Дэнни Бойд (№4) - Пять ящиков золота

— Так спокойнее.

— Спокойнее всего на необитаемом острове, — буркнул я. — Так и туда бойскауты в турпоходы ходят. Им так нужны девушки-проводники! Но ты бы детишек обидела.

По пути в номер я заказал еще два колинза. Официант принес их на ланаи, когда Вирджиния усаживалась на диванчике.

— Значит, мои надежды на секс похоронены в этом саване, — печально сказал я, указывая на муумуу. — Остается говорить о деле.

— Будь я в купальнике, — усмехнулась она, — ты бы меня не слушал.

— Тогда начинай, — предложил я.

Она пригубила колинз.

— Пирл-Харбор — слышал такое название?

— Еще бы! — воскликнул я. — Это ведь где-то здесь, на Гавайях?

— Да, — кивнула она, — не очень далеко. Так вот. Когда в сорок первом японцы разнесли базу, на островах началась большая паника. Но жили тут, как понимаешь, не только военные. И двоим парням из местных, Рошелю и Дейвису, было особенно не по себе.

— Слушай! — нетерпеливо сказал я. — Ты не слишком издалека начинаешь?

— Не торопись! — Вирджиния покачала головой. — Японцы, как помнишь, бомбили седьмого декабря. Но дело в том, что на восьмое декабря эти двое еще раньше наметили собственную операцию: они решили взять пирл-харборский банк.

— Интересно! — я откинулся на спинку стула.

— Бомбежка спутала все карты. Народ носился по улицам, войска были подняты по тревоге, всюду тушили пожары, перевозили раненых... А у ребят был четкий план: машина с мощным двигателем, моторная лодка в порту, они уже высчитали место, где ее затопят после того, как уйдут в Гонолулу — словом, схему действий продумали полностью. И тут — налет.

— Все сорвалось?

— Наоборот. Все было, как в сказке. Рошель и Дейвис решили все-таки прощупать обстановку на месте. И оказалось, что при бомбежке одна из бомб попала как раз в здание банка. Охранника убило, а взрывной волной разворотило одну из стен. Причем, разворотило так удачно, что через пролом можно было добраться до подвала, а там уже лежали не деньги — золото.

Я присвистнул.

— Более того, — продолжала она, — идиотизм, конечно, но в суматохе на тот момент никому не пришло в голову проверить, в каком состоянии здание банка — с фасада-то разрушения были практически незаметны! — и выставить охрану. То есть ребятам выпал шанс уникальный, такое бывает раз в триста лет. Им даже грабить не пришлось в прямом смысле этого слова: размахивать пистолетами, укладывать всех на пол... И деньги они не тронули. Просто быстренько перетаскали в машину ящики с золотом, набили ее под завязку и рванули в порт. За все это время никто даже не посмотрел в их сторону. В порту парни спешно перекидали ящики на моторку и вышли в океан. Причем, им опять повезло! Горели корабли, бухта и вся акватория вокруг была забита спасательными лодками, многие штатские вывели на помощь свои катера, так что, естественно, никто не врубился, что это за лодка промчалась мимо и что у нее на борту. А когда Дейвис и Рошель, наконец, выскочили в открытый океан и слегка прикинули стоимость добычи, то прибалдели: они планировали взять тысячу-другую долларов, а взяли, в результате, порядка четверти миллиона баксов в золотых слитках.

— Сколько-сколько? — переспросил я.

— Около четверти миллиона, — повторила Вирджиния. — Не перебивай.

— Извини. Продолжай.

— Естественно, встал вопрос, как быть дальше. Золото — еще не баксы, его нужно продать. За один раз такое количество не толкнешь, да и вообще — война, ситуация непонятная... Решили так: золото на время спрятать где-нибудь в укромном месте, выждать, пока все утрясется, а потом потихоньку вывезти его в Гонолулу.

— Начинается, — пробормотал я, — таинственный остров, зарытые сокровища, крестик на старой карте...

Вирджиния пропустила мою реплику мимо ушей.

— Лучше всего для этой цели подходил Ниихау. Островок маленький, на Гавайском архипелаге самый отдаленный, до Гонолулу далеко, население — человек двести туземцев.

