ПЯТЬ

Последний день уходящего года был, как и все предыдущие, снежным; ожидался сильный ветер. Уэзерби Гуд советовал собравшимся праздновать Новый год вне дома по возможности держаться больших дорог. Цитатой дня была выбрана строчка из песни: «Так дуйте ветра, хей-хо!»

В Индейской Деревне по традиции Новый год отмечали среди соседей, собираясь на скромные домашние посиделки, Для тех же, кому нравилось потолкаться в толпе, поздно вечером в клубе устраивали приём: легкий ужин, полуночный бокал шампанского, но никаких карнавальных шляп, никаких шумных гуляний. Квиллер с Полли и две другие пары намеревались прежде зайти к Эксбриджам.

Дон Эксбридж, «X» в «XYZ энтерпрайзес», главный застройщик Индейской Деревни, вместе с новой женой занимал строение один. Это был сдвоенный кондоминиум, как говорили, шикарный – с золотыми кранами и прочими изысками. Квиллеру, в частности, не терпелось узнать, дребезжат ли у Зксбриджей стёкла в оконных рамах при сильных порывах ветра – хей-хо! – как в строении пять. Не пружинят ли у них под ногами полы, словно батут, и не слышат ли Эксбриджи, как захлопывается соседская дверь? Он тешил себя заманчивой фантазией: фонд К. покупает Индейскую Деревню, единственный населенный пункт спланированный для состоятельных людей, затем сносит её и отстраивает заново.

Эксбриджи оказались гостеприимными хозяевами, и обед удался на славу. В дополнение к золотым кранам они имели кухарку и слугу. Квиллер, постоянно прислушиваясь, поглядывал на окна, но ни разу не уловил дребезжания, даже когда ветер гнул деревья к земле. Что же до полов, то под восточными коврами скрывалась твердая древесина – никакой фанеры, спрятанной под ковролином от плинтуса до плинтуса. И соседские двери хлопали тихо, не нарушая приличий.

Разговор вертелся в основном вокруг кражи клубных денег. Нового управляющего клубом, Ленни Инчпота, вызывали на допрос в полицию: склянка с деньгами хранилась в шкафу в его кабинете. Кроме того, допрашивали двух членов правления клуба и обслуживающий персонал. Все согласились, что в клубе бывает много случайных посетителей. Помещения сдавались в аренду, и в них проходили банкеты, лекции, курсовые занятия, художественные выставки и всё такое прочее. Помимо уютной комнаты отдыха с телевизором в клубе имелся также тренажерный зал. Кто угодно мог зайти в клуб, чтобы посмотреть мыльную оперу или покачаться. В определённые часы там даже работал платный бар. Вероятно, в первую очередь следовало бы врезать замки и раздать ключи членам клуба.

Дело шло к полуночи, и множество жителей Деревни потянулось к зданию клуба. Главный зал с его высокими потолками, обшитыми деревом, выступающими балками и большим, сложенным из камня камином напоминал лыжную базу. За окнами утопали в снегу подсвеченные прожекторами деревья. Комнатные деревья и горшки с папоротниками приткнулись по углам во всем своём зелёном пластиковом совершенстве. Серебряные буквы над камином складывались в пожелание: С-Ч-А-С-Т-Л-И-В-О-Г-О Н-О-В-О-Г-О Г-О-Д-А!

Поскольку каждый волен был наряжаться как хочет, картина вышла пестрой: от потёртых джинсов до смокингов. Всеобщее восхищение вызвал терракотовый костюм Полли, и Квиллер неплохо выглядел в ладно скроенной паре. Они с Арчи порывались нацепить новые галстуки с бейсбольными мячами, но женщины наложили вето на их затею: Эксбриджи не поняли бы юмора. Аманда Гудвинтер явилась в закрытом вечернем платье, которое таскала по меньшей мере лет тридцать; она ненавидела большие сборища, но посещала их ради поддержания деловых связей и по причинам политического свойства. Значок на лацкане здоровяка в щеголеватом двубортном пиджаке призывал: «Ударь меня! Я предсказываю погоду!»

Уиллард Кармайкл и гостивший в его доме родственник надели смокинги. Даниэль, которая выглядела весьма эффектно в очень коротком обтягивающем платье с большущим декольте, сподвигла Арчи Райкера на тихое замечание:

– Думается, жена банкира могла бы позволить себе платье подлиннее.

