Глава 3

Когда Нед Стэндфорд появился перед маленьким серым домиком, окутанным темнотой, Мэгги Кейн поджидала его у двери и открыла ее еще до того, как Нед успел постучать.

– Каждый раз, когда ты появляешься на пороге моего дома, ты приносишь с собой несчастье, – вместо приветствия сказала она.

– Не всегда по моей вине, Мэгги. Я не просил Фостера хватать твоего парня. Клянусь. Он просто перестарался.

– Он и твой другой помощник Малоун никогда не дают ему шанса. Они захватили мальчика врасплох на пороге дома и избили его.

– Ма!

Голос Джубала прервал ее яростную, полную боли речь. Он медленно встал: рубашка расстегнута, волосы взъерошены.

– Я хочу поговорить с тобой, Джубал. – Шериф старался говорить как можно дружелюбнее.

– Мне нечего тебе сказать, кроме того, что я не крал денег Кэролла, – спокойно ответил Джубал. Его лицо хранило непроницаемое выражение, но руки сжались в кулаки.

– Я тебе верю, – сказал Стэнфорд. – Конечно, не потому, что ты такой законопослушный гражданин, – усмехнулся он. – Я просто знаю, как ты ненавидел тюрьму. Это и впрямь сущий ад.

Ненадолго воцарилось молчание. Потом шериф предложил:

– Давай выйдем, поговорим на улице. Всего несколько минут. Джубал, я тебе не враг. И ты это знаешь.

Кейн неохотно покорился и вышел на крыльцо к Стэндфорду.

– Чего ты хочешь? – нетерпеливо спросил Джубал.

– Хочу знать, почему Генри Кэролл нанял тебя, – в лоб спросил Стэндфорд. – Последние месяцы я только об этом и думаю.

– Ты бы у него спросил.

– Спрашивал, но не получил в ответ ничего похожего на правду. Все, что связано с этой историей, не дает мне покоя. Три года назад ты ограбил человека, и Кэроллу не терпится засадить тебя за решетку. Прошло два года, а он уже едет в Ланвилл, говорит, что гарантирует тебе работу, если тебя выпустят досрочно с испытательным сроком. Просит за тебя ради Мэгги… В этом нет ни капли здравого смысла.

Шериф бросил взгляд в темноту. Кейн не двигался.

– Знаешь, что говорят в городе, Джубал? Что Генри помогает тебе, надеясь, что Господь поможет его жене, и она выздоровеет.

Кейн пожал плечами. Ему не понравились слова шерифа, и тот это понял и сразу же перешел на другую тему.

– Ты работаешь на лесопилке уже несколько месяцев. У тебя есть хоть малейшее представление о том, кто ограбил Кэролла?

– Нет, – безо всякого выражения ответил Кейн.

– Не лезь в неприятности, Джубал, – решительно продолжал шериф. – Помни об испытательном сроке. Знаешь, как избежать неприятностей? Держись подальше от своих недавних друзей, подальше от мест вроде «Сосен» и, самое главное, подальше от маленьких сучек вроде Тесс Джонсон.

Кейн шумно вздохнул, но Стэндфорд не обратил на это внимания.

– Глупо было, конечно, говорить о ней отцу. Тебе еще повезло, что Лайонел не выяснил, чем она занимается по уик-эндам, приезжая домой из колледжа. И никаких мыслей чтобы даже не возникало по поводу этой девицы, Террил. Мне плевать, что она девочка хоть куда: от нее сплошные неприятности. Поэтому ее и отослали в эту школу. Как ни верти, эта школа для детей, которые создают родственникам проблемы. Будь осторожен, Джубал, контролируй каждый свой шаг.

Стэндфорд стал спускаться по шатким деревянным ступенькам с крыльца, повернулся, кивнул на прощание; одной рукой он придерживал большой пистолет, торчащий из кобуры.

– А если не будешь, я приду сам, – сказал он предостерегающе, – и отделаю тебя похлеще, чем мои вежливые заместители.

