Глава 10

Должно быть, Кэтрин, сама того не подозревая, обладала скрытыми волевыми ресурсами, позволяющими собраться в самый трудный момент, поскольку она не упала в обморок и не убежала. Вместо этого пальцы ее непроизвольно сжались в кулаки – да так крепко, что ногти впились в ладони. Она задыхалась. Ей казалось, что легкие сжимаются с каждой секундой и воздух покидает тело. Она сделала несколько судорожных глубоких вдохов.

С трудом оторвав взгляд от торжествующе-насмешливого личика Лейси, она перевела его на Джейса. Отчаяние, охватившее его, внешне почти не выражалось – лишь слегка кривился затвердевший подбородок да взгляд стал жестким и непримиримым. Он медленно высвободился из объятий Лейси и выпрямился, оттолкнув ее от себя.

– Ты не совсем точно выразилась, Лейси. Ты моя бывшая жена. А это, полагаю, существенная разница, – заметил он.

Так, значит, он действительно был женат на этой женщине, подумала Кэтрин. До того, как он произнес эти слова, в глубине души теплилась слабая надежда: эта Лейси просто его старая приятельница и они решили подшутить над ней. Но обиженное и одновременно чувственное выражение на лице брюнетки, обращенном к Джейсу, подсказывало, что отношения их ничего общего с дружбой не имеют. Это и дураку было ясно.

– О, Джейс, – капризно протянула Лейси, – ну кому нужны эти занудные подробности! И потом лично я до сих пор считаю себя твоей женой. А тебя – своим мужем. Мы женаты перед лицом Господа Бога.

– Вот как? – Джейс иронически приподнял бровь. – Но, Лейси, не кажется ли тебе, что если бы в глазах Господа Бога все хоть раз вступившие в половую связь считались мужем и женой, мир переполнился бы многоженцами? – Никогда прежде не слышала Кэтрин такой горечи в голосе Джейса. Неужели он имеет в виду их брак? Боль в сердце стала почти невыносимой.

Джейс продолжал смотреть на Лейси. Та невозмутимо встретила его взгляд, а на полураскрытых губах играла вызывающая и одновременно чувственная улыбка.

И Кэтрин вдруг ощутила себя лишней. Ей надо уйти. Ее уже просто тошнило от этого многозначительного обмена взглядами. Она нарушила их уединение, вторглась в интимные отношения, которые оба они не прочь возобновить.

Корзина с продуктами с грохотом упала на пол. Одна надежда, с некоторой долей злорадства подумала Кэтрин, что все лакомства теперь перемешались и превратились в отвратительную на вид кашу. Наверное, и бутылка с вином разбилась. Что ж, тем лучше. Она уже потянулась к дверной ручке, но в этот миг Джейс окликнул ее:

– Кэтрин, ты куда?

Она ответила ему холодным недоумевающим взглядом. Неужели он думает, что она и дальше будет стоять вот так, читая в его лазах вожделение или любовь к бывшей жене?

– Я домой, – сухо бросила она. – Я заезжала привезти тебе поесть.

– Но разве… – начала было Лейси.

Но Джейс остановил ее.

– Спасибо, – сказал он. Лицо его не утратило жесткого и одновременно загнанного выражения, однако по тому, как он быстро обежал глазами ее фигуру, Кэтрин поняла: Джейс догадался об истинной цели ее визита. Краска залила ее лицо. Идея приятно провести время наедине с мужем теперь казалась непристойной, отвратительной. – Возможно, мы позавтракаем чуть позже, – заметил Джейс.

– Сомневаюсь, – резко парировала она.

Джейс еле слышно выругался. Весь его вид выдавал крайнее раздражение. – Погоди, не уходи. Мне надо с тобой поговорить.

Лейси вспрыгнула на стол и уселась на краю, скрестив ноги. Синие шелковые брюки четко обрисовывали линию бедер. Через тонкую ткань бежевой блузки с вышивкой просвечивали пышные груди с коралловыми сосками. Кэтрин отчетливо видела их. И Джейс, удрученно подумала она, тоже видит…

– Правда он муженек хоть куда, наш Джейс, а, Кэтрин? – мурлыкнула Лейси. – Когда мы жили вместе, он меня и на час в покое не оставлял.

