В те далекие дни, когда река была водной артерией Мускаунти, городок Блэк-Крик, расположенный за Мусвиллом, процветал, а с появлением железной дороги дела там пошли ещё лучше. Но затем шахты стали закрываться, леса повырубили, и от него ничего не осталось – одно название. Город-призрак.

Когда Квиллер приехал туда в пятницу, его взору открылась картина полного запустения. Жалкими напоминаниями о некогда оживлённом центре были чудом уцелевший бар, кладбище старых машин и блошиный рынок, работающий по воскресным дням. В некогда жилом квартале все дома были либо сожжены, либо растащены на дрова, и только особняк Лимбургера нелепо торчал среди многих акров сорной травы. Старинное викторианское здание из красного кирпича с высокими узкими окнами, верандой и башенкой в былое время считалось местной достопримечательностью. Здесь всё строили из дерева или камня, кирпич считался диковинкой – его доставляли на шхуне, а затем перевозили на телегах, запряженных быками. Лимбургеры не скупились в расходах на своё жилище, даже пригласили из Европы каменщиков, чтобы те сделали кирпичную кладку поискуснее. Теперь же одно из величественных окон особняка было заколочено, с деревянной отделки дома и входной двери слезала краска, лужайка перед домом заросла сорняками, а в узорной железной ограде с зубцами недоставало целой секции футов в восемь.

Когда Квиллер подъехал к дому, старик сидел у себя на веранде» курил сигару и яростно раскачивался в обшарпанном кресле-качалке.

– Мистер Лимбургер? – спросил Квиллер, преодолев шесть осыпающихся кирпичных ступенек, ведущих на веранду.

– Ну я, – не переставая раскачиваться, ответил старик.

На нём была серая от старости одежда, а на землистом лице торчали всклокоченные, неухоженные усы. На голове покоилось нечто серое, весьма отдалённо напоминавшее фуражку.

– Меня зовут Джим Квиллер, я из газеты «Всякая всячина». Какой у вас замечательный дом!

– Хочешь его купить, что ли? – прохрипел старик – Называй цену.

– А сколько здесь комнат? – поинтересовался Квиллер, всегда готовый в шутку поторговаться.

– Не считал.

– А каминов?

– Все, сколько есть. Они всё равно не работают. Дымоход забит сажей.

– А сколько ванных комнат?

– А сколько тебе надо?

– Хороший вопрос, – сказал Квиллер. – Разрешите сесть?

Он осторожно опустился на полуразвалившийся плетёный стул. На перилах была выложена в ряд дюжина камней, каждый величиной с бейсбольный мяч.

– Когда был построен ваш дом, мистер Лимбургер? В каком году?

Старик потёр кулаком нос, будто пытаясь избавиться от зуда.

– Этот дом построил мой дед. Здесь родился мой отец, и я тоже. Дед приехал сюда из Старого Света.

– Это он первым построил гостиницу в Пикаксе?

– Он.

– Значит, гостиничный бизнес – дело семейное? И давно вы стали единственным владельцем гостиницы?

– Давно.

– У вас большая семья? Сколько человек?

– Все откинули копыта, кроме меня. Я один ещё здесь.

– А ваша жена? Или вы не были женаты?

– Тебе какое дело?

Во двор въехал синий пикап и скрылся за домом. Дверца машины хлопнула, но на веранде никто не появился.

– Вы сдаёте комнаты? – поинтересовался Квиллер; в особняке, подумалось ему, их явно много.

– Тебе нужна комната?

– Не мне, но могут нагрянуть из города друзья…

– Отправь их в гостиницу.

– У вас замечательная гостиница, спору нет, – дипломатично заметил Квиллер. – На днях я встретил там очень интересную женщину, одетую во всё чёрное. Она новый управляющий?

– Не знаю такой.

Старик снова потёр нос

Квиллер был мастером своего дела: его вопросы казались совсем невинными, но на самом деле их целью было «расколоть» несловоохотливого собеседника.

– Вы часто обедаете у себя в гостинице? Говорят, там очень хорошо готовят. Особенно после того, как вы пригласили шеф-повара из Фол-Ривер. Все вокруг только и вздыхают по его знаменитой куриной запеканке.

Утомившись разговором, старик стал пуще прежнего раскачиваться в своём кресле.

– Я сам себе готовлю, – пробурчал он наконец.

– Неужели! – с наигранным восторгом воскликнул Квиллер. – Я завидую мужчинам, которые умеют готовить. И что же вы…

– Колбаса… шницель… суп…

– Мистер Лимбургер, вы не будете возражать, если я задам вам личный вопрос? Кому достанется «Нью-Пикакс отель» после того, как вы… говоря вашими словами, откинете копыта?

