— Хотел бы я знать! — горестно воскликнул я. — Вы сделали все, что могли, там, это не ваша вина, сержант. Божиться, что им ничего о ней не известно, — совершенно логичная линия поведения для них.

— Шериф уже знает? — спросил он.

— Он еще не вернулся. Полагаю, эта его встреча продлится весь день.

— Он в Сити-Холл в настоящее время. Лейтенант, вы хотите, чтобы я поехал сейчас туда и поставил его в известность?

— Нет! — резко выкрикнул я, сразу вспомнив, что Лейверс встретил в штыки мою мысль привлечь Аннабел к расследованию деятельности клуба одиноких сердец. А теперь, когда он был убежден, что дело закрыто после признани Стерна, его реакция на исчезновение Аннабел будет бурной. Я не видел, чем он сможет помочь, кроме того, у меня самого было слишком много проблем, чтобы добавлять к ним еще и окружного шерифа.

— Так что же мы теперь делаем, лейтенант? — Скрипучий голос Полника прервал ход моих мыслей. — Вы, наверное, пошутили, что сами не знаете?

У меня промелькнула мысль, что суд вынес бы мне оправдательный приговор, если бы я пристрелил его на месте, потом мне стало жалко его разочаровывать.

— Я думаю, сержант, — важно ответил я, — даже Уилеру необходимо время, чтобы пораскинуть мозгами и учесть всякие возможности.

Зазвонил телефон, я схватил трубку.

— Лейтенант Уилер? — спросил хрипловатый женский голос.

— Он самый, — буркнул я, решив, что снова звонит Дженни Картер. Если это так, я выясню, где она находится в данный момент, поеду туда и придушу ее голыми руками.

— Эл? — Голос был такой тихий, что я почти ничего не слышал. — Это Долорес.

— Привет, я плохо вас слышу.

— Я звоню из «Экстраваганцы», не могу говорить громче, боюсь, что мен услышат. Эл, вы не забыли наш вчерашний разговор? Мы ведь успели немного потолковать… Я вас спросила, могу ли я чем-то помочь.

— Помню, конечно.

— Ну, я не знаю, имеет ли это какое-то значение или нет, но я слышала разговор Ровака с Лумасом, они определенно сегодня ночью отплывают на катере и рассчитывают отсутствовать дня два. Ровак предупредил, чтобы груз был подготовлен к отправке к десяти вечера. Это важно, Эл?

— Думаю, что да. Очень важно.

— Здесь сегодня день репетиций, — продолжала Долорес, — вот почему торчу в клубе целый день. Но около пяти я сумею улизнуть и встретиться с вами. Дом Ровака я великолепно знаю. Если желаете, мне кажется, я сумею тайком провести вас туда, чтобы вы могли проверить, что там происходит.

— Мне все это очень нравится, Долорес! — воскликнул я совершенно искренне. — Где мы с вами встречаемся?

— В двух кварталах южнее «Экстраваганцы» есть бар «Райская птица». Я буду там в пять или чуть позже.

— О'кей. И огромное спасибо, дорогая!

— Увидимся в «Райской птице», — сказала она и закончила разговор.

Я положил на место трубку и посмотрел на Полника:

— Я только что получил нить, так что меня не будет какое-то время на месте. Пока же я хочу, чтобы вы навели справки об особе, которая вышла замуж за Харви Стерна и потом погибла в автокатастрофе. Как ее звали?

— Джоан Пентон?

— Вот именно. Если это был Стерн, весьма возможно, что он выступал под другим именем, скорее всего, они обвенчались в Неваде. Потрудитесь над этим, сержант, может быть, это станет первым конкретным доказательством, которое нам удастся раздобыть. Я хочу знать, когда они поженились и под какой фамилией, подробности об автомобильной катастрофе, оставила ли девица деньги и кому они достались, была ли она застрахована, а если да, кто получил страховку.

— О'кей, лейтенант, — важно кивнул Полник. — Я сразу же этим и займусь.

— Я буду отсутствовать не знаю как долго. Когда шериф возвратится, лучше скажите ему, что произошло.

— Что мне сказать, если он поинтересуется, где вы?

— Скажите, что я уехал. Но если я не вернусь до полуночи, пусть он свяжется с береговой охраной и заставит их поискать сорокафутовый катер с кабиной, зарегистрированный на имя Майлса Ровака.

Сержант принялся что-то энергично царапать в своей записной книжке, потом в ужасе поглядел на меня:

— Что, если они найдут это судно, а вас там не будет, лейтенант?