– Слава богу, что у неё ещё приличные ножки, – пробормотал Квиллер в ответ. – Но зато Линетт на её фоне выглядит как тюремная надзирательница.

Линетт – английская блузка из тафты цвета берлинской лазури, бабушкины драгоценности – сегодня ужинала у Кармайклов. Она сообщила, что Уиллард приготовил изысканное говяжье филе «Веллингтон» запечённое с гусиной печенкой в слоёном тесте, что кузен Даниэль ужасно обаятельный, от его низкого, бархатного голоса просто в дрожь бросает и даже имя у него романтичное: Картер Ли Джеймс. Все женщины только о нём и говорили, подытожила она.

Вот уже нескольких лет Квиллер считался «пиком» Пикакса, главной его «достопримечательностью», поскольку приличные холостяки всегда высоко ценились в городе. Одна дама пожертвовала полторы тысячи долларов на благотворительность ради привилегии пообедать с ним. Квиллер радовался, когда хвалили его статьи, но лесть, расточаемая его усам, уже претила ему. Он был не прочь поделиться своей репутацией светского льва с обаятельным блондином.

Когда Линетт показала новичка Квиллеру, тот узнал в нём оценщика из дома Мак-Мёрчи. Голос Картера Ли действительно звучал чарующе. Этот в меру красивый мужчина легко находил общий язык с незнакомыми людьми, молодыми и старыми, мужчинами и женщинами. В отличие от своей сногсшибательной кузины он казался вполне приличным по пикакским меркам.

– Он осветляет волосы, – доверительно сообщила Аманда Квиллеру.

– У него открытый и веселый взгляд, совершенно обезоруживающий, – отметила Полли.

– На всех его рубашках и свитерах вышиты монограммы, – добавила Линетт.

– Откуда ты знаешь? – удивился Квиллер.

– Он играл с нами в бридж, а в воскресенье они. все трое, приходили ко мне на завтрак. Картер Ли без ума от моего дома!

Даниэль была настроена легкомысленно. Её электронный смех часто взмывал над ровным гулом голосов.

Уиллард, оживлённый и приветливый, общался со всеми понемногу:

– Полли, этот костюм сидит на вас просто потрясающе!.. Хикси, милая, мы должны собраться на ланч… Квилл, жена требует, чтобы я отрастил такие же усы, как у вас. Не кажется ли вам, что с ними я буду похож на Чарли Чаплина?

Хикси Райс схватила Квиллера за руку:

– Анонимный даритель послал чек на полторы тысячи долларов для покрытия кражи денег из нашей склянки-копилки! Чек выписан чикагским банком. Не значит ли это, что тут поработал Фонд Клингеншоенов?

– Не спрашивай меня, – отмахнулся он. – Они никогда не извещают меня о своих намерениях.

Хикси кружила по залу с магнитофоном, собирая новогодние зароки и обеты для ежемесячной рубрики «Новости деревенской жизни». Квиллер поведал ей, что собирается написать книгу. Милдред заявила, что предполагает сбросить тридцать фунтов. Полли решила подыскать подружку для Бутси. Линетт, убеждённая противница браков, удивила собравшихся, заявив:

– В этом году я собираюсь выйти замуж.

Даниэль намеревалась завести южноамериканского зверька кинкажу. А её муж высказал намерение обзавестись ребенком.

Потом Уэзерби Гуд удивил всех, усевшись за фортепиано и сыграв зажигательную мелодию, но Даниэль потрясла публику ещё больше, когда спела пару песенок.

– Я и не знала, что Уэзерби умеет играть, – изумилась Линетт.

– А я не знала, что Даниэль умеет петь, – подхватила Полли.

– Ни черта она не умеет, – пробурчал Квиллер, ненадолго возвращаясь к буфету. Встав в очередь за Амандой, он заметил: – Что-то я не слышал твоего новогоднего желания.