– Не твоё дело.

Квиллеру с трудом удавалось скрывать раздражение. Это интервью напоминало клоунский номер в дешёвом эстрадном представлении. Он отвернулся, чтобы не выдать досаду, которая была написана у него на лице, и тем временем обдумать следующий вопрос. Тут он увидел большую рыжеватую собаку, которая семенила к дому по выложенной кирпичом тропинке.

– Это ваша собака? – спросил Квиллер.

Вместо ответа старик завопил истошным голосом:

– Пошла вон!

Он схватил один из лежащих на перилах камней и швырнул его в несчастное животное. Собака с любопытством посмотрела на упавший недалеко от неё камень. Выяснив, что съесть его нельзя, она подошла поближе к веранде.

– Чёртова дворняга!

Лимбургер схватил трость, которая лежала на полу рядом с креслом, и не без труда встал, Грозя собаке тростью и сжимая в свободной руке камень, старик отправился вниз по кирпичным ступенькам.

– Осторожно! – закричал Квиллер и вскочил со стула.

Разозлённый хозяин особняка спускался по ступенькам, нащупывая каждую следующую левой ногой и всё это время не переставая кричать:

– Бррысь! Пошла вон! Паршивая тварь!

На середине лестницы он оступился и упал на каменную дорожку.

Квиллер ринулся к нему на помощь:

– Мистер Лимбургер! Мистер Лимбургер! Вы ударились? Я сейчас позову кого-нибудь на помощь. Где у вас телефон?

Старик стонал и махал руками:

– Позови парня! Позови парня! – и с трудом показывал на входную дверь.

С криком «На помощь!» Квиллер взбежал на веранду.

К нему навстречу вышел великан в рабочей одежде, на лице которого было написано удивление, но вовсе не тревога.

– Наберите девять-один-один! Он ушибся! Наберите девять-один-один! – кричал Квиллер так, словно стоящий напротив него человек был глухим.

Вскоре приехала машина «скорой помощи». Санитары ловко подняли старика, положили его в машину и увезли в больницу. Квиллер повернулся к великану:

– Вы ему родственник?

В ответ он услышал высокий, почти что писклявый голос который никак не вязался с человеком такой комплекции. Его собеседник мог бы быть борцом или нападающим в американском футболе. Ещё у него были удивительные волосы – длинные и преждевременно поседевшие. От взора журналиста не ускользнули и другие детали: возраст – около тридцати… мягкое пухлое лицо – неестественно замедленные движения человека, скованного оцепенением. Воистину, на смену Лимбургеру подоспел не менее чудной персонаж!

– Нет, не родственник, – ответил незнакомец. – Я живу тут поблизости. Вроде как присматриваю за стариком. Он уже в возрасте, и я ему ну как бы помогаю. У него никого больше нет. Я хожу в магазин и покупаю что попросит. Он и за рулем уже не может сидеть. Ему не разрешают. Плохо вот так оказаться одному, у него скверный характер, но на мне он злобу не срывает. Всё больше на собаке, которая приходит сюда и гадит на дорожке, Я ему уже говорил, что он свалится со ступенек, если их не починить. Я бы их починил, если бы он дал денег на раствор и кирпичи. Всего-то кирпичей десять бы понадобилось.

Квиллер внимательно вслушивался в поток слов, изливавшийся в ответ на его незамысловатый вопрос.

– На прошлый Хеллоуин сюда прибежали детишки, ну и стали, как водится, петь и просить сладости, так он на них с палкой – как на эту собаку. В тот же вечер кто-то разбил ему стекло кирпичом. Вытащил этот кирпич из ступенек и бросил в окно. Может, детишки тут и ни при чем, но…

– А что отучилось с решёткой? – поинтересовался Квиллер, раз уж речь зашла о разрушениях – Откуда взялась эта дыра? Кто-то наехал на ограду?

Парень посмотрел в сторону решётки:

– Одна дама пожелала купить кусок этой решётки. Ну старик и продал. Не знаю, зачем она на неё тратилась. Я привез ей эту штуковину на своём грузовичке, и она дала мне пять долларов. Ей вовсе не обязательно было это делать. Но зато приятно. Здорово, да? Я обрадовался, а старик сказал, что она могла бы и десять дать.

Помощник Лимбургера ни разу не назвал своего босса по имени.

– Кстати, меня зовут Джим Квиллер. Я работаю в газете «Всякая всячина». – Он протянул руку. – Я брал интервью о гостинице у мистера Лимбургера.

Прежде чем пожать руку Квиллеру, парень вытер ладонь о штаны.

