— Вы имеете в виду, лейтенант, непременную бороду Санта-Клауса?

— Нет. «Бородой» называют человека, которым прикрывается пара других людей. Скажем, у женатого человека роман с какой-нибудь женщиной, и он повсюду таскает с собой неженатого приятеля, который служит своего рода прикрытием. В кажущейся со стороны неразлучной троице женатый выглядит «третьим лишним».

Думаю, вы поняли?

— Да, я поняла смысл слова «борода». Но при чем тут я? — фыркнула она.

— Человек, которого вы любите, только что объяснил, каков был его мотив убийства Кэрролла. Я сказал, что это омерзительно и нечистоплотно во всех отношениях. Если он настолько компетентен в делах, что может в любую минуту выйти из игры, забрав себе наиболее выгодные банковские счета, почему же он не сделал этого при жизни Кэрролла?

— Я не в состоянии уловить ход ваших рассуждений.

Какая-то бессмыслица!

— Ваше встревоженное лицо свидетельствует о другом, — возразил я. — Убийство Кэрролла имело смысл для вашего любовника лишь при условии, что он впоследствии женится на его вдове и ее восьмидесяти процентах акций. Вам же отведена роль «бороды», впрочем, как и Грегу Толлену. В подходящий момент Тони Кэрролл «охватило» неведомое желание заняться любовью с Топленом. Она затащила его в гостевую комнату и, изображая порыв африканской страсти, ухитрилась скатиться с кровати и обнаружить там труп собственного мужа!

— Вы — сумасшедший! — завопила Айрис. — Джерри! Скажи ему…

Ее голос замер, когда она увидела холодную враждебность в честных голубых глазах Шоу.

— Ты всегда была невыдержанной, крошка Айрис, — изрек он отчужденно. — Я собирался порвать с тобой постепенно, чтобы ты не слишком негодовала, когда узнала бы, что я женюсь на Тони. Если бы ты отправилась в полицию, тебе пришлось бы признать и свою причастность к убийству. Поэтому, по моим расчетам, самое большее, что ты смогла бы сделать, — это не послать нам свадебного подарка. — Он медленно покачал головой. — Но сейчас — другое дело. И винить во всем ты должна лейтенанта.

— Другое дело? — спросила она дрожащим голосом.

— Я хотел избавиться от него. Ведь ты это знала? — Он улыбнулся ей, и она испуганно отпрянула назад. — А теперь я вынужден прихлопнуть и тебя.

— Жуть как интересно! — вмешался я. — Однако каким образом вы объясните наличие двух трупов в моей квартире?

— Вы — единственный человек в офисе шерифа, который не верит в то, что Йорганс был убийцей. Верно? — заговорил он почти весело. — Но в поисках фактов, подтверждающих его невиновность, вы наткнулись на обратное и попутно выяснили, что у него была сообщница. Позвонили Айрис и вызвали ее к себе домой.

Поняв, что вам известна правда, она в панике застрелила бы вас.

— И что потом? — усмехнулся я. — Выбросилась бы из окна, как Йорганс?

— Нечто в этом духе… Конечно, сначала она написала бы записку.

— Ты воображаешь, что я ненормальная?! — заорала блондинка. — Написать записку — то же самое, что подписать себе смертный приговор!

— Совершенно справедливо. Но ты всегда смертельно боялась боли, не так ли? — Свободной рукой он схватил ее за ухо и сжал так сильно, что она закричала от боли. — Поняла, что я имею в виду? — Он насмешливо улыбнулся. — Могу поспорить, что ровно через десять минут ты сама будешь умолять меня разрешить тебе написать записку.

Отпустив ее ухо, он сосредоточился на мне. Пистолет в его руке чуточку приподнялся.

— Прощайте, лейтенант! И желаю вам удачи, где бы вы ни оказались в обители вечности!

— Вы — удивительно доверчивый тип, — подмигнул я ему, — раз приняли за чистую монету мои слова, будто я — единственный в офисе шерифа, кто сомневается в виновности Йорганса…

— Вам не кажется, что это звучит как-то неубедительно? — усмехнулся он.

