону. - Так не лечатся.
      - Но это всего лишь второй бокал!
      - Третий. Ты говоришь мне не правду, Ванесса.
      - Ну хорошо, я сбилась со счета. Велика важность. Я...
      - Не будем о вине. Поговорим об этой репортерше. Ты сама себя поставила в затруднительное положение. Она ведь не звонила тебе, пока ты не встретилась с ней пару недель назад. Все ведь из-за этого?
      Его в тот же день проинформировали о встрече жены с Барри Трэвис, и потому он не удивился желанию репортерши взять интервью у супруги. Единственное, что его беспокоило, это то, что без согласования с ним жена инициировала встречу с представителем прессы. Ванесса плюс какой-нибудь репортер с ненадежной репутацией - такая горючая смесь не сулила ничего хорошего.
      - Ты следил за мной? - выпалила она.
      - Почему ты пошла на это, Ванесса?
      - Мне надо было с кем-нибудь поговорить. Это что - преступление?
      - И ты выбрала журналистку? - Он скептически поморщился.
      - Она написала мне трогательное письмо. Я подумала, что это как раз тот человек, с кем было бы приятно побеседовать.
      - В следующий раз, когда у тебя появится такое же желание, пригласи священника.
      - Ты делаешь из мухи слона, Дэвид.
      - Если проблема ерундовая, то почему ты не сказала об этом мне?
      - Проблема и впрямь была чепуховой, пока Барри не попросила меня об интервью перед телекамерой. До этого о нашей с ней встрече никто не знал. Она обещала мне, что все останется между нами. Я искала хоть кого-нибудь женщину, - чтобы можно было выговориться.
      - О чем?
      - А как ты думаешь? - закричала она. Ванесса подошла к столу, взяла бутылку с вином и демонстративно отхлебнула.
      Он пытался держать себя в рамках.
      - Ты сама на себя не похожа. Ванесса.
      - Ты чертовски прав - я не в себе. Поэтому будет лучше, если сегодня вечером ты пойдешь без меня.
      Этот прием, устроенный в честь делегаций из скандинавских стран, должен был стать первым ее официальным выходом после трагической смерти Роберта Растона. Казалось, этот небольшой прием вполне подходил для выхода первой леди после долгого перерыва. До этого она избегала всяческих приемов, но три месяца - срок достаточный. Избиратели вновь желали видеть ее такой же активной и деятельной, какой она была до трагической смерти сына.
      - Мы обязательно пойдем вместе, - отрезал супруг. - Ты станешь королевой бала. Навсегда.
      - Но...
      - Никаких "но". Я уже устал извиняться в связи с твоим отсутствием. Надо продолжать жить, Ванесса. Прошло уже двенадцать недель.
      - А есть ли предел горю? - язвительно спросила она.
      Он проигнорировал ее саркастическое замечание.
      - Сегодня вечером ты предстанешь перед всеми такой же элегантной, как и прежде. Будь просто обаятельной, улыбайся, и все будет хорошо.
      - Я ненавижу всех этих людишек, взирающих на меня с жалостью и не знающих, что сказать. А когда кто-нибудь все же решится, то это так банально, что прямо кричать хочется.
      - Просто поблагодари их за участие, и все.
      - Боже! - выкрикнула она сдавленным голосом. - Как ты можешь!..
      - Потому что должен, черт подери! И ты должна. В его взгляде сквозила такая уверенность, что Ванесса, попятившись, села на диван. Пораженная, она пристально посмотрела на него.
      Он отвернулся и когда снова заговорил, то в голосе его уже не чувствовалось раздражения.
      - Мне нравится твое вечернее платье. Новое? Она опустила плечи, поникла. Наблюдая за ней в зеркало, Дэвид понял, что ее первоначальные намерения изменились.
      - Я похудела, - пробормотала она. - Ни одно платье из моего гардероба больше мне не подходит.
      В комнату постучали. Президент сделал несколько шагов вперед и распахнул дверь.
