Глава 5

Я включил свет и, опустив руку ей на плечо, легонько подтолкнул в гостиную. Сумку ее я предусмотрительно оставил на полу в прихожей. «С глаз долой — из памяти вон», — переиначил я известную пословицу, имея в виду ручную кладь Тони. Ни к чему вспоминать сейчас о своей приятельнице Дорис.

Дойдя до середины комнаты, девица замерла, увидев мою кушетку.

— А что это такое? — Ее указательный палец, направленный в ту сторону, окаменел от удивления.

— Кушетка, — ответил я охотно. — Разве вы не знаете? Она предназначена для того, чтобы на ней сидеть.

— Я как-то не сразу сообразила, — медленно сказала она. — Но вы меня успокоили. С того места, где я стою, она походит на символ совершенно нового образца жизни.

— Нам необходимо немного выпить и послушать хорошую музыку, — быстро нашелся я. — Что вы предпочитаете?

— Ваш голос, но с расстояния не ближе шести футов, — ответила она без раздумий.

— Ха-ха-ха! — вежливо хохотнул я, направляясь к проигрывателю.

Я не стал посвящать ее в технические подробности своей аппаратуры, решив, что она сама разберется, что к чему, когда заработают все пять динамиков, установленные в разных концах комнаты. Руководствуясь прошлым своим опытом, я быстро отобрал несколько пластинок и нажал на кнопку включения. И еще до того. как я направился на кухню, звуки испанской гитары заполнили помещение нежно-призывной мелодией. А когда я возвратился. Тони по-прежнему стояла на том же самом месте посреди комнаты, где я ее оставил. Поразительно!

Она неохотно взяла у меня бокал и посмотрела на него с таким выражением, словно это был афродизиак — средство, усиливающее половое влечение.

— Почему вы не садитесь? — вежливо осведомился я.

— Я не устала. — Ее смех был какой-то ненатуральный, почти истеричный. — Я люблю пить стоя. Правда-правда, Эл! Благодаря этому спиртное быстро достигает моих ног и…

— Самое лучшее средство против усталости ног — натереть их обычным спиртом.

— Верно! — Ее лицо приобрело напряженное выражение. — Здесь слишком темно.

— Ну как вы можете такое говорить? — Я даже обиделся. — Буквально пару дней назад я ввинтил в настольную лампу пятнадцатисвечовую лампочку.

— Неужели? — Теперь взгляд у нее был какой-то затравленный, что, как ни странно, вполне сочеталось со звуками гитары. — Эл, вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

Я взглянул на ее лицо и сразу понял: она ни за что не поверит, коли я скажу, что он не работает. Не знаю, какая муха ее укусила, но она была чуть ли не в панике.

— Конечно, — ответил я, пожимая плечами. — Аппарат вон там.

Она промчалась вихрем через комнату и вцепилась в трубку, как будто от нее зависела ее жизнь. Я выключил проигрыватель, одним глотком выпил свой скотч и отправился на кухню, чтобы вновь наполнить стаканчик. Вернувшись, я увидел, как Тони положила трубку на рычаг и повернулась ко мне с нервной улыбкой.

— Оказывается, мои дедуктивные способности не хуже ваших.

— В каком смысле?

— Дорис. — У нее вроде бы даже осунулось лицо. — Сегодня у нее ночует приятель. Новый фотограф, который хочет использовать ее в качестве основной манекенщицы для демонстрации каких-то сногсшибательных итальянских купальников. У него заказ от популярного журнала мод, сказала Дорис. Он может ее прославить, и я ее понимаю, не так ли?

— А это не повредит ее фигуре? — спросил я самым невинным тоном.

— Я попробовала нажать на это… — жалобно проговорила девушка. — Дорис говорит, что Алекс — ее новый фотограф — уверяет, что казачий способ, который является их фамильным секретом, поведанным ему его бабушкой, великой княгиней, не только полезен для здоровья, но и уменьшает избыточный вес.

— Казачий способ? — пробормотал я с сомнением. — Едва ли… Вы интересовались подробностями?..

— Нет, конечно! — Она быстро затрясла головой. — Дорис на самом деле застенчивая девушка. — Осознав, что стаканчик все еще находится у нее в руке, она осторожно поднесла его к губам. — Скотч?