— Добрались до Ниихау, зарыли золото. Что дальше? — от нетерпения я, казалось, вот-вот начну подскакивать на стуле.

— Что дальше? — она усмехнулась. — Война! Дейвис и Рошель, конечно, на первых порах сорвали куш, но события-то параллельно развивались по своей логике. Во время бомбежки несколько батарей пытались отстреливаться. Один из японских самолетов зацепило огнем. Летчик дотянул до Ниихау и сел там. Туземцы его взяли в плен. Телефонов и раций тогда на островах не было, общались просто: развели большой костер, значит, на Кауаи, соседнем острове, понимают — на Ниихау что-то случилось. Разводят костер у себя. Так по цепочке и передают до ближайшего места, где есть нормальная связь. И вот Рошель с Дейвисом пристали к берегу, перетаскали золото, зарыли его, возвращаются к лодке — а там толпа гавайцев. Как потом выяснилось, островитяне решили, что наши ребята и есть те белые из Перл-Харбора, которые должны забрать японца.

— Здорово! — воскликнул я. — Ну забрали бы. Сдали бы властям, еще бы медали получили.

— Ты слишком много хочешь от двух уголовников, — ответила Вирджиния. — Конечно, нормальные люди вежливо улыбнулись бы и посадили летчика в лодку. Потом в открытом океане пустили бы самураю пулю в затылок, сбросили в за борт — и ищите нас в Гонолулу! Но наши-то ребята были на мозги простые! Они увидели возле моторки кучу туземцев, кто с ружьем, кто с копьем, все галдят, подумали, наверное, что это по их душу, испугались, похватали «кольты» и открыли пальбу. Решили, так сказать, расчистить дорогу огнем. Гавайцы сначала разбежались, а когда Рошель и Дейвис вскочили в лодку, начали стрелять по ним из кустов. Дейвиса убили наповал, а Рошель успел завести мотор и чесанул от берега.

Ночь он провел в лодке, а утром на него наткнулся патрульный катер. Рошель пытался удирать, успел заскочить в какую-то бухточку, прорубить дно у своей моторки и затопить ее — боялся, что по лодке его опознают туземцы с Ниихау, всплывет история со стрельбой, начнутся расспросы, как он оказался на острове, в общем, потянется ниточка. Сам поплыл к берегу. Плыл недолго, катер влетел в бухточку, Рошеля подняли на борт, скрутили, а уже на берегу передали военной полиции. Там он плел всякую чушь, и вояки, на всякий случай, связались с обычной полицией и ФБР. И тут Рошель влип окончательно. На нем висело еще несколько вооруженных ограблений в трех штатах, он был в федеральном розыске. Ему тут же влепили пятнадцать лет и отправили в тюрьму для особо опасных. И свои пятнадцать лет он просидел от звонка до звонка. Но при этом никто из властей — понимаешь, никто! — не знает, куда подевалось золото из пирл-харборского банка. Судили-то Рошеля за прошлые грехи! А об этой истории на следствии даже в голову не пришло спросить.

— Хорошо, — я размышлял о рассказанном, — а Эмерсон Рид откуда обо всем этом узнал?

— Не знаю, — она вздохнула. — Мне он спьяну проболтался. Поддатый в тот вечер был такой, что на ногах не стоял. Он вечно пил с каким-то типом из службы драгоценных металлов — может, тот что-то ляпнул про пирл-харборский банк? А потом Рид каким-то образом вышел на Рошеля... Так или иначе, они задумали вместе откопать золото и поделить его. Я наутро попыталась спросить какие-то подробности, но он сразу окрысился. Ты же Рида знаешь, он подозрительный. С тех пор он про эту историю никогда не говорил.

— Давно разговор был?

— Пару месяцев назад.

— На первый взгляд, вроде бы, логично... — я задумался. — Но все равно сомнительно. Неужели никто за это время не отыскал золото?

— Кто? Дэйвис погиб, а Рошель в тюряге пятнадцать лет молчал, как рыба. Вышел совсем недавно.

— Допустим... Косвенные свидетели? Летчик-японец...

— Когда Рошель с Дейвисом открыли стрельбу и туземцы разбежались по кустам, он удрал. Прятался на острове, нападал на одиноких прохожих, отнимал еду. Воровал... В конце концов, гавайцы его выследили и убили. Тело передали властям, но про историю со стрельбой умолчали.