Стоя в темноте на крыльце родного дома и глядя вслед шерифу, Джубал думал о том, что жизнь дала крен, и ему хотелось забыть, что он в неоплатном долгу перед матерью, забыть все свои ошибки. Забыть таких людей, как Генри Кэролл и Лайонел Джонсон… и дочерей их тоже.

Но Джубал все помнил, продолжал помнить. Чаще всего ему вспоминалось выражение испуга, отвращения и неприязни на лице девушки, когда она стояла сегодня в дверях конторы. На какую-то долю секунды под блеском ее огромных темно-голубых глаз он почувствовал, что сгорает от стыда; ему хотелось спрятать засос на шее и наручники на запястьях. Она не имела права смотреть на него так, как будто он был получеловеком, необузданным типом, притягивающим и отталкивающим в одно и то же время.

Она смотрела на него точно так же, как Тесс к нему относилась.

– С тобой все в порядке?

Голос матери, раздавшийся за его спиной, заставил его вздрогнуть от неожиданности.

– Да… да. Все нормально.

Но когда он зашел в освещенную комнату, она взглянула ему в лицо и сказала, как говорила всегда:

– Тебе следует это сделать, мой мальчик, – и потрепала его по щеке своими изуродованными артритом пальцами. – Ты – хороший мальчик. Господь послал мне тебя…

– Мама, ну, пожалуйста.

Слабый протест, не более того. Он покорно слушал, зная все, что она скажет от начала до конца. Она говорила ему это каждый раз в критические моменты его жизни и даже тогда, когда пришли его забирать в Ланвилл. Это было своеобразной формой успокоения для нее, и потому, он, не перебивая ее, позволял ей продолжить.

– Когда я поняла, что ношу тебя под сердцем, я попросила Господа, чтобы Он послал мне необыкновенного сына и оставил знак на лице моего ребенка… – Она тихонько засмеялась, глядя сыну в лицо. – Зеленые глаза, Джубал. Такие же яркие, как молодая листва в то утро, когда ты родился. Таких глаз я больше никогда не видела. Ты родился не для тюрьмы. Ты носишь знак лучшей жизни.

– Мама, во мне нет ничего особенного, – вяло сопротивлялся он. – И никогда не будет.

– Этот день еще настанет. У тебя будет шанс проявить себя.

Он долго-долго смотрел на нее. Даже жизнь, полная трудностей, не смогла лишить ее какой-то старомодной прелести. Она была воплощением всей той любви, которую он знал в своей жизни. Иногда Джубалу хотелось встряхнуть ее и сказать: «Проснись! Оглянись вокруг!» Спросить ее, знает ли она о таких вещах, как астронавты и эмансипированные женщины.

Но он понимал, что ничего уже не изменит, и поэтому просто сказал:

– Со мной все будет в порядке, мама.

Ее взгляд упал на пятно у него на шее: он никак не мог поднять повыше подбородок, чтобы спрятать его.

– Я не думаю, что надо приходить домой в подобном виде. – Она с отвращением кивнула на след любовных утех.

– Ладно, мама, – покраснев, пробормотал он, чувствуя себя двенадцатилетним мальцом, а отнюдь не двадцатитрехлетним мужчиной.

Глава 4

– Кейн, ты пойдешь со мной и Хекеттом, – бросил Кэролл.

Джубал с неохотой взял тряпку и вытер грязные руки. Этот мотор надо было собрать к субботе. Почему Кэролл не дает ему спокойно выполнять свою работу?

Вместо этого Генри поджидал его, а вместе с ним и Бобо Хекетта, грузного парня с веселым лицом, заросшим светло-рыжей бородой. Тот факт, что Кэролл нанимал таких людей, как Бобо, говорил сам за себя, впрочем, кто такой сам Джубал, чтобы осуждать его? Кэролл и его ведь нанял тоже.

– Я хочу, чтобы вы, ребята, пошли ко мне домой, – спокойно сказал Кэролл, засовывая авторучку в карман рубашки.

– К вам домой, мистер Кэролл? – вытаращил глаза Бобо.