— Афродизиак, — ответил я без тени улыбки. — Секретная формула, полученная от моего прадеда, известного сатира в Сент-Поле, штат Миннесота, и во всех поселениях западнее. Всего один глоток, и девушка в порыве необузданной страсти немедленно срывает с себя всю одежду, а потом сама бросается на кушетку.

Действует особенно сильно, если его пить под аккомпанемент испанской гитары.

Тони внезапно расхохоталась и никак не могла остановиться, затем она опустилась на кушетку, чтобы успокоиться. Я подумал было, не сесть ли мне рядом с ней, потом решил не искушать судьбу.

— Знаете, когда я только вошла сюда, у меня появилось кошмарное ощущение, что у вас тут как-то уж слишком все предусмотрено, организовано, если вы понимаете, что я имею в виду… — Она помолчала, чтобы вытереть глаза. — Но соблазнитель с чувством юмора — с таким я смогу справиться. Садитесь-ка сюда, Эл, вы меня больше не пугаете.

— Не уверен, что меня это сильно радует.

Я присел на кушетку — не вплотную к девушке, но и не слишком далеко, чтобы иметь возможность приступить к активным действиям, коли станет ясно, что таковое приветствуется.

— Ладно, за вашего прапрадеда! — Она выпила немного скотча. — Знаете что? Раньше я даже не предполагала, что у офицера полиции может быть личная жизнь. Никогда! — Она медленно провела рукой по лежавшим на кушетке подушкам. — Если бы они могли говорить.

— Они не решаются. Знают, что я тут же сдам их в химчистку!

Она внимательно посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами и спросила:

— Что вы испытываете, когда расследуете дело об убийстве?

— Утомление и разочарование.

— Это не ответ, учитывая, что в данный момент я оказалась замешанной в таковое… — Она со вздохом покачала головой. — По всей вероятности, я тоже являюсь подозреваемой, да?

— Само собой разумеется!

— Как вы думаете, с чего бы вдруг я стала убивать мистера Каттера?

— Ну, например, вы выяснили, что забеременели от него, и когда он узнал об этом, то просто рассмеялся.

— Вам придется придумать что-нибудь получше. — Она презрительно выпятила нижнюю губку. — Мистер Каттер был далеко не Ромео!

— Но зато он был богат, это могло бы сделать его Ромео в глазах уймы девушек.

— Мне думается, вы не сильны в установлении мотива! — решительно заявила Тони. — Объясните-ка мне популярно, почему я вообще являюсь подозреваемой?

Потому что находилась в доме, когда это случилось?

— И поэтому тоже.

— А еще почему?

— Вы должны играть в эту игру по всем правилам, — заявил я. — С этого момента я начинаю хитрить.

— Только не зарывайтесь!

— Я выразился так в иносказательном плане, — буркнул я. — Третье золотое правило, которое в нас вдалбливается в полицейской школе, гласит: когда допрашиваешь подозреваемого, держи ухо востро!

— Ладно, валяйте! — фыркнула она. — Начинайте хитрить.

— Каттер упорно увольнял прислугу, а его жена с не меньшим упорством нанимала ее. Он хотел уволить и вас, но она на это не соглашалась. Почему?

— Действительно, — кивнула она, — вопрос достаточно хитроумный. Ответ таков: миссис Каттер всегда видела во мне скорее подругу, нежели просто горничную.

— Сколько времени вы находитесь при ней?

— Около шести месяцев.

— Это была дружба с первого взгляда, правильно?

— А разве это запрещается?

— Золотое правило номер четыре в полицейской школе: задавая хитроумные вопросы, будь напористым и не отступай! Почему вы горничная? Вы совершенно не похожи на тех горничных, с которыми мне приходилось сталкиваться. И, черт побери, говорите вы тоже не как горничная.

— Я работала в рекламном агентстве в Нью-Йорке.

Они там якобы изобрели какое-то чудотворное средство для повышения работоспособности человека. Вот мне и приходилось это демонстрировать, так сказать, наглядно. Металась как угорелая кошка от одного прибора к другому. Кончилось тем, что заработала истощение нервной системы. Психиатр заявил, что если я не дам себе отдыха хотя бы на год, то окажусь в психушке. «Уезжайте немедленно из Нью-Йорка, — сказал он, — поезжайте куда-нибудь, где побольше солнышка, и расслабьтесь». Я отправилась в Калифорнию, с солнышком там все обстояло прекрасно. Вот только я не знала, как прожить на сотню с небольшим долларов, что я скопила.