– Лейси! – рявкнул Джейс.

– До сих пор помню, как мы занимались любовью. Что, надо сказать, случалось частенько. – Она засмеялась. – О, он умеет превращать секс в настоящее событие, верно?

Кэтрин почувствовала, как к горлу подкатил ком. Ел захотелось распахнуть дверь и выбежать из трейлера. И бежать как можно дальше от этой женщины, ее насмешливых карих глаз и чувственного рта…

– Ну правда, наш брак был основан лишь на любви, а ваш… – Воркующий голосок затих, последовала многозначительная пауза. Катрин мысленно закончила фразу. Неужели Джейс счел нужным объяснить этой девице обстоятельства их столь поспешного брака?

– Довольно копаться в прошлом. Лей-си. Кэтрин это ничуть не интересно. – В голосе Джейса звучали угрожающие нотки.

Или это ей показалось?

– Ах, что ты, дорогой, напротив! – Упершись ладонями о стол, Лейси подалась вперед. Тяжелые груди в вырезе блузки походили на сочные зрелые дыни. – А мне кажется, Кэтрин будет весьма интересно узнать, что развелись мы из-за детей.

Она перевела взгляд на Кэтрин и тоном, в котором сквозило снисходительное презрение, объяснила:

– Видите ли, Джейс просто помешан на большой семье. Не успели мы с ним пожениться, как он стал настаивать, чтоб я родила ему ребенка. – Она капризно надула губки. – Но мне хотелось хоть немного попользоваться им единолично.

– Лейси, я…

Проигнорировав этот возглас, она небрежно откинулась назад и начала раскачивать ногами наподобие маятника. И, не обращая ни малейшего внимания на растущее раздражение Джейса, продолжила.

– Ему здорово повезло, что в вашем лице он обрел готовую, так сказать, семью, уже с ребенком, верно? – и она хищно улыбнулась, обнажив острые белые зубы.

Кэтрин прикусила нижнюю губу. Нет, она не может позволить себе сломаться, унизиться перед ними. Джейс сделал было движение к ней, но она брезгливо отпрянула. Господи! Эта ужасная женщина действительно была женой Джейса, жила с ним, спала…

Кэтрин содрогнулась. Но самым отвратительным было то, что он наверняка рассказывал Лейси об их семейной жизни. А тот факт, что сама она до сих пор торчит здесь, слушая эту Лейси, продиктован, очевидно, подсознательным стремлением наказать себя. Наказать прежде всего за то, что она имела глупость выйти замуж за Джейса. Мало того, она пошла еще дальше и умудрилась влюбиться в него! Хоть и понимала, что это безнадежно. Но что, хуже всего – она стала ему доверять. Вот в чем самая главная и опасная ее ошибка. Следовало раньше догадаться, чем это может кончиться. Ведь и Мэри любила Питера и доверяла ему.

– Джейс обожает семью и все, что связано с этим понятием. А потому ничуть не удивительно, что он вызвался растить и воспитывать бедную малютку сиротку, дочь покойного Питера. Это вообще в характере Джейса – жертвовать всем во имя благородной цели.

– Заткнись, Лейси! – Джейс резко обернулся к ней, синие глаза его гневно сверкали.

Ну разумеется, он рассердился. Ведь Лейси нащупала уязвимое место, упомянув о печальных обстоятельствах, вынудивших его вступить в брак. Это его и взбесило, особенно если учесть, что он до сих пор влюблен в свою бывшую жену.

– Ладно, дорогой. Из всякой, даже самой скверной ситуации следует извлекать максимум пользы. – Лейси внимательно изучала свои наманикюренные ногти. – Я хочу сказать, с твоей стороны было весьма благородно и разумно устроить Кэтрин на эту работенку. Вне всякого сомнения, чем больше она будет занята, тем меньше времени тебе придется проводить с ней.

