Глава 16

«Специальный помощник Кросс может рассказать вам, где я была и что делала в субботу вечером. Не так ли, мистер Кросс?»

«Я никого не убивала вечером в субботу, но если бы и убила, то это была бы чистая самозащита. Видите ли, детектив Смайлоу, этот ваш специальный помощник прокурора обманом затащил меня в свой загородный дом и зверски изнасиловал».

«О, мистер Кросс, как я рада снова встретиться с вами! Когда же мы виделись в последний раз? Ах да, в субботу!.. Неплохо трахнулись, верно?»

Ничего подобного Юджин Кэрти не сказала, хотя Хэммонд почти всерьез этого опасался. Она не стала выкрикивать оскорбления и разоблачать его перед коллегами. Она не подмигнула ему. Она вообще ничем не показала, что узнает его.

Но когда она повернулась к нему и их глаза встретились, Хэммонду вдруг показалось, что и кабинет Смайлоу, и само здание полицейского управления вместе со всеми находящимися в нем людьми перестали существовать. Осталась только она. Их глаза встретились лишь на мгновение, но за этот краткий миг они успели сказать друг другу множество исполненных глубочайшего смысла вещей.

«Что ты со мной сделала?» – спрашивал Хэммонд, имея в виду не свое нынешнее дурацкое положение, а всю свою жизнь, не больше и не меньше. Всю жизнь и судьбу, которые изменились окончательно и бесповоротно вечером прошедшей субботы. Он думал и даже надеялся, что, когда увидит ее в далеко не романтической обстановке кабинета Смайлоу, она не сможет воздействовать на него так сильно. Но получилось все наоборот. Желание дотронуться до нее было таким сильным, что Хэммонд ощущал его как физическую боль.

Все это мгновенно пронеслось у него в голове. Надеясь, что голос не выдаст его, Хэммонд произнес формальную фразу, которой от него ждали:

– Рад познакомиться, доктор Кэрти.

– Как поживаете, мистер Кросс?

Вот и все. Она отвернулась, и в душе Хэммонда погасла последняя надежда, что их встреча на ярмарке действительно была случайной. Ее глаза не расширились от удивления, а с губ не сорвалось потрясенное: «Это вы?! Вот не ожидала встретить вас здесь!» Юджин вообще не выказала ни удивления, ни даже праздного интереса. Казалось, она знала, кого увидит, еще до того, как повернулась к нему после представления Смайлоу.

И даже еще раньше. Похоже, она приготовилась к этой встрече, еще когда Смайлоу вез ее в управление. Как, впрочем, и сам Хэммонд.

Пожалуй, притворяясь равнодушной, она даже чуть переиграла и отвернулась быстрее, чем этого требовали приличия.

Никаких сомнений больше не оставалось. Их ярмарочное знакомство не было случайностью, но по причинам, которые ему никак не удалось постичь, тот факт, что они провели вместе ночь, в равной степени компрометировал и его, и ее.

– Послушай, Хэммонд, – обратился к нему Перкинс, – что здесь происходит? Эти двое только зря тратят время моей клиентки и свое.

– Очень может быть, Фрэнк, очень может быть, – отозвался Хэммонд. – Но я хотел бы сам в этом убедиться. Детектив Смайлоу, похоже, считает, что мне необходимо выслушать то, что имеет сообщить следствию доктор Кэрти.

Адвокат повернулся к Юджин:

– Вы намерены продолжать? Должен сообщить вам, что, если вы сейчас встанете и уйдете, это не будет иметь для вас никаких правовых последствий, – сказал он.

– Я намерена продолжать, если это означает, что меня больше не потревожат, – твердо ответила Юджин.

– Этого мы не можем обещать.

Это сказала Стефи, и Хэммонду захотелось ударить ее. Совладав с собой, он кивнул Смайлоу, давая ему знак продолжать, а сам привалился спиной к закрытой двери и скрестил руки на груди.