– А ты что, плохо слышишь? Там из больницы привезли специальную кровать для моей жены, чтобы ее можно было приподнимать ночью, ну… помочь ей дышать. Им надо помочь. Возьмите грузовик, – кивнул на одну из принадлежащих лесопилке машин, – и отправляйтесь. Делайте, что они вам скажут.

Джубал не пошевелился. О чем только думает Кэролл, посылая его к себе домой?

– У тебя проблемы, Кейн?

– Да, я не смогу переступить порог вашего дома. Я никогда не приближался к вашей сестре на расстояние меньше чем сто футов. Уверен, она поднимет жуткий шум из-за того, что я появился у вас.

– Больше мне некого послать. – Кэролл был раздражен. – Бросайте все и поезжайте.

Лицо Джубала застыло от злости, но он направился к машине.

– Подожди. Бобо, говорить будешь ты, – бесцеремонно заметил Кэролл. – А ты займись делом и держись в стороне, Кейн. Я позвоню Тэнди и предупрежу ее…

– Сукин сын, – пробормотал Бобо. – Пойдем, Джубал, разберемся. Меня трясет при мысли, что придется встретиться с его сморщенной сестрицей.

Но Джубал совершенно забыл о Тэнди Кэролл, неожиданно вспомнив о девушке с голубыми глазами, которую он видел девять дней назад: дома ли она сейчас? Он надеялся, что ее там нет. Ему только не хватало еще раз нарваться на ее презрение.

Подъехав к дому, они пересекли двор и подошли к открытой боковой двери.

– Мисс Кэролл? – крикнул Бобо в дверной проем. Джубал стоял в сторонке и ждал. – Мы пришли помочь вам перенести кровать.

В ответ раздался женский голос:

– Вторая дверь за лестницей. Идите прямо через прихожую.

Что Бобо точнехонько и исполнил. Джубал следовал за ним мрачной тенью.

Он никогда не был внутри дома Кэроллов. По сверкающему дубовому полу они прошли налево в столовую, где стоял обеденный стол вишневого дерева. На его гладкой поверхности, отражаясь в ней, стояли два хрустальных подсвечника и ваза с цветами. Направо была гостиная: диван с изысканной цветочной обивкой, кресла бледно-голубого цвета вокруг деревянного столика, покрытого стеклом, нотная тетрадь на большом пианино, придвинутом к дальней стене комнаты.

Джубал слышал, как Тэнди Кэролл разговаривает явно по телефону в какой-то дальней комнате. Однако признаков присутствия девушки не ощущалось.

Но облегчение, которое он испытал, было недолгим: он обнаружил ее в спальне, зажатую между двух кроватей. Она стояла спиной к вошедшим, держа в руках простыни, а в это время двое мужчин в белом подгоняли твердые серебристые трубки стандартной больничной койки, которую они уже установили.

Кэтрин Кэролл дотянулась до руки дочери, в то время как один из мужчин поднимал и устанавливал изголовье кровати.

– Ну, как? – бодро спросил другой. Его голос прозвучал слишком громко, когда он обратился к Кэтрин. – Вам удобно?

– Прекрасно. – Голос у нее был слабый и хриплый. Джубал никогда раньше не видел этой женщины, за исключением той фотографии, что стояла в конторе на столе Кэролла. Огромные голубые глаза и золотое облако волос – единственное, что было общим у этих двух женщин.

– Нас прислал мистер Кэролл. Чем мы можем помочь? – обратился Бобо к высокой девушке.

Она обернулась с удивленным видом. Джубал, стоя в дверях и скрываясь за широкой спиной Бобо, поймал взгляд голубых, более темных, чем у матери, глаз. Он думал о ней больше, чем ему этого хотелось бы. Она ему не слишком нравилась, Джубал был в этом уверен.

– Эти люди с лесопилки. Тетя Тэнди хочет перенести кровать в мансарду на самый верх. А я думаю, нам надо и комод передвинуть, чтобы освободить место для медицинских принадлежностей.

– Давай, Джубал, берись за этот край, – скомандовал Бобо.

