Глава 1

День был слишком хорош, чтобы думать об убийстве.

Огромные тихоокеанские волны с ревом набрасывались на берег и растекались тысячами пенящихся ручейков.

Небо было лазурным, солнце — палящим, и я мечтал провести остаток дня растянувшись на песке рядом с какой-нибудь русалкой в бикини. Но мечты — весьма скоротечная штука для таких парней, как я, которые полностью зависят от ежемесячного жалованья. Поэтому я вылез из машины и зашагал к переднему крыльцу.

Маленький домик казался слегка покосившимся, как будто после продолжительной борьбы ему пришлось сдаться на милость океанским ветрам.

Сильно пахло жимолостью, что следовало бы считать романтичным, если бы от этого запаха у меня чертовски не першило в горле. Я нажал на кнопку звонка и прождал секунд пятнадцать, прежде чем распахнулась входная дверь и на меня уставилась брюнетка довольно безумного вида. Во всяком случае, мне показалось, что она уставилась, так как глаза у нее фокусировались не очень здорово.

— Алый — цвет позора благородной Элинор, — продекламировала она каким-то замогильным голосом. — Коричневый — цвет ее обагренной кровью груди.

— Я лейтенант Уилер из службы окружного шерифа. — Я вытащил свой значок и помахал им перед ее носом, словно это был магический талисман от злых чар.

— Пульс не прослушивается, ткани изуродованы, — продолжала она тем же ненатуральным голосом. — О, опустите черный гроб в сырую землю. Начните танец траурного ритуала.

— А где рифма? — попытался я прервать ее.

— Белым стихам рифмы не нужны. — Она еще раз посмотрела на меня, поморгала, затем ее глаза приняли осмысленное выражение. — Как вы себя назвали?

— Уилер, лейтенант Уилер.

— ..Из службы окружного шерифа, — закончила она за меня. — Первый из многих, надо думать?

— Что вы имеете в виду? — пробормотал я.

— Бедная Элинор! — Она печально покачала головой. — Похожие друг на друга серые полицейские офицеры будут смотреть с вожделением на твой обнаженный позор, близорукие хирурги будут копаться в твоих внутренностях, а гробовщик с потными ладонями позаботится об остальном. — Неожиданно ее темные глаза презрительно взглянули мне в лицо. — Полагаю, вы хотите ее видеть?

— И полагаете не напрасно, — осторожно ответил я.

Она провела рукой по длинным темным волосам, которые беспорядочной массой покрывали ее плечи, очевидно решая, можно ли впустить меня в дом. Это дало мне возможность очухаться от всей этой ерунды с белыми стихами и посмотреть на нее более внимательно, что явно не было излишним. Итак, лет двадцати с небольшим, не просто хорошенькая, а, можно сказать, красивая. Черный облегающий свитер обрисовывал ее полные груди со всеми деталями; на ней были вылинявшие голубые джинсы, которые неизвестно каким манером ей удалось натянуть на себя: природа наделила ее широкими бедрами и внушительных размеров задницей.

Я мог бы поспорить, что она весьма высокого мнения о собственной внешности, поскольку неосознанно поддерживала постоянный контакт со своим телом. Пока пальцы ее правой руки любовно приглаживали длинные шелковистые волосы, вторая рука скользнула вдоль крутого бедра, затем рассеянно коснулась груди. Судя по манере разговаривать, она была малость «ку-ку», но, возможно, это было результатом эмоционального шока. Не исключено, что мне удастся это узнать (я мысленно скрестил пальцы), когда она поостынет.

— Я ведь не могу помешать вам войти, не так ли? вдруг произнесла она. — Грязному, прогнившему, вонючему миру недостаточно, что она уничтожена? Она мертва, но все равно должна быть выставлена на публично обозрение. Таков ритуал, не так ли?

— Я всего лишь коп, — мягко пояснил я. — Когда кого-то убивают, мне платят за то, чтобы я установил, кто это сделал.

— Да. — Она быстро закивала, в то время как ее правая рука рассеянно поглаживала основание левой груди. — Вы абсолютно правы! Вы виноваты не больше, чем я. Не мы с вами повинны в этом мерзком злодеянии, верно? — Она шире распахнула дверь и отступила в сторону, пропуская меня. — Она в спальне. Я ничего не трогала.

Я прошел мимо нее в гостиную, потому что никакой прихожей не было. Сквозь зеркальное стекло открывался великолепный вид на пляж и океан, а в очаге торча. традиционный обломок плавника. В остальном комната была обставлена в псевдоколониальном стиле и производила впечатление нежилой.

Я почувствовал, как моего локтя коснулась рука, и посмотрел на брюнетку, которая кивком указала на дверь слева.

— Вон там, — сказала она, ее руки при этом медленно одергивали юбку на тонкой талии.

— Думаю, вы должны все знать?

— О чем?

— Об Элинор. — Она на мгновение прикусила указательный палец, затем — возможно, он пришелся ей не по вкусу — как бы отбросила от себя. — Я имею в виду, чем она занималась и с кем этим занималась, ну и все такое?.. — Смех у нее был застенчивым, но, как мне показалось, неестественным. — Я думаю, вы захотите узнать все и обо мне?

Это было спорно. Не желая уточнять, я спросил:

— Вы Анджела Палмер?

— Верно.

— А это? — Я жестом указал на запертую дверь.

— Элинор Брукс.

— Наверное, мне лучше пойти взглянуть, — пробормотал я.

Тяжелые шторы на окнах были плотно задернуты, и комната тонула в полумраке. Я закрыл за собой дверь и включил верхний свет. И очутился в духоте — в спальне пахло табачным дымом и дорогими духами. Мои глаза, привыкнув к яркому желтому свету, увидели разбросанную по всему полу одежду. У самых моих ног валялось смятое платье. Недалеко от него — черный шелковый бюстгальтер, крошечный пояс с резинками и пара нейлоновых чулок, черная нижняя юбка и, наконец, у изножья огромной кровати — черные кружевные штанишки. Обнаженное тело девушки раскинулось по диагонали на голубом шелковом покрывале.

Я подошел и взглянул повнимательней.

Это была блондинка примерно такого же возраста, что и брюнетка, впустившая меня в дом. Глаза у нее были широко раскрыты и уставились в потолок. Рукоятка ножа торчала над ее левой грудью, повсюду была кровь. Прежде чем она запеклась, кто-то написал ею на лбу убитой большую букву «J».

Пока не прибыли эксперты, мне было нечего делать, поэтому я снова вернулся в гостиную. Анджела Палмер сидела в псевдоколониальном кресле, нежно лаская руками свои бедра. Она посмотрела на меня с почти виноватой улыбкой:

— Это ужасно, не правда ли?

Я закурил сигарету и задал ей несколько вопросов. Выяснилось, что она приехала около десяти часов, открыла дверь собственным ключом и увидела труп.

Сразу же позвонила в службу шерифа и стала ждать, когда я приеду. Элинор Брукс была ее близкой подругой, они делили этот пляжный домик на двоих. Она не рассчитывала встретить здесь Элинор среди недели.

У них было нечто вроде расписания на субботы и воскресенья. У Анджелы и Элинор есть квартиры в Пайн-Сити — в одном и том же доме и на одном и том же этаже.

К этому времени прибыли эксперты во главе с доктором Мэрфи, так что с остальными вопросами пришлось подождать. Минут пятнадцать я стоял в спальне, прислонясь к стене, и наблюдал, как они работали. Эд Сэнджер, гений из криминалистической лаборатории, следил за тем, как его помощник действовал фотоаппаратом, искал отпечатки пальцев и производил остальные трюки, потом он поднял на меня глаза и пожал плечами.

— Черт знает сколько следов, возможно, все — девушек, — угрюмо буркнул он. — А на ноже, могу поспорить, не окажется ни единого. Иногда я даже думаю: ну чего ради нас беспокоят?

— Звучит многообещающе, — усмехнулся я.

Какое-то мгновение он смотрел на кровать, пожевывая свою губу:

— Какая несправедливость. Красивая девица, а?

Доктор Мэрфи запер свой зловещий черный чемоданчик с не менее зловещим щелчком и подошел к нам.

— Полагаю, причина смерти ясна даже для такого тупицы, как вы, Уилер?

— Он вынужден постоянно оскорблять людей, потому что у него комплекс неполноценности, — пояснил я Сэнджеру. — А этот комплекс имеется у него потому, что он неполноценен. Последний раз, когда анализировали его состояние, ему рекомендовали самоубийство как наиболее гуманный акт.

Худощавая физиономия Мэрфи приобрела еще более сатанинское выражение.

— Последний раз, когда анализировали состояние Уилера, выяснилось, что его основной проблемой является широта взглядов — например, если его заставить хотя бы пару минут не думать о девицах, он, скорее всего, превратится в идиота.

Как всегда, Эд Сэнджер пропустил нашу пикировку мимо ушей и вернулся к делу:

— Что вы скажете об этой букве, нарисованной у нее на лбу?

— А что? — спросили мы с Мэрфи в один голос.

— Ну, — он подозрительно посмотрел на нас обоих, — это должно что-то означать, не так ли?

— Он прав, Эл, — совершенно серьезно произнес Мэрфи. — Что скажете?

— Разумеется, прав, — мрачно подтвердил я. — Похоже на «J», а?

— Хватит! — окрысился Сэнджер. — Человек пытается вести какой-то разумный разговор, а что получается?

— Согласен, — тут же сказал я, — эта буква что-то означает, но в настоящий момент я знаю одно: у меня есть скверное предчувствие, что потребуется черт знает сколько времени, чтобы найти ответ на этот вопрос.

Мэрфи взглянул на часы и неожиданно фыркнул, будто только что вспомнил, что его ожидает еще пяток трупов.

— Смерть произошла девять-десять часов назад, — быстро сообщил он. — Вскрытие постараюсь сделать сегодня же. Когда закончу, возвращу вам орудие убийства, договорились?

— Конечно, док. — В голосе Эда не чувствовалось энтузиазма. — Во всяком случае, выглядит оно как самый обычный кухонный нож.

— Если вы, парни, будете и дальше стоять тут и подбадривать меня, я, пожалуй, расплачусь, — уныло заметил я. — Почему бы вам не исчезнуть?

— Труповоз уже в пути, — сказал Мэрфи и тихонько вздохнул:

— Никак не возьму в толк, почему мне когда-то казалось, что медицина — это что-то романтическое?

Когда они наконец удалились — Эд увел на буксире и своего помощника, — я обыскал комнату. На это ушло не более пары минут. В стенном шкафу находилось несколько самых обычных пляжных платьев, в тумбочке — две смены нижнего белья. В изголовье кровати имелось два ящичка, по одному с каждой стороны, в левом обнаружилась маленькая вечерняя сумочка черного цвета.

Я открыл ее. В ней лежали кружевной носовой платочек, губная помада и пудреница, а также четыре ключа на колечке. Я закрыл сумочку и забрал ее с собой в гостиную, где сидела, обхватив себя руками, ненормальная брюнетка. На мой взгляд, есть несколько куда более плодотворных возможностей ничего не делать, чем сидеть таким вот образом.

Она взглянула на меня с вымученной улыбкой и сказала:

— Новые вопросы?

— Знаете ли вы кого-нибудь, кому хотелось бы убит!

Элинор Брукс?

— Нет, — твердо ответила Анджела. — Не думаю, чтобы кто-нибудь назвал ее приятной девушкой, но в душе она была славной, не злой, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Тогда почему бы не назвать ее приятной? — удивился я.

— Свободная любовь — превосходная штука, своего рода адреналин, который заставляет петь менестрелей и творить поэтов. — Она улыбнулась, увидев мое недоумение, и нежно потерлась щекой о собственное плечо. — Но сколько прилагательных в превосходной степени известно вам для определения любви, к которой заранее прикреплена бирка с ценой? Возможно, самыми милостивыми являются в этом случае слова «низкая»и «грязная»«. Элинор знала это, но ей было наплевать. Она считала, что так легче всего заработать себе на жизнь.

У Элинор был практичный ум, и она жила на широкую ногу. По ее словам, имела в среднем по три сотни в неделю.

— Она была профессиональной проституткой, девушкой по вызову?

— Да. — Анджела Палмер кивнула. — А ответ на ваш следующий вопрос будет отрицательным. — Я — нет.

— Мне это не нравится, — пробормотал я.

— Что именно? Что я — нет, а она — да?

— Мне это не нравится потому, что ее мог убить один из клиентов, — пояснил я. — Какой-нибудь случайный тип, возможно параноик, который находился в Пайн-Сити проездом и выбрал ее потому, что она показалась ему легкодоступной мишенью. Не исключено, что в данный момент он уже на полпути в Чикаго или куда-то еще.

Она решительно покачала головой:

— Я так не думаю.

— Почему?

— Я знаю, как Элинор обычно действовала, — совсем не так, как вы представляете себе. Она мне все откровенно рассказывала, и слушать ее было ужасно интересно, особенно мне, любительнице в лиге начинающих!

Элинор подходила ко всему очень по-деловому. У нее были только регулярные клиенты, которые платили по сотне долларов за каждое посещение или ночь. Если требовалось нечто большее, цена возрастала, но она никогда не занималась делом в уик-энды или праздничные дни, потому что ценила свое свободное время. Работала она две, иногда три ночи в неделю, и только. У нее была весьма ограниченная клиентура, как я уже говорила. Максимум шестеро мужчин.

— Может, у нее где-нибудь записаны их имена? — мечтательно проговорил я.

— Ну, — спокойно ответила Анджела, — возможно, такой список и есть. Элинор была аккуратной девушкой, она считала, что всегда нужно быть честной и платить налоги. Я уверена, что она вела запись всех своих дел.

— И где могут быть эти записи? У нее дома?

— Где же еще? — Она слегка пожала плечами и погладила себя по бедру. — Если вы собираетесь поехать взглянуть на них, я тоже поеду и помогу вам, лейтенант.

Не хочется здесь задерживаться дольше, чем это необходимо.

— У вас есть ключи от ее квартиры?

— Нет. — Она кивнула в сторону маленькой черной сумочки, которую я продолжал держать в руках. — Но, думаю, они есть у вас. Я узнаю сумочку Элинор!

— Ладно, мы отправимся, как только прибудет тру… э-э… санитарная машина, — сказал я. — Помню, вы заявили, что не занимаетесь тем, чем занималась Элинор.

Тогда чем же вы зарабатываете?

— Я танцовщица, — ответила она и при этом непроизвольно повела бедрами, — исполняю экзотические танцы.

Моя квартира рядом с квартирой Элинор, поэтому мы и познакомились.

— И так подружились, что решили разделить этот пляжный домик?

— Совершенно верно.

— Почему вы надумали выбраться сюда сегодня утром?

— День-то чудный. Мне захотелось поплавать. — Она на мгновение закрыла глаза. — Мой гороскоп предупреждал меня, что сегодня неудачный день для путешествий. Нужно было отнестись к этому серьезно!

— Исполнительница экзотических танцев, которая, увлекается белыми стихами? — задумчиво произнес я.

— А что, есть какой-то закон против этого? — спокойно осведомилась она.

— Придется свериться с гражданским кодексом… Но сочетание весьма необычное.

— Пожалуй, взгляну еще разок на Элинор, — несколько напряженно сказала она. — Это не возбраняется законом?

— Нет.

Анджела прошла мимо меня в спальню и вернулась секунд через тридцать. Ее лицо было белым как мел, а в глазах снова появилось сомнамбулическое выражение.

Она подошла прямиком ко мне, обхватила мою шею руками и уткнулась лицом в плечо. Какое-то время я остро ощущал упругость ее грудей и твердость лона, прижавшегося ко мне. Потом она отпустила мою шею и отступила назад.

— Плоть к плоти, — тихо произнесла она, — мне необходимо было взять себя в руки. Тепло, ускоряющийся пульс, ощущение продолжающейся жизни… Извините.

— Это доставило мне удовольствие, — искренне ответил я.

Снаружи послышался шум мотора, через какую-то минуту труповоз остановился возле домика. На мгновение воцарилась тишина.

