ЧЕТЫРЕ

В аэропорту Пикакса не садились реактивные самолеты. Не было здесь специального зала для ВИП-персон. Даже сигаретного автомата для нервных пассажиров. Путешественники в Мускаунти были довольны и тем, что есть крыша над головой и несколько кресел.

Ожидая миссис Кобб, Квиллер вспомнил о том как много узнал о древностях в антикварной лавке Коббов, когда сочинял для «Дневного прибоя» сенсационные статьи о так называемом Хламтауне. Образ миссис Кобб связывался в его памяти с некоторой суматошностью, округлыми коленками и парой очков, которые свисали на ленточках с её шеи.

Когда она, в помятом розовом брючном костюме, вышла из самолета, Квиллер нашел её несколько похудевшей и какой-то потерянной, у очков же была новая оправа, украшенная фальшивыми бриллиантами.

– О, мистер Квиллер, как приятно видеть вас! – воскликнула она. – И какая здесь милая погода! В Центре запросто можно задохнуться. Не правда ли, весьма необычный аэропорт?

– В Пикаксе всё необычно, миссис Кобб. У вас есть багаж?

– Только этот баул. Там всё необходимое, чтобы переночевать.

– Вы же знаете: я хочу, чтобы вы остались подольше.

– Благодарю, мистер Квиллер, но я должна завтра заняться делами с миссис Райкер. Она будет жить в вашей бывшей квартире над магазином.

– Она будет жить там? А как же её муж? Как их дом в пригороде?

– А вы не знали? Они разводятся.

– Несколько дней тому назад мы обедали с Арчи, и он ни словом не обмолвился об этом… Но я припоминаю, что он выглядел озабоченным. Интересно, что же произошло?

– Пусть уж он сам всё расскажет, – ответила дама и замолчала, поджав губы, казалось навсегда.

По неуклонно прямому шоссе они на полной скорости неслись через малолюдные земли Мускаунти – хвойные леса, окружённые скалами пустоши, заброшенные шахты, забытые терриконы.

– Слишком много камней и скал, – вглядываясь в мелькающий за окном пейзаж, заявила миссис Кобб.

– Пикакс почти полностью построен из камня, – ответил Квиллер.

– Неужели? Расскажите мне о своём доме. Великолепный, наверное?

– Каменная громадина в три этажа высотой, Я называю его провинциальным Алькатрасом. Все комнаты очень большие. Холл, если снять восточные ковры, можно спокойно превратить в площадку для катания на роликах… Во всех спальных комнатах – кровати с балдахинами, при каждой спальне – будуар и ванная комната. В подвале устроена пивная на английский лад, а верхний этаж предназначался для бального зала, отделку которого так и не закончили… Кухня настолько велика, что приходится вышагивать мили, чтобы приготовить пищу. При ней буфетная, кладовая, прачечная и чулан для мётел. Все служебные помещения, так же как и солярий, облицованы квадратными плитами из красного камня.

– А как насчёт привидений? – В глазах миссис Кобб зажегся знакомый огонек. – В каждом старом доме должно водиться привидение. Помните то, что обитало на Цвингер-стрит? Правда, его нельзя было увидеть, но по ночам оно двигало вещи и вообще озорничало.

– Помню, как же, – откликнулся Квиллер. – Оно подкладывало солонки в домашние тапки.

Помнил Квиллер и то, что все разговоры о привидениях были результатом бесконечных шуток мистера С. С. Кобба, который разыгрывал жену.

– Как Коко?

– Прекрасно. Учится играть на пианино.

– О, мистер Квиллер, – засмеялась она, – никогда не могла понять, шутите вы или говорите серьезно.

Они въехали в Пикакс по Гудвинтер-бульвару, между рядами каменных строений, возведённых местными угольными воротилами в дни расцвета городка. Прокатили по Мэйн-стрит, мимо круглого сквера и наконец достигли особняка К.

Миссис Кобб даже взвизгнула:

– Вот этот самый? О! Как бы я хотела здесь работать!

– Вы даже не знаете, какой будет оплата. Я сам не знаю.

– Мне безразлично. Я хочу здесь работать!

Когда они вошли в холл, янтарные стены ярко светились, сверкала хрусталём и жёлтой медью люстра. Казалось, обстановка дома стеснялась своего происхождения и великолепия.