Девушка резко подняла голову, оторвавшись от созерцания комода, и мгновение разглядывала их. Когда их взгляды встретились, Джубал увидел в ее глазах удивление, испуг и внутреннее напряжение. Его больше не интересовало, узнала она его или нет и вообще ее реакция. Она отступила назад на пару шагов, когда он двинулся к изножию кровати, а ее взгляд скользнул дальше на его горло, отыскивая там знакомую отметину, чтобы убедиться, что он и есть тот самый человек, за которого она его приняла. Но он так низко опустил голову, что даже если бы эта метка оставалась еще на прежнем месте, девушка не смогла бы ее увидеть. Его внезапно охватил гнев, так же как и тогда, в субботу. Будь проклята Тесс, отметившая его этим клеймом, словно дикое животное, и, черт побери эту девчонку за то, что она его заметила.

– Куда его нести? – спросил Бобо, поднимая вместе с Джубалом толстый матрас.

– Сюда. Идите за мной, – заторопилась девушка. Террил была вынуждена прошмыгнуть мимо Джубала, ее запах был чистым и легким, как она сама.

К тому времени, когда они разобрали кровать и перенесли ее по частям, представители компании уже все закончили и пошли переговорить с Тэнди, по-прежнему находящейся в дальней комнате.

Девушка в плотно облегающих джинсах и майке выдвигала из комода ящики. Стоило Джубалу приблизиться к ней, чтобы помочь, как она резко обернулась, слишком резко, и не удержала толстый ящик.

Джубал бросился ей на помощь, подхватил его, но слишком поздно: некоторые вещи вывалились на пол, а тонкая матерчатая сумка развязалась, и ее содержимое рассыпалось по светлому ковру. Он опустился на колени и с удивлением увидел засохшие листья, стебельки и увядшие цветы.

– Не трудитесь, – раздался с постели слабый голос Кэтрин. – Мы все выбросим. Это… осталось еще с прошлого лета.

Террил, заметив его недоумение, пояснила:

– Высушенные цветы и травы кладут в ящики, чтобы хорошо пахла одежда.

Голос ее был ровным и спокойным, абсолютно равнодушным, в нем сквозило превосходство.

Он находился от нее так близко, что видел крошечную жилку, бившуюся у нее на шее прямо там, где кончалась копна волос темно-медового цвета.

Может, она только казалась такой недосягаемо равнодушной?

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Тэнди.

Джубал посмотрел на женщину с молчаливым вызовом. Вопрос Тэнди оставался без ответа, пока Кэтрин, наконец, не произнесла с тихим удивлением:

– Он… один из людей… с лесопилки, Тэнди. Его прислал Генри.

– Меня и Бобо Хэкетта, – выдавил из себя Джубал и поспешил ретироваться из комнаты.

На лестнице он встретил Бобо, выходящего из мансарды.

– Следи за каждым шагом, – обратился он к напарнику. – Появилась старая ведьма.

– А, черт, только не это, – недовольно пробормотал Бобо. – Я думал, нам не придется встретиться с ней.

Когда они снова встретились на лестнице, Джубал направлялся вниз порожняком, а Бобо поднимался по ступенькам с новой партией груза.

– Ну, парень, тебе надо уматывать отсюда, – сказал он Джубалу.

– Почему?

– Только что пришел Кэролл, и старая грымза устроила ему скандал из-за того, что ты в доме.

– Что я собираюсь, по ее мнению, здесь делать? – в голосе Джубала звучали злость и отчаяние. – Ограбить ее или изнасиловать?

– Думаю, ты способен из-за женщин на все, – сострил Бобо.

Не говоря ни слова, Джубал спустился по лестнице и услышал пронзительный голос Тэнди.

– … я не могу тебе запретить держать этого каторжника на лесопилке, но зачем посылать его в дом? Я застала его с Террил…

Джубал прервал ее.

– Я ухожу, – грубо сказал он и направился к боковой двери.

Ему надо было пройти мимо девицы, которая стояла рядом с раковиной. Его неожиданный уход удивил ее.

