Глава 13

Из полиции Квиллерен отвез Айрис Кобб домой, позвал Мэри Дакворт, чтобы та побыла с ней, и пошел на работу. С печальным выражением лица, подчеркнутым обвисшими усами, он бросил на стол Арча Райкера десять страниц, напечатанных через два интервала.

– Что случилось? – спросил Арч.

– Кошмарное утро! Я не спал с пяти, – сказал Квиллерен. – Погиб мой квартиродатель. Упал с лестницы.

– Кобб?

– Он выносил всякое старье из брошенного дома и не вернулся. Я пошел с миссис Кобб искать. Нашли мертвым. Полиция увезла нас на допрос. Айрис вне себя от горя.

– Какой ужас! Печально слышать.

– Это был дом Элсворта на Пятнадцатой.

– Я знаю его, – сказал Райкер. – Такой большой каменный мавзолей. Гектор Элсворт был мэром города лет сорок тому назад.

– Правда? – безрадостно рассмеялся Квиллерен. – Значит, Кобб проиграл последнюю битву с городской администрацией. Они все-таки до него добрались! Я начинаю верить в потусторонний мир.

– Как ты собираешься это освещать?

– Еще не знаю. Кобб нарушал закон.

– Воровал? Все охотники за древностями так делают. Даже Рози! Она никогда не выезжает без лома в машине.

– Передай жене, что она расхищает собственность города. Кобба однажды поймали. Взяли под арест, оштрафовали на крупную сумму и сделали предупреждение, которым он пренебрег.

– Да, это не похоже на веселый рождественский рассказ, которого ждет босс.

– Мы можем сделать только одно, – сказал Квиллерен. – Кобб устраивал для Хламтауна рождественский праздник, благотворительную вечеринку – и боролся с городским советом. Они не позволяли ему украсить улицу, пригласить оркестр, продавать еду и питье. Всяческие препоны. Может, мы поговорим с советом и поставим материал на среду? Это самое меньшее, что мы можем сделать. Это немного, но вдова почувствует себя хоть чуть-чуть менее одиноко.

– Я попрошу босса позвонить мэру.

– Как я понимаю, Хламтаун загоняют в угол чуть ли не пять комиссий. Если бы связаться с кем-нибудь из мэрии, чтобы со всем этим разобраться…

– Хорошо. Почему бы тебе не написать рекламную информацию о благотворительной вечеринке? Напечатаем в завтрашнем номере. И все, кто увлекается антиквариатом, придут туда. И дай что-нибудь о Коббе – постарайся потеплее.

Квиллерен кивнул. Фразы уже складывались в голове. Он напишет о человеке, который пытался вызвать к себе неприязнь, но в странном мире, где все шыворот навыворот, был окружен любовью.

Квиллерен зашел в библиотеку «Бега» – посмотреть данные на Гектора Элсворта, и в кассу, чтобы забрать чек, а потом вернулся в Хламтаун.

У двери в комнату Коббов его встретила взволнованная Мэри Даксворт в красивых брюках.

– Как Айрис? – спросил журналист.

– Я дала ей успокаивающее, она спит. Похороны будут в Кливленде, я заказала для миссис Кобб билет на самолет.

– Я могу что-нибудь сделать? Может быть, пригнать обратно микроавтобус? Он все еще за домом Элсворта. Тогда я смогу отвезти Айрис в аэропорт.

– Так и сделайте. Я соберу ее вещи.

– Когда миссис Кобб проснется, – добавил Квиллерен, – скажите ей, что в Хламтауне на рождественской вечеринке будет все, как хотел Си Си.

– Знаю, – ответила Мэри. – Уже звонили от мэра. Его представитель придет днем, чтобы поговорить с антикварами, а потом, вечером, у нас будет собрание.

– В салуне «Развяжись пупок»? Я бы тоже хотел прийти.

– Все будут очень рады вам.

– Пойдемте ко мне, – сказал Квиллерен. – Я хочу вам кое-что рассказать.

Когда он впустил Мэри в комнату, коты, которые свернулись в кресле клубком меха, моментально подняли головы. Юм-Юм ретировалась, а Коко выгнул спину и распушил хвост, не сводя глаз с незнакомки. Его реакция не была явно враждебной, но и не предвещала ничего хорошего.