Удар попал точно в цель. Кэтрин вся подобралась, напряглась и, пылая гневом, обернулась к Джейсу.

– Ты! – крикнула она. – Каким образом ты добыл мне эту работу? Говори!

– О, дорогая, если бы вы слышали, как он уговаривал папочку! – протянула Лейси. – На какие унижения пускался! Я слушала по параллельному телефону. Да Джейс чуть ли не на коленях умолял папочку согласиться с этой его идеей по созданию идиотских, никому не нужных роликов…

Каждое слово вонзалось в мозг, как нож. Чувство глубочайшего омерзения охватило Кэтрин. Она вопросительно взглянула на Джейса в надежде, что он станет все отрицать, но увидела лишь плотно сомкнутые губы да сверкающие холодным блеском глаза.

– Это… правда, Джейс? – с трудом удалось выдавить ей. – Это правда, что ты придумал для меня никому не нужную работу?

– Кэтрин, прошу тебя, послушай… – Он шагнул к ней.

– Отвечай, черт бы тебя побрал! – взвизгнула она. – Кому пришла в голову идея, мистеру Ньютону или тебе?

– Ты не понимаешь…

– Говори! Сейчас же!

– Черт возьми! – взорвался он. – Буду говорить, если дашь мне возможность!

– Мне нужен прямой ответ, а не твои увертки, – злобно огрызнулась Кэтрин. – Чья это была идея? – Он по-прежнему молчал, и Кэтрин закричала уже во весь голос:

– Чья?!

– Моя! – рявкнул Джейс.

Его голос звенел, казалось, короткое слово рикошетом отлетело от стен трейлера и эхом разнеслось по узкому помещению.

Кэтрин и Джейс стояли лицом к лицу и походили на пару диких разъяренных зверей. Глаза их сверкали, ноздри трепетали.

Наконец Кэтрин удалось взять себя в руки. Она расправила плечи и развернулась, собираясь выйти из трейлера. Распахнула дверь и шагнула на ступеньку.

К ее удивлению, Джейс бросился следом, больно схватил за руку.

– Отпусти! – крикнула она, пытаясь вырваться.

– И не надейся. Я не позволю тебе выбегать отсюда, словно разъяренная дьяволица, жаждущая мести. Люди начнут молоть языками…

– Ну конечно! Мы не хотим, чтобы пошли гнусные сплетни о личной жизни босса, не так ли? – притворно ласково спросила она. – Не кажется ли тебе, что такая предосторожность выглядит просто смешно; когда твоя экс-супруга уже успела прибыть сюда в этой спальне на колесах?

Пальцы Джейса еще больнее впились ей в руку. Не обращая внимания на звучащий в голосе Кэтрин сарказм, он задал ей вполне прозаический вопрос:

– А где, черт побери, твоя машина?

– Там, – взмахом руки Кэтрин указала на автомобиль, припаркованный под раскидистым дубом на опушке леса.

Он практически волок ее за собой по каменистой дороге всю оставшуюся часть пути. Неужели он вообразил, что обманет своих людей? Неужели уже по одному его искаженному от гнева лицу и неестественно выпрямленной спине не ясно, что он просто кипит от ярости?

Когда они дошли до машины и оказались вне пределов слышимости, если вообще кто-то мог расслышать их сквозь дикий шум, царивший на буровой, Джейс привалился к дверце спиной и сказал:

– Ничего из того, что только что было там сказано или сделано, не имеет к нам отношения. Ты поняла, Кэтрин? – И он легонько встряхнул ее.

– Пусти! Руку больно. Да отпустишь ты меня наконец или нет? – Она холодно смотрела на Джейса, ничем не выдавая боли, разрывавшей ее сердце.

Он тут же отпустил, и она стала растирать руку, пытаясь восстановить кровообращение.