— Почему?

— Психология туземцев. Они ведь тогда убили белого, так? Стрелял он по ним, не стрелял — мало ли что, а вдруг будут неприятности? Лучше зарыть труп потихоньку где-нибудь подальше и забыть об этой истории. А о золоте они не знали.

— Случайно наткнуться не могли?

— Вряд ли. Если в наткнулись — так или иначе стало бы известно. На острове двести человек, все друг у друга на виду. Какой-то шум так или иначе поднялся бы. И в Гонолулу бы местные что-то знали.

— Все равно не верится. Стоит себе Эмерсон Рид посреди Нью-Йорка, любуется видами города, поплевывает под ноги, и тут к нему подваливает небритый дядя: «Слушай, Рид, тебе не нужны, случаем, двести пятьдесят тысяч золотом? Твоя яхта, моя тайна, бабки делим пополам. Я человек честный, пятнадцать лет в тюрьме просидел!» И старина Эмерсон тут же радостно подтягивает штаны...

— Ну, поверь, я действительно не знаю, как Эмерсон познакомился с Рошелем! — выражение беспомощности промелькнуло в ее глазах.

— Ладно. Он тебе рассказал. Ты поверила...

— А почему бы и нет? Всякое бывает.

— И тогда ты решила начать свою игру. Склеила Ларсона, бросила мужа и направилась в Гонолулу.

— Да... — отрешенность звучала в ее голосе.

— Чой. Откуда он взялся?

— Сам на нас вышел, — Вирджиния усмехнулась. — Ты учти, он в Гонолулу один из королей. Знает все про всех, знает, где чего делается, знает, кто за кем стоит. Даже наперед все знает.

— Сейчас тоже?

— Да, — устало сказала она. — Говорил так, что пришлось согласиться. Иначе он переметнулся бы к Риду, а нас бы кокнул. Да ладно... Такой человек, как Као Чой, в этом деле нужен. От Эрика какой прок? Яхтой управлять он умеет, но все прочее...

— Вот как?

— Слушай внимательно, — она жестко посмотрела на меня. — Есть вещи, в которые тебе лезть не надо, понял, Бойд! Тебя они не касаются.

— Не скандаль, — я улыбнулся. — Дальше что?

— Дальше? — Вирджиния усмехнулась. — Ты все знаешь, так что входишь в игру.

— В игру? — я вскочил со стула. — Когда? Столько времени прошло, а вы здесь сидите! Погоды ждете?

— Дурак! — презрительно сказала она. — Эмерсон мне не сказал главного — где конкретно спрятано золото. Остров Ниихау — и все. Ищи! Купить тебе лопату? Там семьдесят две квадратные мили, копай, пока не сдохнешь.

— В самом деле дурак, — согласился я. — Ну и что же вы надумали?

— Эмерсон здесь, в Гонолулу, — слова, которые она говорила, были явно уже не раз обдуманы. — На Ниихау он наверняка пойдет на своей яхте. Яхта в гавань прибывает завтра утром. Если захватить и Эмерсона, и яхту...

— Разбой? — я хмыкнул.

— У нас нет другого выхода, — четко произнесла Вирджиния. — Сбор у магазина Чоя в десять утра.

— Войска выступают?

— Пока что — только военный совет. Не вздумай опаздывать, а то Чой решит, что у тебя двойная игра. Тогда нож в спину тебе обеспечен.

— Или вспоротая глотка? — улыбнулся я.

— Или вспоротая глотка, — обреченно сказала она.

Глава 6

После ухода Вирджинии Рид я долго стоял под душем. Обычно под душем я не забиваю себе голову излишними раздумьями — просто мурлычу что-нибудь и радуюсь жизни. Но на этот раз мысли сами собой лезли в голову.

Долго и подробно я перебирал в памяти весь наш разговор. Пожалуй, на холодную голову я бы пришел к мысли, что Вирджиния рассказывает мне сказки — если бы не перерезанное горло Бланш Арлингтон. Эмерсон Рид, придя в Нью-Йорке ко мне в контору, вряд ли лгал, когда говорил, что именно Бланш, его старая любовница, сообщила ему нынешнее место пребывания беглой женушки и красавчика-капитана. За такое разговорчивую девушку могли и кокнуть. А что Бланш ответила, когда я спросил ее об «общих друзьях»? Кое-что новое есть, но это не телефонный разговор. Кто-то в этот момент, несомненно, был рядом. Что же она знала такое важное, если убийца решил не медлить?