— Не говори таких вещей! — Я даже вздрогнул. — Каждый раз, когда начинаю чувствовать себя самоотверженным копом, кому-то непременно хочетс испортить мне настроение. Если меня не будет на этом судне, весьма возможно, что я исчезну недели на три, после чего меня выбросит волной на какой-нибудь пляж.

— До той минуты, пока вы не вернетесь сюда, лейтенант, я буду ждать вас и уверен, что вы не захотите оставить нас навсегда! — заявил Полник.

Я припарковал «остин-хили» чуть дальше «Райской птицы», затем вернулс назад к бару. Внутри это было одно из многих слабо освещенных элегантных помещений, которые высоко котируются комбинациями «босс — секретарь» или «муж — чужая жена». Сначала я почувствовал себя слепым, но вскоре привык к полумраку и прошел к незанятому столику в углу. Официант, который больше смахивал на служителя в морге, привыкшего спокойно спать даже на каменном полу, не обращая внимания на насмешки многочисленных вампиров, принял мой заказ и неслышно удалился.

Я закурил и посмотрел на часы. Пять минут шестого, но Долорес предупредила, что она может немного запоздать. Официант принес мой напиток, и тут я увидел, что она входит в зал, так что я успел попросить его повторить то же самое, но дважды.

Брови официанта взметнулись вверх, он посмотрел на меня таким взглядом, который, несомненно, проник до моей печени в поисках цирроза. Мне не хотелось его разочаровывать, я согнулся над столом и слабым голосом внес коррективы в свой заказ:

— Сделайте их двойными. Я неважно себя чувствую. Именно в этот момент Долорес подошла к столику, и официант обратил свой пронизывающий взгляд уже на нее. Она была облачена в узкое платье абрикосового цвета с широкой юбкой, обтягивающее ее высокую грудь с любовной тщательностью. Я обратил внимание на то, что наш зомби на этот раз интересовался не вертикальными измерениями, позабыв о моей печени.

— Пошевеливайтесь, сынок, — сказал я ему. — Вас тут никто не задерживает.

— Два двойных? — переспросил он.

— Еще каких двойных! — рявкнул я и заметил подобие улыбки на его серой физиономии.

По-моему, он мысленно перепроверил основные размеры Долорес, затем из приличия уточнил заказ, изобразил бровями крайнее удивление и Зашаркал назад к бару.

— Что это с ним? — удивленно спросила Долорес, устраиваясь на кожаной банкетке подле меня.

— Трудно сказать…

Я улыбнулся ей, она улыбнулась в ответ.

— Как приятно видеть снова тебя, дорогой, — промурлыкала она, — я помыла посуду утром после твоего ухода, так что у тебя в квартире все чисто и аккуратно.

— Это всегда было моей мечтой, — заговорил я, понизив голос, — страстна любовь с девушкой, которая была бы по-настоящему хозяйкой в доме. Чтобы она выглядела обольстительной в фартуке и с бигуди на голове…

Явился официант с напитками, поставил стакан перед Долорес и заколебался, заметив, что я не притронулся к первому. Он несколько раз переводил взгляд с Долорес на меня, потом уставился на одну Долорес, словно собирался поместить скотч в вырез ее платья. Кончилось тем, что он придвинул стакан почти вплотную к ней в качестве жертвоприношения.

Долорес передвинула стакан ко мне.

— Что случилось с этим малым? У меня от его вида пошли мурашки по коже, какой-то чокнутый!

— Ты же сталкивалась с самыми разными типами! — безразлично махнул рукой. — Лучше расскажи мне поподробнее об этом плавании катера, которое назначено на вечер.

— Я не знаю ничего, кроме того, о чем сообщила тебе по телефону, Эл. Я проходила мимо кабинета Ровака, дверь не была плотно закрыта, услышала их громкие голоса и остановилась послушать. Как я уже говорила тебе, Ровак велел Лумасу подготовить судно к отплытию сегодня вечером и проверить, чтобы все было погружено к десяти часам, они уходят на пару дней. «Обычный маршрут», — произнес он. Уж не знаю, что это означает.

— Что-нибудь еще?..

— Дай-ка подумать… — Она приложила палец к щеке. — Да, было еще кое-что. Ровак сказал, что это будет последняя партия товара, которую они отправляют, до тех пор, пока все не уляжется.

— Каким образом ты рассчитываешь провести меня незаметно в дом?

