Глава 1

За горой Болд, милях в десяти от Пайн-Сити, в самом центре области, находящейся под юрисдикцией окружного шерифа, раскинулась Виста-Вэлли. Когда-то тут были непролазные заросли, но сейчас все это место занято огромными частными владениями, что привело к исчезновению доброй половины, если не больше, этих самых непроходимых зеленых чащоб. Одним из крупнейших здешних поместий является имение Каттера.

Я вел свою новехонькую машину по извилистой дороге на разумной скорости шестьдесят миль в час, предусмотренной требованиями дорожной полиции, и, чтобы не терять зря времени, припоминал все, что мне было известно о Николасе Каттере.

Этот застройщик начал с пары сотен акров заросшей низкорослым кустарником земли и превратил их в процветающий пригородный населенный пункт с гаражами на две машины и скучными аккуратными участками, владельцы коих были навеки обречены на монотонное существование в соответствии с уровнем их достатка. Некоторые называли предпринимателя Стариной Ником и при этом никогда не улыбались.

Похоже, это все, что я о нем знал.

Прямо скажем, довольно мало, поскольку речь шла о человеке, по чьей милости меня вытащили из постели, ибо он оказался настолько неосмотрительным, что позволил ухлопать себя прямо среди ночи.

Вилла стояла по меньшей мере в четверти мили от бронзовых ворот, вмонтированных в высокую кирпичную стену, окружавшую владение, и была выдержана строго в стиле американского Юга: с огромными белыми лепными колоннами, с балконом на втором этаже, протянувшимся по всему фасаду. Во всех высоких окнах горел свет.

Припарковавшись возле патрульной машины, я поднялся по широким ступеням крыльца к парадной двери, нажал на звонок и приосанился, не сомневаясь, что дверь мне откроет молодая жизнерадостная Скарлетт О'Каттер и посмотрит на меня с выражением затаенного ожидания чуда, но передо мной — увы! — стоял всего лишь сержант Полник.

— Лейтенант Уилер?

Взглянув на его бесхитростную физиономию, я понял, что уж кого-кого, а меня он увидеть не рассчитывал.

— Надо же случиться такой неприятности, а? Я хочу сказать, вам пришлось подняться с постели, и все такое.

— Я здесь по зову долга, — ответил я. — Шериф Лейверс ревел мне в ухо, как взбесившийся от безответной любви бык. И я понял, что скучаю без работы, а посему тотчас же оседлал свой кабриолет.

— Хотите взглянуть на тело, лейтенант?

— Нет, — честно ответил я, — но, полагаю, у меня нет выбора.

Я вошел в холл, в котором, на мой взгляд, мог бы спокойно заседать конвент. В нем имелась винтовая лестница, устремленная вверх, прямо в космос.

Бывает, на меня производит впечатление то великолепие, которое можно приобрести за деньги, но в тот момент я не почувствовал зависти: жилище Каттера было не в моем вкусе — если бы какая-нибудь соблазнительная блондиночка укрылась вдруг в одном из уголков, у меня не было бы ни малейших шансов отыскать ее. Такие вот в этом доме пространства. Компактное гнездышко вроде моего, оснащенное первоклассным проигрывателем и широкой кушеткой, имеет несомненное преимущество.

— Тело в библиотеке, — напомнил мне Полник.

— В библиотеке? — пробормотал я.

— Это такая комната, где хранятся книги. — Его лицо просияло от скромной гордости. — Господи, а я считал, что вам это известно, лейтенант!

— Догадываюсь, что природа не наградила меня столь пытливым умом, как тебя, сержант, — произнес я смиренно. — Ты проведешь меня туда?

Как Полник и сказал, библиотека действительно оказалась комнатой, где хранились книги. Но она же была помещением, в котором находился труп, облаченный в голубой шелковый халат поверх такой же пижамы. Он лежал лицом вниз, распростершись перед письменным столом с обитым кожей верхом, на персидском ковре.

С виду этому человеку было лет пятьдесят пять. Кем бы ни был убийца, он поработал на славу: затылок мистера Каттера был превращен в кровавое месиво. На полу рядом с телом валялось орудие преступления — прекрасная бронзовая голова, основание которой было покрыто кровью и прилипшими клочками волос.

Я взглянул на Полника — просто чтобы отвести взгляд, — и по контрасту его простоватая физиономия показалась мне очень привлекательной.

— Неприятное зрелище… — пробормотал я.

— Да! — Он энергично закивал. — Надо же, человека забили до смерти его собственной головой! Как вам такое нравится, лейтенант?

— О чем это ты? — осторожно спросил я.

Полник жестом указал на бронзовую голову в половину натуральной величины.

— Это — голова Николаса Каттера, а то, — он указал на тело, — сам Николас Каттер, правильно?

Логика его была безупречна.

— Думаю, преступник использовал эту скульптуру в качестве орудия убийства чисто случайно. — Я слегка вздрогнул. — Трудно представить, что у кого-то может быть столь мрачное чувство юмора.

— Убийство — не шутка, лейтенант! — Полник неодобрительно посмотрел на меня, словно я занимался черт знает чем — высмеивал полицейскую братию, например.

— Ты прав, — согласился я. — Давай-ка займемся им последовательно, с самого начала.

— На этой неделе у меня сплошь ночные дежурства, вызов поступил приблизительно в два тридцать, поэтому я позвонил шерифу. Он приказал мне быстро лететь сюда, позаботиться о деталях.

— О деталях? — переспросил я.

— Точно. Вы же понимаете — коронер и парни из криминальной лаборатории. Ну и вы… — Его физиономия внезапно покраснела. — Я вовсе не хотел сказать, что он вас посчитал деталью, лейтенант, но шериф страшно расстроился, можете мне поверить.

— Я прощаю его. Кто сообщил об убийстве?

— Миссис Каттер. Сказала, что тело обнаружила горничная, за пять минут до того, как она нам позвонила.

— В половине третьего ночи? — Я с минуту в изумлении смотрел на него. — Какого черта горничная делала в библиотеке среди ночи?

— Я ее еще не расспрашивал, — просто ответил Полник. — Я приехал сюда всего за десять минут до вас, лейтенант, и все это время ушло на то, чтобы привести в чувство миссис Каттер. У нее самая настоящая истерика.

— Где она сейчас?

— В гостиной. Через холл.

Я прислушался. Несомненно, по подъездной дороге сюда спешила машина — очевидно, уголовная бригада.

— Как ты смотришь на то, чтобы провести их всех сюда, когда они подъедут? Пусть займутся своим делом.

А я пойду потолкую с вдовой. Да, обойди весь дом и проверь, не проник ли сюда кто-нибудь из посторонних.

— Для чего, лейтенант? — недоуменно заморгал Полник. — Когда я приехал, парадная дверь стояла настежь.

— Неплохой вопрос, сержант, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Все же сделай это, хорошо?

Внезапно его физиономию озарила широкая улыбка.

— Все понял, лейтенант! Может, он из тех придурков, что надевают штаны через голову, правильно?

— Правильно, — подтвердил я и быстро устремился к двери. Все, что угодно, лишь бы не дать запутать себя в поразительных хитросплетениях Полника с его куриными мозгами! Даже перспектива разговора с находящейся в состоянии истерики вдовой уже не казалась мне столь ужасной.

Когда я был на середине холла, раздался звонок. Но это уже проблема Полника, и я, не замедляя шага, добрался вскоре до гостиной таких же размеров, что и холл.

В ясный день противоположную ее стену можно, пожалуй, разглядеть и от входа.

В глубоком кресле, съежившись и закрыв лицо руками, сидела брюнетка. Когда я остановился перед ней, она подняла голову и посмотрела на меня.

Я бы дал ей лет тридцать, и, если бы ее лицо не распухло от слез, а глаза не покраснели, ее можно было бы назвать даже красавицей. Очи темные и наверняка мечтательные, веки тяжелые — то ли от плача, то ли от тяжести длинных, загнутых кверху ресниц, выглядевших как настоящие! Густые, блестящие черные волосы были коротко подстрижены и походили на шапочку, плотно сидящую на голове. Черный пеньюар, сшитый главным образом из кружев, почти не скрывал находившегося под ним тела — приятно округлого и очень женственного.

— Миссис Каттер? — Я дождался, когда она кивнет. — Я — лейтенант Уилер из службы шерифа.

— Да, — прозвучал едва различимый шепот.

— Очень сожалею, — сказал я, — но мне придется задать вам несколько вопросов.

— Понимаю… — Она неловко обтерла лицо кружевным платочком. — Я… я думаю, это шок вывел меня из строя. Больше чем что-либо другое…

— Можете ли вы мне рассказать, что произошло сегодня? Так, как вы это помните?

— По сути дела, нечего рассказывать… — В ее темных глазах появилось какое-то отсутствующее выражение. — Я отправилась в спальню около одиннадцати. Разбудила меня Тони, моя горничная. Сначала я подумала, что ей приснилось что-то страшное, но когда я прошла в кабинет и увидела Ника на полу… — Ее губы на мгновение задрожали. — Потом я позвонила в офис шерифа.

— Вы не знаете, ложился ли ваш муж спать?

— Нет, не ложился. — Ее темные глаза вопросительно уставились на меня. — О, мне следует объяснить, лейтенант, что у нас отдельные комнаты. Рядом, но отдельные.

Он чем-то еще занимался, когда я пошла спать, и был полностью одет.

— Кто еще находился в вашем доме, кроме вас, вашего мужа и горничной?

— Больше никого, — покачала она головой. — Нам как-то не везет с прислугой. Мой муж… Он был трудным человеком, ему было почти невозможно угодить. Три дня назад он рассчитал решительно всех. Тони, моя личная служанка, с ним, конечно, не конфликтовала.

— Наверное, очень трудно вести хозяйство в таком огромном доме без прислуги? — спросил я на всякий случай.

— Просто невозможно. Ник обещал мне до конца недели нанять новых слуг, иначе я бы уехала в Палм-Спрингз. — Она с силой прикусила нижнюю губу. — Все это ужасно, но, как я теперь припоминаю, последний раз я разговаривала с Ником тоже из-за прислуги. Мы поссорились — перед тем как я ушла спать. Я накричала на него, наговорила Бог знает чего, вроде того, что, если он вынудит меня уехать, я вообще сюда больше не вернусь. Хотя бы меня ждал целый полк прислуги!

— Значит, в доме никого нет, кроме вас и горничной? — упорствовал я. — Ни родственников, ни друзей, приехавших к вам погостить?

— Никого, — твердо произнесла она. — Очевидно, Ника убил какой-то маньяк. Или, может, он натолкнулся на грабителя?

— Вы не знаете, мог кто-нибудь желать смерти вашему мужу? — напрямую спросил я.

— Нет! — Она протестующе затрясла головой. — Я знаю, с Ником не так-то легко было ладить. Наверняка многие коллеги по бизнесу его недолюбливали. Но вот так убить… — Она еще яростней затрясла головой. — В такое я не могу поверить, лейтенант!

— Где я могу найти вашу горничную?

— Думаю, она в своей комнате. Направо, на верхней площадке лестницы. Четвертая дверь слева. — Слегка поколебавшись, она предложила:

— Если хотите, я провожу вас.

— Спасибо, сам разыщу… Я могу попросить доктора Мэрфи заглянуть к вам и дать снотворное.

— Нет, благодарю. — Она печально улыбнулась. — Я позвонила Джорджу, младшему брату Ника. Он уже едет сюда с женой. Они останутся со мной, пока все… ну… завершится.

— Прекрасно, — сказал я. — Тогда пойду поговорю с вашей горничной.

Поднявшись на верхнюю площадку, я дошел, как мне было сказано, до четвертой двери по левой стороне и постучал. Приглушенный голос предложил мне войти.

Я отворил дверь и вошел.

Перед туалетным столиком стояла высокая блондинка в белом свитере, туго обтягивающем маленькие груди, и коротенькой юбке на пару дюймов выше колен.

Большие голубые глаза равнодушно смотрели на меня, пальцем правой руки она подкручивала светлый завиток волос на затылке.

— Вы горничная? — спросил я с сомнением.

— А кого вы ожидали увидеть? — произнесла она хрипловатым голосом. — Какую-нибудь старую грымзу в хрустящем черном платье, отвечающую на все: «Да, мэм» или: «Нет, мэм»— этакий забавный персонаж из старомодной комедии? Вы, должно быть, в свое время насмотрелись по телевизору слишком много старых фильмов.

— Я — лейтенант Уилер из службы шерифа, — представился я. — Что же касается телевидения, то оно исключительно для нестроевиков, тех, кто начисто забыл о существенном и славном различии между полами.

— Я Тони Моррис, личная служанка миссис Каттер. — Медленная улыбка преобразила ее нижнюю губу в спелый чувственный бутон. — И я никогда-никогда не смотрю телевизор.

— Но засиживаетесь допоздна — на случай, если ваш хозяин будет убит, чтобы сбежать вниз и первой обнаружить тело? — подсказал я.

Ее замедленная улыбка исчезла.

— Что должен означать ваш выпад?

— Мне любопытно, как получилось, что вы обнаружили тело — внизу, в библиотеке — в половине третьего ночи?

— Я не могла заснуть, — холодно сообщила она. — И в конце концов решила приготовить себе кофе. Когда я спустилась в холл, то заметила, что в библиотеке все еще горит свет. Мистер Каттер частенько засиживался там за работой, вот я и подумала, не предложить ли и ему чашечку. Я постучалась, вошла и… — На секунду голос у нее прервался. — Он лежал на полу, мертвый.

— Что вы сделали после этого?

— Побежала наверх, разбудила миссис Каттер и сообщила ей, что случилось. Увидев тело, она тотчас же вызвала полицию. Я пробыла с ней минут пять. Потом она сказала, что предпочитает побыть в одиночестве.

Я вернулась в свою комнату, оделась и стала ждать… вашего прихода. — Она поморщилась. — Но если бы знала, что явится столь разбитной лейтенант, то не стала бы ждать!

— Вы ничего не слышали до того, как спустились вниз?

— Ничего. Учитывая размеры этого дома, мистер Каттер мог бы играть у себя в библиотеке на трубе, и я вряд ли бы его услышала.

— А миссис Каттер спала, когда вы вошли в ее комнату, чтобы рассказать о случившемся?

— Да, спала! — Голубые глаза слегка расширились. — Уж не думаете ли вы…

— Я вообще ничего не думаю, — прервал я девушку. — Что за человек был Николас Каттер?

Она пожала плечами:

— Вот так вопрос! Ничего себе, я считаю. Он вечно громыхал по всему дому, но я думаю: лаять — не кусать.

Так, много шума из ничего.

— Значит, до укусов дело не доходило?

— У вас живое воображение, лейтенант! Словно сточная канава! Игра в пятнашки с мужем хозяйки никогда не отвечала моим представлениям о веселом времяпрепровождении, и, раз уж речь зашла об этом, я не уверена, что он вообще воспринимал меня в этом смысле.

— Ладно, — кивнул я. — Нет ли какой-нибудь мыслишки, почему кому-то понадобилось убить его?

— Нет. — Ее пальцы рассеянно начали крутить локон за ухом. — Судя по тому, что я видела и слышала, мистер и миссис Каттер были совершенно нормальной супружеской парой, если не считать того, что они не любили друг друга.

Раскуривая сигарету, я обдумывал ее определение нормального супружества.

— Вы проверили дом до приезда полиции?

Она вздрогнула.

— Вы смеетесь? После того как я оставила миссис Каттер в гостиной, я прямиком побежала сюда и заперлась на ключ. А вышла, когда приехала полиция. Я до смерти боялась, что убийца скрывается где-то в доме.

— Парадная дверь была открыта, когда сюда приехал сержант, — заметил я.

Это не произвело на нее особого впечатления.

— Надо думать, мистер Каттер не запер ее как следует, когда вернулся домой.

— В котором часу это было?

— Точно не знаю. Где-то от девяти до половины десятого, мне кажется. Я как раз закончила прибираться на кухне. Миссис Каттер уже, наверное, сказала вам, что прислуга ушла три дня назад. Я слышала, как они разговаривали в гостиной, когда я поднималась к себе наверх.

— Разговаривали?

— Ладно! — Большие голубые глаза сердито посмотрели на меня. — Да, они ссорились. Они вечно ругались из-за прислуги. Мне кажется, ругаться им было куда интереснее, чем смотреть телевизор.

— У миссис Каттер есть приятель?

— Если и есть, то это ее секрет.

— А как насчет вас?

— Постоянного нет. А зачем вам это знать?

— Я просто подумал, не погуливали ли вы изредка с парнем, который живет неподалеку? — ответил я довольно туманно.

— Ох! — Она сердито поджала губы. — Вы имеете в виду приятеля, для которого я могла бы оставить входную дверь незапертой, чтобы он нанес мне визит среди ночи? Я правильно вас поняла, лейтенант? Он больше сюда не приходит. Он не мальчик, и ему надоело тайно бегать вверх-вниз по лестнице.

— Я вынужден был задать этот вопрос, — оправдываясь, пробормотал я. — У мистера и миссис Каттер отдельные комнаты, так?

— Комната миссис Каттер находится прямо против моей, — произнесла она недовольным тоном. — Его комната рядом с ее, следующая по коридору.

— Благодарю вас.

— Я с удовольствием ответила на единственный, не относящийся к моей персоне вопрос, — фыркнула она. — Но теперь, очевидно, вы пожелаете перепроверить историю моей сексуальной жизни, выяснить, какого цвета белье я предпочитаю и…

— Больше никаких вопросов, — пожал я плечами. — Я бы с радостью сказал, что вы оказали мне существенную помощь, но вы не хотите, чтобы «разбитной лейтенант» оказался отъявленным лгуном, не правда ли?

— Мне нет дела до того, кем окажется разбитной лейтенант! Точка! — бросила она.

Я снова вышел в коридор, тщательно прикрыл за собой дверь и направился в комнату Каттера.

Покрывала на кровати имели тот идеально непотревоженный вид, который в три часа ночи просто искушает человека, приглашая его прилечь хотя бы на полчаса.

Костюм был небрежно брошен на спинку стула.

Я выудил из внутреннего кармана пиджака бумажник и заглянул в него. Кредитных карточек, которые там лежали, хватило бы, чтобы оплатить пять кругосветных путешествий в арендованном лично для вас реактивном самолете; еще я обнаружил около восьмидесяти долларов наличными и маленькую записную книжечку черного цвета, на обложке которой по диагонали было выведено золотыми буквами: «Записная книжка», на тот случай, если вы случайно забудете, для чего эта штуковина предназначена. Внутри была куча пленительных пометок вроде: «Проверить Куртис Ламбер подтвердил поставки 8 янв. по проекту Деламара». Я обнаружил также пару записей настолько непонятных, что они меня заинтересовали. Первая представляла собой номер телефона в Пайн-Сити рядом с именем, походившим на «Донован». Вторая гласила: «Проверить данные о Л.Л. до того, как начать переговоры об основной передаче».

Я сунул записную книжку к себе в карман, бумажник же оставил на месте.

Когда я спустился в библиотеку, она уже превратилась черт знает во что. Эд Сэнджер, из криминальной лаборатории, приехал с новым помощником, который заполнил помещение даже большим количеством разной аппаратуры, чем прежний. Это был длинный, тощий парень со скошенным подбородком, и у него был такой вид, что мне подумалось: лучше бы он занялся каким-то другим делом, например хоровым пением. Там бы он чувствовал себя более уверенно.

На круглой физиономии наблюдавшего за ними Полника ясно обнаружилась вертикальная линия — верный признак того, что он ошарашен, ну а доктор Мэрфи занимался тем, что убирал в свой зловещий черный чемоданчик какие-то блестящие инструменты, которые лично мне напоминали средневековые орудия пыток. Он поднял на меня глаза, и по его улыбке я понял, что следующим кандидатом на дыбу являюсь я.

— Знаю, знаю, — быстро заговорил я, — он мертв.

Кто-то нанес ему сильный удар по затылку чем-то тяжелым. Огромное спасибо, доктор!

— Я окружной коронер старого типа, — проворчал он, — который не любит выносить суждения до вскрытия. — Он поднялся на ноги и отряхнул колени. — Но поскольку вы не задавали вопросов, вам, так и быть, скажу: смерть наступила от полуночи до часа ночи.

— Могла это сделать женщина?

— Он несколько секунд внимательно разглядывал орудие убийства, затем пожал плечами:

— А почему бы и нет? Полагаю, эта бронзовая голова не такая уж тяжелая штука, чтобы женщина не могла поднять ее. Достаточно разок взмахнуть ею, и жертва полностью утратит интерес к окружающему. Впрочем, похоже, что ударов было несколько.

Новый помощник издал мяукающий звук, его необычный подбородок стал еще острее. Эд Сэнджер какое-то время пристально разглядывал его, потом повернулся ко мне:

— Мне думается, мы здесь почти закончили, лейтенант.

— Есть что-нибудь примечательное, Эд?

— Пока ничего определенного. Черт знает сколько отпечатков пальцев, но ведь так всегда бывает. Возможно, нам что-то подскажет орудие убийства. — На его физиономии появилась легкая недобрая улыбка. — Херби, не забудьте захватить его с собой.

— Кто, я? — Новый помощник задрожал. — Вы хотите, чтобы… — Голос у него прервался. — Чтобы я тащил эту штуковину?

— Естественно, но сначала заверните ее во что-нибудь, — деловито бросил Эд. — Например, в свое пальто.

— Я проверил все вокруг дома, лейтенант, — заговорил Полник. — Не похоже, чтобы кто-то пытался проникнуть в дом незаконным путем.

— Прекрасно, — рассеянно сказал я.

— Труповоз уже выехал, — оживленно сообщил Мэрфи. — Мне тоже пора в путь-дорогу. Почему трупы вечно обнаруживают по ночам? Неужели не найдется ни одного человека, который хотя бы из благодарности сообщил о подобной находке днем?

— Док, не сомневаюсь, целое стадо богатых вдовушек в неоплатном долгу перед вами. И почему бы вам не попросить одну из них расплатиться?

— О, они не так щедро расплачиваются со мной, Уилер! — хохотнул Мэрфи, бросив на меня воистину сатанинский взгляд. — Но ведь я — джентльмен. Не вовлекать же женщину в дело об убийстве.

Пока я обдумывал достойный ответ на последнее изречение доктора, раздался телефонный звонок. Трубку взял Полник и тут же сказал:

— Вас спрашивает шериф, лейтенант.

Таким образом я смог с честью выйти из нашего словесного поединка.

— Ну? — Загудел у меня в ухе голос Лейверса. — Есть какие-нибудь успехи, Уилер?

— Картина более или менее ясна, — ответил я. — Каттер схватил собственную голову и забил себя до смерти.

Даже когда я объяснил шерифу, что представляет собой орудие убийства, он еще долго не мог успокоиться.

— Перестаньте валять дурака, лейтенант! — возмутился он.

— В данный момент дело выглядит именно так, — сказал я, — но, возможно, когда-нибудь нам удастся найти объяснение получше.

Глава 2

— Я все еще не могу этому поверить! — Подчеркивая свои чувства, Джордж Каттер стукнул кулаком себя по ладони. — Немыслимо! Просто невозможно! Чтобы кто-то сотворил такое с Ником!

Младший брат — сорокалетний здоровяк с подстриженными ежиком волосами и темно-карими глазами, которые, возможно, впервые в жизни выражали растерянность, — был одет в предназначенный для заседаний правления компании костюм за двести долларов с таким старомодным галстуком, что его почти не было заметно на фоне рубашки.

Его жена находилась наверху, дабы поддержать безутешную вдову в ее горе и помочь ей в делах. Таким образом, мы остались с ним вдвоем в просторной гостиной.

— Но ведь кто-то все же убил вашего брата, — произнес я рассудительно. — Были у него враги, мистер Каттер?

— Враги? — Он презрительно фыркнул и пожал массивными плечами. — Разумеется, были. А у кого их нет?

Но никто не мог ненавидеть его до такой степени.

— Если это так, значит, его убили из корыстных побуждений? — высказал я предположение. — Кто выиграл от его смерти?

Кустистые брови сошлись на переносице. Он задумался. , — На этот вопрос чертовски трудно ответить, лейтенант. — Внезапно он коротко хохотнул. — Прежде всего, если хотите знать, я сам.

— Каким образом?

— Это же маленькая империя. — Он махнул рукой куда-то в сторону. — И что бы ни происходило, все по спирали возвращается во «Владения Каттера», возглавляемые всего двумя директорами: Ником и мною. Существует договоренность, в соответствии с которой в случае ухода в отставку или смерти одного из нас другой имеет право выкупить долю своего партнера. Стоимость ее определяется по специально разработанной сложной формуле. Мне, например, придется заплатить более миллиона. Но судя по тому, как обстоят сейчас дела, доля Ника принесет мне неплохие доходы. — Он ударил себя кулаком по ладони. — Хорошенькое дельце! — Он внезапно болезненно поморщился. — Ника зверски убили, а я тут толкую о прибыли!

— Ну а его жена?

— Ник оставил ей все.

— Таким образом, вы оба хорошо заработали на его смерти.

Его глаза слегка расширились.

— Мириам? Вы не можете рассматривать ее в качестве подозреваемой — это несерьезно.

— Почему? — холодно спросил я. — Как я слышал, они постоянно ссорились.

— Правильно, но из-за пустяков. Ник вечно увольнял слуг. Это, естественно, доводило ее до бешенства. Но в серьезных вопросах они были единодушны. Мириам?.. — Он несколько секунд смотрел на меня в недоумении. — Если хотите знать, она и мухи не обидит.

— Это отнюдь не означает, что она не смогла бы убить своего мужа, — хмыкнул я. — У нее был приятель?

— Приятель? — Лицо у него побагровело. — Вы с ума сошли! Послушайте, я не знаю, с кем вы привыкли иметь дело, но семью Каттера уважают в этом округе.

Если сомневаетесь, поговорите со своим боссом, шерифом, он быстро объяснит вам, что к чему.

— Я так и сделаю.

— Вот и сделайте. — Его голос снова зазвучал ровно. — Прошу вас никогда больше не говорить со мной о Мириам в таком тоне.

— Не буду, — обещал я. — Ну а что вы скажете про своего брата? Была ли у него подруга?

На мгновение мне показалось, что он задохнется от злости и отдаст Богу душу прямо у меня на глазах.

Но потом ему все же удалось снова набрать воздуха в легкие.

— Почему вы… — Пальцы у него сжались в увесистые кулаки. — Мне следует…

— Вам следует отвечать на мои вопросы, а не кипятиться. Я расследую убийство, а не веду светскую беседу.

С видимым трудом он взял себя в руки.

— Ладно, но если вы не перестанете меня оскорблять, лейтенант, вы вылетите отсюда без парочки передних зубов. Смотрите, я предупредил вас!

— Итак, была у вашего брата подруга? — повторил я.

— Нет.

— Может быть, он забавлялся с горничной своей жены?

— Нет! — Он на минуту крепко зажмурился. — Голубчик, вы сами напрашиваетесь на неприятности!

Я выудил из кармана черную записную книжку и неторопливо перелистал ее.

— Что такое проект Деламара?

— Строительство на берегу озера, — сразу же ответил он. — Жилой массив на пятьсот домов. Чтобы у каждого имелся доступ к большой воде, мы предусмотрели прокладку каналов, достаточно глубоких для лодок и катеров.

А что?

— Просто меня заинтересовало… — Я перелистал еще несколько листков. — А что скажете про Л.Л.?

Он вытаращил глаза:

— О чем это вы?

— «Проверить данные о Л.Л. до того, как начать переговоры», — прочитал я вслух запись из книжки.

— Мне это ни о чем не говорит, — произнес он ворчливо. — Как я понял, вы нашли черную книжку Ника.

Знаете, у него имелось что-то вроде собственных стенографических значков… Впрочем, я этим как-то не интересовался.

Он опять сжал пальцы в кулак.

Я перекинул еще несколько страничек.

— Кто такой Донован?

Широкие брови Джорджа Каттера снова сошлись на переносице, потом он покачал головой:

— Нет, это невозможно.

— Кто такой Майк Донован, о котором вы сказали «невозможно»?

— Его конкурент! — коротко бросил он. — Так, мелочевка, малоприятный тип. Не думаю, чтобы Ник вел с ним какие-то дела.

— Я проверю. Где его можно отыскать?

— Фирма «Строительство Донована» есть в справочнике… — Он нетерпеливо стиснул челюсти. — Полагаю, мне надо пойти посмотреть, что там делают Ив и Мириам. Она была страшно расстроена, когда мы приехали сюда, и я не хочу, чтобы все трудности свалились на мою жену. Ваши глупые вопросы еще не иссякли, лейтенант?

— Остался всего один на сегодня. Где вы находились от полуночи до часа ночи?

Он было опять вскипел, но тотчас взял себя в руки.

— Случилось так, что я был дома, лежал в постели.

— С женой? — Я неторопливо приподнял брови.

Лицо у него перекосилось.

— Да, с женой! Будьте вы прокляты с вашими бесстыжими… — Его челюсть застыла, будто вылепленная из бетона. — И я должен тратить время на разговоры с таким ничтожеством! Я еще потолкую с вашим боссом.

Спокойной ночи, сержант!

Я разрешил ему дойти до двери и только тогда сказал:

— Когда подниметесь наверх, пожалуйста, попросите спуститься сюда вашу жену.

Его затылок вполне определенно выразил все, что он думал обо мне, однако на этот раз он воздержался от высказываний. Я закурил новую сигарету, а минуты через две в гостиной появилась Ив Каттер — аппетитная блондиночка с торчащими грудями и стройными ножками. По ее лицу было видно, что она всегда старается быть приятной. По всей вероятности, она беспрестанно прыскала от смеха в любом разговоре, но не сегодня, поскольку была потрясена кошмарной трагедией.

Если на самом деле ей и было известно что-то важное, то она меня ловко провела. Брат Джорджа был удивительным человеком! Она не имеет представления, кто бы мог задумать такое — его прикончить! Не считаю ли я, что это дело рук какого-нибудь маньяка, случайно забравшегося в дом?

Она подтвердила алиби мужа. Да, с полуночи до часа ночи они были в кровати. Даже с половины двенадцатого, вплоть до той минуты, когда Джорджу позвонила Мириам и сообщила об этом несчастье, случившемся с бедным Ником.

Я изо всех сил гнал из головы дурацкую мысль о том, каково это — лежать рядом с пухленькой блондиночкой, которой так хочется всем угодить. Поблагодарив ее, я не без удовольствия наблюдал за плавным покачиванием ее округлых половинок, когда она выходила из комнаты.