– Всё равно его не напечатают, – огрызнулась она. – Я ратую за ликвидацию этих семейных саг, которые люди стряпают на домашних компьютерах и рассылают вместо рождественских открыток! Куда, чёрт возьми, пропали чудесные почтовые карточки с репродукциями Рафаэля и Мурильо? Всё, что мы получаем в итоге, это зануднейший отчёт о семейных торжествах, свадьбах, стипендиях, каникулах, спортивных успехах и новорожденных! Кого волнует, что дядя Чарли выбран председателем боулинг-клуба? Я никогда даже не слышала об этом дяде Чарли!

– Ты абсолютно права! – подлил масла в огонь Квиллер, любивший подзавести Аманду. – Они никогда не сообщат, что Джуниора выгнали из университета за мошенничество, папочку выперли с работы, а кузена Фреда задержали за вождение машины в нетрезвом виде.

– В будущем году, – прошептала она, заговорщицки ткнув его под ребра, – мы с тобой сляпаем липовый отчёт, где будут одни плохие новости, и пошлём его всем, чьи имена имеются в пикакской телефонной книге!

– И подпишемся: «Рональд Фробниц с семейством», – предложил он.[29]

Позже Арчи Райкер спросил его:

– Что это вы так увлеченно обсуждали? Никто видел Аманду смеющейся, с тех пор как Джордж Бриз получил два голоса на выборах мэра.

– Да так, чистая чепуха, – отговорился Квиллер. – Ты же знаешь Аманду.

Затем к нему подошёл Уиллард Кармайкл.

– Квилл, ты уже познакомился с кузеном Даниэль?

– Я и рад бы, но вокруг него постоянно вьётся целая толпа поклонниц.

– Пошли со мной. Мы прорвёмся.

Заезжая знаменитость стояла спиной к камину, спокойно и скромно отвечая на вопросы.

– Извините, – громко изрёк Уиллард. – Визит Картера Ли нельзя будет назвать завершённым, пока он не пожмет руку автору колонки «Из-под пера Квилла».

Окружающие расступились, и двое мужчин обменялись рукопожатием.

– Добро пожаловать в Мускаунти! – проговорил Квиллер. – Надеюсь, вы захватили с собой снегоступы?

– Снег меня не пугает. Я счастлив оказаться здесь, – искренне признался гость. – Читал вашу колонку. Примите мои комплименты.

– Благодарю вас. Может, как-нибудь встретимся на будущей неделе? Насколько я понимаю, у вас есть интересные предложения и замыслы.

– Ну, для начала мне придётся на несколько дней слетать в Детройт, чтобы закончить кое-какие дела, а когда вернусь, мы что-нибудь придумаем.

Уиллард вставил:

– Я отправлюсь вместе с ним, чтобы быть уверенным в его возвращении. Он нам нужен.

Услышав их разговор, Милдред всполошилась:

– Постойте, Уиллард, разве вы можете пропустить первый обед в Клубе гурманов? Ведь это ваше детище!

– Вы не представляете, как мне жаль, – грустно заметил банкир. – Но ничего не поделаешь: я должен непременно присутствовать на семинаре. Технологии прогрессируют с такой головокружительной скоростью, что банкирам каждый год приходится садиться за парту.

– Он хочет, чтобы я поехала с ним, – добавила Даниэль, – но там ведь наверняка будет скука смертная.

В разговор вторгся хорошо знакомый всем по метеопрогнозам голос. Уэзерби Гуд объявил в микрофон:

– Кто на сей раз желает впустить Новый год? Чтобы следующие двенадцать месяцев удача не покидала нас, первый, кто войдёт в это здание после двенадцатого удара часов, должен принадлежать к мужскому полу, будь то кот, пёс или мужчина.

– Чепуха! – крикнул женский голос.

– Ну, Аманда, это же старый обычай. Ты же знаешь.

– Ну и что, ты впускал Новый год в прошлом январе. И что в итоге? Ураган, взрыв на Мейн-стрит и финансовый крах!

– Давайте проголосуем! – крикнула Хикси, перекрывая нестройный гул голосов.

– Ладно, – сдался Уэзерби. – Все согласны, чтобы женщина впустила Новый год?

– Да! – хором ответили все присутствующие представительницы слабого пола.

– Кто против?

Мужчины бурно выразили несогласие.

– Почему бы нам не чередоваться? – крикнул Квиллер.

– Есть всё-таки среди вас разумные мужчины! – заявила Аманда, направляясь к выходу. – Как член городского совета, я считаю своим долгом впустить Новый год.