— Под конец репетиции я притворилась больной, пожаловалась на сильное головокружение. Ровак милостиво отпустил меня домой и разрешил нынче не появляться в клубе, так что меня не хватятся… Если я приеду в его дом вечером, я объясню ему, что морской воздух должен пойти мне на пользу, а не сомневаюсь, что он не станет возражать, если я там останусь на ночь. Не думаю, чтобы он был против, как тебе кажется?

— Полагаю, что нет. Но он обязательно запротестует, если увидит мен рядом с тобой.

— Я тоже об этом подумала, — сообщила Долорес, таинственно понижая голос. — Если мы поедем на моей машине, ты сможешь сесть на пол возле заднего сиденья, когда я буду въезжать в ворота. Я припаркую машину на подъездной дорожке и быстренько вылезу из нее, так что к ней никто даже не подойдет. Ну а ты там подождешь, пока я не улучу минутку вернуться назад и провести теб в дом. Что ты на это скажешь?

— Мне в голову не приходит ничего лучшего.

— Ты собираешься окружить дом Ровака полицейскими, вооруженными автоматами и бомбами со слезоточивым газом и все такое? — спросила она затаив дыхание. — Ну знаешь, как они это делают на телевидении?

— Выглядело бы ужасно глупо, если бы я пошел на такое, а таинственный груз Ровака на поверку оказался рыболовными принадлежностями. — Я даже вздрогнул при мысли о таком конфузе. — Нет, эта операция со строго ограниченным составом участников: один мужчина и одна женщина. Я пытаюсь отыскать доказательство того, что Ровак причастен к рэкету, который каким-то образом погубил твою кузину Пэтти. И то, что мы с тобой намереваемс сделать, является незаконным деянием, тем более для копа! Об этом никто ничего не знает, даже шериф, только мы с тобой.

Долорес пригубила свой напиток, глаза у нее горели от возбуждения.

— Я просто вне себя! — восторженно заговорила она. — Мне кажется, что тайный агент или что-то в этом роде.

— Ты разработала точное расписание наших тайных операций, агент Икс — 9? — зловеще пробормотал я.

— Разумеется. Как я считаю, мы не должны туда приезжать слишком рано. Во-первых, потому, что мы хотим быть вполне уверены, что Ровак уже находитс там, к тому же он может заподозрить что-то неладное, если я так быстро выздоровлю. Я подумала, что, выпив здесь по паре стаканчиков, мы можем отправиться куда-то пообедать, чтобы выехать приблизительно в восемь. Тогда мы окажемся на месте около половины девятого, и у нас будет уйма времени до отплытия судна.

— Разумно, — согласился я. — Может быть, ты и на самом деле агент Икс, и этот Икс обозначает единственного оперативника-женщину во всей контршпионской сети, которой поручено… уж не знаю, что именно, но что-то важное. Как ты считаешь, нам надо иметь пароль и отзыв? Что-то вроде «Убери это!» в качестве пароля и «Положи назад!» — отзыва.

— Эл Уилер. — Она закатилась громким смехом. — Ты самый ненормальный тип, с которым я когда-либо встречалась, никак не могу поверить, что ты настоящий коп. Нет-нет, ты отставной водевильный комик, отрабатывающий новые номера для возвращения на сцену.

Мы действовали в точности по расписанию, предложенному Долорес: еще по два стаканчика в баре, затем отбивная в котлетной за углом. Было уже почти восемь, когда мы сели в ее машину с крытым верхом и пустились в путь.

Через полчаса мы добрались до перекрестка, откуда дорога спускалась почти отвесно к утесу, у подножия которого угнездился дом Ровака. Долорес остановила машину перед спуском, повернулась и взволнованно улыбнулась мне. Она явно нервничала.

— Как ты считаешь, может, сейчас самое время тебе исчезнуть на заднем сиденье, Эл? Мы доберемся до места через две минуты.

— Конечно, — сказал я. — Но мы доехали очень быстро, так что особой спешки не требуется, можно сначала немного поболтать. Сигарету?

— Спасибо.

Она выключила мотор, потом извлекла сигарету из протянутой мной пачки. Я зажег ее, затем вторую для себя и откинулся на спинку сиденья. Свободной рукой я обнял Долорес за плечи. Она тихонько вздохнула и тесно прижалась ко мне.

— Прекрасный вечер, — сказал я, — вот только нет луны. Уж не Ровак ли стащил ее?