Мне позарез нужно было найти работу, причем такую, где бы я не переутомлялась. И тут я увидела рекламный листок агентства по найму домашней прислуги и решила изменить свою жизнь. Горничная всегда живет бесплатно в каком-нибудь большом красивом доме, бесплатно ест, причем хорошо, и ей еще за это платят.

— Хорошо. — Я поднял руки, сдаваясь. — Это весьма убедительно объясняет, почему вы выглядите и говорите не как горничная. И не по этой ли причине вы нравитесь миссис Каттер и не нравились мистеру Каттеру?

— Мне кажется, я не соответствовала его представлению о прислуге. — Она слегка нахмурилась. — К тому же он считал недопустимым, чтобы его супруга была на дружеской ноге с горничной.

— Вы сказали мне, что у вас нет постоянного приятеля, для которого надо было бы отворять дверь среди ночи. Теперь я этому верю.

— Ну что же, благодарю! — Она собиралась вспылить, но неистребимое женское начало — иначе не скажешь! — а возможно, любопытство взяло верх. — А почему вы мне верите теперь?

— События сегодняшнего вечера. Если бы поблизости находился какой-то ваш приятель, он бы или сам заявился к вам вечером и остался до утра, чтобы составить вам компанию, или поджидал бы вас где-то, чтобы увезти в какую-нибудь гостиницу за городом. Не окажись меня, вы бы вызвали машину из ближайшего агентства.

Значит, никакого приятеля!

— Ваши дедуктивные способности улучшаются, — признала она. — Полагаю, они все же нуждаются в стимулирующем средстве вроде скотча.

— Отнюдь нет: если они в чем-то и нуждаются, то только в дополнительных упражнениях, — заметил я небрежно. — Так кто пришел последним в дом вчера вечером? Кроме убийцы, конечно. Николас Каттер, так?

Следовательно, он-то и оставил входную дверь незапертой. Следующий вопрос: был ли он крайне рассеян или сделал это сознательно?

— С какой стати он стал бы оставлять открытой парадную дверь?

— Ну, например, мистер Каттер мог ожидать посетителя и не хотел, чтобы он или она поднимали трезвон среди ночи.

— Ох, конечно! — Она что-то уж слишком ретиво закивала головой. — Какая же я тупица!

— Ну, я бы так не сказал, — пробормотал я. — Допустим еще, он считал, что в те вечера, когда его не было дома, вы тайком приводили к себе своего приятеля. Потому-то он вернулся вчера столь неожиданно — проверить, а не удастся ли ему поймать эту особу. Ясно, вы не могли допустить, чтобы ваш дружок звонил в дверь, значит, вы сами тихонечко спускались вниз и оставляли дверь открытой. Поэтому Каттер намеренно не запер за собой дверь и, усевшись в библиотеке, стал терпеливо ждать, когда появится ваш приятель.

— Но вы же только сейчас сказали, что убедились — никакого приятеля у меня нет.

— Правильно! — подмигнул я ей. — Теперь вам придется использовать свои дедуктивные способности, чтобы ответить на вопрос, почему Каттер сознательно оставил входную дверь незапертой, если он не ожидал никаких посетителей и тем более не собирался ловить вашего мифического приятеля.

— Я… — Она медленно облизала губы. — Я не вижу никаких причин, почему он сделал это, Эл.

— Кто еще, кроме вас и мистера Каттера, находился вчера в доме?

— Миссис Каттер, конечно, но…

— Но допустить, чтобы она вдруг забавляла какого-то посетителя мужского пола среди ночи, когда ее муж отсутствовал, просто невозможно?

Тони отвернулась от меня, и я обратил внимание на то, как побелели косточки на ее руке, когда она крепко обхватила свой стаканчик.

— Такая мысль мне никогда не приходила в голову, — пробормотала она ослабевшим голоском.

