Глава 17

Прежде чем отправиться в бар «Тенистая пещера», который находился на окраине, в районе, где правили нищета и преступность, за что район и получил название «чумного», Хэммонд снял деловой костюм и облачился в джинсы и застиранную, выгоревшую майку, а на голову надел сетчатую бейсболку с эмблемой «Чарлстонских патриотов», которая – как и сами «Патриоты» – знавала лучшие дни или, точнее, лучшие годы. Подобное переодевание было и маскировкой, и необходимой мерой предосторожности, однако одного этого было недостаточно. В «чумном» районе необходимо было не просто соответственно выглядеть – нужно было сменить стиль поведения и усвоить привычку бить первым. Лучше, если сразу наповал.

Вот почему, когда в дверях бара Хэммонд столкнулся с двумя выходившими оттуда подвыпившими парнями, он не только не посторонился, но, напротив, повернулся плечом вперед и протаранил обоих, действуя достаточно агрессивно, чтобы удостоиться пары проклятий, но вместе с тем не настолько, чтобы спровоцировать драку. В драке ему бы, несомненно, намяли бока, а это в планы Хэммонда не входило. К счастью, все прошло, как он задумал, а несколько фраз относительно своей родословной Хэммонд просто пропустил мимо ушей.

Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем его глаза привыкли к полутьме и едкому табачному дыму, который слоями плавал в воздухе над бильярдными столами. Хэммонд попал в «Пещеру» впервые, но, чтобы понять, что это за заведение, вовсе не нужно было иметь семь пядей во лбу. Своя «Тенистая пещера», в которой совершались разного рода темные дела и сомнительные сделки, продавались ворованные вещи и самые дешевые наркотики, пропивались последние гроши и сколачивались мизерные состояния в сотню-другую долларов, существовала, наверное, в каждом городе Соединенных Штатов, и Чарлстон не был исключением. «Не хватало только, чтобы кто-то из посетителей узнал во мне заместителя прокурора», – с легким содроганием подумал Хэммонд, хорошо представлявший, что тогда начнется.

Вскоре он заметил ту, кого искал. Она сидела одна в конце длинной стойки, тоскливо глядя на свой пустой бокал, и Хэммонд, презрительно игнорируя направленные на него откровенно враждебные взгляды клиентов, направился прямо к ней.

С тех пор, как они виделись в последний раз, Лоретта Бут поседела, к тому же казалось, что она давно не мыла голову. Заметно было также, что Лоретта пыталась подвести губы и подкрасить глаза, но либо сделала это слишком небрежно, либо этой попытке уже исполнилось несколько дней: тушь осыпалась ей на щеки, карандаш для бровей размазался, а помада виднелась только на передних зубах и в тонких глубоких морщинах, которые наподобие лучей разбегались от ее бескровного рта, на одной щеке еще сохранились следы румян.

Иными словами, зрелище было душераздирающее.

– Привет, Лоретта.

Она обернулась и с трудом сфокусировала на нем взгляд своих светлых глаз с покрасневшими белками. Несмотря на его низко надвинутую бейсболку, Лоретта узнала его мгновенно, узнала и улыбнулась почти радостно.

– Значит, бог все-таки есть на свете, – сказала она глубоким, не лишенным приятности голосом, хотя он и показался Хэммонду более хриплым и значительно более усталым, чем прежде. – Вот не ожидала увидеть тебя в этом гадючнике…

С этими словами она поглядела куда-то ему за спину, словно ожидая увидеть там отряд вооруженных полицейских, явившихся наконец навести порядок в «Тенистой пещере». Не увидев никого, кто был хотя бы отдаленно похож на служителя закона, Лоретта удивленно приподняла брови.

– Ты один? – спросила она. – Решил расслабиться или…

– Мне нужно было повидаться с тобой.

– Ни за что бы не подумала. – Она невесело усмехнулась. – Я думала, ты презираешь меня.

– В общем-то, ты права, но… – Хэммонд слегка замялся, не зная, как выпутаться из неловкой ситуации.

– У тебя были все основания обижаться, – пришла ему на помощь Лоретта.

– Да, – кивнул Хэммонд.

– Что же настроило тебя на миролюбивый лад? – усмехнулась она.

– Необходимость. – Он посмотрел на ее пустой бокал. – Заказать что-нибудь?