Смайлоу снова включил магнитофон и объявил в микрофон о появлении среди участников беседы «специального помощника прокурора Кросса». Потом он повернулся к Юджин:

– Скажите, доктор Кэрти, вы были лично знакомы с Лютом Петтиджоном?

Она вздохнула с таким видом, словно отвечала на этот вопрос уже в десятый раз. Впрочем, возможно, так оно и было – Хэммонд знал методы Смайлоу, который брал подозреваемых измором, если те предпочитали запираться вопреки фактам.

– Нет, детектив, мы не были знакомы.

– Что вы делали в центре города во вторую половину дня субботы?

– Я могла бы сказать, что живу в центре, но я отвечу на ваш вопрос. Я отправилась прошвырнуться по магазинам и поглазеть на витрины.

– Вы что-нибудь купили?

– Нет.

– Заходили ли вы в какие-нибудь магазины?

– Тоже нет.

– То есть вы не заходили ни в какие магазины и не разговаривали ни с кем из продавцов, кто мог бы подтвердить, что вы действительно там были и намеревались совершить покупку?

– К несчастью, нет. Мне просто ничего не приглянулось.

– Иными словами, вы оставили машину на стоянке и отправились бродить по улицам?

– Совершенно точно, детектив.

– Не был ли тот день слишком жарким для прогулки?

– Возможно, но только не для меня. Я не особенно чувствительна к жаре.

Ее глаза метнулись в сторону Хэммонда, но его память не нуждалась в подобном подстегивании, чтобы вспомнить…

– Теперь, когда солнце село, будет не так жарко. Она улыбнулась ему, и в ее глазах отразились огни вращающихся каруселей.

– Вообще-то я люблю жару…

Хэммонд мигнул и сфокусировал свой взгляд на Смайлоу.

– Заходили ли вы в отель «Чарлстон-Плаза»?

– Да, заходила. Около пяти часов. Мне захотелось промочить горло, и я выпила в отеле чаю со льдом. Должно быть, именно тогда меня и видел ваш мистер Дэниэлс, потому что на пятый этаж я не поднималась.

– Но свидетель отчетливо помнит, что видел вас именно на пятом этаже, где вы стояли у дверей «люкса» Люта Петтиджона.

– Он ошибается.

– Вы пили чай в одном из баров?

– Да, в том, который расположен ближе всего к вестибюлю. Стефи наклонилась к Хэммонду и прошептала:

– Официантка это подтверждает. Но на самом деле это означает только, что в отеле она действительно была.

Хэммонд кивнул, но ничего не сказал, поскольку Смайлоу задал следующий вопрос, и ему было интересно, что ответит Юджин.

– Что вы сделали после того, как выпили чай?

– Вернулась на стоянку, где оставила машину.

– Во сколько это было?

– Примерно в четверть шестого. Не позднее пяти тридцати. Хэммонд испытал такое облегчение, что у него едва не подогнулись колени. Патологоанатом считал, что смерть Люта Петтиджона наступила позднее того времени, что назвала Юджин, и, следовательно, он правильно сделал, что промолчал. Или, вернее, почти правильно. Если Юджин невиновна, если Джон Дэниэлс, страдавший острейшим пищевым отравлением, действительно все перепутал, тогда почему она никак не отреагировала, когда он вошел? Почему она сделала вид, будто они никогда не встречались? У него были причины скрывать их знакомство, очевидно, свои резоны были и у нее.

– Я дала служащему на парковке десять долларов, – говорила тем временем Юджин. – Это была самая маленькая банкнота, какая у меня нашлась.

– Пять долларов на чай – не слишком ли это щедро, доктор Кэрти? Она чуть заметно улыбнулась.

– Мне не хотелось показаться мелочной, поэтому я не стала дожидаться сдачи. Кроме того, на стоянке было очень много машин, и этот молодой человек был ужасно занят, однако, несмотря на это, он держался очень предупредительно.

– Что вы сделали после того, как сели в машину?

– Я уехала из города.

– И куда вы направились?

– В курортную зону Хилтон-Хед.