      - А, Спенсер. Ну что, гости собрались? Спенсер Мартин быстро, через плечо Дэвида оглядел комнату. Увидев Ванессу и пустой бокал вина на столе, он ответил вопросом на вопрос:
      - А вы готовы для встречи с ними? Президент сознательно оставил озабоченность советника без внимания.
      - Ванесса волнуется, словно перед выходом на сцену, но, как ты уже убедился ранее, она сможет совладать с собой.
      - Может, поторопим ее, если, конечно, она не передумала.
      - Вздор! Она пойдет, как и обещала. - Он повернулся к жене и протянул руку. - Как ты, дорогая?
      Она поднялась и медленно, не поднимая глаз, двинулась к двери.
      Одной из основных черт характера Дэвида была способность игнорировать то, что он не желал замечать, например, взаимную неприязнь его жены и главного советника. Чтобы прервать затянувшееся молчание, он спросил:
      - Не правда ли, Спенс, сегодня она выглядит просто великолепно?
      - Согласен, мистер президент.
      - Спасибо, - холодно поблагодарила Ванесса. Выйдя в коридор, она взяла мужа под руку и спросила:
      - Так Далтон ответит Барри Трэвис?
      - Барри Трэвис, репортер? - вклинился в разговор Спенсер. - Какие проблемы? - Он вопросительно посмотрел на президента.
      - Она просила Далтона об интервью с Ванессой.
      - О чем-то конкретном или в общем?
      - СВДС, - ответил президент.
      ***
      Барри пребывала в приподнятом настроении. Она трещала без умолку, несмотря на то что рядом крутился только Кронкрайт.
      - Я была там с мужчиной. Да не волнуйся ты так!
      Это веселый парень, и у нас с ним обычное деловое соглашение. Его пригласили на прием, и ему нужна была спутница, в результате я получила возможность напрямую переговорить с президентом и первой леди. Так или иначе, но я попала на прием, и, когда президент с супругой обходили приглашенных, он пожал мне руку и, клянусь Богом, произнес: "Мисс Трэвис, благодарю вас за то, что смогли прийти. Мне доставляет удовольствие видеть вас в Белом доме. Сегодня вы так и сияете".
      В самом деле, я не помню дословно все, что он наговорил, достаточно только сказать, что президент обращался со мной не как с незнаком кой и уж совсем не как с обычным репортером! Думаю, даже Барбара Волтерс не смогла бы встретить более теплого приема.
      Кронкрайт широко зевнул и еще удобнее развалился посреди кровати.
      - Я что, тебе наскучила? - спросила Барри. - Похоже, ты не понял всей важности предстоящего интервью с первой леди. Это будет первое эксклюзивное интервью, которое она даст, с тех пор как потеряла ребенка.
      В действительности президент уже был в курсе моего проекта сериала о СВДС. Сказал, что его информировала миссис Меррит. Он считает, что это прекрасная идея, и он якобы уже посоветовал первой леди принять участие. Он рекомендовал как можно скорее привлечь общественное внимание к этой вызывающей сердечную боль проблеме, затем пообещал вместе с миссис Меррит оказывать мне посильное содействие. Я была... Ну хорошо, давай только закину ногу. Если бы я занялась в такой позе сексом, то наверняка испытала бы несколько оргазмов.
      Она уселась на уголок кровати, две трети которой занимал Кронкрайт, и, посмотрев на него, добавила:
      - Единственное, о чем я мечтала, чтобы на том приеме присутствовал Хови и увидел все сам.
      Глава 4
      Телевизор был включен, однако он не прислушивался до тех пор, пока не расслышал знакомый голос. Это вынудило его выйти из ванной с мокрой головой и пройти в гостиную. Он остановился перед телевизором и, вытираясь полотенцем, уставился на экран.
      "...Которую, к сожалению, вы и президент Меррит разделили с тысячами других семей".
      Журналистка была ему незнакома. На вид лет тридцать, может, больше, каштановые волосы рассыпались по плечам. Она говорила о серьезных вещах, но тем не менее большие глаза и чувственный рот не могли не вызывать сладострастных фантазий. У нее был характерный сиплый голос, обычный для тележурналистов. Слушая их, создавалось впечатление, что все они закончили одну и ту же школу дикции. Внизу экрана высветилось: Барри Трэвис. Это имя ему ни о чем не говорило.
