Глава 4

Послеполуденное солнце разлеглось на полу причудливыми узорами, не обращая внимания на преграду в виде спущенных венецианских штор.

Калвин Корниш, «король корсетов», слегка постукивая аккуратно наманикюренными пальцами по письменному столу, выжидательно смотрел на меня.

— Конечно, я знаю Еву Фарнхем, — сказал он. — Она ведет мои дела в рекламном агентстве.

— А вы знали ее мужа?

— Я встречался с ним лишь однажды. Это было ужасно.

— В каком смысле?

— Он был пьян. Не навеселе, а именно пьян. Он был отвратителен.

— Отвратителен?

Правая рука Корниша начала резче отбивать такт на письменном столе.

— Это имеет какое-нибудь значение, лейтенант?

— Может быть.

— Хорошо, — сказал он с раздражением. — Он бросил мне фантастическое обвинение, будто у меня с его женой существует некая связь.

— А она имела место?

Корниш слегка побледнел.

— Я не потерплю подобных вопросов даже от офицера полиции.

— Дело ваше.

— Я не вижу никакого смысла в нашей дальнейшей беседе, — процедил он. — Фарнхем погиб в результате несчастного случая. Не так ли?

— Именно это я сейчас и пытаюсь выяснить. Был ли это действительно несчастный случай?

Он тупо уставился на меня:

— Во всех газетах писали, что это несчастный случай.

— А ведь это вполне может оказаться убийством, — нравоучительно заметил я. — Красивая жена и страховка в пятьдесят тысяч долларов. Вот вам два великолепных мотива для убийства.

— Бог мой. — Корниш все еще не мог отвести от меня взгляда. — Не может быть. Вы же не думаете, что Ева могла сделать что-либо подобное? Это… это невероятно!

Я сделал пятисекундную паузу и оглядел кабинет.

— Где вы были в тот вечер, когда был убит Фарнхем? — спросил я безразлично.

— Дайте подумать, — пробормотал он. — Это было три дня назад. Утром я отправился на фабрику… Вернулся в контору около трех часов. Ушел оттуда без чего-то четыре. У меня выдался тяжелый день, и я очень устал. По дороге домой я пропустил пару стаканов.

— В котором часу вы пришли домой?

— Около шести, может быть, чуть раньше.

— С кем вы пили?

— Я был один.

— Значит, у вас нет алиби, — вздохнул я.

Корниш рассвирепел:

— Алиби! Ну, знаете ли, этот бред переходит все границы! У нас с миссис Фарнхем просто деловое знакомство, и больше ничего. Я отказываюсь слушать ваши грязные инсинуации. Если вы хотите выяснить еще что-нибудь, прошу вас обратиться к моим адвокатам.

Я поднял брови.

— Вы хотите сказать, что они являются адвокатами и миссис Фарнхем?

— Убирайтесь вон! — Корниш едва не задохнулся от злости.

Открыв дверь, я оглянулся и вежливо поинтересовался:

— Как ваш бизнес?

Корниш в изумлении взглянул на меня.

— Бизнес? — механически повторил он.

— Поговаривают, будто корсеты Стеррайт вышли из моды. Это правда?

— Это лишь временное падение спроса, — быстро ответил он. — Поскольку новые модели заполнили рынок, мы… — Он вдруг осекся и побагровел. — Очень умно, лейтенант. Видимо, это дает вам мотив или что-то в этом роде?

— Может быть, — доброжелательно согласился я. — Я все выясню и своевременно сообщу вам о результатах. До свидания, мистер Корниш. Как там говорится в вашей рекламе?

«БУДЕТ ВСЕ ОЛ-РАЙТ,

КОЛЬ НАДЕЛ КОРСЕТ СТЕРРАЙТ!»

Так, кажется?..

Полдень я целиком посвятил посещению различных учреждений. Следующим в моем списке значилась Объединенная страховая компания. У Ли Мосса был очень уютный кабинет, правда, до апартаментов Корниша ему было все же далеко. С порога чувствовалось, что ты в кабинете босса.

— Садитесь, — пробурчал он. — Я как раз спрашивал себя, когда же, наконец, услышу что-нибудь о вас.

— Я все время в бегах, — вздохнул я. — А скакуну некогда пощипать травку.

Он недовольно пожал плечами:

— Подобные остроты я ежедневно слышу по телевизору. Лучше расскажите, что вам удалось выяснить.

— Пока немного, — признался я. — Хочу попросить вас уточнить некоторые сведения.

— Какие именно?

— У вас работает страховой агент по имени Вине Мэлоун. Мне хотелось бы узнать, сколько сделок он заключил и сколько при этом заработал, скажем, за последние шесть месяцев.