— Черта с два она вам не приходила, — возразил я. — Потому-то Каттер и не любил вас. Он не сомневался, что вы активно помогали его супруге наставлять ему рога в его отсутствие.

— Вы сошли с ума! — Но ее голос безнадежно утратил убедительность.

— Миссис Каттер просто не терпелось сообщить мне» что они поссорились из-за слуг, — продолжал я невозмутимо. — Вы тоже с места в карьер сообщили, что слышали, когда поднимались к себе в комнату, как они ссорились по этому поводу. Вы оба так спешили как можно скорее поведать мне одну и ту же историю… Какой вывод делаете вы из этого, лейтенант Моррис?

— Только один: рассказ не соответствует истине! — прошептала она.

— Вчера вечером его дома не ждали, — сказал я. — Когда же он внезапно приехал, это был первый удар.

Второй удар — когда он заявил жене, что ему известно о ее измене и он намерен поймать того парня, с которым она спит, пока его нет в городе.

— Вам обязательно употреблять такие выражения?

— Мы говорили о нарушении супружеской верности, о прелюбодеянии. Как вы это назовете: «шаловливые отступления от чистой любви»? — Тони ничего не ответила, и я вернулся к своей теме:

— Итак, жену и горничную разогнали по их комнатам наверху, а обманутый муж поджидал внизу появления любовника. Возможно, Каттер был достаточно хорошо информирован и точно знал, что тот непременно должен явиться этой ночью, а посему входная дверь и осталась незапертой — чтобы донжуан мог проскользнуть в дом. Естественно, в подобной ситуации никто не спит. Жена, скорее всего, сидит с горничной — для компании. Время тянется медленно. Уже половина третьего ночи, и миссис Каттер не выдерживает. Сама она не осмеливается спуститься вниз посмотреть, что же случилось, но выяснить это ей необходимо. И она просит горничную сбегать на разведку. Та легко находит предлог, вроде как у нее бессонница и ей хочется выпить кофе. У жены же такой номер не пройдет. — Я с минуту помолчал. — Мне эта история нравится больше, чем повествование о горничной, которая долго не могла уснуть, потом случайно прошла в библиотеку и обнаружила там труп своего хозяина. А каково ваше мнение?

Тони сунула мне пустой стакан:

— Мне надо выпить.

— Нам обоим это необходимо.

Я отнес стаканы на кухню и приготовил свежую выпивку. А когда вернулся, девушка сидела в дальнем конце кушетки, крепко обхватив себя руками — Вы правы, — произнесла она лишенным всякой выразительности голосом — Того, что произошло в ту ночь, я не забуду до конца своей жизни — Глаза у нее инстинктивно зажмурились. — Я постучала в дверь, но мне никто не ответил. Тогда я подумала, что мистер Каттер, по всей видимости, заснул. Но мне нужно было убедиться в этом, и я распахнула дверь… — Голос у нее дрогнул. — Он лежал на полу… А голова у него…

— Страшное зрелище! — согласился я. — Так с кем же Мириам Каттер проводила время?

— Не знаю.

— Только не морочьте мне голову!

— Это правда. — Глаза у нее широко раскрылись. — Клянусь, я не знаю. Как вы не понимаете, Эл? Уже одно то, что я в курсе происходящего, достаточно плохо, и меньше всего мне хотелось бы знать, кто этот тип.

Она только что доказала, что является потрясающей. вруньей, и с моей стороны было бы наивно воображать, будто она столь быстро «исправилась». Но и настаивать на своем не имело смысла. Ее рука торопливо потянулась за спиртным, и она в один миг опустошила стакан наполовину.

— Как вы узнали о том, что творится в доме? — поинтересовался я.

— Однажды ночью я проснулась и услышала, как кто-то осторожно крадется по дому. Мистер Каттер был в отъезде, значит, оставались лишь мы вдвоем. Я запаниковала, бросилась к миссис Каттер и постучала в ее дверь. Они, должно быть, безумно напугались. Во всяком случае, отозвался мужской голос. Ну а я, естественно, завопила в страхе: «Миссис Каттер!» Она была вынуждена сказать мне, что все в порядке. На следующее утро у нас состоялась продолжительная конфиденциальная беседа о том, как скверно обращается с ней ее муж, что между ними вообще нет физической близости, как он запер ее в этом огромном доме, похожем на тюрьму. Мне все это было не по душе, Эл, но что я-то могла сделать? Мистер Каттер и в самом деле был холодной рыбой, и я невольно прониклась к ней жалостью. В конце-то концов, она была на двадцать пять лет моложе его, а он обращался с ней как со служанкой, если не хуже.