Хэммонд неожиданно громко сглотнул. Почему Юджин лжет? Кого она выгораживает, его или себя?

– Значит, в Хилтон-Хед?

– Да.

– Не припомните, по дороге вы где-нибудь останавливались?

– Да, останавливалась. Мне нужно было заправить машину. – Она опустила взгляд, но очень ненадолго, так что никто, кроме Хэммонда, этого не заметил.

Его сердце снова билось с силой парового молота. Хэммонд очень хорошо помнил их поцелуй. Тот самый поцелуй, который он не забудет, наверное, до самой смерти. Еще никогда, целуя женщину, он не чувствовал себя так хорошо.

Теперь этот поцелуй мог погубить не только его карьеру, но и его жизнь. Фактически он сам приговорил себя там, на полутемной бензозаправке, когда заключил ее в свои объятия.

– Вы помните, как называлось то место?

– Нет.

– Какой фирме принадлежала заправка? «Тексако»? «Экссон»? Она пожала плечами и покачала головой.

– Где находилась эта заправка?

– Где-то по дороге, я не помню точно, – ответила Юджин нетерпеливо. – Во всяком случае, я уже выехала из города. Мне пришлось самой заливать бензин. Единственный служащий был ужасно занят – он смотрел по телевизору боксерский матч. Вот все, что я помню.

– Вы расплатились кредитной карточкой?

– Нет, наличными.

– Понятно. Вы, несомненно, заплатили одной из тех крупных купюр, что были у вас с собой?

Хэммонд невольно насторожился, почуяв ловушку. После наступления темноты большинство расположенных за чертой города заправок переставали принимать купюры достоинством свыше двадцати долларов.

– Я заплатила за бензин двадцатидолларовой купюрой, мистер Смайлоу, – ответила Юджин с улыбкой. – И залила топлива ровно на эту сумму.

– Умно, очень умно…

Эти слова Стефи произнесла тихим шепотом, но Юджин все равно услышала ее. Она бросила быстрый взгляд сначала на Стефи, потом на Хэммонда, и он отчетливо вспомнил, как держал это лицо в ладонях и целовал теплые губы.

«Только не говори „нет“. Не говори „нет“…» – вспомнил он. Смайлоу задал следующий вопрос, и Юджин снова повернулась к нему.

– Во сколько вы приехали в Хилтон-Хед?

– Послушайте, детектив, был чудесный вечер, у меня не было никаких планов, и я никуда не торопилась. Я не смотрела на часы и ехала не самым коротким путем, поэтому я не могу сказать точно, во сколько я приехала в Хилтон-Хед.

– Скажите хотя бы приблизительно.

– Приблизительно… часов около девяти.

Примерно в девять часов они ели жареные в масле кукурузные початки, и их губы блестели от жира. Они смеялись над тем, какие они грязнули, и – по обоюдному согласию, отставив в сторону правила приличия, – без стеснения облизывали пальцы языком.

– Что вы делали в Хилтон-Хед?

– Я проехала через всю курортную зону до Харбор-Тауна, немного погуляла по набережной, послушала музыку возле танц-веранды. Потом смотрела детское представление, которое устроили под старым дубом какие-то молодые люди, и снова вернулась на набережную.

– Вы с кем-нибудь разговаривали?

– Нет.

– Заходили в кафе или рестораны?

– Тоже нет.

– Разве вы не испытывали голода?

– По-видимому, нет, детектив.

– Это неслыханно, Смайлоу! – вмешался адвокат. – Мисс Кэрти признала, что заходила в отель в субботу, но ведь, кроме нее, там находились и сотни других людей! Моя клиентка – привлекательная женщина, и любой мужчина – в том числе и этот ваш мистер Дэниэлс – наверняка выделил бы ее даже в толпе.

Хэммонд продолжал смотреть на Юджин. Неожиданно она повернулась к нему, он испытал что-то подобное тому, что пережил в ресторане на ярмарке, когда их взгляды встретились впервые. И снова, как тогда, Хэммонд почувствовал, что в душе его что-то дрогнуло.