Потом я приказал сержанту Полнику провести остаток ночи в доме — вдруг здесь и в самом деле орудовал маньяк и ему взбредет в голову вернуться и позаботиться об остальных обитателях, — сел в машину и отправился домой. К счастью, я не нарвался на этого убийцу на совершенно пустынной дороге в Вэлли: поскольку в этот день мне определенно не везло, исход нашей встречи мог бы оказаться для меня весьма плачевным.

Если бы вы видели, каким взглядом наградил меня шериф Лейверс, когда я завалился утром в его кабинет!

Можно было подумать, что он подозревает в данном преступлении меня самого. Как всегда, его солидная задница свешивалась со всех сторон с сиденья стула, а все шесть подбородков дружно дрожали от едва сдерживаемой ярости.

— Уилер, — заворчал он, — когда вы захотите еще раз изобразить из себя большого начальника, выбирайте собеседника более тщательно.

— Вы уже поговорили с Джорджем Каттером? — осведомился я.

— Ошибаетесь, это он разговаривал со мной. Мне не удалось вставить ни словечка!

— До чего же чувствительный и обидчивый человек! — Я неодобрительно покачал головой. — Беда в том, что я тоже обидчивый, а вот он об этом не подумал!

— Как что — все шишки валятся на меня! — заревел Лейверс. — Мне приходится быть политически гибким и предусмотрительным — в конце года перевыборы. Догадываетесь, кто делает самые большие вклады в партийную кассу в нашем проклятом округе?

— Джордж Каттер?

— Нет, его брат. Теперь же, когда тот умер, я лелеял надежду, что Джордж пойдет по его стопам. Я имею в виду, . в политическом плане. — Лейверс трагически вздохнул. — Но вы на славу поработали в эту ночь, Уилер! Как я понял, вы оскорбили не только его лично, но и всю его семью!

— Значит, родной брат убит, а он обижается, что коп задает ему вопросы. — Я взглянул вверх в поисках ответа, но засиженный мухами потолок ничего мне не подсказал.

— Если кому-то в нашем округе сойдет с рук убийство миллионера, — продолжал менторским тоном Лейверс, — то не только все остальные богачи Виста-Вэлли будут чувствовать себя неуютно; даже бедняки, гнущие спину за пятьдесят тысяч в год, и те начнут волноваться. В итоге начнется всеобщая паника. Так что найдите убийцу, Уилер, и побыстрее!

— Ха!

— Что это значит?

— Я его быстро найду, — пообещал я, — но прежде, черт побери, неплохо бы знать, о чего мне начать?

— Ну а что вы уже успели выяснить?

Я рассказал ему, затратив на это совсем немного времени. Выражение его лица менялось — от недовольного до чуть ли не испуганного.

— И это все?

— Все. И не понятно, куда еще смотреть.

— Как насчет этой горничной, которая из-за какой-то бессонницы поднимается в половине третьего ночи?

— А как мне доказать, что у нее не было бессонницы?

— Не спрашивайте меня! — заревел шериф. — Считается, что вы — специалист по подобным делам в нашем округе, с постоянной оплатой, освобожденный от работы в городском отделе по расследованию убийств, ну и все такое. Может быть, мне вернуть вас туда и попросить обратно мои деньги?

— Может, вам следует…

Но мысль о работе под началом моего давнишнего врага капитана Паркера удержала меня от завершения фразы.

— Мне необходима информация о семье Каттера, — заговорил я энергично, деловым тоном. — Судя по вчерашней ночи, Джордж не горит желанием сообщить мне эти сведения. Так что, шериф, вам самому придется заняться раскопками.

— А вы пока устроите себе каникулы? — хмыкнул он.

— А я пока произведу проверку некоторых людей, не относящихся к данной семье, — спокойно пояснил я. — Хочу разобраться, что творится в их бизнесе. Как ладили друг с другом братья. Как давно женат Ник, не ходят ли какие-нибудь слухи по этому поводу. То же самое касается Джорджа и его жены. Обычная повседневная работа, шериф. Но без нее не обойтись.

Какое-то время он смотрел на меня, потом неохотно кивнул:

— Ладно, Уилер, я это сделаю. У меня имеется парочка конфиденциальных источников и… — На его лунообразной физиономии появилась хитроватая улыбка. — Как вы бы сказали, прямая труба к ним обоим.

— Вот уж не знал, что вы участвуете в самогонном бизнесе, шериф! — бросил я на него восхищенный взгляд. — А что, у этих двух братцев — перегонный аппарат или целый винокуренный заводик? А вы просто заполняете бутылки и наклеиваете на них фальшивые этикетки?..

— Убирайтесь к чертовой матери! — завопил он. Я был уже на полпути к двери, когда он снова заговорил, на этот раз удивительно мягко:

— Уилер…

— Да, сэр? — Я был сама вежливость.

— Вы хотите, чтобы я порылся и в прошлом горничной?

— В этом нет необходимости, шериф, — ответил я почтительно. — С этим я справлюсь.

— Так я и подумал.

Он все еще посмеивался, когда я закрыл за собой дверь. Оказавшись в приемной, я постоял немного, прислушиваясь к дробному стаккато пишущей машинки, затем незаметно шмыгнул за стул белокурой секретарши шерифа и нежно провел пальцем по ее спине — от талии до самой шеи. Стук машинки сразу же сменился пронзительным криком Аннабел Джексон, которая вскочила со стула, вообразив, должно быть, что в город ворвался Чингисхан, а все остальные девушки уже успели удрать в горы.

— У вас слишком напряжены нервы, милочка, — ласково заметил я. — Вам просто необходимо расслабиться. Как вы смотрите на то, чтобы нам сегодня вместе пообедать?

Она резко повернулась ко мне. Лицо у нее пылало, глаза сверкали от ярости.

— Эл Уилер, разумеется! Ну как я сразу не поняла?

— Именно это говорят все девушки, но, как правило, когда все позади, — заметил я, сочувственно покачивая головой. — Пообедаем, а потом заглянем ко мне в квартирку и…

— Послушаем проигрыватель, пока вы будете гоняться за мной вокруг вашей громадины кушетки! — заключила она ворчливо. — Надеюсь, вы — последний в этом мире крупный соблазнитель при малых затратах!

— Правильно ли я расшифровал ваш ответ? Вы не принимаете мое предложение?

— Совершенно правильно! — Она с шумом втянула воздух. Оборочки из органди на ее белоснежной блузке призывно затрепетали, и я в который раз отметил, что Аннабел чертовски женственна. — Я бы даже не согласилась ехать с вами в одном автобусе, Эл Уилер, разве что вы сидели бы на последнем сиденье, а я — на самом первом и между нами было бы не менее трех десятков пассажиров.

— Полагаю, все дело в вашем южном воспитании, цветок магнолии, — произнес я с восхищением. — Я имею в виду вашу силу воли, позволяющую вам подавлять безудержную страсть ко мне. Я… Ох!

Я запрыгал на одной ноге, ожесточенно растирая голень, по которой Аннабел ударила меня изо всей силы острым носком своей модной туфельки. Сама же она с безжалостным смехом откинулась на спинку стула и скрестила руки под своими грудями, смахивающими теперь на огнестрельное оружие, нацеленное на меня, и угрызения совести ее явно не мучили.

— Оказывается, не у одного Ахиллеса есть уязвимая пята! — мстительно заявила она. — Я только что проверила это на практике.

— Раз уж вы так увлеклись мифологией, — завопил я, добравшись до ближайшего стула, — советую припомнить историю Леды и лебедя!

Протянув руку к телефонному справочнику, я занялся поисками «Строительства Донована», затем набрал номер его телефона. Вежливый женский голос сообщил мне, что мистера Донована не будет в офисе весь день, но если я по срочному делу, то смогу разыскать его на строительной площадке «Воды Венеции». После этого она подробно объяснила, как туда проехать, так что мне оставалось лишь поблагодарить ее и повесить трубку.

— Леды и лебедя? — заинтересованно переспросила Аннабел.

— Вы такая находчивая, — усмехнулся я, ковыляя к двери. — Думаете, все предусмотрели? Держись подальше от проигрывателя и огромной кушетки, и все будет в порядке? Ну так вот, в следующий раз, когда увидите летящего лебедя, ищите укрытие понадежнее. — Я самодовольно хохотнул. — Так как насчет лебедя? Все поняли?

— — При чем тут лебедь? — удивилась она.

— А при том, что в него превратился один из самых необузданных богов, — объяснил я. — Ясно, что может случиться с девушками-недотрогами?

Я прикрыл за собой дверь и, все еще хромая, добрался до машины — предмета моей гордости. Пьяный водитель разбил мою предыдущую тачку, но я не слишком горевал, поскольку страховая компания повела себя по-джентльменски, и я стал теперь владельцем новехонького белоснежного «Остина — 3000»с красной обивкой внутри. Я влез в автомобиль, включил мотор и помчался по дороге, воображая, будто участвую в гонках на Гран-при Америки и уже оставил позади самого Джека Брэбхема.

Иногда меня удивляет, почему я коп, а не гонщик.

Правда, тогда бы мне не хватало той наглой самоуверенности, которая развивается на моей работе. И, собственно говоря, что есть у международного автогонщика такого, чего не было бы у меня, кроме девушек, смелости и денег, конечно?

Инструктаж, полученный мною от девушки в офисе, оказался достаточно точным. Приблизительно через полчаса я притормозил у поворота на грунтовую дорогу, тянувшуюся вдоль берега океана, и вылез из машины. На обочине возвышался огромный щит, на котором светящимися красками была изображена благодушная домашняя сцена: образцовый папа, увлекающийся атлетической гимнастикой и имеющий, по всей вероятности, два комплекта крупных белых зубов. Мама — загорелая красотка в широкополой шляпе и бикини, достаточно смелом, но все же пристойном. Трое детишек поразительно здорового вида, таких можно лицезреть лишь на живописных опусах. Мама тянула лет на двадцать, хотя старшему дитяти перевалило за пятнадцать. Счастливая семейка бежала по зеленой лужайке от сверкающего белизной здания на заднем плане к лодке, поджидавшей их на не правдоподобно синих водах в конце двора. Полуметровые буквы под картиной гласили: «Мы никогда не знали, что означает быть вместе всей семьей, пока не перебрались на постоянное жительство в» Воды Венеции «. Еще одна надпись оповещала, что цены на участки — от двадцати двух с половиной тысяч при минимальном задатке.

Однако сие оптимистическое произведение было водружено здесь явно преждевременно. С того места, где я стоял, отчетливо виднелась сплошная завеса пыли, нависшей над гигантскими бороздами, проделанными в рыжевато-коричневой почве массивными землеройными машинами. Примерно в пятидесяти ярдах впереди стояло нечто похожее на сарай, на его стене огромными желтыми буквами было намеловано слово» офис «.

Когда я подошел, дверь была распахнута настежь, и мне ничего не оставалось, кроме как прямиком двинуться внутрь.

Два парня — один большой, второй маленький — вели дружескую беседу, которую они не прервали и при моем появлении, так что мне пришлось откашляться и громко спросить:

— Мистер Донован? — дабы они обратили на меня внимание.

— Проваливай! — твердо заявил длинный. — Я занят.

— Прекрасно, — улыбнулся я ему, — в таком случае я отвезу вас в город, где мы сможем поговорить, не опасаясь, что нам кто-то помешает.

Холодные голубые глаза взглянули на меня с некоторым любопытством.

— Какого черта ты тут слоняешься, приятель?

— Как бы занимаюсь опросом общественного мнения, — ответил я, показывая ему свой значок. — Каковы ваши взгляды на убийство, мистер Донован?

Я разглядел, что он просто огромного размера и, как говорится, поджарый: одни мускулы, ни капельки лишнего веса. Возраст — около сорока, волосы огненно-рыжие, физиономия необыкновенно плоская, словно по ней несколько раз проехал бульдозер. Одежду его составляли спортивная рубашка с короткими рукавами и воротом нараспашку, открывавшим густую рыжую шерсть на груди, и выцветшие голубые бумажные брюки, заправленные в поношенные кожаные сапоги. Талию обвивал широкий ремень с серебряной пряжкой в форме змеи. Я бы не обрадовался, встретив его в яркий солнечный день, ну а натолкнуться на подобного типа в ночное время, просто небезопасно. Однако, как любят выражаться женщины, внешность бывает обманчивой.

— На убийство? — нахмурился Донован. Затем ткнул большим пальцем куда-то за плечо. Маленький сразу понял намек и вышел из помещения, неслышно прикрыв за собой дверь. — Какое убийство? — раздраженно спросил он.

— Николас Каттер, — пояснил я. — Прошлой ночью кто-то превратил его затылок в кровавую кашу.

— Я слышал об этом по радио. — Он с такой силой поскреб щетину на подбородке, что послышался хруст. — Ник был парень что надо.

— Судя по тому, что я слышал, вы выражаете мнение меньшинства.

— Ник многого добился. Большинству людей это не по вкусу. И, думаю, по пути наверх он наступил на много мозолей.

— И на ваши тоже?

— На мозоли Майка Донована никто никогда не наступал! — отрезал он.

— Я тут потратил некоторое время и рассмотрел ваш щит. Как я понимаю, вы — самый настоящий конкурент каттеровскому проекту Деламара.

Он коротенько хохотнул, мне же послышалось, будто тигр прочищает горло.

— Догадываюсь, что вы плохо информированы, лейтенант. Я и есть тот самый каттеровский проект Деламара.

— Нельзя ли повторить это еще разок, и помедленнее?

— Ник остыл к своему проекту, поэтому я приобрел его у него.

— Когда это произошло?

— Примерно с месяц назад.

Запись в черненькой книжечке была сделана восьмого января, припомнил я, а сейчас был июнь.

— Ночью я разговаривал с Джорджем Каттером, — сказал я. — Похоже, он до сих пор думает, что проект Деламара принадлежит им.

— Джордж! — Рот Донована презрительно скривился. — Да, он сразу не понял, что к чему. Заправлял всем Ник, лейтенант, и, думаю, он никогда не считал нужным посвящать в дела своего брата.

— Что за человек был Ник?

— Ну и вопрос, черт побери! — Он снова неспешно поскреб подбородок. — Его нос сразу чуял: заработает он пару сотен долларов на десятидолларовом куске болота или потеряет. Он ухлопал чуть не двадцать лет, чтобы поднять тот бизнес, что у него был. Стоит только заглянуть в каттеровскую строительную фирму — и пожалуйста, вы уже покупаете выстроенный им дом или какое-нибудь оборудование, а иной раз одалживаете у него деньги, чтобы приобрести что-то в рассрочку.

— Ну а как реагирует ваш нос на десятидолларовые болота? — поинтересовался я.

— Он у меня самый обычный.

— И все же достаточно чуткий, чтобы не посчитаться с мнением Каттера. Когда тот отказался от» Вод Венеции «, это строительство купили вы?

— Конечно. — Он кивнул пару раз. — Только его нос тут ни при чем. Дело в самом Нике. Понятия не имею, что с ним стряслось, но он вдруг утратил к проекту всякий интерес. И предложил этот объект мне. Я был бы ненормальным, если б отказался.

— Вы уверены, что не представляете, почему он потерял интерес к этому делу?

— Уверен. — Он усмехнулся, продемонстрировав слегка пожелтевшие, но все еще крепкие зубы. — Послушайте, лейтенант, вне сферы бизнеса мы с Ником вращались в разных мирах. У него — шикарный дворец в Виста-Вэлли и в приложение к этому жена — настоящая великосветская дама. У меня же — квартирка на Четвертой улице и случайная деваха, которой нравятся рыжие волосы и мускулатура. Я понятия не имею, какая муха его укусила, и никогда, черт возьми, не стал бы его об этом спрашивать.

— Он умер. Кто-то его хладнокровно убил среди ночи, зверски убил, — сказал я. — Вы не представляете, кто бы мог сделать с ним такое?

— Нет! — Это было сказано без малейшего колебания.

— Знаете ли вы кого-нибудь в строительном бизнесе с инициалами Л.Л.?

— Нет!

Возможно, ответ прозвучал слишком быстро, но на лице его ничего не отразилось. На таком лице никогда ничего не отражается, сообразил я.

— Ладно. — Я порылся в кармане и протянул ему визитную карточку. — Если надумаете что-нибудь полезное, дайте знать. Буду очень признателен.

— Конечно. — Он взглянул на карточку. — Лейтенант Уилер. — Огромная рука порылась в заднем кармане выцветших брюк и извлекла потрепанный бумажник. Из него на свет Божий появилась засаленная карточка. — Если захотите связаться со мной, тут домашний и рабочий телефоны. В личном плане Ник не больно много для меня значил, но никто не должен умирать таким вот образом.

Лишь усевшись за руль, я почувствовал, что мой мозг сверлит какая-то мысль. В данный момент подобную активность моего мозга можно было только приветствовать, поэтому я сидел неподвижно и ждал, во что это выльется.

Потом извлек из кармана засаленную карточку Донавана и сверил ее текст с записями в черной книжечке Николаса. Номер телефона офиса совпадал — я уже звонил по нему на стройку Донована, но номер домашнего телефона не имел ничего общего с тем, что было записано Каттером против его фамилии в черной книжечке.

Глава 3

По адресу, который я выяснил в телефонной компании, назвав им номер телефона из маленькой черной записной книжки, находилась квартира в новом шикарном доме в шести кварталах от Четвертой улицы.

Я трижды нажимал на звонок и собирался уже сдаться, как дверь внезапно отворилась. У меня сразу отвисла нижняя челюсть, и, поскольку мне никак не удавалось вернуть ее на место, я был лишен возможности произнести хотя бы слово. Ну кто бы мог рассчитывать, что средь бела дня в Пайн-Сити ему явится персонаж из арабских сказок?

Длинные темные волосы гурии ниспадали с плеч широким веером. Чаровница обладала также черными бархатистыми глазами и молочно-белой кожей. А ее полураскрытый рот имел совершенно немыслимый изгиб, в особенности нижняя губа, говорившая о взбалмошном характере. На ней было что-то вроде топика, расшитого золотыми галунами и украшенного монетками, которые сверкали при каждом ее движении, но отвлечь мой взгляд от удивительно плавного подъема ее груди так и не смогли. Черные шелковые шаровары туго обтягивали ее ноги до колен, а далее, расширяясь, ниспадали до самого пола глубокими складками.

Когда она повернула голову, я заметил цыганские серьги, позвякивавшие у нее в ушах, и подумал: по кому, черт побери, этот звон?

— Я… ух… — беспомощно пробормотал я.

— У вас перехватило дыхание. — В голосе ее звучало сочувствие. — Может быть, начинается ангина?

С трудом проглотив комок, я предпринял новую попытку:

— Я хотел поговорить с мистером Ландау.

— Я бы не стала на этом настаивать. — Губы-гурии изогнулись еще сильнее, она улыбнулась, показав белые зубки. — Он умер три года назад.

— Вы его вдова, миссис Ландау? — догадался я.

— Да, Лиза Ландау.

Ее глаза осматривали меня неспешно, с тщательностью рентгеновского аппарата, и я ясно ощутил, как по жилам моим распространяется радиация.

— Что вы продаете? Учебник самоуверенности?

— Я лейтенант Уилер из службы шерифа. — Ритуальная формула слегка восстановила во мне ту самую самоуверенность, которую я утратил так позорно в тот миг, когда она отворила мне дверь. — Разрешите войти?

Прелестница распахнула дверь пошире. Но я невольно задержался на пороге, ожидая, что она хлопнет в ладоши и откуда-то в облаке белого дыма возникнет фигура могучего джинна с черными усищами. Однако миссис Ландау молча повернулась на каблучках и направилась в гостиную. Я пошел следом, с трудом заставляя себя отрываться иногда от пленительного зрелища ее обтянутых черным шелком ягодиц, которые при каждом шаге совершали определенные движения с достойной подражания синхронностью.

Обстановка в гостиной была типично женской. Мои ноги утонули в длиннющем ворсе ярко-синего ковра.

Повсюду стояли маленькие диванчики на две персоны и низенькие кресла с мягкими сиденьями. С одной стены загадочно улыбалась обнаженная великанша тициановского типа, не сводя глаз с небольшого бара у противоположной стены. Если красавица на картине была обречена всю жизнь лежать обнаженной, то смотреть на бар было все же приятнее, чем на какого-нибудь мужчину.

Хозяйка присела на один из двухместных диванчиков и похлопала по свободному месту рядом с собой, приглашая и меня последовать ее примеру. Я не медля исполнил желание дамы. В итоге мы оказались совсем близко друг от друга, наши колени едва не соприкасались. Через пару минут они все же соприкоснулись, и ее улыбка приобрела лукавство, уголки губ изогнулись кверху.

— Лейтенант Уилер, — произнесла она, напирая на первое слово. — Я просто поражена. — В ее смехе слышалось что-то такое, от чего тут же разыгралось мое не в меру богатое воображение. — Вас не шокирует, что я недостаточно почтительна?

— Признаюсь, я впервые провожу расследование в такой неофициальной атмосфере, — ответил я. — Но мне это нравится.

— Я уверена, мы станем друзьями. — Давление ее колена на мою ногу немного усилилось. — Если, конечно, вы не арестуете меня за что-нибудь кошмарное, чего я не совершала. Так что, пожалуйста, зовите меня Лиза. И сообщите мне свое имя, потому что каждый раз, когда я произношу» лейтенант «, мне хочется отдать вам честь.

— Эл, — сказал я. — И я явился сюда, чтобы задать вам несколько вопросов. Не торопите меня, возможно, мне удастся припомнить хотя бы один из них.

— Я вдова Ландау, — беспечно прощебетала она. — Через три месяца после того, как мы с ним разбежались, и за два месяца до бракоразводного процесса мистер Ландау совершил весьма благородный поступок — погиб в автомобильной катастрофе, не успев изменить условия своего завещания. Так что теперь, три года спустя, я являюсь богатой вдовой Ландау, совершенно свободной двадцатисемилетней женщиной, и, если мне захочется скрасить свое одинокое существование, я могу заняться любовью с понравившимся мне лейтенантом полиции, и ничто меня не остановит! — Она положила руку мне на бедро; даже сквозь материал я почувствовал, как впились в меня ее острые ногти. — Я хочу!

— Прекратите! — завопил я. — Вы с ума сошли? Мы и знакомы-то не более пяти минут!

Она согласно кивнула:

— Я считаю, это идеальный срок. Если выяснится, что вы меня разочаровали — хотя вообще-то я этого не думаю, Эл! — нам не придется тратить время на долгое расставание, верно?

— Я слышал о любви с первого взгляда, но это же просто смешно! — буркнул я.

— Мы говорим лишь об акте любви с первого взгляда, — холодно уточнила она. — То есть совсем о другом!

Я ухватил сладострастницу за запястье, вытащил алчные ногти из своего бедра и вернул руку обратно на ее колени. Поступок, прямо скажем, опрометчивый: ведь при этом моя собственная рука непроизвольно дотронулась до ее бедра, и я ясно ощутил под тонким черным шелком теплоту упругого тела. Ситуация самая идиотская, потому что фантазия, так и не успев воплотиться в реальность, живо трансформировалась в некое подобие кошмара.

— Убийство! — повысил я голос. — Вот о чем я хотел поговорить с вами. Об убийстве!

— Потом, — отмахнулась она. — Не до, а после — самое лучшее время для серьезных разговоров, Эл.

Я вскочил с двухместной ловушки, метнулся к противоположной стене гостиной и замедлил шаг лишь тогда, когда расстояние между нами достигло пятнадцати футов.

Затем медленно, с нарочитой тщательностью раскурил сигарету и только после этого снова взглянул на диванчик.

Лиза Ландау по-прежнему сидела на нем. Лицо ее ровным счетом ничего не выражало, но темные глаза следили за мной с холодной напряженностью.

— Кем был вам Николас Каттер? — спросил я.

— Просто другом.

— Вы знаете, что его убили прошлой ночью?

— Да, и мне его очень жаль. Но если между нами что-то и было, то с этим теперь покончено.

— И давно?

— Несколько недель назад.

— И кем?

— Мною. Ник тяжело переживал, но я знала, что он с этим справится. — Она слегка повела плечами. — Так всегда бывает…

— Что вы скажете про Майка Донована?

— Он мой друг.

— Друг с очень плохой памятью, — усмехнулся я. — Я его спросил, не знает ли он человека с инициалами Л.Л., и он ответил отрицательно.

— Не думаю, чтобы Майк забыл меня. — Она насмешливо скривила губы. — А может быть, он хотел быть галантным? Решил не впутывать меня в расследование убийства? Под грубой внешностью бьется сердце настоящего джентльмена.

— А что бьется под вашей столь красивой внешностью?

— Как я уже говорила, Эл, какое-то время я пробовала жить жизнью замужней женщины, — произнесла она ровным голосом. — Но из этого ничего не получилось. Оставаться верной одному мужчине страшно скучно. Трудность брака состоит в том, что ты должна не ошибиться в мужчине, а я довольно скоро убедилась, что он для меня просто не существует. Поэтому с тех пор я предпочитаю беречь свою свободу: приближать к себе мужчину, который в данный момент мне нравится, и отделываться от него, как только он надоест.

Я раздавил окурок в хрустальной пепельнице в виде сердца, затем прошел к одному из маленьких кресел и уселся в него лицом к Лизе.

— Расскажите мне про Ника Каттера.

— Что вы хотите узнать? Каков он был в постели?

— Как вы с ним познакомились, сколько времени знали его, и все такое.

— Я встретила его у Майка Донована. Иногда я люблю выезжать на машине и наблюдать за тем, как Майк работает. В нем есть какая-то примитивная притягательная сила. Эти его мускулы, энергичные движения… — В глазах ее засиял свет и тут же погас. — Полагаю, это было месяца четыре назад. Как-то я приехала на строительную площадку, они там вдвоем о чем-то разговаривали. Майк нас познакомил и спросил, не подвезу ли я мистера Каттера обратно в город. В Нике было что-то особенное, с чем я до этого еще не сталкивалась, и это меня привлекло. У Майка все на виду — я имею в виду его физическую мощь, — а у Ника, наоборот, все внутри. Прирожденное чувство власти, надо полагать.

Уверенность, что мир — у его ног, что каждый, не задавая лишних вопросов, точно выполнит все, чего он от него ждет. Я ощутила это уже в машине и была так поражена, что привезла его сюда — вместо того чтобы высадить где-то в центре.

Слушая ее, я решил, что занимаюсь не тем делом.

Мне бы быть психиатром, а не копом и предъявить ей счет на пятьдесят долларов за часовую консультацию.

Судя по тому, как она со мной говорила, подобный самоанализ доставлял ей истинное наслаждение. Хотя не исключено, все это — дымовая завеса, чтобы скрыть какие-то неприглядные факты.

— После того дня у Ника выработалась привычка проводить со мной время, — продолжала она. — А может быть, я к нему привыкла. Во всяком случае, в течение первых двух месяцев мы бывали вместе довольно часто. Потом положение дел стало меняться.

Она поднялась с диванчика и медленно пошла в противоположную от меня сторону. Сделав над собой усилие, я уставился в потолок, чтобы не смотреть на соблазнительное покачивание обтянутых черным шелком округлых половинок ее мягкого места, и опустил глаза вниз только тогда, когда Лиза подошла к бару.

— Мне необходимо выпить, — объявила она, бросив на меня мимолетный взгляд. — А вам?

— Скотч со льдом и немного содовой, — ответил я.

— Как всегда, я начала скучать… Он мне надоел. — Она откупорила непочатую бутылку» Джонни Уокера»и налила в стакан, предназначавшийся для меня, тройную порцию. — И я решила его отвадить, если вас не коробит такая манера изъясняться. Ну, как обычно: когда он приходил, меня не было дома, посреди разговора я бросала телефонную трубку, и все такое. Но это не действовало на Ника. Он родился с удивительно односторонним умом. — Лиза, тихонечко вздохнув, плеснула в мой стакан чуточку содовой. — Понимаете, он просто не воспринимал отказ. Развязка наступила четыре-пять недель назад, он устроил мне черт знает какую сцену! — Себе она приготовила весьма простой напиток: налила в стаканчик на четыре пальца коньяку и бросила туда один-единственный кубик льда. — Однажды вечером он ворвался сюда и в полном смысле слова попытался насильно овладеть мною. — Она подняла брови, придав этим своим словам насмешливый оттенок. — Грубый мужик, настоящий мужлан! Ничего возвышенного! Надавал мне пощечин, потом сорвал с меня одежду, дотащил до спальни и бросил на кровать. Но есть безотказный способ прекратить подобные штучки.

— Какой? — спросил я заинтересованно.

— Я рассмеялась, — просто ответила она. — Лежала на кровати и хохотала. Этого секс не выносит. Ник тут же утратил самоуверенность, он был уязвлен. Вы понимаете, что я имею в виду? Он вспыхнул как рак и пару минут ругал меня последними словами. Но это не прибавило ему самоуважения, и он пулей выскочил из квартиры. Больше я Ника Каттера не видела. — Нижняя губа опытной соблазнительницы вытянулась вперед. — Вы придете сюда за своим стаканчиком или все еще боитесь, как бы я не лишила вас невинности прямо тут, у бара?

— Надо рискнуть, — мужественно ответил я и пересек комнату.

Мы уселись друг против друга. Она подняла свой стакан и одним глотком, словно это был апельсиновый сок, ополовинила его. В ее глазах появилось грустное выражение.

— Ник всегда говорил, что был страшно несчастлив, — медленно заговорила она. — Обычно так говорят все женатые мужчины своим очередным избранницам, но, как я думаю, Ник был искренен. Жена его — пустоголовая светская дамочка — вечно нанимала каких-то немыслимых слуг, а потом, когда Ник их прогонял, устраивала ему сцены.

— Но ее личной горничной, — заметил я, — он не отказывал от места.

Она слегка удивилась:

— Вам об этом известно?

— О чем?

— О горничной. Его жена не разрешала ему увольнять девушку, что бы та ни вытворяла. Она даже пригрозила оставить его, если он только попытается это сделать.

— А вы не знаете, почему она так сильно привязана к этой особе?

— Нет. Думаю, Ник тоже не знал, и это его тревожило. По какой-то причине он чуть ли не ненавидел девицу. Но каждый раз, когда я принималась его расспрашивать, он бормотал что-то нечленораздельное о дурном влиянии, которое та оказывает на его супругу, и сразу же менял тему разговора.

— Как вы думаете, кто бы мог его убить? — задал я обязательный вопрос без всякой надежды на вразумительный ответ.