— Вы могли бы сообщить мне все это еще вчера — Вчера ночью я сама не знала, что делать, — прошептала она. — После того как я обнаружила его тело, у меня был шок, а тут еще миссис Каттер принялась умолять меня ничего не говорить про нее и ее любовника.

Я растерялась. Видимо, потому я и была так резка и груба с вами, когда вы принялись расспрашивать меня. Что-то вроде самообороны, наверное. — Она смотрела на меня испуганными глазами. — Что вы собираетесь теперь предпринять?

— Узнать имя ее любовника. Для этого существует весьма простой способ.

— Спросить у миссис Каттер?

— А что же еще?

— И вы скажете ей, что это я вам про все рассказала?

— Да, если придется, — не стал я ее обманывать.

— Она на мгновение прикусила нижнюю губу.

— Наверное, я помешалась, когда вздумала играть с вами, Эл Уилер. Судя по всему, вы — один из авторов учебника по криминалистике! — Она невесело рассмеялась. — Я ведь была уверена: вы разыграли спектакль — ну, когда привезли меня сюда после обеда, — только чтобы соблазнить меня. На самом же деле вам хотелось еще порасспрашивать меня, верно?

— И обольстить тоже, — уточнил я.

— Потому-то вы и лейтенант полиции? — холодно спросила она. — Я хочу сказать, ваше звание дает вам ощущение власти? Возможность сыграть, пусть в небольших масштабах, роль всемогущего Бога?

— Отчасти да…

— Ну а еще что? Чек в конце месяца?

— Он тоже необходим. Мне ведь надо не только пить-есть, но и содержать машину и квартиру. — Заметив холодный гнев в ее глазах, я усмехнулся:

— Вижу, вы специалист по психоанализу. Как вы смотрите на то, чтобы вытянуться на кушетке, положить мою голову себе на колени и выслушать все, что я расскажу вам о своем странном детстве?

— Только и всего? — фыркнула она. — И это тоже часть столь любимой вами работы?

— Еще у меня есть кое-какое представление о справедливости и правосудии.

— И самоотверженная вера в закон и порядок? — Она покачала головой. — Не могу представить вас рыцарем на белом коне, ломающим копья во имя светлой идеи.

— Закон и порядок в форме ежемесячного жалованья тоже необходимы, хотя оно и не является гарантией правосудия. — Я отпил еще немного скотча и тупо подумал: как это нас угораздило добраться до таких философских вершин? — Я верю в торжество правосудия. Во имя этого-то я и служу. Убийцы не должны разгуливать на свободе. Однако порой такое случается. Законодательство отнюдь не безупречная структура, в нем масса всяких лазеек, а это значит, что копу иной раз приходится действовать неортодоксальными методами, иначе справедливость может не восторжествовать.

— Ox, великолепно! То, что вы так красиво сформулировали, в действительности означает, что вы легко обходите закон, если он стоит у вас на пути. Под справедливостью вы подразумеваете только личные представления Эла Уилера о ней. Добро и зло, невиновность и вина для вас всего лишь обтекаемые термины, произвольно интерпретируемые вами на свой лад.

Я на минуту задумался над ее словами, затем кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Во всяком случае, когда речь идет об убийстве. Ведь это самое большое зло, которое один человек может совершить по отношению к другому. Поэтому убийца непременно должен быть пойман и наказан. Лично я считаю, что если бы все придерживались такой точки зрения, тем же копам стало бы намного легче. К сожалению, это не так. Взять хотя бы вас. Капера зверски убили, ударив по голове, вы обнаружили его труп. Ну и что, вы сразу же подумали о том, как бы вам помочь схватить преступника?

— Я… — Неожиданно она покраснела.

— Ничего подобного! — невольно повысил я голос. — Вас заботило только одно: как проявить лояльность к его вдове. Она попросила вас скрыть важнейшие факты, касающиеся убийства, и вы не задумываясь пошли на это.