– Мисс Кэрти утверждает, что не подходила к номеру мистера Петтиджона, – продолжал развивать свою мысль Перкинс. – И вы не можете доказать противное. У вас нет ничего, кроме показаний единственного свидетеля, который мог и ошибиться. И хотя я искренне восхищаюсь вашей способностью быстро найти подходящего подозреваемого, я не могу допустить, чтобы моя клиентка стала жертвой следственной ошибки.

– У меня осталось еще несколько вопросов, Фрэнк, – сказал Смайлоу. Голос его звучал миролюбиво и почти фамильярно. – Позволь мне все-таки закончить.

– Пожалуйста, только покороче, – раздраженно ответил адвокат.

Смайлоу пристально посмотрел на Юджин.

– Мне хотелось узнать, доктор Кэрти, где вы провели ночь на воскресенье.

– Дома.

Ее ответ, казалось, удивил Смайлоу.

– У себя дома?

– Я не зарезервировала номер в Хилтон-Хед заранее. Когда я туда приехала, мотели и гостиницы оказались переполнены. Я звонила в несколько мест, но нигде не было свободной комнаты, так что в конце концов мне пришлось вернуться в Чарлстон.

– И вы не побоялись ехать одна, ведь было, наверное, уже очень поздно?

– Я не боюсь ездить по ночам.

– Следовательно, вы провели ту ночь в своей постели… Одна? Юджин холодно посмотрела на него, а Перкинс вскочил на ноги.

– Пошлите их к черту, мисс Кэрти!

– Вы слышали, что сказал мой адвокат, детектив?

Губы Смайлоу слегка изогнулись в легком подобии улыбки.

– Вы разговаривали с кем-нибудь в Харбор-Тауне?

– Я заходила в одну из картинных галерей, но ни с кем не разговаривала. Я также купила мороженое в кафе возле маяка, но там было так много народа и официантки были так заняты, что я едва дождалась, пока меня обслужат. У женщины, которая принесла мне заказ, было так много клиентов, что я сомневаюсь, вспомнит ли она меня. Лично я совсем ее не запомнила.

– Следовательно, ни один человек не может подтвердить, что вы там были?

– Боюсь, что нет.

– И оттуда вы поехали домой, нигде не останавливаясь и никуда не заезжая?

– Нет.

– Во сколько вы вернулись домой?

– Очень поздно, но время я не запомнила. Я устала и хотела спать.

– Все, достаточно, – заявил Фрэнк Перкинс, вставая и помогая подняться Юджин. Его тон был достаточно вежливым, но в движениях было что-то такое, что ни Смайлоу, ни сама Юджин не осмелились возразить. – Я считаю, что вы должны извиниться перед мисс Кэрти, – добавил адвокат. – И еще: если в разговоре с журналистами вы случайно упомянете имя моей клиентки в связи с этим делом, у вас на руках будет не только нераскрытое убийство, но и многомиллионный судебный иск. Надеюсь, я ясно выражаюсь?

Ответа не последовало, и адвокат слегка подтолкнул Юджин к выходу. В эту минуту дверь кабинета отворилась и внутрь заглянул еще один детектив. В руке он держал тонкую картонную папку.

– Эй, Смайлоу, ты просил, чтобы тебе доставили это как можно скорее, – сказал он.

– Спасибо. – Смайлоу протянул руку, и Хэммонд передал ему папку. – Как все прошло?

– Как обычно. Ты же знаешь Мэдисона – он работает тщательно, методично и чертовски медленно. Впрочем, он извинялся, что затратил больше времени, чем рассчитывал.

– Лишь бы он ничего не пропустил.

– Он говорит, что здесь все.

Детектив ушел, и Смайлоу пояснил для присутствующих:

– Этот детектив присутствовал при вскрытии. В этой папке – результаты судебно-медицинской экспертизы по делу Петтиджона.

Стефи придвинулась поближе к Смайлоу, рассматривая через его плечо документы и фотографии, которые он доставал из папки.