– Разве я когда-нибудь отказывалась от дармовой выпивки?

– Хорошо, только перейдем в кабинку – там мы сможем поговорить без помех.

Хэммонд галантно протянул руку и помог Лоретте спуститься с высокого табурета. Если бы он этого не сделал, Лоретта могла бы упасть, так как колени ее подогнулись, едва только она коснулась ногами пола. Очевидно, бокал, что остался на стойке, был далеко не первым за сегодняшний вечер.

Ведя Лоретту под руку к свободному полукабинету, Хэммонд вдруг подумал о том, как бы ему не пришлось впоследствии пожалеть о том, что он собирался сделать, однако, как он и сказал, сюда его привела необходимость. И, по правде говоря, иного выхода Хэммонд не видел.

Усадив Лоретту за столик, он вернулся к бару и заказал две порции черного «Джека Дэниэлса»: одна порция – неразбавленное виски, другая – с содовой и льдом, для Лоретты. Поставив виски на столик, он сел на стул напротив нее и внимательно посмотрел на свою собеседницу.

– За тебя! – Лоретта слегка кивнула ему и сделала большой глоток. Виски ее подбодрило или, по крайней мере, придало сил, поскольку она сразу выпрямилась и взглянула на него почти осмысленным взглядом. – Ты неплохо выглядишь.

– Спасибо на добром слове.

– Нет, Хэммонд, я серьезно. Правда, ты всегда выглядел хорошо, но сейчас ты просто цветешь. Хотела бы я знать, почему вы, мужчины, с годами становитесь только привлекательнее, в то время как мы, женщины, стареем и дурнеем.

Хэммонд улыбнулся, жалея, что не может ответить комплиментом на комплимент. Лоретте только недавно исполнилось пятьдесят, но выглядела она значительно старше.

– Нет, ты определенно красивее своего папаши, – добавила Лоретта, прищурившись. – А Престон Кросс всегда казался мне одним из самых красивых мужчин в городе.

– Еще раз спасибо. Лори.

– Вы не ладите с ним именно потому, что…

– Мы с ним ладим. У нас с отцом нет никаких проблем. Она отмела его возражения быстрым движением головы.

– Вы не ладите, потому что Престон тебе завидует. Хэммонд фыркнул.

– Говорю тебе – завидует! – повторила Лоретта не терпящим возражений тоном, который бывает свойствен только проповедникам и горьким пьяницам. – Он боится, что ты превзойдешь его, достигнешь большего, чем сумел добиться он. Ты можешь стать более богатым, более влиятельным, более знаменитым, – чем он, а Престон терпеть не может людей, которые в чем-то его превосходят.

Хэммонд покосился на свой стакан. Ему совсем не хотелось пить, к тому же пару часов назад он уже выпил один бурбон со Стефи и Смайлоу и до сих пор чувствовал что-то вроде легкой тошноты. А может быть, дело было вовсе не в виски, а в тех проблемах, которые он пытался решить…

– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о своем отце, – сказал он с легким раздражением.

– Я помню, помню… «Необходимость»! – передразнила Лоретта. – Кстати, как ты меня разыскал?

– Просто позвонил по твоему последнему номеру, какой у меня был. Лоретта вздохнула.

– Там сейчас живет моя дочь.

– Но ведь это твоя квартира…

– Моя-то моя, только Бев платит за нее уже несколько месяцев. В конце концов она сказала, что если я не возьму себя в руки, то она меня вышвырнет. И вот я здесь…

Теперь Хэммонду стала понятно, почему Лоретта выглядит такой растрепанной и несвежей, и от этого ему стало совсем скверно.

– И где ты теперь живешь? – поинтересовался он.

– За меня не волнуйся, красавчик. Я пока еще могу о себе позаботиться.

Щадя ее самолюбие, Хэммонд промолчал и не стал допытываться, живет ли она просто на улице или в приюте для бездомных. Вместо этого он сказал:

– Бев направила меня сюда. Она знает, что ты бываешь здесь чаще всего.

– Бев работает медсестрой в отделении интенсивной терапии, – неожиданно похвасталась Лоретта безо всякой видимой связи с предыдущим.

– Это отлично, – кивнул Хэммонд. – Твоя Бев – молодчина!

