Глава 21

Вечером группа Белла давала единственное представление в городке на востоке штата Теннеси.

Ровная арена освещалась сияющими огнями прожекторов. Всеобщее внимание привлекал гнедой жеребец, взволнованный шумом, криками и ярким светом. Роскошная сбруя сверкала на нем как золотая. Чейз был великолепен. Он был, как будто специально создан для родео, и это было видно с первого взгляда.

Когда родео закончилось, Билли слез с седла и повел разгоряченное, вспотевшее животное в стойло.

– Молодец, мальчик, – хвалил Билли Чейза, похлопывая его по шее.

Билли старался не думать, что скоро им придется расстаться.

К ним подошел Белл. На арене уже гасли огни, зрители еще шумели, слышался смех, пахло сигаретным дымом.

– Молодец, хорошо поработал, – сказал Белл, потрепав Чейза по носу. Конь дружелюбно фыркнул в ответ.

– Это все. Я ухожу, – спокойно сказал Билли Боб, снимая с коня узду.

– Уже? Жаль.

– Как договаривались. Две недели. Чейз уже научился всему. Бери его, – быстро кидал слова Билли, решив покончить с этим делом одним махом.

– Не передумал, значит? – Белл снял кожаные перчатки.

– Я же дал слово.

– Да, ты честный парень, – Белл достал из жилетного кармана бумажник. – Я знал, что так и будет. И тоже готов сдержать обещание.

Билли перебросил узду через барьер и, помедлив, взял чек, даже не взглянув на сумму, проставленную Беллом.

– Билли, ты в порядке? – Белл с тревогой поглядел на него. – У тебя неприятности? Иначе ты бы не продал Чейза. Я могу тебе помочь?

– Мне никто не может помочь, – коротко ответил Билли.

– Нелады с женой, да?

– Нелады с собой, – по его тону Беллу стало ясно, что дальше расспрашивать не стоит.

– Ну что ж, пока, мальчик мой! – Билли посмотрел на Чейза. – Я приду как-нибудь полюбоваться тобой.

– Приходи, когда захочешь, Билли. Двери моей фермы всегда открыты для тебя.

Грустный Уокер молча кивнул головой и пошел прочь. Но, пройдя несколько шагов, быстро вернулся и припал к лошадиной шее.

Харольд Белл понимающе отвернулся и стал смотреть в сторону.

Билли Боб гнал всю ночь.

Ярко-зеленые пики Аппалачей постепенно сменялись пологими, обросшими соснами холмами. Через Ноксвилл, через Нэшвилл, Селмер, вдоль границы штата. Коринф, Тьюпело, дальше на юг, потом на запад.

Билли подъезжал к родному округу на заре, когда восходящее солнце окрашивало окрестности в алый цвет. У дороги хлопковые поля сменяли рисовые, потом опять шли персиковые сады.

Как ему надоели шумные туристы, чужой говор. В Теннесси все чужое. Насколько лучше на родине! Он сразу успокоился, как только увидел знакомые медленные и плавные воды Миссисипи.

Он вернулся домой! К Силоу.

Он теперь сможет расплатиться с ней. Он отдаст ей деньги, которые заработал за эти две недели. И все можно будет начать сначала. Заново. И на равных.

Билли Боб въехал на возвышенность, с которой открылся вид на маленькую деревушку под красивым названием Семь Холмов. Белые стены родного дома, ярко освещенные утренним солнцем, мелькали сквозь листву. Билли обогнул дом и подъехал к заднему крыльцу. Он невольно посмотрел на окна комнаты Силоу.

Она не вернулась. Сердце как будто упало в бездонную пропасть. Надо смотреть правде в глаза: она ушла. Ушла к отцу. К тому, кто имеет власть над ней, к тому, кто сильнее ее любви к мужу. История повторилась спустя четыре года.

Но в течение этих двух недель в нем теплилась надежда, что она вернется. Он убеждал себя, что она уже не маленькая девочка, которая во всем слушается папу, что она превратилась во взрослую замужнюю женщину, которая ушла из дома вопреки воле отца.

– Ой, Виль!

Это мама, едва не задев его, выплеснула с заднего крыльца воду из ведра.

– Вот как? Не успел я приехать, а ты меня уже водой гонишь? – пошутил Билли.

Широкая улыбка озарила лицо Эллен.