– Доктор Кэрти, у вас есть оружие? – неожиданно спросил Смайлоу, не отрываясь от бумаг, которые держал в руке.

– В качестве оружия могут быть использованы разные предметы, не так ли?

– Я спрашиваю не из праздного любопытства, доктор Кэрти… – Смайлоу наконец поднял на нее глаза. – Дело в том, что мы только что получили подтверждение тому, о чем догадывались с самого начала. Лют Петтиджон умер не от удара по голове. Его застрелили.

– Как застрелили?! – непроизвольно ахнула Юджин.

–..Я думаю, ее удивление было искренним, – сказал Хэммонд.

Стефи выдавши лимон в бокал, который поставила перед ней официантка.

– Давай, давай, расскажи нам, что ты думаешь, – пробормотала она.

– Насколько мне показалось, это был первый и единственный раз, когда мисс Кэрти как-то проявила свои чувства, – продолжал упорствовать он. – До этого момента она даже не знала, как умер Петтиджон.

– Странно… очень странно.

– Что?

– Что незадолго до смерти с ним случился удар. Этот факт действительно удивил всех троих, но выводы судебно-медицинской экспертизы были совершенно однозначны: у Люта Петтиджона было обширное кровоизлияние в мозг. Оно его не убило, однако Петтиджон упал и ударился головой об угол стола. В своем отчете Мэдисон также указывал, что если бы его не застрелили, то он вряд ли оправился бы. В лучшем случае Петтиджон до конца жизни страдал бы параличом, потерей памяти и способности говорить. Впрочем, об этом они узнали только после ухода Перкинса и доктора Кэрти, когда перечитали заключение судебно-медицинской экспертизы еще раз.

– Удар спровоцировало какое-то событие или же он был следствием общего неудовлетворительного состояния здоровья Петтиджона? – спросила Стефи.

– Надо выяснить, когда он в последний раз обращался к врачу и какие принимал лекарства, – сказал Смайлоу, подкладывая салфетку под стакан виски с содовой. – Впрочем, это не так уж важно. Кровоизлияние в мозг не было смертельным. Петтиджона застрелили. Именно пулевые ранения стали причиной смерти.

– Юджин Кэрти этого не знала, – вставил Хэммонд. – Во всяком случае, до тех пор, пока не услышала это от нас.

Стефи задумчиво потягивала свой джин с тоником. Неожиданно она решительно покачала головой и самоуверенно улыбнулась.

– Нет, она только изобразила удивление. Женщины вообще хорошие актрисы, потому что им слишком часто приходится симулировать оргазм.

Этот выпад был направлен против него, но Хэммонд почему-то не почувствовал себя оскорбленным.

– Как ни прискорбно, но я согласен с Хэммондом, – заметил Смайлоу, – удивление мисс Кэрти было неподдельным.

– Ты соглашаешься с Хэммондом? Невероятно! – воскликнула Стефи. – Почти так же невероятно, как и то, что вы двое сидите за одним столом.

Бар в вестибюле отеля «Чарлстон-Плаза» был переполнен. Наступил «счастливый час», когда цены на алкогольные напитки существенно снижались, однако они все-таки пришли именно сюда, чтобы обсудить результаты допроса Юджин Кэрти, так как отель находился через улицу от здания управления полиции Чарлстона. По вестибюлю бродили постояльцы и туристы, фотографировавшие массивную мраморную лестницу, затейливые светильники в виде подсвечников и друг друга.

Но Хэммонд даже не замечал ничего вокруг. С тех пор как они покинули кабинет Смайлоу, Хэммонд думал о Юджин Кэрти и о том, как странно она отреагировала, когда узнала, что Петтиджон был застрелен. Ему показалось, что она была искренне потрясена, и он позволил себе надеяться, что Джон Дэниэлс действительно ошибся, когда утверждал, что видел ее в коридоре пятого этажа. Теперь, получив неожиданную поддержку Смайлоу, он поспешил укрепиться в своих надеждах. Наклонившись вперед и опираясь на стол руками, Хэммонд спросил:

– Ты говоришь, что согласен со мной. Почему?