– Да… – Плечи Лоретты поникли. – Она сумела кое-чего добиться, даже несмотря на то, что у нее такая мать.

Оспаривать это утверждение было трудно, и Хэммонд промолчал. С каждой минутой в нем нарастали жалость и какая-то непонятная неловкость, и, чтобы не встречаться с Лореттой глазами, он принялся рассматривать табличку «Не работает», приклеенную скотчем к столу рядом с рычажком музыкального автомата.

– Я горжусь ею, – тихо сказала Лоретта, имея в виду дочь. Хэммонд кивнул.

– А она смотреть на меня не хочет!

– Мне кажется, ты ошибаешься, – мягко возразил он. – Бев просто…

– Нет, она меня ненавидит, и я не могу ее за это винить, – сказала Лоретта с неожиданной решимостью. – Я разочаровала ее, Хэммонд. – Ее глаза наполнились слезами. – Я всех разочаровала и подвела. Тебя в особенности…

– В конце концов мы взяли этого подонка. Лори. Когда-то Лоретта Бут работала в полицейском управлении Чарлстона и была на хорошем счету, но пристрастие к виски в конце концов погубило ее. Пить же она начала после гибели мужа, который на полном ходу врезался на своем «Харлее» в опору моста. Официально эта смерть была отнесена к разряду обычных дорожно-транспортных происшествий, но в личной беседе с Хэммондом Лоретта призналась, что изменяла мужу. Неужели он предпочел смерть жизни с ней? Этот вопрос преследовал ее неотступно.

Примерно в то же самое время или даже чуть раньше она начала разочаровываться и в полицейской работе, а может быть, это разочарование было следствием разваливающейся семейной жизни. Как бы там ни было, Лоретта создавала себе проблему за проблемой, и в конце концов ее с позором уволили.

Правда, сдалась она не сразу. После увольнения из полиции Лоретта сумела получить лицензию частного детектива и некоторое время работала довольно успешно, но и это продолжалось недолго. Виски делало свое дело. К Лоретте обращались все реже, и вскоре она была вынуждена прикрыть лавочку. Оказавшись без работы и практически без средств, она влачила жалкое существование, перебиваясь тем, что ей удавалось выклянчить у дочери и у старых друзей.

Это было тем более печально, что Хэммонду Лоретта всегда нравилась. Когда он закончил юридический колледж и поступил на работу в престижную адвокатскую фирму, она первой стала называть его Прокурором, и Хэммонд никогда не забывал, какую уверенность в своих силах вдохнуло в него это слово.

Когда Хэммонд действительно перебрался в окружную прокуратуру, он часто привлекал Лоретту для расследования сложных дел, хотя у них в штате были свои дознаватели. Даже когда из-за пристрастия к алкоголю надежность Лоретты как работника стала вызывать некоторые сомнения, он продолжал прибегать к ее услугам сначала из чувства дружеской привязанности, а потом – из жалости.

Когда-то Лоретта Бут была одним из лучших сыщиков во всем полицейском управлении. У нее были инстинкты и нюх гончей собаки, и сбить ее со следа было практически невозможно. Помимо этого она была наделена сверхъестественной способностью добывать необходимую информацию, словно какой-то незримый голос указывал ей, куда пойти и кого спросить. Даже свои кажущуюся хрупкость и болезненность Лоретта сумела превратить в оружие; большинству людей она не казалась опасной, и многие из тех, кому она сумела внушить доверие, откровенно говорили с ней на самые разные темы. Со своей стороны Лоретта была достаточно умна, чтобы отсекать ненужную информацию и оставлять то, что было существенным и важным. Однако, несмотря на все ее таланты и способности, жалкое состояние, в котором застал ее Хэммонд сегодня, внушило ему некоторые опасения относительно того, разумно ли будет поручить Лоретте дело, от которого зависело слишком многое. Только доведенный до отчаяния человек мог прибегать к помощи алкоголички и надеяться, что она не продаст все его секреты за бутылку виски.

Но стоило ему подумать о Юджин, и он понял, что положение критическое.

– У меня есть для тебя кое-какая работа. Лори, – сказал он, и Лоретта поглядела на него круглыми глазами.

– Разве сегодня первое апреля? – спросила она наконец.

– Нет, сегодня не День дураков, но я, возможно, действительно спятил, если решил доверить тебе такое важное дело.