— Чтобы уменьшить опасность, что его судно могут заметить. Как мне кажется, его поездка не слишком законная.

— Я вот все думал, — лениво продолжал я, — как Майлс все это рассчитал: железные ворота нараспашку, ты можешь беспрепятственно въехать внутрь и припарковать машину на подъездной дорожке поближе к дому. Ровак и Лумас поджидают в тени с обеих сторон. Как только ты останавливаешься, они одновременно распахивают задние дверцы и суют пистолет мне в лицо. После этого я присоединяюсь к Аннабел Джексон в качестве дополнительного груза дл отправки, и судно отходит по расписанию. Потом на заре они выбрасывают нас в океан, и операция успешно завершается.

Ее тело внезапно утратило гибкость.

— Эл, о чем ты говоришь? Ты сошел с ума?

— Это была великолепная попытка, радость моя, — усмехнулся я. — Ты поджидаешь у меня в квартире моего возвращения домой под двойным предлогом: у тебя наступило чистосердечное раскаяние, болит душа, ты скорбишь по своей несчастной кузине Пэтти и хочешь помочь правосудию. И второе: ты просто без ума от Уилера. В действительности же ты хотела выяснить, проглотил ли мнимое самоубийство Стерна и его предсмертную записку, которая так аккуратно все расставляла по местам.

— Ты не можешь этого говорить серьезно, Эл? — придушенным голосом взмолилась она. — После всего того, что я сделала, чтобы…

— Я не знаю, каким образом Аннабел внезапно стала проблемой, — продолжал я, не обращая внимания на Долорес, — но это, несомненно, произошло. А у теб имелась еще одна проблема — это я. Так что самым разумным было позаботитьс о нас обоих одновременное Это означало заманить меня на катер без всякой шумихи, так, чтобы никакой окружной шериф не увязался следом за мной. Когда ты узнала, что мой сержант побывал в клубе одиноких сердец, представившись братом Аннабел, ты дала ему возможность доложить мне о своей неудаче. Потом ты позвонила в психологически правильный момент и предложила мне план, как без труда и хлопот я смогу очутиться в руках у Ровака.

— Не представляю, как ты можешь даже думать с подобном вероломстве, Эл Уилер! — заговорила она все тем же придушенным голосом. — Все это ложь, отвратительная ложь!

— Я когда-то сказал тебе, Долорес, дорогая, что мне в тебе больше всего импонирует твой ум. Тебе следовало об этом помнить, тогда бы, возможно, ты не разыграла бы эту партию так глупо, как сегодня в баре. Все эти разговорчики маленькой девочки о копах с пулеметами и слезоточивым газом, окружающих жилище Ровака… я даже не знаю, каким эпитетом охарактеризовать твои действия. Но конечно, ты не могла догадаться, что в действительности не настолько туп, каким тебе казался.

— Мне нужен носовой платок! — прошептала она и схватила сумочку с сидень рядом со мной.

Ей удалось вытащить пистолет до половины, прежде чем я сжал рукой ее пальцы с такой силой, что она закричала от боли и выпустила оружие.

— Крайне сожалею, — очень вежливо заметил я. — Естественная реакция. Каждая плачущая дама нуждается в носовом платке, это верно, но ты-то не плакала и не чихала!

— Ох, заткнись! И убери прочь свои вонючие лапы! Я снял руку с ее плеч, поднял сумочку и ключи от машины одной рукой, а второй отворил дверцу с ее стороны.

— Вон! — приказал я и для поощрения толкнул в спину.

Она повернулась и презрительно посмотрела на меня, когда мы оба стояли возле машины.

— Что теперь? Мы ждем подкрепления?

— Сними туфли, — приказал я. Она с минуту поколебалась, затем выполнила мою команду.

— А теперь платье и пояс.

— Минуточку, — со злостью сказала она, — я не…

— Если ты этого не сделаешь, я сам все сорву с тебя, — произнес я самым будничным голосом. — Вот что я думаю, может быть, это будет даже забавнее!

Долорес стянула платье через голову еще до того, как я закончил фразу. За ним последовал пояс, и Долорес осталась в бюстгальтере без бретелек и крохотных трусиках. Она задрожала под дуновениями прохладного ветерка с океана и жалобно следила за тем, как я запираю ее одежду в багажник.

— И вот передо мной настоящее дитя природы, — сказал я, снова забираясь в машину. — Тебе предоставилась исключительная возможность побегать босиком на ветерке по полям и лугам.