– Похоже на музей!

– Слишком богато, на мой вкус, – заявил Квиллер, – но ни одной фальшивки, что вызывает невольное уважение.

– Я могла бы составить настоящий музейный каталог. Эта палисандровая золоченая консоль наверняка эпохи Людовика Пятнадцатого, и могу поспорить, что вещь известная. Часы работы Бюрна латунь, фазы луны, явно конец восемнадцатого века.

– Готовы посмотреть столовую?

Квиллер включил двадцать четыре электрические свечи, установленные на двух канделябрах из оленьих рогов. Темноватая комната была богато отделана панелями и обставлена тяжёлой старинной мебелью.

– А эти деревянные панели! Видите: резьба имитирует уложенное складками полотно! – выдохнула миссис Кобб. – Австрийские канделябры! Мебель, конечно, немецкая.

– Эта мебель тех времен, когда Клингеншоены ещё не заразились страстью к коллекционированию и не обратились к английской и французской старине.

Когда же они пересекли холл и вошли в гостиную, она просто замерла. Хрустальные люстры сверкали в полуденном солнце. Поблекшие от времени красные стены служили великолепным фоном для картин маслом в оригинальных багетах, запечатлевших французские пейзажи, итальянских святых, английскую знать. Среди них выделялся портрет в полный рост красавицы в турнюре и с зонтиком. Датировался он 1880 годом. У одной из стен, в двух нишах, высились горки, заполненные китайским фарфором.

– У меня голова идёт кругом, – произнесла миссис Кобб.

– Вам надо немного передохнуть, – предложил Квиллер! – Наверху имеются четыре помещения в разных стилях. Я принесу ваш багаж в то, которое отделано во французской манере.

Пока она медленно, постоянно оглядываясь по сторонам, поднималась по лестнице, Квиллер написал несколько слов своему другу в Центр:

Надписывая конверт, он услышал наверху тревожные крики:

– Что они делают? Что они делают?

Миссис Кобб, что-то невнятно бормоча, быстро спускалась по лестнице. Он поспешил к ней навстречу.

– Там, позади дома, грузовик! Я увидела его из окна. Они крадут из гаража какие-то вещи! Остановите их!

– Не волнуйтесь, миссис Кобб! Это не Цвингер-стрит. Это грузчики из студии местного дизайнера. Они выносят всякое старье перед началом ремонта.

– Это не старье! Остановите их!

Квиллер и миссис Кобб кинулись к грузовику у гаража. В кузов уже начали складывать свернутые в рулоны ковры, старые матрацы, мебель.

– Это же Хунцингер! – закричала миссис Кобб, указывая на потрепанное кресло. – А это настоящее кресло-качалка.

Она заметалась между столиком на рамных опорах, коннектикутским сундучком для приданого и немецким шкафом из Пенсильвании.

Квиллер остановил грузчиков и приказал:

– Сгрузите всё, кроме матрацев, куда-нибудь в гараж. Потом мы с этим разберёмся.

Миссис Кобб просто ослабела от испытанного шока и возбуждения. За чаем она сказала:

– Чудом спасли! Знаете, было время, когда американская старина не очень-то ценилась. Люди сносили добро, нажитое предками, в каретные сараи и покупали английские и французские вещи. Странно, что ваш декоратор не понял их настоящей цены.

«Может быть, и поняла», – подумал Квиллер.

Позднее он провёл миссис Кобб по главным улицам городка.

– Как вам понравились покои во французском духе?

– Не видела ничего более величественного! Тот платяной шкаф с навершием в виде нормандской шляпы, должно быть, относится к началу восемнадцатого столетия. – Стесняясь, она спросила: – Если я буду у вас работать, вы позволите мне производить оценку и для других?

– Конечно позволю. Вы даже можете открыть чайную в подвале и предсказывать будущее.

– О, мистер Квиллер! Вы такой шутник!

Деловая часть Пикакса представляла панораму имитаций шотландских замков, испанских крепостей и котсуолдских коттеджей.

– Всё из настоящего камня, – заметил Квиллер. – Однако выглядит подделкой, как дешёвые киношные декорации.