Ее черты исказила горькая гримаса, но, что за чувства скрывались за ней, Хэммонд так и не смог понять.

– Ты поступишь совершенно правильно, если ничего больше мне не скажешь, Хэммонд, – решительно заявила Лоретта. – Ты будешь самым настоящим дураком, если свяжешься со мной.

Он мрачно улыбнулся.

– Что ж, меня не раз называли сумасшедшим… Глаза Лоретты снова наполнились слезами, но она не дала им пролиться. Расправив поникшие плечи, она негромко откашлялась, прочищая горло.

– Что… Что у тебя на уме, Прокурор?

– Ты слышала об убийстве Люта Петтиджона? Брови Лоретты сами собой поползли вверх, а рот слегка приоткрылся.

– Ты хочешь, чтобы я работала над чем-то, связанным с таким важным делом?

– Не непосредственно. Лори. – Хэммонд неловко пошевелился на шатком пластмассовом стуле. – И вообще, то, что я хочу тебе поручить, официально не имеет к прокуратуре никакого отношения. Об этом должны знать только ты и я, и никто больше. Договорились?

– На меня нельзя полагаться, однажды я это уже продемонстрировала, ты ведь помнишь… Ты всегда мне нравился, Хэммонд. Ты хороший человек, а таких в наше время немного, и я по-прежнему считаю тебя своим Другом, хотя у меня нет никаких прав ни на твою дружбу, ни даже просто на хорошее отношение. Ты много раз помогал мне и не пренебрегал мной, когда остальные отворачивались и при встречах не подавали руки. Я могу подвести тебя – возможно, так оно в конце концов и будет, – но пусть мне отрежут язык, если я выдам твою тайну.

– Я верю тебе. – Хэммонд посмотрел Лоретте прямо в глаза. – Насколько сильно ты пьяна?

– Вообще-то я выпила порядочно, но не настолько, чтобы назавтра ничего не помнить.

– О'кей. – Он набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в холодную воду. – Мне нужно, чтобы ты узнала все, что только возможно, о… Может быть, тебе записать имя?

– Ты хочешь, чтобы оно стало известно всем? Он немного помолчал, потом сказал осторожно:

– Нет.

– Тогда ничего не записывай. Слово – еще не доказательство, а любая бумажка – уже улика.

– Улика?! – Хэммонд даже руками всплеснул. – Ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? То, о чем я собирался тебя просить, дело сугубо конфиденциальное, можно сказать – частное… Возможно, оно не совсем согласуется с профессиональной этикой, но, с другой стороны, ничего незаконного в нем нет. Я просто хотел, так сказать, расчистить подозреваемому пространство для маневра.

Слегка наклонив голову, Лоретта внимательно посмотрела на него.

– Кажется, я действительно тебя не поняла. Ты что, хочешь дать подозреваемому шанс вывернуться? Подозреваемому по делу Петтиджона?

– Можно сказать и так.

– Зачем?

– Боюсь, ты недостаточно пьяна, чтобы я был готов это объяснить. Лоретта хрипло рассмеялась.

– Ладно, – сказала она, все еще недоумевая. – Кто твой подозреваемый?

– Доктор Кэрти. Юджин Кэрти.

– Он живет в Чарлстоне?

– Это не он, а она.

Лоретта несколько раз моргнула, потом посмотрела на него пристальным взглядом.

– Ах, она…

Хэммонд притворился, будто не замечает вопроса в ее глазах.

– Она – врач-психотерапевт, и у нее в Чарлстоне практика, – объяснил он. – Постарайся выяснить о ней все, что только будет возможно: где она родилась, где училась, кто были ее родители, что с ними сейчас. Меня интересует буквально все, но в первую очередь – была ли она каким-то образом связана с Лютом Петтиджоном, и если да, то какой характер носили их отношения.

– То есть ты хочешь узнать, была ли она его любовницей?

– Да, – пробормотал он. – Что-то в этом роде…

– А у меня сложилось такое впечатление, что делом Люта Петтиджона занимается Стефи Манделл, – сказала Лоретта. Настал черед Хэммонда удивляться.

– С чего ты так решила? Лоретта Бут усмехнулась.