— Вы это узнаете через две минуты, — ответил Мосс и снял телефонную трубку.

Я закурил. Через пару минут Мосс положил трубку и взглянул на меня с некоторым интересом:

— Он получает пятьдесят долларов в неделю — это минимум заработной платы, остальной доход должен пополняться за счет комиссионных. Но Мэлоун не заключил еще ни одной сделки.

— Сколько времени он работает у вас?

— Семь недель. Правда, в первые недели у агентов сделок не бывает. Это, так сказать, вступительный период. У Мэлоуна он несколько затянулся. Вероятно, к настоящему времени он начал уже голодать.

— Не думаю, — возразил я.

— По словам старшего агента, дела у парня идут неважно. Беда в том, что Мэлоун не уверен в себе.

— Думаю, он был вполне уверен в себе, когда четыре года назад собирался обчистить банк.

Наступило молчание, я терпеливо ждал.

— Что вы сказали? — прохрипел наконец Мосс.

— Разве вы не знали, что Мэлоун — бывший преступник? — небрежно спросил я.

— Ни черта я не знал! — прорычал он. — И старший агент тоже ничего не знает. Вероятно, Мэлоун наврал ему с три короба, а этот раззява не удосужился проверить. Одно я могу сказать совершенно точно, — добавил Мосс мрачно, — завтра же этот малый начнет искать другую работу.

— Я бы на вашем месте не спешил его увольнять, — сказал я. — По крайней мере, некоторое время.

— Почему?

— Преступники, недавно освободившиеся из заключения, обычно предпочитают укрыться за какой-нибудь официальной вывеской. Им нужно иметь какой-то честный заработок на случай, если вдруг копы заинтересуются, из каких источников они расплачиваются со своими бакалейщиками. Я полагаю, Мэлоун использует вашу компанию в качестве такой вывески. Поэтому он ни в коем случае не причинит вашей компании вреда, как материального, так и морального.

— Вы думаете, что парень связан с делом Фарнхема? — В обычно флегматичном тоне Мосса послышались нотки возбуждения.

— Может быть. Но пока ничего определенного сказать не могу.

Мосс похлопал по своему объемистому брюху.

— Я говорил вам, что у меня было какое-то предчувствие! Вот как раз именно здесь. — Он еще раз хлопнул себя по животу. — Мой живот меня никогда не обманывает.

Даже со своего места я видел, что брюхо слишком велико для непогрешимого создания. О чем не преминул сообщить Моссу.

Он сердито посмотрел на меня:

— Повторяю, остроты я предпочитаю выслушивать вечерами, сидя перед телевизором.

Не желая нарушать его привычки, я попрощался и двинулся в следующее учреждение, где хозяйничал шериф Лейверс.

— Что случилось, лейтенант? — спросила Аннабел, когда я остановился около ее стола и задумчиво уставился на пепельные волосы секретарши. — Землетрясение?

— А?

Она посмотрела на часы:

— Сейчас 4.30. Должно быть, что-то стряслось, раз вы так задержались на работе.

— Я вот все думаю, — протянул я, — девушка, подобная вам, непременно должна завершить свое образование в моем обществе. Я согласен стать вашим ментором.

— У меня нет никакого желания стать чемпионкой ринга. Вы, вероятно, полагаете, что такой девушке, как я, необходимо заниматься кетчем? Воображаю, как вы станете язвить, когда какая-нибудь шлюха шмякнет меня об пол.

— Радость моя, иногда мне кажется, что у вас создалось совершенно превратное мнение обо мне, — вздохнул я. — Я имел в виду свой проигрыватель. Вы ведь еще не слышали его звучания?

— Эта штука установлена в вашей квартире?

— Конечно.

— Тогда я никогда ее не услышу. Мне прекрасно известно, зачем вам понадобился проигрыватель — когда девушки начинают кричать, вы просто прибавляете громкость. — Аннабел качнула головой. — Нет, благодарю, лейтенант. Я ничего не имею против риска, но только если располагаю с противником равными шансами. А в данном случае перевес в вашу пользу. Тем более я страшно не люблю шума.

— Так как насчет сегодняшнего вечера?

— Пожалуй, мне следует уравнять шансы. Я оставлю открытой входную дверь и запасусь парой гусеничных тракторов для защиты. К тому же у меня назначено на сегодня свидание. Он офицер, джентльмен и не любит шума. Благодарю вас. — Аннабел одарила меня обольстительной улыбкой.

— О, терпеть не могу быть третьим. Между прочим, у меня замечательная коллекция…

— Коллекция дамских трофеев? Могу вас уверить, что не имею желания пополнять вашу коллекцию.