– Как я рада! Какой ты веселый! Не то, что когда уезжал, – она, вся, светясь радостью, поставила ведро на крыльцо. – Как хорошо! Папа! – позвала она через плечо. – Ты посмотри, кто приехал!

Тут сначала на крыльцо выплыло облако табачного дыма, а потом уже приковылял дед.

– Смотри, и утро выдалось чудесное, и Билли вернулся, – сказал он.

– Салют, дед!

– Давненько ты… Почитай, две недели тебя не было?

– Силоу дома? – спросил он, не обращая внимания на слова деда.

– Кхм, – произнес в ответ старший Уокер, в замешательстве оглядываясь на дочь.

Билли посмотрел на них, и последние остатки надежды покинули его. Невидимая тяжесть легла на его плечи.

– Значит, она ушла к отцу?

– Она возвращалась, – торопливо сказала мама. – Потом ушла опять. У нее заболел отец.

Билли рывком распахнул дверь в ее комнату. В пустую, тихую комнату.

– Не верю. Он здоров, как бык!

– В быках ты, конечно, разбираешься лучше, чем в людях. Говорят тебе – заболел! – рассердилась Эллен. – Ты сам уехал, ни слова не говоря, а теперь хочешь свалить всю вину на нее?

Не выйдет!

– Я ее не виню. Силоу дала мне три с половиной тысячи, чтобы я заплатил штраф. Не надо было, конечно, брать! Эти деньги все время стояли между нами. А Сэм дознался и стал меня ими попрекать. Не мог я этого терпеть!

Билли отвернулся и оперся о перила. Эллен подошла к нему и погладила по спине, как будто была в силах притупить обиду.

– Что-то произошло между Силоу и ее отцом, – сказала она. – Ты бы посмотрел на вдову Кершоу, когда она приезжала, чтобы позвать Силоу к отцу. А два дня назад Силоу заезжала к нам. Да, по пути в Мартинсвилл… Она сказала, что в Мартинсвилле ей надо купить что-то для какого-то торжественного приема… Мне показалось, что она приезжала не для того, чтобы проведать нас, как сама сказала, а чтобы собственными глазами убедиться, что тебя нет дома.

– Не надо, мама. Что ты ее защищаешь? – с трудом сказал он, выпрямившись. Внезапно усталость бессонной ночи всей тяжестью навалилась на него. – Я хочу спать. Пойду в свою комнату.

Она сделала свой окончательный выбор, когда уехала к отцу. Она навсегда оставила его.

Он проснулся с тяжелой головой и болью в сердце. Потом долго лежал, изнывая от жары и тоски. Как он будет жить без нее? Что у него в жизни останется? Воспоминания?

Черт побери, он любит ее! Он даже пожертвовал другом ради нее.

И она тоже любит его. Это точно! Она любит его так сильно, как только может любить женщина!

Почему же она ушла? Значит, ей мало одной любви?

Билли схватился за голову и чуть не смахнул на пол настольную лампу. А когда поставил ее на прежнее место, то вспомнил, что оставлял на комоде кольцо.

А теперь его не было. Нигде не было. Даже в шкатулке с украшениями. Значит, она взяла его? В дом Пеннингтона?

Он посмотрел на себя в зеркало и решился. Хватит! Чем он хуже других? Он – бедняк? Ну и что? Это не значит, что у него нет гордости. Ему надоело чувствовать себя униженным. Теперь он будет действовать так, как сочтет нужным, без оглядки на других.

Почему он должен прятать свои чувства, скрывать свои мечты об университете? Почему он должен бояться Пеннингтона и Сьюэлла? Даже боязнь потерять Силоу связывала его по рукам и ногам.

А теперь ему нечего бояться и нечего терять.

Если у него что и осталось, так это гордость!

Званый ужин, как узнал Билли Боб, или, другими словами, ежегодная встреча банкира с персоналом и клиентами, будет проходить в Мартинсвилле. Почему бы и ему раз в жизни не посетить прием, черт возьми? Это будет, конечно, скучное формальное мероприятие для солидных людей в костюмах и галстуках. Ну что ж, он тоже будет скучным и солидным.

Билли перерыл весь магазин, прежде чем нашел что-то подходящее: элегантный черный смокинг и белую рубашку, плиссированную на груди. Складочки были почти незаметны, но придавали рубашке изысканность.