Я вышел из-под душа и начал сосредоточенно одеваться. Есть ли в самом деле золото на Ниихау? Все, кто как-то связан с этим делом, считают, что есть. Может, присоединиться к их мнению? Другой вопрос — рассказала ли Вирджиния все до конца или опустила что-то важное? А вот этого тебе, парень, пока что никак не узнать. А когда? Завтра? Завтра. Завтра в десять утра на сходке у Чоя. А, плевать! Надо пойти. Там, между прочим, Сью Тонг — разве ты, Дэнни Бойд, несмотря на все запреты, не постараешься заиметь этот сувенир в китайском стиле?

Захотелось выпить. Я вышел из ланаи, но уже в коридоре остановился и вернулся назад. Вы кое-что забыли, детектив Бойд!

Вот он — на дне сумки. Вот он — мой славный, мой верный, мой надежный, мой приятно-увесистый тридцать восьмого калибра любимый друг "смит-вессон «Мастерпис». Куда же мне тебя, приятель, приспособить? Кобуру-то я взял, но она специальная, наплечная. Пиджак придется одевать — при такой-то жаре. А что еще делать? Не пойдешь же по улице прямо так, с пушкой подмышкой. Ты уж не подведи меня, старина, в случае чего. Большие деньги на кону, мисс Арлингтон из-за них уже отправили на тот свет. Может, сейчас красотка Бланш и манит меня призывно пальчиком с небес, но мне отнюдь не улыбается в ближайшем будущем очутиться в ее объятиях.

* * *

Из окрестных баров «Золотой дракон» оставался единственным пока что не изученным мной — туда я и направился. Все дела были позади, вечер принадлежал мне. То есть, конечно, впереди меня ждет встреча с малышкой Улани, но это ведь ночью, а пока только начало седьмого. Я стал прикидывать программу: здесь выпить джина с тоником, затем где-нибудь поужинать, а уж потом закатиться в какой-нибудь ночной клуб, где танцует хорошенькая местная девушка. А может, и не искать такой — «Хауоли» подойдет.

Потягивая джин и погруженный в свои мысли, я машинально косил глазами по сторонам. Подсевший рядом тип сначала заставил меня насторожиться. Наученный горьким опытом, я глянул, нет ли у него кинокамеры. Нет, не было. И сидел тип спокойно, меланхолически помешивая соломинкой в бокале виски со льдом.

— Бойд? — вдруг спросил он, глядя не на меня, а куда-то перед собой.

— Положим.

Он рывком развернулся ко мне на винтовом стуле.

Если вы любите своих детей — не показывайте им подобных дядей перед сном. Невысокий, но плотный и очень широкоплечий; совершенно лысый (пара прилизанных волосинок на макушке не в счет); смуглый, с трехдневной щетиной (нет, не для таких создается реклама бритвенных принадлежностей!); жесткие, в щелку прищуренные глаза; а, главное, шрам — длинный, глубокий, шедший от виска, через бровь, по скуле и щеке.

— Поговорить нужно, — голос у него был негромкий и хриплый.

— Говори.

— Не здесь, — сказал он. — Лишних ушей много.

— А мне и здесь неплохо, — пожал плечами я. — Приятная обстановка, неплохой джин... Ты, вообще-то, кто?

— Рошель, — он посмотрел на меня внимательно, — Пит Рошель. Слыхал?

— Нет, — я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно. — А что?

— А о Бланш Арлингтон слыхал?

— Читал в утренних газетах, — я пытался понять, к чему он клонит.

— Можешь почитать и в вечерних. Там то же самое — убийца пока не найден. Но мы-то с тобой его имя знаем, а, Бойд? Наша маленькая общая тайна... Так выйдем поговорить?

— Нет, — сказал я. — И давай конкретней.

Шрам на его щеке дернулся.

— Бланш была моей девушкой, — сказал он. — Я ее любил, понимаешь, Бойд?