– Я зашла в больницу, чтобы навестить Бев, – сказала она. – Или, если точнее, чтобы попросить у нее немного денег. Я как раз ждала ее в приемном покое, когда Стефи и Смайлоу ворвались туда, словно отряд коммандос. Они готовы были допрашивать больных прямо на ночных горшках, но дежурный врач прикрыл дверь своей хилой грудью и не пропустил их. Признаться, я даже немного позлорадствовала… – Лоретта немного помолчала. – Ты все еще спишь с ней?

Хэммонд не сумел скрыть своего удивления, однако спрашивать, как Лоретта догадалась о его романе со Стефи, ему не хотелось. К тому же эти слова лишний раз подтверждали, что Лоретта всегда была и осталась настоящим профессионалом.

– Уже нет, – ответил он.

Лоретта некоторое время испытующе смотрела на него, словно пытаясь понять, лжет он или говорит правду. Наконец она удовлетворенно кивнула.

– Хорошо, потому что мне бы не хотелось говорить гадости о женщине, которую ты трахаешь.

– Ты не любишь Стефи?

– Не больше, чем я люблю гремучих змей.

– Она не такая плохая, как ты думаешь.

– Нет, конечно. Она гораздо хуже. Стефи положила на тебя глаз с тех пор, как переехала в Чарлстон, и дело не только в том, что ей хотелось забраться к тебе в штаны, хотя и это тоже. Ей хотелось бы носить их.

– Если ты имеешь в виду, что она претендует на то же место, что и я, то мне это давно известно.

– Возможно, но только вряд ли тебе приходило в голову, что Стефи использовала тебя, чтобы подняться как можно выше по служебной лестнице.

– Ты считаешь, что Стефи спала со мной только из карьерных соображений? Спасибо на добром слове. Лори. Придется подумать об этом на досуге и пересмотреть свою самооценку.

Лоретта закатила глаза.

– Я так и знала, что ты об этом не думал. Мужчины обычно думают, что их член – это такая волшебная палочка, с помощью которой они могут заколдовать любую женщину. На самом же деле женщины используют этот ваш инструмент как… как инструмент. Как средство для достижения своих целей.

Услышав эти слова, Хэммонд невольно подумал о Юджин. Если бы Лоретта знала, какого дурака он свалял в субботу, она бы, наверное, высказалась о его умственных способностях еще резче.

– Стефи Манделл готова трахнуться с ротвейлером, если это поможет ей добиться своего, – сказала Лоретта.

– По-моему, ты перегибаешь палку, – возразил Хэммонд. – Да, Стефи честолюбива, однако за успех ей приходится дорого платить. Ничто и никогда не давалось ей даром, она добилась всего только благодаря собственному упорству, настойчивости, трудолюбию. Ты, наверное, знаешь, что ее отец был властным, не терпящим возражений деспотом, который к тому же был законченным мужским шовинистом. С его точки зрения, Стефи должна была только готовить, убираться в доме и ждать у окошка возвращения сначала отца и братьев, потом мужа. Пока она училась в университете, ей никто не помогал, все только смеялись над ней, когда же она с отличием закончила юридический колледж, отец сказал ей что-то вроде того, что, дескать, хватит заниматься глупостями, пора выходить замуж.

– Прошу тебя, довольно, мое сердце обливается кровью… – проговорила Лоретта, не скрывая язвительной насмешки.

– Послушай, я знаю, что Стефи способна вывести из себя кого угодно, – в сердцах сказал Хэммонд. – И все же у нее есть хорошие качества, и их значительно больше, чем плохих. Я отлично вижу, что она собой представляет, и…

– Ни хрена ты не видишь, – резко сказала Лоретта. – Впрочем, меня это не касается. Я просто хотела предупредить тебя насчет ее и Смайлоу… – Она потянулась к своему бокалу, но Хэммонд опередил ее и придвинул бокал к себе.

– Эй, могу я допить хотя бы то, что осталось? – запротестовала Лоретта. – Мне не так часто удается выпить хорошего виски.

– Начиная с этого момента ты не будешь пить ничего, кроме воды. Таковы мои условия. Двести долларов в день и полная «завязка», иначе сделка не состоится.

– Всего-то?..

– Я также оплачу все твои издержки. Когда работа будет выполнена, ты дополнительно получишь солидное вознаграждение.

– Это очень щедрое предложение, но я говорила не о деньгах. – Лоретта вытерла губы тыльной стороной ладони. – Больше всего меня пугает пункт о трезвом образе жизни.