– Я что, похожа на великана-людоеда? – поинтересовалась мисс Дакворт.

– Коко вынюхал Хепльуайта, – объяснил Квиллерен. – Теперь он знает, что у вас есть большая собака. Коты обладают сверхъестественным чутьем.

Он кинул пальто на кровать, положил шляпу на стол… и тут заметил рядом с пишмашинкой маленький темный предмет. Журналист с опаской приблизился. Похоже на останки полуразложившейся птицы.

– Что это? – спросил Квиллерен. – Что это такое, черт возьми?

Мэри осмотрела загадочный предмет.

– Да это же волосяное украшение! Брошь!

Он расчесал усы кончиками пальцев.

– В этом доме происходят непонятные вещи. Вчера какой-то благожелательно настроенный дух оставил мне долларовую бумажку. Сегодня… – Квиллерен рассматривал похожее на птичий труп изделие из переплетенных каштановых прядей. – Вы хотите сказать, что это настоящие волосы?

– Да, человеческие. Старинное памятное украшение. Когда-то из волос умершего плели ожерелья, браслеты, всякие вещи.

– Кто захочет у себя держать такое?

– У Айрис большая коллекция. Она даже иногда их носит. Квиллерен с отвращением отбросил брошку.

– Присядьте, – сказал он, – я расскажу, что узнал о доме Элсворта в архиве «Бега». – Журналист предложил Мэри позолоченный стул, перевернув красную подушечку, чтобы не видно было кошачьей шерсти. – Вы знали, что Элсворт был мэром?

– Да, я слышала.

– Он умер в возрасте девяноста двух лет, заработав репутацию эксцентричного чудака. Он собирал все – никогда ничего не выбрасывал. Двадцать лет копил старые газеты, бечевку и бутылки из-под уксуса. Считалось, что у него порядочное состояние, но значительную часть наследства так и не нашли… Это вам о чем-нибудь говорит?

Мэри покачала головой.

– Предположим, прошлой ночью кто-то искал в старом доме спрятанное сокровище… И, предположим, явился Си Си со своим ломом и стал отрывать ореховую филенку… И, предположим, что кто-то подумал, что мистеру Коббу нужен клад?

– Вам не кажется, что это слишком притянуто за уши?

– Возможно, он даже случайно его нашел, когда сорвал кусок панели… И, может быть, пришел еще один вор и столкнул его вниз. Признаю, это притянуто за уши, но не слишком.

Девушка посмотрела на Квиллерена с неожиданным любопытством.

– А правда, что говорит отец? Что вы раскрыли два убийства с тех пор, как начали работать в «Беге»?

– Ну, я этому содействовал – то есть, я был не один. У меня были помощники.

Он неуверенно дотронулся до усов и бросил взгляд в сторону Коко. Тот, наблюдая за ним, весь обратился в слух.

– А вы действительно думаете, что Кобба могли убить?

– Нельзя слишком быстро исключать возможность убийства, хотя полиция, как всегда, сочла это несчастным случаем. У такого человека, как Кобб, наверняка были враги.

– Его грубость была напускной – в деловых целях. Все это знали. Кобб не считал, что цены поднимаются, когда продавец дружелюбен, а магазин опрятен.

– Как бы там ни было, я не думаю, что кто-то ненавидел Си Си настолько, чтобы убить. Борьба за сокровища Элсворта – более реальный мотив.

Мэри встала и некоторое время смотрела в окно.

– Не знаю, имеет ил это какое-нибудь значение для расследования, – сказала она наконец, – но… Когда Си Си поздно ночью шел воровать, он не всегда отправлялся сразу к очередному заброшенному дому.

– Вы думаете, он изменял жене?

– Я знаю это.

– Мы оба с ней знакомы?

Мэри поколебалась и сказала:

– Это одна из «Трех сестричек».

У Квиллерена вырвался смешок.

– И я знаю, которая.

– Она нимфоманка, – произнесла Мэри, бросив на него взгляд, холодный, как фарфор.

– А Айрис подозревала?

– Не думаю. Она близорука не только в прямом смысле.