Уже открыв дверь, Джубал снова почувствовал взгляд Террил на своей шее. На этот раз Джубал застал ее врасплох: она не успела отвести взгляда, и его прорвало.

– Смотри, – сказал он с яростью, рванув ворот рубашки. – Все прошло. Теперь угомонилась? Больше не будешь на меня пялиться?

– Не понимаю, о чем вы, – хрипло прошептала она, но лицо ее залил румянец, а потемневшие глаза стали еще больше.

– Неужели? – Его взгляд скользнул по ее лицу, задержавшись на губах, по шее, груди, и снова вернулся к губам. Они дрожали. Может быть, она боялась его, так же как и ее тетка. Какая-то темная сила охватила его, и он произнес полувопросительно, полуутверждающе: – А может, тебе еще что-нибудь показать?

Она аж задохнулась и покраснела, но теперь уже от ярости.

– Ты заслужил хорошей пощечины. Но я не собираюсь тратить время на какого-то невежу и грубияна…

Такой яростный всплеск эмоций был для него полной неожиданностью. Он ожидал холодного молчания, презрения, наконец. Он вдруг понял, что рассчитывал на ответную реакцию в духе Тесс.

– Я не невежа, – внезапно сказал он и покраснел.

– Да ну? Ты даже не знаешь, что такое саше, – спокойно заметила она, но не без скрытого торжества.

Он с трудом сглотнул слюну, не в состоянии вымолвить ни слова, и выскочил из дома.

На работу он решил больше не возвращаться. Прочь от этих людей, которые ни во что его не ставили и презирали только из-за его имени. Прочь от девушек с глазами, мерцающими, словно звезды, и с языками, словно жало скорпиона.

В воскресенье Террил вместе с Тэнди поднялась по ступенькам баптистской церкви и огляделась вокруг, радуясь, что вновь оказалась в этом большом здании, где она когда-то сидела рядом с родителями, слушая проповедь дедушки Террил, в честь которого и была названа.

Яркое солнечное утро, утренняя свежесть и звенящие голоса, слившиеся в хоре, – все это привело ее в умиротворенное состояние. В таком состоянии она находилась до полудня, когда они с Тэнди сидели у Кэтрин.

– Ты… ты видела кого-нибудь из знакомых в церкви? – вяло спросила она, слегка одурманенная сильнодействующими лекарствами.

– Нет. Ты заметила, Террил, что Тесс Джонсон отсиживается дома? Сдается мне, что она приходит лишь продемонстрировать своих новых дружков, – сухо заметила Тэнди. – Ты ведь ее знаешь, Террил?

– Столько лет не видела! – Она вспомнила девушку с шапкой блестящих черных волос, всегда прекрасно одетую и искусно накрашенную. Теперь Террил понимала, насколько нелепым было предположение, что Тесс Джонсон и Джубал Кейн могли быть вместе.

– А где… Генри? – забеспокоилась Кэтрин.

– Все еще на лесопилке… – успокоила ее Тэнди.

– Генри очень много работает… чтобы дела шли нормально… и это он делает для тебя… дорогая, – сказала Кэтрин.

Террил по-прежнему молчала.

– Он старается… для тебя, – добавила Кэтрин. Террил очень хотелось быть хорошей, сказать что-нибудь подбадривающее мать, но она не сдержалась:

– Так вот почему ты отдала ему лесопилку? Поэтому отцовское имя убрано с вывески?

На некоторое время в комнате воцарилось напряженное молчание. Потом со своего места у двери подала голос Тэнди:

– Я должна была сказать ей, Кэтрин.

Кэтрин заговорила, наконец, дрожащим голосом:

– Я… любила Люка. Да, Рила, я любила его… что бы ты там ни думала…

Она скорчилась в приступе жестокого кашля.

– Скорее дай лекарство… – резко обратилась Тэнди к застывшей с виноватым видом Террил.

Они, наконец, уложили Кэтрин, и теперь она лежала притихшая, с мокрым от слез лицом, и повторяла слабым голосом:

– Я вправду любила его… Ри… Рила.