– Таковы правила, Лоретта. Если ты выпьешь хоть одну порцию виски и я об этом узнаю, наш договор аннулируется автоматически.

– Хорошо, я поняла, – раздраженно бросила она. – Просто я подумала о том, что придется постараться. Откровенно говоря, мне очень нужны деньги, Хэммонд: я обязательно должна отдать долг Бев. Если бы не это, ты мог бы засунуть свои «правила» в то место, куда никогда не заглядывает солнышко.

Хэммонд улыбнулся, зная, что все эти грубые слова – просто игра. Так сказать, дань жанру. На самом деле Лоретта была рада вернуться к любимой работе.

– Ты собиралась что-то сказать насчет Смайлоу, – напомнил он.

– А-а-а, этот сукин сын… – протянула Лоретта. – Из-за него меня и уволили. Он дал мне задание, которое просто невозможно было выполнить в срок, который он же и установил. Когда я не справилась, он свалил все на мое пристрастие к выпивке. Ну а потом Смайлоу просто отправился к начальнику полиции и заявил, что отстранить меня от следственной работы будет недостаточно. Он хотел, чтобы меня вышвырнули. Смайлоу сказал, что я позорю все управление, что я запятнала честь полицейского мундира, и пригрозил уволиться, если меня оставят. И как, ты думаешь, отреагировало начальство на этот ультиматум? Кого предпочел Крейн – лучшего в управлении детектива или женщину-разыскницу, у которой возникли проблемы с алкоголем?

– Смайлоу никогда не был особенно терпим к человеческим слабостям, – заметил Хэммонд. Лоретта фыркнула.

– Это потому, что у него достаточно своих слабых мест, – ответила она.

– Например? – заинтересовался Хэммонд.

– Например любовь к сестре и ненависть к Люту Петтиджону.

– Что тебе об этом известно? – спросил Хэммонд, снова припомнив намеки Дэви.

– Не больше, чем другим. У Маргарет Смайлоу было не все в порядке с личной жизнью. Я лично думаю, что она была транс сексуалкой. Ну а Смайлоу был заботливым старшим братом. Даже слишком заботливым. Суперзаботливым. Когда Маргарет втюрилась в Люта Петтиджона, Смайлоу это очень не понравилось, хотя я и не знаю – почему. Может быть, он элементарно ревновал сестру, а может быть, уже тогда ему было известно, что Петтиджон за тип. Как бы там ни было, он очень решительно возражал против этого брака.

– Я слышал, они несколько раз крупно поссорились. Лоретта фыркнула.

– Однажды поздно вечером мы с Рори выехали на место происшествия. Кто-то ограбил маленький ночной магазинчик и убил продавца. Но не успели мы начать осмотр, как Смайлоу на пейджер пришло сообщение: немедленно позвонить сестре. Он бросился к телефону. Маргарет была в истерике и умоляла его приехать как можно скорее. Смайлоу тут же вызвал резервную следственную бригаду, а я повезла его к Петтиджону.

Хэммонд, – продолжала Лоретта, качая головой, – ты не поверишь, но к тому моменту, когда мы подъехали, она практически разнесла дом в щепки! Ураган Хьюго не справился бы с этой работой лучше. В доме не было ни одного стекла, которое бы не было разбито, ни одной подушки, которая бы не была выпотрошена, ни одной книжной полки, с которой бы не были сброшены книги. Пола не было видно под осколками и обрывками бумаги, а в воздухе пахло гарью – она свалила в ванну все портьеры и занавески и подожгла. К счастью, они не занялись…

В чем было дело, я так и не поняла. Скорее всего, Маргарет узнала, что у Петтиджона есть любовница. Когда мы со Смайлоу подъехали, она сидела, запершись в спальне и прижимая к запястью опасную бритву, клялась, что убьет себя. В тот раз Смайлоу удалось уговорить ее отложить бритву и выйти. Он уложил ее в постель в пустующей комнате для прислуги над гаражом и, несмотря на поздний час, позвонил ее врачу, который был столь любезен, что приехал и сделал Маргарет успокаивающий укол.

Мы со Смайлоу поехали туда, где Петтиджон развлекался со своей девкой…

Лоретта вздохнула.