      "Мы с президентом были поражены, узнав, как много на свете семей, переживших подобную трагедию, - говорила Ванесса Меррит. - В одной только нашей стране эта болезнь ежегодно уносит пять тысяч жизней".
      Грэй Бондюрант узнал это лицо и этот голос. Сразу же бросилось в глаза, что Ванесса Меррит готовилась к интервью. Сложив руки на коленях, она не позволяла себе жестикулировать и старалась контролировать выражение лица.
      А ведущая уже дала слово доктору Джорджу Аллану - семейному врачу четы Меррит, которому пришлось исполнить эту ужасную миссию - объявить, что в детской комнате Белого дома умер Роберт Растон Меррит. Доктор Аллан объяснил журналистке и всей телеаудитории, что медицина до сих пор ищет пути устранения причин, вызывающих синдром внезапной детской смерти.
      Затем ведущая перешла к частностям. "Миссис Меррит, все мы были свидетелями ваших с президентом горьких переживаний во время похорон. Отдельные фрагменты в этот момент воспроизвели на экране. - Прошло уже три месяца со дня того печального события. Без сомнения, боль, вызванная этой утратой, все еще сильна, но я знаю, с каким нетерпением наши телезрители ждут вашего выступления. Итак, чем вы хотели бы поделиться с ними?"
      Ванесса задумалась. "Мой отец говорит, что обрушившееся несчастье проявляет в людях новые качества. - Она едва заметно улыбнулась. - Мы с Дэвидом чувствуем, что стали сильнее. И оба вместе, и каждый по отдельности. Мы с ним прошли испытание на прочность и выжили".
      - Ерунда! - Мужчина швырнул полотенце в угол и схватился за пульт с одним-единственным желанием переключить телевизор на другой канал, лишь бы ее не слышать.
      И тем не менее что-то его удерживало. Ванесса продолжала: "Мы с президентом надеемся, что те, кто испытал такую же трагедию, смогут найти в себе силы преодолеть боль и помочь другим. Жизнь продолжается". Ругаясь, Бондюрант выключил телевизор.
      Текст интервью, подписанный, запечатанный и доставленный Ванессе, надо было прочитать и запомнить наизусть. Видимо, составитель Далтон Нили. А может быть, и ее отец - Клет Армбрюстер. А возможно, и сам президент. В конечном счете все сделано с одобрения Спенсера Мартина.
      Как бы они ни репетировали и ни старались перед началом интервью, было видно, что Ванесса говорила не свои слова. Она, конечно, исправно все заучила, но речь ее шла не от сердца. Интересно, понимает ли сама ведущая с таким сексуальным голосом, что ее обманывают? Ванесса смотрела как запрограммированная говорящая кукла, в голове которой спрятана микросхема. А докопаться до истины, понять, что творится у нее внутри, было бы неприлично и неблагоразумно.
      Он вдруг ощутил, что ему стало тесно в четырех стенах, и прошел в столовую. Взял из холодильника пиво, вышел на веранду. Огромная веранда, метра три в длину, с навесом. Откинувшись в кресле-качалке, он открыл пиво и одним махом выдул полбанки.
      Сейчас он здорово смахивал на человека, рекламирующего пиво. Фотографии с его изображением на этом простом фоне способствовали бы бойкой продаже не одного миллиона банок пива, но он не думал об этом, а может быть, не хотел думать. Он знал, что оказывает влияние на людей, однако никогда не задумывался и не анализировал почему. Он не был тщеславен, а в течение последних лет вообще неделями не видел ни одной живой души. Доведись ему поехать в Джексон-Хоул, он мог бы побриться, а мог бы и не делать этого.
      Он был таким, какой есть. Хотите принимайте, хотите - нет. Он всегда придерживался такой позиции, и это понимали все, с кем ему доводилось встречаться. Именно по этой причине ему не удалось вписаться в политическую и общественную жизнь Вашингтона. Да и не надо. Для того чтобы завоевать президентское доверие, необходимо уметь подчиняться, а Грэй Бондюрант не был конформистом.