– Мне следует ждать еще более грубого обращения, когда ты вернешься домой? Если вообще вернешься…

– Кэтрин! – в отчаянии выкрикнул он. Потом отвернулся и уставился вдаль, на леса, мирно простиравшиеся до самого горизонта. Глубоко вздохнул и снова устремил взгляд на нее. – Когда я добыл тебе эту работу…

– Спасибо, уже сыта ею по горло, – с горечью заметила она.

– Но я делал это для тебя! – снова взорвался он.

Кэтрин язвительно рассмеялась.

– О, конечно, еще бы! – В ее зеленых глазах появилось столь несвойственное им жесткое выражение. – Ведь то была единственная сфера моей жизни, в которую ты еще не вторгся. Ты влез в мою жизнь, мой дом, мое… – тут она умолкла, даже теперь отказываясь признать свое унижение. – Тебе не терпелось получить все это, верно? Ты бы никогда не позволил мне сохранить хоть крупицу гордости или самоуважения, никогда! Господи! До чего же вы все, Мэннинги, ненасытны! Итак, получается, я твой должник, я обязана тебе абсолютно всем, да?

К были знакомы эти симптомы. Джейс закипал от гнева. Кэтрин удалось пробить его броню. Выходит, подумала она, наблюдая, как углубляются морщины возле его рта, а губы сжимаются в плотную тонкую линию, выходит, она была права. Она попала в точку, а правда всегда ранит, и он так просто не сдастся.

– Прекрасно, – с оттенком иронии в голосе протянул Джейс. – Думай, как тебе угодно, Кэтрин. – Он приблизился еще на шаг. – Но существует еще одна вещь, которой, как ты изволила выразиться, я успел завладеть, взять ее под контроль. Упомянуть о ней ты, видно, просто не успела.

– Что?.. – с дрожью в голосе спросила она, испуганная хищным блеском его синих глаз.

– А вот это… – ответил он и привлек ее к себе.

– Нет… – пыталась было протестовать она, но Джейс поцелуем заставил ее замолчать.

Наконец он оторвался от ее губ и поднял голову.

– Можешь прямо сейчас начать оплачивать свои долги, о которых упоминала, – насмешливым тоном заметил он, продолжая прижимать ее, холодную, неподвижную, к своему крепкому телу. Затем снова впился в сомкнутые губы Кэтрин и не отпускал, пока она не сдалась и не ответила ему.

Он смял, сокрушил ее этим поцелуем. Кэтрин чувствовала его язык во рту, ощущала, как прижимаются к ней его мускулистые бедра, давят, толкают, перемещают к другому краю машины. Казалось, руки его были везде – беспощадные, настойчивые…

К счастью, Джейс стоял спиной к площадке, где находились рабочие, загораживая собой Кэтрин и не позволяя им стать свидетелями ее унижения.

Он оторвался от ее рта и уткнулся губами в шею.

– Ты ведь приехала провести часок наедине с мужем, верно? – Голос его звучал глухо.

Кэтрин всхлипнула, на глаза навернулись слезы. Он попал в точку, он догадался о ее сокровенных намерениях. Но с тех пор так много всего произошло… За какой-то час все ее мечты и планы рассыпались в прах!

– И я бы тоже очень хотел, Кэтрин. – Большая коричневая от загара ладонь опустилась ей на грудь. – А под блузкой-то у тебя ничего нет, так и знал… Я мысленно вижу твои груди, чувствую их, ощущаю на вкус…

Джейс снова нашел ее губы, и на этот раз в поцелуе его уже не было агрессии. Он был необычайно нежен и сладок. Кэтрин угадывала чувственность, сквозившую в каждом движении его рта, его языка, и тело ее против воли расслабилось, обмякло.

Пальцы Джейса поглаживали грудь сквозь тонкую ткань блузки, пока он не почувствовал, как напряглись соски, превратились в твердые гладкие бутоны.

Кэтрин ощутила, как погружается в забвение, сдается, подчиняется ему. Вся ее гневная решимость растаяла под его ласками. Тело предало ее, заставило подчиниться этому мужчине… Нет! Она не должна. Ведь с самого начала он привлекал ее именно этим – невероятной сексуальностью, мужественностью. Теперь же она страдает только из-за своей слабости. И эти объятия ничего для него не значат… Он использует их лишь как средство, чтобы сокрушить ее волю, лишить способности сопротивляться. Использует, чтобы, как всегда, добиться своего.