Послышались шумные протесты.

– Да пусть идёт! – высунулся мужчина, который проиграл Аманде на последних выборах. – Может подхватит пневмонию.

Женщины зашикали на него.

– Аманда, накинь пальто, – предостерег Уэзерби.– На улице мороз и ветер!

Волнение слегка улеглось, все ждали магического новогоднего часа. Захлопали, вышибая пробки, бутылки шампанского. Большие часы над камином отсчитывали последние мгновения. Уэзерби считал секунды. Стрелки достигли двенадцати, и все закричали: «С Новым годом!»

Когда Аманда Гудвинтер впустила Новый год, Уэзерби Гуд заиграл «Доброе старое время». А Квиллер, в котором проснулся бывалый репортёр, отправился по кругу – собирать прогнозы на грядущие двенадцать месяцев.

– История с кражами получит неожиданную развязку, – предсказал Райкер.

– Ледовый фестиваль будет иметь грандиозный успех! – заявила Хикси.

– Проект Картера Ли по реставрации Плезант-стрит станет национальной сенсацией, – предрёк Уиллард.

Немного погодя собравшиеся начали натягивать тёплые зимние одежды и толпой повалили на улицу, где падал новогодний снежок, и вскоре вдалеке послышались взрывы петард и фейерверков. Все были счастливы, за исключением Картера Ли. Он обнаружил, что из салона машины украли его дублёнку.

Об этом новогоднем инциденте сообщили в полицию, а жителей Индейской Деревни обуревали смешанные чувства. Они испытывали смущение (и надо же, чтобы такая неприятность случилось с гостем из Центра!), а также беспокойство (вдруг он решит не возвращаться?) и возмущение (уже второе преступление совершено в их благополучном районе).

Квиллер попытался обсудить новую кражу с Броуди, но тот его отшил – верный признак того, что полиция напала на след.

У Квиллера имелись собственные подозрения. Недавно перебравшийся в Деревню Джордж Бриз, с его красной шапкой, комбинезоном и тарахтящим грузовичком, казался совершенно несообразной фигурой в общине «белых воротничков». Он основал на Сэндпит-роуд, за городской чертой, на огороженной проволочной сеткой территории империю малодоходных коммерческих авантюр. Зимой все его владения, за исключением «офиса», лачуги с толстопузой печью, скрывал под собой семифутовый слой снега. Однако и зимней, и летней порой там постоянно отирались дети. Полиция, наезжавшая туда время от времени, неизменно заставала одну и ту же картину: дети листают комиксы и играют в шашки, а Красная Шапка трудится за своим столом. На том же участке стоял большой дом, построенный в федеральном стиле[30] , где Бриз до недавнего времени жил с женой, пока та не сбежала с сельским скрипачом из Скуунк-Корнерз. Вот тогда-то он и перебрался в Индейскую Деревню.

Квиллер горел желанием расследовать свою версию, считая Красную Шапку неким современным диккенсовским Феджином[31] , но ему пришлось повременить с этим и заняться своей колонкой. Зимой интересную тему найти труднее, чем летом. История лозоискателя лежала на полке до весенней оттепели, материал о выращивании грибов оказалось сплошным враньём, о Ледовом фестивале писать было рано, Картер Ли не желал пока никакой огласки.

Озадаченный Квиллер мерил шагами комнату, пол под ним раскачивался сильнее обычного. Вдруг из прихожей послышался грохот, и в комнату влетели кошки, то ли испуганные, то ли виноватые. На стене в прихожей висели теперь снегоступы со скрещенными концами, и сиамцы отважно взялись исследовать этот новый для них предмет.

Для начала Квиллер позвонил Полли в библиотеку: нет ли у них книги о технике хождения на снегоступах, и, если есть, не прихватит ли она её домой? Между тем он попытался самостоятельно освоить это занятие. Получалось неважно. Он то и дело спотыкался и падал. Правая нога мешала левой. Наконец он понял, что к чему, и с удовольствием потопал по безмолвной роще, хотя икроножные и бедренные мышцы уже протестовали. Свою статью о радостях хождения на снегоступах он начал так: «Пытались ли вы когда-нибудь прогуляться по снегу, привязав к ботинкам пару теннисных ракеток?»