— Ну хотя бы тот же недоумок братец Джордж, — спокойно проговорила она. — Ник, судя по его словам, обращался с ним как с грязью, настоящей грязью. — Она медленно облизала кончиком языка верхнюю губу, — Мне кажется. Ник ненавидел его.

— Почему?

— Вы задаете вопросы, как положено копу или следователю… — Допив свой стакан, она вновь наполнила его. — Не знаю. Меня это не очень интересовало, и я не расспрашивала. Он просто не выносил его, только и всего.

— А кого-нибудь еще вы можете назвать?

— Конечно. Как можно забыть о Берте Эвансе!

— Верно, — согласился я. — Но только кто он такой, черт возьми, этот Берт Эванс?

— Господи! — В ее глазах мелькнул злой огонек. — Оказывается, мы не располагаем никакой информацией, да?

— Интересно, как бы вам понравилась весьма распространенная в полиции зуботычина? — спросил я довольно миролюбиво.

— Одно время Берт Эванс был крупным дельцом в Санта-Байя. Но это уже не ваша территория, Эл, поэтому вы, очевидно, о нем и не слыхали.

— Никогда, — согласился я.

— Пару лет назад туда прибыл Ник и сразу же умерил его аппетит. Больше того, вскрыл организованный Бертом красивый маленький рэкет с некачественными строительными материалами: дома проваливались в болота, не осушенные должным образом, ну и много всего прочего. Игра велась весьма жестко, говорил Ник, совсем как в вестернах, играли мускулами с обеих сторон.

Но в конечном итоге Ник вышел победителем: Эвансу пришлось убраться из Санта-Байя чуть ли не нагишом.

Он всегда клялся, что расквитается с Ником. Возможно, так он и сделал.

— Да, точь-в-точь как в вестерне, — сказал я. — Даже с такой же концовкой.

Пару секунд Лиза следила за одиноким кубиком льда, плававшим в ее свеженалитом стакане, затем поднесла спиртное к губам.

— Ник немного забеспокоился, когда месяца два назад Берт появился в Пайн-Сити, — добавила она, ставя пустой стакан на стойку бара.

— Иногда я просто пугаюсь: а вдруг вы скажете еще что-нибудь, — горестно произнес я. — Что-нибудь этакое, а?

— Боюсь, вы не стали бы слушать.

— Итак, Берт Эванс в данное время находится здесь, в Пайн-Сити? — решительно продолжил я. — Вам известно, где его можно разыскать?

— Какой же вы умник-разумник, Эл Уилер! — Ее белые зубки сверкнули в насмешливой улыбке. — Разыщите его тем же образом, что и меня.

— Ваш телефонный номер был в черненькой книжечке Каттера, — пояснил я. — Так же как и таинственная запись о том, что нужно проверить вашу биографию до того, как приступить к переговорам об основной передаче.

— Славный, осторожный старина Ник! — Она подняла стакан в издевательском приветствии. — Могу поспорить, что даже сейчас, где бы он ни находился, он не сдвинется с места, пока не прочитает все, что по этому вопросу напечатано.

— О чем он вел с вами переговоры? Что собирался приобрести?

— Я же вам все уже рассказала, — ответила она, обиженно надув губы. — Очевидно, вы не слушали, о чем я говорила.

— Не люблю касаться таких вульгарных вещей, но не давал ли вам Каттер деньги?

— Теперь-то я твердо знаю, вы не слышали ни единого сказанного мною слова! Я ведь объяснила с самого начала, я — богатая вдова Ландау, помните?

— Я не назвал бы эту запись романтичной, — усмехнулся я. — Каково это — знать, что бывший любовник упомянул вас в связи с «основной передачей»?

Какое-то мгновение мне казалось, что она выплеснет содержимое своего стаканчика мне в физиономию. Однако потом она, по-видимому, передумала.

— Я не знаю, какого черта означает эта запись: я не делец и не финансист! — отрывисто бросила она. — Во всяком случае, теперь уже слишком поздно спрашивать У Ника, так почему бы нам об этом не забыть?

— Ладно! — кивнул я. — А вы уверены, что не сможете подсказать мне, где найти Берта Эванса?

— Ник как-то упоминал, что Эванс арендовал дом в Вэлли в двух милях от его особняка, так что они оказались соседями. Он был просто вне себя.

— Благодарю, — произнес я устало. — Вытягивать из вас информацию все равно что снимать обломанными ногтями кожицу с винограда.

— Я буду сама очищать его для вас, Эл, если вы этого пожелаете! — сразу же предложила она.

Рука ее потянулась к «молнии» на спине и быстро дернула ее вниз. Потом она соединила руки на груди, и я чуть было не ослеп, когда она мгновенно стянула через голову сверкающий лиф со всеми нашитыми на него золотыми цехинами и оказалась совершенно нагой выше пояса, если не считать бюстгальтера, рекламируемого в приложении к газете «Санди». Я впервые видел такой в натуре, а это, скажу я вам, совсем не то, что фотография. По-моему, я не только вытаращил глаза от изумления, но и невольно прищелкнул языком.

— Они называют его «нагая нимфа», поскольку материал совершенно прозрачный, — поведала мне Лиза то, что я и так сообразил.

— В этом наряде вы выглядите более голой, чем если бы на вас вообще ничего не было! — пробормотал я смущенно.

— Вы не поверите, Эл, — промурлыкала она доверительно, — но я могу выглядеть куда более обнаженной, чем сейчас.

Она соскользнула с высокого табурета у бара и принялась расстегивать кнопки на черных шелковых шароварах.

— Стойте! — Я вцепился в край бара, чтобы скорее подняться с табурета. — Не тратьте напрасно время, я ухожу.

— Так быстро? — Ее глаза внимательно всматривались в меня из-под полузакрытых век с длинными ресницами: она явно была озадачена. — Кто вы, Уилер? Гомосексуалист или что-то еще в том же роде?

— Просто коп, — произнес я, но почему-то мне этот ответ показался неубедительным, поэтому я попытался объяснить:

— Лиза, вы очень красивая женщина с потрясающим телом, и я убежден, что в постели вы — настоящее чудо. Но где битва?

— Битва? — Она растерянно заморгала.

— Где борьба и победа? — уточнил я ворчливо. — Вы предложили мне себя ровно через две минуты после того, как я переступил порог вашего дома. Случилось так, что я коп, но что от этого меняется? Очевидно, вам совершенно безразлично, кто я такой: молочник ли, соседский парень, зашедший одолжить у вас немного сахару, или же телевизионный мастер.

— Вы хотите, чтобы я добивалась вас, любимый?

Она чарующе улыбнулась, затем эротическим движением — настоящая музыка! — стянула верхнюю часть своих необычных шаровар, после чего они сами упали на ковер, так что ей оставалось лишь переступить через них. Она стояла передо мной в совершенно прозрачном бюстгальтере и таких же прозрачных трусиках из черных нейлоновых кружев.

Ну а я столкнулся с дилеммой: удрать из ее квартиры или же окончательно сойти с ума. Если не считать бляхи и пистолета, то самой важной принадлежностью копа является ум, поэтому я устремился к выходу. Говоря откровенно, сбежал.

— Эл! — летел мне вслед растерянный голос. — Что случилось? Какая муха вас укусила?

Глава 4

Телефонная компания сообщила мне фамилию Ландау на основании номера, записанного в черной записной книжке Каттера, а агентство по продаже недвижимости в Виста-Вэлли тут же назвало мне адрес Берта Эванса.

В тот же день, в самом начале шестого, я припарковал машину на подъездной дорожке и направился к парадному крыльцу. Дом этот не шел ни в какое сравнение с роскошным особняком Каттера, хотя хижиной его тоже не назовешь.

Я нажал кнопку звонка и прислушался к его мелодичному трезвону, приглушенному запертой дверью. Портик фронтона выходил на запад, при каждом вдохе знойный воздух буквально обжигал мне легкие.

Наконец дверь отворилась. В проеме со страдальческим выражением на физиономии, как будто я пробудил ее ото сна среди ночи, стояла пародия на королеву красоты 1956 года. Женщине можно было дать самое меньшее лет тридцать пять; одутловатое лицо и непричесанные белокурые волосы со странным розовым оттенком.

Трикотажная майка лимонного цвета и такие же шорты плотно охватывали расплывшуюся фигуру, которую если и можно было назвать полной, то только лишь для того, чтобы польстить даме.

— Я отдыхала, — известила она сварливым голосом. — Или где-то пожар, что вам понадобилось вытаскивать меня из постели?

— Могу я видеть Берта Эванса? — произнес я.

— Он тоже отдыхает. — Ее усмешка не предвещала ничего хорошего. — Если я вздумаю его разбудить, он, вероятно, расквасит вам рожу.

— Подобное деяние не только противозаконно, но и считается в нашем округе сурово наказуемым правонарушением, — произнес я жестко, затем предъявил ей свой значок и назвал себя.

Вообще-то это не произвело на нее особого впечатления, но все же она пригласила меня войти.

Я сидел в гостиной, лишенной всякой индивидуальности, что характерно для всех арендованных домов.

Прошло несколько минут. Однако ни Эванс, ни дородная блондинка не подавали признаков жизни. Я сидел в кресле с прямой спинкой, сконструированном, должно быть, маркизом де Садом, и курил. Так прошло еще пару минут. Затем дверь отворилась, и в комнату ввалился молодой парень, на вид не более двадцати пяти лет. На мой взгляд, его тщательно расчесанные светлые волосы были слишком длинны, а сочетание пунцовой шелковой рубашки с небесно-голубыми брюками предназначалось не для дневного времени. Часы-браслет на руке представляли собой подлинное платиновое чудо.

Примерно шести футов роста, он обладал воистину атлетической фигурой — от широченных плеч и до практически отсутствующих бедер. По-детски круглая физиономия с ясными голубыми глазами, казалось бы, должна была произвести приятное впечатление. Но мне он почему-то не понравился.

— Мистер Эванс? — спросил я.

— Он скоро будет здесь, — ответил парень низким баритоном. — Я — Ленни Силвер, его личный помощник.

— Я…

— Знаю. — Он усмехнулся, потом внезапно наклонился вперед, как будто намеревался поднять меня на несуществующие рога. — Вы легавый. Из местной полиции.

Мелкая сошка, без всяких прав. Чего же вы хотите, коп?

— Я достаточно крупная фигура, чтобы не иметь дела с личными помощниками. — И подарил ему снисходительную улыбку. — Так что почему бы вам не пустить пыль в глаза кому-нибудь другому?

Пока задира обдумывал ответ, в комнату вошел другой тип, лет на двадцать постарше, среднего роста, худощавый и жилистый. Большие залысины его ни капельки не портили. Если не считать небольшой темной бородки, сильно загоревшее лицо его было чисто выбрито, глубоко сидящие зеленовато-карие глаза под тяжелыми веками смотрели выжидательно и настороженно.

— Лейтенант Уилер? — Он коротко кивнул. — Я — Берт Эванс. Вижу, вы уже познакомились с Ленни.

— Меня заинтересовало, как это он помогает вам лично, — сказал я. — Что именно он делает? Выносит помойные ведра?

Силвер издал приглушенный крик, застрявший в глубине его горла, и шагнул ко мне. Эванс произнес всего одно слово: «Ленни!»— но оно прозвучало наподобие небольшого взрыва, и скандалист замер на месте.

— Ты опять дал волю своему языку? — Медленно покачивая головой, Эванс неодобрительно посмотрел на своего «личного помощника». — Пора бы запомнить — не все полицейские офицеры одинаковы. Сколько раз нужно тебе повторять: те, что изувечили твоего брата, были исключением.

— Вонючий легавый! — рявкнул Ленни.

— Думаю, тебе лучше уйти отсюда, — вкрадчиво посоветовал Эванс. — Не всем по душе твое ребячество!

В глазах Силвера промелькнула жгучая ненависть, затем он разыграл целую комедию, выверяя время по платиновым часам.

— Двадцать минут шестого, — объявил он. — Мне в любом случае пора уходить: у меня на вечер назначено интересное свидание.

— Мне остается лишь пожелать, чтобы она была дальтоником, — широко улыбнулся я. — Это было бы вам на руку!

Выругавшись достаточно громко, чтобы я его расслышал, он поспешил убраться. Эванс вновь неодобрительно покачал головой и заговорил чуть ли не извиняющимся тоном:

— Пару лет назад его брат, пьянчуга-дебошир, затеял драку с двумя полицейскими офицерами, которые зашли в бар, и те не погладили хулигана по головке. С того момента Ленни возненавидел всю полицию и никак не может избавиться от комплекса родовой мести.

— Где это случилось?

— В Санта-Байя, — улыбнулся он. — Но, полагаю, вы пришли сюда не для того, чтобы говорить о Ленни?

— Я пришел поговорить о Николасе Каттере.

Он кивнул:

— Понятно, Должно быть, я выгляжу подарком, ниспосланным лейтенанту самим Господом Богом. Интересно, думал ли об этом убийца Ника? — Он указал на кресло:

— Садитесь, лейтенант.

Дождавшись, пока я осторожно приземлюсь на это произведение искусства, он устроился напротив меня.

Вид у него был самый безмятежный, и только выражение глаз выдавало внутреннее напряжение.

— Вы знаете про наш с Ником конфликт в Санта-Байя?

— Ознакомьте меня со своей версией.

Он сунул руку в карман спортивной куртки из натурального шелка, извлек наружу тоненькую темную сигару и неторопливо поднес к ней спичку.

— До тех пор, пока в Санта-Байя не приехал Ник, я единолично занимался там землей и жилищным строительством. Конечно, меня не обрадовало появление конкурента, но в то же время я подумал, что здоровое соперничество обострит мои рефлексы, да и город от этого только выиграет. Однако Ник имел иную точку зрения.

Он не верил в соревнование, поэтому с самого начала задался целью разорить меня.

— Каким образом?

— Имелось много способов. — Облачко синеватого дыма на какое-то мгновение окутало его лицо. — Вполне легальных. Прежде всего, ценовая политика. Он намеренно занижал цены на свои участки под застройку, причем столь резко, что я не мог последовать за ним, не разорившись: он ведь располагал значительно большими средствами, чем я. Кроме того, он прибегнул к незаконным действиям. По району внезапно прокатилась волна вандализма, почему-то задевшая лишь мои участки. И тогда же он обратился к людям, которые знали, как навредить мне.

К тем, кто мог извлечь на свет Божий старинные кодексы по строительству, о существовании которых я и не подозревал. К тем, кто с готовностью стал бы изводить моих людей, лишая их сна и покоя, срывать снабжение моей стройки необходимыми материалами и чинить всякие подлости. Ник нанял группу настоящих бандитов, и те терроризировали моих работников. У меня тоже появился «штурмовой отряд», но соотношение было два к одному в пользу его головорезов. — Усмехнувшись, Эванс затянулся сигарой. — Признаться, я играл круто, но Ник не оставил мне выбора. Вам, наверное, не понравится то, что я скажу, лейтенант, но я не сомневаюсь: брата Ленни избили не просто так, те два бугая наверняка были подкуплены Ником. Он был уверен, что Ленни выйдет из себя и сделает какую-нибудь глупость. Так оно и случилось. На одном из строительных участков Ника произошло настоящее побоище, которое удалось остановить только с помощью карательного отряда. Многие тогда были покалечены.

А через пару дней меня засыпали судебными повестками и исковыми заявлениями. Мое имя стало притчей во языцех, жители всерьез поговаривали о моем принудительном выселении. Вот тогда-то я и понял, что в Санта-Байя мне больше ничего не светит, и сдался. Но я дал себе слово, что в один прекрасный день отомщу негодяю. Я сделаю с Ником Каттером то же, что он сделал со мной. И притом в его собственном городе.

— И по этой причине вы его убили? — спросил я самым будничным тоном.

Он рассмеялся, и довольно естественно.

— Хотите знать правду, лейтенант? Имеется всего один человек, которого я ненавижу почти так же сильно, как Ника Каттера. И это — его убийца! Он обманул меня. Для Ника бизнес был все равно что жизнь, и я собирался медленно отобрать ее. Я хотел так его измотать, чтобы он умирал по дюйму в день, если можно так выразиться. А если я когда и помышлял о его убийстве, то лишь накануне своего отъезда из Санта-Байя.

— Как давно вы оттуда уехали?

— Пару лет назад.

— Сколько времени вы находитесь здесь?

— Около трех месяцев.

— Дайте подумать… — Голос у меня звучал очень холодно. — Где-то в эти двадцать с лишним месяцев скончался ваш дядюшка и оставил вам все свои нефтяные вышки. Вы продали их за пять миллионов долларов и перебрались сюда, чтобы одержать над Ником Каттером верх на его собственной территории.

— В Санта-Байя я понес поражение в чисто тактическом плане. Собственно говоря, я не был разорен, — спокойно объяснил Эванс. — Ведь огромное имущество моей, так сказать, обанкротившейся фирмы осталось практически целехоньким. Я реализовал его, вырученные средства вложил в высокоприбыльные предприятия Лос-Анджелеса и стал членом влиятельного синдиката. Так что я собрал довольно большой капитал и приехал в Пайн-Сити, чтобы открыть охоту на Ника.

— Вы с ним встречались хотя бы раз за эти три месяца, что находитесь здесь?

— Разумеется! — энергично закивал он. — Раза три-четыре. Он знал, почему я здесь. Мне кажется, это его немного тревожило. Сначала он вел себя так, будто ему все это безразлично: он разорил меня в Санта-Байя, разорит и в Пайн-Сити, только теперь гораздо быстрее.

Потом, приблизительно с месяц назад, он запел по-другому. Время от времени я наступал ему на хвост. Но все это были мелочи, особого ущерба он не нес. И тем не менее… — Эванс с сомнением пожал плечами. — Знаете, Ник Каттер совершенно изменился. Он утратил свой боевой задор. Мне трудно было в такое поверить, я решил, что это хитрая уловка, чтобы притупить мою бдительность.

— Значит, вы видели его последний раз месяц назад?

Он глубоко затянулся сигарой, а когда дымок рассеялся, я заметил в его глазах выражение неуверенности.

— Я не уверен, — медленно проговорил он. — А если разговор еще не окончен, пусть он состоится в присутствии моего адвоката. Хорошо?

— Почему бы нам не заключить джентльменское соглашение? — предложил я. — Вы не станете утруждать себя и вызывать адвоката, а я оставлю мысль о том, чтобы забрать вас в управление для допроса?

— Вы умеете убеждать, лейтенант, — хмыкнул он неохотно. — Ладно, раз уж я начал, надо продолжать… Я видел Ника Каттера вчера вечером.

— Где?

— Прямо здесь. Мерл открыла дверь и чуть не умерла от неожиданности. Мы с ним разговаривали минут двадцать, но я не поверил ни единому его слову. Не мог поверить. Этот хладнокровный негодяй — такого другого я не встречал за всю свою жизнь, — чуть ли не стоял передо мной на коленях. Он знает, что гнусно поступил со мной в Санта-Байя, и больше не желает со мной бороться. Что я запрошу за то, чтобы прекратить преследовать его? Он даст мне деньги, землю. Даже уступит значительный пай в его предприятии — стоит мне только сказать, чего я хочу. Естественно, я ему ответил, что он сошел с ума. И я поступлю с ним так же, как он поступил со мной. А он даже не слушал, когда я оскорблял его, только молил сообщить ему мои условия. — Берт развел руками. — Я ничего не понял, лейтенант, и до сих пор не понимаю. Даже не верится, что это был тот же самый Ник Каттер.

— В котором часу это было?

— Он явился около половины девятого, а ушел сразу после девяти.

— Силвер был здесь?

— Нет. Только мы с Мерл. У него тогда тоже было «важное свидание».

— Что вы сделали после его ухода?

— Выпил стаканчик: мне это было необходимо. Потом добавил еще. Полагаю, я здорово нагрузился. Мерл сказала, что сунула меня в кровать уже около часа ночи.

— Каковы ваши планы теперь, когда Каттера не стало?

— Задержаться здесь на какое-то время. — Сунув недокуренную сигару в пепельницу, он внимательно следил за поднимающимся спиралью дымком, словно надеялся узреть в нем свое будущее. — Я уже успел затеять тут пару дел, а раз Ник не будет больше вставлять мне палки в колеса, передо мной открывается широкое поле деятельности. Только поворачивайся!

— Но Джордж Каттер — на месте, — напомнил я.

— Этот придурок? — Голос его зазвучал презрительно. — Господи, да он не смог бы возглавить даже сосисочную, не говоря уже о проектах Каттера, пусть самых незначительных. Ник был мозговым центром организации, а теперь, когда его не стало, вся его империя развалится на кусочки. От нее не останется и осколков.

В комнату вернулась дородная блондинка. Сейчас она была одета несколько пристойнее, однако далеко не лучшим образом: в брючном костюме из черной с белым клетчатой ткани она выглядела на четыре дюйма ниже ростом и на восемь толще, особенно в бедрах. Но волосы она все же причесала, и я посчитал, что такой чести удостаиваются не все посетители.

— Берт! — В голосе ее было неприкрытое раздражение. — Ты позабыл, что нам все же надо поесть?

— Мы не закончили наш разговор с лейтенантом, — произнес он спокойно. — Тебе придется потерпеть.

— Я ухожу, — отозвался я, с радостью поднимаясь с кресла маркиза де Сада. — Приеду завтра днем, чтобы побеседовать с Силвером.

— В таком случае до свидания! — обрадовалась пышная блондинка и, подбоченившись, остановилась перед Эвансом, широко разводя руками:

— Ты! Быстро переодевайся, я терпеть не могу опаздывать!

Он встал со стула и смотрел на нее с какой-то непонятной улыбкой. Затем его правая рука пришла в движение. И тут же раздался небольшой взрыв — тыльной стороной ладони он ударил ее по лицу. Блондинка отлетела и летела до тех пор, пока не уперлась в стол.

— Чего я совершенно не переношу, так это придирчивых женщин!

Тихонечко всхлипнув, Мерл осторожно дотронулась одним пальцем до пылающей щеки. Очевидно, она ушибла бок, потому что изо всех сил терла его, пока, всхлипывая, приближалась к мужу. Я следил за ее медленной походкой и раздумывал, не придется ли мне играть роль рефери в этой семейной схватке. Но, добравшись до Берта, Мерл молча прижалась головой к его плечу, затем подняла к нему подведенные глаза, в которых читалась не то собачья преданность, не то кошачье обожание.

— Не думала, дорогой, что ты все еще обращаешь на меня внимание! — глухо пробормотала она.

— Пойди приведи в порядок лицо, Мерл-беби, — сказал Эванс.

Пока она шла к двери, его глаза неотступно следили за немного гротескным покачиванием ее подушкообразной задницы.

— Этот брючный костюм сидит на ней просто изумительно! — воскликнул Берт совершенно искренне и не без гордости посмотрел на меня: возможно, хотел убедиться, что я понимаю, каким сокровищем он обладает. — Чего я не выношу, так это костлявых женщин.

Возьмите мою Мерл, вот это, скажу вам, изобилие! Разве я не прав?

— Правы, конечно! — торжественно кивнул я. — Не беспокойтесь, я сам выберусь отсюда.

— Благодарю, лейтенант! А мне действительно надо переодеться. — Он понизил голос до конфиденциального шепота:

— Я скажу вам что-то такое, чему вы ни за что не поверите. Моя Мерл когда-то работала стриптизеркой в одном шоу.

— Да что вы говорите! — воскликнул я, надеясь, что выгляжу достаточно потрясенным.

— Конечно, в то время она была довольно тощей, весу в ней было не более ста сорока фунтов, это в одежде. Но она любила покушать, и необходимость соблюдать диету просто сводила ее с ума. В тот вечер, когда я сказал ей, что она уйдет со мною и бросит проклятое шоу…

Ой! — Он восхищенно затряс головой. — Я до сих пор помню, как вытаращился официант, когда Мерл подналегла на еду. Она начала с полудюжины морских моллюсков, сопроводив их миской взбитых сливок. Потом нам принесли томатный суп и жареную утку с французским картофелем фри. Отведав в заключение четыре порции пирога с банановым кремом, она снова пожелала сбитых сливок, но теперь уже с орехами. А какими глазами смотрела она на меня, когда я оплачивал счет за обед! Тут-то я и понял, что Мерл будет от меня без ума до конца своей жизни.

— А вы тоже любитель хорошо поесть? Не уступаете ей? — полюбопытствовал я.

— Я? Какое там! В тот раз я съел всего лишь один ростбиф с французским салатом… — Он даже нахмурился. — Чтобы я был любителем поесть при моем-то скверном обмене веществ? — Он похлопал себя по впалому животу. — Мне достаточно просто посмотреть на крекер, как я уже начинаю прибавлять в весе. — В его глазах появилось мечтательное выражение. — Но у дамочек вроде Мерл жирок откладывается в самых интересных местах, вы согласны со мной?

Мне повезло — выходя из дома, я не столкнулся с толстухой Мерл. Если бы я увидел ее в тот момент, то не сомневаюсь, мое живое воображение сыграло бы со мной злую шутку: я бы непременно увидел дрожащую гору из пирога с банановым кремом, пытающуюся выбраться из слишком узкого брючного костюма, а заодно и пирамиду из взбитых сливок с орехами, увенчавшую памятную трапезу.

Как мне показалось, чтобы проехать в моей новенькой машине две мили до особняка Каттера, вообще не потребовалось времени. Но к тому моменту, когда я поднялся по широким ступенькам парадного крыльца и нажал на звонок, видение пирога с банановым кремом, благодарение Богу, поблекло. Я несколько раз надавил на кнопку, но безрезультатно: дом хранил молчание, а слепые глаза высоких окон как бы медленно закрывались, когда длинные вечерние тени подбирались к их рамам. Мимо моего левого уха пролетел с гудением шмель, и от неожиданности я чуть не закричал. Прежде чем отправиться назад к машине, я позвонил еще раз — наверное, от обиды. И вот когда я совсем уже потерял надежду, дверь, словно движимая неведомой силой, внезапно распахнулась чуть ли не на фут, и из-за нее выглянула взлохмаченная голова блондинки. Большие голубые глаза гневно сверкнули.

— Мне следовало знать, что только вы способны поднять такой трезвон! — заворчала она отнюдь не поэтично. — Зря теряете время. Их никого нет. Уехали на обед к Джорджу. Миссис Каттер останется там на ночь. Так что, лейтенант, желаю удачи! И… Эй! — Глаза у нее широко раскрылись, она почти что улыбнулась. — Нет, я, наверное, обезумела! Меня подвел мой слабый канзасский умок! Вы же посланы мне самим Небом! Рыцарь на белом коне! Входите, не стесняйтесь, лейтенант!

Она полностью распахнула дверь и отошла в сторону. На лице ее застыла очаровательная улыбка, ну а что касается тела, то оно было прикрыто тоненьким нарядным халатиком, сшитым в основном из кружев. Туфельки состояли из кожаного носика и высоченного каблука, соединенных вместе полосочкой кожи чуть-чуть потолще. Интересно, как можно удержать такую штуковину на ноге?

— Обождите здесь, в холле, — распорядилась она тоном командира. — Я вернусь ровно через пять минут, обещаю вам.

Повернувшись, она зашагала через огромный зал к винтовой лестнице. Закатное солнце, проникшее в комнату поверх моих плеч, создавало вокруг ее светлых кудрей настоящий ореол, и мне внезапно показалось, что это видение должно сейчас исчезнуть. Мне удалось разглядеть узкую ленточку бюстгальтера на ее плече, туго натянутые эластичные трусики и элегантные очертания длинных ног. Потом, поднимаясь по лестнице, она оказалась в тени и снова превратилась в обычную девушку в нарядном пеньюаре.

Я вошел в зал, прислонился к стене и закурил. Обещанные ею пять минут растянулись до десяти; наконец я снова увидел ее наверху лестницы. Помахав мне рукой с таким видом, как будто только что возвратилась из длительной поездки по Европе, она легко сбежала вниз. Теперь на ней было тонкое платье из шелкового шифона, верхняя часть которого начиналась с небесно-голубых тонов, постепенно переходивших в более темные. Юбка заканчивалась в трех дюймах выше колен. В руках девица держала обычную сумку, которую пассажиры берут с собой в самолеты. Признаться, этот аксессуар меня сильно удивил. Уж не намерена ли эта красотка тайно бежать с ничего не подозревающим растяпой лейтенантом?

— Вы видите, — ослепительно улыбнулась она, — я задержала вас даже меньше чем на пять минут!

— Совершенно верно, — согласился я, поскольку уже давно понял, что подобные споры с женщинами никогда не кончаются в пользу мужчин. — Вы очень милы и любезны, потому что вам нужен транспорт, чтобы добраться до города. По природе своей я услужлив и вежлив, но должен предупредить: оставайтесь всю дорогу такой же милой и любезной, иначе я высажу вас из машины и вам придется прогуляться пешком.

— Я уверена, что мы станем друзьями! — заявила она, подхватила меня под руку и только что не вывела на парадное крыльцо. — Миссис Каттер предложила мне взять свободный вечер, что было с ее стороны необычайно любезно, учитывая, что у меня нет своей машины. Сначала я решила пораньше забраться в кровать с порнографическим романом, но потом пустой дом меня доконал! — Она вздрогнула. — Знаете, оставаться одной в такой громадине после того, что тут произошло, очень неприятно. В голову лезет всякая чушь, невольно прислушиваешься к каждому звуку… — Она отпустила меня на секунду и хлопнула парадной дверью, вложив в этот жест все свое негодование. — И тогда я подумала: наплевать на расходы. Позвоню-ка в бюро проката и попрошу прислать мне легковушку с шофером. Но все получилось куда лучше: уехать с вами на… — У нее открылся рот, когда она взглянула на мой «остин». — Что за чудо! Это ваша собственная машина?

Или вы ее у кого-то похитили? Тогда мне лучше с вами не связываться!

— Не смейте говорить такое о мечте моей жизни, — сурово сказал я. — Неужели вам не придется увидеть, как я езжу с ветерком?

Она покосилась на меня.

— Как прикажете вас понимать? Лихая езда с аварией в конце?

Настал мой черед хватать ее за руку и тащить вниз по широким ступенькам. Засунув дорожную сумку на заднее сиденье машины я любезно распахнул дверцу и наблюдал, как она устраивается на сиденье для пассажиров.

Уверяю вас, зрелище было потрясающее: подол у нее при этом задрался чуть ли не до половины бедер, и, конечно, она не спешила его одернуть.

Наконец я обошел вокруг машины и занял водительское место.