Миновав студию Аманды (чистый Диккенс) и редакцию «Пикакского пустячка» (средневековый монастырь), они вошли в здание адвокатской конторы «Гудвинтер и Гудвинтер» (влияние Гейдельберга).

Младший партнер – Пенелопа – в это время беседовала с клиентом, но сразу же прервала разговор.

– Хочу вас познакомить с Айрис Кобб, – представил Квиллер. – Я упросил её переехать сюда из Центра и управлять моим хозяйством. Миссис Кобб, это Пенелопа Гудвинтер, мой адвокат.

– Рада познакомиться с вами, – произнесла, домоправительница и протянула руку.

Пенелопа, косясь на украшенную стразами оправу очков, нерешительно пожала руку и произнесла:

– Как любезно с вашей стороны!

А Квиллер продолжал:

– Миссис Кобб знает толк не только в домоводстве. У неё есть лицензия на оценку антиквариата, она составит каталог для вас.

Лицо бывшей квартирной хозяйки просияло а Пенелопа заметно оживилась:

– О, в самом деле? Мы, конечно, должны обсудить размер вашего жалованья. Когда вы приступаете к работе, миссис Кобб?

– Ну, завтра я улетаю и прибуду сюда уже в фургончике, как только упакую свои справочники.

– Судя по всему, – проговорила Пенелопа, – вы предполагаете приехать сюда раньше, чем отремонтируют ваши комнаты. Сейчас они находятся в самом плачевном состоянии.

– Никаких проблем, – вмешался Квиллер. -Миссис Кобб будет проживать во французских покоях. Гаражную надстройку я приберегу для себя.

Пенелопа впала сначала в шок, затем в отчаяние и наконец выдавила улыбку:

– Надеюсь, вы оба останетесь довольны своим жильём. О контракте и некоторых его пунктах поговорим завтра.

– Сегодня я приглашаю миссис Кобб отобедать в «Старой мельнице», – заявил Квиллер. – Может, и вы присоединитесь к нам?

– Спасибо. Большое спасибо, но меня уже пригласили. А сейчас… извините…

– О, какая элегантность! – оценила миссис Кобб позже. – Не представляю, как ей удается так одеваться здесь, в Пикаксе.

На следующий день, посадив домоправительницу в самолёт, Квиллер отчитался в своих действиях перед Мелиндой Гудвинтер. Зеленоглазая, с длинными ресницами, докторша позвонила ему и пригласила отобедать.

– Я угощаю, – заявила она по телефону. – Мне хотелось бы сводить вас в ресторан «Вкусная еда у Отто».

– Никогда не слышал о таком. Как там кормят?

– Паршиво, но до отвала. Это семейный ресторан: никакого спиртного. Вы можете выбрать зал для курильщиков, если не жалеете легких, или зал для крикунов – там запросто лопнут барабанные перепонки.

– От такого предложения я не в силах отказаться!

– По правде говоря, мною движет корысть. Хочу взглянуть на ваш дом. Я никогда там не была. Клингеншоены и Гудвинтеры принадлежали к разным кругам. Встречаемся у Отто в шесть пятнадцать, хорошо? Я закажу отдельную кабину.

В назначенный час Квиллер припарковал свой зелёный маленький автомобиль на переполненной стоянке как раз в тот момент, когда сюда же подкатила Мелинда в серебристом кабриолете.

– Когда же вы купите позолоченный «Роллсройс»? – спросила она.

– Разве я похож на шейха? Пусть мои усы не вводят вас в заблуждение.

– Вы уже наделали шуму, когда решили дать денег городу. Ходят слухи, Пикакс будет переименован в Квиллвилл. Все женщины Мускаунти станут охотиться за вами, но помните: я первая нашла вас.

Ресторан «Вкусная еда у Отто» занимал здание бывшего склада в промышленной зоне Пикакса, Потрепанный ковер напоминал старое солдатское одеяло. А может, таковым и был. Длинные столы покрывали белые листы бумаги. Сияли огни. Стоял невообразимый гул. В зал набились сотни посетителей.

В центре возвышался настоящий алтарь обжорства: огромные пятиведёрные глиняные горшки с водянистым супом, центнеры накрошенного латука, горы жареных цыплят и рыбы, бадьи с картофельным пюре. В стороне, на десертном столе, море белой пены подделывалось под взбитые сливки.