В числе прочих Квиллера пригласили вступить в новый Клуб гурманов. Проспект, подписанный Милдред Райкер, Хикси Райс и Уиллардом Кармайклом, утверждал: «Мы боремся не за количество, а за качество, желая наслаждаться натуральными ароматами свежих продуктов, приправленных травами и специями, стремясь постичь истинный вкус фруктов и овощей».

Учредители планировали устраивать ежемесячные обеды, для каждого из которых компетентная комиссия будет составлять меню, назначать ответственных поваров и обеспечивать их рецептами. Член клуба, принимающий у себя гостей, готовит основное блюдо. Остальные приносят закуски, суп, салат и десерт. Расходы распределяются пропорционально.

Квиллер записался в клуб, взяв на себя обеспечение спиртными напитками, и однажды январским вечером они с Полли отправились на первый обед. Его устраивали в живописном фермерском доме Ланспиков в Вест-Миддл-Хаммок. Двенадцать членов клуба собрались в гостиной, оформленной в сельском стиле, и, потягивая аперитивы, беседовали на кулинарные темы.

Милдред развлекла слушателей рассказом о своём первом кулинарном опыте, приобретённом в возрасте одиннадцати лет.

– Я гостила у тетушки и смотрела, как она готовит на завтрак сандвичи с беконом, салатом и помидорами. Только она взялась за бекон, как раздался телефонный звонок, и она вышла из комнаты, сказав: «Последи за беконом, Милли». Я и делала, что было велено, – следила, как эти мясные полосочки коричневеют, съёживаются и сворачиваются. Тетушка продолжала болтать по телефону, а я не сводила глаз со сковородки и видела, что бекон становится всё меньше и всё темнее. Не успела я открыть окно, чтобы выпустить дым, как в кухню вбежала тетушка с воплем: «Милли, я же тебя просила присмотреть за беконом)»

Все рассмеялись, за исключением Даниэль Кармайкл, которая выглядела озадаченной. Кулинарные познания и вкусы банкирши, если верить её мужу, не менялись с одиннадцатилетнего возраста. И поскольку супруг вместе с Картером Ли отбыл в Детройт, она притащилась на обед вместе с Фрэн Броуди. Хикси Райс и Дуайт Сомерс приехали на машине Райкеров. А Уилмоты жили по соседству.

Для проведения застолья в общей комнате поста вили три столика на четверых. Отыскав карточку своим именем, Квиллер сел за один стол с Милдред, Хикси и Пендером Уилмотом. Он заметил, что Райкеру и Дайту выпало сомнительное счастье делить трапезу с Даниэль. У каждого прибора лежало отпечатанное меню:

Милдред сказала:

– Все блюда приготовлены из местных продуктов: баранины, сига, бобов, кабачков, козьего сыра, груш и яблок. Какая жалость, что Уилларда нет с нами! Интересно, что ему, бедняге, достанется сегодня на обед?

– Если он в Детройте, – проговорил Квиллер, – то, вероятно, направится в греческий ресторан.

Хикси спросила:

– Как вы думаете, Картер Ли ещё вернётся к нам?

– Надеюсь, – вздохнула Милдред. – Он такой приятный, такой воспитанный человек. Редкость для его поколения.

– Вдобавок он разносторонняя личность и молодой холостяк.

– Если ты положила на него глаз, Хикси, полагаю, тебе придётся встать в очередь.

– Если серьёзно, – вставил Пендер, – мне он представляется неким пророком. Дай бог, чтобы его планы по поводу Плезант-сгрит осуществились. Это могло бы стать настоящим триумфом для всего города.

Квиллер заметил:

– Он в чем-то схож с парочкой моих знакомых актеров: внешне спокоен, но заряжен колоссальной энергией, оттого и производит сильное впечатление. Я с нетерпением жду нашего разговора, он обещал встретиться со мной по возвращении.

Пендер поинтересовался, как обстоят дела с кулинарной книгой покойной Айрис Кобб. Этот надолго потерянный сборник рецептов Милдред готовила к изданию.

– Я столкнулась с проблемой, – пожаловалась она. – Всего лишь пара дюжин рецептов принадлежат самой Айрис. Остальные взяты из поваренных книг Джулии Чайлд, Джеймса Бирда и других авторов.