— Моя обувь не приспособлена для уличных прогулок, придется позаботиться, чтобы эта поездка оказалась самой приятной для нас обоих, — прощебетала она кокетливо. — Можете звать меня Тони. А как мне вас называть?

— Эл.

— Эл? — Она неодобрительно фыркнула. — Мне кажется, это имя вам не подходит, как вы считаете?

— Отсюда до Пайн-Сити ровно двенадцать миль, — холодно заметил я. — Если вы привыкли много ходить пешком, то за час сумеете пройти четыре мили. Будете на месте около десяти вечера.

— Эл? — промурлыкала она нежным голоском. — До чего же очаровательное имя — Эл!..

— Оно мне тоже нравится, — скромно заметил я. — Но Тони… Что это за имя для девушки? Я имею в виду вас: вы ведь девушка?

— Если я не девушка, значит, вы попали впросак, — фыркнула она. — Я же видела, какими глазами следили вы за мной, когда я поднималась по лестнице!

— Откуда вам знать, что я следил за вами? — буркнул я довольно смущенно.

— Я ясно чувствовала, как ваши глаза прожигали мне дыры в… Ладно, не стану уточнять. Скажу только, что я явственно ощущала ваш взгляд.

— Очевидно, мне придется приобрести черные очки, — подумал я вслух. — Что вы намереваетесь делать, когда доберетесь до нашего города-гиганта?

— Поеду к своей подруге Дорис и заночую у нее.

— Какое странное совпадение, — заговорил я словоохотливо. — Каждый раз, когда я встречаю эффектную девушку, у нее непременно бывает подружка по имени Дорис. Могу поспорить, что я сумею ее описать. Она близорукая, плоскогрудая, с волосами мышиного цвета и в довершение всего сильно сутулится. Я прав?

— Зрение у Дорис — единица, бюстгальтер четвертого размера, волосы рыжие, работает манекенщицей, демонстрирует купальные костюмы, — сообщила Тони ровным голосом. — Полагаю, ваши дедуктивные таланты сильно помогают вам в работе, да, Эл?

Я резко переключил скорость, стук мотора усилился, по всей видимости, моя чудо-машина относилась резко отрицательно к строптивым нападкам на ее владельца со стороны пассажирки. Минут пять мы оба молчали.

— Ну а если бы у Дорис и вправду была такая наружность, как вы описали, могла бы я ей помочь? — спросила наконец она.

— Нет, конечно, — ответил я почти ласково. — Но все же вам не следует поднимать на смех мои дедуктивные способности. Если бы Дейл Карнеги случайно познакомился с вами, убежден, он бы решил, что вы бросаете ему вызов.

— Я в вашей власти, — произнесла Тони слабеньким голоском. — Извините, Эл, очень сожалею, но уж такой у меня длинный язык. Не мне судить о ваших дедуктивных и прочих способностях: наверное, вас бы никто не держал в лейтенантской должности, если бы вы были недотепой. Даже в таком захолустном городишке, как Пайн-Сити. Разве что у вас имеется какая-то сильная заручка. — Она помолчала пару секунд, прежде чем спросить невинным тоном:

— Как поживает ваш папочка-шериф?

— Мое терпение лопнуло! — сообщил я ворчливо. — Теперь вам остается одно из двух: либо убираться из машины к чертовой матери, либо согласиться поужинать со мной сегодня вечером.

Она глубоко вздохнула:

— А я уже думала, что вы никогда об этом не попросите. Все приятели Дорис с приветом: она вбила себе в голову, что секс противопоказан ее фигуре. Эл, отвезите меня куда-нибудь с хорошей кухней, я умираю от голода.

Неожиданно мне в голову пришла страшная мысль.

— Скажите-ка, вы любите, — я чуть не подавился на этих словах, — пироги с банановым кремом?

— Фу! — содрогнулась она. — Вы, должно быть, садист.

— Я тут разговаривал с одной такой любительницей, — пробормотал я. — Видать, заразился.

Глава 5

Я включил свет и, опустив руку ей на плечо, легонько подтолкнул в гостиную. Сумку ее я предусмотрительно оставил на полу в прихожей. «С глаз долой — из памяти вон», — переиначил я известную пословицу, имея в виду ручную кладь Тони. Ни к чему вспоминать сейчас о своей приятельнице Дорис.

Дойдя до середины комнаты, девица замерла, увидев мою кушетку.

— А что это такое? — Ее указательный палец, направленный в ту сторону, окаменел от удивления.

— Кушетка, — ответил я охотно. — Разве вы не знаете? Она предназначена для того, чтобы на ней сидеть.

— Я как-то не сразу сообразила, — медленно сказала она. — Но вы меня успокоили. С того места, где я стою, она походит на символ совершенно нового образца жизни.

— Нам необходимо немного выпить и послушать хорошую музыку, — быстро нашелся я. — Что вы предпочитаете?

— Ваш голос, но с расстояния не ближе шести футов, — ответила она без раздумий.

— Ха-ха-ха! — вежливо хохотнул я, направляясь к проигрывателю.

Я не стал посвящать ее в технические подробности своей аппаратуры, решив, что она сама разберется, что к чему, когда заработают все пять динамиков, установленные в разных концах комнаты. Руководствуясь прошлым своим опытом, я быстро отобрал несколько пластинок и нажал на кнопку включения. И еще до того. как я направился на кухню, звуки испанской гитары заполнили помещение нежно-призывной мелодией. А когда я возвратился. Тони по-прежнему стояла на том же самом месте посреди комнаты, где я ее оставил. Поразительно!

Она неохотно взяла у меня бокал и посмотрела на него с таким выражением, словно это был афродизиак — средство, усиливающее половое влечение.

— Почему вы не садитесь? — вежливо осведомился я.

— Я не устала. — Ее смех был какой-то ненатуральный, почти истеричный. — Я люблю пить стоя. Правда-правда, Эл! Благодаря этому спиртное быстро достигает моих ног и…

— Самое лучшее средство против усталости ног — натереть их обычным спиртом.

— Верно! — Ее лицо приобрело напряженное выражение. — Здесь слишком темно.

— Ну как вы можете такое говорить? — Я даже обиделся. — Буквально пару дней назад я ввинтил в настольную лампу пятнадцатисвечовую лампочку.

— Неужели? — Теперь взгляд у нее был какой-то затравленный, что, как ни странно, вполне сочеталось со звуками гитары. — Эл, вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

Я взглянул на ее лицо и сразу понял: она ни за что не поверит, коли я скажу, что он не работает. Не знаю, какая муха ее укусила, но она была чуть ли не в панике.

— Конечно, — ответил я, пожимая плечами. — Аппарат вон там.

Она промчалась вихрем через комнату и вцепилась в трубку, как будто от нее зависела ее жизнь. Я выключил проигрыватель, одним глотком выпил свой скотч и отправился на кухню, чтобы вновь наполнить стаканчик. Вернувшись, я увидел, как Тони положила трубку на рычаг и повернулась ко мне с нервной улыбкой.

— Оказывается, мои дедуктивные способности не хуже ваших.

— В каком смысле?

— Дорис. — У нее вроде бы даже осунулось лицо. — Сегодня у нее ночует приятель. Новый фотограф, который хочет использовать ее в качестве основной манекенщицы для демонстрации каких-то сногсшибательных итальянских купальников. У него заказ от популярного журнала мод, сказала Дорис. Он может ее прославить, и я ее понимаю, не так ли?

— А это не повредит ее фигуре? — спросил я самым невинным тоном.

— Я попробовала нажать на это… — жалобно проговорила девушка. — Дорис говорит, что Алекс — ее новый фотограф — уверяет, что казачий способ, который является их фамильным секретом, поведанным ему его бабушкой, великой княгиней, не только полезен для здоровья, но и уменьшает избыточный вес.

— Казачий способ? — пробормотал я с сомнением. — Едва ли… Вы интересовались подробностями?..

— Нет, конечно! — Она быстро затрясла головой. — Дорис на самом деле застенчивая девушка. — Осознав, что стаканчик все еще находится у нее в руке, она осторожно поднесла его к губам. — Скотч?

— Афродизиак, — ответил я без тени улыбки. — Секретная формула, полученная от моего прадеда, известного сатира в Сент-Поле, штат Миннесота, и во всех поселениях западнее. Всего один глоток, и девушка в порыве необузданной страсти немедленно срывает с себя всю одежду, а потом сама бросается на кушетку.

Действует особенно сильно, если его пить под аккомпанемент испанской гитары.

Тони внезапно расхохоталась и никак не могла остановиться, затем она опустилась на кушетку, чтобы успокоиться. Я подумал было, не сесть ли мне рядом с ней, потом решил не искушать судьбу.

— Знаете, когда я только вошла сюда, у меня появилось кошмарное ощущение, что у вас тут как-то уж слишком все предусмотрено, организовано, если вы понимаете, что я имею в виду… — Она помолчала, чтобы вытереть глаза. — Но соблазнитель с чувством юмора — с таким я смогу справиться. Садитесь-ка сюда, Эл, вы меня больше не пугаете.

— Не уверен, что меня это сильно радует.

Я присел на кушетку — не вплотную к девушке, но и не слишком далеко, чтобы иметь возможность приступить к активным действиям, коли станет ясно, что таковое приветствуется.

— Ладно, за вашего прапрадеда! — Она выпила немного скотча. — Знаете что? Раньше я даже не предполагала, что у офицера полиции может быть личная жизнь. Никогда! — Она медленно провела рукой по лежавшим на кушетке подушкам. — Если бы они могли говорить.

— Они не решаются. Знают, что я тут же сдам их в химчистку!

Она внимательно посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами и спросила:

— Что вы испытываете, когда расследуете дело об убийстве?

— Утомление и разочарование.

— Это не ответ, учитывая, что в данный момент я оказалась замешанной в таковое… — Она со вздохом покачала головой. — По всей вероятности, я тоже являюсь подозреваемой, да?

— Само собой разумеется!

— Как вы думаете, с чего бы вдруг я стала убивать мистера Каттера?

— Ну, например, вы выяснили, что забеременели от него, и когда он узнал об этом, то просто рассмеялся.

— Вам придется придумать что-нибудь получше. — Она презрительно выпятила нижнюю губку. — Мистер Каттер был далеко не Ромео!

— Но зато он был богат, это могло бы сделать его Ромео в глазах уймы девушек.

— Мне думается, вы не сильны в установлении мотива! — решительно заявила Тони. — Объясните-ка мне популярно, почему я вообще являюсь подозреваемой?

Потому что находилась в доме, когда это случилось?

— И поэтому тоже.

— А еще почему?

— Вы должны играть в эту игру по всем правилам, — заявил я. — С этого момента я начинаю хитрить.

— Только не зарывайтесь!

— Я выразился так в иносказательном плане, — буркнул я. — Третье золотое правило, которое в нас вдалбливается в полицейской школе, гласит: когда допрашиваешь подозреваемого, держи ухо востро!

— Ладно, валяйте! — фыркнула она. — Начинайте хитрить.

— Каттер упорно увольнял прислугу, а его жена с не меньшим упорством нанимала ее. Он хотел уволить и вас, но она на это не соглашалась. Почему?

— Действительно, — кивнула она, — вопрос достаточно хитроумный. Ответ таков: миссис Каттер всегда видела во мне скорее подругу, нежели просто горничную.

— Сколько времени вы находитесь при ней?

— Около шести месяцев.

— Это была дружба с первого взгляда, правильно?

— А разве это запрещается?

— Золотое правило номер четыре в полицейской школе: задавая хитроумные вопросы, будь напористым и не отступай! Почему вы горничная? Вы совершенно не похожи на тех горничных, с которыми мне приходилось сталкиваться. И, черт побери, говорите вы тоже не как горничная.

— Я работала в рекламном агентстве в Нью-Йорке.

Они там якобы изобрели какое-то чудотворное средство для повышения работоспособности человека. Вот мне и приходилось это демонстрировать, так сказать, наглядно. Металась как угорелая кошка от одного прибора к другому. Кончилось тем, что заработала истощение нервной системы. Психиатр заявил, что если я не дам себе отдыха хотя бы на год, то окажусь в психушке. «Уезжайте немедленно из Нью-Йорка, — сказал он, — поезжайте куда-нибудь, где побольше солнышка, и расслабьтесь». Я отправилась в Калифорнию, с солнышком там все обстояло прекрасно. Вот только я не знала, как прожить на сотню с небольшим долларов, что я скопила.

Мне позарез нужно было найти работу, причем такую, где бы я не переутомлялась. И тут я увидела рекламный листок агентства по найму домашней прислуги и решила изменить свою жизнь. Горничная всегда живет бесплатно в каком-нибудь большом красивом доме, бесплатно ест, причем хорошо, и ей еще за это платят.

— Хорошо. — Я поднял руки, сдаваясь. — Это весьма убедительно объясняет, почему вы выглядите и говорите не как горничная. И не по этой ли причине вы нравитесь миссис Каттер и не нравились мистеру Каттеру?

— Мне кажется, я не соответствовала его представлению о прислуге. — Она слегка нахмурилась. — К тому же он считал недопустимым, чтобы его супруга была на дружеской ноге с горничной.

— Вы сказали мне, что у вас нет постоянного приятеля, для которого надо было бы отворять дверь среди ночи. Теперь я этому верю.

— Ну что же, благодарю! — Она собиралась вспылить, но неистребимое женское начало — иначе не скажешь! — а возможно, любопытство взяло верх. — А почему вы мне верите теперь?

— События сегодняшнего вечера. Если бы поблизости находился какой-то ваш приятель, он бы или сам заявился к вам вечером и остался до утра, чтобы составить вам компанию, или поджидал бы вас где-то, чтобы увезти в какую-нибудь гостиницу за городом. Не окажись меня, вы бы вызвали машину из ближайшего агентства.

Значит, никакого приятеля!

— Ваши дедуктивные способности улучшаются, — признала она. — Полагаю, они все же нуждаются в стимулирующем средстве вроде скотча.

— Отнюдь нет: если они в чем-то и нуждаются, то только в дополнительных упражнениях, — заметил я небрежно. — Так кто пришел последним в дом вчера вечером? Кроме убийцы, конечно. Николас Каттер, так?

Следовательно, он-то и оставил входную дверь незапертой. Следующий вопрос: был ли он крайне рассеян или сделал это сознательно?

— С какой стати он стал бы оставлять открытой парадную дверь?

— Ну, например, мистер Каттер мог ожидать посетителя и не хотел, чтобы он или она поднимали трезвон среди ночи.

— Ох, конечно! — Она что-то уж слишком ретиво закивала головой. — Какая же я тупица!

— Ну, я бы так не сказал, — пробормотал я. — Допустим еще, он считал, что в те вечера, когда его не было дома, вы тайком приводили к себе своего приятеля. Потому-то он вернулся вчера столь неожиданно — проверить, а не удастся ли ему поймать эту особу. Ясно, вы не могли допустить, чтобы ваш дружок звонил в дверь, значит, вы сами тихонечко спускались вниз и оставляли дверь открытой. Поэтому Каттер намеренно не запер за собой дверь и, усевшись в библиотеке, стал терпеливо ждать, когда появится ваш приятель.

— Но вы же только сейчас сказали, что убедились — никакого приятеля у меня нет.

— Правильно! — подмигнул я ей. — Теперь вам придется использовать свои дедуктивные способности, чтобы ответить на вопрос, почему Каттер сознательно оставил входную дверь незапертой, если он не ожидал никаких посетителей и тем более не собирался ловить вашего мифического приятеля.

— Я… — Она медленно облизала губы. — Я не вижу никаких причин, почему он сделал это, Эл.

— Кто еще, кроме вас и мистера Каттера, находился вчера в доме?

— Миссис Каттер, конечно, но…

— Но допустить, чтобы она вдруг забавляла какого-то посетителя мужского пола среди ночи, когда ее муж отсутствовал, просто невозможно?

Тони отвернулась от меня, и я обратил внимание на то, как побелели косточки на ее руке, когда она крепко обхватила свой стаканчик.

— Такая мысль мне никогда не приходила в голову, — пробормотала она ослабевшим голоском.

— Черта с два она вам не приходила, — возразил я. — Потому-то Каттер и не любил вас. Он не сомневался, что вы активно помогали его супруге наставлять ему рога в его отсутствие.

— Вы сошли с ума! — Но ее голос безнадежно утратил убедительность.

— Миссис Каттер просто не терпелось сообщить мне» что они поссорились из-за слуг, — продолжал я невозмутимо. — Вы тоже с места в карьер сообщили, что слышали, когда поднимались к себе в комнату, как они ссорились по этому поводу. Вы оба так спешили как можно скорее поведать мне одну и ту же историю… Какой вывод делаете вы из этого, лейтенант Моррис?

— Только один: рассказ не соответствует истине! — прошептала она.

— Вчера вечером его дома не ждали, — сказал я. — Когда же он внезапно приехал, это был первый удар.

Второй удар — когда он заявил жене, что ему известно о ее измене и он намерен поймать того парня, с которым она спит, пока его нет в городе.

— Вам обязательно употреблять такие выражения?

— Мы говорили о нарушении супружеской верности, о прелюбодеянии. Как вы это назовете: «шаловливые отступления от чистой любви»? — Тони ничего не ответила, и я вернулся к своей теме:

— Итак, жену и горничную разогнали по их комнатам наверху, а обманутый муж поджидал внизу появления любовника. Возможно, Каттер был достаточно хорошо информирован и точно знал, что тот непременно должен явиться этой ночью, а посему входная дверь и осталась незапертой — чтобы донжуан мог проскользнуть в дом. Естественно, в подобной ситуации никто не спит. Жена, скорее всего, сидит с горничной — для компании. Время тянется медленно. Уже половина третьего ночи, и миссис Каттер не выдерживает. Сама она не осмеливается спуститься вниз посмотреть, что же случилось, но выяснить это ей необходимо. И она просит горничную сбегать на разведку. Та легко находит предлог, вроде как у нее бессонница и ей хочется выпить кофе. У жены же такой номер не пройдет. — Я с минуту помолчал. — Мне эта история нравится больше, чем повествование о горничной, которая долго не могла уснуть, потом случайно прошла в библиотеку и обнаружила там труп своего хозяина. А каково ваше мнение?

Тони сунула мне пустой стакан:

— Мне надо выпить.

— Нам обоим это необходимо.

Я отнес стаканы на кухню и приготовил свежую выпивку. А когда вернулся, девушка сидела в дальнем конце кушетки, крепко обхватив себя руками — Вы правы, — произнесла она лишенным всякой выразительности голосом — Того, что произошло в ту ночь, я не забуду до конца своей жизни — Глаза у нее инстинктивно зажмурились. — Я постучала в дверь, но мне никто не ответил. Тогда я подумала, что мистер Каттер, по всей видимости, заснул. Но мне нужно было убедиться в этом, и я распахнула дверь… — Голос у нее дрогнул. — Он лежал на полу… А голова у него…

— Страшное зрелище! — согласился я. — Так с кем же Мириам Каттер проводила время?

— Не знаю.

— Только не морочьте мне голову!

— Это правда. — Глаза у нее широко раскрылись. — Клянусь, я не знаю. Как вы не понимаете, Эл? Уже одно то, что я в курсе происходящего, достаточно плохо, и меньше всего мне хотелось бы знать, кто этот тип.

Она только что доказала, что является потрясающей. вруньей, и с моей стороны было бы наивно воображать, будто она столь быстро «исправилась». Но и настаивать на своем не имело смысла. Ее рука торопливо потянулась за спиртным, и она в один миг опустошила стакан наполовину.

— Как вы узнали о том, что творится в доме? — поинтересовался я.

— Однажды ночью я проснулась и услышала, как кто-то осторожно крадется по дому. Мистер Каттер был в отъезде, значит, оставались лишь мы вдвоем. Я запаниковала, бросилась к миссис Каттер и постучала в ее дверь. Они, должно быть, безумно напугались. Во всяком случае, отозвался мужской голос. Ну а я, естественно, завопила в страхе: «Миссис Каттер!» Она была вынуждена сказать мне, что все в порядке. На следующее утро у нас состоялась продолжительная конфиденциальная беседа о том, как скверно обращается с ней ее муж, что между ними вообще нет физической близости, как он запер ее в этом огромном доме, похожем на тюрьму. Мне все это было не по душе, Эл, но что я-то могла сделать? Мистер Каттер и в самом деле был холодной рыбой, и я невольно прониклась к ней жалостью. В конце-то концов, она была на двадцать пять лет моложе его, а он обращался с ней как со служанкой, если не хуже.

— Вы могли бы сообщить мне все это еще вчера — Вчера ночью я сама не знала, что делать, — прошептала она. — После того как я обнаружила его тело, у меня был шок, а тут еще миссис Каттер принялась умолять меня ничего не говорить про нее и ее любовника.

Я растерялась. Видимо, потому я и была так резка и груба с вами, когда вы принялись расспрашивать меня. Что-то вроде самообороны, наверное. — Она смотрела на меня испуганными глазами. — Что вы собираетесь теперь предпринять?

— Узнать имя ее любовника. Для этого существует весьма простой способ.

— Спросить у миссис Каттер?

— А что же еще?

— И вы скажете ей, что это я вам про все рассказала?

— Да, если придется, — не стал я ее обманывать.

— Она на мгновение прикусила нижнюю губу.

— Наверное, я помешалась, когда вздумала играть с вами, Эл Уилер. Судя по всему, вы — один из авторов учебника по криминалистике! — Она невесело рассмеялась. — Я ведь была уверена: вы разыграли спектакль — ну, когда привезли меня сюда после обеда, — только чтобы соблазнить меня. На самом же деле вам хотелось еще порасспрашивать меня, верно?

— И обольстить тоже, — уточнил я.

— Потому-то вы и лейтенант полиции? — холодно спросила она. — Я хочу сказать, ваше звание дает вам ощущение власти? Возможность сыграть, пусть в небольших масштабах, роль всемогущего Бога?

— Отчасти да…

— Ну а еще что? Чек в конце месяца?

— Он тоже необходим. Мне ведь надо не только пить-есть, но и содержать машину и квартиру. — Заметив холодный гнев в ее глазах, я усмехнулся:

— Вижу, вы специалист по психоанализу. Как вы смотрите на то, чтобы вытянуться на кушетке, положить мою голову себе на колени и выслушать все, что я расскажу вам о своем странном детстве?

— Только и всего? — фыркнула она. — И это тоже часть столь любимой вами работы?

— Еще у меня есть кое-какое представление о справедливости и правосудии.

— И самоотверженная вера в закон и порядок? — Она покачала головой. — Не могу представить вас рыцарем на белом коне, ломающим копья во имя светлой идеи.

— Закон и порядок в форме ежемесячного жалованья тоже необходимы, хотя оно и не является гарантией правосудия. — Я отпил еще немного скотча и тупо подумал: как это нас угораздило добраться до таких философских вершин? — Я верю в торжество правосудия. Во имя этого-то я и служу. Убийцы не должны разгуливать на свободе. Однако порой такое случается. Законодательство отнюдь не безупречная структура, в нем масса всяких лазеек, а это значит, что копу иной раз приходится действовать неортодоксальными методами, иначе справедливость может не восторжествовать.

— Ox, великолепно! То, что вы так красиво сформулировали, в действительности означает, что вы легко обходите закон, если он стоит у вас на пути. Под справедливостью вы подразумеваете только личные представления Эла Уилера о ней. Добро и зло, невиновность и вина для вас всего лишь обтекаемые термины, произвольно интерпретируемые вами на свой лад.

Я на минуту задумался над ее словами, затем кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Во всяком случае, когда речь идет об убийстве. Ведь это самое большое зло, которое один человек может совершить по отношению к другому. Поэтому убийца непременно должен быть пойман и наказан. Лично я считаю, что если бы все придерживались такой точки зрения, тем же копам стало бы намного легче. К сожалению, это не так. Взять хотя бы вас. Капера зверски убили, ударив по голове, вы обнаружили его труп. Ну и что, вы сразу же подумали о том, как бы вам помочь схватить преступника?

— Я… — Неожиданно она покраснела.

— Ничего подобного! — невольно повысил я голос. — Вас заботило только одно: как проявить лояльность к его вдове. Она попросила вас скрыть важнейшие факты, касающиеся убийства, и вы не задумываясь пошли на это.

Так что, милочка, уж если вам хочется порассуждать о моральных аспектах такого понятия, как долг, потрудитесь-ка прежде почистить собственные доспехи — они в этом нуждаются.

— Будьте вы прокляты, Эл Уилер! — негромко произнесла она. — Вы правы.

— Я знаю эго. Потому и не возражаю против теоретических споров.

Она снова хотела было взорваться, но потом, взглянув на меня, сообразила, что я ее просто поддразниваю.

И решила допить свой скотч.

— Не думаю, что я алкоголичка. — Она сунула мне в руки пустой стакан. — Но разговоры с вами вызывают у меня ярко выраженную потребность в алкоголе — понятно, в лечебных целях. Иными словами, злюка Уилер, мне нужно еще выпить!

— Конечно. — Я забрал у нее пустую посуду. — Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом, когда я вернусь? Я сыт по горло учеными спорами об этике и убийствах.

— Я тоже. — Она энергично закивала. — Прекрасная мысль… О чем же мы будем говорить?

— Вы же моя гостья, вам и карты в руки, — произнес я галантно. — Почему бы вам не высказать свое пожелание?

Она медленно заморгала, прикрывая длинными ресницами яркую синеву глаз, а когда снова взглянула на меня, то взор ее вроде бы был затуманен, чего я до этого не замечал.

— Я кое о чем подумала. — В голосе у нее появились хрипловатые звуки. — Включите-ка снова ваш проигрыватель, Эл. Приятно, когда звучит негромкая музыка.

По пути на кухню я включил музыку, потом без излишней спешки приготовил напитки. Когда же возвратился в комнату, Тони стояла повернувшись спиной к кушетке и негромко прищелкивала пальцами в такт медленному ритму испанского танца, заполнившему всю комнату. Взяв у меня из рук стаканчик, она осторожно пригубила его, потом подняла на меня огромные глаза:

— Виски?

— Афродизиак, — ответил я.

— Ну нет! — Глаза у нее стали еще больше. — А что, он действительно изготовлен по тайному рецепту, полученному вашей прабабкой от сатира из Сент-Пола, штат Миннесота, известного не только в этом городе, но во всех поселениях к западу от него?

— Совершенно верно.

— И этот напиток особенно эффективен, если его пить под звуки испанской гитары?

— Ну разумеется!

— В таком случае уже слишком поздно! — Тони откинула назад голову, поднесла стакан к губам и медленно выпила все до конца. — Теперь я во власти Эла Соблазнителя. — Она сунула пустой стакан мне в руки. — Держите, коварный враг! Я чувствую, как приближается всесокрушающее неистовство!

Отступив на шаг в сторону, она принялась вальсировать. Ее шифоновая юбочка образовала прозрачное завихрение вокруг бедер, которое неожиданно как бы взмыло вверх, чудодейственным образом пролетело по воздуху и приземлилось на спинке ближайшего стула.

Белый бюстгальтер, очевидно, являлся составной частью трюка: только что он был на месте, а секундой позже таинственным образом исчез.

Внезапно девушка остановилась. Ее небольшие торчащие груди продолжали дрожать, их розовые кнопочки выглядели призывно-заманчивыми. Беленькие мини-трусики, больше походившие на полупрозрачную вуаль, отороченную кружевным воланчиком, подчеркивали крутую линию бедер.

— Вы ощущаете это, Эл Афродизиак? — пробормотала она, приближаясь ко мне скользящими шажками большой кошки — Что «это»? Всесокрушающее неистовство? — деловито справился я. — Мое сердце стучит, как гаитянский барабан. Ты должна его слышать.

— Мое тоже!

Подойдя ко мне, она взяла мою правую руку.

— Давай послушаем! — И прижала мою руку к своей левой груди. — Стучит?

Я опустил ей на плечо левую руку и, притянув к себе, провел ладонью по ее голой спине.

— Куда увлекательнее ученой беседы, всегда так считал. — Моя рука опустилась ниже, задержавшись на округлой упругой полусфере, тепло которой я ясно ощущал сквозь тонкие шелковые трусики. — А ты как считаешь?

— Никогда не смешивай разговоры с действиями, лично я придерживаюсь такого правила! — прошептала она. — Но я могу прямо сейчас излечить тебя от столь гнусной привычки. Ну-ка выдвинь вперед свою нижнюю губу, Эл Говорун!

Я послушался, и она впилась в нее зубами. Затем неожиданно отпрянула от меня, глаза ее выражали ужас.

— Проклятый вампир! — проворчал я. — А теперь что случилось? У меня что, кровь не той группы?

— Чары афродизиака все еще действуют! — Она засунула большие пальцы под резинку своих трусиков и одним махом стянула их. — Живо! — Она принялась дико вращать глазами, осматривая комнату. — Ага, так вот она где!

Прыжок с разбегу — и она уже растянулась во весь рост на кушетке.

— Был какой-то момент, когда мне показалось, что я не смогу этого сделать. — Губы у нее изогнулись в призывной улыбке. — Только не говори мне, что действие напитка заканчивается, Медлительный Эл.

— Активный Эл! — снизошла она двумя секундами позже.

— Умный Эл! — проворковала она еще через десять секунд.

— Могучий Эл! — заявила она спустя полчаса.

— Невероятный Эл! — устало сказала она около часа ночи.

— Эл? — В ее голосе зазвучали истерические нотки, когда в комнату проник серый рассвет, а я всего лишь потянулся за сигаретой.

Глава 6

Шериф Лейверс, благодушно попыхивая сигарой, одарил меня отеческой улыбкой.

— Вы просили меня навести справки о личной жизни Ника Каттера, и я это сделал, Уилер.

— Замечательно, — одобрил я его.

— Невосполнимая утрата для нашего города! — Он печально покачал головой, и все его подбородки затряслись, выражая сочувствие ему самому. — Трагическая потеря! В нашем округе немного найдется таких людей!

Он обладал колоссальной энергией, которая не только обеспечивала ему успех в собственных делах, но и давала возможность помогать менее удачливым согражданам.

— Вы имеете в виду таких людей, как окружной шериф, столкнувшийся с нехваткой средств на проведение избирательной кампании? — спросил я с самым невинным видом.

Благодушная улыбка исчезла с физиономии Лейверса.

— Подобные дешевые шуточки могли бы показаться забавными, не говори вы о прекрасном человеке, который был недавно убит!

— Итак, он посвятил свою жизнь работе и общественной жизни на благо сограждан. А что скажете о его личной жизни?

— Образцовая! — рявкнул Лейверс. — Женился два года назад. Супруги были преданы друг другу. Никто из них не был замешан ни в какие скандальные истории.