– Я видел вашу фотографию в газете, – сказал он, вперив глаза в знаменитые усы. – Старик газет не покупает, так я их читаю у Луизы. Я там завтракаю. Правда, газеты вчерашние. Ну да ничего. Всё равно мне нравится их читать. Вы бывали в этой закусочной? Там оладьи почти такие же вкусные, как у моей мамы. Вы знаете мою маму?

– Я и тебя-то не знаю. Как тебя зовут? – мягко спросил Квиллер.

– Обри Скоттен. Вы слышали о «Рыбных садках» Скоттенов? Мой дед основал это дело, потом оно перешло к моему отцу и дядьям. Мой отец умер пять лет назад. Теперь там хозяйничают мои братья. У меня их четверо. Вы с ними знакомы? А мама по-прежнему живет на ферме Скоттенов, на Сэндпит-роуд. Она выращивает цветы на продажу.

– Обри – доброе шотландское имя.

– Мне оно не нравится. У моих братьев нормальные имена: Росс, Скай, Дуглас и Блэр. Я как-то спросил мамашу, с чего это она дала мне такое идиотское имя, так она и сама не знает. Ей оно нравится. А по мне, так имя идиотское. Его и написать-то не все могут без ошибок. О-б-р-и. В школе меня называли Верзила. Что ж, я не против.

– Такое прозвище тебе подходит, – сказал Квиллер. – Ты работаешь вместе с братьями?

– Не-а, мне ихняя работа не по душе. У меня есть пчёлы, я продаю мед. Но со следующей недели будет и настоящее дело. Блэр нашёл мне работу на новой индюшачьей ферме. Инженером-механиком, они это так называют. Мне не надо будет торчать там весь день. Пчелами я тоже смогу заниматься. Ульи стоят у реки. Вы любите пчёл? Они очень дружелюбные, если с ними правильно обращаться. Я с ними разговариваю, и они приносят мне много мёда. Этим летом было очень много мёда. Сейчас они летают над золотарником и астрами и тоже собирают мёд. Нынче летом я заменил в ульях матку.

– И они наверняка остались довольны, – авторитетно произнёс Квиллер, пытаясь скрыть своё полное невежество в области пчеловодства. Он ничего не понимал в том, о чём этот парень сейчас говорил. Однако увидел в этом неплохую тему для «Пера Квилла». – Всё это очень интересно, и я бы хотел подробнее разузнать о твоих дружелюбных пчёлах. Правда, не сегодня, у меня назначена ещё одна встреча. Ты свободен завтра? Я бы хотел написать об этом в газете.

Словоохотливый пчеловод от изумления проглотил язык.

На обратном пути в Пикакс Квиллер радостно подвёл итог своей поездки; ещё два персонажа для книги, которую он всё-таки напишет в один прекрасный день. С каждым из этих новых героев стоило познакомиться поближе. Добряк, которому не нравилось его имя и который с болезненной живостью одинокого человека хватался за любую возможность общения. Можно было без особого труда представить себе комические диалоги болтливого парня и сварливого старикана, скупого на слова и деньги. Большая фантазия требовалась, чтобы вообразить Обри Скоттена в роли инженера-механика.

Квиллер уже слышал об индюшачьей ферме, поддерживаемой Фондом К. Его друг Ник Бамба был приглашён на эту ферму управляющим с возможностью выкупить дело через пару лет. Его даже командировали на ферму в Висконсин, дабы он разузнал там, что к чему. По крайней мере, Ник смог наконец уволиться с тяжелой и неблагодарной работы в тюрьме штата, расположенной близ Мусвилла. В то время как старинная индюшачья ферма Хенстейблов будет продолжать поставки свежей индюшатины в тюрьму и на местные рынки, новая ферма «Замороженная индейка» займётся выращиванием птицы, её замораживанием и отправкой на рынки Центра.

Жена Ника, Лори, тоже времени даром не теряла – она предложила Фонду К. свой проект: маленький ресторанчик в Манежном ряду. Проект утвердили, но о деталях пока умалчивалось.

Квиллер восхищался энергией и трудолюбием этой молодой пары, которая не только воспитывала троих детей, но и принимала участие в любых новых предприятиях. Но вот Обри Скоттен в качестве инженера-механика «Замороженной индейки» его явно смущал. Вернувшись домой, он уточнил у секретаря Фонда телефон новой фермы и позвонил управляющему.

Обменявшись с Ником любезностями, Квиллер перешёл к делу.

– Ник, я только что встретил одного человека, который сказал, что его пригласили к вам на должность инженера-механика.

– Обри Скоттен? Здорово, да?

– Что ты хочешь этим сказать?

– У него золотые руки: он может починить всё без исключения: холодильники, любую технику, машины! Это талант!

– Хм-м, – хмыкнул Квиллер. – Сказать, что я удивлён, значит ничего не сказать.