Собрав все оставшиеся силы и решимость, она оттолкнула Джейса. В глазах его, замутненных страстью, отразилась растерянность. Взглянув на ее рассерженное холодное лицо, он тут же опустил руки.

– Ты ошибаешься, Джейс. Я больше не поддамся. Ты уже не в силах оказывать влияние на любую из сторон моей жизни. А теперь мне пора. Судя по всему, Лейси планирует задержаться на какое-то время. Уверена, она только и мечтает о том, чтобы удовлетворить твои низменные инстинкты.

Кэтрин села в машину и захлопнула дверцу. Включила мотор и уже готова была нажать на газ, но Джеме ухватился за дверную ручку.

– Достойная речь и великолепная игра, Катрин, но ты меня не убедила. – Гнев его улетучился. Голос звучал ровно, убедительно, с пугающей отчетливостью. – Ты все еще хочешь меня, как и я тебя. Буду дома в обычное время.

Проклиная Джейса и собственную уязвимость, Кэтрин взбежала по лестнице и ворвалась в гостиную, пребольно ударившись о порог. Какая удача, что Хэппи нет дома. Наверное, уехала куда-то по делам, прихватив с собой Эллисон. Это давало Кэтрин короткую передышку, возможность поразмыслить над своим положением и хоть немного зализать раны.

Она рухнула на широкую двуспальную кровать и разразилась слезами. Подобное поведение было вовсе ей не свойственно. Холодная, собранная и всегда такая сдержанная Кэтрин Эдамс чрезвычайно редко позволяла эмоциям выплеснуться наружу. Но никогда прежде не чувствовала она себя такой несчастной.

Она и понятия не имела, что Джейс уже был однажды женат. Интересно, как долго прожил он с этой Лейси? Когда они поженились? Почему развелись? Впрочем, одну из причин Лейси упомянула: он хотел иметь детей, а она была не готова на такую жертву. Неужели Джейс настолько извращен, что решил жениться на ней, Кэтрин, и удочерить Эллисон лишь с целью отомстить Лейси за отказ иметь детей? Неужели именно к этому сводились его мотивы?..

Зарывшись лицом в подушку, от которой слабо пахло Джейсом, она прорыдала его имя. Ну почему, зачем только она в него влюбилась, не переставала корить она себя. Нужно было быть осмотрительнее. Любви, подобной этой, вообще не существует, разве что в воображении поэтов и мечтателей. Реальная жизнь слишком сурова, чтобы такая любовь могла выжить…

Она не помнила ничего об отцовской любви, хотя почему-то была уверена: он очень любил ее. Со смертью мужа на плечи Грейс Эдамс свалилась вся ответственность за детей и собственное существование, а ведь в те времена найти работу женщине было далеко не просто. И любовь ее сводилась к целой цепочке жертв – она была готова отказаться от всего, лишь бы Кэтрин и Мэри досталось больше. У нее, вернувшейся после утомительного рабочего дня на почте, почти никогда не хватало времени и сил на то, чтобы приласкать своих маленьких дочек, излить на них свою любовь. А если и случалось, то почти все ласки перепадали Мэри, ведь та была совсем малюткой.

Кэтрин не могла винить отца в том, что он умер. Не могла она винить и мать. Но она хотела, она страстно жаждала любви. И именно по этой причине замкнулась в себе, ощетинилась, начала сторониться мимолетных ее проявлений. Где-то в глубине души она знала, что не вынесет боли разлуки, потери того, кого любит. И никому, ни одному человеку на свете не раскрывала своего сердца, пока не появился в ее жизни Джейс Мэннинг.