—» Плач по утраченной подруге «, — сказала она и вздрогнула. — Хотела бы я знать, какой зверь в образе человеческом до сих пор гуляет вокруг?

Глава 2

По дороге в Пайн-Сити брюнетка сидела рядом со мной и почти все время молчала. Я ехал на патрульной машине, потому что моя собственная спортивная модель пару дней назад сильно пострадала: какой-то пьяный тип неожиданно вывернул из-за угла на скорости сто семьдесят миль в час и рванул мне навстречу.

Когда мы въехали в город, Анджела Палмер показала мне кратчайшую дорогу, так что буквально через пять минут я уже притормозил перед новым высоким домом.

— Должно быть, вы хорошо зарабатываете экзотическими танцами, — заметил я, когда мы поднимались на лифте на пятнадцатый этаж, — раз живете в таком роскошном доме.

— Я собиралась стать доктором литературы, пока не устала от попыток пробиться через ряды своих коллег, и все такое. — Она беспечно махнула рукой. — Разве вам неизвестно, лейтенант, что девушка может заработать гораздо больше своим телом, нежели головой?

Мы вышли из лифта и, пройдя по устланному ковровой дорожкой коридору, остановились перед дверью апартамента 15 — С. Анджела Палмер достала ключ и открыла дверь.

— Это моя обитель, — сказала она, — квартира Элинор напротив, но если вы не возражаете, я бы хотела немного привести себя в порядок.

— Если на это уйдет не очень много времени, — ответил я.

Я закурил сигарету и остался ждать в элегантно обставленной гостиной, а она исчезла. Возле кушетки на низеньком столике стояла фотография в рамке. Я наклонился и внимательно на нее посмотрел. Это был весьма привлекательный тип лет тридцати, с густыми блестящими черными волосами, откинутыми со лба, небольшими усиками и ровными зубами, обнаженными в широкой улыбке. На фото размашистым почерком было написано:» Анджеле — навсегда, Найджел «. Надпись показалась мне довольно избитой.

Но тут Анджела вернулась в гостиную; единственная разница, которую мне удалось заметить, заключалась в том, что она причесала волосы.

— Я ведь недолго, верно? — улыбнулась она.

Раздался звонок в дверь; она слегка нахмурилась.

— Извините, не представляю, кто бы это мог быть в столь ранний час?

Она вышла в переднюю, до меня донеслось неясное бормотание, затем она возвратилась в сопровождении высокого широкоплечего типа, физиономия которого была запечатлена на фотографии в рамке.

— Лейтенант, я хочу вас познакомить с моим другом Найджелом Слейтером. Это лейтенант Уилер, Найджел.

Мы обменялись рукопожатиями, при этом Слейтер смотрел на меня с явным недоумением.

— Лейтенант? — переспросил он.

— Из службы окружного шерифа, — уточнил я.

Он оторопело взглянул на брюнетку:

— Разве вчера вечером в клубе была облава?

— Не глупи. Это в связи с Элинор. Вчера ночью ее убили.

— Элинор? Убили? — Он буквально остолбенел.

— Перестань изображать эхо! — Она повысила голос. — Ты ее почти не знал, но мне-то она была лучшей подругой, а я сегодня утром обнаружила ее мертвой в пляжном домике.

Ее лицо исказилось от боли, и она поспешно повернулась к нам спиной.

— Анджела, дорогая! — Он неловко обнял ее за плечи, но она тут же нетерпеливым жестом сбросила его руки. — Мне очень жаль, — пробормотал он, — правда жаль! Я знаю, что она была твоей лучшей подругой, вы с ней были очень близки.

На этом запас слов у него иссяк, он растерянно переминался с ноги на ногу, поглаживал большим пальцем свои усики в поисках вдохновения.

— Ну, — я осторожно откашлялся, — мне нужно заняться своими официальными обязанностями. Рад был познакомиться с вами, мистер Слейтер.

Он состроил вежливую гримасу, когда я прошел мимо него, направляясь к двери. Анджела Палмер продолжала стоять повернувшись к нам спиной, ее плечи спазматически подергивались. В тот момент я не был расположен заниматься всякой чепухой вроде белых стихов, а поэтому пересек комнату и вышел в коридор. Мне повезло: первый же из четырех ключей на кольце подошел к двери убитой девушки.

Гостиная была обставлена в калифорнийско-японском стиле, центральное место в ней занимала огромная композиция из цветов, напоминающих ландшафт Хиросимы после атомной бомбежки. Затем я прошел в спальню — здесь доминировала колоссальная кровать, дополненная косо повешенным над изголовьем зеркалом со скрытой подсветкой. Покрывало и накидка из пухлых подушек были из черного атласа, и я подумал, что Элинор Брукс обладала необычайно профессиональным воображением.

Я принялся за обычную, рутинную работу. И примерно через десять минут, открыв запертый ящик бюро одним из ключей на связке, нашел настольную книгу записей, из тех, где на каждый день недели отведен свой листок. Большинство страниц оказались незаполненными. Более тщательная проверка показала, что записи делались только по ее рабочим дням, то есть ночам. На каждом таком листке имелась короткая запись, сделанная очень аккуратным почерком: имя, сумма. В среднем таких записей приходилось по две-три на неделю. В дневнике был только один минус, который не позволил мне отнести его к разряду безукоризненных: кое-какие странички были вырваны.

Последняя запись была сделана три дня назад, в субботу.

Я забрал дневник с собой в гостиную и увидел, что в проеме двери стоит Анджела Палмер, крепко скрестив руки под высокой грудью.

— Так вы нашли его? — Какая-то искра мелькнула в ее глазах, когда она увидела дневник.

— Да, нашел, — подтвердил я. — А куда девался Слейтер?

— Ушел. — Она нетерпеливо пожала плечами. — Временами он бывает таким толстокожим ублюдком, что я поражаюсь, за что я его люблю.

— Должно быть, вы скрытая мазохистка, — высказал я предположение. — Значит, по-вашему, клиентура Элинор насчитывала не более шести человек?

Она кивнула.

— А их имена вы уже обнаружили?

— Всего четыре. Нескольких страниц не хватает.

— Да? — Она медленно заморгала. — И кто же они?

Может, я кого-то знаю?

— Джил Мейсон, Том Лабелл, Джесс Дрери, Фрэнк Вагнер, — перечислил я, с надеждой глядя на нее.

— Том Лабелл? — Ее брови взметнулись вверх. — Здорово!

— Здорово?

— Ну разве жизнь не полна самых вонючих сюрпризов? Он владелец той» коробки «, где я танцую. Но Элинор ни разу не упомянула его имени за время всех наших разговоров о ее работе. Н-да, пусть твоя левая рука не знает… и так далее.

— А как насчет других имен?

— Фрэнк Вагнер, — без раздумий произнесла она. — Это имя она упоминала несколько раз. Он частенько смешил ее. Маленький толстячок, считавший себя величайшим донжуаном в мире. Ей было трудно воспринимать его всерьез — или серьезно отдаваться ему, наверное, так будет правильнее сказать.

— Больше она ничего про него не говорила? Где он живет и чем занимается?

— Он владелец магазина дамского белья, и почему-то, по ее словам, это делало его еще более смешным. Он постоянно дарил ей совершенно потрясающие комплекты белья.

— Действительно, в комнате очень много хорошего белья, — заметил я. — Думаю, стоит проверить этикетки. Ну а еще двое?

— Нет. — Она решительно покачала головой. — Ни разу не слышала, чтобы она упоминала Дрери или Мейсона.

— Ну а какие-то еще имена она называла?

— Не помню, к сожалению.

— Где та» коробка «, в которой вы работаете? Ну, где я могу найти Лабелла?

— Клуб» Джаззи-шасси «. — Она презрительно наморщила нос. — Это название — идея самого Лабелла, так что можете себе представить, что это за тип. Если вы заглянете туда поближе к ночи, то сможете с ним встретиться и полюбоваться малюткой Анджелой, которая будет исполнять свой эротический танец падшего ангела. Это на Пайн-стрит, в двух кварталах южнее Мейн.

— Возможно, я и заеду. У Элинор был приятель?

— Не думаю. Секс был ее бизнесом, и она гордилась тем, что преуспела в своем деле, если вы понимаете, что я имею в виду. Но помимо этого, как мне кажется, секс ее не интересовал.

— Ну что ж, для начала у меня есть четыре имени, — пожал я плечами. — Думается, мне следует этим воспользоваться.

— Мне бы не хотелось учить лейтенанта полиции, как поймать убийцу. — Она неуверенно улыбнулась. — Но как насчет этих исчезнувших страниц? Похоже, что убийца вырвал их, потому что там было записано его имя, верно?

— Ну и?..

— Возможно, он был чертовски уверен, что оставленные им имена принадлежат тем людям, которые ничего не знают ни про него, ни про его отношения с Элинор.

Я хочу сказать, он намеренно направил вас по четырем дорогам, которые могут привести только в тупик.

— Эта очаровательная мысль уже пришла мне в голову, — не слишком любезно заметил я. — Но все равно огромное спасибо.

— Извините. — Она разжала руки и принялась медленным размеренным движением поглаживать себя по бедрам. — Никогда не умела держать язык за зубами. Так что лучше я перестану вас изводить и попытаюсь немного отдохнуть. Я увижу вас сегодня вечером в клубе?

— Непременно, — сказал я. — Но ничего не говорите мистеру Лабеллу про убийство.

— Не беспокойтесь! — Она тихонько хмыкнула. — Мне не терпится взглянуть на его физиономию, когда вы скажете ему, кто вы такой и зачем к нему пожаловали. — Она повернулась и неторопливо вышла в коридор: ее бедра исполняли собственную медленную фантазию. — Надеюсь, вы отыщете его, лейтенант, — бросила она через плечо. — Боюсь, мне не удастся спокойно уснуть, пока я не буду уверена, что этот маньяк схвачен.

После ее ухода я вернулся в спальню и проверил пару ящиков, забитых восхитительным дамским бельем. Примерно восемьдесят процентов этикеток были одинаковы, и это показалось мне достаточно убедительным. Затем я вышел из квартиры и запер за собой дверь.

По какой-то непонятной причине, стоя в лифте, я думал об одежде: в спальне и в пляжном домике. К тому моменту, когда я достиг первого этажа, я сообразил, что именно не давало мне покоя: недоставало туфель. Элинор Брукс не та особа, которая станет разгуливать босиком. Тогда где же ее обувь?

Витрина была полна экзотики, от полукорсетов с расцветкой под леопарда до совершенно прозрачных бюстгальтеров, и это именовалось» интимным салоном «. Внутри атмосфера оказалась еще более интимной: толстенный ковер и насыщенный мускусом воздух.

Я нервно шаркал ногами по ковру, приминая высокий ворс, пока из-за занавеса, состоящего из длинных ниток крупных бус, не появилась блондинка. У нее были волосы цвета шерри, зачесанные на самую макушку, с длинной челкой, почти закрывающей сапфировые глаза.

Полные губы были плотно сжаты, изгиб нижней губы выдавал настороженность. На ней был оранжевый брючный костюм без рукавов, сильно приталенный; тонкая ткань подчеркивала агрессивный напор ее маленьких упругих грудей. Брюки плотно обтягивали изящные бедра и длинные стройные ноги.

Когда она увидела меня, бровь у нее непроизвольно приподнялась, а губы раздвинулись в насмешливой улыбке:

— Что-то для вашей супруги… конечно?

— Я не женат, — объяснил я ей.

— Для вашей приятельницы?

— У меня нет приятельницы.

— Я проследил, как ее вторая бровь приподнялась вслед за первой, а затем бросил на нее плотоядный взгляд.

— Я трансвестит, — сообщил я и указал на безрукий и безголовый манекен на прилавке, одетый в светло-голубое бикини и такого же цвета лифчик, все — из совершенно прозрачного нейлона. — Не согласитесь ли примерить? Похоже, вы как раз моего размера.

Какое-то мгновение казалось, что она зальется краской, затем в ее глазах зажегся огонек и она рассмеялась:

— Видимо, я это заслужила. Должна признаться, я была излишне подозрительна, но видели бы вы тех ублюдков, которые порой сюда заходят!

— Я искал мистера Вагнера, — пояснил я. — Но, очевидно, я лишился рассудка, — продолжил я, встретив изумленный взгляд сапфировых глаз. — Как я мог надеяться увидеть его здесь? Ведь тут находитесь вы.

— Естественно, я восхищена вашим прекрасным вкусом. — Она довольно долго всматривалась в меня, потом пришла к определенному выводу:

— Вы что-то продаете?

— Только самого себя! — чистосердечно признался я. — Вы заняты сегодня вечером?

Брови снова взметнулись вверх.

— Что вы имеете в виду?

— Обед, — с надеждой проговорил я. — После этого мы могли бы послушать музыку на моей первоклассной аппаратуре…

— Которая находится в вашей холостяцкой квартире?

— Которая находится в моей холостяцкой квартире, — согласился я.

— Неподалеку от огромной мягкой кушетки?

— Неподалеку от моей…

Я запнулся и бросил на нее нервный взгляд.

— По всей вероятности, вы психиатр или нечто в этом роде?

— Только для тех парней, которые хотят, чтобы я демонстрировала им прозрачное белье, даже не потрудившись со мной познакомиться, — холодно сказала она. — Благодарю за любезное приглашение, мой ответ…

—» Нет «? — произнес я печально.

— Давайте договоримся на завтра, часиков этак в восемь. Мы с вами где-нибудь встретимся и поужинаем.

Что касается музыки, вопрос остается открытым. Меня зовут Нэнси Льюис, а вас?

Я пару раз открыл и закрыл рот.

— Эл Уилер, — удалось мне все же выдавить из себя. — Что скажете про» Алую голубку «? Название премерзкое, и меня раздражает, что они подают блюда под стеклянными крышками, но еда отменная. Так в восемь?

Она кивнула:

— Прекрасно. Вы по-прежнему желаете видеть мистера Вагнера?

— Да.

— Мистер Уилер, представляющий…

— Лейтенант Уилер, представляющий службу окружного шерифа.

— Ой, нет! — Она снова негромко рассмеялась. — Неужели я договорилась о свидании с копом?

— А что тут забавного? — проворчал я.

— Даже не верится! Дело в том, что в этом отношении я воспитана телевизором. Во всех телепередачах лейтенанты всегда бывают скучными домоседами. У них непременно куча детей и толстушка жена, она кудахчет над мужем как наседка в каком-нибудь невзрачном домишке, перед которым стоит седан образца пятьдесят второго года. И у этих жен есть все основания для беспокойства, потому что беднягу лейтенанта непременно убивают где-то на середине сериала.

— Вы меня заинтриговали, — искренне сказал я.

— Я знаю все типы копов. Капитан — непременно любящий отец, что бы он ни делал, все благо. К тому моменту, когда он заканчивает объяснять, что произошло, даже вдова убитого лейтенанта убеждается, что он прав.

— Она без ума от своего весельчака соседа, — подхватил я, — а лейтенант в свое время предусмотрительно застраховался, чтобы все его семеро детишек могли до конца своих младенческих лет досыта наедаться мороженым.

— Сержант, — решительно прервала она меня, — молод, безумно красив и энергичен!

— Мне просто не дождаться, когда вы познакомитесь с нашим сержантом Полником, — сказал я.

— Конечно, — она проигнорировала мое заявление, — иногда сержант допускает ошибки. Например, он решил, что за всем делом о шантаже стоит жена капитана, но когда капитан пригласил его к себе в кабинет и терпеливо растолковал, в чем именно сержант ошибается…

Занавес из бус снова раздвинулся, из-за него резво выскочил маленький толстяк, как будто уже наступила весна и он только что пробудился от спячки.

— Мисс Льюис, почему вы теряете здесь время, если вас ожидает новая партия товара и… — Он поднял глаза и только тут увидел меня. — О, я не понял, что вы заняты с клиентом!

Он наградил меня широкой лицемерной улыбкой, которую при всем желании нельзя было назвать приветливой.

— Это не клиент, мистер Вагнер, — сообщила блондинка и улыбнулась ему, я бы сказал, по-тигриному. — Это лейтенант Уилер из службы шерифа, он желает с вами побеседовать.