– Я думаю, что мисс Кэрти достаточно умна, чтобы пытаться имитировать удивление и надеяться, что мы не разгадаем ее игру, – ответил Смайлоу. – Впрочем, меня беспокоит не столько ее заключительная реакция, сколько вся ее история.

– Мы слушаем. – Стефи посмотрела на него.

– Если она прикончила Петтиджона, то в данной ситуации самым разумным для нее было бы как можно скорее покинуть отель и организовать себе алиби.

– Интересно… – Стараясь придать своему тону естественность, Хэммонд отпил глоток бурбона из своего стакана. – Не хочешь объяснить поподробнее?

– Судебно-медицинской экспертизе удалось установить время наступления смерти довольно точно… Хэммонд кивнул.

– Если не ошибаюсь, Мэдисон называет промежуток между пятью сорока пятью и шестью часами. Доктор Кэрти утверждает, что вышла из отеля не позднее половины шестого, – сказал он.

Увидев эти цифры в отчете, Хэммонд испытал такое сильное облегчение, что едва не выдал себя. Юджин не могла быть убийцей Петтиджона, потому что ни один человек не мог быть в двух местах одновременно.

– И все равно, это слишком близко, – вздохнул Смайлоу. – Конечно, даже при тех довольно точных методах, которые использует современная судебная медицина, допустимая ошибка при определении момента наступления смерти даже в летний период составляет не менее получаса, поэтому хороший прокурор – такой, как ты, Хэммонд, – вполне способен убедить присяжных, что мисс Кэрти могла быть убийцей. К сожалению, мы не знаем точно, во сколько она уехала со стоянки, и Фрэнк Перкинс обязательно за это уцепится. Он попытается поколебать присяжных, а сомнение всегда толкуется в пользу обвиняемого, особенно в таких серьезных делах, как убийство. Но его тактика сработает наверняка только в одном случае…

– Я, кажется, начинаю понимать, куда ты клонишь, – вставила Стефи.

– Только в том случае, если у мисс Кэрти будет внушающее доверие…

–..Алиби.

Пока они подобным образом разговаривали друг с другом, Хэммонд сделал еще один глоток. Виски обожгло ему горло, и он сказал сипло:

– Пожалуй, это имеет смысл. Смайлоу нахмурился.

– Но из ответов мисс Кэрти следует, что у нее нет алиби. В том-то и проблема. Она же сказала, что поехала в Хилтон-Хед и там ни с кем не разговаривала. Ни с кем, кто мог бы подтвердить ее показания.

– Странно, – сказала Стефи. – Не думаешь ли ты, что она специально не позаботилась об алиби, чтобы выглядеть еще более невинной в наших глазах?

Детектив бросил на нее быстрый взгляд.

– Не совсем так. У меня создалось такое впечатление, что алиби у нее есть, просто она решила сначала посмотреть, как глубоко мы копаем. Ну а когда станет слишком «горячо», тогда она и предъявит нам его, словно козырного туза.

Хэммонд, внимательно следивший за тем, как они, сами того не подозревая, озвучивают его страхи, счел нужным вмешаться:

– Почему тебе кажется, что у Кэрти в запасе есть алиби?

– Хочешь заключить пари? – усмехнулась Стефи, но он только отмахнулся. Ему очень хотелось знать, что думает Смайлоу.

– Я же уже говорил… – Смайлоу слегка поморщился. – Мисс Кэрти не испытывает никакой нервозности. С той минуты, когда она увидела меня на своем крыльце, и кончая моментом, когда Перкинс увез ее домой, она ни разу не запнулась и держалась слишком спокойно для человека, который абсолютно ни в чем не виноват. Невинные люди, – добавил он, – обычно очень боятся, что им не поверят, и стремятся убедить всех в том, что они говорят правду. Они торопятся, заикаются, повторяют одно и то же по несколько раз, причем – часто неосознанно – добавляют к своей версии все новые и новые подробности, как реальные, так и выдуманные. Зачастую они рассказывают даже больше, чем у них спрашивают. А записные лжецы придерживаются одной заученной версии, каждый раз они повторяют ее слово в слово, а самые способные из них еще ухитряются при этом не краснеть.