– То есть нужно получить разрешение на публикацию, иначе вас могут привлечь к суду за плагиат, – подхватил Пендер.

У Хикси появилась идея. Уж в чём в чём, а в идеях она никогда не ощущала недостатка.

– Послушай, ведь можно сделать подарочное издание – масса цветных фотографий, мелованная бумага, большой формат, крупный шрифт – и включить туда только её собственные рецепты. Если уж мы хотим увековечить память Айрис, книжка должна быть очень красивая.

Милдред заявила, что с удовольствием приготовила бы эти блюда.

– Как думаешь, Джон Бушленд сможет их сфотографировать?

– Лучше пригласить специалиста. В Центре я одно время вела кулинарную страничку, так мы вызывали фотографа и декоратора то ли из Бостона, то ли из Сан-Франциско. Они используют настоящую пищу, но вдобавок что-то подклеивают, подмазывают, подкрашивают, скалывают, сбрызгивают и даже сшивают…

– Стоп! – воскликнул Квиллер. – Не стоит портить аппетит! – Он откупорил бутылку и, когда подали ягненка, мастерски разлил вино по бокалам.

– Ловко! – восхитился Пендер. – Прямо заправский бармен!

– А я подрабатывал барменом, пока учился в университете, – пояснил Квиллер. – От меня ещё может быть толк на частных вечеринках.

Прежде чем все взялись за вилки, Ларри встал и провозгласил тост за Уилларда Кармайкла:

– За нашего отсутствующего друга и ментора! Да сопутствует ему удача всю его жизнь!

Жаркое имело совершенно уникальный вкус, особенно благодаря овощному гарниру.

– Никогда больше не буду есть тушёный горошек с морковью, – заявил Квиллер.

И завязался разговор о лучших и худших блюдах, которые когда-либо пробовали сидевшие за его столиком.

Хикси поделилась:

– Самое ужасное блюдо я пробовала в одной дыре между Тронто-Бич и Перпл-Пойнт. Колесила по округе, собирая заказы на рекламу, и порядком проголодалась, вот и притормозила около жуткой забегаловки, которая рекламировала свои пироги и похлебку из моллюсков с солониной, картошкой и луком. Было что-то около трёх часов дня. В заведении, естественно, ни души. Из кухни выплыла тяжеловесная особа, и я заказала пресловутую похлёбку. Она вразвалочку удалилась через вращающиеся двери, оставив меня ждать. Довольно скоро подъехал школьный автобус, и какой-то мальчишка, влетев в закусочную, бросил на стол свои книжки. Тут же послышался вопль: «Бакстер! Живо сюда!» Заскочив на кухню, он пулей вылетел обратно и припустил по шоссе. А я все ждала свою похлебку. Вскоре Бакстер вернулся с полной сумкой провизии которую метнул за вращающиеся двери, и уселся готовить уроки. Наконец я услышала звуки готовящейся пищи, что меня слегка обнадежило. Немного погодя хозяйка вновь громогласно воззвала к Бакстеру, и он бросился в кухню, откуда не замедлил появиться вновь, неся суповую тарелку с покоящейся в ней ложкой. Он нёс её очень осторожно двумя руками и поставил передо мной. Я взглянула на содержимое тарелки и не поверила своим глазам. Там было нечто водянистое и серое, и выглядело оно, мягко говоря, неаппетитно, причём в нем ещё плавало что-то вроде ластиков для старых грифельных карандашей… В общем, я пулей вылетела из этого заведения.

Квиллер ухмыльнулся:

– Как жаль, что ты не взяла рецепта!

– Думаю, он предельно прост: на литр воды пачка сухого картофельного пюре и банка рубленых моллюсков, – ответила она. – Ешь – не хочу!

Когда на столах появился десерт, вдруг зазвонил телефон, и Кэрол вышла на кухню, чтобы взять трубку. Она немедленно вернулась, встревоженная, и прошептала что-то Фрэн Броуди, которая вскочила и выбежала из комнаты.

Квиллер пригладил усы. Эта пантомима почему-то внушила ему беспокойство. Глянув в сторону кухонной двери, он увидел, что Фрэн манит его. Теперь пришла очередь Квиллера извиниться и выйти из-за стола. Она успела сказать ему пару слов, прежде чем взял трубку.