— О?

Притворная улыбка моментально исчезла, а его рыбьи глаза вновь украдкой взглянули на меня, только на этот раз в них была тревога.

— У вас есть какое-нибудь приватное местечко? — осведомился я.

— Мой офис. — Он с трудом сглотнул. — Сюда, лейтенант.

Я прошел следом за ним сквозь занавес из бус и попал в складское помещение, почти до самого потолка забитое коробками, так что мне невольно подумалось: сколько же нарядного белья требуется женщине? Вскоре мы оказались в какой-то комнатенке, где помещались небольшой стол, стул и кресло для посетителей.

Вагнер с трудом протиснулся за стол, жестом предложил мне садиться, после чего плюхнулся сам.

— Ну? — На лбу у него проступил пот, он старался говорить небрежно, но голос его напоминал испуганное кваканье. — Чем могу быть полезен, лейтенант?

— Скажите, где вы находились между часом и двумя ночи, — спросил я.

— Сегодня ночью? — Он просунул палец за воротничок рубашки, который вдруг стал слишком тесен для него. — Ну… я был здесь, разбирался с новой партией товара.

— Мисс Льюис вам помогала?

— Нет, я был один.

— Так поздно?

— Все мои заказы пришли в один день, похоже, поставщики решили сэкономить на транспорте. — Он попытался подмигнуть, но у него ничего не получилось. — В дальнейшем мне следует не только учесть свои ошибки, лейтенант, но и призвать к порядку своих поставщиков.

— В котором часу вы ушли?

— Около половины второго, полагаю, но специально я не засекал время.

— А потом?

— Прямиком отправился домой. Я ужасно устал!

— Может быть, ваша супруга припомнит, когда вы вернулись?

— Не думаю. Она крепко спала, и я не стал ее будить. — У него задергался кадык. — Послушайте, лейтенант, а в чем, собственно, дело?

— Девушка по имени Элинор Брукс, — сказал я. — Кто-то убил ее прошлой ночью.

Его толстые щеки вздрогнули, а затем приобрели отчетливо выраженный зеленоватый оттенок.

— Какое это имеет отношение ко мне? — проблеял он.

— Вы же были ее клиентом.

— Клиентом? — Он часто заморгал. — Не припоминаю никого с таким именем в нашем бизнесе.

— Она вела дневник, мистер Вагнер. — На мгновение я оскалил зубы и сурово глянул на него. — Там — имена, даты и суммы денег, которые вы ей платили за каждый визит. Последняя запись была сделана неделю назад — в среду, насколько я припоминаю, — и это обошлось вам в сотню долларов.

Воздух медленно выходил у него из легких, он все больше напоминал ребенка, пойманного в кладовке во время очередного налета на банки с вареньем.

— Ужасно! — прошептал он. — И все это обнаружится? Я имею в виду мою связь с Брукс? Неужели всем необходимо знать об этом?

— А это уже не мой департамент, — ответил я. — Но чем больше вы нам поможете, тем скорее мы схватим убийцу и тем меньше шансов, что ваша связь с нею станет достоянием широкой публики, конечно, если вы ее не убивали.

— Я убил ее? — Он начал неистово жестикулировать. — Это безумие! С чего бы я вздумал ее убить? Все, чем она была для меня, можно назвать одним словом — развлечение, и за это я ей платил.

— Как за вечер в кинозале…

— Как за вечер в… — Он осекся, на щеках у него появились красные пятна. — Мне очень жаль, что она мертва, правда очень жаль! Но в подобной ситуации я должен в первую очередь думать о себе. Вы можете это понять, лейтенант?

— Расскажите мне про Элинор Брукс, — потребовал я.

— А что рассказывать? — Он смущенно пожал плечами. — Как я уже говорил, все было построено на чисто деловой основе. В среднем я встречался с ней раз в неделю. Проводил вечер в ее квартире и уходил около одиннадцати. Вот и все.

— Она когда-нибудь упоминала других своих клиентов?

— Нет. А зачем ей это делать?

В этом имелась несомненная логика, поэтому я назвал ему три других имени из ее дневника.

— Мейсона я знаю, — сразу же сообщил он. — Он познакомил меня с Элинор, и, черт побери, как я сожалею теперь, что он это сделал!

— Тогда расскажите мне о Мейсоне, — попросил я.

— Джил — потрясающий малый. — Впервые физиономия Вагнера немного оживилась. — Вы знаете, из тех, кого называют ушлыми. Мне кажется, он знает решительно все о каждом жителе нашего города, который того заслуживает. Однажды вечером мы выпили, ну и я вроде бы стал жаловаться, что дела не дают мне возможности — как бы это выразиться? Ну, держат меня на голодном пайке, понимаете?

Ему удалось выжать улыбку многоопытного человека, ведущего чисто мужской разговор, но я тут же прогнал ее прочь, сердито нахмурившись.

— Так или иначе, — он нервно откашлялся, — Джил рассказал мне про эту девицу, Элинор Брукс, и дал мне номер ее телефона. Вот так оно и началось.

— Чем занимается Мейсон?

— Чем занимается? — Судя по выражению его лица, подобный вопрос никогда не приходил ему в голову. — Ну, в точности я не знаю, лейтенант, но что бы это ни было, он явно преуспевает.

— Может быть, сводничает? — ухмыльнулся я.

— Ничего подобного, лейтенант! Просто хороший человек поделился со своим другом, дал ему дельный совет.

— Где я могу разыскать этого хорошего друга?

— Я не знаю, где он живет, мы вращаемся в разных общественных кругах. — Он бросил на меня укоризненный взгляд. — Моя супруга просто не оценила бы такого человека, как Джил Мейсон!

— А что насчет его службы?

— Да ведь я уже говорил: я не в курсе, чем занимается Джил.

— Должно же существовать такое место, где его можно отыскать? — Я глубоко вздохнул. — Не мог же он просто материализоваться из ниоткуда?

— Я всегда встречался с ним в барах и клубах.

— В каких именно? — терпеливо спросил я.

— Ну, чаще всего я встречал его в баре» Даунтаун «, иногда в клубе» Конфиденшиел «, затем в» Джаззи-шасси»и в «Хозшу». В таких вот местах, понимаете?

— Как выглядит Мейсон?

— Примерно вашего сложения, мне кажется, лейтенант. Стрижка «ежик», на висках седина. Очень элегантно одевается, в галстуке бриллиантовая булавка — стоимостью, должно быть, в пару тысяч долларов.

— Ладно. — Я кивнул. — Полагаю, это пока все!

— Пока?

Ему явно меньше всего хотелось примкнуть к клубу прокаженных, членами которого являются полицейские, знающие решительно все о его связи с проституткой по вызову.

— Вы же были одним из ее клиентов, — напомнил я ему. — У вас нет алиби на время ее убийства. Разумеется, я еще вернусь.

Когда я выходил, платиновая блондинка вопросительно приподняла бровь.

— Что он натворил? Избил карлика?

— Некачественные товары, — серьезно ответил я. — Продажа дешевых вещей, которые можно носить не более тридцати минут, а потом краска переходит на тело. У нас пятнадцать жалоб от дам, которые оказались ярко-зеленого цвета в самых неподходящих местах.

— Могу поспорить, вы лично проверили каждую жалобу, — холодно проговорила она.

— Я же нудный лейтенант-домосед, не забывайте, — сказал я, — и, кроме того, я не обжора. После тринадцатой я позволил заниматься проверкой сержанту Полнику.

— Может быть, из соображений безопасности завтра вечером мне вообще ничего не надевать? — подумала она вслух. — Но когда я начинаю думать об этой аппаратуре и кушетке… Может быть, для данного случая мне следует приобрести новое белье, что-нибудь из нержавеющей стали?

— Надеюсь, вы не боитесь щекотки? — заботливо осведомился я. — Мне бы не хотелось, чтобы у вас началась истерика, когда я воспользуюсь автоматическим консервным ножом.

Глава 3

После позднего ленча я возвратился в офис около четырех часов. Секретарша шерифа, золотистая блондинка Аннабел Джексон — красавица южанка, которая великолепно умела срезать меня, — подняла голову, и в ее ясных голубых глазах появилось настороженное выражение.

— Вы выглядите потрясающе, очаровательное создание, — сообщил я ей.

— А у вас такой вид, будто вы замыслили что-то в отношении очаровательного создания, — фыркнула она. — Приблизьтесь хотя бы на шаг, Эл Уилер, и я ударю вас вот этой стальной линейкой!

Она схватила со своего стола грозное оружие и замахнулась им на меня.

— Я сказал вам комплимент, а что получил в ответ? — грустно пожаловался я. — Объявление войны, как вам это нравится?

Я одарил ее печальной улыбкой, надеясь заставить ее сердце обливаться кровью из-за проявленного по отношению ко мне недоверия, и вошел в кабинет шерифа.

Окружной шериф Лейверс поднял голову с сердитым сопением и покачал ею из стороны в сторону.

— Вы когда-нибудь научитесь стучаться, черт подери?

— Зачем? — поинтересовался я. — Или вы только что засунули в нижний ящик письменного стола девушку по вызову?

— Потому что… Ах, не имеет значения!

Он нетерпеливо переместил свою тушу под другим углом, и кресло громко запротестовало.

— Что вы выяснили по поводу убийства этой Элинор Брукс?

Я плюхнулся в кресло для посетителей и перечислил ему все, что мне удалось узнать. Когда я закончил свой отчет и бросил взгляд на его физиономию, то понял: давать мне медаль он не собирается.

— Итак, вы имеете данные о двоих клиентах из четырех, упомянутых в дневнике, — проворчал он. — Большое дело!

— О троих, — поправил я. — Не забывайте Мейсона.

— Могу поспорить, вы все наперед рассчитали, лейтенант! Воображаете, что пару недель будете болтаться по барам и ночным клубам, разыскивая этого Мейсона и нисколько не думая о расходах налогоплательщиков!

— И что еще мне предстоит сделать? — радостно спросил я.

Его лицо побагровело.

— Если вы воображаете, что я пойду на это, значит, вы окончательно свихнулись!

Дверь с шумом распахнулась. В кабинет торопливо вошел доктор Мэрфи и громко захлопнул дверь.

— Разве вы не знаете, что нельзя врываться в кабинет без стука? — укоризненно произнес я. — Откуда вам известно, сколько здесь бегает голых дамочек? А вдруг им не хватит нижнего ящика письменного стола?

— Это правда? — Мэрфи хмуро взглянул на Лейверса. — Ладно, шериф, по одной голой дамочке мне и Уилеру, и город никогда об этом не узнает.

— Я… — Лейверс глубоко вздохнул и бессильно откинулся на спинку кресла. — Какой толк с вами пререкаться?

— Протокол вскрытия… — Мэрфи бросил бумаги на письменный стол. — Могу точно сказать, чего здесь не было: преступления в порыве страсти.

— Вы хотите нам что-то сообщить? — догадался я.

— В сексуальном плане ее никто не трогал, — пояснил Мэрфи. — На затылке имеются следы двух сильных ударов, но кожный покров не нарушен.

— Значит, по всей вероятности, убийца сначала ее оглушил, а уже потом, когда она потеряла сознание, ударил ножом? — уточнил я.

— Правильно, — подтвердил он. — Хотите еще что-нибудь услышать от своего блестящего медика?

— Попробуй вас теперь остановить! — простонал я.

— Мне неожиданно пришла в голову одна мысль, — самодовольно заявил он.

— Для вас это было бы уникальным явлением! — хмыкнул Лейверс.

Мэрфи мельком глянул на него, но решил игнорировать это замечание.

— Я подумал, что это стоит проверить. Помните букву «J», нарисованную у нее на лбу? Эд Сэнджер еще обратил на нее особое внимание. — Это была не ее кровь.

— Ну-ка повторите, — попросил я.

— Другая группа крови. У нее нулевая группа, а буква нарисована кровью группы А-В. И та и другая — распространенные группы крови, так что это мало что дает, но я подумал, что вы должны это знать.

Лейверс несколько секунд энергично растирал себе скулы, затем хмуро глянул в мою сторону:

— Ну и что из этого следует, Уилер?

— Ритуальное убийство? — Я растерянно пожал плечами.

— Может быть, она не платила налог в профсоюз девушек по вызову, коли такой существует? Кто, черт побери, может в этом разобраться, кроме того психа, который ее ухлопал?

— Я просто подумал, что на этот факт следует обратить внимание, — повторил Мэрфи. — Может, один из непонятных вывертов?

— Вы оказали неоценимую услугу, док, — проворчал я. — Чем больше я думал о вас, тем более неуправляемыми становятся мои человеконенавистнические импульсы. Вы не взглянули на ее ступни?

— Для чего?

— Исчезли ее туфли, вот я и подумал: не ходила ли она босиком? Если так, то это было бы видно, правильно?

— Тогда бы я непременно заметил это, — уверенно заявил Мэрфи.

— Выходит, она сняла обувь уже после того, как вошла в дом? — Я снова пожал плечами. — Теперь нам известно, что мы ищем типа, совершившего ритуальное убийство, который, возможно, использует собственную кровь, чтобы нарисовать букву на лбу своей жертвы, и, кроме того, оставляет себе туфлю в качестве фетиша.

0 — ля-ля!..

— Ну, — Мэрфи печально вздохнул, — я не виноват. что мои блестящие открытия слишком замечательны, чтобы помочь тупоголовым копам разрешить загадку.

Между прочим, орудие убийства я отдал Эду Сэнджеру, он сказал, что представит вам полный отчет завтра. — Мэрфи на мгновение остановился в дверях и с ухмылкой взглянул на нас:

— Думайте, друзья, даже если вы к этому не привыкли!

И дверь за ним захлопнулась. Лейверс тихо застонал и уставился на меня, как будто во всем был виноват я один.

— Какого черта вы тут торчите, когда вам следует заниматься остальными подозреваемыми?

Я вскочил со стула:

— Так вы считаете, что сержанту Полнику нужно отправиться в этот пляжный домик и хорошенько поискать исчезнувшие туфли? Не только внутри, но и возле домика?

— Полагаю, что да, — буркнул он. — А почему эти туфли так важны?

— Я не уверен, что они важны, — признался я, — но если убийца забрал их с собой, значит, он считал их важными. Мне бы хотелось выяснить, его ли рук это дело.

— Будем надеяться, что один псих поймает другого! — проворчал Лейверс. — Полника я отправлю туда в ближайшее время.

Когда я выходил из кабинета шерифа, на столе Аннабел Джексон зазвонил телефон. Она взяла трубку, послушала, потом протянула мне, прикрыв ее рукой.

— Это вас. — Ее голос звучал очень удивленно. — Должно быть, вы сдаете — вас спрашивает мужчина.

Я мрачновато подмигнул ей, взял трубку и громко произнес:

— Уилер.

— Вы парень, который занимается убийством этой дамочки Брукс? — спросил хриплый мужской голос.

— Точно.

— Возможно, нам следует поговорить.

Голос звучал так, будто его владельцу когда-то наступили на голосовые связки.

— Прекрасно, — сказал я. — Кто говорит?

— Не имеет значения, с этим можно подождать. Вы знаете бар под названием «Даунтаун»?

— На Мейпл?

— Будьте там через тридцать минут.

Раздался резкий щелчок — он повесил трубку.

Я вернул трубку Аннабел и рассеянно принялся изучать очертания ее зрелой груди, прекрасно обрисованной плотно облегающей белой шелковой блузкой. Рука Аннабел автоматически потянулась к стальной линейке, потом неопределенно повисла в воздухе.

— Ваше сердце не в ней, — почти с упреком проговорила она.

— Что-что?

— Вы же пытаетесь смотреть сквозь мою блузку. — Она медленно покачала головой. — Что вас так заинтересовало, Эл?

— Эти самые штучки, как они там? — мрачно спросил я. — И еще — просто так, для отчета, — на вас белый кружевной лифчик.

Она вскинула светловолосую головку и принялась лихорадочно осматривать себя спереди, потом уставилась на меня.

— Это невозможно, сквозь эту блузку ничего нельзя увидеть! Каким образом вы можете судить о бюстгальтере?