Признав себя побежденным, я поплелся в кабинет шефа…

Я долго ждал, что он поздравит меня с тем, что я так поздно задержался сегодня на работе. Но, увы, поздравлений не последовало. Шериф лишь мельком взглянул на меня. Я решил, что его надо немного подтолкнуть к изъявлению чувств.

— У меня сегодня большой день, сэр, — небрежно сообщил я. — И я все еще занят, все еще на работе.

— Заняты оскорблением людей?

— И кого именно я оскорбил?

— К примеру, джентльмена по фамилии Корниш, — отозвался Лейверс. — Он звонил мне сегодня. Мне пришлось выслушать, что собираются сделать его адвокаты с вами, а заодно и со мной. Уилер, почему бы вам для разнообразия не вести себя повежливее?

— Я ведь коп, шериф, — возмутился я, — а не девица на выданье!

— Ну, ладно, — безнадежно махнул рукой Лейверс. — Что нового по делу Фарнхема? Убит он или нет?

— Я не знаю.

— Что значит — «не знаю»?

— Я начинаю думать, что он был убит. Но у меня нет никаких доказательств.

— Ну так найдите «их!

— Хорошо, сэр, — послушно ответил я. — Этим я как раз сейчас и занимаюсь. Между прочим, вы заметили, который час?

— Какое это имеет отношение к делу Фарнхема? — фыркнул он.

— Неопровержимое доказательство моего усердия.

Мне бы хотелось получить от вас на несколько дней Полника и еще кого-нибудь.

— Зачем?

— Установить слежку за Эдной Брайт и Мэлоуном.

— Хорошо. — буркнул шериф. — На этот раз поверю, что вы и впрямь заняты делом. Что еще?

— Ничего, сэр. Могу я дать задание Полнику уже завтра утром?

— Валяйте. Вы что, хотите установить за этой парочкой круглосуточную слежку?

— Скорее только днем. Мне интересно, каким образом Эдна выбивает деньги из должников, а Вине продает свои страховки.

— А вы, оказывается, хитрый малый, Уилер, — усмехнулся шериф. — На всякий случай подыскиваете себе другую работенку, если вылетите вдруг из полиции? Так?

— Видите ли, сэр, я считаю, что мы с вами связаны самыми крепкими узами, и я буду работать на вас до тех пор, пока кто-нибудь из нас не развалится на части. Правда, этого осталось недолго ждать, ибо вы трещите по всем швам.

Я выскочил из его кабинета, не дожидаясь, пока шериф позаботится о том, чтобы придать ускорение моей персоне.

— Куда вы торопитесь, лейтенант? — сладко улыбнулась Аннабел. — Завести одну из ваших замечательных пластинок?

— Значит, офицер? — спросил я. — И кто же он?

Полицейский? Вояка? Моряк? Капитан буксирной баржи?

— Он офицер военно-воздушных сил. Летчик. Видели бы вы его медали!

— Но помните, милая моя: в случае чего вы не сможете выскочить на всем ходу из самолета и убежать.

Я вышел на улицу. Уже стемнело, и я поспешил в ближайший бар, где можно было бы укрыться от промозглой сырости, опустившейся вместе с темнотой.

После пары стаканчиков я решил, что, поскольку ничего лучшего не намечается, можно продолжить расследование.

Через полчаса я нажал кнопку звонка в квартире миссис Фарнхем. Ждать пришлось недолго. При виде меня приветливая улыбка тотчас исчезла с лица хозяйки.

— Что мне нравится в работе полицейского, — сообщил я, — так это то, что ты всегда и всюду желанный гость. Помните песенку:

Принес я бляху с собою в гости,

Никто за стол меня сесть не просит.

Да, жизнь лейтенанта полиции не сахар. Одиночество и уныние окружают стража порядка. Этим вечером я ощутил это особенно остро.

— Почему бы вам не войти, лейтенант? — сухо осведомилась миссис Фарнхем. — Пока я не разрыдалась от жалости?

Я проследовал за ней в гостиную. Хозяйка была в костюме из ярко-красного шелка, состоявшего из длинного жакета и обтягивающих коротких брючек. В наибольшей степени брючки обтягивали именно те части, которые большая часть женского населения стыдливо драпирует замысловатыми складками.

— Я вижу, траур уже кончился? — спросил я.

— Вы имеете в виду вдовью вуаль, лейтенант? — Она слегка приподняла брови. — Траур по Генри?

— А разве вашего мужа звали Хэнк?

— Зачем вы пришли, лейтенант? Задать мне еще несколько вопросов? Или наговорить кучу дерзостей? Или то и другое вместе?