Террил было тяжело говорить от охвативших ее угрызений совести, но, наконец, она выдавила из себя:

– Я знаю, мама. Все нормально.

Кэтрин уснула, а они все еще сидели около ее кровати, когда пришел Генри. Террил уступила ему место, не сказав ни слова. Она была уже у двери, когда услышала звук поцелуя и сонный голос матери:

– Это ты, Люк?

Генри отпрянул от жены, обернулся, глядя прямо на Террил и Тэнди. Лицо его побелело.

– Это все из-за лекарств, – виноватым тоном говорила Тэнди. – Ей было так плохо, и мне пришлось дать ей лекарств больше, чем обычно. Она даже не вспомнит этого завтра.

– А я вспомню, – скрипнул зубами Генри. Потом он оттолкнул свою сестру и вышел из комнаты. Чуть позже Террил услышала звук отъезжающей машины.

– Иди спать, – слабым голосом произнесла Тэнди. – Постарайся поспать. Возможно, нам придется вставать сегодня ночью из-за Кэтрин.

Террил никак не могла заснуть и лежала, уставившись в потолок. Она вдруг поняла всю сложность отношений между матерью и дядей, и впервые в ней шевельнулась жалость к Генри.

Рассвет еще не наступил, но Террил почувствовала, что не в силах больше откладывать. Она должна была увидеть Кэтрин прямо сейчас и попросить у матери прощения за все, что между ними было в эти годы.

Но ей не пришлось сказать ничего. Глаза Кэтрин были закрыты, а лицо белое, как восковая маска. Рядом сидел Генри.

От неожиданности Террил отпрянула, но сегодня вместо того, чтобы проигнорировать ее присутствие, он ее окликнул, пошел за ней и схватил за руку, когда она была уже у двери.

– Хочу кое-что тебе сказать, – коротко заметил Генри. – После ужина не входи в комнату Кэтрин. Это время принадлежит нам с женой.

– Да кто ты такой, чтобы мне такое говорить? – охрипнув от ярости, прошептала Террил. – Она моя мама. И я буду заходить к ней, когда мне заблагорассудится. Ты слышишь меня?

– Да. Но только она еще и моя жена. И этот дом тоже мой.

– Так же, как и лесопилка? – она старалась не расплакаться. – Генри, ты живешь жизнью моего отца. Ты заполучил его лесопилку, его жену и притворяешься, что это все твое. Но меня ты не получишь. Только не меня.

Генри ответил ей без всяких эмоций.

– Что ты еще выдумала, Террил? Зачем ты мне нужна? Ты не нужна никому.

Террил глубоко вздохнула. Не стоит обижаться, не стоит чувствовать себя поставленной на колени. Ей никто не нужен!

Она сама есть у себя. И этого вполне достаточно!

Глава 5

Уже через два дня Генри предложил Террил начать работу в конторе лесопилки по понедельникам, средам и пятницам. Было очевидно, что он не хочет, чтобы падчерица проводила у постели матери большую часть времени.

– Не будешь повиноваться, я немедленно отправлю тебя назад. И Тэнди ничего не сможет поделать, – тихо сказал он Риле, когда они остались вдвоем на кухне утром того дня, когда она должна была впервые отправиться на работу. – Хотя по закону ты уже и взрослая, но в этом доме все-таки я хозяин.

Тэнди, войдя в кухню минутой позже, решила, что они просто мило болтают.

– Ну, вот и прекрасно. Оба встали рано. Может быть, ты поедешь вместе с Генри? – спросила она бодрым голосом.

– Нет, сейчас другие дела, на лесопилке я появлюсь позже, – резко оборвал ее Генри и вышел.

– Мне бы хотелось пройтись пешком, – сказала Террил. – Всего-то полмили.

Тэнди с неодобрением уставилась на клетчатую хлопчатобумажную рубашку с закатанными по локоть рукавами, голубые джинсы и высокие ботинки, которые были на Риле.

– Разве так должна выглядеть секретарша?