— Элементарная дедукция, золотко, — сообщил я. — Черный бы просвечивал сквозь белый шелк, верно?

— Да, — с сомнением протянула она, — ну а кружева?

— Исключительно по памяти, — сказал я со счастливой улыбкой. — Вы же всегда носили кружевные бюстгальтеры и кружевные трусики, кружево…

Линейка больно ударила меня по косточкам правой руки.

— Эл Уилер, — задыхаясь, произнесла она, — вы просто наглец. Только потому, что я однажды…

— Это вечно будет жить в моей памяти. — Я поспешно попятился, чтобы оказаться вне досягаемости. — Розовое и золотистое, блестящее, с тонкими кружевами по…

— Я ничего не понимаю! — Ее брови подозрительно сошлись. — Но звучит это как грязная непристойность!

Убирайтесь отсюда, Уилер, пока я не избила вас этой линейкой!

Я ушел. По временам Аннабел оттаивает, но такое случается нечасто, нынче определенно был не тот день.

Я добрался до бара «Даунтаун» минут за пятнадцать.

Это одно из новомодных заведений с официантками в бикини и соответствующими ценами. Пышногрудая брюнетка в бикини с серебряными блестками провела меня к угловой кабине и, когда я уселся, одарила лучезарной улыбкой:

— Что скажете о большом специальном, сэр?

— Нет, благодарю. — В ответ она тоже получила широкую, теплую улыбку. — Предпочитаю выпить, прямо сейчас. — Потребовалось несколько секунд, чтобы она отвела от меня взгляд. — Виски со льдом и немного содовой.

Вскоре она вернулась и поставила передо мной стакан; на лице ее было то особое выражение, с каким большинство людей наблюдает за гремучими змеями, потом повернулась и зашагала прочь, ухитрившись не вилять при этом весьма солидными половинками.

Минут через десять, когда я уже приканчивал второй стакан, совсем рядом послышался тот же грубый голос.

Я поднял глаза и пожалел, что это сделал. Но было поздно: я уже увидел его. В нем было около шести футов с пятью дюймами, а весил он приблизительно двести пятьдесят фунтов. Его русые волосы были коротко острижены и покрывали голову наподобие щетины, а физиономия выглядела так, будто по ней несколько раз проехал десятитонный каток.

— Точно, — вежливо сказал я, — я Уилер.

Каким-то образом ему удалось втиснуть свою гигантскую задницу на сиденье, не перевернув при этом стол.

— У меня есть для вас послание, — заговорил он устрашающе скрипучим голосом. — Джесс говорит, что не имеет с этим ничего общего.

— Джесс Дрери? — уточнил я.

— Да, он самый.

— Мне бы хотелось поверить ему на слово. Но вы же знаете, каковы копы. Мы народ недоверчивый.

Он задумался — по крайней мере, мне так показалось, но разве можно узнать, что творится за этой расплющенной физиономией?

— Джесс сказал, что не желает иметь никаких неприятностей с копами и что он чист. Все, что ей от него было нужно, — это сотню баксов за ночь. И все.

Он опустил перед собой на стол огромный кулачище, затем медленно расправил пальцы.

— Где я могу найти Джесса? — осведомился я.

— Не найдете.

— Найду.

— Ни малейших шансов, — заверил он. — Но Джесс говорит, что окажет вам любезность. Поговорите со сводником.

— С каким именно?

— У нее имелся всего один, — важно сообщил он. — Мейсон.

— Где мне его найти?

Он посмотрел на меня, и его грязновато-карие глаза неожиданно приобрели усталое выражение.

— Вы самый настоящий незнайка, хотя и коп!

— Вы же пришли сюда, чтобы указать мне Мейсона, — холодно отчеканил я. — Вот и делайте это.

— У него есть конура в центре города, на Четвертой улице за больницей.

— А что, ремесло сводника стало невыгодным?

— Откуда мне знать? — Он пожал широченными плечами. — Триста двадцать один, по Четвертой улице. Логово на третьем этаже, 3 — Д.

— Все же я хочу потолковать с Джессом.

— Исключается. — Он стряхнул со стола серебряные блестки. — Теперь мне надо идти. — Он ухмыльнулся, и я успел заметить, что у него во рту осталось всего несколько сломанных зубов. — Ты ведь не станешь останавливать меня, коп?

— Нет необходимости.

— А? — Он покосился на меня.

— Ты, должно быть, бывший борец, — пояснил я. — И фигура и внешность у тебя весьма примечательные.

Могу поспорить, тебя многие помнят!

— О чем это вы толкуете?

— Получить на тебя наводку куда легче, чем стребовать сдачу в этом кабаке, — терпеливо пояснил я ему. — Я найду тебя и найду Джесса, понятно?

Пока он раздумывал над моими словами, его пальцы вновь сжались в огромный кулак, наконец он все же покачал головой:

— Ничего не получится. — Но на этот раз его голос звучал неуверенно. — Джесс велел передать еще кое-что. — Все три дюйма его лба сложились в глубокие складки. — Ну вот! Он сказал, что сводник потерял ее из-за какого-то другого парня, а сводники этого не любят.

— Что за другой парень?

— Джесс не сказал. Просто: «какой-то другой парень».

Возможно, было бы проще установить контакт с марсианином. Я глубоко вздохнул и предпринял новую попытку:

— Откуда Джесс узнал, что я его ищу?

— Джесс знает все, он голова! — Бывший борец победоносно покачал своей собственной головой. — Мы с Джессом старые друзья, еще с давних времен. Теперь он стал большим человеком, но все равно обо мне заботится.

— А ты, значит, у него на побегушках? — усмехнулся я.

— Точно! — Он снова кивнул. — Ради Джесса я бы отрезал себе правую руку.

— Или прикончил девушку по вызову?

— Я? — Его глаза на мгновение широко раскрылись, потом он разразился таким хохотом, что мисс Серебряные Блестки, находившаяся на расстоянии тридцати футов, чуть не впала в истерику. — Ты шутишь, коп, да?

— И все же мне придется, я думаю, задержать тебя в качестве основного свидетеля, — заявил я.

Он схватил полупустой стакан, стоявший передо мной, и сжал так, что тот полностью исчез в его ладони. Костяшки пальцев побелели, раздался слабый треск, и виски закапало на стол. Затем он разжал ладонь и стряхнул с нее осколки стекла прямо передо мной.

— Так ты хочешь задержать меня, коп? — спросил он.

Я с любопытством посмотрел на мозолистую ладонь, на которой не осталось ни царапин, ни крови, и покачал головой:

— Не сейчас.

— Это хорошо. Я не люблю калечить людей. — Хриплый голос звучал очень искренне. — Но Джесс сказал, . чтоб я сразу вернулся, понимаете?

— Нет, но, по-видимому, это не имеет значения. А как насчет того, чтобы передать кое-что Джессу?

Его узкий лоб снова нахмурился, потом он медленно кивнул:

— Думаю, это можно.

— Скажи ему, что он сэкономит нам обоим кучу времени и избавит от ненужных хлопот, если поговорит» со мной. И как можно скорее.

— Я передам ему, но если б Джесс хотел с вами поговорить, он бы сам пришел. А теперь мне нужно идти. — Он поднялся, и весь бар, казалось, съежился. — Купи себе еще стаканчик, коп, похоже, он будет не лишним.

На мгновение снова показались его сломанные зубы, затем он с грохотом вывалился на улицу, раскидывая по сторонам облаченных в бикини официанток.

Я посидел еще минут пять, горестно удивляясь, сколько еще ночных кошмаров можно пережить, пребывая весь день с открытыми глазами.

На протяжении трех кварталов Четвертая улица смахивает на трущобы. Как раз в центре этих трущоб возвышался многоквартирный дом. Мои часы показывали начало седьмого, когда я припарковал перед ним машину. Было еще жарко, но поднявшийся вечерний бриз слегка шевелил мусор на тротуаре. Лестница была узкой, грязной и провоняла какими-то кислыми запахами, которые мне совершенно не хотелось анализировать.

Добравшись до третьего этажа, я постучал в дверь квартиры 3 — Д и подождал. Никого. Я снова постучал, на этот раз достаточно громко, чтобы разбудить даже мертвого.

Некто высунул голову из-за двери квартиры напротив и пронзительно завопил:

— Тише!

— Я ищу парня, который здесь живет, — объяснил я. — Не знаете, он дома?

Некто широко распахнул дверь и вышел в холл. Им оказалась увядшая блондинка лет сорока с бигуди в волосах, облаченная в выцветший халат, говоривший о том, что его владелица знавала лучшие времена.

— Он уехал, — ответила она. — Пару дней назад. Весьма поспешно. Могу поспорить, он задолжал за квартиру.

— Не знаете, куда он отправился?

— К черту, надеюсь! — воскликнула она со свирепой искренностью. — Мерзкий, ни на что не годный тип!

А вам-то он зачем? Вы что, разыскиваете сбежавших должников?

— Вы хорошо знали Мейсона? — с надеждой осведомился я.

— Мейсона?

Она раздраженно пожала плечами, при этом ее халат распахнулся, демонстрируя помятое нижнее белье не первой свежести.

— Какой еще Мейсон? Я говорю о Джонни Ферано, этом мелком негодяе. Он случайно наткнулся на меня и даже не поздоровался.

— Я разыскиваю Джила Мейсона, — объяснил я. — Его друг сказал, что он здесь живет.

— Так, может, он только что въехал? — Она поплотнее завернулась в халат и моментально утратила интерес к происходящему. — Тогда я не в курсе дела. Пару дней я не выходила из своей квартиры, неважно себя чувствовала. Понимаете?

— Конечно. — Запах дешевого вина в ее дыхании подсказал мне, как обстоят дела. — Что ж, придется зайти попозже.

Неожиданно лицо блондинки застыло, она смотрела как бы сквозь меня.

— Что это? — прошептала она.

Похоже, ночные кошмары снова наваливаются на меня.

— Что — это? — пробормотал я.

— Там… — Она ткнула пальцем в закрытую дверь квартиры 3 — Д. — Я что-то слышала…

— Всего лишь ваше воображение, — откликнулся я.

— Да нет же, слушайте!

Мы постояли неподвижно секунд пять, и тут я действительно что-то услышал — слабый стон, заставивший меня вздрогнуть.

Выцветшие голубые глаза неряшливой блондинки внезапно остекленели.

— Он умирает, — уверенно заявила она. — Мой муж издавал точно такие же звуки. Они как будто застревают в горле, а после этого… — Она резко сдавила пальцами собственное горло:

— Вот так: с-с-с…

Стон повторился, на этот раз чуть отчетливее. Я попятился в конец холла и продемонстрировал нечто вроде прыжка с разбега. Что-то должно было не выдержать.

Сдалось мое плечо, дверь устояла. Выцветшая блондинка посмотрела на меня довольно презрительно, видимо поражаясь, какой же я болван, потом спокойно нажала на ручку двери и повернула ее. Дверь стала медленно отворяться, и блондинка удовлетворенно вздохнула:

— Сынок, сначала всегда нужно делать так.

— Вы правы.

Я остановился, растирая ушибленное плечо и разглядывая — по мере того как открывалась дверь — разворачивающуюся передо мной панораму.

Это была однокомнатная квартира; разобранная раскладушка у стены завалена постельным бельем. На трех квадратных футах вытертого линолеума лежал побитый молью выцветший ковер, а в центре его находился парень, медленно, со стоном поднимающийся на колени.

В данный момент он даже отдаленно не напоминал старину Ромео: черные блестящие волосы свисали на глаза, и даже кокетливые усики утратили свой шарм — казалось, они прикрепились к его верхней губе совершенно случайно.

— Все в порядке, этот тот самый приятель, которого я разыскивал, — сказал я глазастой блондинке; — Иногда, хватив лишнего, он начинает спотыкаться о собственные ноги, — пояснил я и вежливо закрыл дверь перед ее носом.

— Лейтенант Уилер?

Найджел Слейтер искоса посмотрел на меня, поднялся с колен и с трудом доковылял до кровати, потом свалился на нее и сжал голову руками.

— Я думал, он убьет меня!

— Кто?

— Похож на гориллу. Даже не представлял, что бывают такие громадины! Я постучал в дверь, он отворил ее, схватил меня и втянул сюда. Я даже не успел ничего сказать. Одной рукой он держал меня за горло, а второй избивал!

— Когда это случилось?

— Не знаю. — Он медленно поднял голову и поморщился от боли. — Один удар, и я потерял сознание.

— Вы помните, в котором часу пришли сюда?

— Примерно в четверть шестого, возможно, парой минут позднее.

— Значит, вы находились без сознания самое малое около десяти минут. А что вы здесь делали?

— Искал человека по имени Мейсон. — Он принялся осторожно ощупывать двумя пальцами челюсть. — Что все это значит, лейтенант?

— Это вы мне скажите, — сурово отрезал я.

— Ну, мне позвонил этот тип, Мейсон. Сказал, что знает про убийство Элинор Брукс и что, если я не хочу, чтобы то же самое случилось с Анджелой, мне лучше его выслушать. Поэтому я сказал: «О'кей, я слушаю», но он отказался разговаривать по телефону. Он назвал мне этот адрес и велел немедленно приехать. Я подумал, может, этот какой-нибудь псих, пытающийся меня напугать, но потом решил, что лучше все выяснить, и как можно быстрее. Вскочил в машину и поспешил сюда. А тут, как я уже говорил, Кинг-Конг отворил дверь и набросился на меня. Вот и все.

— Видимо, покинув бар, горилла сразу же передумал или Дрери передумал за него, — пробормотал я.

— Как вас понять, лейтенант?

Я взглянул на его недоумевающее лицо и пожал плечами:

— Этот Дрери послал большую обезьяну встретиться со мной в баре и сказать, где я могу найти Мейсона.

Горилла ушел из бара раньше меня, и, по-видимому, что-то заставило его передумать. Поэтому он явился сюда, чтобы убрать с дороги Мейсона до того, как я приеду, но пока они находились тут вдвоем, появились вы. Услыхав стук в дверь, горилла, наверное, решил, что это я, но выяснять ничего не стал — у него просто не было на это времени. Он сделал самое простое: ударил вас, чтобы иметь возможность убрать отсюда Мейсона.

— Вы думаете, Мейсон пошел с ним по доброй воле? — полюбопытствовал Слейтер.

— А какое это имело значение, если горилла уже решил что-то сделать? — ответил я вопросом на вопрос.

— Думаю, вы правы. — Он запустил руки в волосы в тщетной попытке привести их в порядок. — А что же будет с Анджелой? — По его глазам было видно, что он за нее волнуется. — Есть ли хоть доля правды в том, что говорил мне по телефону Мейсон, — будто ее жизни угрожает опасность?

— Нет, если только она не знает чего-то такого, о чем не сказала мне, — ответил я. — К примеру, почему Элинор Брукс была убита или кто это сделал.

— Уверен, что она не знает. Сегодня утром после вашего ухода мы немного поговорили. Естественно, она была страшно расстроена, потому что Элинор была ее лучшей подругой, но я уверен: если бы ей было известно что-нибудь еще, она бы мне все выложила.

На его лице появилось какое-то отрешенное выражение, я не сразу сообразил, что бы это значило, но потом до меня дошло: он просто старается выглядеть скромным.

— Она от меня без ума, лейтенант. И рассказывает мне решительно все. Так было всегда!

— Она рассказала вам, что Элинор Брукс зарабатывает себе на жизнь как профессиональная девушка по вызову?

— Что? — У него отпала челюсть. — Вы надо мной смеетесь!

— Я говорю вам правду, и я вовсе не без ума от вас, — проворчал я.

— Элинор? Проститутка? — Его — это было совершенно очевидно — переполошило то, что лучшей подругой Анджелы была девушка по вызову. — Это невероятно, лейтенант!

— Но тем не менее правда, — устало произнес я. — Она вела дневник. Имена, даты, суммы за каждое свидание. В дневнике упомянуто имя Мейсона. И Дрери, владельца обезьяны. Но несколько страниц вырвано, так что, по всей вероятности, одно или несколько имен пропущены. Раз Анджела никогда не говорила вам о профессии своей ближайшей подруги, значит, может существовать еще несколько вещей, о которых она вам не сказала — как и мне, — они-то и могут быть опасными секретами. Почему бы вам не расспросить ее?