— Шериф! — произнес я печально. — Похоже, вы беседовали с парнями из Сити-Холла.

Он подозрительно прищурился:

— Ну и что такого, черт побери?

— Как вы говорили до этого, он был крупнейшим спонсором партийных фондов во всем округе, поэтому мы все должны лелеять память о нем и надеяться, что оставшийся в живых его младший брат пойдет по его стопам и не сократит ежегодных вливаний в эти самые партийные кассы.

Я раскурил сигарету, затем глянул через стол на Лейверса, тот сосредоточенно смотрел на меня, при этом на щеках у него ходили желваки.

— Так что вы хотите? — спросил я лишенным всяких эмоций голосом. — Точнее сказать, что вам требуется: отыскать его убийцу или защитить его репутацию?

— Мне не нравится такая формулировка, особенно в ваших устах, лейтенант. — Пока еще он контролировал свой голос, но его пухлые пальцы уже выстукивали на краешке стола какой-то боевой мотивчик. — После всех тех лет, что мы работали вместе, я бы счел этот вопрос излишним. Вы прекрасно знаете, что мне нужно. Убийца Каттера!

— Прекрасно. — Я чуть-чуть расслабился. — У него была любовница, во всяком случае, еще месяц назад.

Особа по имени Лиза Ландэу, «Л.Л.» из его черной записной книжки. У его жены тоже имелся любовник, он собирался навестить ее прошлой ночью. Да только Каттер неожиданно вернулся домой и заявил ей, что ему все известно про парня, который замещает его, когда он уезжает. Он разогнал супругу и его горничную по их комнатам, сам же уселся в своем кабинете и стал поджидать ловеласа, который должен был проникнуть в дом через специально оставленную незапертой входную дверь.

У Лейверса вытянулась физиономия.

— Вы в этом уверены? — спросил он и сам же ответил на собственный вопрос:

— Понятно, вы не стали бы придумывать такую историю!

Я сообщил ему про Майка Донована и подробно пересказал все, что услышал от Лизы Ландау про ее связь с Ником Каттером. Узнал он и о том, как она навела меня на Берта Эванса.

Лицо шерифа помрачнело еще сильнее, когда он слушал версию Эванса о случившемся в Санта-Байя. Наконец я поведал ему и о том, что Тони Моррис вынуждена была признаться: она знала о любовнике миссис Каттер.

— Вы поверили, что она не знает имени этого человека? — спросил Лейверс, когда я закончил.

— Она не такая уж искусная врунья, — сказал я. — Разумеется, я ей поверил. Существует один весьма простой способ выяснить, кто он. Спросить саму миссис Каттер. Именно так я и намеревался поступить, когда направлялся сюда.

— Представляете? А я-то поверил парням из Сити-Холла, когда они объяснили мне, какой великий и чистый человек был Николас Каттер! — Лейверс стукнул огромным кулачищем по столу, и тот возмущенно подпрыгнул на всех четырех ножках. — Значит, они водили меня за нос!

— Может быть, они сами этому верили? — пожал я плечами. — Если Эванс хотя бы наполовину прав в отношении того, как Каттер хозяйничал в Санта-Байя, это лишь доказывает, что в родных краях он действовал весьма осторожно. Ну а что касается остального… Сколько мужчин, о которых никто не слышал ничего плохого, обманывают своих жен? И сколько женщин наставляют рога своим муженькам?

— Вообще-то вы правы! — Шериф даже скрипнул зубами от злости. — Есть ли у вас какие-нибудь соображения, кто убил Ника?

— Очевидный кандидат — любовник. Возможно, слишком уж очевидный. Вы получили протокол вскрытия?

— Конечно. — Лейверс шлепнул ладонью по папке, лежавшей у него на столе. — Он всего лишь подтверждает то, что Мэрфи уже сказал. Эд Сэнджер тоже не добавил ничего нового. На бронзовом бюсте не было никаких отпечатков пальцев, да и вообще ему не удалось обнаружить ничего интересного. Так что действуйте на свой страх и риск. Было бы очень неплохо, — он мечтательно улыбнулся, — если бы вам удалось найти разгадку побыстрее, Эл.

«Эл»? Я с минуту смотрел на него вытаращенными глазами. С каких это пор мы стали такими закадычными друзьями? Потом я сообразил:

— Когда Джордж Каттер услышит, что у его брата была любовница, а у вдовы его брата есть любовник, он взовьется от ярости. Вам нужно, чтобы убийца оказался за решеткой до того, как Сити-Холл насядет на вас, шериф?

Он закрыл глаза на пару минут, потом бросил на меня убийственный взгляд.

— Я могу как-нибудь помочь? — сдавленно спросил он.

— В Санта-Байя есть такой лейтенант Шелл, — сказал я. — Я с ним встречался пару раз. Может, вы сумеете позвонить ему по телефону и перепроверить версию Эванса о событиях в Санта-Байя? Мне также хотелось бы знать подробности о брате Ленни Силвера. Если Каттер на самом деле купил тех двух бугаев, Шелл достаточно честный человек, чтобы сказать вам об этом.

— Ладно. — Шериф хмуро посмотрел на меня. — Но я не вижу, какое это имеет отношение к убийству.

— Я тоже. Но шестое чувство подсказывает мне: если у Ленни есть причины ненавидеть копов, то мне придется поглядывать себе через плечо, пока он живет в Вэлли.

— Вы его боитесь? — с любопытством спросил Лейверс.

— Вы же знаете, какой я нервный! Я всего боюсь. По временам даже вы меня пугаете.

— Свежо предание… — буркнул он. — Хорошо, я позвоню этому лейтенанту Шеллу. Чего еще вы хотите?

— Мне бы хотелось узнать побольше про Майка Донована и о его деятельности. Может быть, вы сумеете уговорить кого-нибудь из прокуратуры заняться его финансовыми операциями, а Полник присмотрит за самим Донованом.

— Нас никогда особенно не любили в окружной прокуратуре. Уж кому-кому, а вам-то следует об этом помнить! — Кровь понемногу отхлынула от его лица, он махнул рукой, показывая, что сдается. — Ладно, попытаюсь. Но зачем вам Полник? Учитывая его тактичность и сообразительность…

— Это-то мне и надо…

— Что именно?

— Чтобы Донован убедился, что мы ему не верим и, возможно, считаем, что Ника Каттера убил он. Я хочу, чтобы Полник превратился в его тень и изводил его глупейшими вопросами. Тогда даже такой тип, как Донован, начнет нервничать. А там посмотрим.

— Ну а если он разнервничается, то что, по вашему мнению, может сделать?

— Надеюсь, какую-нибудь глупость! — ответил я искренне. — Велите Полнику спросить у него, почему он лгал про знакомство с Лизой Ландау и кто она ему. Учитывая особенность мышления Полника, этих двух вопросов вполне достаточно. Ему их хватит на пару дней.

Он доведет Донована до белого каления, и тот скоро на стенку полезет.

— Ладно. — Лейверс снова побарабанил по письменному столу, но выражение разочарования так и осталось на его лице. — Что еще, лейтенант? Может, вы хотите, чтобы я встал на голову и просвистел какой-нибудь мотивчик? И простоял так все утро?

— Потрясающая идея, шериф! — воскликнул я с энтузиазмом. — Можете пригласить парней из Сити-Холла послушать ваше выступление, и тогда Джордж Каттер не смог бы связаться…

Я вышел из кабинета, все еще продолжая говорить.

Лейверс же сидел с таким видом, будто опасался кровоизлияния в мозг. Мне даже показалось, что, если бы он в данный момент его получил, это принесло бы ему несомненное облегчение.

Аннабел Джексон отсутствовала: скорее всего, пудрила нос или занималась чем-то подобным, поэтому я прошел через опустевшую приемную, не услышав ни одного словечка, которое наставило бы меня на путь истинный.

Поездка до Виста-Вэлли заняла около сорока минут и дала бы мне возможность подумать, если бы у меня были хоть какие-то конкретные темы для размышлений.

Дверь отворила Тони, которая приветствовала меня бледной улыбкой. Под глазами у нее были круги, чему вполне соответствовали черное форменное платье и чулки. В ответ я одарил ее солнечной улыбкой, и она, чисто рефлекторно, посторонилась.

— Вы? — прошептала она. — Вот неугомонный. Вас следовало бы называть «вечным двигателем».

Я ступил в холл как на спортивную арену, и она опять отступила.

— Если вы воображаете, — проворчал я, — что я намерен наброситься на вас в этой голливудской обстановке, то вы, должно быть, ненормальная.

— Вы из тех, кто с удовольствием занимался бы любовью с девушкой-космонавтом в межпланетном корабле, — сказала она, задыхаясь, — лишь бы сорок миллионов человек наблюдали за вами по телевидению, а комментатор поздравил вашу мать с таким изумительным сыном.

— Я бы хотел поговорить с миссис Каттер, — холодно произнес я.

— Она там! — указала Тони на гостиную.

— Вы не хотите предупредить ее о моем приходе?

— Я даже не хочу вас видеть, Эл Динамо! Во всяком случае, пару дней, пока ко мне не вернется нормальное дыхание.

Я оставил ее стоять у входа все с тем же потрясающим выражением лица, а сам направился в гостиную.

Насколько я мог разглядеть, не имея бинокля, в ней находился только Джордж Каттер. Несмотря на дорогой костюм и безукоризненную стрижку, вид у него был какой-то подавленный, чтобы не сказать жалкий, словно он в одночасье утратил всю свою самоуверенность.

— Закройте дверь! — рявкнул он.

Я тщательно прикрыл за собой дверь, потом приблизился к нему.

— Можете не извиняться, — заговорил он, старательно подбирая слова. — Да потом, я просто не принял бы извинений от такого сукиного сына, как вы, Уилер.

— Горничная сказала, что здесь миссис Каттер, — промолвил я.

— Мириам наверху. Решает, выброситься ей из окна или отравиться. Хороша эта горничная! Вчера распустила язык, а сегодня утром полна раскаяния. Мириам мне все рассказала, когда очнулась после истерики. Я посоветовал ей лить слезы в своей спальне, ну а с вами поговорю я сам. — Он на какое-то мгновение закрыл глаза. — Чего бы мне хотелось больше всего, так это разорвать вас на куски голыми руками. Но, очевидно, это проблемы не решит, не так ли? Наверное, вы накопали еще чего-нибудь там, откуда вы пришли.

— Вы пытаетесь мне что-то сообщить или же впадаете в детство? — вежливо осведомился я.

— У Мириам был любовник, — изрек он. — Вы об этом догадались, а горничная подтвердила. Правильно?

— Если вы намерены сказать мне, что вы и есть любовник Мириам, я этому поверю.

— Ни черта не поверите!

— Вы как раз наиболее очевидная фигура. Ваш брат держал ее тут взаперти, никуда не брал с собой, а слуги — дворецкий или шофер — не задерживались настолько долго, чтобы заинтересовать ее в этом смысле. Вот и получается, что вы — единственный мужчина, которого она видела в доме.

— Теперь вы все знаете! — Он бросил на меня свирепый взгляд.

— И как давно это продолжается?

Он раздраженно передернул могучими плечами, как будто хотел наподдать кому-то, но в данный момент не мог позволить себе сделать это.

— Месяцев шесть, пожалуй.

— Когда об этом стало известно вашему брату?

— Откуда, черт возьми, мне знать?! Мириам говорит, что он неожиданно возвратился вечером домой в тот самый день, когда его убили, и сказал ей, что все знает, но не сообщил, когда и как узнал.

— Был ли он еще жив, когда вы ушли из дома в ту ночь?

Он резко вскинул голову, в его глазах появилось удивленное выражение.

— В ту ночь меня здесь не было!

— Послушайте! — нахмурился я. — Он знал, что вас ждут. Чтобы поймать вас, когда вы будете проходить через парадную дверь, он ее специально оставил открытой, как это всегда делала его жена.

— Мириам ожидала меня, правильно. Но я не мог прийти в ту ночь. Обычно я говорил Ив, моей жене, что уезжаю из города по делам. Но в тот день я засиделся в офисе до шести часов. Я был один в кабинете, все остальные уже ушли. И вдруг услышал чьи-то шаги. Я выглянул и заметил, что Ник направляется в свой личный кабинет, Для меня это было полнейшей неожиданностью, поскольку предполагалось, что до конца недели он пробудет в Санта-Байя. И как только дверь за ним закрылась, я выскользнул из кабинета и отправился домой. Поверьте мне. лейтенант, я не настолько глуп, чтобы действовать наобум.

Ив я сказал, что поездка в последний момент была отменена. Мы спокойно поели и рано легли спать.

— И вам даже в голову не пришло позвонить Мириам и предупредить ее о Нике?

— В этом не было необходимости, — коротко ответил он. — У нас имелась своя система предупреждения. Ее комната находится в передней части дома. Мы договорились, что, когда Ник дома, она оставляет в этой комнате свет. Если же все в порядке, свет там выключается.

— В котором часу вы обычно являлись в этот дом?

— По-разному. Но после двенадцати. Чтобы быть уверенным, что горничная уже спит.

— Где вы оставляли машину?

— Какая разница?

— Где вы оставляли машину? — холодно повторил я.

— На дороге.

— Припарковывали у каменной стены?

— Нет, конечно. — Лицо у него потемнело. — Вы думаете, я бы стал так рисковать? Да любой, возвращаясь ночью домой, мог бы узнать мою машину. Нет, обычно я ставил ее в сотне ярдов от дома, чуть дальше по шоссе, под деревьями.

— Вы не знаете, каким образом Ник узнал про вас и свою жену?

— Я уже говорил: не знаю!

Послышался стук в дверь, и в комнату вошла горничная.

— Извините, лейтенант. Вам звонят по телефону в холле.

Слышали бы вы, как вежливо это было сказано!

— Спасибо, — поблагодарил я ее. — Передайте, что я подойду через минуту.

Дождавшись, когда за ней закроется дверь, я поднял глаза на Джорджа Каттера.

— Думаю, на сегодня хватит. Я приду позднее и задам вам еще кое-какие вопросы. Надеюсь, что к тому времени вдова справится со своей истерикой.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но передумал и крепко закрыл его. Я вышел в холл.

— Уилер, — произнес я в трубку.

— Я звонил Шеллу в Санта-Байя, — сказал Лейверс. — Передал ему, что мы хотели бы узнать. Он не мог ничего сообщить с ходу, но его молчание было напряженным.

Потом он заявил: если вам нужна информация, можете подъехать в Санта-Байя… И повесил трубку.

Я на минуту задумался. Санта-Байя находилась в сотне с чем-то миль к югу от нас, не более чем в трех часах пути.

— Ладно. Еду туда немедленно, вернусь назад к вечеру.

— Вы считаете это настолько важным? — с сомнением в голосе спросил Лейверс.

— Любовником оказался младший братец Джордж, алиби на время убийства ему обеспечивает жена, — объяснил я угрюмо. — Вот почему я так хочу встретиться с Шеллом.

— Хорошо. — По голосу шерифа чувствовалось, что он не в восторге. — Я поручу кому-нибудь из прокуратуры проверить компанию Донована, а Полника пошлю дразнить ее владельца.

— Прекрасно. До завтра, шериф.

— А почему не сегодня вечером?

— Весьма любезно с вашей стороны, но, признаться, вы не в моем вкусе!

Я поспешил повесить трубку прежде, чем она успела взорваться.

Глава 7

Шелл откинулся на спинку стула и закурил сигарету, являя собой картину отдыхающего человека.

— С вашей стороны было крайне любезно угостить меня обедом, Эл, — подмигнул он мне. — И ради этого приехать сюда из Пайн-Сити!

— Я не хотел бы подгонять вас. Дон, — заговорил я со вздохом, — но на мне висит это проклятое дело об убийстве.

— Вы слишком тревожитесь… — Голос у него звучал благодушно. — Относитесь ко всему философски. Если вы и не поймаете убийцу, он все равно когда-нибудь умрет от старости, верно?

— Объясните это окружному шерифу! — хмыкнул я. — Он очень нетерпеливый, ему подавай все сию минуту!

— Значит, он похож на вас? — Шелл тихонечко хохотнул. — Ладно, поехали!

— Назад, в ваш офис?

— Но с остановкой в пути. Есть один человек, с которым вам следует встретиться.

Я оплатил счет и скрестил пальцы, чтобы Лейверс счел эту сумму законными служебными расходами, а затем направился вслед за Шеллом к машине. Высокий малый с коротко подстриженными седыми волосами и темными глазами, прикрытыми тяжелыми веками, — вот и все, что можно сказать вкратце о внешнем облике моего сослуживца. А если кого интересует, добавлю следующее: он, как говорится, себе на уме и самый настоящий коп. Дон Шелл мне нравился, что вовсе не означало, что я ему слепо верил — точно так же, как он мне, надо думать.

Мы сели в его машину и минут десять ехали в полном молчании, пока он не остановился у небольшого каркасного домишки в одном из самых бедняцких районов города. Я прошел следом за Доном по коротенькой бетонной дорожке к крыльцу. Игнорируя звонок, лейтенант широко открыл рот и гаркнул:

— Чарли!

Секунд через десять дверь распахнулась. На пороге стоял высокий изможденный тип. На мой взгляд, ему было за шестьдесят, а если точнее, то под семьдесят.

Кожа на его лице была туго натянута и казалась восковой, а выцветшие голубые глаза были затуманенными, почти незрячими.

— Лейтенант? — Тонкие губы изогнулись то ли в улыбке, то ли в болезненной гримасе. — Не видел вас целую вечность!

— Как поживаете, Чарли? — участливо спросил Шелл.

— Не жалуюсь, — пожал плечами старик. — Да и кто бы стал слушать, если б я решил жаловаться?

— Познакомьтесь с моим приятелем, лейтенантом Уилером из Пайн-Сити. — Голос Шелла звучал энергично. — Эл, это Чарли Прейхен, уволенный из полиции пару лет назад.

— Сделал блестящую карьеру, — подмигнул мне Прейхен. — Начал службу патрульным и им же закончил. Рад с вами познакомиться. — Уилера интересует Пит Силвер, — ровным голосом сообщил Шелл. — Я думаю, вы смогли бы рассказать ему, что произошло тем вечером.

— Почему бы и нет? — Ухмылка исчезла с лица старика. — Конечно, когда-нибудь мне придется все это позабыть, но пока не получается… Случилось это вечером, около половины десятого. Из бара выскочил толстяк и закричал, что в баре какой-то пьянчуга крушит все налево и направо. Ну, мы с Лоу Штерном пошли туда. Там бушевал этот детина, лет двадцати, не больше. Забавлялся тем, что ломал мебель. Когда мы подошли ближе, он поднял над головой стул. Я велел ему бросить его, но он швырнул его в Лоу, сбил того с ног и буквально затолкал под стол. Поэтому я решил слегка отрезвить его своей дубинкой, хотел ударить по плечу, но он ухитрился отскочить в сторону. — Прейхен покачал головой. — В жизни своей не видел, чтобы кто-нибудь двигался так быстро, как этот детина! Он вырвал у меня из рук дубинку и тут же огрел меня ею по затылку. Я упал, а он продолжал дубасить меня по спине. У стула, которым он стукнул Лоу, были металлические ножки. Одна из них раскроила Лоу лоб, кровь заливала ему глаза. Но все же Лоу удалось вытащить пистолет. Он приказал молодчику ложиться. Но тот и ухом не повел и продолжал меня избивать. И тогда Лоу выстрелил ему в ногу.

— Пуля раздробила молодчику кость, — сообщил Шелл тем же ровным голосом. — Я не знаю медицинских терминов, но в конечном счете сейчас одна нога у детины на два дюйма короче другой и ему придется таскать ее за собой до конца жизни.

— Пита Силвера судили? — спросил я.

— Кое-кому в Санта-Байя он нравился, — хмыкнул Шелл. — Для него отыскали ловкого адвоката и полдесятка подставных свидетелей, которые единодушно присягнули, что в то время находились в баре и видели все своими глазами. Если послушать их, молодчик был пьян, но и только. Они не заметили, чтобы он крушил мебель или швырял стулом в Лоу Штерна. Зато видели, как двое копов ворвались в бар и принялись избивать дитятко дубинками. Дитятко рассердилось, отняло дубинку у ближайшего копа и стало возвращать то, что само получило. Тогда второй коп выхватил пистолет, прицелился и выстрелил в ногу несчастному. Жюри признало Силвера невиновным. Все только что не обливались слезами, созерцая, как парень ежедневно появляется в суде в инвалидной коляске. Так что вот как оно было. Когда Чарли ровно через три месяца вышел из больницы, его тут же отправили на пенсию — он не мог больше работать… Чарли, объясни-ка лейтенанту, что у тебя обнаружили, когда привезли в больницу?

Старик кивнул:

— Что бы вам ни говорили, лейтенант, у меня был перелом пяти ребер, одна отбитая почка и четыре трещины в позвоночнике, уж не помню, как это по-научному называется.

Шелл хмуро добавил:

— С тех пор Чарли носит специальный корсет, да и ходить-то долго не может, сразу же начинаются боли.

— Доктор все время дает мне специальные пилюли, — пояснил Прейхен, — но я стараюсь обходиться без них…

Лейтенант, почему бы вам и еще парочке ребят не собраться ко мне как-нибудь вечерком на покер?

— Неплохая мысль, — кивнул Шелл. — Что скажете про следующий вторник?

— Прекрасно! — заулыбался Прейхен, потом обратился ко мне:

— Надеюсь, мы с вами как-нибудь еще увидимся, лейтенант.

— Непременно.

Я молча следил, как старик медленно — буквально на дюйм за раз — повернулся и с трудом зашаркал назад в дом.

Когда мы вернулись в машину, Шелл закурил сигарету.

— Чарли всего сорок шесть лет, — глухо сказал он. — Его пенсии едва хватает на оплату квартиры да на самые необходимые продукты. Жене пришлось пойти работать уборщицей, и лишь таким образом они кое-как сводят концы с концами. Если его кто-то купил в тот вечер, то, должно быть, бедняк из бедняков!

— Да, я понял, — сказал я.

— Я хотел, чтобы вы все увидели собственными глазами.

Он включил мотор и отъехал от обочины.

— Если бы кто-то рассказал мне здесь такую же историю и сказал, что она произошла в Пайн-Сити, думаю, я все равно продолжал бы сомневаться, даже если бы поговорил лично с вами по телефону… — Он искоса взглянул на меня. — Не то чтобы я усомнился в ваших словах, Эл, но, как известно, «пока не увижу — не поверю». Ведь так?

— Я все понял. А теперь расскажите мне про Каттера и Эванса. Как проходила борьба между ними?

— Полагаю, истоки вам известны. Эванс был здесь сам себе хозяин, пока не появился Капер. Я наблюдал их обоих в то время: один другого стоил. Соперничество было нешуточным, игра становилась все ожесточеннее, и в ход шли любые средства. В конце концов Ленни Силвер совершенно открыто принял сторону Эванса.

После случившегося с его братом он стал всюду кричать, что все было подстроено Каттером, и организовал настоящую схватку между людьми Эванса и парнями, работающими на Каттера. Было столько разбитых голов, что нам пришлось вызвать отряд для их успокоения. К счастью, обошлось без убитых. Каттеру ничего не стоило доказать, что все затеял Силвер, или, иными словами, Эванс. Общественное мнение было настроено против Эванса. Он понял, что проиграл, и поспешил отступить.

Я не могу этого доказать, но не сомневаюсь, что у Каттера рыльце было сильно в пушку, именно поэтому он и не настаивал на суде над Силвером и его людьми. На этом все и кончилось.

— Каттер здесь женился? — спросил я.

— Точно. Выдающееся общественное событие. Три сотни приглашенных. Как раз после того, как он выставил Эванса из города. Его рейтинг был необычайно высок.

— А его жена местная жительница?

— Да, Мириам Перкинс. — Он покосился на меня. — А что?

— Вам что-нибудь известно о ней? Чем она занималась до замужества?

— Немного… — Его губы сложились в узкую линию. — Почему вы спрашиваете об этом, Эл?

— Вы же знаете, как это бывает при расследовании убийств, Дон, — пояснил я весьма неопределенно. — Иногда ты сталкиваешься с людьми, которым буквально не терпится рассказать вам о других людях, проходящих по делу. И когда они лезут вон из кожи, ты начинаешь сомневаться, что в их показаниях правда, а что — ложь, рассчитанная на то, чтобы заставить тебя смотреть в неверном направлении. За последние дни чего я только не наслушался о Мириам Каттер! Так что заглянуть в ее прошлое не мешало бы.

— Ладно. Перед тем как вы отправитесь назад в Пайн-Сити, посвятим этому минут пятнадцать. Я бы не стал этого делать, если бы не чувствовал себя в долгу за превосходный обед!

— Спасибо, но мне кажется… — Я посмотрел на него. — О чем вы говорите?

— Вообще-то я не принадлежу к категории сентиментальных копов, — проворчал Шелл. — Но я по-прежнему считаю, что если кто-то ставит крест на рэкете и хочет стать честным, такой человек заслуживает уважения. Надеюсь, вы думаете так же, лейтенант?

— Пожалуй, да, лейтенант… Мы что, больше не друзья?

— Мы никогда ими и не были, — усмехнулся он. — Возможно, мы немного симпатизируем друг другу, Эл, однако оба прекрасно знаем, насколько один коп может доверять другому.

— Я как-то раньше об этом не задумывался, — ответил я, — но, возможно, вы и правы.

— Прав, прав, и вы это знаете, чертов лжец!

Он завернул на парковочную площадку и поставил машину туда, где на асфальте темной краской было выведено его имя. Поднявшись на второй этаж управления, мы прошли в какой-то кабинет. Его единственным обитателем оказался довольно тучный парень с добродушной физиономией, добросовестно изучающий цветной вкладыш в мужской журнал — на нем была изображена полногрудая блондинка.

— Это сержант Хенсон, — представил его Шелл. — Джек, я хочу познакомить тебя с лейтенантом Уилером из Пайн-Сити.

— Привет, лейтенант! — Упитанный сержант помахал рукой, не отводя глаз от вкладыша. — Послушай, Дон!

Ты знаешь, что здесь написано? Что хобби этой красотки — коллекционирование старых пивных кружек. Бьюсь об заклад, она насобирала уйму старых пивных кружек, но только на уме у них была не выпивка, а? — Он закатился хохотом. — Чего вы, ребята, от меня хотите?

— Хочу на несколько минут позаимствовать у тебя дело «троицы», — спросил Шелл.

— Ради Бога, если только сумеешь его разыскать, — пожал плечами Хенсон. — По-моему, пару лет назад мы подложили эту папку к старым делам.

— Я отыщу ее, — сказал Шелл и направился к стеллажам в конце кабинета.

Сержант снова вернулся к нагой красотке на вкладыше.

— Вот видите, лейтенант? Им пришлось сложить страницы, и эту шлюху тоже — в самом интересном месте Если бы моя жена без одежды хотя бы вполовину выглядела так же привлекательно, я бы сжег все ее ночные рубашки и пеньюары!

Появился Шелл с синей папкой под мышкой.

— Пошли в мой кабинет, Эл. — Он мельком взглянул на увлеченного сержанта. — Спасибо, Джек! Я поставлю это на место.

Через несколько минут я сидел глядя на него через стол. Он открыл папку, извлек из нее большую фотографию и перебросил ее мне На меня смотрели встревоженные глаза молодой миссис Каттер с нервически поджатыми губами.

— «Мириам Перкинс, незамужняя, возраст — двадцать пять лет, ранее приводов не имела», — зачитал Шелл. — Дело это приблизительно трехлетней давности. Тогда она была девушкой по вызову. Из очень дорогих. — Он усмехнулся. — Брала по сотне баксов за визит, а чтобы в нашем городе девушке по вызову получить такие деньги, она должна отлично знать ремесло. Мы получили жалобу от одного типа, достаточно пожилого, чтобы разбираться в подобных вещах, ну и вызвали ее. По ее словам, он пожаловался потому, что она отказалась остаться у него на всю ночь и ушла. МЫ проверили ее подноготную. Она из хорошей семьи, отец ее был вице-президентом какой-то оптовой компании средней руки. Дома — куча денег и никаких эмоциональных проблем с родителями. Проституцией она занималась ради острых ощущений — так она заявила.

Возможно, это и было правдой, но как она дошла до жизни такой? Через своего приятеля, сказала она. Этот приятель познакомил Мириам с другой девицей, постарше ее.

Та играла роль организатора, договаривалась о свиданиях и получала по сорок баксов с каждой сотни, заработанной девушками.

— «Троица»? — спросил я.

— Правильно. — Он несколько раз кивнул. — Мы сразу же проверили двух других. У второй было почти такое же прошлое, как и у Мириам Перкинс. Та, что постарше, была иной — В каком смысле?

— Тертый калач, занималась рэкетом несколько лет.

Если бы не эти девицы, мы бы до нее ни за что не добрались. Я считаю, у нее был подлинный талант подбирать подходящих девушек, таких «любительниц острых ощущений», как Мириам Перкинс, Тони Моррис и…

— Минуточку! — завопил я.

— Что-нибудь не то съели? — Он с удивлением взглянул на меня.

— Повторите-ка еще разок второе имя.

— Тони Моррис.

Он вытащил из папки вторую фотографию и протянул ее мне. Тони Моррис, только более молоденькая, довольно хмуро смотрела на меня большими невинными глазами.

— «Тони Моррис, незамужняя, двадцать три года, приводов не имела», — прочитал Шелл. — Была девушкой по вызову. Занималась этим из «интереса», да и деньги ей были не лишними. Средств, получаемых от папочки — пятьдесят долларов в неделю, было недостаточно на приобретение тех красивых тряпок, до которых она была большой охотницей. По временам она подрабатывала еще манекенщицей в шикарном магазине готового платья. Но постоянной работы не искала, потому что, как она выразилась, «было бы слишком нудно ежедневно высиживать положенное количество часов в каком-нибудь скучном старом офисе». Трогательно, не так ли?

— Могу я взглянуть на фотографию вдохновительницы всего дела? — спросил я.

— Конечно!

Он бросил мне через стол третий снимок. Обрамленное длинными черными волосами лицо, на которое я смотрел, было почти прекрасным. Женщина слегка улыбалась, как будто то, что ее фотографировали для постановки на учет в полиции нравов, забавляло ее. Полураскрытые губы капризно изогнуты, нижняя губа чуть ли не вывернута.