      Он поражал окружающих своим колючим и холодным, как ледник, взглядом. Перед ним простирались снежные вершины горной гряды Тентон, до которых, казалось, рукой подать, но на самом деле до них было несколько миль.
      Грей смял пустую банку, словно обыкновенную обертку от жевательной резинки. Эх, вернуть бы время минут на десять вспять! И почему он не пошел в душ чуть позже? Какая причуда судьбы заставила его включить телевизор и выбрать именно этот канал и именно в это время?!
      Лучше бы он никогда не видел этого интервью.
      Теперь его неотступно будет преследовать мысль о Дэвиде, Ванессе и их ребенке, который умер в детской Белого дома.
      Что его больше всего раздражало, так это то, что интервью способно было разжечь в нем новый интерес к общественной жизни. Вот-вот начнутся всякие дискуссии, предложения, будут высказываться различные точки зрения. Затем эта тема примет массовый размах и охватит всех и повсеместно.
      Дэвид Меррит вышагивал вдоль стола в Овальном кабинете. Рукава рубашки закатаны по локоть, руки в карманах.
      - Я никогда не слышал ничего подобного. Что это значит? - нахмурившись, спросил он.
      - Его называли синдромом Мюнхгаузена по доверенности, в честь одного немецкого графа, который занимался тем, что причинял себе страдания.
      - Я думал, это называется мазохизмом, - заметил Спенсер Мартин.
      Доктор Джордж Аллан пожал плечами и плеснул себе еще шотландского виски из личной коллекции президента.
      - Это не совсем моя область, и я еще не до конца исследовал проблему.
      - А Барри Трэвис это удалось, - с упреком произнес Меррит.
      Доктор, видимо, смутился:
      - От этой так называемой "по доверенности" можно умереть, если страдания причиняют кому-нибудь еще, особенно детям.
      - Как это связано с СВДС? - поинтересовался Меррит. - Почему Барри так далеко зашла в этом вопросе?
      Доктор Аллан быстро отхлебнул и ответил:
      - Потому что взрослые, страдающие этим расстройством, иногда впадают в крайности. Они физически ранят своих детей, иногда даже убивают их в попытке привлечь к себе внимание и симпатии людей. Некоторые загадочные случаи детских смертей, первоначально приписываемые СВДС, в настоящий момент рассматриваются как возможные убийства.
      Ругаясь себе под нос, Меррит сел за стол.
      - И зачем эта Трэвис в своей передаче использовала все эти ужасные истории?! Плесни мне чего-нибудь.
      Доктор налил ему виски.
      - Спасибо. - Меррит помолчал, затем взглянул на Спенсера и нахмурился. Как мог Спенсер думать о чем-то еще в то время, как президент озабочен обсуждаемой проблемой?!
      - Наверное, мне не надо было разрешать интервьюировать Ванессу, - произнес Меррит.
      - Ну что ты! Чем навредило ее выступление Перед камерой? - спросил доктор.
      - Ради Бога, Джордж, кому, как не тебе, знать... - раздраженно отозвался Меррит. - Этот чертов сериал...
      - Люди видят, - вмешался вдруг в разговор Спенсер. Меррит скользнул по нему взглядом, всем своим видом давая понять, что интересуется конкретными именами. - Обслуживающий персонал, сэр. Они видят, как меняется настроение у первой леди, и очень обеспокоены.
      Президент с упреком посмотрел на доктора.
      - Я не могу контролировать перепады настроения до тех пор, пока она будет так много пить, - ответил Джордж.
      - Клет скоро совсем достанет меня! Я каждый раз повторяю ему, что потеря ребенка не могла не сказаться на ее здоровье. С чего он взял, что его дочь спокойно перенесет такую утрату?
      - Все по-разному реагируют на трагедию. - Доктор старался помочь ему. Некоторые люди с головой окунаются в работу, стараясь таким образом отвлечь себя от постоянных воспоминаний. Некоторые приходят к Богу, ставят свечки, молятся. Некоторые...
      - Понятно, понятно. Все понятно - оборвал его Меррит. - Но мой тесть этого не понимает.