— Грязный сукин сын! — выдавила она сквозь стиснутые зубы.

— Долорес, милая! — Я неодобрительно покачал головой, заводя мотор. — Ты же меня уверяла, что просто без ума от поэзии.

Через секунду я стал медленно спускаться вниз под уклон, предварительно вытащив свой тридцать восьмой из кобуры и положив его рядом с собой на сиденье. Когда машина добралась до подножия холма, я поднял выше свет фар, их яркие лучи показали, что железные ворота широко распахнуты. Я медленно въехал на подъездную дорожку и увидел впереди футах в тридцати припаркованный «мерседес». Если Ровак и Лумас находились именно там, где предполагал, по одному с каждой стороны дороги, свет фар их ослепит настолько, что они не смогут различить, кто ведет машину. Поэтому до остановки я был в безопасности, а это давало мне три-четыре секунды. Достаточно времени для того, чтобы отворить дверцу машины и взять в руки пистолет.

Я остановил машину в нескольких футах от «мерседеса», рывком распахнул дверцу и выскочил наружу, услыхав топот бегущих людей. Я услышал резкий голос Ровака:

— О'кей, коп, выходи спокойно и не мешкай, не то… К этому времени я уже выпрямился и мог четко разглядеть массивную тушу Лумаса, наклонившуюс вперед, когда он заглядывал в заднюю половину машины.

— Эй, босс! — неистово завопил он. — Здесь никого нет!

— Ты совершенно прав, Джордж! — сказал я, прижимая дуло пистолета к его голове. — Вели Роваку бросить пистолет, или я вышибу к чертовой матери мозги из твоей башки!

— Босс! — неистово завопил Лумас. — Не… Неожиданный грохот выстрела пистолета Ровака показался мне потрясающе громким. Я принял простейшие меры предосторожности, встав точно позади Лумаса, и Ровак никак не мог попасть в меня, кроме как через его громадное мускулистое тело, но это почему-то его не остановило. Он сделал три выстрела со своей стороны машины, тело Лумаса замоталось, когда пули угодили ему в грудь. Затем он медленно свалился на заднее сиденье, а когда его туша упала в сторону от меня, черные очертани головы Ровака неожиданно появились у меня прямо перед глазами. Догадываюсь, что и он увидел меня в этот момент, потому что сделал еще один выстрел, по ошибке не подняв пистолет достаточно быстро, так что эта пуля угодила Лумасу аккуратно между глаз. Но человека можно убить только раз, а Лумас был мертв еще до этой пули.

Я тщательно прицелился и дважды нажал на спуск. Ровак тонко пискнул и повернулся, затем исчез из виду. Я услышал стук упавшего на дорогу его пистолета и побежал туда вокруг машины.

Ровак стоял на четвереньках, упираясь в землю руками, хлюпала кровь, образовавшая уже порядочную лужу под его склоненной головой. Его пистолет валялся в нескольких футах в стороне, я ударом ноги отбросил его в кусты, окаймляющие подъездную дорожку, потом опустил руку ему на плечо:

— Ровак? Куда вас ранило?

Дернув плечом, он сбросил мою руку, при этом его собственные разъехались в стороны, он упал лицом вперед и замер. Опустившись на колени, я осторожно перевернул его. Он был уже мертв, и его лицо ниже лба сделалось неузнаваемым.

Я поднялся на ноги и побежал к парадной двери дома, она оказалась слегка приоткрытой. Я распахнул ее ударом ноги и закричал:

— Выходите, парни, и быстро! У Ровака неприятности! — Затем прижался к стене около открытой двери и стал ждать.

В холле послышались тяжелые шаги, а через мгновение волосатая, мускулистая горилла выскочила из коридора и промчалась мимо меня, направляясь к машине. Я поравнялся с бегущим через пару шагов и сильно ударил по голове дулом пистолета. Он мгновенно устал от бега и свалился на землю. Я вернулся на прежнее место возле двери и прождал еще секунд тридцать, но больше никто не появился.

Более близкий осмотр показал, что бесчувственная горилла была моим старым приятелем Луи, метрдотелем «Экстраваганцы», и я почувствовал себя среди своих. Было похоже, что он не намерен приходить в себя еще долго, поэтому оставил его на месте, а сам отправился проверить дом. Весь дом оказалс пустым, и я вздохнул с облегчением, убедившись, что их было всего трое. Поспешно вернувшись назад к Луи, я обнаружил, что тот болезненно стонет, стараясь хотя бы сесть. Я дотронулся до его уха пистолетом, и он моментально перестал стонать.