— Не понимаю, — ответил я. — Чего женщин любить? Любят деньги. Женщин на свете много, а денег мало.

— Да? — переспросил он. — Ну и сколько ж тебе Чой заплатил?

— Чой?

— Ты мне кончай мозги пудрить, Бойд! — шрам его снова дернулся, а глаза сузились еще больше. — Ты был у нее дома вчера вечером. Что? Так прямо вошел, поздоровался, а потом хватанул ножом по горлу? Чой тебя нанял, гнида, и нечего тут крутить — я это точно знаю!

— Ах, ты точно знаешь! Образованный какой. Может, ты знаешь, и зачем Чою понадобилось ее пришить?

— Да, знаю, — уголок его губы приподнялся и показались зубы — желтые и кривоватые. — Все просто, гнида. Китаеза выяснил, что Бланш — моя. И работает она на самом деле на меня!

— А ты — на Рида. Кстати, я до сегодняшнего утра тоже на него работал. Тебе в голову не приходило, что это он мог вчера вечером приказать мне ее убрать?

— Да уж! На Рида он работал! Поверил, разбежался...

— А ты у него спроси. И вот что, Пит: я твою Бланш не убивал.

— Ты! Ты ее убил! — шрам на его смуглой щеке побелел и ходил ходуном. — И нечего здесь вякать, я-то это точно знаю. А теперь слушай, Бойд. Хочу тебе хорошую новость сообщить: я тебя приговорил. И умрешь ты точно так же, как Бланш — я тебе глотку перережу от уха до уха. Только резать буду медленно-медленно, постепенно, по полдюйма...

— Пит, — я вздохнул устало, — в последний раз говорю — ты что-то напутал. Я Бланш не убивал, тебя обманули. Прошу по-человечески — исчезни.

— Я сказал, Бойд, — продолжал хрипеть он, — долго-долго умирать будешь...

— Слушай, кретин! — психанул я. — Ты малолеток в камере пугай, а не меня. Не свалишь сейчас отсюда — ногами вперед вынесут!

— В общем так, Бойд! — он скользнул по мне глазами-щелками. — Я честный. Я тебя предупредил. Ты — покойник. Я в этом городе знаю многих, не сам прирежу, так друзья помогут.

Он залпом допил виски, крутнулся на стуле, резко встал и быстрыми шагами вышел из бара.

Еще не сформулировав для себя, зачем мне это нужно, соображая скорее подкоркой, чем мозгом, я поставил стакан и пошел следом. В дверях задержался: Рошель мог обернуться и заметить меня. Но он быстро шел к автостоянке.

Мой «додж» стоял в длинном ряду машин, сейчас это было мне на руку. Пригибаясь и прячась за автомобилями, я пробежал к нему. Когда Рошель выехал на улицу, включил зажигание. Ехал я за Рошелем так, чтобы между нами было две машины — меньше шансов, что заметит слежку.

Дорога показалась мне знакомой. Ну конечно: впереди появился силуэт Палли-Пасс. Ах ты мой безутешный Ромео! Решил уронить слезинку в опустевшем бунгало Бланш Арлингтон? А мне теперь карабкайся за тобой по этим сволочным серпантинам! Я, наконец, объяснил себе, зачем рванулся за Рошелем: хотел проследить, не встретиться ли он с кем-нибудь — это могло помочь выйти на убийцу Бланш. Вдруг тот «кто-то» оказался бы одним из моих гонолульских знакомых — яснее стала в общая картина. Но если Рошель несется сейчас в одинокую бухту Канеоха — мне-то зачем переться за ним?

Ладно, сказал я себе, доведем дело до конца. Можешь пока следить не столько за Рошелем — куда он денется на крутом серпантине? — а просто за дорогой: сам знаешь, какая она тут опасная!

До гребня Пали-Пасс оставалось два поворота, когда вдруг сзади в мою машину ударил свет фар. Сердце екнуло. Случайность? Несмотря на риск, я нажал педаль газа. Нет. Автомобиль сзади прошел поворот на той же скорости, что и я. Влип...