– Откуда вы знаете, что Кобб…

– Миссис Катценхайд живет в том же доме. Несколько раз она видела, как Кобб заходил поздно вечером. И вы прекрасно понимаете, не для того, чтобы обсуждать пробы на английском серебре.

Квиллерен всмотрелся в лицо Мэри. Ее глаза сияли, в ней чувствовалась какая-то новая душевная энергия.

– Что с вами случилось, Мэри? – спросил он. – Вы изменились.

Она радостно улыбнулась.

– Я чувствую себя так, как будто я жила под тучами, и только что выглянуло солнце!

– Вы можете рассказать поподробнее?

– Потом. Позже. Сейчас я лучше вернусь к Айрис. Она проснется и подумает, что ее все бросили.

Мэри ушла. Квиллерен еще раз мельком взглянул на волосяную брошь и пристально посмотрел на котов. Коко дал Юм-Юм милостивое разрешение и она самозабвенно вылизала ему уши.

– Ладно, Коко, игра кончилась, – сказал журналист. – Откуда ты берешь все это добро?

Коко потянулся и невинно сощурил глаза.

– Ах ты, хитрюга! Готов поспорить, что ты это все где-то находишь и заставляешь Юм-Юм притаскивать сюда. Где твой тайник?

Коко распрямил задние лапы и с достоинством вышел из комнаты. Квиллерен последовал за ним – в ванную.

– Ты находишь их под ванной?

– Йоу, – уклончиво ответил Коко.

Квиллерен начал было опускаться на корточки, чтобы взглянуть под ванну, но резкая боль в колене заставила его передумать.

– Я уверен, что под этим чудовищем полвека не гуляла тряпка! – сообщил он коту, который с томными глазами сидел в ящике с песком и ни на что не обращал внимания.

Вернувшись к дому Элсворта за микроавтобусом Кобба, журналист решил сам заняться гипотетическим сокровищем. Он искал в снегу отпечатки ног и шин и постигал тайные знаки в грязи разоренных комнат.

Повсюду лежала белая гипсовая пыль. Тут и там в ней пролегали темные дорожки – кто-то тащил по полу какие-то тяжелые предметы. Но можно было различить и некоторые более конкретные отпечатки. Вот подошва ботинка с характерным рисунком. Вот тут работали гвоздодером. А вот несколько четких кружочков на одинаковом расстоянии друг от друга – может быть, костыли? Тут же следы лап довольно крупного животного. Рядом – перьевидные узоры (виляющий хвост?). В доме Элсворта, очевидно, побывали чуть ли не все антиквары Хламтауна! Свежие следы уже покрылись тонким слоем пыли, а более ранние почти совершенно стерлись.

Квиллерен вытащил из кучи щебня фонарь Кобба и достал лом. Потом поднялся по лестнице. Следы на ступеньках были невнятны, зато наверху определенно вырисовывались отпечатки трех разных видов обуви. Одновременно ли они появились, сказать невозможно, но что все – свежие, никаких сомнений не было.

Журналист перенес узоры всех подошв на чистый лист бумаги, которую всегда носил в кармане. Рисунок первый: переплетение ромбов. Второй: множество близко расположенных точек. Третий: поперечные полосы. Собственные галоши Квиллерена оставляли отпечатки мелких кружочков, это-то он знал!

Не внесли серьезного вклада в расследование и следы во дворе. Погода была против – они замерзали, таяли, снова замерзали, покрывались снегом. Нельзя даже было разобрать, сколько машин въезжало сюда.

Квиллерен выехал со двора и заметил в зеркальце, что на месте стоянки остался черный прямоугольник, повторяющий очертания корпуса микроавтобуса. Значит, снег выпал уже после того, как Кобб остановил машину у особняка Элсворта! Еще один подобный прямоугольник оказался неподалеку. Значит, кто-то подъехал сюда примерно тогда же, что и Си Си! Журналист выскочил из микроавтобуса и, возблагодарив судьбу и Мэри за рулетку в кармане, измерил длину и ширину второго прямоугольника. Неизвестная машина была короче микроавтобуса, а с одного угла прямоугольник оказался не совсем ровным.