– И часто вы здесь бываете? – поинтересовался Квиллер.

– Только когда развлекаю высокомерных горожан.

Ненасытные посетители делали по три-четыре захода в буфет, но Мелинда настояла на том, чтобы заказать обед по меню и сидеть за столом, который обслуживали официанты.

– Не думаю, – сказал Квиллер, – чтобы ваши кузен и кузина из юридической фирмы часто заглядывали в этот ресторан. – Он рассказал о встрече адвоката с миссис Кобб. – Пенелопа была просто ошарашена, когда услышала, что домоправительница поселится во французских покоях, а я размещусь над гаражом.

В глазах Мелинды блеснул весёлый огонёк.

– Ничего странного. Она и Алекс – последние из гудвинтеровских снобов. Относят себя к лучшим представителям рода. Вы в курсе, что из них двоих мозги имеются у Пенни? Алекс просто зануда с раздутым эго, однако сестра обходится с ним так, словно он мозговой центр в их конторе.

– Красивый парень. Он что, занимается политикой? То и дело летает в Вашингтон.

– Всё гораздо проще, – объяснила Мелинда. – В Мускаунти немало потомственных богачей. И Алекс организует сбор пожертвований в пользу лояльно настроенных политических деятелей. Ему нравится выставлять себя важной персоной, а это дают ему Капитолий и вашингтонские приемы. Вы познакомились с другими Гудвинтерами?

– С Джуниором из газеты. Смышлёный парень. Увлечен журналистикой, но попусту теряет время в этом «Пустячке»: газета выглядит как довоенный еженедельник. Я говорил ему, что он должен избавиться от рубричной рекламы на первой странице.

– Я слышала, кузина Аманда собирается отделывать для вас комнаты над гаражом. Она не лягнула вас в голень, не обозвала словом из двенадцати букв?

– Не понимаю, как эта женщина занимается бизнесом. У неё повадки дикобраза.

– Она имеет солидную клиентуру. Ведь здесь в радиусе четырёхсот миль нет другого дизайнера.

Они могли говорить свободно: их кабинка была уединённым островком среди водоворота жующих людей. Громкие реплики счастливых едоков и крики детей отдавались стократным эхом от железных балок и бетонных стен. К тому же здесь было принято стучать ножами по столу, выражая тем самым удовлетворение от съеденной пищи.

Официант оказался весьма услужливым: Мелинда была не только одной из Гудвинтеров, но ещё и врачом. Этот малый даже принёс и зажёг свечу – красный огарок в закопченном стеклянном стакане, оставшийся с рождественской недели. Лично проследил, как жарились две порции щуки, добавил к салатным листьям шпината.

– Не объясните ли вы феномен Гудвинтеров? – спросил Квиллер.

– Всё очень просто. Мы живем здесь вот уже пять поколений. Мой прапрадед был инженером и изыскателем. Его четыре сына сделали состояния на добыче угля. Многие семьи, заимев деньги, уезжали отсюда за границу и выдавали дочерей за аристократов, но Гудвинтеры оставались на месте, занимаясь бизнесом или работая по найму.

– Плохо, что ни один из них не открыл ресторана. А есть ли паршивые овцы в семействе?

– Есть, хотя и немного, но, как правило, они либо уехали в Мексику, либо поменяли фамилию.

– Например, на Малл?

Мелинда с любопытством взглянула на Квиллера:

– Вы слышали про Маллов? Вот несчастное семейство. Они работали в шахтах лет сто назад, а затем стали жить на пособие, по крайней мере, последние три поколения так живут. Им не хватает целеустремленности – бросают учёбу, не могут найти работы.

– Откуда они прибыли сюда?

– Не знаю. Но они работали под землёй ещё в те времена, когда шахтёры получали полтора доллара в день и работали при свечах, которые закрепляли на козырьке шапки и которые покупали у компании. Из них пили кровь не только хозяева шахт, но и содержатели салунов. Вы можете прочитать обо всём этом в библиотеке.

– Удалось ли кому-нибудь из них выбиться в люди?

– Молодежь в основном уезжала из города, и никто о ней потом не слышал. Здесь много нищих и безработных. Хватает и богатых наследников. Вы заметили, какой кашемир продают в магазине мужской одежды «Скотти», какие замечательные камушки предлагают в «Ювелирной лавке Джима»? В нашем округе частных самолетов больше, чем в любом штате.