Они с Мэри были очень дружны. И если бы кто-то спросил Кэтрин, она не колеблясь бы ответила, что да, конечно, любит свою сестру. И не погрешила бы против истины. Но то была другая любовь. Они с Мэри никогда не были так близки духовно, умом и сердцем, как с Джейсом. Его острый ум, тонкое чувство юмора не шли ни в какое сравнение с простодушием и наивностью Мэри. Джейс был первым человеком, удостоившимся ее настоящей большой любви, и вот теперь… теперь он отверг ее.

Когда слезы наконец иссякли, Кэтрин выпрямилась на постели, полежала еще немного, потом поднялась и начала приводить себя в порядок. Возвращая ребенка, Хэппи заметила, что она как-то странно тиха и подавленна. Но ничем больше Кэтрин не выдала своих чувств. Стоическое спокойствие, сдержанность будут отныне ее щитом.

Готовя обед, она тихо бормотала себе под нос. Она репетировала предстоящее объяснение. Если, конечно (а это еще большой вопрос), Джейс действительно вернется домой, как обещал, то она будет готова встретить его должным образом. Речь ее будет убийственно логична, а каждое слово – разить, точно меч.

Она умылась и оделась с большей, чем обычно, тщательностью. Нет, она не доставит Джейсу такого удовольствия – видеть ее несчастной и неприбранной! Никогда больше не унизится она перед ним!

Да она просто сразит его своим апломбом и самоуверенностью.

Кэтрин старалась убедить себя, что ей вообще абсолютно безразлично, вернется он или нет. Но тем не менее сердце у нее дрогнуло, когда за окном послышался рокот мотора, а затем – шаги Джейса по ступенькам.

Она качала Эллисон на маленьких качелях, когда он вошел в комнату. Кэтрин бросила на него беглый взгляд и снова занялась девочкой, поудобнее усаживая ее на обитом тканью сиденьице. Завидев Джейса, Эллисон радостно задрыгала пухлыми ножками и запищала. Кэтрин повернулась к ним спиной и, не произнося ни слова, гордо прошествовала на кухню.

Джейс вел себя как ни в чем не бывало, и это ее бесило. Умылся, переоделся и, как всегда перед обедом, принялся играть с Эллисон. Кэтрин продолжала возиться на кухне, с грохотом переставляя кастрюли и сковородки. А когда обожгла руку, доставая из плиты горячий противень с булочками, громко и грубо выругалась. Будь он проклят! Это он во всем виноват, он довел ее до такого состояния!..

В кухню вошел Джейс и вежливо спросил:

– Помощь нужна?

– Нет, – коротко бросила она, а затем многозначительно добавила:

– И без этого прекрасно справлюсь, – Ну и хорошо, – весело заметил он и уселся за стол.

Он сидел, вытянув длинные ноги и, скрестив руки на груди, и вся его поза являла картину спокойствия и самоуверенности. Это почему-то особенно взбесило Кэтрин, и она ощутила неукротимое желание опрокинуть ему на голову кастрюлю с горячей картошкой – лишь бы вывести из этого раздражающего ее равновесия.

Он уже уложил Эллисон спать, и теперь они ели в полном молчании – Джейс с явным удовольствием и аппетитом, Кэтрин с трудом заставляла себя глотать.

Как обычно, Джейс помог ей помыть посуду. Она старалась не прикасаться к нему, избегала малейшего контакта. Опустив руку в теплую мыльную воду, он накрыл ее ладонь. А потом начал тихонько поглаживать пальцем, вопросительно заглядывая в ее потемневшие от гнева зеленые глаза. Но Кэтрин сердито выдернула руку, всем своим видом демонстрируя отвращение, и при этом умудрилась забрызгать себе лицо грязной водой.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказал Джейс, когда они выходили из кухни. Он выключил за собой свет, и голос его оборвался столь же резко, как и электрический ток.

Кэтрин разъярилась еще больше – Джейс снова захватил инициативу. Нападение – вот лучший способ защиты, он сам так всегда говорил и теперь воспользовался этим преимуществом. Да будь он проклят!

– Ладно, – резко ответила она и опустилась в кресло. – Я тоже хотела с тобой поговорить.

Джейс присел на краешек дивана и уставился на свои руки, свисавшие с колен.