Ну и что, собственно? Квиллерен вынужден был признать, что все эти открытия дают немного. Даже если найти владельца второго автомобиля (поди его найди!), нет никаких доказательств того, что именно этот человек виновен в смертельном для Си Си падении. И все-таки само расследование наполнило журналиста бодростью, и он было уехал с места происшествия с чувством выполненного долга. Однако, подумав, вернулся в дом и загрузил в микроавтобус мраморный камин и почерневшую медную люстру – для магазина Айрис.

Позже он повез миссис Кобб в аэропорт.

– У меня даже нет ничего черного, – устало вздохнула она. – Си Си всегда любил, чтобы я одевалась ярко. Особенно ему нравилось на мне розовое.

Она съежилась на сиденье в дешевом пальто с отделкой из искусственного меха, розовой вязаной шляпе для походов в церковь, с болтающимися на шее двумя парами очков.

– Вы сможете найти что-нибудь в Кливленде, – сказал Квиллерен, – если сочтете необходимым. Кто вас там будет встречать?

– Мой деверь – и Деннис, если успеет приехать из Сент-Луиса.

– Это ваш сын?

– Да.

– А что он делает в Сент-Луисе?

– Он закончил учебу в прошлом июне и только что начал работать.

– Ему нравится антиквариат?

– О, нет, что в! Он архитектор!

Пусть говорит, подумал Квиллерен, ей станет легче.

– Сколько ему лет?

– Двадцать два.

– Не женат?

– Обручен. Она милая девушка. Я хотела подарить им на Рождество старинное серебро, но Деннис не любит старого… О, Боже! Я забыла про подарки для почтальона и молочника! За кухонными часами два конверта – в каждом открытка и немного денег. Вы позаботитесь, чтобы они их получили, если я не сразу вернусь? Я завернула маленькое праздничное угощение и для Коко с Юм-Юм. Оно в верхнем ящике шкафа в стиля ампир. И скажите Бену, что я испеку ему торт с бурбоном, когда вернусь с… из Кливленда.

– А как вы делаете торт с бурбоном?

Пусть говорит.

– Из яиц, муки, орехов, изюма и чашки коньяка.

– Вчерашний ореховый кекс был просто великолепен.

– Это было любимое лакомство Си Си, – сказала она, а потом уже молчала всю дорогу, глядя прямо перед собой, но не видя за стеклом ничего.

Глава 14

Когда Квиллерен вернулся из аэропорта, он увидел, как в «фольксваген» у обочины втискивает свою двухсоткилограммовую тушу фотограф «Бега».

– Крошка! Ты все сделал?

– Я был в пяти местах, – ответил Спунер. – Отснял шесть пленок.

– У меня еще одна идея. У тебя есть широкоугольный объектив? Может, сделаем снимок моей комнаты? Чтобы показать, как живут в Хламтауне?

Лестница жалобно застонала под фотографом, последовавшим за Квиллереном наверх. Юм-Юм увидела огромного незнакомца, обвешанного странными механизмами, и моментально испарилась. Коко самоуверенно наблюдал за гостем.

Крошка мрачно оглядел комнату.

– Как ты можешь жить среди этих жутких экспонатов?

– К ним постепенно привыкаешь, – ответил Квиллерен.

– Это что, кровать? Больше похожа на древнеегипетскую похоронную ладью. А это что за мумия над камином? Знаешь, здешние антиквары – сборище осквернителей могил. Один парень хотел, чтобы я сфотографировал дохлого кота, а три дамы со старыми жестянками носились с какими-то ритуальными украшениями из гробницы инков.

– Ты просто еще не включился, – сказал Квиллерен небрежно-авторитетным тоном, естественным для человека, посвятившего целых три дня общению с древностями. – У этих вещиц есть способность приобщать к истории. Видишь эту книжную полку? Угадай, откуда она, кто владел ею, какие книги на ней стояли, кто начищал эту медь… Английский дворецкий? Поэт из Массачусетса? Школьный учитель из Огайо?

– Все вы – банда некрофилов! – сказал Крошка. – О, Боже! Даже кошка! – он уставился на Юм-Юм, гордо вошедшую в комнату с маленькой дохлой мышью.

– Брось эту гадость! – вскричал Квиллерен, топая ногой.

Юм-Юм уронила добычу и скрылась из виду. Журналист подобрал серый трупик на лист бумаги, поспешно занес в ванную и спустил в унитаз.