— Вы можете рассказать мне об Эдне Брайт? — спросил я. — Например, о ее визите к вам. Как она представилась? Как агент по сбору долгов?

— Нет, об этом она сказала не сразу. Очевидно, у людей ее профессии не принято с ходу выкладывать цель своего визита. Сначала мисс Брайт попыталась выспросить, где можно найти Генри. Я рекомендовала ей обратиться в ближайший бар. Когда она поняла, как я отношусь к Генри, то выложила всю правду.

— И вас это нисколько не встревожило?

— А почему это должно было меня встревожить? — Она пожала плечами. — Генри, наверное, задолжал половине населения Соединенных Штатов. Но, признаться, эта особа немного вывела меня из себя. Я никогда не любила блондинок, вероятно потому, что Генри часто пользовался их услугами.

— А она не предлагала вам сбить его автомобилем, а потом поделить страховку?

— Нет. Но если бы она предложила что-то в этом духе, то я наверняка согласилась бы. Генри мне порядком надоел, думаю, вы уже смогли в этом убедиться.

— Похоже, я кое-что начинаю понимать, — протянул я. — Так вы по-прежнему считаете, что это был самый обычный несчастный случай?

— Насколько мне известно, так считают все, за исключением вас, лейтенант. Ради Генри не стоило себя утруждать. Слишком ничтожная личность.

— Но он был застрахован на крупную сумму.

Она устало вздохнула:

— Вы опять о том же. Я вижу, мы вернулись на круги своя, лейтенант. Это что, новая техника допроса, применяемая нашей полицией? Вы начинаете со лжи и повторяете ее до тех пор, пока человек, наконец, не уступит и не согласится принять ложь за правду. Я должна и дальше слушать ваши разглагольствования?

— Похоже, работа в рекламном бюро не пропала для вас даром, — сказал я с восхищением. — Вы с блеском обрисовали нашу популярнейшую телепередачу.

— Если вы уже исчерпали свой запас оскорблений, то позволю напомнить — дверь за вашей спиной.

— А я думал, вы предложите мне выпить.

— Чтобы вы остались и придумали еще десяток оскорблений? Вы потеряли рассудок, лейтенант?

— Да, и, похоже, свою квалификацию тоже, — с готовностью согласился я и направился к двери.

— Лейтенант!

— Да?

— Страховая компания задерживает выплату премии.

Вы, случайно, не имеете к этому отношения?

— Может быть, у них есть какие-то идеи на этот счет, — улыбнулся я. — А вы смогли бы их сформулировать?

— Не сомневаюсь, что это ваших рук дело. И вообще, лейтенант, вы мне очень не нравитесь.

— А вот вы могли бы мне понравиться. Предложите мне выпить, и я потеряю голову.

— Вы и так вполне безумны, — едко заметила миссис Фарнхем. — И пожалуйста, когда будете выходить, не хлопайте дверью, подобные выходки не лучшим образом сказываются на репутации леди.

— Вы ошибаетесь, дражайшая леди, — возразил я, открывая дверь. — Скорее уж странная смерть супруга способна подпортить репутацию безутешной вдовы.

Глава 5

Лоуренс Куль жил на Гренвильских холмах в доме с четырьмя ванными комнатами и гаражом на три машины. Я надеялся, что Куль поведает что-нибудь интересное о своих агентах.

Я припарковал машину, подошел к входной двери, нажал кнопку звонка и стал ждать. В этот вечер я чувствовал себя отвратительно. Аннабел развлекается со своим дружком-летчиком, а одинокая вдовушка предпочла одиночество моему обществу. Словом, жизнь моя складывалась не лучшим образом.

Мое существование представлялось мне огромной бесплодной пустыней с разбросанными тут и там колючими кактусами.

Дверь широко распахнулась, и я внезапно очутился в самом центре волшебного оазиса. Я усиленно заморгал, дабы убедиться, что это не мираж. Но это был не мираж.

Рыжеволосая особа по-прежнему стояла в дверях.

Она была высокая и стройная, но отнюдь не тощая, какими бывают современные пигалицы. Глаз радовали приятные округлости. Ее платье начиналось примерно на шесть дюймов выше колен.

Зеленые глаза, пухлые, чувственные губы. У нее был скучающий вид, вернее, скучающий вид у нее был только до тех пор, пока она не открыла мне дверь.

— Да? — спросила она чуть испуганно и в то же время с интересом.

— Я лейтенант Уилер из окружного управления полиции. Я хотел бы видеть мистера Куля.

— Я миссис Куль, — сообщила рыжеволосая красотка. — Прошу вас, входите, лейтенант.

Я проследовал за ней в просторный холл и нырнул под арку. Три ступеньки вели в огромную гостиную.