— Я расспрошу, — сказал он осевшим голосом. — Проклятие! Если она подвергает себя опасности из дурацкой преданности памяти Элинор…

Он был так возбужден, что вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате.

— Теперь вы чувствуете себя нормально? — спросил я.

— Конечно, просто великолепно! — Он сделал еще пару шагов и подмигнул мне. — Скажем так: почти великолепно. Послушайте, лейтенант. Я собираюсь прямо сейчас навестить ее. Если она что-то скрывает — пусть «даже самый пустяк, — я это выясню и свяжусь с вами.

— Прекрасно. Позвоните по домашнему телефону, номер есть в справочнике.

— Я так и сделаю. Знаете, Анджела настолько наивна, что считает случившееся чем-то вроде личной вендетты.

— Дама, которая с такой легкостью сочиняет белые стихи, способна решительно на все, — согласился я.

После того как Слейтер ушел, я осмотрел квартиру.

Допотопный комод. Ни одежды, ни продуктов, никаких личных вещей. Так что если Мейсон въехал сюда пару дней назад, он решительно ничего с собой не привез.

Иначе говоря, он не жил в этой квартире, но сбитое в кучу постельное белье говорило о том, что он спал в ней.

Это казалось бессмысленным, но, с другой стороны, не противоречило общей картине, которая стала вырисовываться с того момента, как я впервые увидел тело Элинор Брукс. Буква» J» на ее лбу, написанная чьей-то кровью, исчезнувшие туфли, маленький толстяк, который дарил ей дорогое белье и не имел алиби, исполнительница экзотических танцев — в прошлом претендентка на звание доктора литературы, и большая обезьяна, которая пошла на крупный риск, чтобы объяснить мне, где можно найти Мейсона, а после этого пошла на еще больший риск, чтобы я с ним не встретился.

Чем больше я над этим размышлял, тем сильнее крепла во мне уверенность, что мне необходимо расстаться с собственной квартирой и перебраться на жительство в какие-нибудь башенные часы, откуда я смогу ежечасно высовывать голову и вопить «ку-ку».

Я вышел из квартиры. У двери напротив, прислонившись к косяку, стояла обесцвеченная блондинка. Она многозначительно посмотрела на меня, подмигнула и начала бормотать о том, что догадывается, кто мы такие.

— Есть в доме привратник? — прервал я ее бормотание.

— Смеетесь? — Она расхохоталась. — Вы знаете, как поступают на этой помойке с мусорным ведром? Открывают дверь и вываливают все обратно вам в квартиру!

— Но кто-то же должен собирать арендную плату? — настаивал я.

— Свини! Он живет в подвале, там ему и место, проклятой крысе. Но только если он привратник, то я — мисс Вселенная.

Я действительно отыскал Свини в подвале. И воняло там еще сильнее, чем на лестнице. Он оказался тощим человечком в замызганном комбинезоне, и вид у него был тот еще. Деятели из департамента санитарии и гигиены просто не поверили бы, что такое создание может проживать в их чистеньком, красивом городе.

Ему ничего не известно о человеке по имени Мейсон, сообщил он мне скрипучим голосом. Джонни Ферано заплатил за квартиру за месяц вперед и предупредил, что на некоторое время уезжает из города, а в его квартире в это время поживет его приятель. Свини не стал от меня скрывать, что ему совершенно безразлично, кто живет или умирает в квартирах, лишь бы за них аккуратно платили. И он не имеет понятия, куда отправился Ферано.

Одним словом, он здорово мне помог.

Глава 4

На клубе «Джаззи-шасси» была большая неоновая вывеска, которая подсвечивала двух мерцающих красоток ростом футов в восемь, имеющих статистически выверенные размеры жизненно важных частей 90 — 60 — 90.

Внизу, если до вас еще не дошло, мигала надпись: «Девушки, девушки, девушки!»

Все это подействовало на меня так удручающе, что я подумал: неужели Запад в качестве своих даров преподнес цивилизации лишь стриптиз и кокосовое масло?

Спустившись по коротенькой лесенке, я оказался в клубе. Девушка в гардеробе была явно оскорблена, убедившись, что я не ношу шляпы. Метрдотель бросил на меня скучающий взгляд и отвернулся, но вдруг его физиономия оживилась, то есть она перестала быть похожей просто на побитый бильярдный шар и выглядела теперь как побитый бильярдный шар, который умеет улыбаться.

— Мистер Уилер? — спросил он почтительно.

— Верно.

— Мисс Палмер сказала, что вы придете. Для вас оставлен самый удобный столик впереди, мистер Уилер.

Мисс Палмер сказала, что присоединится к вам сразу же после своего выступления.

— Замечательно, — ответил я.

— Для друга мисс Палмер все самое лучшее. Сюда, прошу вас.

Я пошел следом за ним. Освещение было минимальным, обстановка — претенциозной, и я порадовался, что уже поел. Метрдотель прокладывал мне путь между столиками, пока мы не добрались до эстрады, где для меня был приготовлен стул.

Я уселся, оказавшись всего в каких-то пяти футах от блондинки, которая, стоя на слегка приподнятой эстраде, медленно расстегивала «молнию» на своем вечернем платье. «Молния» начиналась под мышкой и доходила до щиколоток; когда замочек преодолел нужное расстояние, платье соскользнуло вниз. «Поясок невинности», украшенный блестками, не прикрывал шрама, оставшегося после удаления аппендикса.

Все говорило за то, что вечер будет сногсшибательный.

— Что пьете, мистер Уилер? — спросил бывший вышибала.

— Виски со льдом и немного содовой, — ответил я. — Принесите три порции.

— Вы ждете друзей?

— Просто нервничаю, — ответил я. — Когда выступает мисс Палмер?

— Как только закончит комик.

— У вас есть еще и комик? — Я содрогнулся. — И когда он начнет?

— Как только закончит Лулу.

Я непроизвольно откинулся назад — довольно увесистый зад исполнительницы, усыпанный блестками, промелькнул совсем недалеко от моего носа.

— Это Лулу?

— Да, сэр, — с гордостью ответил вышибала. — У нее есть класс.

— Где только она его прячет? — подумал я вслух. — Нет-нет, не обращайте внимания! Принесите-ка выпивку, хорошо?

— Конечно, мистер Уилер.

Лулу закончила свой номер; потягивая виски, я стойко выдержал выступление комика, состоящее из затасканных и непристойных шуток. Продолжалось оно минут десять, кто-то из зрителей громко высказал пожелание, чтобы репертуар был немного обновлен. Возможно, комик посчитал это чем-то вроде красного сигнала, потому что вскоре удалился. Надеясь, что он больше не вернется, я приступил к третьей порции.

И тут прожектор осветил центр эстрады и голос по микрофону объявил, что несравненная Анджела исполнит сейчас свой танец падшего ангела. Послышался барабанный бой, почитатели таланта танцовщицы замерли в ожидании, и в центре светового пятна появилась Анджела Палмер.

На ней было длинное белое одеяние, черные волосы свободно падали на плечи. Довольно долго она стояла совершенно неподвижно, опустив голову, прислушиваясь к негромкой печальной музыке. Затем, когда темп музыки ускорился, она подняла голову и насторожилась.

Одной ногой она принялась отбивать такт, при этом на ее губах появилась поистине языческая улыбка. И тут она начала танец: медленно, ее ноги едва двигались.

Темп музыки снова участился, послышались хрипловатые трубные звуки, и все тело танцовщицы ожило. Некоторое время — возможно, на протяжении минуты — это была смесь традиционного и современного балета, потом музыка взметнулась в каком-то диком неистовстве, а вместе с ней и Анджела. В момент бешеного вращения развевающееся белое одеяние внезапно разлучилось со своей владелицей и оказалось на полу, оставив Анджелу в малюсеньких белых трусиках и узенькой полосочке бюстгальтера. Теперь от классического балета уже ничего не осталось, начался настоящий экзотический танец. Последние пять минут были откровенно эротическими, а когда она закончила, упав на колени и призывно протянув к зрителям руки — при этом ее полные груди страстно вздрагивали, — мужчины просто взбесились. Аплодисменты не смолкали и после того, как погас свет; тишина восстановилась, только когда был объявлен тридцатиминутный перерыв.

В зале загорелся свет, и все одновременно заговорили.

Я заказал дополнительный стаканчик проходящему мимо официанту, закурил сигарету и стал ждать. Минут через пять падший ангел приблизился к столику. Она стянула волосы на затылке, обнажив при этом грациозную линию шеи, и оделась в изящное черное мини-платье на бретельках с блестящими пряжками и пышной юбкой-оборкой, не достигающей дюймов трех до соблазнительных колен с ямочками. Я любезно придвинул ей стул, а сам сел напротив. Она погладила свою руку медленным ласкающим движением, затем улыбнулась мне:

— Вам понравилось шоу, лейтенант?

— Представление было дерьмовое, — ответил я. — А вот вы — великолепны.

— Благодарю вас. — Она снова улыбнулась и спросила мурлыкающим голосом:

— Нашли донжуана из магазина дамского белья?

— Нашел. А Слейтер вас отыскал в начале вечера?

Она издала приглушенный смешок.

— Что это за странная история о звонке Мейсона и о человеке-горе, избившем его?

— Это чистая правда, — проворчал я. — Я нашел его, когда он уже начал приходить в себя.

— Что за дикость! — Ее палец прошелся по краю глубокого декольте, и я зачарованно следил за тем, как он замер у начала расщепления двух холмов.

— У Найджела пунктик, он считает, что я в опасности, потому что скрываю какую-то ценную информацию или нечто в этом роде.

— А вы не скрываете?

Лицо у нее помрачнело, она медленно покачала головой:

— Вы же знаете, как я относилась к Элинор. Неужели вы думаете, я не помогла бы вам поймать этого зверя, если бы знала что-то такое, что могло бы вам помочь?

— Полагаю, вы правы, — согласился я. — Где я могу отыскать Лабелла?

— В глубине бара. Он сейчас в своем офисе, надо думать. Я покажу вам дорогу. — Поднимаясь с места, она снова улыбнулась. — Как я сказала вам утром, лейтенант, это единственное зрелище, которое бы мне не хотелось пропустить!

— А вы не боитесь рисковать? Может, ему не понравится, что вы станете свидетельницей нашего с ним объяснения?

— Я единственный талант, работающий в его дыре, — спокойно заявила она, — и он это знает!

Я следил за ритмичным покачиванием оборки на ее коротенькой юбке, изо всех сил стараясь не поднимать глаз выше, пока она шла впереди меня, направляясь к другой стороне эстрады, туда, где находилась узкая дверь.

Затем мы прошли по длинному коридору, миновали кухню (пожалев собственный желудок, я предусмотрительно отвернулся) и в конце концов уперлись в дверь, на которой золотыми буквами было выведено: «Менеджер». Анджела не стала стучать, она просто открыла дверь и вошла.

Я последовал за ней.

В углу офиса находился бар, потертый ковер обрамляли видавшие виды кресла. За не менее потрепанным письменным столом сидел крупный малый с совершенно лысой головой, но, можно сказать, без единой морщинки. Под нависшими густыми бровями прятались голубые, очень холодные глаза. В белых зубах была зажата длинная сигара, а сильные руки с поразительно изящными пальцами пересчитывали деньги.

— Мистер Лабелл, — заговорила брюнетка голосом маленькой девочки, — это лейтенант Уилер из службы окружного шерифа, он хочет побеседовать с вами.

Все это было сказано на одном дыхании. Закончив, она смиренно сложила перед собой руки — ну просто девчушка, ожидающая похвалы за примерное поведение.

— Лейтенант? — Пальцы Лабелла перестали считать деньги и стали складывать их в аккуратные кучки. — Чем могу быть полезен?

У него был самый настоящий красивый бас. Мне приходилось на ходу вносить коррективы в свое представление об этом человеке.

— Вы знаете девушку по имени Элинор Брукс?

Он кивнул:

— Несомненно.

— Ее убили вчера ночью.

— О?! — Он задумчиво выпустил изо рта сигарный дым.

— Вы были ее клиентом, — заметил я.

— Регулярным клиентом, лейтенант. — Он слегка усмехнулся. — Это стоило мне кучу денег, но, как я понимаю, специалисты высокого класса в любом деле котируются высоко.

Его апломб раздражал меня. Ему следовало вести себя как подозреваемому, нервничать и колебаться.

— Где вы были вчера вечером?

— Вы уверены, что не хотите иначе сформулировать вопрос, лейтенант? — спросил он ровным голосом. — «Вчера вечером» охватывает весьма большой отрезок времени.

— Между часом и двумя ночи, — уточнил я.

— Прямо здесь. Мы не закрываемся раньше половины третьего.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Уверен, что смогут. — Он взглянул на Анджелу. — Может быть, вы, милочка?

— Вчера вечером я отправилась домой сразу после своего номера, — сухо ответила она. — Ушла отсюда еще до полуночи.

— Ну что ж. Вы можете поговорить с метрдотелем и кое-кем из парней, лейтенант. Убежден, что они видели меня в тот отрезок времени, который вас интересует.

— Непременно поговорю, — строго произнес я. — Знаете ли вы человека по имени Мейсон, Джил Мейсон?

Он снова кивнул:

— Конечно.

— Где я смогу его отыскать?

— Вы хотите знать, где он живет? — Он пожал плечами. — Крайне сожалею, но тут я не могу вам ничем помочь, он просто время от времени появляется в клубе.

Фактически именно Джил познакомил меня с Элинор Брукс.

— Можете ли вы его описать?

— Он довольно рослый, пожалуй, примерно вашего сложения, лейтенант. Волосы коротко подстрижены, всегда хорошо одет. Постойте, только что припомнил: он всегда носит большую…

— Можете не продолжать, — проворчал я, — бриллиантовую булавку для галстука.

— Совершенно верно. — Он слегка заинтересовался:

— Вы уже слышали об этом?

— А что скажете про некоего Дрери, Джесса Дрери?

— Никто никогда не слышал о парне по имени Джесс Дрери, — отрезал он.

— А про его приятеля, в недавнем прошлом человекообразную обезьяну?

— Никто никогда не слышал про Джесса Дрери или его гориллу, известную под кличкой Большой Майк. — Его прикрытые тяжелыми веками глаза довольно долго смотрели на меня в упор, потом он аккуратно стряхнул пепел с кончика сигары. — Пайн-Сити слишком маленький городишко, чтобы кто-нибудь признался, что знает любую из этих личностей.

— Значит, мы с вами играем в игры?

Он пожал плечами:

— Каждому когда-то приходится играть. Дрери в них играет постоянно, причем очень круто, лейтенант, и мне не хотелось бы в них участвовать.

— Дайте мне на него наводку, и, возможно, ему придется прекратить эти игры, потому что он окажется лицом к лицу с обвинением в убийстве, — сказал я. — Где мне его найти?

— Не имею представления.

— Ладно… — Я горестно покачал головой. — Очень жаль, но придется прикрыть ваше заведение.

— Что?..

— Ваша кухня находится в антисанитарном состоянии, — сообщил я ему. — У вас нет положенного количества запасных выходов на случай пожара. Ваш бармен разбавляет вино водой. Ваша так называемая развлекательная программа непристойна, и могу поспорить, если копнуть поглубже, непременно выяснится, что среди ваших стриптизерок есть несовершеннолетние.

Несколько секунд он яростно попыхивал сигарой, затем мрачно подмигнул.

— Ладно, лейтенант, вы мне выкрутили руки! Если вы хотите нормально работать в этом городе, вам нужно сначала познакомиться с Джессом Дрери или же полностью отказаться от всех своих намерений. В руках этого парня все, он может раздобыть все, что придет вам в голову. Лицензии, помещение, определенное поле деятельности, рекомендации, поставщиков… Только назовите, он все достанет и проверит, чтобы вы это получили.

— Но не безвозмездно?

— За это Джесс получает процент от прибыли. — Лабелл развел большой и указательный пальцы примерно на дюйм. — Не очень большой, он слишком умен, чтобы жадничать.