— С минуты на минуту позвонят в дверь, — сказал я твердо. — И, если я не открою достаточно быстро, сюда ворвется с десяток копов.

— Пустые выдумки! — покачал он головой. — Прежде чем войти сюда, мы прочесали весь квартал…

— Естественно, вы никого не увидели. Они надежно спрятались. Но откуда вы мне звонили?

— Откуда звонил? — задумчиво повторил он.

— Ну да, чтобы проверить, дома ли я! — нетерпеливо воскликнул я. — Сразу же после вас мне позвонил сержант Полник и сообщил, что вы уже на пути к моей квартире. Но он не сказал, откуда вы звонили. Я не знал, что поблизости есть телефон-автомат.

— Тут какая-то ошибка, лейтенант! — широко улыбнулся Шоу. — Мы были уверены, что вы сидите дома в ожидании Айрис, и поэтому не стали звонить.

— Так это не вы звонили? Кто же тогда?

— Пустяки! Забудьте — повысил он голос. — Ваше время истекло, лейтенант!

И тут пронзительно зазвенел дверной звонок. В глазах Шоу внезапно мелькнуло паническое выражение, голова инстинктивно повернулась на звук. Мой адреналин сработал, как никогда прежде. Я прыгнул на него, выбил из его руки пистолет и одновременно ударил коленом в пах.

Он издал какой-то придушенный вопль и начал складываться вдвое.

Однако в подобных ситуациях я люблю быть абсолютно уверенным. Поэтому я нанес ему еще один удар — по подбородку, и он свалился на пол.

Айрис Мейлон билась в истерике на кушетке. Звонок настойчиво заливался, не смолкая.

Я поспешил к входной двери, на ходу подобрав с пода оба пистолета. Я решил, что самое малое, что смогу сделать, — это открыть дверь и должным образом поблагодарить моих благодетелей. Я готов был даже целовать руки и предложить все, что пожелают. За исключением денег, разумеется.

Выражение холодной враждебности на физиономии Лейверса меня ни капли не смутило Если бы у меня не было других, более неотложных дел и я бы не боялся потерять работу, то предложил бы ему переночевать в моем доме, чтобы иметь возможность над ним хорошенько посмеяться.

— Ладно! — пробасил Лейверс. — Вы сможете рассказать все утром, Уилер! Не исключено, что тогда я усмотрю в случившемся хоть какой-то смысл.

— Судя по тому, как вопила Айрис Мейлон, когда парни увозили ее отсюда, — заметил я сухо, — вы уже сегодня все услышите от нее раз пять-шесть подряд.

— Да, мы рассчитываем сегодня получить ее чистосердечное признание, — с кислым видом подтвердил он. — Я отослал Полника за миссис Кэрролл. Полагаю, больше ничего нет?

— Если не считать того, что мне не надо теперь писать формальное извинение? — спросил я с невинным видом.

На его лице появилось какое-то отчужденное выражение, и он гаркнул:

— Вы! Можете…

Все же ему удалось закрыть рот, но это потребовало от него колоссальных усилий. Несколько минут он тяжело дышал, как бык после погони, и наконец выдавил из себя:

— Да, Уилер, не надо писать ту бумагу. — Неожиданно его голос зазвучал октавой выше. — Но если вы хотя бы на минуту допускаете, что я стану извиняться перед вами, то вы…

— С какой стати мне ожидать ваших извинений, шериф? — спросил я почтительно. — Только потому, что я снова оказался прав?

Он издал нечто подобное утробному мяуканью и быстро двинулся к выходу. Я проводил его до прихожей.

Однако у двери он внезапно остановился и оглянулся на меня. В его маленьких глазках вспыхнуло недоверие.

— Я знаю, в чем дело! — рявкнул он. — Меня не оставляет ощущение, что здесь что-то не так. Где труп, Уилер?

— Какой труп? — пробормотал я.

— Практически каждый раз, — громыхал он, — едва вы закрываете дело, то непременно предъявляете труп убийцы вместе с какой-нибудь неубедительной историей о самозащите. Так что же произошло на этот раз?

— Не могли же вы ожидать, чтобы я пристрелил Шоу прямо здесь? — заявил я ошеломленно. — В моей собственной квартире, шериф? Весь мой ковер был бы забрызган кровью!