Идиот! Дебил безмозглый! На солнце перегрелся, плейбой дешевый! Решил, что Рошель обычный громила с одной извилиной, а он тебя обыграл, как мальчика! Даже если у таких головорезов-уголовников с интеллектом напряженка, то уж хитрости, обычной блатной хитрости, им не занимать! Тебя просто выманили из города, лопух Дэнни! Словили на живца, причем, живцом был сам Рошель, за которым ты, наивный и самодовольный суперменчик, полетел, как на крылышках. А несколько крепких ребят в быстрой машине спокойненько все время ехали за тобой. А может, и не ехали — просто дежурили на одном из поворотов и потом, когда ты промчался мимо, аккуратно приклеились сзади. Наш красавчик-сыщик ведь так внимательно следил за дорогой, что даже глазом не скосил в зеркальце заднего вида.

Сейчас Рошель наверняка уже на гребне Пали-Пасс. Развернул машину поперек дороги, чтобы ее нельзя было обогнуть, достал пистолет и тихо тебя ждет, ласково улыбаясь про себя. Разве ты на его месте действовал бы иначе? А в затылок Дэнни Бойду уже внимательно глядят кровожадные рошелевские мальчики.

Развернутая поперек дороги машина Рошеля действительно стояла на вершине перевала. Я сбросил скорость и притормозил футах в двадцати от нее. Сзади, на таком же расстоянии, остановилась вторая машина. Свет ее фар освещал мой «додж». В тишине негромко фырчали моторы. Я был как на ладони. Мне было предложено выбирать: или я умру в машине, или не захочу пачкать салон кровью, выйду наружу, и меня прикончат на дороге.

Мысли в голове проносились мгновенно. Свернуть? С одной стороны скала, с другой — обрыв. Таранить Рошеля? Он встретит огнем в лоб, а ребята сзади тут же изрешетят машину со своей стороны. Их больше, медлить они не станут. Их больше... Их больше... Их больше, и они уверены в успехе. Уверены — значит расслаблены. Соображай, Бойд, что они сейчас могут сделать? Кто-то один, наверное, выйдет из машины и начнет осторожно подкрадываться к «доджу». Должна ли хлопнуть дверца? Вряд ли — что они, непрофессионалы, что ли? Думай, Бойд, думай. Что у тебя есть? Револьвер. Уже легче. Они про него не знают. Что еще? Машина. В твоем положении — мышеловка. Если стоять на месте. А если?.. Задний ход! Допустим, кто-то из них уже выскользнул из машины и крадется к «доджу». Он наверняка окажется на пути. Или не окажется? Рискованно... А что не рискованно? Сидеть без движения?

Еще несколько секунд я вслушивался в тишину, пытаясь уловить, не хлопнет ли дверца. Нет, все тихо. Значит, медлить нельзя... Я достал револьвер и тихонько включил заднюю передачу. Потом пригнул голову и резко газанул.

Выстрел! Еще выстрел! Глухой удар! Крик! Машина вздрогнула — колеса через что-то переехали. Сильный удар, скрежет, звон бьющегося стекла — это я врубился в автомобиль сзади. «Додж» накренило. Я распахнул дверцу, выпрыгнул, перекатился по асфальту, вскочил и тут же отпрыгнул в сторону. Снова выстрел, где-то рядом свистнула пуля, я услышал, как она чиркнула по скале. Сзади не прекращался крик — надрывный и воющий.

Я снова упал на асфальт, быстро и осторожно приподнял голову. Теперь мне стало ясно, что произошло. Когда «додж» ударил багажником в стоящую сзади машину, ее бросило в сторону, причем так, что передние колеса буквально нависли над краем пропасти. Тот, кто был за рулем, сейчас оказался в незавидном положении: малейший толчок — и машина полетела бы вниз. Но мне нельзя было долго любоваться этой картиной — и водитель, и Рошель могли меня заметить. Я метнулся вбок. Вовремя! — выстрелы грохнули и спереди, и сзади. Но машина над пропастью при этом слегка покачнулась. Водитель, видимо, решил не рисковать. Дверца медленно открылась, из проема показалась нога, которая стала нащупывать землю. Потом водитель начал осторожно выбираться наружу. Он предпочитал не спешить, не думая, видимо, что у меня есть револьвер. А напрасно, молодой человек! Я поймал на мушку его силуэт, отчетливо видный на фоне светлой машины, и дважды быстро нажал на спусковой крючок. Водитель дернулся и медленно повалился на землю. Я метнулся к «доджу».