– Секретарша там уже есть, Розали. Мы же обе понимаем, почему я должна быть там. Чтобы меньше находиться рядом с мамой. Только этого Генри и нужно.

Некоторое время Тэнди молчала, потом, посмотрев Террил прямо в глаза, сказала, поставив чашку с кофе на стол:

– Наверное, ты права. Но, поверь мне, спорить с ним по каждому поводу было бы просто неразумно. Мне кажется, совсем неплохо, если ты будешь находиться какое-то время вне дома.

– Да, – с неохотой пробормотала она, откинув со лба прядь непокорных волос. – Хотя я приехала домой, чтобы не отходить от постели мамы, временами мне кажется, что я потихоньку начинаю сходить от этого с ума. Мне хочется бежать отсюда, чтобы не видеть всего, что происходит.

– И это естественно. К сожалению, никто из нас не в силах помочь Кэтрин. Так что иди с легкой душой. Ты ведь любила раньше бывать на лесопилке.

Террил попрощалась с тетей, вышла на улицу и направилась через поле к месту своей новой работы.

Боже! Как же хорошо было на улице! Теплый сентябрьский ветер ласкал ее лицо, трепал волосы. У Террил возникло ощущение необычайной легкости.

Листва на деревьях поражала богатством красок и разнообразием оттенков. Подойдя к краю ложбины, Террил почувствовала запах уже начинающих гнить на дне оврага листьев. На мгновение она остановилась, глубоко вдохнула в легкие воздух и подставила лицо лучам солнца, закрыв глаза. Сколько же воспоминаний у нее связано с этим местом!

Какое же счастье – ощущение свободы! Когда возвращаешься в родные места, туда, где ты родился и где провел свои самые лучшие дни. Только на родине можно почувствовать себя свободным. Дом всегда зовет, всегда тянет к себе. Здесь твои корни, и здесь тебя всегда ждут.

Так она простояла несколько минут, а когда двинулась дальше, на душе было легко и солнечно. Теперь даже мысль о том, что рядом будет все время находиться Генри, не могла омрачить ее существования.

Во дворе лесопилки несколько человек еще не приступили к работе, они стояли у одного из грузовиков и разговаривали. Один из них, по виду самый старший, кивнул ей.

– Доброе утро, – сказал он весьма приветливо.

– Доброе утро, – ответила Террил.

Другой мужчина, пышущий здоровьем блондин, оглядел ее с ног до головы и игриво спросил: – А кто же ты такая, крошка?

– Я – Террил Кэролл, – с серьезным видом ответила она и прошла мимо них.

В офисе ее уже ждала Розали. Она давно работала на лесопилке, еще когда были живы дедушка и Люк.

– Сколько же времени мы не виделись, Рила! – Розали не могла сдержать нахлынувших чувств и крепко обняла Террил за плечи.

– Надеюсь, вы не будете возражать, что я вот взяла и свалилась на вашу голову? – нерешительно произнесла Террил.

– Возражать? Да я просто счастлива. Единственная женщина, с которой я общалась здесь, это была Тэнди. А с тех пор как Кэтрин…

Розали остановилась, а Террил быстро продолжила:

– Я не думаю, что могу составить конкуренцию тете Тэнди в бухгалтерии, но я умею печатать и могу выписывать накладные, немного разбираюсь в сортах древесины…

– Здесь найдется достаточно работы для вас, – заверила ее секретарша. – Например, отвечать на телефонные звонки, – и она кивнула в сторону уже звонившего телефона. – А я пока займусь кофе.

Террил сделала, как ей было сказано, и подняла телефонную трубку. В одиннадцать Генри уже уехал из конторы, заперев дверь своего кабинета на ключ. После его отбытия Террил стало легче дышать. А в два часа дня Розали отправилась в городской банк «Ситизенс» и Террил осталась в офисе совсем одна.

Звук открывающейся двери испугал Террил.

На пороге стоял мужчина. Высокий, стройный. Темноволосый. Одетый в голубые джинсы и майку. Он пристально посмотрел на нее.

Зеленые глаза. У него были зеленые глаза. Что ему здесь надо?