Он чуть не сорвал дверь с петель, вываливаясь в прихожую.

— Спокойной ночи, шериф! — сказал я вежливо.

— До меня дошло! — Он даже щелкнул пальцами. — Дежурный сержант доложил, что нам звонил женский голос и сообщил, что вы задержали убийцу. Если я послал Полника задержать миссис Кэрролл в то время, как она находилась тут… — Он угрожающе прищурил глаза.

— Шериф! — возмутился я. — Вы отлично знаете, что я никогда не завожу романов с подозреваемыми в убийстве. В особенности после того, как узнаю, что они виновны.

— Давайте договоримся! — Его губы изогнулись в неприятной усмешке. — Вы обещаете никогда больше не упоминать про то извинение в письменном виде, а я не стану возвращаться и обыскивать вашу квартиру, в поисках ваших сомнительных подружек.

— Согласен, согласен! — торопливо пробормотал я, закрывая за ним дверь.

А через две секунды я приоткрыл дверь спальни и велел сиротливо сидевшей там фигуре в пальто выходить.

— Большое спасибо! — обиженно сказала она. — Если бы я знала, что мне придется проторчать здесь целый час, я бы ни за что не нажала на ваш проклятый звонок!

— Не говорите так! Вы же спасли мне жизнь! А теперь, когда все разошлись, почему бы вам не устроиться поудобнее в гостиной, пока я приготовлю нам чего-нибудь выпить?

Когда я принес бокалы, она была уже в гостиной. Но продолжала сидеть с нахохленным видом в пальто. Забрав у меня оба бокала, она осушила их один за другим и гневно спросила, почему я торчу на месте, когда посуда пустая!

Во второй раз она взяла себе только один бокал. Тогда я осмелился уточнить, она ли звонила мне и сразу же повесила трубку.

— Да, я. Мне просто хотелось удостовериться, дома ли вы, прежде чем отправиться с визитом. Какая я кретинка! Здесь что-то не так…

— Что — не так?

— А! — Она неопределенно махнула рукой. — Нет ни подсветки, ни музыки…

— Я мигом!

Проигрыватель уже через секунду заполнил помещение негромкой страстной музыкой. Верхний свет был погашен. Две настольные лампы создавали уютный полумрак.

— Ну и как? — спросил я.

— Лучше… Вообще-то я приехала извиниться, но теперь не уверена…

— Извиниться?

— За мое поведение накануне. Позднее я подумала и поняла, что вы легко могли не правильно истолковать…

Она приподняла голову. В ее шелковистых черных волосах сверкнула серебряная прядь.

— Забудьте. Это было недоразумение, Мэгги!

— И виновато мое идиотское платье! — Неожиданно она тепло мне улыбнулась. — Во всяком случае, теперь я все исправила. Подержите-ка!

Я взял у нее бокал. Она встала и сбросила пальто на кушетку. На ней было то же самое черно-белое платье, удерживаемое шнурком, туго затянутым над ее высокой грудью.

— Понимаете, Эл, — заговорила она, тщательно подбирая слова, — когда я вернулась домой и стала думать о нашей ссоре, то сообразила, что если бы я вела себя поумнее, у нас был бы потрясающий вечер и мне не пришлось бы скучать одной в моей квартиренке. И тогда я починила платье!

Ее пальцы шаловливо поигрывали шнурком.

— Просто за него не надо так резко дергать. Достаточно легонько потянуть — и все…

Только что Мэгги стояла передо мной строго и элегантно одетая, а мгновение спустя она была столь же элегантно раздета. Нас ждал интимный вечер в моей квартире. Ее щиколотки снова были погружены в черно-белый шелк, а остальная часть ее тела являла взору потрясающий контраст между минимумом голубого и максимумом кремово-белого цветов. Бюстгальтер из голубых кружев не выдерживал упругого напора полных грудей, голубые трусики плотно обтягивали округлые бедра. Длинные ноги балерины — без чулок! — смело могли соперничать по красоте с ее телом.

— У нас будет умопомрачительный вечер! — прошептал я.

— Нет, если вы не поставите куда-нибудь бокалы! — пробормотала она.