— Лиза Неттхейм, — сказал Шелл. — «Двадцать восемь лет, незамужняя, в Калифорнии ранее приводов не имела». Мы не стали проверять в других местах, но я убежден, что она — фигура, известная еще в двух-трех штатах.

— Она вышла замуж за парня по фамилии Ландау, — заметил я. — Он умер.

— Как вы узнали? — искренне изумился он. — Она сообщила нам об этом в тот вечер, когда мы привезли сюда всех троих. Попросила, чтобы мы оставили в покое двух других, они — всего лишь глупые девчонки и теперь настолько перепуганы, что больше не будут этим заниматься. А что она может сказать о себе, спросил я ее, и тогда она поведала нам, что собирается выйти замуж. — Шелл медленно покачал головой. — Вы бы ее видели! Сидела здесь словно титулованная особа и выглядела на миллион долларов. Ландау, старикан чуть не семидесяти лет, был ее постоянным клиентом. Он надумал жениться на ней главным образом потому, призналась она, что хотел сэкономить деньги. И она решила принять его предложение. Но последним-то, как оказалось, смеялся старик. Он умер три месяца спустя и оставил ей состояние, обремененное такими долгами, что весь ее реальный доход составлял не больше сотни в неделю. Я иногда думал, что с ней случилось.

— В данное время она живет в Пайн-Сити, — буркнул я. — По всей вероятности, мне следует назвать сегодняшний день днем открытий или даже днем разоблачений. — Я поискал в кармане сигарету, нашел одну и поднес к ней спичку. — А каким образом Мириам Перкинс превратилась в миссис Каттер?

— Каттер присоединил предприятие ее отца к своей империи. Полагаю, именно так они и повстречались… Мы, как положено, предупредили их всех: в следующий раз… и так далее и тому подобное, — и отпустили на все четыре стороны. Представляете, как я был поражен, прочитав о свадьбе Каттера? И вместе с тем порадовался — оказывается, и коп может сыграть роль доброго Санта-Клауса. Думаю, насчет этого я ошибся, верно?

— Не знаете, хоть одна из этой троицы была как-нибудь связана с Эвансом?

— Не знаю. Отъезд Эванса не был большой потерей для города, но, откровенно говоря, Каттер оказался не лучше. Насколько мне известно, Эванс не женат, так что вполне вероятно, что он знал одну из них или даже всех троих.

— Отсюда Эванс отправился в Лос-Анджелес, — сказал я. — Надо думать, что Ленни Силвер поехал вместе с ним, поскольку сейчас оба они в Пайн-Сити. Там же и бывшая королева ночного клуба по имени Мерл. Говорит, что нашел ее в Сан-Франциско. Она не жила здесь пару лет назад?

— Не думаю.

— Ну что ж, огромное спасибо. Дон! — Я поднялся. — Благодарю за все.

— Кто знает, может, в следующий раз и мне понадобится выяснить что-нибудь в Пайн-Сити. — Он с минуту поколебался. — Мне очень не хочется спрашивать, но если не спрошу, эта мысль будет беспокоить меня еще пару дней. Как там Тони Моррис?

— Имеет вполне законную неплохую работу. Она — личная горничная миссис Каттер.

— Ну и ну! — На мгновение у него на лице появилось сочувственное выражение. — Ну что ж, желаю вам разобраться с вашим убийством, Эл. Не сомневаюсь, вам это просто необходимо.

— Да, пожалуй, — согласился я со вздохом. — Кстати, вы никогда не сталкивались в сфере строительства и благоустройства жилых районов с парнем по имени Донован? Майк Донован?

— Нет, — ответил он без колебаний. — Никогда не слыхал о таком.

— Это уже кое-что… А Лиза Неттхейм-Ландау не говорила, в каких краях она пребывала до того, как перебраться в Санта-Байя?

Шелл на мгновение задумался, затем покачал головой:

— Не думаю, а если и говорила, то я не помню.

— Ну, до встречи, Дон!

— Пока. В любой момент, как только вам снова захочется угостить меня обедом, сразу катите сюда.

Глава 8

Дверь мне открыла пышная блондинка с розовато-желтыми волосами, с таким же страдальческим выражением на лице, как и во время нашей первой встречи.

Мне было жарко и хотелось пить после дороги из Санта-Байя, но я догадался, что гостеприимство не входит в число ее достоинств. На этот раз на ней были обтягивающая белая рубашка и такие узкие черные брюки, что оставалось только поражаться прочности ткани, выдерживавшей сопротивление ее телес.

— Снова вы! — проворчала Мерл каким-то утробным голосом. — Почему это вам обязательно нужно было явиться сюда в шесть вечера?

— Вы и сегодня изволите есть? — спросил я ядовито.

— Мы всегда едим.

— Оно и видно. Можете не прерывать из-за меня свое любимое занятие, мне нужен только Силвер.

— В таком случае поторопитесь, хорошо?

Она пошире распахнула дверь и, грузно переваливаясь, прошла в гостиную.

На кушетке, наблюдая за тоненькой струйкой дыма, поднимавшейся спирально из его трубки, лежал Берт Эванс. Он выглядел, пожалуй, чересчур расслабленным, но, возможно, мне это просто показалось.

— Опять он, — злобно сообщила Мерл. — Хочет поговорить с Ленни.

— Вот и пригласи его сюда. — Эванс принял сидячее положение. — Возьмите себе стул, лейтенант.

Я дождался, когда Мерл вышла из комнаты, и спросил:

— А как вы расслаблялись в Санта-Байя?

— Вы имеете в виду особый вид расслабления?

— Ну, как сейчас с Мерл, — подмигнул я ему. — Так что вы для этого делали?

— Вы хотите, чтоб я обрисовал вам свою сексуальную жизнь?

— А почему бы и нет?

Его губы растянулись в автоматической улыбке, в то время как глаза под тяжелыми веками настороженно следили за мной.

— Я бы сказал, что вы шутите, но вы, похоже, не из тех копов, кто любит дурачиться. Вас интересует что-то определенное? Тогда спрашивайте напрямик. — Он легонько поскреб свою загорелую лысину. — А я либо отвечу на ваш вопрос, либо скажу, чтобы вы занимались своими собственными чертовыми делами.

— Девушки по вызову. Сотня долларов за сеанс. Красивая брюнетка, которая стоит ровно столько и ни цента меньше. Звали ее Лизой Неттхейм.

— Точно, Лизу я знал! — кивнул он. — И вы правы: она стоила тех денег, что ей платили. С ней произошла ужасная история, лейтенант. — Он печально покачал головой. — Я до сих пор переживаю. Она вышла замуж и бросила свое занятие!

— И стала вдовой через три месяца, — подхватил я. — Сейчас она живет в Пайн-Сити. Известно вам это?

— Нет! Чего вы хотите, лейтенант? Толкнуть меня на прелюбодеяние?

— Упаси Боже! Значит, в последнее время вы не встречались?

— Я не виделся с ней с той поры, когда она выскочила замуж, уехала из Санта-Байя и ушла из моей жизни. — Его лицо на мгновение исчезло в облаке дыма. — Лучше бы вы мне не говорили, что она поблизости, да еще и вдова! Знаете, у меня сразу появился зуд.

В комнату, приглаживая длинные светлые волосы, грациозной походкой вошел Силвер. Он был одет в шелковый эффектный костюм из дымчатого шелка с искоркой, который буквально переливался, когда парень проходил сквозь сноп солнечного света, падавшего из окна. Сегодня платиновые часы-браслет красовались на его левой руке, составляя единый ансамбль с платиновыми же часами на ремешке на правой руке, и я даже прислушался, не бряцают ли они при ходьбе. Ярко-синие глаза на его по-детски миловидном лице чуть не вылезли из орбит, когда он увидел меня.

— Теперь я знаю, почему здесь так воняет! — произнес он брезгливо. — Снова явился легавый.

— Сегодня я видел того «быка», которого ваш брат избил в Сата-Байя, — заговорил я с ним. — Он три месяца пролежал в больнице, а затем его убрали на пенсию. Пенсия небольшая, и его жена вынуждена работать уборщицей, а сам он носит спинной корсет.

— Вы разбиваете мое сердце! — фыркнул Силвер. — На суде все было сказано о том, что они вдвоем сделали с Питом в тот вечер, коп!

— Где ты находился в ту ночь, когда был убит Николас Каттер? — рявкнул я.

Он пожал плечами:

— У меня было ответственное свидание.

— Где и с кем?

— Не ваше собачье дело!

— Столь же ответственное, что и вчера?

— Возможно.

— Такое же, как и сегодня?

— Возможно!

— Ошибаешься, — поправил я его. — Сегодня тебе предстоит свидание со мной. Действительно, весьма ответственное. В управлении.

Берт Эванс тихонечко кашлянул.

— Я попрошу моего адвоката встретить вас там, лейтенант.

— Прекрасно. Но это только в том случае, если Ленни будет держать себя в руках во время поездки.

— Что, черт побери, это значит? — возмутился Силвер.

— Ты относишься к тем легко возбудимым типам, которые пылают ненавистью к копам. — Я нехорошо ухмыльнулся, посмотрев на него. — К тем, что способны напасть на меня по дороге в город. Так что мне придется тогда утихомирить тебя ударом пистолета по голове и упрятать за решетку в тот миг, как мы доберемся до управления.

— Этот номер у вас не пройдет! — завопил он.

Я развел руками.

— Ты вчера верно сказал, я — мелкий коп, работающий в службе шерифа небольшого округа. Но именно это и облегчает мою задачу, Ленни. Все достойные люди этого города возмущены зверским убийством одного из наиболее уважаемых граждан. Так неужели ты думаешь, они станут беспокоиться о том, что случится с каким-то молодчиком, который отказывается отвечать на вопросы?

— Скажи ему, Ленни, — вкрадчиво произнес Эванс.

— Я был с дамой. Провел всю ночь у нее в квартире, — равнодушно сообщил Ленни. — Что в этом такого?

— Не будем пускаться в дебаты, — снизошел я. — Ее имя и адрес.

— Берт, — Ленни неуверенно облизал губы, — боюсь, тебе это может не понравиться…

— Я сообщу тебе свое мнение, — пообещал Эванс.

— Она позвонила как-то вечером, когда вас с Мерл не было дома, дня через два после того, как мы приехали сюда, — неуверенно заговорил Силвер. — Сказала, что хотела бы видеть тебя, просто чтобы вспомнить прежние времена. Ну я и рассказал ей про Мерл. Тогда она спросила, почему бы мне как-нибудь не заглянуть к ней. — Он смущенно пожал плечами. — Ну я и заглянул.

Какое-то мгновение Эванс недоверчиво смотрел на него.

— Лиза Неттхейм?

— Теперь она Лиза Ландау, вдова.

— Ты мелкий тупой шпаненок!

Эванс встал, аккуратно положил трубку на край пепельницы и повернулся к Силверу. Поднял его за шиворот со стула и тыльной стороной ладони с силой ударил сначала по одной щеке, потом по другой.

— Блудливый щенок! Мне плевать, с кем ты спишь в нерабочее время! — глухим голосом проговорил Эванс. — Но о ней ты должен был сказать. Она могла быть приманкой, подосланной Николасом Каттером. Ты об этом подумал?

— Проклятие! — пробормотал Силвер распухшими губами. — Мне это просто не пришло в голову! Крайне сожалею, Берт! Честное слово!

— Раз Ник мертв, это уже не имеет значения. — Эванс взял трубку и снова уселся на кушетку. — Но такое могло случиться.

— Где она живет? — спросил я.

Силвер не задумываясь назвал ее точный адрес.

Я закурил сигарету, чтобы иметь пару минут на размышление, но больше вопросов у меня не было. Алиби Ленни на время убийства Каттера было установлено, и если я не смогу доказать, что оно фальшивое, мне придется этим удовлетвориться.

— У вас есть еще вопросы, лейтенант? — резко спросил Эванс.

— Пожалуй, нет.

— Значит, я теперь могу идти? — обрадовался Силвер.

— Нет, черт побери! — внезапно рявкнул Эванс. — Ты и Лиза Неттхейм — к такому мне надо еще привыкнуть, для меня это полная неожиданность. Во всяком случае, одну ночь ты можешь пропустить. Останешься сегодня дома. Ленни, сэкономишь силенки Я двинулся к двери, но тут Силвер загородил мне дорогу'. Глаза у него будто остекленели от ненависти.

— Я кое-что должен тебе за это, коп! — прошипел он.

— Вот и ударь меня, Ленни, — сказал я! — Оставь на мне синячок Меня это вполне устрою. Пожалуйста.

— Только попробуй тронуть лейтенанта — послышался за моей спиной холодный голос Эванса. — Сразу же взлетишь под потолок полумертвый. Ленни. То, что мне и надо. Ну а уж об остальном позабочусь я сам.

Какое-то мгновение Ленни находился в смятении, не зная, что предпринять, потом медленно попятился. Я прошел мимо него в холл и увидел, что Мерл уже успела распахнуть для меня входную дверь.

— Могу поспорить, вы опять отбили у него аппетит. — проворчала она. — Вчера вечером он практически ничего не стал есть.

— Зато вы, могу поспорить, приналегли на пирог с банановым кремом!

Ее глаза округлились от изумления.

— Откуда вы про это знаете?

— Мерл, дорогуша! — Я нежно провел пальцем по тому месту, где у нее должна была быть талия. — На тебе все видно!

Направляясь к дому Каттера, я проехал две мили по Вэлли, затем двинулся вдоль высокой кирпичной стены, огораживающей его владение. Единственная группа деревьев, замеченная мною на протяжении последующих двух сотен ярдов, отстояла от шоссе самое малое на четверть мили, и я решил, что добраться до нее можно разве что на тракторе. Сделав подковообразный поворот, я вернулся к подъездной дорожке и несколькими секундами позднее припарковал свою машину перед входом в особняк.

Дверь отворила горничная и, для подруги, которая всего лишь накануне разделяла со мной постель, выказала при виде меня на редкость мало энтузиазма.

— Привет, Тони!

Я выдал ей свою широкую неотразимую улыбку, ту самую, которую я репетирую перед зеркалом во время бритья, хотя из-за этого часто зарабатываю порезы.

— Джордж Каттер вернулся к себе домой около трех часов дня, — вежливо сообщила она, — а миссис Каттер спит, она приняла сильное снотворное, ее нельзя тревожить. Таков приказ доктора.

— Какого еще доктора?

— Доктора Ригби.

— Вы знаете его номер?

— Конечно.

— Вот и прекрасно! — Я прошел мимо нее в холл. — В таком случае я ему позвоню.

— Ради Бога!

Она первой прошла к телефону, отыскала требуемый номер в небольшой книжечке рядом с аппаратом и сообщила мне.

Я сам набрал номер и переговорил с доктором Ригби.

Он видел миссис Каттер днем, около половины третьего, она никак не могла оправиться от долгого приступа истерии, что вполне понятно при данных обстоятельствах.

Поэтому он дал ей сильное снотворное и распорядился, чтобы до самого утра ее не беспокоили. Я поблагодарил его и повесил трубку.

— Я и сама решила лечь пораньше, — слабо улыбнулась Тони. — Неизвестно почему, я чувствую себя совершенно обессиленной.

— Тони Моррис, — заговорил я, пытаясь поточнее припомнить содержавшуюся в протоколе формулировку, — не замужем, возраст двадцать три года, ранее приводов не имела. Девушка по вызову. Занимается этим ради острых ощущений, но деньги ее тоже интересуют, поскольку пятидесяти долларов в неделю, что она получает от отца, ей не хватает. Постоянной работы не имеет, потому что быть занятой определенное количество часов представляется ей крайне нудным.

По щекам у нее пошли пятна.

— Вы наводили справки обо мне в полиции Санта-Байя?

— Это получилось случайно, — честно сказал я. — Мне нужно было выяснить кое-что про Мириам Каттер, и вдруг я неожиданно услышал ваше имя.

— Полагаю, вы считаете себя обманутым, узнав, что спали с бывшей девушкой по вызову?

— С чего бы это мне считать себя обманутым, если вчера я сам вас соблазнил — назовем это так, — до того, как узнал о ваших прошлых проказах? — Я подмигнул ей. — Неужели я похож на болвана, который ничего не смыслит в жизни? Но меня интересует другое: как получилось, что сейчас вы отрабатываете положенное количество часов в качестве личной горничной? И куда девался снисходительный богатый папенька?

— Год назад снисходительный богатый папенька прослышал о «временной работе», — ответила она. — Не знаю, кто сказал ему, но уверена, что не лейтенант Шелл — он мне понравился, парень не из тех, кто нарушает данное слово. Ну, тогда это уже не имело значения. Дорогой папочка пожелал узнать, правда ли это. Я призналась, что да.

И тогда он вышвырнул меня из дома, из семьи, из своей жизни. Я уехала с тремя чемоданами личных вещей и сотней долларов в кармане. Единственным знакомым мне человеком была Мириам. Я созвонилась с ней, и она предложила мне это место. Все очень просто, Эл.

— А как насчет Лизы Неттхейм? — спросил я. — Вы встречались с ней после этого?

— Нет. Я слышала, что она вышла замуж за какого-то богатого старикашку и они уехали из Санта-Байя.

Было это года три назад.

— Сейчас она живет в Пайн-Сити.

— Ох! — удивилась Тони совершенно искренне. — А я и не знала!

— Вы не помните человека по имени Берт Эванс в Санта-Байя?

— Помню.

— Он был клиентом Лизы Неттхейм?

Тони кивнула:

— Постоянным клиентом, его она держала для себя.

— А что скажете про Ленни Силвера?

На лице ее появилась гримаса отвращения.

— Он просто больной, настоящая скотина! Лиза договорилась через Мириам о свидании с ним, когда я наотрез отказалась видеть его еще раз, но потом и она сказала «нет». Поверите ли, несколько месяцев после этого я видела во сне всякие кошмары.

— А как к нему относилась Лиза?

— Думаю, она просто хотела сделать одолжение Эвансу, своему постоянному клиенту. Для Лизы самое главное бизнес. Я сомневаюсь, чтобы она когда-либо занималась сексом ради удовольствия.

— Вы удивились, узнав, что Джордж Каттер был любовником Мириам? — спросил я, резко меняя тему разговора.

— Скорее меня это позабавило… — Она медленно улыбнулась. — Никогда б не подумала, что Джордж — тот тип мужчины, который нужен Мириам. Он такой скучный.

Я осмотрел огромный холл, заполненный тенями.

— Вам никогда не бывает тоскливо в этом мавзолее?

— К этому привыкаешь. Возможно, если мне станет уж очень тошно, я уеду и проведу ночь со своим приятелем на огромной кушетке под звуки проигрывателя.

— В любое время, — сказал я. — Это напомнило мне, что я должен пополнить свои запасы афродизиака.

— Славный дедушка Уилер! — По пути к двери она просунула свою руку под мою и крепко прижала ее к себе, так что я почувствовал твердость ее груди.

— Знаете? За всю свою жизнь я встретила всего четырех человек, которые мне понравились, и двое из них были копами.

— Копы — симпатичные люди, если их поближе узнать! — хмыкнул я.

Она отворила дверь, подождала, пока я вышел на парадное крыльцо, и произнесла, покачав головой:

— Копы могут быть симпатичными, а вот люди — никогда.

Возвращаясь в город, я раздумывал над последним философским изречением Тони. Никаких определенных планов на вечер у меня не было, но я все же остановился, чтобы перекусить мясным сандвичем. А в половине девятого оказался у квартиры Лизы Ландау и нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд ее голова осторожно выглянула из-за двери, а затем, увидев меня, Лиза просияла приветливой улыбкой.

— Входите же, Эл! — воскликнула она приятным голосом и открыла дверь пошире.

Я перешагнул через порог и буквально замер на месте.

— Конечно, я слышал про «блудницу в пурпуре», но до сих пор мне не доводилось встречаться с нею во плоти!

«Во плоти» было точным определением. Ярко-красная рубашка, расстегнутая спереди и плотно обтягивавшая высокую грудь, чуть сборилась на талии и вновь натягивалась на полукружьях бедер, чтобы почти сразу же закончиться — видимо, из-за нехватки материала. Длинные стройные ноги выглядели маняще белыми, а когда она повернулась и направилась в гостиную, я заметил, что в рубашке по бокам имеются разрезы, позволявшие рассмотреть мини-трусики голубого цвета.

— Я не знала, что вы явитесь с визитом! — бросила она мне через плечо. — Иначе бы я переоделась.

— Тогда бы я много потерял!

Усевшись в кресло, она неторопливо закинула ногу на ногу, я же поспешил плюхнуться на стул, стоявший на безопасном расстоянии от этой красотки в красном.

— Цыпленочек! — улыбнулась она, и ее нижняя губа чуть не коснулась подбородка. — Не понимаю, почему вы боитесь меня, Эл?

— Может, потому, что вы такая лгунья? — высказал я предположение. — Вы же знаете, например, что вам на четыре года больше, чем те двадцать семь лет, которые вы мне назвали?

Ее улыбка застыла.

— Привилегия дамы — скрывать свой возраст, и не очень-то галантно со стороны… джентльмена уличать ее в этом!

— Вы мне сказали, что являетесь богатой вдовой Ландау, — продолжал я без тени смущения, — но ваш супруг оставил свои дела в таком плачевном состоянии, что вы получаете не более сотни в неделю. Возможно, это не бедность, но, безусловно, не богатство!

— Надеюсь, вы не собираетесь изображать из себя паука, который заманивает муху в паутину в ее собственной гостиной? — Ее темные глаза утратили сонное выражение и казались теперь весьма настороженными. — Вижу, вы провели кое-какое расследование в отношении меня, не так ли? В Санта-Байя, вероятно?

— Интересно, не проделал ли то же самое Ник Каттер? — сказал я. — Возможно, именно это и означала пометка в черной книжечке: проверить данные о Л.Л. до начала переговоров об основной передаче.

— Кто знает? — Она слегка пожала плечами. — Итак, вам уже известно, что я была в Санта-Байя. Но с той поры много воды утекло!

— Где вы находились в ту ночь, когда был убит Каттер?

— Здесь.

— Одна?

— Нет, кое с кем. С одним приятелем.

— Что за тайны мадридского двора? У вашего приятеля наверняка есть имя.

— Но, возможно, он предпочитает оставаться неизвестным. Это так важно, Эл?

— Важно, это проверка.

— Ленни Силвер, — заявила она. — Ну не странно ли — как вас увижу, так меня сразу тянет к спиртному?

Она поднялась с кушетки и прошла к бару. Ее походку в красном одеянии — искусное покачивание обтянутых красным шелком ягодиц, изредка подчеркиваемое промелькнувшей каемочкой голубых трусиков, — можно было назвать «эротической фантазией».

— Могу ли я предложить вам стаканчик?

— Благодарю. — Я поднялся с кресла и пошел следом за нею к бару. — В котором часу в тот вечер пришел сюда Силвер?

— Около восьми, полагаю. — Она занялась бутылками, бокалами и кубиками льда. — А может, и в половине девятого, не уверена.

— А когда ушел?

— После завтрака. Тоже затрудняюсь сказать, в котором это было часу. Утром, но не слишком рано, это уж точно.

— Он уплатил вам обычную сотню?

Она и не подумала оскорбляться, просто улыбнулась мне:

— Для Ленни это было бесплатно. В этом парне есть какая-то примитивная грубость, которая привлекает меня.

— Та самая, которая оттолкнула Тони и Мириам в Санта-Байя?

— Они были тогда всего лишь парой девчонок. — Она подтолкнула мне бокал через стойку бара. — Слишком молодых, чтобы оценить редко встречавшиеся в жизни вещи. — Она приподняла свой бокал, ее глаза насмешливо смотрели на меня поверх его края. — Что вы хотите, Эл? Вызвать у меня комплекс вины?

— Нет, хочу дать вам шанс, — ответил я ровным голосом. — Слушайте хорошенько, Лиза, потому что он у вас всего один.

— Я слушаю.

— Думаю, обнаружив, что нет никакого наследства, вы вернулись к своему прежнему промыслу. Но потом, не знаю, каким образом, может, просто увидели снимок в газете, вам стало известно, что жена миллионера Николаса Каттера — не кто иная, как Мириам Перкинс, ваша бывшая партнерша по определенным забавам. Вы перебрались в Пайн-Сити, дабы заняться этаким аккуратненьким вымогательством. Не знаю, как вы познакомились с Донованом, но почти не сомневаюсь, что эта встреча была преднамеренной, а не случайной. С его поддержкой вы выработали превосходный план ненавязчивого шантажа.

Вы не станете разоблачать Мириам перед всем миром, особенно перед тесным социальным мирком Пайн-Сити, до тех пор, пока она платит за молчание. Причем вы не требовали с нее огромных сумм — это слишком вульгарно, да и опасно: за вами можно было бы проследить. Вместо этого вы предложили Нику заключить деловую сделку с Донованом на весьма выгодных для последнего условиях — продать ему по дешевке проект Деламара.

— У вас необузданное воображение!

— Естественно, вам пришлось пустить в ход все свои чары, чтобы обольстить Донована, — продолжал я совершенно невозмутимо, — но при этом вы обнаружили определенные изъяны в его характере. Он стал бы нервничать из-за шантажа и, более того, начал бы сомневаться в своих возможностях руководить таким крупным проектом.

Иными словами, вам нужен был кто-то еще — покрупнее и посильнее. И тогда вы вспомнили о кровавой вражде между Ником и Бертом Эвансом. — Тут я остановился и прислушался к отзвукам собственного голоса у себя в голове. — Одну минуточку, постойте! Конечно, здесь я напутал. Первым был Эванс. Скорее всего, именно он предложил Донована в качестве промежуточного звена; ему не хотелось, чтобы Нику стало известно, кто стоит за всем делом, — по крайней мере до того времени, пока он решится на убийство.

Вдова Ландау аккуратно поставила свой бокал на бар.

— Вы сошли с ума! — сухо произнесла она. — Я вообще не понимаю, о чем вы толкуете! Я же вам сказала: у меня с Ником была связь, только и всего. Даже подсказала вам, где найти Берта Эванса, верно? Неужели вы рассчитывали, что я сама расскажу вам о Санта-Байя и о том, что Эванс был моим постоянным клиентом? Или, может, вы хотите пристыдить меня за то, что я пытаюсь сохранить лицо?

— Ладно. — Тремя большими глотками я выпил виски. — Еще одна попытка, Лиза: где вы находились в ту ночь, когда был убит Ник?

— Здесь, у себя в квартире.

— Одна?

— Я уже говорила, что была с Ленни Силвером.

— Спасибо за выпивку. — Я поднялся с табурета возле бара. — Можете не провожать, я сам выйду.

— Эл? — Лиза перегнулась через бар. Кончики ее грудей только что не протыкали тонкий шелк красной рубашки. — Не уходите отсюда таким сердитым! Пожалуйста, задержитесь немного: а вдруг мне удастся убедить вас, что я вовсе не такая уж плохая, как вы считаете?

— Я не захватил с собой шлепанцы, — сказал я. — И боюсь, что Ленни испортит нам задушевный разговор.

— За кого вы меня принимаете? — вкрадчиво спросила она. — За женщину, у которой телесные потребности превозмогают разум, так что она не в состоянии думать ни о чем кроме секса?

— Ну что вы, дорогуша, вы куда более сложная натура, — произнес я устало. — Я скорее назвал бы вас роскошным телом, которым управляет острый как бритва ум. До сегодняшнего дня я предполагал, что, возможно, вас втянули в эту аферу, но сейчас я убежден, что вы сами нырнули в нее вниз головой.

Губы у нее поджались, но она ничего не сказала.

Я мысленно попрощался с обнаженной красавицей более чем в натуральную величину, бездумно улыбавшейся мне с противоположной стены, и направился к передней двери. Лифт, который в пронзительной тишине опускал меня вниз, был одним из последних изобретений инженерной мысли, и я подумал, уж не психические ли травмы заставляют его ломаться и застревать между этажами. Мысленно я даже написал диалог по этому поводу: «Скажи мне, машина, когда ты впервые почувствовала щемящее чувство неуверенности между этажами?»— «Думаю, когда заметила, что люди, нажимающие мои кнопки, совершенно не думают обо мне».

Лифт благополучно доставил меня до тротуара, где я почувствовал, что мне совершенно необходимо выпить.

Через дорогу находился бар, и я проторчал там целый час, обдумывая, что же теперь делать. После трех рюмок я расхрабрился: провались все в тартарары, я еду домой и заваливаюсь спать!

Я приехал к себе около десяти и решил, что сейчас в самый раз дать полный отдых психике Уилера, а потому поставил на проигрыватель пластинку с музыкой Сибелиуса. На половине второй стороны диска раздался телефонный звонок.

— Уилер? — Голос шерифа был едва слышным, словно он боялся, что его подслушают. — Я в доме Джорджа Каттера… Постарайся сразу же приехать сюда.

— Где он находится?

— В миле от дома его брата. Сержант Полник будет ждать вас снаружи.

— Ладно, — сказал я. — А почему такая спешка?

— Убита его жена, — произнес Лейверс голосом, лишенным всяких эмоций, и тотчас повесил трубку.

Глава 9

В свете фар материализовалась коренастая фигура, и я затормозил возле сержанта Полника. Он уселся в машину рядом со мной и неопределенно махнул рукой:

— Ворота будут слева — ярдах в двадцати отсюда, лейтенант.

— Когда это случилось?

— Не знаю. Муж позвонил шерифу и сообщил об убийстве что-то около десяти.

— Почему шериф мне сразу не позвонил?

— Он звонил, но вас не было.

Это казалось логичным. Я завернул свой «остин» на подъездную дорожку и остановил его рядом с ближайшей патрульной машиной.

— Как ты поладил с Донованом? — спросил я, выключив мотор.

Он секунд пять сидел и раздумывал.

— Я все допытывался у него, почему он врет, будто не знает эту дамочку Ландау; через некоторое время он начал просто бегать от меня. Ну а я, понятное дело, ходил за ним по пятам и задавал один и тот же вопрос.

Потом, уж не знаю, какая муха его укусила, он вдруг взбесился и ударил меня.

— Надеюсь, он не покалечил тебя, сержант?

— Меня? — Полник недоверчиво рассмеялся. — Вы шутите, лейтенант?

— Что было дальше?

— Ну, я подумал, что у копа тоже имеются кое-какие права. То есть если люди будут разгуливать и бить копов когда им заблагорассудится, к чему это приведет?

— Ты совершенно прав, — поспешил я его подбодрить. — И что потом?

— Я его тоже стукнул.

Следующий вопрос я задал чисто машинально:

— В какой он больнице.

— В Бэйсайде. Док сказал, что челюсть у него не сломана.