Галстук – черт возьми, охотнее он надел бы петлю на шею, но, что делать, приходилось одеваться по форме – галстук тоже был черным и резко выделялся на фоне белоснежной рубашки.

Все было в магазине, кроме брюк приемлемой для него длины, а времени заниматься подгонкой уже не оставалось. Пришлось оставить джинсы и ковбойские ботинки. Так даже лучше. Пусть они сразу увидят, что он не собирается полностью подделываться ни под них, Пеннингтона с дочерью, ни под это сборище.

Он принял душ, тщательно выбрился и расчесал волосы. Но все равно остался недоволен прической. Слишком уж длинные волосы. Дюймов тридцать. Зачем ему теперь это? Одевшись, он отсчитал ровно три с половиной тысячи из той суммы, что осталась после покупок, перехватил банкноты резинкой и засунул пачку во внутренний карман смокинга.

Когда он спустился в кухню, Эллен и Вилли застыли в испуге. День клонился к закату. Если старые настенные часы не врали, было уже почти семь часов.

– Господи! – пробормотал Вилли. – Ты оделся как на собственные похороны!

– Правильно. Чувствую, сегодня меня вынесут вперед ногами.

– Ты хочешь испортить людям праздник?

– Она испортила мне жизнь, – коротко возразил Билли.

– Видь, ты такой вспыльчивый. Прошу тебя, не делай глупостей! Она любит тебя, а в таком виде ты понравишься ей еще больше, это точно. Она страдает по тебе, я уверена.

– Ну что ты, у нее дел по горло. И вообще, – постарался пошутить Билли, – с каких это пор свекровь ладит с невесткой, а?

– Если ты не будешь меня слушать, я перестану ладить с тобой.

Маленький, толстенький Леланд Риттер уже закрыл свою парикмахерскую, когда Билли Боб постучался в дверь.

– Закрыто! – раздраженно прокричал Леланд, не поднимая головы.

– Заплачу вдвое, – крикнул Билли.

Парикмахер прервал уборку и посмотрел на дверь. Венчик седых волос вокруг его лысины сверкал в рекламных огнях наподобие нимба.

– Ты ли это, Билли Боб? – удивленно воскликнул Леланд, щурясь на посетителя.

– Угадал.

Леланд подошел, открыл дверь и впустил Билли, не умолкая ни на секунду.

– Торопишься куда-нибудь? И зайти решил? Никак нужда какая-нибудь заставила?

– Угадал, – опять обронил Билли, скорей садясь в кресло, боясь, что передумает и убежит из парикмахерской.

– Ай-яй-яй, надо же! – всплеснул руками парикмахер. – И куда же ты собрался идти с новой прической?

– В загородный клуб «Гринвью».

– К Пеннингтону? – воскликнул Леланд.

– К нему. Причем без приглашения. Поэтому я хочу выглядеть соответственно, понимаешь? Чтоб, когда меня выгонят, я бы выглядел стильно.

Билли говорил полушутя, но парикмахер не знал, что и думать.

– Так, – пробормотал он. – Ты торопишься? Значит, спереди подровнять? – неуверенно добавил он и потянулся за ножницами. – Это я мигом.

– Нет, не подровнять, – возразил Билли, глядя в зеркало. – Сегодня мне надо покороче… Знаешь что… состриги и сзади…

– Что? Сзади? – упавшим голосом спросил Леланд. – Ты же всегда насмерть стоял, как я тебя ни уговаривал! А теперь что вдруг?

– Стриги скорей, говорю, пока не передумал!

– Слава тебе, Господи! – прошептал Леланд, обратясь взором к небу, и с энтузиазмом принялся за дело.

– Знаешь, ты будешь, похож на Сьюэллов, если немного… – начал Леланд.

– Нет. Не надо. Хватит и этого.

Когда Билли заплатил и повернулся уходить, парикмахер задержал его.

– Ты хочешь подкузьмить тестя, да? Знаешь, кто там будет? Много шишек, я слышал. Со всех ближайших округов.

– И моя жена.

– Знаешь, тебе не хватает только, – Леланд поколебался немного, – подожди немного…

Он исчез в задней комнате и через несколько секунд вернулся, держа в руке бутылку с черной этикеткой. Виски.

– Возьми. Тебе это сейчас нужнее, чем мне. – И он криво ухмыльнулся.