– Это длинная история. Я расскажу тебе при встрече, – пообещал Ник. – Кстати, что ты думаешь о затее Лори?

– Я кое-что слышал об этом, но без подробностей.

– Позвони ей. Она сейчас дома и с удовольствием введёт тебя в курс дела.

Златокудрая Лори познакомилась с Ником, когда заведовала почтой Мусвилла. Затем Лори разбирала почту Квиллера, побывала в роли хозяйки гостиницы и меблированных комнат для отдыхающих на острове

Завтрак, при этом не забывая воспитывать троих детей и пятерых кошек. Теперь она решила открыть ресторан!

– Как дела? – спросил Квиллер, услышав в трубке её жизнерадостный голос.

– Отлично! Мы открываемся в следующую пятницу.

– Как ты назвала ресторан?

– Прежде чем ответить на твой вопрос, ответь, будь добр, на мой. Квилл, что для тебя значит кормление с ложки?

– Сразу представляешь себя больным ребёнком.

– Вот именно. В словаре написано, что это проявление заботы и нежности. В моём семействе обожают любую еду, которую можно есть ложкой. Итак, я решила открыть первоклассную бульонную под названием «Большая ложка».

– В меню будут только бульоны и супы?

– Да, супы, запеканки – всё, что можно есть ложкой. Сиди в ресторане и ешь, а если не хочешь – тебе завернут заказ и ты съешь его дома. Что скажешь?

– Смело! Но если это устраивает Фонд К., это устраивает и меня.

– Тебе понравится! У меня припасена масса потрясающих рецептов.

– Что ж, желаю тебе удачи и обещаю быть первым посетителем твоего ресторанчика. Только не предлагай мне рыбную похлёбку с репой и сухарями или печенье с пастернаком!

Коко весь день не находил себе места. В двенадцать часов в его миске оказалось угощение, но он скрылся в доме, не обратив на еду никакого внимания. Он вывел из себя Юм-Юм, бесконечно набрасываясь на неё и загоняя на стропила. Он скинул с полки несколько книг. И лишь когда попытался открыть хозяйственную кладовку, Квиллер понял, в чём дело, и помог ему открыть заветную дверцу. Коко опрометью бросился внутрь и уселся на переноске, в которой они с Юм-Юм обычно путешествовали.

– Ах ты плут! – сказал Квиллер. – Хочешь на крылечке поваляться!

Летом он несколько раз вывозил сиамцев в охотничий домик на берегу озера, где они облюбовали для себя бетонное крылечко. Квиллер не понимал, что их так притягивало к этому крыльцу, на ступенях которого они принимали самые изысканные позы, потягивались и любезничали друг с другом, но всё же потакал кошачьим капризам. Вскоре они уже ехали в бревенчатый домик, доставшийся им в наследство от Клингеншоенов.

Расстояние в тридцать миль переносилось путешественниками легко и радостно. Возможно, по кошачьим меркам это расстояние насчитывало все сто тридцать миль, однако его сиамцам грех было жаловаться, ведь они путешествовали в роскошной переноске, заботливо поставленной на заднем сиденье. Квиллер благоразумно выбрал для путешествия тихую Сэндпит-роуд, где не было гремящих грузовиков – эти восемнадцатиколёсные чудовища вызывали расстройство пищеварения у Юм-Юм. В первый раз сиамцы одобрительно сморщили носы, когда их машина проезжала мимо «Замороженной индейки», а второй раз – когда они стали подъезжать к озеру, благоухающему рыбой, чайками и водорослями.

Приблизившись к вывеске с буквой «К», напоминающей путешественникам об эпохе Клингеншоенов, они свернули на узкую грунтовую дорожку, которая змейкой извивалась между дубов, сосен и дикой вишни. И тут Коко не на шутку разошелся: он стал биться о решётку шикарной переноски, издавая дикие вопли, чем немало напугал свою компаньонку.

Квиллер быстро понял, в чём дело: впереди их ожидал сюрприз. Он и сам успел заметить свежий след шин и разозлился, увидев на полянке перед домиком незнакомый тёмно-синий лимузин. Он представил себе наглых туристов, которые удят на его озере рыбу, разводят на его берегу строго запрещённые костры и кидают банки из-под пива в его шелковистую траву. Однако когда он подъехал к чужому автомобилю, то обнаружил, что у него местные номера, а на заднем стекле красуется эмблема компании, дающей машины напрокат.

За несколько секунд Квиллер испытал сложнейшую гамму чувств: немое изумление, затем озарение и, наконец, восторг! Он не верил своим глазам. Какая удача! Сейчас он с глазу на глаз повстречается с этой женщиной! Ей от него никуда не деться!