Так что, милочка, уж если вам хочется порассуждать о моральных аспектах такого понятия, как долг, потрудитесь-ка прежде почистить собственные доспехи — они в этом нуждаются.

— Будьте вы прокляты, Эл Уилер! — негромко произнесла она. — Вы правы.

— Я знаю эго. Потому и не возражаю против теоретических споров.

Она снова хотела было взорваться, но потом, взглянув на меня, сообразила, что я ее просто поддразниваю.

И решила допить свой скотч.

— Не думаю, что я алкоголичка. — Она сунула мне в руки пустой стакан. — Но разговоры с вами вызывают у меня ярко выраженную потребность в алкоголе — понятно, в лечебных целях. Иными словами, злюка Уилер, мне нужно еще выпить!

— Конечно. — Я забрал у нее пустую посуду. — Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом, когда я вернусь? Я сыт по горло учеными спорами об этике и убийствах.

— Я тоже. — Она энергично закивала. — Прекрасная мысль… О чем же мы будем говорить?

— Вы же моя гостья, вам и карты в руки, — произнес я галантно. — Почему бы вам не высказать свое пожелание?

Она медленно заморгала, прикрывая длинными ресницами яркую синеву глаз, а когда снова взглянула на меня, то взор ее вроде бы был затуманен, чего я до этого не замечал.

— Я кое о чем подумала. — В голосе у нее появились хрипловатые звуки. — Включите-ка снова ваш проигрыватель, Эл. Приятно, когда звучит негромкая музыка.

По пути на кухню я включил музыку, потом без излишней спешки приготовил напитки. Когда же возвратился в комнату, Тони стояла повернувшись спиной к кушетке и негромко прищелкивала пальцами в такт медленному ритму испанского танца, заполнившему всю комнату. Взяв у меня из рук стаканчик, она осторожно пригубила его, потом подняла на меня огромные глаза:

— Виски?

— Афродизиак, — ответил я.

— Ну нет! — Глаза у нее стали еще больше. — А что, он действительно изготовлен по тайному рецепту, полученному вашей прабабкой от сатира из Сент-Пола, штат Миннесота, известного не только в этом городе, но во всех поселениях к западу от него?

— Совершенно верно.

— И этот напиток особенно эффективен, если его пить под звуки испанской гитары?

— Ну разумеется!

— В таком случае уже слишком поздно! — Тони откинула назад голову, поднесла стакан к губам и медленно выпила все до конца. — Теперь я во власти Эла Соблазнителя. — Она сунула пустой стакан мне в руки. — Держите, коварный враг! Я чувствую, как приближается всесокрушающее неистовство!

Отступив на шаг в сторону, она принялась вальсировать. Ее шифоновая юбочка образовала прозрачное завихрение вокруг бедер, которое неожиданно как бы взмыло вверх, чудодейственным образом пролетело по воздуху и приземлилось на спинке ближайшего стула.

Белый бюстгальтер, очевидно, являлся составной частью трюка: только что он был на месте, а секундой позже таинственным образом исчез.

Внезапно девушка остановилась. Ее небольшие торчащие груди продолжали дрожать, их розовые кнопочки выглядели призывно-заманчивыми. Беленькие мини-трусики, больше походившие на полупрозрачную вуаль, отороченную кружевным воланчиком, подчеркивали крутую линию бедер.

— Вы ощущаете это, Эл Афродизиак? — пробормотала она, приближаясь ко мне скользящими шажками большой кошки — Что «это»? Всесокрушающее неистовство? — деловито справился я. — Мое сердце стучит, как гаитянский барабан. Ты должна его слышать.

— Мое тоже!

Подойдя ко мне, она взяла мою правую руку.

— Давай послушаем! — И прижала мою руку к своей левой груди. — Стучит?

Я опустил ей на плечо левую руку и, притянув к себе, провел ладонью по ее голой спине.

— Куда увлекательнее ученой беседы, всегда так считал. — Моя рука опустилась ниже, задержавшись на округлой упругой полусфере, тепло которой я ясно ощущал сквозь тонкие шелковые трусики. — А ты как считаешь?