— Раз он такой крутой делец, как случилось, что я никогда о нем не слышал?

— Потому что он слишком умен, чтобы преступать законы, но если кому-то заблагорассудится перейти ему дорожку, он высылает Большого Майка. — Лабелл усмехнулся, сверкнув превосходными зубами. — А это равносильно убийству!

— Ну и где же я его найду?

— Я не знаю, где он живет. И не уверен, что кому-нибудь про это известно, он держит это в тайне, но у него есть контора в центре города, называется «Уильям Уоллер и компания». Хотя если там когда-то и был Уильям Уоллер, теперь его и близко нет.

— Ладно. — Я не спеша раскурил сигарету. — Давайте на минуту вернемся к девице Брукс. Не знаете ли вы кого-нибудь, кому хотелось бы ее убить?

— Нет. На мой взгляд, это настоящее злодеяние. У этой девушки был талант!

— А вам известно о других ее клиентах?

Лабелл торопливо покачал головой:

— Элинор оказывала весьма интимные услуги, лейтенант, если так можно выразиться. Когда она кого-то обслуживала, ему даже в голову не приходило, что точно так же она может обслуживать кого-то другого в другое время.

— Когда вы в последний раз видели ее?

— Мне думается, десять дней назад. В пятницу.

Это совпадало с дневником. Мои вопросы иссякли, но в силу привычки я еще несколько секунд взирал на него особым холодным взглядом копа. По-моему, это обеспокоило его не больше, чем если бы на него уставился Багз Банни .

— Утром я пришлю кого-нибудь проверить все те алиби, про которые вы мне сказали, — проговорил я.

— В любое время, лейтенант. — Медленная улыбка появилась на его лице, когда он взглянул на Анджелу:

— Вам что-нибудь нужно, золотце, или вы пришли в качестве участника рейда?

— Элинор была моей лучшей подругой, — отрезала та. — У меня личный интерес к этому делу.

— А-а, вот, значит, как… — Он не торопясь раздавил кончик сигары в пепельнице. — Может, нам стоит подумать о новом танце для вас? «Оплакивание», нет, «Погребальная песнь по прекрасной блуднице»?

Лицо Анджелы исказилось от ярости, она перегнулась через стол и вцепилась ногтями в его физиономию.

Я схватил ее за руки и с трудом оттащил назад.

— Полагаю, теперь нам надо идти, — вежливо сказал я, продолжая удерживать разъяренную красотку. — Но прежде, мистер Лабелл, мне бы хотелось попросить вас об одолжении.

— Все, что пожелаете, лейтенант.

— Как вы посмотрите на то, чтобы ради меня обновить программу комика?

— Если на его месте будет настоящий комик, представление утратит марку, — сказал он беспечно. — Не думаете ли вы, что наши посетители приходят сюда, чтобы посмеяться?

Вот теперь можно было уходить, что я и сделал, утащив за собой упирающуюся Анджелу Палмер. Дойдя примерно до половины коридора, я почувствовал, что ее сопротивление немного ослабело, и разжал руку. Когда мы миновали кухню, она остановилась и холодно взглянула на меня:

— Здесь есть запасной выход, не надо будет снова проходить через главный зал, если, конечно, вам не хочется посмотреть остальную программу.

— После танца падшего ангела все остальное кажется жалкой претензией на искусство, — искренне ответил я.

— Благодарю вас. — Она машинально улыбнулась. — Знаете, вам не надо было мешать мне выцарапать его мерзкие глаза!

— Вам вряд ли понравилось бы оказаться в столь поздний час за решеткой за оскорбление действием.

— Для копа вы необычайно человечны. — Она слегка коснулась моей руки. — Должно же у вас быть какое-то имя, кроме «лейтенант»?

— Эл.

— Эл и Анджела. — Она тихонько рассмеялась. — Звучит как комедийный дуэт: веселый болтун и маленькая простушка.

Она отворила дверь, и мы вышли в проулок за домом.

Я предложил Анджеле подвезти ее до дому, и она с радостью согласилась. Когда мы туда добрались, она предложила мне выпить стаканчик, и, разумеется, я не стал отказываться.

Оказавшись в элегантно обставленной гостиной, я сел на кушетку, наблюдая, как Анджела смешивает напитки Она принесла мне бокал, попросила извинить ее и скрылась в спальне. Я отхлебнул виски и поставил бокал на низкий столик возле кушетки. Столик показался мне каким-то пустым. Некоторое мгновение я не мог сообразить, чего на нем не хватает, но потом вспомнил, как он выглядел утром, и понял, что исчезла фотография Найджела.

Ну что ж, плакать я не стану.

Анджела вернулась в гостиную уже в другом туалете.

На ней была блузка без рукавов из серебряной парчи с глубоким вырезом, заполненная двумя розовато-кремовыми волнами ее высоких грудей. Снизу — пара черных бархатных брюк до колен, настолько узких, что, по-видимому, требовался какой-то особый прием, чтобы натянуть их.

Короче, она выглядела как мечта любого парня, которую он хотел бы увидеть, придя домой, и черт с ним, с обедом!

Я зачарованно наблюдал за восхитительными очертаниями ее обтянутых бархатом округлых ягодиц, когда она брала свой бокал, затем за серебристо-розовым колебанием ее грудей, когда она направилась к кушетке.

Запах ее пряных духов, как по волшебству, перенес меня в какой-то арабский рай, и я бы ни капельки не удивился, увидев рядом с этой гурией нубийского мальчика с опахалом из страусовых перьев.

— Что случилось с Найджелом?

Я кивком указал на пустое место на столике, где еще утром стоял портрет.

— Я выбросила его в мусорный ящик, он начал действовать мне на нервы. — Она отняла бокал от губ. — После того как утром я рассказала ему про Элинор, он все время о чем-то думает, но только не обо мне. — Она надула губки. — Мне это не нравится.

— Я думал, вы его любите.

— Я тоже так думала! — Ее черные глаза на мгновение блеснули, а когда она заговорила, голос стал еще более глубоким:

— Но разве достаточно одной страсти для удовлетворения плотских желаний? Что скрывается за вожделением в его глазах, в которых отражается моя собственная легко ранимая нагота? Ночная тьма, зов крови, тайное предательство и порочная вина, неужели они все гнездятся за зеркалами его глаз, когда он улыбается, а его сильные холодные руки ласкают мое тело?

— А-а… — догадался я, — белые стихи, свободная любовь!

Она глубоко вздохнула, а видимые доказательства правильности моего глубокомысленного высказывания кружили мне голову.

— Вы ведь не относитесь к копам интеллектуального типа, Эл?

— Я коп практического типа, — с уверенностью сообщил я, — из тех, кто задает тысячи вопросов, пока не услышит чей-то не правильный ответ.

— Хотела бы я задать Найджелу несколько правильных вопросов!

— О чем?

— Это моя проблема. — Она сделала большой глоток. — Сама не знаю, о чем именно, но по какой-то причине с сегодняшнего утра он выбросил меня из головы.

А ведь я кое-что смыслю в любви. — Она невесело рассмеялась. — Я, исполнительница экзотических танцев, имеющая самые сексуальные склонности! Но секс — это одно, а любовь — совсем другое. Любовь — это отдача обеих сторон, она должна основываться на вере и полнейшем доверии, а тем более… — Она многозначительно прищелкнула пальцами. — Все это исчезло в один миг. История моей жизни и внезапное окончание моей любви к Найджелу Слейтеру — все наступило — и произошло? — сегодня утром. Конец исповеди! — Она допила свой бокал и протянула его мне. — Наполните еще раз, прошу вас.

Я приготовил пару бокалов и понес их на кушетку. Ее руки осторожно поглаживали бедра от талии до колен, пока я не поднес ей бокал и она не схватила его.

— Не мог же он придумать эту историю о звонке Мейсона, как вы считаете? — спросила она через несколько секунд. — Или мог?

— Я так не думаю, — ответил я, присаживаясь на кушетку рядом с ней. — Зачем?

— Не знаю… Он явился сегодня около семи вечера, словно белый рыцарь, требующий моего очищения. Но у меня появилось смутное ощущение, что все это только игра. Игра! Я понимаю, смерть Элинор вывела меня из равновесия, но, честное слово, это было ужасно неискренне — то, как он вел себя. Будто все отрепетировал заранее и знал все слова наизусть. Будто я — публика и он играет передо мной.

— Он актер? — вежливо осведомился я.

— Найджел? — Она было рассмеялась, но тут же остановилась. — Дайте подумать: я не знаю, кто он и чем занимается. Никогда не интересовалась этим. Мне он казался потрясающим парнем, в которого я влюбилась почти с первого взгляда, мы были созданы друг для друга. — Она медленно прикончила свой второй бокал. — Вся эта любовь и взаимопонимание, предельная откровенность — никаких секретов друг от друга, — мы хотели быть не такими, как все! Он относился с полнейшим пониманием к тому, что я вынуждена выставлять напоказ свое нагое тело, что стала исполнительницей экзотических танцев, а не доктором литературы. Я понимала его непонятную манию — или причуду? — в отношении обуви, и, не споря, демонстрировала ему какую-нибудь пару туфелек, если это доставляло ему удовольствие. Существуют ведь самые разнообразные фетиши, не так ли?

— Туфельки-фетиши? — медленно повторил я.

— В особенности на высоких каблуках. — Она пожала плечами. — Я достаточно сильно его любила, чтобы смотреть сквозь пальцы на эту причуду: ну подумаешь, маленький невроз, говорила я себе. Может быть, в нем сидит извращенец или что-то в этом роде, в общем, кому какое дело? А уж теперь-то мне совсем наплевать, с сегодняшнего дня он для меня — прошедшее время. — Она торопливо допила свой бокал, будто кто-то собирался его отбросить, и сунула мне в руку. — Поставьте его на стол, а?

Я прикончил свою выпивку в более умеренном темпе, поставил оба бокала на стол и решил, что пора отправляться восвояси.

— Вы знаете, что мне необходимо, Эл? — неожиданно спросила она голосом маленькой девочки. — Утешение. Утешение по-мужски.

Она закинула руки за голову и очень ловко расстегнула «молнию» на серебряной блузке. Я сидел неподвижно, наблюдая за тем, как ее одежда постепенно превращается в мягкую груду. Затем, уже обнаженная до пояса, она подобрала ноги на кушетку и откинулась назад, так что ее голова оказалась у меня на коленях. Отыскав мою руку, она подсунула ее себе под левую грудь, издав при этом какое-то мурлыканье.

— Эй, мужчина… — прошептала она, ее темные глаза жадно смотрели на меня. — Приласкай же меня! Утешь и успокой!

Глава 5

Офис «Уильям Уоллер и К°» находился на седьмом этаже нового роскошного служебного здания в центре города. Платиновая блондинка — секретарша в приемной — посмотрела на мой значок, как будто он был поддельным, затем ворчливо соизволила сообщить, что мистер Дрери на месте, но в данный момент у него совещание.

Было половина одиннадцатого, яркое солнечное утро, кресла выглядели весьма удобными, поэтому я решил, что могу подождать. Во всяком случае — пять минут. Я ей так и сказал, но это не произвело на нее особого впечатления. Целых пять минут я просидел в мягком кресле, читая весьма интересную статью об унисексе, то есть о том, что все современные девушки смахивают на парней, а парни на девушек, и что же это означает? К тому моменту, когда я дочитал статью, у меня сложилось впечатление, что написавший ее парень тоже этого не знал. Ну что ж, во всяком случае, я был не одинок!

Я поднялся и вернулся к столу секретарши. Ее лицо было непроницаемой маской из косметики, а глаза отражали пустоту в том месте, где у нормальных людей находится мозг.

— У мистера Дрери все еще совещание, — холодно сообщила она, — как я предполагаю, оно продлится по меньшей мере час.

На ее столе имелось переговорное устройство с десятью кнопками, установленными в два ряда; каждая, надо думать, была связана с отдельным офисом. С помощью обеих рук я ухитрился нажать одновременно на все и громко произнес:

— Здесь лейтенант Уилер, он хочет видеть мистера Дрери. Мистеру Дрери остается либо выскочить из окна, либо немедленно встретиться с лейтенантом.

Как только я отдернул руку от кнопок, раздалось какое-то дребезжание. Платиновая блондинка дрожащей рукой нажала на одну из кнопок, и разъяренный голос загремел:

«Черт возьми, что это значит?»

— Ужасно сожалею, мистер Дрери! — Казалось, она вот-вот разразится горючими слезами. — Но я не успела остановить его!

«Кто это сделал?»

— Вот этот ненормальный лейтенант, который стоит рядом со мной.

«Так это не шутка? — В его голосе звучало непритворное удивление. — Ну что ж, направь его сюда, глупая девка!»

Она с ненавистью посмотрела на меня, затем указала на вращающуюся дверь.

— Сюда… — Ее голос дрожал. — Третья дверь налево.

— Большое спасибо, — сказал я, — и если вас хотя бы немного утешит, вы вовсе не глупая девка, может быть, туповатая, но не глупая.

Третья дверь слева была отделана дубовыми панелями и не имела надписи. Я постучал, голос предложил мне войти. Внутри обстановка была неброской, что говорило о высоком классе и огромных деньгах, потраченных на эту дорогостоящую простоту. Пока Дрери поднимался из-за стола, чтобы приветствовать меня, я думал о том, скольких же деловых людей он доит. Дрери был среднего роста, довольно худощавый, с ухоженными густыми седыми волосами и серыми глазами. Его костюм стоил не менее пятисот долларов, а приветливая улыбка была рассчитана с точностью до десятой дюйма.

— У вас довольно необычный способ объявлять о своем приходе, лейтенант…

— Уилер, — подсказал я. — Поскольку в вашей приемной не было места, чтобы разбить палатку, я решил, что это единственный шанс проникнуть к вам до захода солнца.

— Эта Марго! — Он неодобрительно покачал головой. — Она импозантна, но глупа как пробка. Садитесь, .. лейтенант, и скажите, в чем дело.

Я погрузился в глубокий комфорт голландского кресла и потянулся за сигаретой.

— Мне любопытно, почему вы передумали насчет Джила Мейсона. Ну чтобы я его разыскал. Стоило ли тогда заставлять Большого Майка встречаться со мной, чтобы сообщить мне его адрес?

Он снова уселся за свой стол и, перед тем как ответить, пару секунд задумчиво смотрел на меня.

— Я вовсе не передумал, — мягко сказал он.

— Мейсон ушел до того, как я туда явился, — фыркнул я. — У меня имеется свидетель, который приехал в эту квартиру минут за десять до меня. Большой Майк отворил дверь и сбил его с ног.

— Давайте выясним. — Он нажал на кнопку на своем маленьком черном ящичке и сказал:

— Скажите мистеру Крамеру, чтобы он немедленно пришел сюда.

Я зажег сигарету, которую все еще держал между пальцев, и наблюдал за тем, как над ней поднимается голубоватый дымок и исчезает через вентиляторы кондиционера. Дрери сидел спокойно сложив руки на столешнице — как будто размышлял над одним из наиболее темных положений философии Гегеля. Вдруг, прежде чем распахнуться, дверь как бы затрепетала, и с громким топотом в кабинет ввалился орангутан.

Увидев меня, он замер на месте, от удивления у него открылся рот, и он ткнул в меня пальцем.

— Он! — В хриплом голосе звучало неподдельное возмущение. — Черт побери, как он ухитрился попасть сюда?

— Это не имеет значения, — спокойно ответил Дрери. — Вопрос в том, что ты делал после того, как вышел из бара, в котором вчера вечером встретился с лейтенантом Уилером?

— Сел в машину и немного покружил, просто чтобы убедиться, что он не увязался за мной. Затем остановился возле бара и выпил пару кружек пива, а потом подобрал вас в восемь часов, как вы мне сказали.

— Так ты не ездил на квартиру Мейсона?

На исковерканной физиономии вообще ничего не отразилось.

— Чего ради?

— У лейтенанта есть свидетель, который утверждает, что видел тебя там.

— Он проклятый лжец или ненормальный! — заревел Большой Майк.