Когда Крошка ушел, Квиллерен сел за машинку. В доме стояла непривычная тишина: коты прилегли подремать, радио Коббов молчало, Бен пошел куда-то по своим делам, магазин был закрыт. Услышав звонок в дверь, журналист вздрогнул.

На лестнице стоял мужчина – обычный с виду господин в обычном пальто длиной чуть ниже колен.

– Извините, что беспокою, – сказал он. – Я Холлис Прантц. У меня магазин на этой улице. Я только что услышал грустную новость о старине Коббе.

Квиллерен кивнул с должной мрачностью.

– Плохо, что это случилось под Рождество, – продолжил Прантц. – Я слышал, миссис Кобб уехала из города.

– Она поехала на похороны в Кливленд.

– Я вот зачем пришел. Кобб отложил для меня пару старых приемников, и я, может быть, смог бы продать их во время завтрашней вечеринки. Айрис будет довольна, я уверен. Всякая мелочь пригодится в такое время.

Квиллерен махнул рукой в сторону магазина.

– Хотите пойти посмотреть?

– О, они не в магазине. Си Си сказал, что держит их у себя в комнате.

Журналист погладил усы и сказал:

– Хорошо, идите наверх. – И добавил: – Я помогу вам поискать.

– Не беспокойтесь, я сам, – Прантц побежал наверх через две ступеньки.

– Ну что вы, какое беспокойство! – настаивал Квиллерен, стараясь не отстать и одновременно разглядеть его подошвы.

Холлис принялся рыться в шкафах и шкафчиках. Журналист стоял у Прантца за спиной.

– Слушайте, приятель, мне неудобно занимать ваше время. Я знаю, что вы заняты. Мне говорили, вы пишите статьи в газету.

– Нет проблем, – ответил Квиллерен. – Я рад, что могу немного отдохнуть.

Он следил, как глаза антиквара шарили по комнате, то и

дело возвращаясь к столу – аптекарскому столу со множеством

миниатюрных ящичков. На крышке этой внушительной конструкции

находилось несколько оловянных подсвечников, чучело совы,

жестяная коробка, стопка конвертов и уставшее от постоянной

работы радио.

– Меня интересует, – сказал Прантц, – старая аппаратура: детекторные приемники и тому подобные вещи. Не так-то легко их найти… Ну, извините за беспокойство.

– Я как-нибудь зайду, посмотрю на ваш магазин, – сказал Квиллерен, выпроваживая Холлиса из комнаты.

– Конечно! Он немного необычный, но тем и интересный!

Журналист глянул на обувь Прантца.

– Слушайте, вы давно купили эти ботинки? Мне нужны как раз такие

– Они уже старые, – ответил Прантц. – Я и не помню, где покупал. Ботинки как ботинки.

– Подошвы не скользят?

– Да нет, хотя понемногу начинают стираться.

Антиквар ушел, так почему-то и не предложив журналисту взглянуть на подошвы, и Квиллерен сразу же позвонил Мэри Дакворт.

– Что вы знаете о Холлисе Прантце?

– Немного. Он здесь недавно. Продает «Антик-технику».

– Я обратил внимание на его магазин в первый же день. Больше похож на мастерскую по ремонту телевизоров.

– У Холлиса какие-то нелепые идеи.

– Насчет чего?

– Доктрина ускорения устаревания. Честно говоря, я еще не разобралась, то ли он – гений-пророк, то ли психопат.

– Он был в дружеских отношениях с Коббами?

– Он старается быть в таких отношениях со всеми. Иногда даже слишком. А почему вы интересуетесь Холлисом?

– Прантц только что приходил, пригласил меня в свой магазин, – объяснил журналист. – Кстати, вы никогда не были в особняке Элсворта?

– Нет, но я знаю этот дом. Из песчаника, в итальянском стиле, на Пятнадцатой.

– Вы всегда берете с собой Хепльуайта, когда идете на

дело?

– Вы имеете в виду воровство в заброшенных домах? Я никогда этим не занимаюсь. Я имею дело только с английским антиквариатом восемнадцатого века!

Квиллерен повесил трубку и поискал взглядом Коко.

– Выходи, старик, есть для тебя задание!