      - Я поговорю с ним, если хочешь, - предложил Спенсер.
      Президент невесело рассмеялся.
      - Спенсер, ты не нравишься Клету. Если бы он захотел услышать об эмоциональном состоянии своей дочери, то ты был бы последним, кого он принял бы. Кстати, она тебя тоже не очень любит. - Он повернулся к доктору. - Но, возможно, если поговоришь с ним ты, Джордж, и объяснишь...
      - Я позвоню ему завтра и скажу, что вы просили меня доложить ему о состоянии здоровья его дочери. И постараюсь успокоить его тем, что мы постоянно следим за ее здоровьем.
      - Спасибо, - улыбнулся Меррит.
      - Нам надо думать не только о Клете, - произнес Спенсер. - В следующем году состоятся выборы. И этой администрации необходима сегодняшняя первая леди, нужна Ванесса, и как можно быстрее. В хорошей форме, готовая к новой кампании! - Он повернулся к доктору. - Вы сможете вернуть ее к жизни?
      - Конечно. Другого пути нет.
      - Всегда есть альтернативы. Возражение Спенсера прозвучало так, словно ветром холодным потянуло.
      - Черт возьми, Спенсер, - произнес Меррит, - это звучит, как на похоронах. Не обращай внимания на этого демона тьмы и смерти, Джордж. - Он встал из-за стола и подошел к доктору. - Ванесса в хороших руках, и потому я не волнуюсь. И спасибо, что объяснил мне про этот самый синдром Мюнхгаузена, хотя он не имеет никакого отношения к смерти Роберта.
      Глядя на доктора в упор, он добавил:
      - Роберт перестал дышать прямо в своей кроватке. Причина неизвестна. Таково официальное заключение, и ты его разделяешь. Верно?
      - Абсолютно! СВДС. - Доктор Аллан допил виски и, попрощавшись, вышел из кабинета.
      - - Лучше бы он был с нами, - заметил Спенсер, когда они остались с президентом наедине.
      - Нисколько в этом не сомневаюсь.
      - А Ванесса?
      - Она всегда была с нами заодно, разве нет?
      - Вначале - да. А сейчас я что-то не очень уверен... - Только Спенсер Мартин мог позволить себе делать такие откровенные замечания о первой леди.
      Меррит высоко ценил способности своего главного советника, однако в этом вопросе они расходились во мнении.
      - И все-таки. Спенсер, я настаиваю, на своем: народ хотел, чтобы Ванесса дала интервью. Она великолепно выглядела и хорошо говорила.
      Спенсер, однако, так и не одобрил этой затеи.
      - Я обеспокоен тем, что она еще до интервью встречалась с этой журналисткой.
      - Я тоже волновался поначалу, - согласился Меррит. - Новее прошло замечательно, как для нее, так и для нас. Как сказал Джордж, от этого интервью никакого вреда.
      И президент исподлобья взглянул на Спенсера.
      - Поживем - увидим. - Многозначительно произнес главный советник.
      - Ну хорошо, кто он?
      - О ком вы? - не поднимая глаз, спросила Барри.
      На полу перед ней лежали телефонограммы, визитки, открытки, письма от телезрителей, и все - по поводу сериала о СВДС. Она и представить не могла, что ее передача вызовет такой общественный резонанс.
      - А ты скрытная, Барри. Решила не распространяться об этом...
      Наконец журналистка подняла голову.
      - О Боже!
      На пороге стояла секретарша отдела новостей с огромной корзиной цветов, из-за которых ее почти не было видно.
      - Куда поставить?
      - Ух ты... - Как всегда, стол Барри был завален разными бумагами и представлял собой отнюдь не самое безопасное место. - Думаю, лучше всего на пол.
      Опустив корзину, секретарша выпрямилась.
      - Кто бы он ни был, пусть даже чистый крокодил внешне, выложить кучу баксов за цветы - это я тебе скажу не хухры-мухры! Он явно к тебе неравнодушен.
      Барри развернула открытку, вложенную в букет, и заулыбалась.
      - Я бы тоже так подумала, но он женат.