Дважды он, полный решимости, выезжал на дорогу и дважды возвращался на автомобильную стоянку. Отчаяние вело его вперед. Но неуверенность в себе останавливала. Это чужой мир. Зачем ему лезть в игру, правил которой он не знает? И что, если она действительно не хочет его видеть? И кольцо для нее ничего не значит? Что, если она, вернувшись, домой, забыла его, неотесанного фермера со смешными претензиями на ученость?

Его манила лежавшая на сиденье бутылка виски, обещая конец сомнениям. Два добрых глотка и вправду встряхнули его, напомнив ряд простых фактов. Что он тут философствует, черт возьми? Все ясно как день. Он, Уильям Роберт Уокер, фермер из штата Миссисипи, округ Брискин, едет за своей законной женой, отбившейся от рук в его отсутствие. Всю дорогу он твердил про себя эту фразу.

– Подите скажите Силоу Уокер, что пришел ее муж. Она не ожидала моего приезда, поэтому меня нет в списке гостей.

«Черт возьми, звучит неплохо», – подумал Билли. Швейцар у входа в банкетный зал был, видимо, того же мнения. Он отошел от дверей и оставил вход без охраны, чем Билли Боб и воспользовался.

В зале было полно народу. Пеннингтон владел – или управлял – шестью банками. Кругом было море цветов. Все свободное место занимали вазы с желтыми розами, маленькие вазочки с темно-лиловыми фиалками и изящные узкие стаканы с розовыми гвоздиками. Среди цветов затерялись искусственные апельсиновые деревья, занимавшие оставшееся пространство.

По-концертному одетые пианист и саксофонист, стоя в углу на небольшом возвышении, наигрывали красивую мелодию, которую никто не слушал. Гул голосов и смех едва не перекрывали звуки музыки. Около бара томилось несколько мужчин, по виду – мелкие служащие.

Пианист посмотрел в зал, и Билли узнал его. Это был Аарон Педро, игравший на танцах в «Лиджн Холл»! Выходит, он здесь не единственный простолюдин? «Ну что ж, в такой компании будет веселее», – усмехнувшись, подумал Билли.

Силоу была в огненно-красном платье, которое пенилось вокруг ее ног при каждом легком движении. А талия была такая узкая, что, казалось, он может полностью обхватить ее одной рукой. Она, похоже, задалась целью показать, что ей не нужен лифчик. Глубокое декольте оставляло грудь почти открытой, демонстрируя всем соблазнительную нежность кожи. Хорошо еще, что она догадалась надеть сверху жакет, хотя, конечно, что это за жакет, черт возьми, одно название, а не жакет… Без пуговиц, почти без рукавов! В нем вспыхнуло желание, сменившееся тут же злостью и яростью.

Он тосковал по ней, ночи не спал; а она веселится! Он две недели работал как проклятый, потому что она задела его гордость, а она и думать про него забыла. Он продал коня ради этой женщины в огненном платье.

Билли Боб готов был взорваться.

– Что вы сказали? – нахмурилась Силоу, глядя на швейцара.

– Ваш муж здесь, – повторил швейцар, перекрикивая шум.

– Не может быть. Это ошибка. Его нет в городе.

– Никакой ошибки. Посмотрите… – швейцар указал на дверь, но там никого не было.

У Силоу пересохло в горле. Билли? Здесь? Вернулся? Но зачем пришел сюда? Как узнал? И что задумал?

– А! Вон он! – радостно указал швейцар в угол, где играл маленький оркестр.

Силоу посмотрела туда и увидела… что Билли Уокер смотрит на нее. Или это не Билли Уокер? Или Билли? Неужели это он? Не может быть! Неужели это тот же Билли, который никогда не снимал дурацкую шляпу, который возвращался грязный и усталый после работы в поле, который просидел две недели в тюрьме, который спал рядом с ней, который не мог простить ей, что взял у нее деньги?

– Это ваш муж, да? Или нет? Но он так сказал, – глядя на Силоу, швейцар уже сомневался, правильно ли он поступил, оставив подозрительного гостя без присмотра. Может ли так жена смотреть на мужа?

– Э-э-э… мне кажется… – Силоу шагнула вперед.

– Вам кажется? Вы не узнаете собственного мужа? – удивился швейцар, но, махнув рукой, оставил парочку саму разбираться в своих отношениях.