– И как вы их используете?

– Иметь самолет очень удобно. Коммерческие авиалинии связывают центральные города. Мой отец имел свой самолёт, пока не заболел диабетом. У Алекса Гудвинтера есть самолет. У Ланспиков – два.

Мелинда попросила официанта принести свежих фруктов на десерт, и после кофе Квиллер предложил:

– Поедем ко мне. Я хочу показать вам граффити.

Мелинда обрадовалась и захлопала длинными ресницами:

– Многообещающий вечер!

Каждый в своём автомобиле, они подъехали к особняку К. Мелинда попросила разрешения поставить свою серебристую машину в гараж.

– Её легко узнают, – объяснила она, – и пойдут всякие сплетни.

– Мелинда, а вы разве не слышали, что идёт последняя четверть двадцатого столетия?

Она вздернула брови:

– Простите, но это Пикакс.

Когда Квиллер проводил гостью в комнаты над гаражом, Мелинда изумлённо уставилась на буйную поросль из маргариток:

– Боже! Поразительно! Чья это работа?

– Бывшей служанки. Одной из Маллов. Когда-то она работала у Аманды.

– А, та самая! Догадываюсь, это было кошмаром для студии. Аманда уволила её за мелкую кражу.

– Создав эти произведения, она уехала из города, – проговорил Квиллер. – Надеюсь, она нашла применение своему таланту.

– И в самом деле фантастика! Трудно поверить, что это сделала Дейзи Малл!

– Дейзи! – воскликнул Квиллер. – Вы сказали, Дейзи Малл?

В ушах зазвучала мелодия, и он не знал, стоит ли рассказывать про необыкновенные таланты Коко: даже доктор медицины с широким кругозором вряд ли поверит, что кот способен играть на пианино.

– Вы ещё не познакомились с Коко и Юм-Юм Пойдёмте в дом.

Увидев янтарные стены холла, Мелинда ещё раз изумилась:

– Я и не подозревала, что Клингеншоены обладают таким богатством!

– Пенелопа знала. Разве она вам не рассказывала?

– Пенелопа не снисходит до сплетен.

– Эта палисандровая консоль принадлежит эпохе Людовика Пятнадцатого, – авторитетно заявил Квиллер. – Часы работы Бюрна. Коко обычно сидит на лестнице, но сейчас куда-то ушёл.

Осматривая убранство особняка, Мелинда то и дело выдавала комментарии. Лепнина на потолках напомнила ей сахарную глазурь на свадебном торте. А мраморные, в натуральный рост, скульптуры Адама и Евы в солярии имели неправильную осанку, которую она приписала дефициту кальция. Стаффордширские собаки в комнате для завтраков явно страдали сопутствующим конвергентным косоглазием.

– Хотите взглянуть на служебные помещения? -спросил Квиллер. – Кошки частенько околачиваются на кухне.

Юм-Юм, растянувшись на голубой подушке, возлежала на холодильнике. Мелинда ласково погладила кошку.

– Мех мягче, чем у горностая.

Коко же отсутствовал, и это внушало подозрения.

– Он, должно быть, наверху. Спит на кровати ценой в десять тысяч долларов. У него прекрасный вкус. Давайте поднимемся и посмотрим, – предложил Квиллер.

Пока он искал кота, Мелинда осмотрела помещения, отделанные в стиле бидермейер и чиппендейл, французском времён Людовиков и ампир. Коко не нашли.

Квиллер начинал нервничать.

– Не представляю, где он может быть. Проверим библиотеку. Коко любит спать на книжных полках.

Он побежал вниз. Мелинда последовала за ним. Нигде не обнаруживалось никаких признаков присутствия кота.

Обыскали все его любимые места: позади биографий, между томами Шекспира, на атласе…

– Наверное, он ушёл в подвал.

Английская пивная, обставленная предметами, которые привезли из Лондона, являла собой мрачное подземное убежище. Они включили свет, пошарили за стойкой, за шторами – везде. Коко исчез.

ПЯТЬ

Искренне встревоженный исчезновением Коко, Квиллер вместе с Мелиндой, которая успокаивала его, идя рядом, обрыскал все возможные места.