      - Все они женаты, ну и что?!
      Барри протянула женщине открытку. По мере того как секретарша читала написанную от руки записку, глаза ее становились шире и шире. Под конец она даже взвизгнула, чем привлекла внимание коллег, находящихся в этом огромном помещении.
      Барри взяла открытку и, обращаясь сразу ко всем, произнесла:
      - Это всего-навсего знак признательности со стороны нашего президента; он превозносит мой талант и способность проникать в суть дела, хвалит за великолепный сериал и благодарит за исполненный гражданский долг.
      - Еще одно слово, и меня стошнит, - бросил присутствующий здесь Хови.
      Барри засмеялась и вложила открытку обратно в конверт. Когда-нибудь она покажет ее своим внукам.
      - Ты просто завидуешь и злишься, что я, в отличие от тебя, знакома с Мерритами.
      Собравшиеся стали медленно расходиться, кто-то разворчался, что, мол, некоторым везет в этой жизни.
      Оставшись одна, Барри сняла трубку и набрала номер. Тихим голосом она спросила:
      - Ты свободен сегодня вечером?
      - Ты серьезно?
      - Холодильник пустой?
      - Нет, есть два бифштекса.
      - Я принесу вина. - Она взглянула на букет. - И цветы. Жди, через полчаса буду.
      Глава 5
      Ты сказала, что будешь через полчаса!
      - Не порти мне настроение, лучше руку подай. - Барри бережно держала в руках президентский букет, две бутылки вина и бумажный пакет с продуктами.
      - Ты что, обокрала свежую могилу? - спросил Дэйли Уолш, глядя на цветы.
      - Очень остроумно, - язвительно заметила Барри. - На-ка, почитай.
      Он вынул из букета открытку и, прочитав, присвистнул.
      - Впечатляет!
      Она весело улыбнулась.
      - Что и следовало ожидать.
      - Какие у тебя планы?
      - Для начала "обмыть".
      - Прекрасная идея!
      Они вместе прошли на кухню - самое привлекательное место в этом исключительно уродливом доме.
      - Ну, как ты? - заботливо спросила она.
      - Как видишь, пока жив.
      Од на ко Тед Уолш, или, как его еще называли друзья, Дэйли, выглядел так, словно каждый вздох для него мог стать последним. У него была прогрессирующая эмфизема, вызванная бессчетным количеством выкуренных сигарет за то долгое время, что он обеспечивал население новостями.
      Закончив среднюю школу, он подрядился на работу в одну из ежедневных газет, отсюда и прозвище. Работал он много и на разных должностях, в результате чего стал шефом отдела новостей на телевидении города Ричмонда. Однако ему пришлось оставить этот пост в связи с болезнью.
      По возрасту ему еще не полагалось социальное обеспечение - возможно, он никогда ничего и не получит, - и потому жил он на скромную пенсию. Мясо уже почти разморозилось и лежало на разделочном столе. Пока Барри готовила ужин, Дейли, плеснув себе вина, наслаждался его букетом.
      Откатив переносной кислородный баллон, чтобы он не мешал Барри, Дэйли произнес:
      - У Кронкрайта сегодня будет праздник желудка. От таких костей с мясом и потенция повысится!
      - Вряд ли, он бесплоден.
      - О, я совсем забыл! Ты кастрировала даже его. Она раздраженно стукнула крышкой от сковородки по разделочному столу и повернулась к бывшему шефу.
      - Не заводись!
      - Но это правда. Ты открутила яйца всем мужчинам, с которыми встречалась. Таким способом ты стараешься оттолкнуть их от себя прежде, чем это сделают с тобой.
      - Я тебя не отвергала.
      - Я не в счет, - с трудом усмехнувшись, произнес Дэйли. - Во всяком случае, я слишком стар и болен и поэтому не представляю угрозы. А если серьезно, то тебе не следует тратить свои вечера на встречи со мной. Если ты считаешь, что я самый лучший на свете мужчина, то мне искренне тебя жаль.
      - Но я люблю тебя, Дэйли. - Она приблизилась и чмокнула его в щеку.