— Хорошо. — Дрери поднял руку. — Это все, Майк.

Орангутан бросил на меня злобный взгляд, видимо посчитав, что во всем виноват я один, и, закрываясь за ним, снова вздрогнула на петлях дверь.

— У вас миллион вопросов, лейтенант, — небрежно бросил Дрери. — Давайте-ка я сразу отвечу на некоторые, таким образом мы сэкономим уйму времени. Джил Мейсон сутенер. Девица Брукс работала на него. Обычная схема: он поместил ее в приличную квартиру и забирал большую часть денег, которые она зарабатывала, возможно, процентов восемьдесят. Но пару недель назад он передал ее другому типу. По крайней мере, так говорят. Вы понимаете, я не знаю, кто этот тип. По роду своей деятельности я слышу очень многое. Например, я слышал, что вы нашли дневник убитой девицы, в нем упомянуты кое-какие имена, в том числе и мое. Совершенно верно, я был ее клиентом, но я не убивал ее. И я не желаю быть замешанным в расследовании ее убийства. Мне кажется, наиболее вероятным кандидатом является Мейсон. У него имелся мотив, к тому же он неожиданно исчез, оставил свою квартиру и засел в той дыре. Когда один из моих помощников обнаружил, где он отсиживается, я решил, что самое правильное — поставить вас в известность. Вот почему я послал Большого Майка.

— А он не мог солгать насчет того, что случилось после его отъезда из бара?

— Нет, не мог. Он солжет вам, лейтенант, или кому-то еще, но только не мне.

— Вы поразительный человек, мистер Дрери, — проворчал я. — Вы ставите себя выше закона, не желая мириться с неудобствами, связанными со следствием, а потому пытаетесь подсунуть мне линию расследования, которая устраивает вас.

Он широко развел руками:

— Я всего лишь хотел помочь.

— Я бы назвал это попыткой затруднить расследование, — холодно возразил я, — а это уже уголовное деяние!

— Убежден, что у моих адвокатов будет иное мнение. — Он обезоруживающе улыбнулся. — У меня мания, я люблю уединение, а потому живу в разных местах под разными именами. Полагаю, не стоит напоминать вам, что жить под вымышленным именем не является противозаконным деянием, если это не связано с мошенничеством или преступными намерениями, и что вы не нашли бы меня, не заговори один из моих сотрудников. Но коль уж вы меня нашли, почему бы нам не покончить со всем этим? Задавайте любые вопросы, которые придут вам в голову.

— Где вы находились в ту ночь, когда была убита девушка? Меня интересует время от часа до двух.

Он долго думал, затем покачал головой:

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Вы хотите сказать, что не станете отвечать?

— Да нет, просто не могу в точности припомнить. Я был либо с моим приятелем, либо ехал домой, либо то и другое. Но из любви к личной свободе я не стану сообщать вам имя своего приятеля или адрес того дома, куда я позднее вернулся.

Я вздохнул:

— Вижу, мне придется попросить окружного прокурора потолковать с вашими адвокатами об этом пресловутом «личном уединении», мистер Дрери. Это нечто новое в юридической практике, не так ли?

Он улыбнулся и кивнул:

— Почему бы вам действительно этого не сделать?

— Потому что мне нечего терять, кроме собственной головы, — угрюмо пробормотал я. — Поэтому продолжаю свои вопросы. Как выглядит Мейсон?

— Рост около шести футов, крепкое телосложение, — сразу же ответил он, — волосы с проседью, короткая стрижка «под ежик», постоянно носит в галстуке весьма вульгарную бриллиантовую булавку.

— Рад, что вы не сообщили мне цвет его глаз, — хмыкнул я, — со мной случился бы удар!

— Не понимаю…

— Не имеет значения… Знакомы ли вы с неким Фрэнком Вагнером?

— Нет, не думаю.

— Ну а с мистером Дабеллом?

— Том Лабелл, который управляет этим кошмарным стриптиз-бардаком?

— Он самый.

— Его я знаю довольно хорошо. Фактически я имею небольшую долю в его деле. — А… — В его глазах блеснул огонек. — Вот, значит, как вы меня нашли?

— Мне пришлось вывернуть ему руки, — буркнул я, — если это вас немного утешит.

— Ни капельки, но теперь это уже не важно.

— Как вы считаете, у Лабелла могли быть какие-нибудь причины для убийства?

Он покачал головой:

— Абсолютно никаких. Я уже сказал вам, лейтенант, кто, на мой взгляд, наиболее очевидный подозреваемый.

— Джил Мейсон, и он исчез, — отозвался я. — Где же он жил до того, как перебраться в эту дыру на Четвертой улице?

— Я не помню его точный адрес, но смогу это узнать.

Он снова нажал на кнопку звонка.

— Марго? Выясните у мистера Крамера адрес Джила Мейсона, по которому он жил до того, как перебрался на Четвертую улицу. Запишите его и отдайте лейтенанту Уилеру, когда тот будет уходить. — Он отпустил кнопку и внимательно посмотрел на меня:

— Есть еще вопросы, лейтенант?

— Вы знаете Найджела Слейтера?

— Хорошо знаю. — Впервые после того, как я вошел в кабинет, на его физиономии появилось удивленное выражение. — Он здесь работает.

— И чем именно он занимается?

— У нас много инвестиций в недвижимость, и мы расширяем эту сферу деятельности. Слейтер ведет бухгалтерию. — Какое-то время он внимательно изучал свою наманикюренную руку. — Он тоже каким-то образом причастен к этому делу?

— Он всего лишь приятель ближайшей подруги Элинор Брукс, — объяснил я, — вот почему мы с ним познакомились.

Его брови приподнялись.

— Она, случайно, занимается не тем же делом, что Элинор?

— Нет. — Я поднялся с места. — В данный момент у меня больше нет вопросов, мистер Дрери. Благодарю за то, что вы уделили мне столько времени. Полагаю, если понадобится, я всегда смогу разыскать вас через этот офис?

— Безусловно, лейтенант, — ответил он так, будто одарил меня щедрым подарком.

— Было приятно узнать, что вы воистину законопослушный гражданин. — Я усмехнулся ему прямо в лицо. — Послушать, как отзывается о вас Большой Майк, так вы основное движущее колесо любого рэкета в Пайн-Сити.

Он тоже усмехнулся в ответ:

— Майк — неизлечимый романтик. Глядя на него, трудно в это поверить, но за этим изуродованным лицом скрывается что-то вроде детского романтизма, который так и не смогли выбить двести схваток на ринге.

— Он был тяжеловесом?

— Борцом, не боксером. — В его голосе зазвучала ностальгическая нотка. — Его наиболее уязвимым местом были ноги, он не успевал переставлять их достаточно быстро. Временами я просто не мог наблюдать за боем — столько ударов сыпалось на него. Но все равно у него и в мыслях не было бросить борьбу. Однако судьба распорядилась иначе.

— А что случилось?

— Он убил человека. Несчастный случай, конечно.

Произошло это в захолустном городишке, а убитый был сыном местного политикана.

— Он убил его на ринге?

— В баре, — коротко сказал он. — Тот парень был пьян в стельку и такой же верзила, как Майк, ну и вознамерился показать всем присутствующим, какой он герой: побил профессионального борца. Майку здорово от него досталось, пока он не вышел из себя и не стукнул того парня. Всего один раз — под сердце. Беда в том, что сердце у того было не в порядке. Оно моментально остановилось. — Дрери пожал плечами. — Папаша-политикан стал нажимать на прессу, и дело выглядело очень скверно: руки борца-профессионала — смертельное оружие, и все такое.

— Его осудили?

— Я привез парочку горячих адвокатов из Нью-Йорка, чтобы защитить его, ну и парочку других парней, строго анонимно, которым удалось раскопать много чего про папашу-политикана. Это помогло. Майк отделался шестью месяцами работ на строительстве дорог.

— А почему вы так им заинтересовались?

— Я несколько лет следил за этими сражениями на ринге. Майк стал для меня чем-то вроде талисмана: понимаете, я смотрел, как он стоит, его избивают, а он все равно не сдается. Ну и когда дела у меня шли плохо, я думал: раз он способен на это, значит, и у меня получится. — Он усмехнулся и покачал головой. — Загляните любому под черепушку, и вы найдете там примерно такую же ерунду! Короче, после этого Майк решил, что я Робин Гуд или кто-то в этом роде, и, когда его выпустили на свободу, стал играть роль Маленького Джона при моей особе. Вот почему я сказал вам, что он не лжет.

Мне он не стал бы лгать.

— Очевидно, было нелегко заставить его приспособиться к новой работе?

— А он и не приспосабливался. Он скорее мой личный слуга, идеальный помощник.

— Думаю, если кому-то потребуется изменить мнение ваших партнеров по тому или иному вопросу, Большой Майк является весьма убедительным средством? — небрежно спросил я.

— Это мысль, — ответил он еще небрежнее. — Нужно ее запомнить. Благодарю вас, лейтенант.

— Не стоит благодарности.

Когда я выходил из офиса, платиновая блондинка вручила мне конверт с прежним адресом Мейсона, причем на этот раз ее губы приветливо улыбались. Я совсем было собрался сказать ей на прощанье что-нибудь остроумное, но потом передумал. В основном потому, что после беседы с Дрери юмора у меня не осталось.

Когда я вошел в офис, Аннабел Джексон задумчиво посмотрела на меня, будто ей было известно что-то такое, о чем я не имел понятия, и эти сведения лишь подтверждали то, о чем она давно догадывалась. Правда, бывают дни, когда подобные мысли возникают у меня в голове буквально после одного взгляда на эту своенравную красотку.

— Кто-то названивает вам с самого утра, — сообщила она ледяным голосом, — женщина, конечно.

— Да? — спросил я, стараясь не проявлять никаких эмоций.

— Похоже, ей хочется разорвать вас на части.

— После того, что произошло этой ночью, я нисколько не удивлен.

Наступила ее очередь говорить «Да?». Судя по ее интонации, у меня была мораль настоящего суперкролика.

— Эй, лейтенант!

Знакомый громоподобный голос заставил меня повернуть голову как раз вовремя, чтобы заметить, что сержант Полник ринулся на меня, как разъяренный бык на матадора.

— Сержант? — Я невольно занервничал.

— Я всюду искал эти туфли. — Теперь его голос звучал жалобно. — И в домике, и на пляже. Какая-то дамочка в бикини, — в его голосе послышалось возмущение, — которая жарилась там на солнце, даже сказала, что, если я не уберусь, она вызовет полицию. Веселенькое дельце!

— Так ты не нашел туфли?

— Все, что я раздобыл, — это песок в носках. Когда я вернусь домой, моя старушка ни за что не поверит, что я работал! Решит, что я один из этих бездельников — ну, вы знаете, о ком я говорю, — которые целыми днями валяются на пляже. Под одной рукой у них дамочка, а в другой — какой-нибудь заморский напиток.

— Заморский напиток? — Это был любопытный голосок Аннабел — красотка явно метила в меня. — Ну да, всякие там… Как это?.. Камп Гарри и сода?

— Вот уж не знал, что кампари пьют только Гарри и в студенческих кампусах, — заметил я. — Ладно, кончай искать туфли и отправляйся в стриптиз-притон.

С минуту он оторопело смотрел на меня, его заблестевшие глаза говорили о том, что он не доверяет собственным ушам.

— Вы, наверное, шутите, лейтенант?

— И не думаю, — заверил я его и растолковал все в отношении Лабелла: каким образом я хотел бы проверить его алиби. Я сказал также, что, если у него будет время, он может проверить и стриптизерш. Он выскочил из офиса как стрела из лука, его круглая физиономия сияла от удовольствия.

Я вошел в кабинет шерифа и первым делом увидел нож на его столе, затем обратил внимание на выражение его лица и подумал, что сегодня утром мне следовало бы сказаться больным.

— Сэнджер принес свой протокол. — Лейверс презрительно фыркнул. — Большой жирный нуль. На ноже никаких отпечатков. Следы пальцев в комнате принадлежат жертве и Анджеле Палмер, что вполне объяснимо, поскольку она разделяла это жилище с девицей Брукс, и еще сотни разных смазанных пятен. Орудие убийства, — он снова фыркнул, — это может удивить вас, Уилер: простой нож! — Он укоризненно ткнул в .меня пальцем. — Откройте ящик любого кухонного стола в Пайн-Сити, и можете не сомневаться, что обнаружите там точно такой же. В универсамах они продаются коробками.

— Это все? — спросил я.

— Все! Ну а вы что выяснили? Я понимаю, чертовски глупо задавать подобный вопрос, но если я его не задам, жители Пайн-Сити могут подумать, что им нужен новый шериф, тем более что приближается время выборов.

Я рассказал ему про Большого Майка и про то, что вместо Мейсона обнаружил в квартире на Четвертой улице Слейтера; затем о стриптиз-баре с Лабеллом и об утренней встрече с Дрери. Выражение его лица постепенно менялось: сначала оно выражало сомнение, потом недоверие, а к тому времени, как я закончил, — полнейшее недоумение.

— А вы, Уилер, не накачались чего-нибудь вроде ЛСД, а? — взволнованно спросил он.

— Увы, нет, — откликнулся я. — Потому что тогда можно было бы получить больничный.

— Фантастика! — пробормотал он. — От начала до конца. Этот орангутан — как из фильма ужасов. Этот Дрери, который ведет себя так, как будто в Пайн-Сити не существует закона, и вспоминает о нем, лишь когда желает им воспользоваться. Сводник Мейсон, который ухитряется все время куда-то исчезать. Вы хоть что-нибудь поняли?

— Вы смеетесь? — обиделся я.

Он откусил кончик новой сигары и зажал ее между зубами, как будто собирался проглотить, потом все же поднес спичку.

— Но это должно иметь какой-то смысл, — решительно заявил он.

— То же самое я говорю и самому себе, — признался я. — Возможно, я буду твердить эти слова, когда на меня наденут смирительную рубашку и повезут в сумасшедший дом. — Я закрыл на минуту глаза и постарался заставить себя не думать о таких кошмарах. — Вы когда-нибудь прежде слышали про этого Дрери?

— Нет! — отрезал Лейверс.

— Если он и в самом деле имеет по кусочку от каждого грязного бизнеса в городе, как утверждает Лабелл, тогда мы должны были бы про него слышать, — медленно заговорил я. — Но если он занимается совершенно законными операциями, как утверждает он сам, а дело выглядит именно так, если судить по его офису, тогда нет никаких оснований для того, чтобы вы слышали о нем, верно?

— Логично, — снизошел шериф. — Но что это нам дает, хотел бы я знать?

— Лично мне — ничего. Разве что одно: если Лабелл лгал, то интересно выяснить, зачем это ему понадобилось. Есть и еще кое-что. Мейсон является общим фактором в этом деле, он познакомил всю троицу — Вагнера, Лабелла и Дрери — с девицей Брукс.

— Точно. Сутенер.

— Но если он был ее сутенером, как получилось, что он попал в дневник наряду с остальными — в качестве клиента, который платил ей?

Шериф довольно долго размышлял над этим, причем с каждой проходящей минутой его физиономия приобретала все более озабоченное выражение, пока, наконец, он не выступил с блестящим решением.

— Уилер, — взмолился он, — почему бы вам не пойти отсюда к чертовой матери?

— А пока я буду в отсутствии, как насчет эксперта-графолога, чтобы проверить почерк в ее дневнике?

Я остановился возле стола Аннабел, потому что меня не оставляло такое чувство, будто я о чем-то забыл. И оказывается, я не ошибся.

— Если вы хотя бы наполовину так умны, как стараетесь казаться, позвоните ей, — сказала она кислым тоном. — Мисс Палмер, говорю на тот случай, если вы ее уже забыли. Судя по тому, как звучал ее голос, когда она звонила последний раз, она может оказаться здесь с минуты на минуту, вооруженная, как минимум, дробовиком.

Зазвонил телефон. Аннабел подняла трубку и молча протянула ее мне.

— Уилер, — признался я.

— Я должна извиниться за прошлый вечер. — Голос у нее был таким холодным, что я почувствовал, как у меня в ухе образуется сосулька.