– Я виноват. Я должен был рассказать тебе о Лейси. Прости за то, что тебе пришлось узнать об этом… таким путем. Мне искренне жаль…

– Еще бы! – иронически усмехнулась она. – Конечно, жаль. Ведь я помешала романтическому воссоединению любящих сердец!

– Это не так, – тихо и коротко бросил он. Чеканное лицо, немного было смягчившееся, снова окаменело. Черные брови вразлет сурово сдвинулись.

– Нет? Ах, ну да, конечно, ведь теперь в твоей жизни появилась обуза в лице новой законной жены; верно? Какая жалость! Впрочем, сомневаюсь, чтобы эта незначительная деталь могла помешать вам с Лейси возобновить отношения.

– Черт, – тихо выругался Джейс. Он сидел, низко опустив голову и потирая костяшки пальцев. – Ты всегда так чертовски агрессивна даже в защите. Ты просто не хочешь понять, вот что!

– Понять? – Она повысила голос. – Я вхожу в контору к своему мужу и застаю его в объятиях красивой грудастой дамочки, которая оказывается его бывшей женой! – Кэтрин задохнулась и с трудом перевела дыхание. – И после этого я чего-то не понимаю?

– Так ты ревнуешь? – В его голосе звучало искреннее изумление, а в глазах заплясали смешинки.

Такой перепад в настроении Джейса совершенно вывел ее из равновесия.

Да, хотелось крикнуть ей. Да, я ревную! К времени, что вы провели вдвоем. Да. К каждому мигу, когда вы занимались любовью. К каждому поцелую, который ты подарил ей. Да, меня просто сжигает ревность! Но вместо этого Кэтрин небрежно бросила:

– Ревную? Нет. Для того, чтобы ревновать, надо любить. – Неужели лицо его болезненно исказилось или его ей показалось? Нет, просто его наверняка бесит, что она не рыдает, не убивается от горя. – В конце концов ведь мы заключили брак по расчету, – продолжила она. – И нам обоим известны причины, подвигнувшие нас на это.

Она отвернулась не в силах вынести его укоризненного взгляда, затем резко встала и подошла к столу. Их должно разделять какое-то расстояние. Защищайся, Кэтрин, сказала она себе.

– Я… э-э… – пробормотала она, Проклиная себя за то, что тут же теряет всякую решимость под взглядом этих синих глаз. И, собравшись с духом, продолжила. – Я очень огорчена… что ты лгал мне… насчет работы.

– Ты прекрасно справляешься с ней, Кэтрин, и не так важ…

– Да, черт возьми, справляюсь! – воскликнула она и круто развернулась к нему лицом. – И больше чем когда-либо намерена показать, как надо работать! Показать тебе и этому мистеру Уиллоби Ньютону, что вовсе не нуждаюсь в особом покровительстве и снисхождении лишь потому, что являюсь женой одного из его подчиненных.

Осторожней, Кэтрин, сказала она себе Она чувствовала, как на глазах выступили слезы.

– Ладно. Каковы бы ни были причины, заставившие вас подбросить мне столь лакомый кусок, я весьма признательна вам, мистер Мэннинг. Но отныне я являюсь для вас всего лишь еще одной служащей «Санглоу». И отныне собираюсь действовать самостоятельно. И если справлюсь, тем лучше. А если нет, то это будет целиком моя вина. И никакой помощи от тебя я больше не приму. – Она особенно отчетливо и со значением выговорила последние слова.

– Ты заблуждаешься, если считаешь, что я думаю иначе, Кэтрин, – спокойно ответил он.

Кэтрин растерялась. Куда девался весь его гнев? И смотрит он… Она никак не могла определить. Печально? Кэтрин отчаянно пыталась побороть свою растерянность:

– А что касается наших супружеских отношений, то отныне… каждый будет сам по себе. Думаю, это единственный выход в сложившихся обстоятельствах.

– Ты думаешь!.. – Это был не вопрос, скорее вполне внятное утверждение.