– Они были в отеле «У Сабельных ворот». Смайлоу ворвался в номер и застал девчонку верхом на Петтиджоне. Прежде чем я сумела вмешаться, они успели обменяться несколькими хорошими ударами. Мне пришлось физически удерживать Смайлоу, потому что до него просто не доходило ничего из того, что я говорила. Я до сих пор уверена, что, если бы я не повисла на нем, как бульдог, он мог бы убить Петтиджона или серьезно покалечить. Смайлоу просто взбесился. Еще никогда я не видела мужчину – или женщину – в такой ярости.

Лоретта прищурилась и побарабанила пальцами по рассохшемуся пластику стола.

– И как бы ты ни убеждал меня в противном, – добавила она тихо, – я до конца моих дней буду считать, что Смайлоу возненавидел меня именно за это. Он всегда хотел казаться бесстрастным, но в тот день он утратил всякий контроль над собой. И я стала этому невольной свидетельницей. Я увидела, что Смайлоу – обычный человек, каких сотни, и он не забыл мне этого и не простил. Я была живым напоминанием о его позоре. Вот почему он постарался от меня избавиться.

Хэммонд кивнул. Он ни минуты не сомневался в правдивости ее слов. Несмотря на все свои недостатки и слабости, Лоретта никогда не лгала и не приукрашивала действительность.

– Зачем ты мне это рассказала? – спросил он.

– Чтобы намекнуть тебе на возможности, которые ты мог упустить из виду.

– Возможности?.. Ты считаешь, что Петтиджона убил Смайлоу?

– Мог убить, а это, как ты понимаешь, не совсем одно и то же. Во всяком случае, мотивы у него были, и черт меня побери, если это не очень серьезные мотивы. Я знаю, что Смайлоу так и не простил Люту самоубийства сестры, и это не фантазии и не бред старой пьянчужки. Твоя подруга Стефи тоже подумала об этом. Тогда, в больнице, я своими ушами слышала, как она спросила Смайлоу, насколько сильно он сам желал Петтиджону смерти.

– И что ответил Смайлоу?

– О, разумеется, он ни в чем не признался, но и не отрицал своей вины. – Лоретта невесело рассмеялась. – Смайлоу очень ловко ушел от ответа. Он сказал, что у Стефи тоже могут быть причины недолюбливать Петтиджона.

– Вот как?

– Да. Насколько я помню, Смайлоу говорил что-то насчет того, что Петтиджон, дескать, был заинтересован в том, чтобы посадить Стефи в кресло Мейсона после его отставки.

Хэммонд недоуменно пожал плечами:

– Должно быть, Смайлоу просто не выспался. Если Петтиджон оказывал Стефи покровительство, зачем ей тогда его убивать?

– То же самое спросила у него и Стефи, и на этом разговор практически закончился. Кроме того, мне показалось, что Смайлоу просто ее дразнил, поскольку мисс Манделл была совершенно уверена в том, что Петтиджона прикончила его жена.

– Действительно, Дэви была первой подозреваемой. Но сейчас Смайлоу и Стефи нацелились на другого человека.

– На эту… доктора Кэрти?

Кивнув, Хэммонд протянул Лоретте конверт с деньгами.

– Это на первое время, – сказал он. – Если ты их пропьешь…

– Нет, клянусь!

– Выясни, что только можно об этой Юджин Кэрти. Результаты мне нужны как можно скорее.

– Быть может, мои слова покажутся тебе несколько самонадеянными… – начала Лоретта.

– Несомненно, – сухо перебил Хэммонд.

– И все же… – В задумчивости она не обратила на него никакого внимания. – Ее уже арестовали?

– Нет. Пока нет.

– Но ты, по-видимому, уверен, что доктор Кэрти ни при чем.

– Да, мне так кажется, хотя тут возможны варианты… – Он вкратце пересказал ей события сегодняшнего дня, начиная с показаний мистера Дэниэлса и заканчивая допросом, когда Юджин заявила, что не была знакома с Петтиджоном лично.

– Они не сумели найти никакой зацепки, – закончил он. – И с моей точки зрения – а я сейчас говорю как прокурор, – позиции Смайлоу очень и очень уязвимы. Нужно быть самоубийцей, чтобы открывать дело на основании таких смехотворных улик… даже не улик, а догадок и предположений.