Коко не отвечал, но Юм-Юм не сводила взгляда с третьей полки книжного шкафа: это означало, что кот уютно устроился за книгами.

Журналист извлек Коко из его укрытия и показал сиамцу специальную «сбрую» – хитрое переплетение голубых кожаных ремешков и белых шнурков.

– Помнишь, что это такое?

Коко не носил «сбруи» с того дня ранней осени, когда спас Квиллерену жизнь. Теперь он безропотно дал запрячь себя и застегнуть ремень на пушистом белом животе, только возбужденно мурлыкал с хрипотцой.

– Юм-Юм останется сторожить дом, – сказал журналист, – а ты немножко поиграешь в полицейскую собаку.

Едва дверь комнаты открылась, Коко, как заяц, проскакал в конец коридора, юркнул между ножками стула, протиснулся под шкаф, обежал прялку и при этом, разумеется, хитроумнейшим образом запутал длинный шнур, служивший поводком, а сам с интересом принялся обнюхивать злополучный шпиль.

– Очень умный, да? – с издевкой произнес Квиллерен и стал распутывать веревку. Через пару минут он подтащил кота, возмущенного бесцеремонным обращением, извивающегося и вопящего, к двери комнаты Кобба.

– Прибыли! Вот здесь мы и будем вести расследование.

Коко обнюхал уголок изношенного восточного ковра и, не найдя, видимо, ничего криминогенного, ступил на него. Потом, к радости Квиллерена, направился прямо к аптекарскому столу, задержавшись только у медного ведерка для угля, полного старых журналов, чтобы почесать себе спину. Потом Коко вспрыгнул на сиденье стула, а оттуда прямо на стол, где принялся водить носом справа налево по конверту со свежим почтовым штемпелем.

– Что-то интересное? – спросил Квиллерен, но это оказался всего лишь счет за телефон.

Затем Коко присел на задние лапы и осмотрел двадцать четыре ящичка с фарфоровыми ручками, выбирая, о какой из них почесать подбородок. Выбрал. Белый клыки лязгнули о белый фарфор, журналист осторожно открыл указанный ящик. В нем оказалась деревянная вставная челюсть. С виноватым видом Квиллерен открыл остальные, и обнаружил следующее: старые серебряные ложки, ветхие очки, потемневшую бижутерию и несколько волосяных браслетов. Большая часть ящиков оказалась пустой.

Возле самого носа Квиллерена пролетело перышко. Коко, как оказалось, тайком поднялся на полку, возвышавшуюся над столом, и теперь тормошил лапой чучело совы.

– Так вот, что ты искал! Я должен был догадаться! – с отвращением сказал журналист. – Слезай! Оставь в покое птицу!

Коко спустился на пол и с гордым видом вышел из комнаты, ведя за собой на поводке Квиллерена.

– Ты меня разочаровал, – вздохнул журналист. – У тебя раньше лучше получалось. Давай попробуем на чердаке.

Чердак был оформлен в пасторальном стиле и напоминал деревенский сарай: Стены обиты светлыми выцветшими планками и увешаны табуретами для доения, керосиновыми фонарями и старыми сельскохозяйственными принадлежностями. У стойла в углу застыл вол из папье-маше, реликт мясной лавки девятнадцатого века, а на соломенной подстилке сидела белая курица породы леггорн. Посреди помещения кружком стояли кресла, и Квиллерена заинтересовало их состояние. Кресло для гостиной – из сильно покореженной проволоки; резное деревянное без двух ножек; качалка для веранды – с одним подлокотником, прочие предметы для сидения в разных стадиях разрушения. Пока он осматривал этот хлам, Коко готовился прыгнуть на белую наседку.

Квиллерен дернул его за поводок.

– Не понимаю, что с тобой случилось! – возмутился он. – Голуби, совы, куры! По-моему, я даю тебе слишком много птицы! Пошли.

Коко поспешил вниз по лестнице и собрался было вернуться домой, куда его нежным мяуканьем звала Юм-Юм.

– Ну уж нет! У нас еще одно дело. И на этот раз постарайся быть повнимательнее.