– Да, думаю, – с вызовом ответила она.

Тем самым она, Кэтрин, открыто предоставляла ему возможность видеться с Лейси так часто, как он того пожелает. Но, давая ему полную свободу действий, Кэтрин спрашивала себя: сможет ли она вынести жизнь без него, если он сейчас уйдет?

– Только ради Эллисон мы можем продолжать изображать… семейный союз… если ты, конечно, согласен, – добавила она и сделала паузу, давая ему возможность возразить. Но Джейс промолчал, и она, нервно ломая пальцы, продолжила:

– Я думаю, каждый из нас отныне… полностью свободен и независим в личном плане и может делать и вести себя… как сочтет нужным.

Она закончила, но где же то чувство удовлетворения, которое она рассчитывала испытать? Почему она не торжествует, столь удачно завершив свою обвинительную речь? А чувствует вместо этого пустоту, причем, как ни парадоксально, давящую на сердце, словно тяжелая каменная глыба? Нет, ее так тщательно отрепетированная речь казалась теперь банальной, по-детски глупой, неубедительной и невнятной.

Поднявшись, Джейс выпрямился в полный рост и направился к ней:

– Думаю, ты совершенно права, Кэтрин.

Слова эти повергли ее в ужас. Губы плотно сжались, не позволяя рыданиям вырваться наружу. Даже сейчас она надеялась, что Джейс будет вымаливать у нее прощение, уверять в вечной любви. Что ж, она выдвинула ультиматум, а он его принял. Принял с такой готовностью, что это ее сразило. Нет, уж лучше бы она проиграла в этой схватке.

Он медленно шел к ней через комнату. И когда подошел совсем близко, Кэтрин почувствовала, что полностью сокрушена, загнана в угол, задыхается. Физическая близость Джейса всегда вызывала в ней какую-то разрушительную реакцию – с тех самых пор, когда она, распахнув дверь, впервые увидела его.

– Согласен, Кэтрин. Каждый из нас волен вести себя в личном плане, как считает нужным. И в данную секунду я считаю нужным поцеловать свою жену.

И она, даже не успев толком осознать услышанное, оказалась в его объятиях. Джейс впился в ее губы. В поцелуе сквозила та же агрессивность, что и днем, он гак же подавлял своей властностью, но цели были иные…

Губы с томительной медлительностью скользили по ее губам, пока наконец, против собственной воли, Кэтрин не подчинилась и не раскрыла их навстречу. Поцелуй был долгим и мучительно страстным. Руки Джейса оставались без движения. Он лишь крепко прижимал Кэтрин к себе, делая всякое сопротивление бессмысленным.

Наконец он оторвался от нее, приподнял голову. Кэтрин с трудом перевела дух. Джейс заглянул в зеленые затуманившиеся глаза и легонько сжал ее талию.

– Спокойной ночи, – прошептал он. А потом отпустил ее, развернулся, прошел в свою спальню и закрыл за собой дверь.

Все плыло перед глазами Кэтрин, голова кружилась, а ноги, казалось, прилипли к полу. Она протянула руку, стараясь за что-нибудь ухватиться, и хриплым шепотом пролепетала его имя. Все тело ныло и томилось по нему. «Не оставляй меня!» – хотелось крикнуть ей.

Но разум возобладал И превратился в гнев. И с каждой секундой гнев этот закипал с большей силой.

Да как он смеет! Как смеет он целовать ее после того, как весь день провел с этой Лейси!

Кэтрин вошла в детскую, где спала Эллисон, и захлопнула за собой дверь. Грохот разбудил девочку, она заплакала, и Кэтрин пришлось укачивать ее до тех пор, пока она не уснула снова.

Глава 11

– Думаю, настало время запастись дровами. Видел в газетах несколько объявлений. Мы с Купером решили купить корд[3] и разделить потом пополам. Вечерами становится прохладно… – заметил Джейс, жуя булочку и запивая ее горячим черным кофе. Кэтрин кормила Эллисон смесью овсянки с протертыми фруктами. Она не ответила, и он спросил: