Глава 8

Марта Стоунли осторожно приоткрыла дверь и, увидев, что это я, расплылась в улыбке:

— Я ждала тебя ровно в восемь, Дэнни, но все равно входи.

Она широко распахнула дверь и закрыла ее, как только я вошел.

— Я только что из-под душа, мне надо одеться.

Я это понял и сам. За исключением белого лоскутка в виде трусиков, на ней ничего не было. Ее маленькие, высоко поднятые груди были совершенно круглые, с соблазнительно торчащими сосками. Великолепный загар цвета красного дерева отлично контрастировал с белыми мини-трусиками. Какой-то девиз был написан на них, но он исчезал между бедрами, и я мог прочитать только первое слово.

— Обращаться с... с чем? — спросил я заинтересованно.

— С любовью, — ответила она и засмеялась.

— Чего только они не придумают.

— Ну и хорошо... Но раз уж ты здесь, а обед будет готов не раньше чем через час, то и в самом деле не стоит терять время на одевание, правда?

— Моя дорогая, — ответил я серьезным тоном, — я никогда не задаю себе подобных вопросов.

— Как это понимать?

— Может быть, мы пройдем в гостиную и выпьем там по стаканчику? Не знаю почему, но мне кажется, что мне будет легче сказать тебе то, что я собираюсь, со стаканом в руке.

Она с подозрением посмотрела на меня:

— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь, милый?

— Да-да... Теперь я знаю все, но то, что я обнаружил, ничуть меня не радует.

Мы вошли в гостиную, и я направился к бару, приготовил для нас мартини со льдом, но без воды и дал ей стакан.

— Выпей немного и садись, — сказал я.

— Я начинаю думать, что ты действительно принес мне дурные вести. — Теперь в ее голосе звучало беспокойство. — Не тяни и рассказывай.

— Он действительно редкий подонок, — мрачным голосом проговорил я. — Никогда бы не поверил, что можно так бессовестно относиться к слабому полу. Я просто не смогу остаться здесь и предаваться любви, зная то, что я знаю.

— Если ты немедленно не расскажешь мне, что случилось, я сойду с ума!

— Этот Грег, этот твой муж... я узнал об этом около часа назад.

— Что узнал?

— Он действительно был в Лос-Анджелесе, когда меня нанял, чтобы найти Луизу, это так, но он вернулся в тот же день.

— В Санта-Байю? — Она ошеломленно смотрела на меня. — Ты уверен? Я его не видела.

— Ничего удивительного, его никто не видел. — Я пожал плечами с безнадежным видом. — За исключением этих шлюх, с которыми он осуществляет свои эротические фантазии в течение недели.

— Этих шлюх?

Она конвульсивно передернулась и поперхнулась сухим мартини.

Я похлопал ее по спине, и она постепенно успокоилась. Ее искаженное лицо стало фиолетовым, и я подумал, что это действие мартини, которое она глотала.

— Кто эти шлюхи? — спросила она наконец.

— Девочки Элоизы. Он там с начала недели. Как будто весь бордель к его услугам. Все фантазии, которые ему приходят в голову, выполняются, и он еще не покончил с этой игрой. Танцовщица канкана и индийские скво, ученицы лицея и две девушки зараз... Все это, должно быть, стоит целого состояния.

Она испустила приглушенный вой:

— Грег всю неделю у Элоизы, хватает одну девушку за другой?

— Иногда и двух сразу, — сказал я, чтобы усилить впечатление.

— Это правда?

Ее темные глаза засверкали, как раскаленные угли.

— Я видел его собственными глазами, — подтвердил я, — сегодня днем. Он был как старый потасканный Бахус, с маленькой подругой на коленях, ученицей лицея. Она сосала леденец, а он пытался засунуть ей в штанишки руку. Он не добился особого успеха с этой школьницей.

Она опять издала приглушенный вопль; на этот раз я был уверен, что мартини здесь ни при чем.

— Он тратит на это деньги, которые вовсе не растут сами на деревьях, наши деньги!

— Я поинтересовался их обычным тарифом, милая, — сказал я рассудительно. — Двести пятьдесят долларов за утро, а за вечер — триста.

Марта Стоунли быстро стала прикидывать общую сумму.

— Если он там с начала недели, — наконец сообщила она, — то он уже потратил более трех тысяч!

— Я подумал, что ты должна быть в курсе дела, — сочувственно сказал я. — И вот передо мной дилемма.

Ты заметила, Марта, что я хотел бы заняться с тобой любовью больше, чем с кем-либо другим, но разве я смогу теперь? — Я развел руками. — Зная то, что я знаю...

— Ты очень мил, Дэнни. — Голос ее смягчился, и она погладила меня по щеке. — Я понимаю, какое это на тебя произвело впечатление. Но ты прав, клянусь тебе! Мы с тобой будем заниматься любовью так, как тебе никогда не случалось прежде. Но сейчас я хочу попросить тебя об одной услуге.

— Тебе достаточно сказать лишь слово, Марта, — торжественно заявил я. — Я полностью в твоем распоряжении.

— Не проводишь ли ты меня в этот дом?

— Ты хочешь пойти туда?

Я надеялся, что мой голос звучал достаточно удивленно.

— Я хочу пойти туда, — твердо заявила она. — Я думаю, что я его убью! Подожди меня, пока я оденусь.

— Хорошо.

Я допил свой мартини, потом то, что осталось в стакане Марты, так как считал, что ночь будет утомительной. В течение секунды я размышлял о том, что заставляет меня изображать подонка, потом решил, что такие вопросы ни к чему не приведут. Через пять минут вернулась Марта, уже совсем одетая. На ней был черный свитер, черные обтягивающие брюки, а через плечо была перекинута большая черная сумка. В общем, выглядела она как женщина-вампир, готовая наброситься на человека.

В течение первых десяти минут мы ехали молча, потом она внезапно схватила меня за руку:

— Без тебя, Дэнни, я бы никогда ничего не узнала.

Этот подонок вернулся бы домой и наплел бы мне разных небылиц о великих делах, которыми он занимался в Лос-Анджелесе. — Она с горечью засмеялась. — Единственное, чем он не занимался эту неделю, так это делом.

— Тебя, безусловно, встретят там не слишком приветливо, — заметил я осторожно. — Ты об этом подумала, Марта?

— Я не думаю, когда действую, — ответила она снисходительно. — Ты никогда не видел меня в боевой форме.

Я неукротима, особенно если в деле замешана женщина.

У них нет ни малейшего шанса выйти сухими из воды.

— Элоиза — настоящий истукан, и у них есть вышибала, здоровенный тип, из сплошных мускулов, просто громила.

— Им займешься ты, Дэнни, — не колеблясь ответила она. — Я знаю, что ты настоящий мужчина. Я с самого начала это поняла.

— Может быть. Но для женщины Элоиза тоже очень сильна.

— Если бы я не знала тебя так хорошо, то подумала бы, что ты струсил.

— Это скорее вопрос стратегии.

Потом я рассказал ей, куда ведет большая лестница, как расположены восемь комнат на втором этаже и где находится ее муж.

— Тебе придется преодолеть препятствие в лице Элоизы, а в драку, по всей вероятности, полезет еще и вышибала. Я думаю, что смогу взять его на себя, но я в жизни не бил женщину, во всяком случае по-настоящему, и не собираюсь делать этого теперь.

— Предоставь Элоизу мне, — уверенно сказала Марта. — С этим у меня не будет проблем. Займись только вышибалой, большего я у тебя не прошу.

Спустя четверть часа мы доехали до места, остановились перед домом и вышли из машины. Я не знал, какую линию поведения изберет Марта, но мне было ясно, что смирения от нее ждать не приходится.

Она быстро поднялась на площадку и стала судорожно звонить. Я осторожно держался позади нее и ждал, что будет.

Секунд через десять дверь открылась. У Элоизы был очень величественный вид, когда она, немного подняв брови, не скрывая удивления, высокомерно поглядела на Марту.

— Это не тот дом, какой тебе нужен, милочка, — заявила она ироническим тоном. — Мы принимаем только мужчин.

— В том числе и моего мужа, — прошипела Марта. — Отойди от двери, толстая шлюха, зараза!

— Что? — Лицо Элоизы внезапно покрылось пятнами. — Вы осмеливаетесь говорить со мной таким тоном! Вы грубиянка... — Тут она увидела меня и повернулась в мою сторону:

— Вы опять явились портить мне жизнь, мистер Бойд! — Она оглянулась и закричала своим пронзительным голосом:

— Чик! Чик!

После этого она снова переключилась на Марту, и совершила ошибку, потому что та открыла свою сумочку и достала оттуда аэрозольный баллончик.

Ее палец нажал на клапан, и плотное облако ударило Элоизе в лицо. Элоиза отшатнулась, закрыла руками глаза и отчаянно завопила. Я услышал в доме топот тяжелых шагов, быстро к нам приближающихся, и шепнул Марте:

— Скажи ему, когда он будет здесь, что я за домом, и не стой у него на дороге.

Я отступил на шаг, прижался к стене и стал ждать.

Топот становился все сильнее, и тут Марта выдала Поистине замечательный номер.

— Он во дворе! — закричала она во все горло и неопределенно взмахнула рукой. — Ты схватишь его, если поторопишься. Он только что брызнул ей чем-то в глаза!

Раздалось нечто вроде рева, и Марта поспешно отошла от двери.

На мгновение передо мной мелькнуло побагровевшее от злости лицо Чика, и я протянул вперед ногу. Его берцовая кость больно ударилась о мою. Он успел издать еще несколько воплей, прежде чем отправился в полет.

Продолжая кувырок, он пролетел в горизонтальном положении над всеми тремя ступеньками, притом без малейшего усилия с его стороны, на его беду, моя машина стояла прямо перед выходом из дома. Чик на наших глазах воспроизвел школьный опыт — с подвижным предметом, ударившимся о неподвижный. Все произошло как и должно было, в соответствии с законами природы, — неподвижный вышел победителем.

Чик летел головой вперед и, не без лихости, со страшным грохотом, завершил полет ударом о корпус машины. Я от всей души пожелал ему все же уцелеть и пошел убедиться, что он жив. Осмотр занял некоторое время, но я был удовлетворен. Хотя он лежал неподвижно и дыхание его было слабее обычного, сердце работало. Если ему повезет, то он отделается мигренью, во всяком случае он не помрет, разве что будет с трудом ходить.

Я встал и обнаружил, что все вокруг словно вымерло. Марта и Элоиза исчезли, и мне на секунду показалось, что они испарились. Я прошел в дом. Никого. Но когда я вошел в гостиную, все объяснилось. Марта и в самом деле не теряла даром времени, пока я исследовал состояние здоровья нашего друга Чика.

Элоиза сидела в глубоком кресле, но совсем не так комфортно, как привыкла. Ее руки были связаны за спиной какими-то кусками серой ткани. Прическа ее напоминала воронье гнездо, по щекам текли слезы.

Куски серого шелка — это было все, что осталось от ее платья. На ней теперь был только бюстгальтер из черных кружев, с трудом удерживающий ее мощную грудь, черные трусики и черные шелковые чулки. Ее вид напоминал о героях фильмов ужасов эпохи немого кино. Рядом с ней стояла запыхавшаяся, но вполне довольная собой Марта.

— Я думаю, что это удержит ее на месте, пока я буду убивать этого подонка там, наверху. Мне очень понравилось, как ты обошелся с вышибалой. Надеюсь, что он получил на всю катушку.

— Он жив, но потерял всякий интерес к событиям, — ответил я, — и надолго. — Я посмотрел на слезы, которые текли по щекам Элоизы. — Что ты прыснула ей в глаза?

— Очень дешевый одеколон. Щиплет ужасно, но штука безвредная. Она будет плакать до тех пор, пока не вымоет его из глаз слезами. Ничего, когда я закончу наверху, она еще не так заплачет. Можешь мне поверить.

Но, как говорится, займемся делом, Дэнни. Я поднимусь наверх. Ты намерен пойти со мной?

— Ты думаешь, я тебе буду нужен?

— Нет, но я подумала, что тебе, может быть, захочется посмотреть.

— Я ненадолго останусь здесь. Если у тебя будут трудности, то тебе стоит только позвать меня.

Марта нагнулась и резким жестом оборвала у Элоизы одну из бретелек. Мне показалось, что Элоиза заплакала еще сильнее, если это только было возможно.

— Настало время отправить ее на живодерню, — задумчиво сказала Марта.

— К живодеру? — не понял я.

— Это место, куда в Англии отправляют старых лошадей, — весело пояснила она. — Ну, когда они уже ни на что не годны, но из них еще можно сделать много нужных вещей.

Марта быстро вышла из комнаты, а я почувствовал нечто вроде жалости, когда посмотрел на слезящиеся глаза Элоизы. Я пошел к бару, намочил в воде платок и вернулся, чтобы вытереть ей лицо и глаза.

— По-прежнему щиплет?

— Нет, — ответила она. Страшная злоба в ее голосе заставила меня отступить назад. — Это вы ей сказали, не так ли, Бойд?

— Что ее муж провел здесь неделю? Теперь, когда вы это произнесли, мне кажется, будто что-то подобное было.

— Вот что я хочу вам сказать... Как ни странно, но на нее я не сержусь. На ее месте я поступила бы так же. Но вы... вы! — Ее дыхание внезапно стало быстрым и свистящим. — Вы все разрушили ко всем чертям! Вы это понимаете, кретин? Глупец!

— Моя драма заключается в том, что я так и не узнал, что надо разрушать, а что не надо. Постепенно я начинаю это понимать, но не сразу же.

— Я буду плясать на вашей могиле, — пообещала она.

— Только не забудьте надеть тот же ансамбль, что на вас сегодня, — умоляюще произнес я. — Это действительно здорово, Элоиза! Вы словно сошли со старой грязной почтовой открытки, выпущенной во Франции.

Она наградила меня эпитетом, делавшим меня гигантом в некоторых делах. Я вышел из комнаты под аккомпанемент разнообразных, но одинаково нецензурных возгласов.

Я решил исследовать нижний этаж. Через элегантную столовую я прошел не замечательно оборудованную кухню, потом в комнату с большой кроватью — вероятно, спальню Элоизы.

Затем я обнаружил небольшую отдельную квартиру — гостиную, спальную комнату и ванную. Я прошел гостиную и заглянул в спальню — она тоже была пуста. Из ванной доносился шум льющейся воды — это показалось мне обнадеживающим.

Я толкнул дверь. Работал душ. Я отодвинул панель из матового стекла и залюбовался. Она стояла ко мне спиной, и шум падающей воды заглушил звук открывающейся панели. Несколько прядей светлых волос выбились из-под купальной шапочки. Округлые ягодицы радовали глаз, так же как и точеные щиколотки и гладкие бедра. Это была живая картина, от которой не хотелось отрывать глаза.

Я протянул руку и провел пальцами между верхом бедер и округлостью ягодиц.

Она вскрикнула и резко повернулась ко мне. Когда она замерла, ее груди в форме дыни еще продолжали покачиваться.

— Итак, — проговорил я важно, — это не Ширли Спинделросс? Как тесен мир!

— Не валяйте дурака! — закричала она. — У меня мог случиться сердечный приступ!

— Неужели? — протянул я.

— Что вы здесь вынюхиваете, Бойд?

— Я подумал, что вы должны быть где-то поблизости. Ни при каких обстоятельствах генерал не может быть далеко от своих солдат.

— Вы невозможны! Убирайтесь отсюда, чтобы я могла одеться и выйти.

— Согласен. Но потом мы поговорим?

— Да, но прежде доставьте мне удовольствие — выметайтесь.

Она повернула кран, и в наступившей тишине отчетливо прозвучал звук выстрела.

— Что это такое! — закричала Луиза. Она глядела на меня широко открытыми глазами.

— Хороший вопрос. Вероятно, мне следует пойти и посмотреть.

Я бегом бросился по коридору к входу в дом и тут услышал звук второго выстрела. В холл я попал уже к финалу сцены.