В комнате Бена мебель была расставлена без всякого плана, все кругом завалено вещами сомнительной ценности. На люстре висел длинный вязаный шарф с болтающимися грязными концами, а многочисленные шляпы – в том числе шелковый цилиндр и шапку Санта Клауса – можно было увидеть на столах, крючках, стульях и лампах.

Квиллерен обнаружил, что его комната и жилище Бена – близнецы, если не считать большого эркера. Прислушиваясь одним ухом, не открывается ли дверь внизу, журналист осторожно обошел все помещения. В кухонной раковине, как и следовало ожидать, громоздилась грязная посуда. В гардеробной, до потолка забитой свертками и коробками, он поискал ботинки, но Бен, где бы он ни находился, явно был в них обут.

– никаких улик, – сказал Квиллерен, пробираясь к двери и на ходу вынув свое красное перо из-за ленты шелкового цилиндра, брошенного на стул. Потом дернул за поводок: – От тебя помощи не дождешься. Было ошибкой заводить тебе подружку. Ты утратил свой талант.

Журналист не заметил, как Коко, по-беличьи сев на задние лапы, теребит концы длинного шарфа, свисавшие с люстры.

Глава 15

Когда пришло время собрания в салуне «Развяжись пупок», Квиллерен не без труда поднялся на третий этаж. Колено, которое вроде бы немного отошло за день, к вечеру опять разболелось, и хромота снова стала заметной.

Антиквары сидели кружком. Журналист сначала посмотрел на ноги, а не на лица. Все явились в обуви, в которой обычно ходили. Квиллерен увидел пару бархатных туфель, одну коричневую кожаную туфлю рядом с загипсованной ногой, мужские ботинки безупречно белого цвета и всевозможные резиновые сапоги и галоши.

Он занял ближайшее свободное место – на церковной скамье с протертыми подушками – и оказался между гипсовой ногой Клатры и костылями Рассела Пэтча.

– Похоже на автобусную остановку возле больницы, – сказала рыжая, покровительственно склонившись к Квиллерену. – Говорят, с вами что-то случилось?

– Снег упал с крыши.

– Я бы не тащилась по всем этим лестницам на одной ноге, если бы мне не сказали, что вы тоже здесь будете. – Она подмигнула ему и дружески пихнула в бок.

– Как прошли съемки? – спросил Квиллерен.

– Этот фотограф, что вы прислали, не человек, а дом!

– Он что-нибудь разбил?

– Только маленькую пивную кружку.

– Газеты всегда посылают слонов в посудные лавки, – объяснил Квиллерен. Он так хотел рассмотреть все эти подошвы, но никто из собравшихся даже ногу на ногу не закинул. Тогда журналист повернулся к Расселу Пэтчу:

– Красивые у вас туфли. Где вам удалось найти белые?

– Пришлось сшить на заказ, – ответил молодой человек, вытягивая здоровую ногу, чтобы выгоднее представить свою обувь.

– Надо же! Даже подошвы белые! – удивился Квиллерен, рассматривая бороздки на них и удовлетворенно гладя усы. – Наверное, костыли сильно мешают, когда дело доходит до работы в брошенных домах?

– Справляюсь, да и недолго осталось ковылять на костылях.

– Добыли что-нибудь в особняке Элсворта?

– Нет, этот я пропустил. Кухонные шкафы сняли раньше, чем я добрался, а меня интересует только это.

«Ложь, – подумал Квиллерен. – Все эти антиквары лгут. Все они фигляры, не способные отличить реальности от фантазии». Но вслух сказал:

– А зачем вам кухонные шкафы?

– По-настоящему старые удобно использовать для установки стереосистем, если придать мебели провинциальный стиль. У меня самого целая стена таких шкафов с электронной начинкой тысяч на двадцать долларов. Тридцать шесть колонок. Вы любите музыку? У меня на пленках есть все. Оперы, симфонии, камерная, классическая, джаз…

– Должно быть, неплохое капиталовложение, – предположил Квиллерен, насторожившись: парень явно богат и не скрывает этого.

– Бесценное! Приходите как-нибудь вечерком. Я живу прямо над магазином.

– Здание принадлежит вам?

– В общем, да. Я снял его на некоторое время, но сделал столько полезных изменений, – то есть мы с другом, – что дешевле оказалось купить дом.