— Ровак и Лумас мертвы, — пояснил я. — Я бы предпочел видеть мертвым и тебя, потому что так было бы не в пример аккуратней. Поэтому, дружище, попробуй выкинуть какой-нибудь фокус, чтобы у меня появился предлог, договорились?

Он скосил глаза на меня и взмолился:

— Не убивайте меня, лейтенант! Я сделаю все, что вы скажете. Решительно все! Не сомневайтесь!

— Тогда вставай, мы пойдем взглянем на катер, — сказал я. — Груз уже на месте, верно?

— Я не знаю, о чем вы говорите, — промямлил он, с трудом поднимаясь на ноги.

— Это решает дело! — радостно воскликнул я.

— Подождите! — завопил он. — Конечно, конечно же вы правы! Груз на месте, как вы изволили сказать, лейтенант!

— Ну так пойдем и разгрузим его!

Я подтолкнул его пистолетом в спину, чтобы до него поскорее дошло значение сказанного мной.

Мы прошли по мосткам, затем поднялись на безупречно чистую палубу судна.

— Где они? — спросил я.

— Внизу, вон там, заперты в каюте, — сказал Луи.

— У тебя есть ключ?

— Да, вот он.

Он извлек из кармана ключ на цепочке и протянул его мне.

— Это хорошо, Луи, — похвалил я. — Продолжай действовать в том же духе, и ты проживешь еще целых десять минут.

Я приказал ему первым спуститься по лестнице к каюте, сам шел позади, но не очень близко. Когда мы подошли туда, я вернул ему ключ, разрешил отпереть дверь и пройти первым внутрь. Груз таки был на месте. Прямо против нас стояли, прижавшись спинами к переборке, три перепуганные девушки, средней была Аннабел Джексон.

Увидев пистолет у меня в руке, она быстро пришла в себя.

— Ну, — с неподражаемым презрением выговорила она, — как ни странно, но это все же Эл Уилер! Прямо скажем, вы не слишком спешили появиться здесь!

— Я бы сделал это гораздо раньше, — начал я виновато, — но ваша соседка по комнате была так расстроена тем, как внезапно вы исчезли, что я был вынужден успокаивать ее.

— Дженни? — недоверчиво спросила Аннабел.

— Ну да. — Я шумно вздохнул. — Мы сидели в вашей квартирке, самоотверженно утешал Дженни, ну а Дженни с удовольствием утешалась. Часы просто летели!

— Дженни?

Это прозвучало уже грозно.

— Скажите-ка лучше, радость моя, как получилось, что они так быстро раскусили вас и поняли обман?

— Всего лишь элементарная психология, лейтенант, — холодно ответила она, — которую вы, очевидно, не уловили… Каждая девушка старается преподнести себя в наилучшем виде, так что когда одна из девушек пытается выглядеть хуже всех остальных, она, очевидно, должна иметь на то солидные основания. После того как сцапали меня, они проверили в Сити-Холл и выяснили, кто я такая и на кого работаю. А потом этот отвратительный тип, Ровак, заявил, что я могу быть полезна в двух отношениях.

— Понятно, вы представляете дорогой товар в этой партии, — сказал я, — и он мог использовать вас в качестве приманки для меня.

Аннабел выглядела раздраженной:

— А вы откуда узнали?

— Элементарная психология, радость моя, — усмехнулся я, — всего один вопрос, прежде чем мы вернемся назад в дом и вызовем отряд полиции. Кого вы видели, когда регистрировались в клубе одиноких сердец? Их делопроизводител Шерри Рэнд?

— Нет, — Аннабел покачала головой, — она уходила на ленч, когда я туда приехала, поэтому меня расспрашивала миссис Аркрайт, потом организовала первое свидание с этим здоровенным скотом Джорджем Крокером!

— Он же Стив Лумас, — весело подхватил я. — И говорите вежливо о покойниках.

— Вы его убили?

Ее глаза широко раскрылись, она в ужасе смотрела на меня.

— Какая радость быть героем, если не оставишь после себя несколько мертвых негодяев на земле? — резонно осведомился я. — Я рад, что Шерри Рэнд непричастна к этой истории.

— Еще одна из ваших побед, герой? — с кислой миной осведомилась она.

— В этом деле всего одна, радость моя. — Я ласково улыбнулся ей. — Поскольку я был так занят Дженни, у меня не оставалось много времени на других.