Билли Боб стоял, опираясь на пианино, и глядел на публику, как на зверей в зоопарке. Новая короткая прическа до смешного молодила его. Но фигура… Да, широкоплечая фигура быстро изменяла первоначальное впечатление незрелости и незавершенности его облика. В целом он выглядел… великолепно!

При приближении Силоу Билли выпрямился. Она украдкой разглядывала его. Он в джинсах! Надо же, на плечах – смокинг, на ногах – ковбойские ботинки. Билли неподражаем. Почему считается, что Майкл лучше Билли? Только дураки могут так считать. Но как он изменился! Это уже не тот милый повеса, какого она знала раньше.

А, подойдя ближе, Силоу поняла еще кое-что: в любой момент он готов сорваться. Это было видно по его взгляду, это сквозило в каждом его движении.

Она неуверенно и робко остановилась перед ним.

– Здравствуй, Силоу.

– Би… Билли, – она прокашлялась.

– Чего ты испугалась? – холодно спросил он. – Я не собираюсь насильно тащить тебя домой… к себе.

– Не собираешься?!

Что с ней? Почему она так себя ведет? Вместо того чтобы броситься ему на шею, сорвать шелковый галстук, распахнуть рубашку и обнаружить своего Билли вместо этого прекрасного незнакомца с яростью во взгляде.

– Нет. Не хочу портить тебе удовольствие от прекрасного вечера. Я зашел, чтобы вернуть тебе кое-что, – он засунул руку во внутренний карман и достал оттуда пачку денег.

– Нет… Билли… я не хочу… Я поняла, но… не возьму…

– Еще как возьмешь! Я не хочу больше краснеть при упоминании об этих тысячах!.. Поэтому, если ты откажешься взять деньги, я засуну их вот сюда, – он показал глазами ей на грудь. – Да, засуну тебе в декольте, будь уверена. Так что, лови!

Билли Боб бросил ей деньги. Она инстинктивно их поймала.

– Где ты был две недели? Уехал, не сказав ни слова!

– Я работал. Чтобы заработать вот это! – Он кивнул на деньги. – Теперь вам с Пеннингтоном не в чем меня упрекнуть!

– Я не хотела тебя обидеть, – напряженно сказала Силоу. – Я была не в себе. Ты должен был это понять.

– Я тебя прекрасно понял. Ты вернулась к отцу. Прекрасно, больше ты меня уже не купишь, – он скользнул по ней взглядом, по груди, подлинным ногам. – Но, прежде чем попрощаться, я хочу унести с собой еще одно воспоминание…

Он был настолько силен и громаден, что без особых усилий поднял ее, притянул к себе.

Его губы прижались к ее губам.

Любимая и желанная…

Но, когда эта мысль размягчила ему душу, он отстранился. Она, едва дыша, открыла глаза.

– Все подумают, – яростно прошептал он, – что ты сама повисла у меня на шее. Это, наверное, возмутит твоих знакомых. Ты пробовала прижиться в моем мире. Мог бы попробовать и я прижиться в твоем. Но не хочу.

Билли Боб отпустил ее. Он решил уйти. Гости отскакивали от него как кегли. Ему послышалось, что Силоу зовет его, но он не остановился.

– Это тот самый…

– Да, это Уокер…

– … с которым Силоу сбежала и тайно обвенчалась…

Со всех сторон до него доносился шепот, но он не обращал на это никакого внимания. Его поглощала одна-единственная мысль: если бы он сейчас не ушел, то немедленно рухнул бы перед ней на колени и умолял бы ее вернуться к нему, чтобы начать заново их совместную жизнь.

А тем временем Силоу обратилась к Аарону.

– Вы курите? – требовательно спросила она.

– Чего? Я? А, да… То есть да, мэм, – заикаясь, ответил он.

– Одолжите зажигалку!

Билли прошел сквозь многочисленные двери и вдруг столкнулся нос к носу со своим злейшим врагом.

Сэм Пеннинггон с молчаливым Томми за спиной о чем-то спорил с высоким блондином. С Майклом! Да, это был Майкл! Если бы на Билли Боба вылили ушат холодной воды, это подействовало бы на него не так ошеломляюще. Он застыл на месте.

Пеннинггон оглянулся на непрошеного свидетеля разговора и, не сразу узнав, рассмеялся сухим, отрывистым смехом.