— Может, небольшая трещина?

— Смещение — вот как определил док. — Он искоса посмотрел на меня и смущенно спросил:

— Вы не сердитесь, что я немного поддал ему, лейтенант?

— Он же первый тебя ударил. И потом, как мне кажется, он должен быть тебе благодарен: теперь у него превосходное алиби на время убийства.

Полник облегченно вздохнул:

— Верно! Я как-то об этом не подумал.

Мы вылезли из машины и вошли в дом. Сержант провел меня в гостиную, забитую людьми. Тело пухленькой блондиночки лежало на боку посреди пола. На ее лице застыло выражение ужаса. Над правым глазом чернело отверстие, окруженное загустевшей кровью. Убийство — это убийство, но когда убивают женщину, да еще молодую и привлекательную, это уже ни во что не вписывается.

Я подошел к шерифу, разговаривавшему с доктором Мэрфи. Эд Сэнджер и его новый помощник все еще занимались своими хитроумными изысканиями, вокруг стояли несколько копов в форме и изо всех сил старались не показать, как им все это осточертело.

— Джордж Катер обнаружил ее в девять тридцать вечера, — сказал Лейверс. — Доктор Мэрфи определил, что она убита самое большое за десять минут до этого. — Кивком шериф указал на Сэнджера. — У Эда имеется орудие преступления. Оно лежало на полу рядом с телом.

«Смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Джордж сказал, что это пистолет его брата. Он всегда хранил его в верхнем ящике своего письменного стола в библиотеке.

— Его не было в ту ночь, когда был убит Николас, — напомнил я.

— Правильно, — кивнул Лейверс. — Так что предположить, что убийца, застрелив Ника, забрал его пистолет, а потом прикончил им Ив Каттер.

— Где сейчас Джордж?

— Я поместил его в другой комнате, за ним наблюдает офицер. — Лейверс осторожно погладил один из своих подбородков. — Анонимный телефонный звонок выманил его из дома, а когда он вернулся, то обнаружил жену убитой. Вы этому верите, Уилер?

— Еще не знаю, — взглянул я на него. — А вы нет?

— Думаю, мы закончили дело, я имею в виду оба убийства. Вообще-то это даже забавно. Мы начали, не располагая никакими уликами, и преступление выглядело необычайно сложным, а теперь у нас есть ответ, и оказывается, весьма очевидный и простой. Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы мне его подсказали.

— Какой это ответ я вам подсказал? — спросил я будничным голосом.

— Когда я позвонил вам утром в тот, другой дом насчет Шелла, — заговорил он нетерпеливо, — вы мне сказали, что любовником оказался младший брат Николаса, а алиби на время убийства Джорджу обеспечивает его жена. Все это вы аккуратненько увязали вместе. Джордж той ночью отправился на очередное тайное свидание со своей невесткой и, совершенно неожиданно для себя, столкнулся с подстерегавшим его братцем. Они прошли в библиотеку, поскандалили, и Ник выхватил из ящика письменного стола пистолет. Ну а Джордж схватил бронзовый бюст и прикончил его. Ему потребовалось алиби, и он уговорил жену предоставить ему таковое. Все было прекрасно до той минуты, пока вы не узнали о его связи с женой Ника. Джордж понимал, что рано или поздно его жена непременно узнает про его похождения и тогда, несомненно, выложит нам всю правду, разбив вдребезги его алиби. Потому ему пришлось заткнуть ей рот, прежде чем она направит его прямиком в газовую камеру.

— Может быть, — пожал я плечами.

— К черту всякие «может быть»! — рявкнул Лейверс. — Вам не нравится это только потому, что все оказалось так просто и не вам первому пришло в голову. — Он с надеждой посмотрел на Мэрфи:

— Ну а как на ваш взгляд?

— С каких пор я стал копом? — непочтительно буркнул врач.

— Ну, во всяком случае, все так и было! — Шериф гневно посмотрел на нас обоих. — И Джордж уже готов расколоться, прямо сейчас. Продлить допрос на пару часиков, и он нам выложит все с мельчайшими подробностями.

— Я бы хотел поговорить с ним, — заявил я. — В какой он комнате?

— Через холл. — В голосе шерифа звучало недоверие. — Интересно, о чем это вам понадобилось беседовать с ним, Уилер?

— Об анонимных телефонных звонках, — сказал я. — Такие, как Джордж, весьма услужливы в подобных делах.

Возможно, вы добьетесь от него признания, только если будете с ним очень вежливы. Когда я приехал к нему домой сегодня утром, он уже ждал меня, чтобы сообщить, что проводил время со своей невесткой. А теперь он вновь оказал помощь следствию, когда подсказал вам, что его жена застрелена из пистолета его брата, не так ли?

— Куда, черт возьми, вы клоните? — загрохотал Лейверс.

— Всего лишь рассуждаю о том, что Джордж принадлежит к весьма услужливым убийцам, с которыми нам не часто приходится сталкиваться, — ответил я, не повышая голоса. — Может быть, прежде чем отправить его в газовую камеру, выдать ему награду за активную помощь в раскрытии преступления? «Самому сознательному убийце года», нечто в этом роде!

— Будь таких преступников побольше, и вы бы остались без дела, шериф, — невозмутимо заметил доктор Мэрфи. — Вы хоть подумали об этом?

Я посмотрел на побагровевшую физиономию Лейверса и понял, что самое время уйти куда-нибудь подальше.

Когда я вошел в комнату, где, уставившись невидящими глазами в противоположную стену, съежился в кресле Джордж Каттер, коп в форме вышел в холл.

— Мистер Каттер? — негромко окликнул я его.

Он медленно повернул голову и посмотрел на меня.

Вся его надменная самоуверенность бесследно исчезла.

Несмотря на мускулистую фигуру, он выглядел теперь слабым и хрупким.

— Ив мертва… — Казалось, он не понимает того, что это значит. — Такое случается с другими людьми, лейтенант. Ты зачастую читаешь об этом в газетах, прежде чем доберешься до спортивного раздела. Но такое не может случиться с твоим родным братом, — тут его голос понизился до едва различимого шепота, — и тем более с твоей женой.

— Что произошло сегодня вечером? — спросил я.

Я не был уверен, что Джордж слышал меня, потому что несколько минут он продолжал сидеть совершенно неподвижно, глядя на стену. Но потом снова заговорил — совершенно измученным голосом:

— У Ив никогда не было никаких проблем. Она была моей женой и любила меня. Большего она и не желала.

Она свято верила в свои клятвы, данные при венчании.

«Беречь и ценить, любить и лелеять в радости и в горе, в здравии и в болезни, в достатке и в нужде…»

— «Пока нас не разлучит искушение», — подхватил я.

— О чем это вы?

— О Мириам, — сказал я сурово. — О жене вашего брата, припоминаете?

— Мириам? — тупо повторил он. — Ах да, верно! Я почти забыл про нее и про себя.

— Расскажите мне, что произошло сегодня, — повторил я.

— Доктор дал Мириам сильную дозу снотворного, поэтому я вернулся домой около трех часов. Я был счастлив немного отдохнуть после этих двух страшных дней, а Ив мне сказала, что она с удовольствием приготовит что-нибудь вкусное для нас двоих. Мы как раз заканчивали обедать — где-то около восьми вечера, мне кажется, — когда раздался телефонный звонок. Я взял трубку.

Какой-то мужчина заявил, что ему известно, кто убил Ника, и он может это доказать, если я хорошо заплачу за информацию. Я ответил, что согласен заплатить, но только после того, как услышу от него имя убийцы и получу соответствующие доказательства. Он предложил мне немедленно встретиться с ним в конце дороги на Вэлли. Это примерно в пяти милях отсюда — там, где начинается еще незаконченное шоссе, ведущее к озеру.

Он велел мне проехать полмили по этой дороге, остановиться и ждать его. Я так и сделал.

— Но он не появился?

— Да, не появился. — Джордж очень медленно покачал головой, как будто опасался, что она свалится у него с плеч. — Я прождал не менее получаса, но он не приехал. Я подумал, что его могло задержать какое-то непредвиденное обстоятельство, поэтому предоставил ему еще пятнадцать минут и только после этого понял, что, проторчи я там хоть неделю, он все равно не появится.

Повернув машину, я поехал домой… — Дыхание у него стало прерывистым. — И когда вошел в гостиную, увидел на полу Ив…

— Вы не узнали голос по телефону?

— Знаю одно: говорил мужчина.

— На какой машине вы ездите?

— «Кадиллак».

— Четырехколесный?

Он вскинул на меня по-прежнему пустые глаза.

— Это какая-то шутка, лейтенант?

— Наверное, но теперь это уже не имеет значения.

Я вышел в холл и увидел Полника. Он стоял засунув руки в карманы возле входной двери и без всякого интереса разглядывал висевший на стене натюрморт. Подойдя к нему, я почувствовал приступ зависти — у Полника никогда не бывало проблем. Если что-то внезапно угрожало превратиться в таковую, он просто переставал об этом думать, и не устраивавшая его мысль постепенно исчезала из его памяти.

— Поедешь со мной, сержант, — деловито сказал я, выходя с ним на крыльцо.

Не задавая вопросов, он зашагал за мной к машине и уселся на место для пассажира.

— Куда мы едем, лейтенант?

— Кое-куда, где я намереваюсь оставить тебя наедине с красавицей блондинкой, — ответил я, затем включил мотор и, как только мы оказались на шоссе, прибавил скорости. — Это очень важно, сержант. Когда мы туда заявимся, я попрошу прекрасную блондинку кое-что сделать для меня, после чего мне придется уехать. Если тебе покажется, что она собирается ослушаться, твоя обязанность не допустить этого. Меня совершенно не интересует, какими методами ты этого добьешься: решай сам. В случае необходимости ударь ее по рукам. Или просто схвати и прижми к себе.

— Даже так, лейтенант? — В голосе его послышалось благоговение. — В жизни своей не хватал за руки прекрасных блондинок и уж конечно не прижимал их к себе.

— Возможно, сегодня ты испытаешь такое удовольствие, — проворчал я.

Минут через десять мы подъехали к белому особнячку, погруженному в полнейший мрак. Я нажал на дверной звонок и не отнимал от него пальца до тех пор, пока секунд через тридцать в прихожей не загорелся свет. Потом дверь отворилась, и на меня сердито уставилась всклокоченная блондинка, подслеповато моргая со сна. Халат из полупрозрачного розового нейлона, накинутый поверх кукольной пижамы, не был застегнут, так что малоопытный в дамских туалетах Полник не смог сдержать полузадушенный вскрик при виде представившейся ему картины.

— У вас нет времени, чтобы устраивать мне сцену по поводу того, что я извлек вас с постели среди ночи! — Я быстро взглянул на часы. — Сегодня в четверть двенадцатого зверски убита Ив Каттер, и в качестве жертвенного быка шериф задержал Джорджа.

— Ив Каттер… убита!

Глаза Тони явно собирались закатиться, а посему я был вынужден шлепнуть ее легонько по обеим щекам, дабы предотвратить нежелательный обморок, суливший куда большую потерю времени.

— У вас нет на это времени, — напомнил я. — Как чувствует себя Мириам Каттер?

— Я дала ей таблетки около восьми вечера, — ответила Тони тусклым голосом. — Потребуется землетрясение, чтобы пробудить ее раньше утра.

— Вот и прекрасно. — Я взял ее за локоток и провел через весь холл к телефону.

Полник, естественно, топал следом за нами.

— Следующие полчаса вы будете заняты выше головы. — Я усадил ее на стул перед телефоном. — Хорошенько слушайте. Ваша преданность Мириам была дурно использована. Косвенно она явилась причиной двух убийств.

Она широко раскрыла глаза:

— Эл, я же…

— Вам придется поверить мне на слово. Сейчас вы можете кое-что сделать, чтобы в какой-то мере сравнять счет с преступником. Но тут нельзя допустить никакой оплошности.

Она неуверенно кивнула:

— Я постараюсь.

— У вас будет двадцать минут, чтобы попрактиковаться… Сержант, сходи и приготовь мисс Моррис питье.

— С удовольствием, лейтенант! — Глаза Полника полезли из орбит, когда он осмотрел колоссальный холл. — Где в таком амбаре может храниться спиртное?

— Бар в гостиной, — подсказала ему Тони. — Мне еще никогда так не требовалась выпивка, как сейчас!

Ее начало трясти — то ли от холода, то ли от страха, и она поплотнее завернулась в пеньюар.

— Вы помните, как говорит Лиза Неттхейм? — спросил я у нее. — Очень спокойно и сдержанно, как бы взвешивая каждое слово.

— Помнить помню, но смутно, — пробормотала Тони. — Она очень давно мне не звонила.

— Попытайтесь припомнить получше. — Я слегка нахмурился. — Вам придется убедить Берта Эванса, что вы — Лиза Ландау.

— Что?

Глаза у Тони снова широко раскрылись, дрожь усилилась.

— Я не смогу это сделать, Эл! У меня ничего не получится!

Появился Полник со стаканом в руке.

— Вот питье, лейтенант.

Забрав стакан, я заглянул в него.

— Что это?

— Бренди. Импортное, судя по бутылке.

— Выпейте! — протянул я Тони стакан.

Она сделала глоток и тут же поперхнулась.

— Но это же неразбавленный коньяк!

— Ну и отлично! — заявил я. — Сейчас вы станете бесшабашно смелой и настойчивой!

— Но девушки не пьют… — Она внимательно посмотрела на меня и внезапно прыснула со смеху. — Возможно, коньяк и в самом деле пойдет мне на пользу. — Она отпила еще немного, на этот раз не поперхнувшись. — Не так уж и страшно, Эл!

— Вот именно. Когда будете разговаривать с Эвансом, не повредит, если вы будете запинаться и перевирать слова. А коли он заявит, что не узнает ваш голос, скажите ему, что нализались. Именно так, «нализались» или «налакались», как вам больше нравится.

— Хорошо. — Судя по голосу, она уже свыклась с этой мыслью. — Что еще я должна ему сказать?

— Скажете, что с вас достаточно, вы больше не желаете участвовать в игре. Уилеру уже слишком многое известно, так что сразу после этого разговора вы собираетесь позвонить ему и пригласить к себе на квартиру, чтобы объяснить остальное. Вы уверены, он так сумеет обставить дело, что вы останетесь в стороне.

— Это все?

— Ну-ка потренируйтесь сначала на мне.

Она сказала все, но весьма неуверенно. Я велел ей выпить еще бренди и повторить все сначала. После десятой попытки стакан почти опустел. Зато на щеках у Тони появились два ярких пятна, а голос зазвучал уверенно, даже с некоторым вызовом, хотя слова она выговаривала с излишней старательностью, что меня, однако, вполне устраивало.

— Замечательно! — похвалил я. — Скажите Эвансу все, что надо, и неожиданно, не закончив фразы, повесьте трубку. Потом, и это крайне важно, сразу же позвоните Лизе Ландау.

— И о чем мне говорить с этой сукой?

— О чем угодно, это не имеет значения, лишь бы поддерживать разговор. Если она не пожелает разговаривать, тут же позвоните еще раз и продолжайте в том же духе минут пятнадцать. Я не хочу, чтобы Эванс имел возможность дозвониться до нее: если ему удастся это сделать, мой план тут же лопнет.

— Я все поняла, Эл. — Она допила стакан и протянула его Полнику. Пурпурные пятна на ее щеках разгорелись еще ярче. — Налейте мне еще стаканчик этого потрясающего заграничного напитка, милейший. — Она с минуту рассматривала его. — Видит Бог, мне бы хотелось потерпеть кораблекрушение и оказаться с тобой на необитаемом острове. Мы бы раскачивались там на лианах, ну и все остальное!

Полник покраснел как вареный рак и чуть не выронил стакан.

— Да, мэм!

Он засеменил по направлению к гостиной, а я принял необходимые меры, чтобы по его возвращении полный стаканчик попал ко мне в руки. Я осторожно опустил напиток на стол, затем повертел пальцем перед носом Тони.

— Предполагается, что, разговаривая с Эвансом, вы будете слегка навеселе, но не слишком перегружайте себя. Так что — последний маленький глоточек, и все!

— Ладно, — тяжело вздохнула она. — Нудный Уилер!

Жадина-говядина!

Я посмотрел на Полника:

— Если через пятнадцать минут она все еще будет в таком состоянии, вылей ей на голову ведро холодной воды.

— Понятно, лейтенант, — серьезно кивнул он.

— Мой потрясающий дикарь с необитаемого острова не может быть таким грубияном. — Тони сделала глазки Полнику и при этом едва не сползла с кресла.

— Приготовь сразу два ведра холодной воды! — распорядился я.

— Я в порядке, честное слово! — сказала она, старательно выговаривая слова.

— Это в ваших же интересах.

Я схватил телефонный справочник, отыскал номер Лизы Ландау и записал его на листочке. Потом припомнил, что Эванс живет в арендованном доме, значит, телефон там зарегистрирован на имя домовладельца. На телефонистку произвели магическое действие слова «полиция»и «жизненно важно», но она объяснила, что, поскольку я не знаю фамилии владельца, ей придется разыскать необходимый мне номер по адресу, на что потребуется некоторое время. Когда она найдет его, то сама мне позвонит.

Я повесил трубку и от нетерпения чуть не стал грызть ногти.

Телефонистка позвонила лишь через семь бесконечно долгих минут и сообщила, что телефон зарегистрирован на имя Бракена.

— Вам повезло, — добавила она. — А что, если бы фамилия владельца была Цикиас или, скажем, Эксмер?

Сколько бы тогда времени ушло на проверку? — Она весело рассмеялась, а я заскрежетал зубами и поспешно записал на том же листке номер и этого телефона.

— Сейчас, — я снова взглянул на часы, — без четверти двенадцать. Позвоните Эвансу пять минут первого.

— А вдруг его не окажется дома? — неожиданно спросила Тони.

— Даже не говорите об этом! — нахмурился я. — Он обязан быть дома!

— Ну а потом я пятнадцать минут буду разговаривать с этой сукой Лизой, так?

— Все правильно.

Я строго посмотрел на Полника и ткнул пальцем в стаканчик с бренди:

— Ровно один глоток перед первым разговором, ясно?

— Ясно, лейтенант! — Внезапно его глаза засияли. — А когда она покончит со всеми разговорами?

— Тогда можешь полностью опустошить бар, — разрешил я.

— Понятно!

— Ну, я пошел.

— Желаю удачи во всем, что вы там собираетесь сделать, Эл, — с явным сомнением произнесла Тони.

Последнее, что я слышал, выходя из дома, был ее воркующий голос, вопрошающий: «Спорю, ты и не представляешь, что у такой девушки, как я, могут быть волосы на груди, а, мой славный примитив?»

Глава 10

Она сразу же отворила дверь и стояла в своей пламенной рубашке: платьем назвать эту поддергушку было невозможно! При виде меня у нее непроизвольно отвисла челюсть.

— Эл Уилер?

Но потом ей удалось все же выдавить подобие улыбки.

— Ну и сюрприз! Кто бы мог подумать, что… — В комнате зазвонил телефон. Глаза Лизы злобно сверкнули. — Опять эта ненормальная девка Моррис! Видать, совсем свихнулась! Звонит и звонит, вот уже минут пятнадцать.

Я четыре раза бросала трубку, но ее ничем не проймешь!

— Я сам подойду, — предложил я, быстро прошел мимо нее в комнату и поднял трубку.

— Лиза, дорогуша! — Голос Тони звучал явно устало. — С твоей стороны ужасно невоспитанно вот так прерывать разговор. Ну что я могу поделать, если на меня нахлынули воспоминания о добрых временах?

Какое было тогда житье, верно? Помнишь, ты забирала по сорок центов с каждого доллара, что я зарабатывала? Ты не забыла, как однажды…

— Теперь можешь перестать об этом вспоминать, Тони, — произнес я, тихонько посмеиваясь. — Как прошел первый разговор?

— Эл? — тяжело вздохнула она. — Господи! Значит, я могу отдохнуть и с головой окунуться в этот коньячный чай?

— Как прошел твой первый разговор?

— Нормально. Я думаю, он мне поверил.

— Замечательно… На всякий случай не забудь, что Полник женатый человек.

— Да? А ведь он мог бы меня обмануть! — Она неожиданно громко захихикала, потом коротко взвизгнула.

— Черт побери, что там такое? — подозрительно спросил я.

— Ничего, ровным счетом ничего… Всего лишь примитивный рефлекс, надо полагать. Пока. — Она бросила трубку на рычаг.

Держа трубку в руке, я оглянулся и увидел, что Лиза с любопытством наблюдает за мной.

— Больше она не побеспокоит вас, — весело сообщил я.

— Чудесно. — Подождав пару секунд, Лиза резко спросила:

— А почему вы не кладете трубку на место?

— Верно, все время держать ее в руках утомительно.

Постойте, мне пришла в голову более удачная мысль.

Я нажал на кнопку, прерывая соединение, дождался, когда она снова выскочит, и осторожно положил трубку рядом с аппаратом.

— Видите, теперь уж нас никто не прервет.

— Что вы себе позволяете?

— Важно, чтобы нам никто не помешал, — произнес я беспечно. — Потому что нам необходимо поговорить совершенно откровенно, Лиза. А у вас на это почти не остается времени.

— О чем нам говорить? — Она заметно побледнела. — Какая-то идиотская шутка, да?

— Никаких шуток. Этот разговор начнется с того места, где он оборвался вечером. Припоминаете, последний шанс, которым вы не пожелали воспользоваться?

— Помнится, вы несли какую-то чепуху, потом разозлились из-за того, что я ничего не могла понять. — Она отодвинулась от меня на пару шагов. — Мне начинает казаться, что вы действительно помешались Я не стал спорить, поскольку время работало против меня. А просто схватил ее за локоть и протащил через всю комнату к кушетке. Лиза свалилась на подушки, при этом ее красное одеяние задралось чуть ли не выше головы, мелькнули белые ляжки, испещренные тоненькими голубыми прожилками Однако в следующее мгновение она уже выпрямилась и в ярости уставилась на меня.

— Я разобрался, почему был убит Ник Каттер, — сказал я деловито. — Это была ошибка.

— Ошибка? — Она закинула ноги на кушетку и безуспешно попыталась прикрыть их подолом платья.

— Иначе не скажешь. Он был гусыней, которая несла золотые яйца, идеальным объектом шантажа для вас самой и для Берта Эванса. Ну а Донована вы использовали, чтобы придать вымогательству вид деловой сделки. Меньше всего вам или Эвансу хотелось смерти Каттера. Вот и получается, что он был убит чисто случайно.

— Я все еще не понимаю, о чем вы говорите. — Ее голос дрогнул, что я и отметил с радостью.

— Несчастный случай, который оказался ошибкой.

Непоправимой ошибкой, к тому же весьма опасной.

Если бы убийца, кто бы он ни был, умел логически мыслить, он бы подумал, какая сложилась ситуация перед смертью Ника Каттера. Думаю, план шантажа предусматривал два этапа развития событий. На первом этапе после тщательно подготовленной встречи с Каттером и Донованом вы затащили Ника сюда и сообщили ему, кем в прошлом была его жена. Возможно, даже предъявили ему в качестве доказательства кое-какие фотографии, если он не поверил вам на слово. В качестве первого платежа Ник очень дешево продал Доновану проект Деламара. Возможно, Донован — и даже вы — был готов удовлетвориться деньгами, но Эвансу этого показалось мало. Он ненавидел Ника и задался целью полностью разорить его. Полное и окончательное уничтожение Николаса Каттера — таков был второй этап осуществления плана. Для достижения этого Эванс встретился с Мириам Каттер и пригрозил ей сообщить ее мужу, кем она была до того, как они поженились, если она откажется стать его любовницей. Она ведь не знала, что Нику и так все известно!

— Вы ненормальный! — прошептала Лиза.

— В ту ночь, когда Ник был убит, он вовсе не собирался ловить любовника жены — он ждал Эванса. Вечером того дня Каттер по приглашению Берта заехал к нему домой, и тот рассказал ему о неверности жены.

Эванс обещал предоставить Нику доказательства, и они договорились встретиться несколькими часами позже в доме Каттера. Думаю, когда Эванс сообщил Николасу, что любовник Мириам — он сам, тот не выдержал. Началась борьба. Эванс схватил бронзовый бюст и ударил им Ника по голове, но не рассчитал своих сил и, сам того не желая, убил его. И тут-то ему понадобился козел отпущения. У Мириам не было другого выбора, кроме как согласиться стать его пособницей, поскольку она была практически прямой причиной случившегося. Несомненно, полиция в первую очередь заподозрит ее саму.

Эванс посоветовал ей подвести полицию к мысли, что у нее был любовник, которого она поджидала в тот вечер.

Но только Ник неожиданно рано возвратился домой и заявил ей, что ему все известно.

С помощью преданной горничной, решил он, им удастся обтяпать дело таким образом, что полицейские посчитают себя весьма сообразительными копами.

Правда, в конце концов придется назвать любовника; а кто же подходил больше всех на роль козла отпущения, как не младший брат Каттера? Если Мириам расскажет ему хотя бы половину правды о себе, он предпочтет умереть, лишь бы спасти от позора блестящее имя Каттера, которым они так гордились. И впрямь, исходя из этих соображений, Джордж, пусть и неохотно, но все же соглашается признать, что был любовником Мириам.

Кстати, никакая опасность ему не грозит, поскольку его жена может предоставить ему подлинное алиби на время убийства.

Вот почему Эванс убил сегодня и Ив Каттер: с ее смертью рушилось алиби Джорджа. К тому же подозрение в убийстве Ив опять падало на Джорджа: ему нужно было прикончить ее прежде, чем она успеет лишить его алиби, узнав «правду» про него и Мириам.

— Я не поняла ни слова из всего того, что вы тут наговорили!

— Все было обтяпано весьма ловко, — продолжал я. — Маленькая черная книжечка Ника привела меня к Доновану и к вам. Вы указали мне на Эванса и Силвера. Эванс постарался, чтобы все выглядело не слишком уж гладким и подготовленным. В качестве алиби у него имелась его толстуха, ну а у Сидвера в тот вечер было какое-то свидание, сказал он. Они прекрасно разыграли сценку. Я требовал назвать имя особы, с которой у Силвера было свидание, а он не желал его мне сообщать. Потом Эванс, как бы желая помочь мне, нажал на Силвера, и тот назвал мне — догадываетесь кого? — Лизу Ландау. Очаровательный замкнутый круг, в котором нет места для меня. Вы подтвердили его алиби, ну и мне вроде бы некуда податься, разве что вернуться к Джорджу.

— Ваша история настолько дикая, что, как я понимаю, вам будет чертовски трудно обосновать ее. — Улыбнувшись, она вытянула на кушетке ноги, нимало не заботясь о том, что ее красное одеяние задралось настолько, что стали видны голубенькие трусики с пышными оборочками по краям. — Могу поспорить, любовник вы гораздо лучший, нежели коп, Эл! — Она откинула назад голову и залилась гортанным смехом. — В постели невозможно быть столь же беспомощным!

— Что касается доказательств, то они у меня будут, — весело проговорил я и рассказал про звонок Тони к Эвансу и почему она специально занимала ее телефон, пока я не приехал к ней в дом. — Так что когда раздастся звонок в дверь, знайте, что к вам явился с визитом ваш старый приятель Берт Эванс, — подмигнул я. — И в постели я тоже не беспомощный.

— Ну и что это докажет, если он приедет? — фыркнула она. — Наверное, после идиотского звонка Тони Моррис, назвавшейся мною, он решил, что я помешалась.

— Он уверен, что, позвонив ему, вы сразу же позвонили мне и пригласили к себе. Полагаю, когда он увидит здесь меня, вы можете уверять его в своей невиновности хоть до посинения, он не поверит вам. Вот так-то, дорогуша!

Она моментально села, краска сбежала с ее лица.

— Вы… вы…

В ее глазах появился страх, она вскочила с кушетки и куда-то метнулась, но я успел схватить ее и прижать к себе.

Она стала вырываться, и тут раздался звонок в дверь. Она открыла рот, чтобы завопить, и тогда я поцеловал ее в крашеные губы, постаравшись размазать помаду по ее лицу: небольшое вещественное доказательство нашего тесного союза не повредит Эвансу, решил я.

Пока она билась в моих медвежьих объятиях, прозвучал второй звонок — еще более требовательный. Оставив в покое ее губы, я обхватил Лизу за талию и подтолкнул к двери.

— Отвечайте же!

Она совершенно машинально обтерла губы тыльной стороной руки, отчего помада размазалась еще сильнее.

Неожиданно ее тело обмякло.

— Он же убьет меня! — прошептала она. — Вы не знаете, какой он зверь!

— Он убьет нас обоих, если предоставить ему хоть полшанса. Полагаю, вам выгоднее перейти на мою сторону, Лиза.

Она согласно кивнула, но ее глаза по-прежнему выражали полнейшее отчаяние: по всей вероятности, она не очень-то полагалась на меня.

— Идите откройте ему!

Схватив Лизу за плечи, я повернул ее лицом к двери и легонько подтолкнул. Она вышла из комнаты и, спотыкаясь, направилась к двери.

Я выбрал кресло, стоявшее в стороне от двери, вытащил из кобуры свой тридцать восьмой, засунул между подушкой и подлокотником и уселся в кресло. Пальцы моей правой руки находились в каком-то дюйме от оружия, и это вселяло в меня чувство уверенности. Я слышал, как отворилась входная дверь, раздались голоса, и через пару секунд Лиза возвратилась в комнату в сопровождении Эванса.

— Лейтенант! — заговорил он сурово. — Может, вы объясните мне, что все это значит? Примерно полчаса назад раздался сумасшедший звонок от Лизы, затем, не договорив, она бросила трубку. Я попытался ей перезвонить, но линия была все время занята, и я тогда подумал, что разумнее приехать сюда.

— Одному? — спросил я.

— Конечно. — Он медленно подмигнул. — Вы же не думаете, что, навещая Лизу, я стану таскать с собой Мерл?

— Лиза пришла к выводу, что отвертеться от двух убийств не так-то просто, — сказал я равнодушно, — и решила, что лучше ей иметь дело со мной. Она позвонила и изложила все — от точки до точки, и это, Эванс, так же точно, как то, что вы здесь.

— Он врет! — Лиза схватила Эванса за руку. — Клянусь, Берт, он врет! Это просто подтасовка фактов. Я не думала тебе звонить, я…

Эванс неторопливо двинул рукой, и она, спотыкаясь, отлетела в сторону.

— Продажная тварь! — завизжал он. — Так он врет?