– Эта версия заслуживает внимания, – неохотно согласился Хэммонд. – Но и она не без изъяна. Ведь доктор Кэрти – психолог, так почему бы ей не владеть собой лучше, чем обычный, средний человек? Когда она лечит своих пациентов, ей наверняка приходится выслушивать самые шокирующие признания, и со временем она, несомненно, научилась скрывать свои подлинные чувства.

– Возможно, – сказал Смайлоу, но Хэммонду очень не понравилась его улыбка. Через секунду он узнал – почему.

– Возможно, – повторил Смайлоу, – но дело в том, что я знаю, что мисс Кэрти лжет.

Стефи подалась вперед так резко, что едва не опрокинула свой стакан.

– Знаешь? Откуда?!

Смайлоу наклонился и достал из кейса сложенную газету.

– Должно быть, она пропустила эту статью в сегодняшнем утреннем выпуске.

Статья в газете, о которой он говорил, была обведена красным карандашом. В ней было всего четыре абзаца, но Хэммонд почувствовал, как его надежды тают на глазах.

– «Харбор-Таун эвакуирован», – громко прочла Стефи.

– Суть в том, – начал Смайлоу, – что в субботу вечером на борту одной из яхт, стоявших у причала за маяком, возник пожар. Дул сильный ветер, огонь перекинулся на соседние суда, а искры попадали на деревья и на парусиновые тенты разнообразных забегаловок, которых на набережной всегда видимо-невидимо. В качестве меры предосторожности департамент пожарной безопасности принял решение закрыть район и эвакуировать всех гражданских лиц. К счастью, пожар удалось быстро потушить, но пожарные с самого начала решили не рисковать и перекрыли шоссе, ведущее к маяку, после чего весь квартал был подвергнут тщательной проверке. Иными словами, Харбор-Таун был закрыт для туристов и приезжих на протяжении нескольких часов.

Пожарную тревогу отменили только после полуночи, но рестораны и бары в ту ночь больше не открывались – не было смысла. Нормальная жизнь восстановилась там только в воскресенье.

– Значит, ее там не было… – прошептала Стефи.

– Если бы была, – резонно заметил Смайлоу, – она бы упомянула о пожаре.

– Отличная работа, Рори! – Стефи приподняла стакан, приветствуя Смайлоу.

– А по-моему, радоваться еще рано. Может быть, у нее есть объяснение… – беспомощно возразил Хэммонд.

– Может, и есть… – насмешливо протянула Стефи. Но Хэммонд не обратил на нее внимания.

– Почему ты не упомянул об этом, когда допрашивал доктора Кэрти? – обратился он к Смайлоу.

– Мне хотелось посмотреть, пойдет ли она в своей лжи до конца.

– Или, другими словами, ты специально отпустил вожжи, чтобы она могла сама на них повеситься?

– Моя работа становится намного проще, когда подозреваемый сам затягивает петлю на своей шее.

Хэммонд замолчал, пытаясь придумать какое-нибудь новое возражение.

– Хорошо, – сказал он наконец, – мы установили, что доктор Кэрти не ездила в Харбор-Таун. Но что это доказывает? Ничего, кроме того, что она не спешит пускаться с нами в откровенность. Возможно, мисс Кэрти просто не хочет, чтобы мы знали, где она была на самом деле…

– Или с кем…

Хэммонд лишь мельком бросил на Стефи холодный взгляд и продолжил, по-прежнему обращаясь к Смайлоу:

– У нас нет против нее ничего конкретного. Все наши умопостроения – не более чем догадки. Мы не можем доказать, что она побывала в номере Петтиджона. Кроме того, когда ты спросил, есть ли у нее оружие, она ответила отрицательно.