– Черт побери! Ты прекрасно выглядишь, Уокер! Старик смотрел на него спокойно и даже почти… виновато! Билли остолбенело, перевел взгляд на Томми.

– Я ухожу, – растерянно сказал Билли.

– А какого черта? Оставайся, – сказал Сэм. – Здесь собрался весь округ.

И Пеннинггон повернулся к Майклу, который с открытой неприязнью разглядывал Билли.

Билли Боб никогда еще так близко не стоял рядом со своим старшим братом. До него не сразу дошло, что это его совершенно не волнует. Раньше волновало. А теперь – нисколечко. Он забыл о Сьюэллах. Перестал о них думать. Больше не хочет познакомиться с ними. И не обижается, что они не принимают его.

И Билли озарило, что это произошло благодаря Силоу.

Она заполнила его целиком. В его душе не осталось места для зависти и мести. Благодаря ей зажила застарелая рана.

И теперь Майкл для него – всего лишь обидчик, покусившийся когда-то на его невесту.

– Если бы я знал, что будут пускать всяких там… – начал Майкл выговаривать Сэму, но Билли перебил его.

– Эй, Сьюэлл! Ну-ка, давай выйдем! – сказал он, снимая смокинг.

Это были его первые слова, обращенные к брату. До сих пор они не сказали друг другу ни единого слова.

– Это вы мне? – презрительно поморщился Майкл.

– Ты приставал к Силоу! Ты трогал ее своими грязными лапами!

– Кто ей поверит? Она врала, потому что…

Билли не стал больше слушать. Просвистел кулак, и Майкл, захлебнувшись кровью, упал на спину. Едва он поднялся с пола, как получил второй удар, на этот раз – в живот. От боли он согнулся пополам. После третьего удара – по шее – Майкл рухнул носом в пол и затих.

– Ты понял, – начал Билли и, присев рядом с поверженным врагом, продолжил, шепча ему в самое ухо, – что тебе надо держаться подальше от Силоу? И не распускать язык!

Майкл смолчал.

Билли поднялся и, не глядя, протянул руку, чтобы взять смокинг, но на месте Томми почему-то оказалась Силоу. Она прижимала смокинг к себе и глядела на него широко раскрытыми глазами. Пачка денег так и осталась у нее в руке. Он с огорчением вспомнил о своем намерении показать себя с лучшей стороны, предстать перед ней приличным человеком.

Вдруг за его спиной раздался громкий голос Томми. Билли даже вздрогнул от неожиданности.

– Ага! Кажется, кто-то дрался с Майклом? Его отец недавно выиграл выборы по двум главным округам. Это значит, что кто-то посмел нокаутировать сына будущего губернатора, – голос Томми звучал скорбно.

– По-моему, этот «кто-то» скрылся в темноте, – глубокомысленно изрек Сэм Пеннинггон.

Билли стало неловко за банкира. Зачем же врать-то?

– Давай, – с трудом выговорил Билли, потянувшись за смокингом.

Но Сэм отвлек его.

– Уокер, ты оказал мне большую услугу, – Сэм кивнул на лежавшего Майкла. – За это я дам тебе небольшой совет. Попробуй еще раз обратиться в ту фирму, которая разорвала с тобой контракт. Мне почему-то кажется, что на этот раз они поведут себя по-другому. Но не думай, что с моей помощью. Отнюдь. Это будет полностью твоя заслуга.

Сэм говорил хмуро и неохотно.

Билли привычным жестом провел ладонью по волосам и вспомнил, что сегодня подстригся.

– Я пойду скажу, чтобы о нем позаботились, – кивнул Сэм на Майкла.

Томми молча последовал за Пеннинггоном.

– Отдай смокинг, – вымолвил, наконец, Билли.

На этот раз Силоу вернула вещь хозяину. Но зачем ему смокинг? Чтобы уйти?

«Зачем она отдала, – в панике подумал Билли. – Она хочет, чтобы я ушел?»

Билли не знал, что ему говорить или делать, чтобы удержать ее, поэтому он пошел к своему грузовику. Силоу как привязанная двинулась следом, но не старалась догнать.

Он остановился у самой дверцы. Дальний свет причудливого фонаря, освещавшего ионические колонны фасада особняка, превратил ее в неясный силуэт.

– Я… – начал он.

– Вы никуда не поедете, мистер Билли Боб Уокер!