Оставался Рошель. Из-за «доджа» я пустил по его автомобилю две пули. Теперь позиция Рошеля из выигрышной превратилась в уязвимую. Во-первых, он, похоже, тоже не ждал, что я окажусь вооружен. Во-вторых, это Рошель сейчас торчал на гребне скалы, заметный, как муха на лысине, а я был прикрыт сразу двумя машинами и укутан все сгущающейся темнотой. Притом, это же Пали-Пасс! В любой момент может налететь шквал — и будешь ты тогда, голубчик, юзить на ветру под прицелом недружелюбного револьвера. Словом, оценив шансы в возможной дуэли, Рошель, видимо, пришел к мысли, к которой в таком положении пришел бы любой нормальный человек: мотор зарычал, его машина резко развернулась и рванулась с места.

Ай-я-яй, Пит, нехорошо оставлять друзей. А вдруг кто-то из них еще жив? Что?! У меня все похолодело внутри от этой мысли. Держа револьвер наготове, я осторожно заглянул вовнутрь застывшей у края пропасти машины. Пусто. Слава Богу! Я вытер пот и, обойдя машину, подошел к застреленному мной человеку. Он лежал на животе. Я перевернул тело. Молодой парень с туповатым грубым лицом. Рубашка в крови — обе пули вошли в грудь. Я выпрямился. Что, щенок, наслушался баек лихого разбойника дяди Пита и решил стать таким же крутым? А дядя Пит даже чуть-чуть не захотел рискнуть, чтобы тебя выручить. Кстати, что это за стоны, если ты убит? Ах да, второй... Этот лежал в футах пятнадцати от «доджа». Так вот что за глухой удар был, когда машина рванула задом. Сучонок, ты мне пулю в затылок хотел всадить — а сейчас воешь, как собака Баскервилей!

Стон стих внезапно, словно кто-то выключил звук. Голова второго тяжело упала на землю. Я подошел и присел над ним. Теперь ясно. Я бы на его месте не так орал. Когда машина пошла назад, он не успел отпрыгнуть. «Додж» переехал его прямо по пояснице. На месте живота было кровавое месиво. Позвоночник, наверное, тоже сломало. И сколько же ты еще после такого прожить умудрился!

Я перетащил его к машине и забросил на кресло водителя. Застреленного усадил рядом. Друзья всегда должны быть вместе! Как ни странно, машина стояла достаточно устойчиво — а ты-то, который с дырками в груди, так испугался! Ну, ничего, сейчас поедете...

Зажигание включилось сразу. Ногу того, кто сидел на шоферском месте, я поставил на газ — что интересно, он не возражал. Я закрыл дверцу, через открытое окно включил скорость и отскочил. Машина дернулась вперед, на миг застыла на брюхе, начала заваливаться вниз и вдруг как-то разом, в один миг сорвалась в обрыв. Через несколько мгновений глубоко внизу раздался грохот.

Пали-Пасс, знаете ли, невероятно опасное место. Такие ветры бывают! И с теми, кто не осторожен, здесь может случиться непоправимое.

Кстати, Дэнни Бойд, ты обратил внимание, что все это время на вершине скалы было удивительное затишье? Хоть бы легонькое дуновеньеце... То-то! Не забудь помолиться перед сном.

Я думал об этом, гоня машину вперед и выбирая место, где можно развернуться. У «доджа» оказались помятыми бампер и багажник и разбиты задние фары — вполне терпимо, я ожидал худшего.

На пути в Гонолулу включил радио. Передавали «Песню островов». Хорошая музыка — лучший похоронный марш для тех двух ублюдков, которые лежат сейчас на дне пропасти.

Глава 7

Бар «Хауоли». Тот же столик в углу, тот же гаваец-официант.

— Здравствуйте, мистер Бойд, — вежливо сказал он. — Джин с тоником, как всегда?

— Традиционные одиннадцать порций, — я положил на стол ладонь, между пальцами была зажата сложенная вчетверо десятидолларовая бумажка.

Рука официанта скользнула над ладонью — бумажки между пальцами уже не было. Он чуть заметно улыбнулся.