Взгляни на него: сидит здесь с самодовольной рожей, как кот, который только что проглотил канарейку!

Она открыла было рот, чтобы возразить, и тут же пронзительно вскрикнула, потому что Эванс неторопливо двинулся к ней. Ее ноги упирались в край кушетки — бежать ей было некуда. Он ударил ее по губам тыльной стороной руки. Лиза бесформенным кулем повалилась на кушетку, громко всхлипывая, как испуганный ребенок.

— Крутишь любовь и целуешься с лейтенантом перед тем, как отправить меня в газовую камеру? — прошипел он. — Мне следовало бы…

— Убийство Ника, видимо, было несчастным случаем, — прервал я. — Так как же это произошло?

Он медленно повернул ко мне голову и молча смотрел на меня пару секунд, а я ожидал, когда с его губ сорвется поток ругательств.

— Несчастный случай? — Он согласно кивнул. — Пожалуй, можно сказать и так. Ник никак не мог примириться, что Ленни был любовником его жены в течение нескольких последних месяцев. Так что парню пришлось показать ему кое-какие фотографии. Ну а тот обезумел от ярости, выхватил пистолет из ящика письменного стола… — Эванс слегка пожал плечами. — Тогда Ленни схватил эту бронзовую голову. С ним всегда одно и то же: коли он закусил удила, его не удержишь.

Когда мне удалось наконец поймать его руку, было уже слишком поздно.

— Но затылок Ника был превращен в кровавое месиво. Если он целился в Ленни из пистолета, как вы рассказываете, то должен был стоять лицом к нему.

— Ник целился в меня, — усталым голосом пояснил Эванс. — Он же знал, что идея принадлежит мне. Пенни был у него за спиной. Позднее я даже не мог на него по-настоящему разозлиться, потому что, я думаю, он спас мне жизнь. Можно не сомневаться, что Ник нажал бы на спуск.

— Это Ленни забрал с собой пистолет и опробовал его на Ив Каттер?

— Ленни нравится убивать людей. Даже больше, чем просто калечить. — Эванс широко мне улыбнулся. — А больше всего Ленни хотелось бы убить копа. Но такой возможности у него не было… пока.

— И не будет, — заверил я его совершенно искренне. — Теперь я понимаю, почему Мириам смирилась с убийством Ника: оно уже произошло, она же могла потерять все, если бы всплыла правда о ней самой. Но почему вы решили, что она смирится и со вторым убийством?

— Вы просто не знаете дамочек, лейтенант. Мириам могла бы воспротивиться, когда Ленни впервые нажал на нее. У нее тогда был выбор: либо согласиться на требование Ленни, либо рассказать мужу о своем прошлом и, так сказать, сдаться ему на милость. Но на последнее у нее не хватило духу, и она предпочла тайком проводить Ленни в свою спальню. Из таких дамочек, как она, если уж они разок уступили, можно потом веревки вить: они все покорно снесут. Ну а коли у дамочки есть мозги, то держи ухо востро. — Он взглянул на продолжавшую всхлипывать на кушетке Лизу. — Вроде нее, к примеру. Она — жадная сука, ради денег пойдет на любую подлость. Но чуть начнет припекать, она тут же в кусты и готова на все, лишь бы спасти свою красивую белую шкуру.

— Полагаю, остальное вы продиктуете в офисе шерифа, — сказал я. — Где Ленни?

Я почувствовал прикосновение. Холодный металл уперся в мой затылок.

— Я здесь, — раздался торжествующий голос у меня за спиной. — Поднимайся со стула, коп, да не спеши!

Пошевелишь хотя бы одной рукой, и ты покойник!

Мой тридцать восьмой находился у меня под рукой, но с таким же успехом мог быть где-нибудь за много миль отсюда. Я не имел возможности схватить его, а потом повернуться назад. Ленни всадил бы в меня все шесть пуль, прежде чем я приступил бы к своему маневру. Поэтому я выполнил в точности все, что он велел: медленно поднялся на ноги.

— Садись на кушетку рядом с рыдающей красоткой, — приказал он.

Я подошел к кушетке. Лиза немедленно приняла сидячую позу. Глаза у нее потемнели от страха. По лицу полосами расплылась косметика.

— Донован решил, что он нашел в Лизе что-то вроде Санта-Клауса, только в женском облике, — словоохотливо сообщил мне Эванс. — Он был в восторге от нового знакомства. Мне не хотелось лишать его иллюзий, ввалившись сюда как-нибудь в то время, когда он наслаждался своей рождественской сказкой. Поэтому я стал пользоваться служебным лифтом и входить через запасной выход на кухне. У меня был дубликат ключа, его и одолжил сегодня Ленни.

— Эл, — Лиза вцепилась в мою руку острыми ногтями, — вам ведь теперь все равно. Скажите ему правду — как вы обвели меня вокруг пальца. Скажите ему, что я и не думала ему звонить! Прошу вас, Бога ради, объясните им все.

— О том, как вы договорились со мной, чтобы сорваться с крючка? — спросил я, пожимая плечами. — Эванс это уже знает.

— Так вы не скажете?

Она довольно долго не могла этому поверить, потом завыла по-звериному и попыталась вцепиться мне в лицо.

Мне пришлось схватить ее за запястья и крепко держать.

— Ведите себя прилично, куколка! — Эванс нетерпеливо фыркнул и двинулся к кушетке. Красный шелк затрещал, когда он, ухватив его, рывком поднял Лизу с кушетки и пару раз ударил ее ладонью по губам. Колени у нее подкосились, голова поникла. Вцепившись в ворот ее яркого одеяния, он рванул его, и платье разорвалось до самого низа. Потом он с силой толкнул ее назад на кушетку. Платье окончательно соскользнуло с женщины, выставив на всеобщее обозрение ее полные груди и крошечные трусики, тоненькой полосочкой опоясывающие бедра.

— Эй, — хрипловатым голосом произнес Ленни, — я бы не прочь воспользоваться этим…

— Развлекайся хоть всю ночь, Ленни! — сказал Эване, отходя от кушетки и потирая костяшки пальцев. — Пусть это будет на десерт, а в качестве закуски тебе придется убить копа.

Ленни одной рукой откинул назад свои слишком длинные светлые волосы, другой крепко прижимал пистолет к моему животу. Я наблюдал за тем, как глуповатая улыбка осветила его ребячью физиономию, а в обычно холодных голубых глазах разгорелись огоньки под стать сверкающим платиновым браслетам на обеих руках.

— Ты ведь не обманешь меня, Берт? — спросил он осторожно. — В тот день, когда покалечили Пита, я дал себе слово, что убью не одного копа, а целый десяток!

— Ну и как далеко вам удастся потом удрать? — обратился я к Эвансу. — Максимум на милю до того, как вас схватят.

— Когда Лиза позвонила мне и бросила трубку, а потом я не мог до нее дозвониться, я решил, что мне приготовлена ловушка. — Он задумчиво поскреб свою загорелую лысину. — Но потом мне это показалось полной бессмыслицей: куда проще окружить мой дом десятком копов, включить парочку прожекторов и приказать нам выйти с поднятыми кверху руками. Затем до меня дошло. Чтобы решить эту задачку, мне нужно было сначала разобраться в вас, лейтенант. — Внезапно он залился противным кудахтающим смешком. — Вы — единственный в своем роде коп-одиночка. Вы все хотите сделать самостоятельно, верно? Итак, вы потолковали с Лизой и заставили ее позвонить мне. Если я приеду сюда, вы сможете сами арестовать меня и утереть нос шерифу. Если же я сюда не приеду, то вы передадите распоряжение о моем аресте. Таким образом, вы ничем не рискуете. Когда мы с Ленни приехали сюда, то первым делом обследовали улицу в обе стороны на пару кварталов. В данный момент поблизости — ни одного копа!

— И все-таки нужно, чтобы все выглядело как надо! — вмешался Силвер, смущаясь из-за собственной смелости. — Не так ли?

— Уилеру известно, кем она была в Санта-Байя: руководила группой девиц по вызову, — сказал Эванс. — Он был от нее в восторге, но сам он ей не нравился.

Мысли о ней не давали ему покоя, ну а сегодня ночью он больше не мог сдержаться. Ворвался сюда — и полюбуйтесь сами. Ленни, ты же видишь, как он ее измордовал, сорвал с нее всю одежду. К тому времени, когда ты покончишь со своим десертом, стане г совершенно ясно, что он тут с ней творил. Я-то тебя хорошо знаю! Он вошел в такой раж, что совершенно забыл о своем пистолете. Когда он собрался уходить, она схватила насильника и застрелила его. А потом, будучи эмоциональной дамочкой, покончила с собой, сообразив, что сделала.

— Мне это нравится! — буквально промурлыкал Ленни. — А этому поверят?

— Ничего другого в данный момент я не могу придумать, — признался Эванс. — Да и выбора у нас нет.

Шериф твердо убежден, что Ника и жену убил Джордж Каттер, а посему не сможет связать происшедшее здесь с практически закрытым им делом о двойном убийстве.

Так что волей-неволей ему придется принять версию о лейтенанте, который оказался сексуальным маньяком и погиб от пули своей жертвы. — Он искоса посмотрел на меня:

— Не желаете ли проткнуть несколько дыр в данном построении, лейтенант?

— Я реалистически мыслящий коп-одиночка, — мрачно заявил я. — Как вы только что сказали, у вас нет выбора: вам придется убить меня и девушку. И поэтому, с моей точки зрения, вопрос о том, удастся ли вам выйти сухим из воды, является чисто риторическим.

— Люблю людей начитанных, лейтенант! Жаль, что нам придется расстаться.

— Я бы хотел выпить, прежде чем отправиться в последний путь, — сказал я. — Вы не возражаете? Алкоголь, обнаруженный при вскрытии в моем желудке, подтвердит выдвигаемую вами версию, не так ли?

С минуту подумав, он кивнул:

— Правильно. Думаю, мы все можем выпить. Только помните, теперь или позже, но Ленни непременно вас застрелит.

Поднявшись с кушетки, я сделал пару шагов к бару и сразу услышал окрик Ленни:

— Стой!

Я замер на месте и посмотрел на него. Он отошел от кресла, за которым стоял, и осторожно приблизился ко мне.

— Я становлюсь беспечным, — вкрадчиво проговорил он. — Сначала я заберу у тебя пистолет, коп, а уж потом ты зайдешь за стойку бара.

— У меня нет оружия, — ответил я.

Он нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Давай его сюда!

Я распахнул пиджак и хлопнул себя по пустой кобуре.

— Видишь?

Он прищурился и взглянул на Эванса.

— Кобура пустая, Берт.

Эванс подошел к Силверу и встал рядом с ним.

— Он не носит оружия, всего лишь пустую кобуру. — Его глаза под тяжелыми веками быстро мигнули. — Ну а что бы вы стали делать, лейтенант, если бы я воспротивился аресту? Швырнули бы в меня своими подтяжками? — Он взглянул на Силвера и скривил губы. — Он его спрятал, тупица! Где-то в комнате!

— Ладно, коп! — рявкнул Силвер. — Где?

— Не помню.

Пистолет в его руке слегка приподнялся.

— Говори, или я немедленно прикончу тебя!

— Это было бы глупо, Ленни, — быстро сказал я. — Убившая меня пуля должна быть выпущена из моего пистолета, иначе рушится весь план Берта.

— Он прав, — нетерпеливо произнес Эванс. — Не трать время на расспросы, выбей это из него.

В глазах Силвера вновь вспыхнул звериный огонь. Я начал отступать по дуге, без всякого труда сохраняя на своем лице испуганное выражение.

— Черт побери, да стой же на месте! — заорал он.

— Чтобы позволить тебе избить меня?

Я сделал еще несколько шагов по намеченной мной дуге.

— Черт тебя подери! — завопил Ленни, сделал какое-то движение, похожее на прыжок, и изо всей силы ударил меня рукояткой пистолета по животу.

Я испустил громкий вопль и скрючился, но Силвер ударил меня костяшками пальцев по лбу и заставил выпрямиться. Комната крутилась перед глазами, потом до меня долетел его голос, вопрошавший, где мой пистолет.

— Поищи сам! — процедил я сквозь сжатые зубы.

Рукоятка пистолета вновь углубилась в мой живот, на этот раз на пару дюймов глубже, и я стал складываться пополам. Чтобы заставить меня подняться, Ленни снова стукнул меня по лбу, теперь уже пистолетом. Ноги у меня подкосились, и я тяжело рухнул в кресло. Комната опять закачалась, и лишь через минуту я увидел физиономию Ленни, прыгавшую вверх и вниз перед моими глазами.

— Пистолет! — Он почти подавился этим словом. — Если ты и дальше будешь мотать мне нервы, коп, я по-настоящему озверею!

— Ладно, — пробормотал я, — дай минуточку, чтобы комната перестала прыгать перед моими глазами.

Я заставил себя принять сидячую позу и закрыл лицо обеими руками. И сразу же мне послышались звуки, напоминавшие шум прибоя, набегающего на берег, по всей вероятности, это струился в моих венах адреналин.

— У тебя нет времени, коп, — зашипел Ленни. — Где он?

Я отнял руки от лица и посмотрел на него. Его физиономия больше не прыгала, комната тоже успокоилась.

За спиной Ленни я разглядел Эванса, наблюдавшего за нами со скучающим видом.

— Моя голова! — простонал я громко. — Я почти ничего не вижу!

— Пистолет! — Это слово прозвучало у Силвера как выстрел.

— Кушетка, — быстро ответил я. — Я подумал, если Эванс придет, он наверняка притащит тебя с собой, и, возможно, ты попытаешься провернуть что-то вроде того, что ты сделал: воспользуешься черным ходом или задержишься незаметно в прихожей. Так что когда Лиза пошла отворить дверь, я сунул пистолет под одну из подушек на кушетке.

— Болван! — насмешливо воскликнул Ленни. — И как это шериф решается отпускать тебя одного?

Он повернулся ко мне спиной и бросился к кушетке.

Лиза забилась в самый уголок и смотрела на него перепуганными глазами. Эванс наблюдал, как Силвер засунул руку под ближайшую подушку, затем глаза Эванса расширились.

— Ленни! — В его голосе зазвучала тревога. — Он не сидел на кушетке, когда я пришел. Он сидел в…

— ..Здесь, в этом кресле, — закончил я за него, сжимая в правой руке ствол своего тридцативосьмидюймового. — Бросай оружие, Ленни!

Он замер, все еще стоя спиной ко мне.

— Нет!

— Если я застрелю тебя сейчас, то самое страшное, что получу, — это медаль, — холодно произнес я. — Бросай оружие!

— Нет! Нет! Нет! — услышал я истеричные вопли Лизы, которая прижалась к самой стенке. Глаза ее буквально вылезли на лоб.

— Все, что я должен сделать, — это спустить курок, и пуля будет у нее в том месте, где всего больнее, — сообщил мне Ленни. — Коп, ты хочешь, чтобы женщина умерла?

— А почему бы и нет? — вежливо осведомился я. — Если тебе станет от этого легче, действуй!

Секунды три в комнате стояла тишина.

— Берт, — голос Ленни звучал довольно напряженно, — он что, шутит?

— Не уверен, — ответил Эванс осторожно.

— Конечно же он шутит! — Но Ленни все же не был вполне уверен. — Он же коп, верно? Считается, что он не должен разрешать убивать женщин.

— Даже если ей осталось жить совсем немного, — сказал я, — никто не сможет сказать, что это не было интересно. Не тяни, Ленни, и дай мне повод всадить пулю в твою пустую башку!

— Ты — мерзкий, вонючий коп! Бесчестный ублюдок! — Он был на грани истерики. — Тебя это устраивает, да?

— Идиотский вопрос! — возмутился я.

— То же самое было и с Питом! — Голос у него дрожал от жалости к самому себе. — Они выждали, пока он стал совершенно беспомощным, и прострелили ему ногу, теперь он инвалид на всю жизнь. Нет, со мной это не пройдет, коп! Я не буду стоять и дожидаться, когда ты всадишь пулю мне между лопатками. Я…

Он начал медленно поворачиваться ко мне, одновременно стреляя из пистолета. Наверное, он надеялся, что свинцовая очередь имеет больше шансов поразить меня, чем одиночная пуля, и, возможно, так он чувствовал себя уверенней. Но что бы там ни было, это ни к чему не привело: после четвертого выстрела его лицо по отношению ко мне переместилось с профиля в анфас, так что я увидел один пылающий яростью глаз и губы, искаженные беззвучным рычанием. Я дважды нажал на спуск своего тридцать восьмого. Первая пуля продырявила ему скулу как раз под глазом, вторая угодила в грудь. Он перестал поворачиваться и свалился поперек кушетки.

Выпавший из руки пистолет со стуком упал на пол.

Вдруг послышался какой-то булькающий звук. Я взглянул в сторону Эванса — он крепко прижимал обе руки к животу, пытаясь остановить кровь, сочившуюся между пальцами. Его глаза под тяжелыми веками в растерянности смотрели на меня.

— Этот ублюдок!.. — Губы у него широко растянулись, обнажив зубы. — Он даже не сообразил, что я нахожусь на линии огня, когда открыл стрельбу.

— А может быть, как раз и сообразил, Берт? — попытался я утешить его. — Может, именно поэтому он и открыл пальбу?

Губы у него застыли в том же положении, но больше из них не вылетело ни одного слова. Он опустился на колени и уставился в пол, словно там находились все жизненно важные тайны, которые он обычно улавливал в сизом дымке, вившемся над его трубкой. А еще через пять секунд тихонечко вздохнул и уткнулся лицом в ковер.

— Эл! — Лиза стремительно, как будто сидела на паяльной лампе, спрыгнула с кушетки и обеими руками обхватила меня за шею. — Вы спасли мне жизнь! Вы спасли жизнь нам обоим! Вы герой! Самый настоящий герой!

Я отвел ее руку от своей шеи и оттолкнул прочь.

— Посмотрите, как вы выглядите, — проворчал я. — Идите приведите в порядок лицо и что-нибудь наденьте.

Она осторожно дотронулась кончиками пальцев до распухших щек.

— Догадываюсь, какой у меня вид. Хорошо, герой! Пойду займусь своим лицом и… — Она с нескрываемой гордостью посмотрела на свою обнаженную грудь и игриво добавила:

— И что-нибудь надену на себя. — Остановившись на мгновение на пороге, она улыбнулась. — Я долго не задержусь. Обещаю! Как вы относитесь к тому, чтобы приготовить за это время нам по бокалу?

Засунув пистолет в кобуру, я опустился на колени возле Эванса и перевернул его на спину. Его прикрытые тяжелыми веками глаза уставились в потолок, и я подумал, что толстухе блондинке отныне придется снова сесть на диету, потому что парень, который оплатил тот счет, ушел безвозвратно в бананово-кремовые рощи или куда-то еще, куда отправляются такие, как Берт Эванс.

Я поднялся с колен, подошел к телефону и позвонил в контору шерифа. Полник уже возвратился туда, так что разговаривать пришлось с ним. Шериф все еще в доме Джорджа Каттера, объяснил сержант, и, по его мнению, продолжает допрашивать Джорджа. Я поручил ему позвонить Лейверсу и сообщить, что произошло, до того, как он предоставит Джорджу шанс привлечь его к судебной ответственности за необоснованный арест. После этого вернулся к бару, наполнил пару бокалов, как посоветовала Лиза, и выпил их оба. Приготовил еще два, закурил сигарету и через пару секунд услышал ее голос:

— Как вам нравится мой костюм, Эл?

Она стояла в дверном проеме с самонадеянным видом и ждала моего одобрения. Косметический пластырь прикрыл ее распухшие щеки и кровоподтеки, искусно наложенный грим почти полностью скрывал следы недавних слез, а густо намазанная помада придавала распухшим губам соблазнительный вид. Одеяние — мини-бюстгальтер из совершенно прозрачных кружев и соответствующие трусики — дополнялось парой лакированных черных лодочек.

Под моим оценивающим взглядом улыбка стала еще шире, она постояла немного и, покачивая бедрами, медленно направилась к бару.

— Ну как, хорошо? — Остановившись возле меня, она взяла с бара ближайший бокал. — Вы сами велели мне надеть что-нибудь на себя.

— Наряд очаровательный, — сказал я, посмотрев на часы. — Ребятам из уголовной бригады, которые будут здесь через пару минут, он тоже понравится, могу поспорить.

Лицо у нее окаменело, и коньяк выплеснулся из бокала, когда она поставила его, не сделав и глотка.

— Вы меня не выдадите?

— Что за дурацкий вопрос? — проворчал я.

Она прикусила нижнюю губу.

— Мне хотелось бы задать вам один вопрос. Можно?

Когда Ленни заявил, что застрелит меня, и вы ответили ему: «Валяйте», — вы ведь знали, что он всего лишь блефует, верно?

Я внимательно посмотрел на нее и покачал головой.

— Ох! — Она быстро отвела глаза. — Так что со мной будет?

— Если вам повезет, то лет через десять, считая от сегодняшнего дня, вас выпустят на свободу. Все зависит от того, какого судью вам назначат.

— Десять лет в одном бюстгальтере и штанишках — долгий срок, — глубоко вздохнула она. — Может, пойти и надеть на себя что-нибудь еще?

— Если не хотите простудиться, — заметил я.

Она повернулась и, согнувшись, медленно пошла к двери. Я поднял свой бокал, отпил еще немного водки и наконец-то почувствовал приятное тепло в желудке.

— Эл Уилер!

Лиза стояла в дверях с перекошенным от ярости лицом.

— Ленни был прав! Вы действительно паршивый, вонючий коп!

— Мне не нравится то, что Ленни и Эванс сделали с Ником Каттером, — пояснил я спокойно. — Не нравится и то, что они сделали с Ив Каттер. Но больше всего мне не нравится то, что вы сделали с Мириам Каттер, потому что именно с этого все и началось.

— Ну и ерунду вы говорите, — насмешливо сказала она. — Не вам меня судить. Вы сами только что убили человека!

Я с минуту внимательно присматривался к ней. Все ее тело напряглось в ожидании.

— Хотите что-то знать, Лиза, дорогуша?

— Что?

— Ваша левая грудь почти на дюйм ниже правой.

Это был черт знает что за день! Лейверс молча слушал, а я в мельчайших подробностях объяснял ему все с самого начала. Когда я закончил, он разок кивнул и вышел из кабинета, оставив меня сидеть там в одиночестве.

Аннабел Джексон заявила, что я нечто вроде звероподобного Бенедикта Арнольда, который намеренно предал своего босса. Последний же к тому времени, как она закончила свой монолог, превратился у нее в подобие святого. Полник болтался неподалеку, с упреком посматривая на меня. Лейверс только чудом не спустил с него шкуру, когда он, в соответствии с моими указаниями, позвонил ему в дом Джорджа Каттера.

Но стало еще хуже, когда во второй половине дня в контору явился Джордж Каттер и принялся благодарить меня. Казалось, что его большая часть умерла вместе с женой, и я не сомневался, что пройдет много времени, прежде чем он оправится от потери и вновь почувствует вкус к жизни. Он сидел против меня совершенно опустошенный и изо всех сил пытался подыскать нужные слова. Он знал, что по-прежнему ненавидит меня и что мне об этом известно, но это его не останавливало. А я был вынужден выслушивать вежливые фразы, ничего не значащие слова и смотреть в его пустые равнодушные глаза.

Я ушел из конторы около пяти часов и, чувствуя себя отверженным, нырнул в ближайший бар. А через пару часов вышел оттуда все с тем же чувством, если не хуже.

Отвратительный обед в отвратительном зале осел у меня в желудке могильной плитой.

Когда я вернулся домой, у меня даже не нашлось сил поставить пластинку на проигрыватель. Я просто свалился в ближайшее кресло, горестно размышляя о том, что случилось с этим поразительным Элом Уилером, парнем, наделенным сильным характером, смелостью и находчивостью, которого я когда-то хорошо знал.

Минут через тридцать раздался звонок в дверь.

Несомненно, это брат Ленни Силвера с обрезом под мышкой, поэтому я даже не подумал подниматься с места.

Но трезвон не прекращался, и передо мной встала дилемма: подойти к двери или тихонечко сойти с ума.

В прихожей я прислонился спиной к стене и приоткрыл дверь на пару дюймов, чтобы, если повезет, выстрел из дробовика не попал в меня — пусть уж он натворит черт знает что в комнате.

Ничего не произошло. Тогда я открыл дверь чуть пошире.

Секунд через десять в щель заглянула белокурая головка, и большие голубые глаза вопросительно уставились на меня.

— Не помню в точности, что плохого я сделал вам, — невнятно пробормотал я, — но что бы это ни было, я крайне сожалею.

Дверь распахнулась полностью. Я даже зажмурился на мгновение, чтобы не видеть, как блеснет нож, когда она ударит им меня в грудь. Когда же я все же решился открыть глаза, дверь уже была заперта, а Тони Моррис стояла посреди прихожей и разглядывала меня с неподдельным изумлением.

— Я только что разговаривала по телефону с вашим симпатичным примитивом, — пояснила она. — Никто больше не любит лейтенанта, сказал он мне. Судя по вашему виду, я думаю, что он прав.

— Разве вы не должны ухаживать за Мириам Каттер? — спросил я. — Ох, до меня дошло! Она отправила вас передать мне, как сильно она меня ненавидит! Верно?

— Сегодня днем Джордж отвез ее в частный санаторий, так что я теперь то, что называется «свободный служащий». — На ее щеках появились ямочки. — До сих пор не поняла, это взлет или падение по сравнению со стодолларовой девушкой по вызову?

— Вы что, особая разновидность садиста? — спросил я. — Перестаньте морочить мне голову пустыми разговорами и начинайте ненавидеть меня, понятно?

— Я же явилась с миссией милосердия, Эл Уилер. Вам необходимо немного света и радости в жизни, ну а я как раз та девушка, которая может позаботиться о деталях.

Она прошла мимо меня в гостиную, и я обратил внимание, что у нее в руках снова знакомая мне сумка авиакомпании. Я отправился следом — главным образом потому, что в прихожей не было стульев, а мне захотелось снова сесть.

На Тони было легкое пальто, застегнутое на все пуговицы до самой шеи, так что мне было совсем не сложно высказать обоснованное предположение.

— Дорис? — спросил я.

— Что там с Дорис?

Она прошла в спальню и вскоре появилась оттуда, но уже без сумки.

— Вы намерены у нее переночевать?

Тони Моррис медленно покачала головой:

— У Дорис останется на ночь приятель. Итальянский граф. Он полагает, что ему удастся устроить ее в кино.

С субтитрами, конечно.

Я заинтересовался:

— Итальянский метод?

— Я не спрашивала, — скромно ответила Тони.

— Конечно. — Я понимающе закивал. — Дорис на редкость застенчивая девушка.

Тони прошла к шкафчику для пластинок и принялась их рассортировывать, как будто собиралась устроить прощальную вечеринку. Наконец она отобрала что-то, остальные поставила на место и отправилась на кухню.

Возможно, за острым ножом, подумал я. Но какое это имело значение?

Она вернулась, держа по стакану в каждой руке, осторожно поставила их на кофейный столик и подошла к проигрывателю. Я услышал характерный щелчок, когда она его включила, и через секунду со стен полились медленные завораживающие звуки испанской гитары. Тони подхватила стаканы и подошла к креслу, в котором сидел я.

— Выпейте это! — И сунула мне в руки стакан.

— Виски? — машинально спросил я.

— Афродизиак! — В ее глазах мелькнул лукавый огонек. — Приготовлен по секретной формуле моей бабушки, которая была родом из военной семьи и славилась в Вест-Пойнте как целительница всяческих недугов.

Впрочем, не только там, но и всюду южнее и севернее этого города. — Она высунула кончик языка и по-кошачьи облизнулась. — Я пошла в свою бабушку.

Против воли я заинтересовался:

— И это зелье особенно эффективно, если выпить его под звуки испанской гитары?

— Точно!

Я сделал большой глоток. Снадобье странным образом походило на виски.

— А что будет теперь?

— Разве вы не чувствуете, как неудержимо подступает неистовство?

— Нет, — ответил я с сожалением. — Может, виновата печень?

— А может, первой реакцией и должно стать разочарование?

— Вы хотите сказать — очарование?

— Возможно, вы правы, — тепло улыбнулась она. — В любом случае у вас перед глазами мелькает образ полунагой блондинки.

Я наклонился вперед, широко раскрыв глаза:

— Ничего не вижу!

— Так сделайте еще глоток афродизиака.

На этот раз виски показалось мне куда вкуснее. И чтобы проверить свое ощущение, я сделал третий глоток.

Почему-то повернувшись ко мне спиной. Тони принялась расстегивать пальто. Это дало мне возможность допить свой афродизиак и утащить с кофейного столика ее полный стакан.

— А теперь вы видите что-нибудь? — бросила она через плечо.

— Блондинку, — пробормотал я неуверенно. — Закутанную в какую-то плащ-палатку.

— Сосредоточьтесь!

Я сосредоточился и сделал еще пару глотков афродизиака. Пальто соскользнуло с ее плеч. Она подхватила его голой рукой и швырнула в угол комнаты.

— Ну а сейчас что вы видите?

Я тут же был очарован. Передо мной стояла почти нагая блондинка. Кончики высоко поднятых грудей гордо смотрели на меня, явно бросая вызов. Полосатые трусики, выражая полное понимание того, что они скрывают, плотно облегали ее бедра. Что-то вроде левитации поставило меня на ноги и вернуло ее недопитый стакан на столик. Я схватил ее за руку, привлек к себе и прижал ее ладонь к своей груди.

— Вы чувствуете, как подступает неистовство? — спросил я шепотом. — Мое сердце колотится, как будто я пробежал целую милю.

— Вы должны послушать и мое, — пробормотала она и тут же нежно улыбнулась:

— До чего же я глупая! Вы уже слышите.

Мои руки скользнули вдоль ее спины, по твердым округлым щечкам ягодиц, затем я согнул колени, подхватил ее за бедра и подставил свое плечо под ее нежный живот, потом снова быстро выпрямился — теперь она висела у меня на плече. Потом я добрался до спальни и нежно опустил ее на кровать. Она лежала, поглядывая на меня с легким удивлением.

— А чем плоха кушетка?

— Кушетка хороша для Невероятного Эла, — пояснил я, — но не для Эла Супермена.

— Я должна успеть на поезд в пятницу, — сказала она. — Буду осваивать новый тип деятельности.

— У тебя уйма времени, — проворчал я. — Сегодня только вторник.

Она презрительно приподняла брови.

— Тогда какой же ты супермен?