В тишине стоянки ее голос звучал громко и решительно, но, слава Богу, слегка дрожал, что свидетельствовало, что она волнуется, и, значит, он ей не безразличен.

– Правда? – с надеждой спросил он.

– Я вытащила ключи от машины из кармана смокинга.

– Ты взяла ключи! – радостно сказал он. Значит, она все-таки не хочет, чтобы он уезжал! – Ты взяла ключи?

Она указала в темноту, туда, где было поле для игры в гольф.

– Помнишь, около «Лиджн Холла» ты грозился выкинуть мои ключи? А я не даю пустых обещаний. Я сразу бросаю ключи. Поди, поищи! Они ждут тебя у пятнадцатой лунки!

– Господи, Силоу! Как же я их найду? В темноте? – спросил он, забросив смокинг в кабину.

– Как хочешь! Хоть торчи здесь до самого утра. Ты это заслужил! – закричала она и пошла прочь.

– Подожди, Силоу! Ты куда? Подожди!

Билли пошел за ней. Она шла в сосновую рощу рядом с полем для гольфа и на ходу говорила, неизвестно к кому обращаясь. Ей как будто было безразлично, слушает ее кто-нибудь или нет.

– Уехал, ничего не сказал! Может, ушел к любовнице? Я приехала за ним в этот «Пэлис»! В жизни таких развратных заведений не видела!

– А не таких развратных? Видела? Много? – Он не смог удержаться от насмешки.

Силоу остановилась.

– Не больше, чем ты – фешенебельных клубов! И я никогда нигде не устраивала бессмысленных драк!

– Но хотела устроить, помнишь?

– А зачем она обнимала тебя?

– Затем же, зачем Майкл тебя целовал! Я не звал Анджи. Она подошла сама. И больше не подойдет. Я ведь женат, правда? – Билли вопросительно поглядел на нее.

Она смотрела в сторону.

– Я поговорила с папой. Не знаю, что между вами было, но он обещал помириться с тобой…

– А ты? – с трудом произнес он. – Ты помиришься?

– С кем? С незнакомым мне человеком? Я же тебя совсем не знаю, Билли! Ты от меня все скрываешь! Почему ты молчал про свои занятия?

– Я боялся, что ты будешь смеяться.

– Ты слишком многого боишься. Даже меня!

– Я? Тебя?

– Да, ты – меня. Я имею в виду вот это, – Силоу протянула ему пачку долларов. – Я знаю, что это. Это твоя раненая гордость и страх потерять меня. Ты так и не смог до конца понять, что я не предлагала тебе деньги. Я просто хотела стать твоей женой. Тебя так беспокоят эти деньги, что я готова расстаться с ними, только бы ты перестал о них думать. Иначе мы не сможем жить вместе. А я, мистер Уокер, – тут она вынула биковскую зажигалку, – очень хочу быть вашей женой. И, клянусь вам, мы будем жить вместе.

Она щелкнула зажигалкой и посмотрела ему прямо в глаза. Потом поднесла пламя к пачке долларов. Тут он увидел кольцо у нее на пальце. Значит, она его носит!

Огонь лизал банкноты. Да, пусть сгорят, подумалось Билли. Это очень романтично. Жертва на алтарь любви.

Однако жалко.

Он работал все-таки. И, похоже, ему снова придется содержать жену.

– Силоу! Хватит! – Он выбил деньги у нее из рук, затоптав пламя ботинками. – Жечь деньги? Как это не похоже на дочь банкира, – он взял ее руку и поцеловал палец, на котором было кольцо.

– Я как-нибудь расскажу тебе одну историю про дочь банкира, – прошептала она. – Но не сейчас. Знаешь, почему ты не дал этим деньгам сгореть? Потому что в глубине души понимаешь, что они на самом деле вовсе не разделяют нас. Но мой жест был необходим. Это мое извинение.

Наконец ее руки были больше ничем не заняты, и она смогла развязать его галстук. Прямо здесь, под открытым небом, на виду у сосен, звезд и птиц.

Кровь зашумела у него ушах.

– Да, – выдохнул он. – Знаешь, зачем я его надел? Чтобы показать, что я ничем не хуже других. Что я смогу жить в твоем мире. А потом не знаю, что на меня нашло.

Силоу потянулась к верхней пуговице его рубашки. Билли Боб, еле сдерживая страсть, обнял ее. Он чувствовал, как закипает кровь.