— Никогда не смешивай разговоры с действиями, лично я придерживаюсь такого правила! — прошептала она. — Но я могу прямо сейчас излечить тебя от столь гнусной привычки. Ну-ка выдвинь вперед свою нижнюю губу, Эл Говорун!

Я послушался, и она впилась в нее зубами. Затем неожиданно отпрянула от меня, глаза ее выражали ужас.

— Проклятый вампир! — проворчал я. — А теперь что случилось? У меня что, кровь не той группы?

— Чары афродизиака все еще действуют! — Она засунула большие пальцы под резинку своих трусиков и одним махом стянула их. — Живо! — Она принялась дико вращать глазами, осматривая комнату. — Ага, так вот она где!

Прыжок с разбегу — и она уже растянулась во весь рост на кушетке.

— Был какой-то момент, когда мне показалось, что я не смогу этого сделать. — Губы у нее изогнулись в призывной улыбке. — Только не говори мне, что действие напитка заканчивается, Медлительный Эл.

— Активный Эл! — снизошла она двумя секундами позже.

— Умный Эл! — проворковала она еще через десять секунд.

— Могучий Эл! — заявила она спустя полчаса.

— Невероятный Эл! — устало сказала она около часа ночи.

— Эл? — В ее голосе зазвучали истерические нотки, когда в комнату проник серый рассвет, а я всего лишь потянулся за сигаретой.

Глава 6

Шериф Лейверс, благодушно попыхивая сигарой, одарил меня отеческой улыбкой.

— Вы просили меня навести справки о личной жизни Ника Каттера, и я это сделал, Уилер.

— Замечательно, — одобрил я его.

— Невосполнимая утрата для нашего города! — Он печально покачал головой, и все его подбородки затряслись, выражая сочувствие ему самому. — Трагическая потеря! В нашем округе немного найдется таких людей!

Он обладал колоссальной энергией, которая не только обеспечивала ему успех в собственных делах, но и давала возможность помогать менее удачливым согражданам.

— Вы имеете в виду таких людей, как окружной шериф, столкнувшийся с нехваткой средств на проведение избирательной кампании? — спросил я с самым невинным видом.

Благодушная улыбка исчезла с физиономии Лейверса.

— Подобные дешевые шуточки могли бы показаться забавными, не говори вы о прекрасном человеке, который был недавно убит!

— Итак, он посвятил свою жизнь работе и общественной жизни на благо сограждан. А что скажете о его личной жизни?

— Образцовая! — рявкнул Лейверс. — Женился два года назад. Супруги были преданы друг другу. Никто из них не был замешан ни в какие скандальные истории.

— Шериф! — произнес я печально. — Похоже, вы беседовали с парнями из Сити-Холла.

Он подозрительно прищурился:

— Ну и что такого, черт побери?

— Как вы говорили до этого, он был крупнейшим спонсором партийных фондов во всем округе, поэтому мы все должны лелеять память о нем и надеяться, что оставшийся в живых его младший брат пойдет по его стопам и не сократит ежегодных вливаний в эти самые партийные кассы.

Я раскурил сигарету, затем глянул через стол на Лейверса, тот сосредоточенно смотрел на меня, при этом на щеках у него ходили желваки.

— Так что вы хотите? — спросил я лишенным всяких эмоций голосом. — Точнее сказать, что вам требуется: отыскать его убийцу или защитить его репутацию?

— Мне не нравится такая формулировка, особенно в ваших устах, лейтенант. — Пока еще он контролировал свой голос, но его пухлые пальцы уже выстукивали на краешке стола какой-то боевой мотивчик. — После всех тех лет, что мы работали вместе, я бы счел этот вопрос излишним. Вы прекрасно знаете, что мне нужно. Убийца Каттера!

— Прекрасно. — Я чуть-чуть расслабился. — У него была любовница, во всяком случае, еще месяц назад.

Особа по имени Лиза Ландэу, «Л.Л.» из его черной записной книжки. У его жены тоже имелся любовник, он собирался навестить ее прошлой ночью. Да только Каттер неожиданно вернулся домой и заявил ей, что ему все известно про парня, который замещает его, когда он уезжает. Он разогнал супругу и его горничную по их комнатам, сам же уселся в своем кабинете и стал поджидать ловеласа, который должен был проникнуть в дом через специально оставленную незапертой входную дверь.