— Хваткий ты юноша, Кемо, — сказал я. — Я и не подумал, что мои деньги так быстро начнут действовать.

— Хорошие чаевые — хорошая работа. — Кемо снова улыбнулся. — Ваш джин будет через минуту, мистер Бойд. Если не возражаете, я скажу мистеру Мейзу, что вы здесь?

— Конечно, — сказал я. — Когда Улани начнет выступать?

— Через двадцать минут.

— Тогда вот что. У меня сегодня был нервный день. Как думаешь, бифштекс поможет мне успокоиться?

— Без сомнения. — Кемо достал карандаш и блокнот. — Могу рекомендовать бифштекс по-гавайски.

— А чем бифштекс по-гавайски отличается от обычного?

— Здесь, на островах, народ сентиментальный. Прежде чем забить быка, вешают ему на шею леи. От этого мясо становится нежнее.

Он говорил с совершенно серьезным лицом. Я посмотрел на него внимательно. Народ сентиментальный! Между прочим, у Бланш Арлингтон на перерезанной шее болталось леи. Что-то знает об этом? Или просто привычно повторяет фирменную остроту?

— Раз ты такой знаток местных обычаев, — сказал я, — объясни, чем знаменит красный гибискус?

— Красный гибискус — символ Гавайев! — Кемо ответил мне даже с некоторой обидой.

— Понял. Пит Рошель здесь сегодня был?

— Не видел, — он спрятал блокнот в карман. — Джин будет через минуту, бифштекс чуть-чуть позднее. Извините, мистер Бойд, мне надо к соседнему столику! — Кемо отбежал, и это было досадно: у меня оставалось к нему еще несколько вопросов.

Я закурил. Часы показывали пять минут одиннадцатого. Да, Дэнни Бойд, нынешний вечер тяжело тебе дался! Такой стресс десяти лет жизни стоит.

Кто-то остановился рядом. Я поднял голову. Знакомые блекло-голубые глазки целлулоидного пупсика равнодушно глядели на меня. Эдди Мейз сел напротив.

— Опять захотелось взглянуть на Улани? — произнес он своим тонким голосом. — Приятно.

— Можете звать меня Дэнни, — ответил я. — Похоже, между нами много общего.

— Вы так думаете? Я рад, — он улыбнулся, но глаза его по-прежнему оставались бесстрастными. — Что имеете в виду?

— Да так... — я помолчал, делая вид, будто размышляю над ответом. — Во-первых, мы оба балдеем от танцев Улани.

— Да, — он кивнул. — Как все мужчины.

— Кроме того, у нас немало общих друзей, — продолжал я, — а, как известно, твой друг — мой друг. Если он, конечно, взаймы не начинает просить.

— Общие друзья? — переспросил он удивленно. — Ах, да! Миссис Рид и капитан Ларсон!

— Не только, — жестко сказал я. — Пит Рошель. Мы со старым пиратом Питом нежно полюбили друг друга, хотя кто-то и вложил ему в уши, что это я перерезал горло его девушке.

Мейз пригладил ладонью свои черные блестящие волосы.

— Прошу прощения. Что-то не понимаю.

— Чего тут непонятного? Вы согласились: у нас есть общие друзья: Вирджиния Рид, Эрик Ларсон, Као Чой, Пит Рошель.

— Пита Рошеля я не знаю, — знакомая приклеенная вежливая улыбка появилась на его лице. — Что-то вы, Дэнни, путаете.

— Не скромничай, Эдди, — подмигнул я. — Таким знакомством можно гордиться. Пит — славный старикан, и сейчас он где-то рядом. Ну, посуди сам, как же тебе его не знать? Рошель так хотел повидаться с Улани, а ты ведь подсаживаешься за столик к каждому, у кого возникает такое желание.

— А зачем этому Рошелю Улани? — его тонкий голос звучал мягко.

— Ну как же! Они почти что земляки!

— Странно. Рошель, судя по имени, американец, а Улани...

— Ну не дури, Эдди. Сам говорил, что Улани с Ниихау. Пит Рошель тоже бывал там — в свое время. Очень понравилось. Сейчас жаждет побывать снова.

Появился Кемо. На подносе у него были мой джин с тоником и виски с содовой и льдом для Мейза.