– А кто бы на ее месте сказал «да»? – заспорила Стефи. – И потом, у нас же есть свидетельские показания Дэниэлса. Но Хэммонд еще не исчерпал все свои доводы.

– Согласно отчету Мэдисона пули, которые он извлек из тела, были скорее всего выпущены из револьвера калибра 38 мм. Но это же самый распространенный калибр полицейского и гражданского оружия! В одном только Чарлстоне сотни и сотни таких револьверов, даже если не считать полицейского склада вещественных доказательств. Там их тоже полным-полно.

– Следовательно, в данном случае проследить ствол почти невозможно, – закончил Смайлоу мысль Хэммонда. – Вот если мы схватим убийцу и обнаружим у него револьвер, тогда другое дело.

– Что касается мистера Дэниэлса, – продолжил Хэммонд, испытывая прилив вдохновения, – то в суде Фрэнк Перкинс разделается с ним, как с цыпленком.

– Здесь ты, пожалуй, тоже прав. – Смайлоу задумчиво кивнул.

– Ну и что у нас остается? – с торжеством заключил Хэммонд. – Да ничего!

– Я отправил все найденные на месте преступления улики в Центральную лабораторию и попросил провести самое тщательное исследование.

– Фельдсвязью?

– Точно.

Центральная полицейская криминалистическая лаборатория находилась в столице штата Колумбии, и улики, требовавшие особенно глубокого или специального исследования, которое невозможно было провести на месте, обычно доставлялись туда специальным курьером. Времени это отнимало немного, поэтому рассчитывать на отсрочку, которая была так необходима Хэммонду, не приходилось.

– Посмотрим, что скажут эксперты, – спокойно заключил Смайлоу. – Признаться, в комнатах Петтиджона почти не было улик, и все-таки нам удалось наскрести несколько волосков, волокон, микрочастиц. Будем надеяться, что…

– Надеяться?! – насмешливо перебил Хэммонд, не сумев справиться со своим бурным темпераментом. – Ты полагаешься на случай? Удивительно, Смайлоу, как ты вообще ловишь убийц.

– За меня не беспокойся, – отрезал Смайлоу. – Занимайся своим делом, а я со своим как-нибудь справлюсь.

– Уж постарайся справиться не как-нибудь, а как следует. Я не хочу выходить на большое жюри с пустыми руками.

– Так пошарь в штанах, может быть, что-нибудь нащупаешь. Лично я совершенно уверен, что мне удастся отыскать факты, которые подтвердят наличие связи между этой Кэрти и Петтиджоном.

– А если не удастся, ты всегда можешь их выдумать, – сказал Хэммонд, невольно повышая голос.

Смайлоу вскочил столь стремительно, что едва не опрокинул стул. В то же мгновение Хэммонд тоже оказался на ногах.

– Мальчики! – Стефи тоже поспешила встать. – Прекратите! На вас же смотрят!

В самом деле, взгляды всех посетителей бара обратились в это мгновение к ним. Разговоры прекратились как по команде, и в зале повисла напряженная тишина.

– Мне пора, – сказал Хэммонд, бросая на стол пятидолларовую банкноту. – Увидимся завтра.

Еще несколько мгновений он мерил Смайлоу взглядом, потом повернулся и стал медленно пробираться между столиками к выходу. Краем уха он слышал, как Стефи попросила Смайлоу заказать ей порцию джина с тоником, прибавив, что сейчас вернется. Через несколько секунд она догнала его. Хэммонду вовсе не хотелось с ней разговаривать, но, как только они вышли на улицу, Стефи схватила его за руку.

– Тебя проводить?

– Нет, – ответил он резче, чем намеревался. «Надо взять себя в руки», – подумал Хэммонд и, глубоко вздохнув, провел рукой по волосам. – Извини, Стефи, – добавил он несколько более мягким тоном. – Для меня понедельник и без того не самый легкий день, а тут еще приходится терпеть этого выродка Смайлоу… Я уже чувствую, что это расследование будет стоить мне массы седых волос.