— Уж если кто-то должен извиняться, Анджела, то это я.

— Нет, вы были совершенно правы. Просто вчера был безумный день, спиртное, а потом еще прозрение в отношении Найджела — все нахлынуло на меня одновременно. — В ее голосе зазвучали ядовитые нотки. — Конечно, позднее я чувствовала себя довольно глупо, лежа полуголой на кушетке, готовая и жаждущая отдаться, а затем наблюдавшей за вашим бегством!

— Крайне сожалею, Анджела, — повторил я. — Мне казалось, что это единственно правильное решение.

— Пожалуйста, не извиняйтесь! Мне следовало бы знать, что вы такой же, как все. И почему бы вам не предать меня, ведь все остальные предали? — Она рассмеялась, от чего у меня по спине пробежал холодок. — Вы считаете, что я презренная особа, но не это меня ранит, Эл. Мучает предательство, оно для меня самое страшное. Забавно, я считала, что уже привыкла к этому, но нет. Еще долгое время после того, как вы ушли, я хотела просто свернуться калачиком и умереть. Потом я стала желать вам смерти. И до сих пор желаю, Эл! — В ее голосе звучали теперь визгливые ноты. — Надеюсь, это случится очень скоро. Вы умрете медленно и мучительно, а потом черви будут…

Я слушал ее еще секунд пять, затем осторожно положил трубку.

— Судя по истеричным звукам, доносившимся из телефонной трубки, она поведала вам о вашем прошлом, настоящем и будущем, причем весьма подробно, — заметила Аннабел. — Давно пора, чтобы какая-нибудь несчастная женщина поквиталась с вами!

— Хотите кое-что знать? — спросил я. — Если я вам скажу, почему она так рассвирепела, вы мне просто не поверите!

— Ха!

— Это в вас говорит южанка, — заметил я. — Каждый судит о других в меру своей испорченности.

— Уходите немедленно, Уилер! — обозлилась Аннабел.

— Уже иду, — произнес я голосом маленькой девочки, — но вы, Аннабел Джексон, делаете большую ошибку. Прошлую ночь я был джентльменом, это-то и обидно.

— Ступайте, Эл… — Она притворно зевнула. — Чего я не выношу, так это смотреть, как взрослый коп заливается слезами.

Глава 6

Адрес, переданный мне Дрери через его секретаршу, оказался квартирой на втором этаже в здании, которое хотя и сильно уступало тому, где Элинор Брукс имела свое «рабочее место», все же стояло много выше на общественной шкале ценностей, нежели крысиная нора на Четвертой улице. Я постучал в дверь по привычке и так и не понял, кто же больше удивился — я или парень, который отворил ее буквально через пять секунд. Он был в очках, с шапкой рыжих волос, его карие глаза, посаженные слишком близко друг к другу, недоуменно уставились на меня. Время приближалось к трем часам дня, но он до сих пор не снял помятую пижаму: похоже, он только что вскочил с постели.

— Мистер Мейсон? — спросил я.

— Его нет, — ответил он скрипучим голосом. — Он в отпуске. Я присматриваю за его квартирой.

— Джонни Ферано? — сообразил я.

Его глаза слегка расширились.

— Черт побери, кто вы такой? — Вид моего значка явно не поднял ему настроения. — Выходит, вы коп.

Меня разыскивают?

— Всего лишь та сильно выцветшая блондинка, которая живет через холл от вас на Четвертой улице, как я понимаю.

Он брезгливо передернул плечами:

— Эта ненормальная сплетница! Дошло до того, что я стал запираться по вечерам на замок. Господи! Как я счастлив, что хоть немного отдохну от нее!

Он закатил глаза, белки у него были такие же красные, как и его волосы.

— Вам нужен Мейсон? Как я уже говорил, он в отпуске.

— Вы не возражаете, если я взгляну?

— Да Бога ради… — Он раздраженно пожал узкими плечами. — Только не разводите грязь в квартире.

Я прошел мимо него в комнаты и осмотрел их. Постель не была убрана, похоже, что Ферано только что выбрался из нее. Когда я снова вернулся в гостиную, он уже приготавливал себе выпивку. Меня он не угостил, но я не огорчился, учитывая, что встал из-за стола всего полчаса назад.

— Куда он девался? — спросил я.

— Отдыхает. Мне он не говорил, куда едет. Позвонил и сказал, что я могу на месяц перебраться сюда и смотреть за квартирой, пока его не будет. Я обрадовался и не стал спрашивать, куда и с кем он уезжает. А сам он мне этого не сказал.

— Могу сообщить, где он находился вчера приблизительно до шести вечера, — холодно произнес я. — В твоей берлоге на Четвертой улице.

— Правда?

Стакан в его руке нервно задрожал, ему пришлось отпить немного, чтобы жидкость не пролилась.

Я присел на ближайший подлокотник дивана, не спеша закурил сигарету и выдал ему настоящий «взгляд полицейского», тот самый, что я целый год вырабатывал у себя в академии каждый день по часу. Взгляд подействовал — стакан снова задрожал в его руке.

— Окажи сам себе услугу, Джонни, — наконец произнес я, — не заставляй меня специально заниматься твоей особой!

— А? — Он на мгновение выпучил глаза. — Не понимаю вас, лейтенант.

— Уверен, на тебя имеется досье, — устало проворчал я. — Как бы ты ни зарабатывал на жизнь, ты нарушаешь закон. В данный момент я расследую убийство и хочу разыскать Мейсона. Если мне придется тратить время на выяснение твоей личности, ты сам понимаешь, как мне это понравится. А в состоянии раздражения я готов на все. Так что не доводи меня, Джонни.

— Послушайте, лейтенант! — Ноющие нотки в его голосе достигли высшего предела. — Честное слово, я ничего не знаю. Просто Джил попросил меня…

— Эта увядшая блондинка через холл была вне себя — она считает, что ты надул ее. Могу поспорить, она сможет сообщить мне несколько интересных фактов о Джонни Ферано, верно?

— Ладно, ладно!

На этот раз он таки выплеснул вино из стакана.

— Так вот, позвонил Джил и сказал, что у него неприятности и ему нужно на пару недель исчезнуть. Все, что от меня требуется, — пожить здесь, а если кто явится, объяснить, что он уехал на месяц неизвестно куда.

— Что за «неприятности»?

— Этого он не сказал, но если б я знал, что он замешан в убийстве, меня бы здесь не было, лейтенант!

— Он твой старый приятель?

— Работали вместе несколько лет назад.

— Он, должно быть, сутенер что надо, — хмыкнул я. — А у тебя что, таланта не хватило?

Он прикончил выпивку, и на его физиономии появилось угрюмое выражение.

— Вы же знаете этих пустоголовых девок? Они не могут заниматься этим только ради денег. Им обязательно нужно думать, что они делают это ради парня, который их пасет. Джил — высокий, красивый малый, он умеет умаслить любую девку. А я? Дамочка надевает туфли на высоком каблуке и смотрит на меня сверху вниз!

— Да, тяжелое положение, — согласился я. — А сколько таких девиц пасет Джил?

— Откуда мне знать? Последние три-четыре года мы не были особенно близки. Виделись с ним, лишь когда ему что-то требовалось от меня, какая-нибудь незначительная услуга. Он за нее платил, но не слишком щедро.

— Какого рода услуги?

Он недоверчиво прищурил глаза.

— Вы, часом, не из тех сообразительных копов, которые все мотают себе на ус, а потом являются нежданно-негаданно и… Вы не приметесь за меня, когда сцапаете Джила?

— Нет, если ты не будешь морочить мне голову, Джонни, — честно ответил я, — можешь не сомневаться, все равно я это выясню.

— Ладно…

Он несколько раз кивнул.

— Он никогда не просил меня сделать что-нибудь незаконное, понимаете? Просто мне было известно, чем он занимается, и все такое… Один раз он попросил заложить его бриллиантовую булавку для галстука и… — Он заметил мой нетерпеливый взгляд и заторопился. — Пару раз поручал мне последить кое за кем.

— Давай-ка выкладывай поподробней.

— Он хотел, чтобы я засек одного парня, когда тот выходил из многоквартирного дома, и выяснил, куда этот парень отправится.

— Ты сообразил почему?

— Тут большого ума не требуется, лейтенант, — усмехнулся он. — Совершенно ясно, что в этом здании работала одна из его девок, ну а тот парень, что его заинтересовал, был клиентом. Скорее всего Джил прирабатывал шантажом.

Многоквартирный дом был тот, где проживала Элинор Брукс, что совершенно не явилось для меня сюрпризом. А описание внешности двух мужчин, за которыми следил Джонни, соответствовало Дрери и донжуану из магазина дамского белья, Фрэнку Вагнеру. Маленький толстячок не был проблемой: Ферано проследил за ним до самого дома — тот жил за городом и доложил Мейсону. Но Дрери живенько обнаружил слежку и сумел без особого труда оторваться от преследователя. Мейсон не пришел от этого в восторг, поэтому Ферано предложил повторить попытку, уже бесплатно, коли подвернется такая возможность, но Мейсон велел ему забыть обо всем.

Я задал еще несколько вопросов, но мелкий жулик поклялся, что он выполнял только эти два задания, больше ему нечего сообщить про Джила Мейсона.

Я остановился, уже достигнув входной двери, и задал ему последний вопрос:

— В котором часу вчера ты сказал Большому Майку, где найти Мейсона?

Его глазки снова забегали.

— В жизни своей ни разу не видел этого верзилу! — прошептал он. — Я отворил дверь около трех часов дня, он схватил меня за перед рубашки одной ручищей и приподнял на пару футов над полом. Даже если б Джил был моим братом, я бы все равно сказал обезьяне, где его найти. — Он вздрогнул, вспомнив пережитое. — Знаете, даже после того как я уже рассказал ему все, был момент, когда я подумал, что он разорвет меня на части, просто так, ради собственного удовольствия!

— Да… — протянул я, — с такими друзьями, как ты, Мейсону враги не нужны.

Далее я отправился в роскошный многоквартирный дом, где занималась своим ремеслом Элинор Брукс. Признаюсь, я таки нервничал, думая о встрече с исполнительницей экзотических танцев, которая считала, что по сравнению со мной помойка благоухает розами. В моем распоряжении было несколько секунд после звонка, чтобы подумать, какова будет реакция Лейверса, если я сообщу ему, что в целях самозащиты мне пришлось застрелить свидетеля. Но тут дверь распахнулась. Она стояла в проеме, облаченная в тоненький свитер, подчеркивающий ее роскошный бюст, и юбчонку, не доходившую на пять дюймов до колен.

Выражение ее лица подтвердило правильность моей теории о помойке и лейтенанте Уилере.

— Приторный запах измены проникает в мои ноздри, — заговорила она замогильным голосом, — зловоние отказа повисло в воздухе. Я вижу улыбку Иуды на его лице и чувствую жестокое злорадство садиста в его мозгу.

— Это официальное дело, — сухо сообщил я. — Вы хотите, чтобы убийца вашей ближайшей подруги был схвачен и наказан, я тоже. В этом мы едины, верно?

— Можете войти. — Она отступила от двери. — Но не затягивайте визит, я не уверена, сколько времени мой дезодорант способен выдержать ваше присутствие!

Я прошел следом за ней в гостиную. Она упала на кушетку и скрестила ноги, ее мини-юбка задралась так, что опустить ее было бы невозможно никакими силами.

Усилием воли я заставил себя сосредоточить внимание на ее лице. Оно было хмурым, озабоченным и говорило о ее намерении всеми доступными ей средствами выражать презрение к моей недостойной особе.

— Одно из имен в дневнике Элинор было «Мейсон», — сказал я.. — Вы никогда не слышали, чтобы она его упоминала?

— Нет, я уже говорила вам об этом.

— Я все еще не могу найти его, — продолжал я, — но мне стало известно очень многое о нем. Он был сутенером, сутенером Элинор.

— Это смешно! — Ее рука рассеянно поглаживала внешнюю сторону левого бедра. — Элинор не была такой грязной и низкой.

— Очень многие утверждают обратное. Говорят, пару недель назад кто-то сменил Мейсона. Если это правда, у него был весьма серьезный мотив, чтобы убить ее.

— Если это правда, значит, именно об этом Элинор не хотела мне ничего рассказывать, — пренебрежительно фыркнула она. — Но я не верю этому, не хочу верить.

— Ладно. — Я не стал спорить. — Есть еще кое-что.

Ваш бывший приятель Найджел Слейтер.

— Пусть он сдохнет! И чем скорее, тем лучше! — взорвалась она.

— Он работает в фирме, которая зовется «Уильям Уоллер и К°».

— Я потрясена! — иронически воскликнула она.

— Руководит ею человек по имени Дрери, он имеет долю в клубе «Джаззи-шасси», владельцем которого является Лабелл, припоминаете?

Она выпрямилась, глаза у нее немного расширились.

— Дрери и Лабелл фигурировали в записях Элинор!

— Правильно…

— Ну и как это касается Найджела?

— Пока еще не знаю. Мне бы хотелось иметь с ним дружескую продолжительную беседу, но не в его офисе.

Где он живет?

— Как раз через улицу, но он непременно заходит вечером в бар, чтобы выпить пару стаканчиков, прежде чем вернуться домой. — Она на минуту задумалась. — Который час?

Я взглянул на часы:

— Десять минут пятого.

— Если хотите, я могу позвонить ему в офис и сказать, что хочу срочно его видеть. Он прибежит. — В ее голосе не было хвастливых ноток, она всего лишь констатировала факт, не более.

— Когда он явится сюда, можете иметь с ним свою дружескую продолжительную беседу. Я незаметно исчезну, разумеется.

Я попытался придумать что-нибудь получше, но не смог.

— Замечательно, — сказал я, — премного благодарен.

Она раздраженно пожала плечами, поднялась с кушетки и подошла к телефону. Я закурил сигарету и прослушал ее разговор, который был удивительно кратким, чтобы не сказать лаконичным.

— Я должна тебя видеть, — сказала она ровным голосом. — Сейчас! — После этого положила на место трубку и вернулась к кушетке.

Я опустился в кресло, повернулся к ней лицом, и ее невоспитанная мини-юбка снова начала меня терзать.

— Что собой представляет Вагнер? — неожиданно спросила она.

— Он такой, каким вы могли его себе представить по описанию Элинор Брукс, — пожал я плечами. — Маленький толстячок, которого смерть Элинор встревожила гораздо меньше, чем то, что теперь все может стать известно его супруге.

— Мужчины! — Она сложила руки под грудью и крепко обхватила ими себя. — До чего же я их ненавижу, все это вонючее стадо!

Ее темные глаза на какое-то время возложили на меня одного ответственность за всю сильную половину человечества, затем она отвернулась.

— Ну а Дрери?

— Само очарование. Вообразите седовласую пантеру, облаченную в дорогой импортный костюм от Савилл Роу, и вот вам Дрери. У него также имеется приятель, известный под кличкой Большой Майк. Представьте гориллу-переростка с вечно больной головой, это и есть Большой Майк.

Она снова фыркнула:

— На каких очаровательных людей работает Найджел!

Но вообще-то, если хорошенько подумать, он хорошо вписывается в эту компанию.

Я совсем было собрался предложить ей улучшить настроение одним-двумя бокалами спиртного, пока мы ожидаем появления провинившегося Найджела, но мое «Как насчет…» было прервано ледяным взглядом, сказавшим мне, что она прочла мои мысли и не намерена тратить виски на данного представителя «вонючего стада».

И мы продолжали сидеть как два каменных изваяния, пока наконец — этак лет через пять — не раздался звонок в дверь.

Анджела поднялась с кушетки и прошла в переднюю.

Остановившись перед дверью, она взбила себе волосы и тыльной стороной ладони размазала губную помаду. Пока я раскрыв рот наблюдал за всеми этими приготовлениями, она немного задрала свой свитер, так что под грудью образовались складки и обнажилась полоска голого тела.

После этого она открыла дверь. Слейтер сделал всего один шаг и замер на пороге, уставившись на нее.

— Привет, Найджел. — Она принялась нарочито медленно одергивать свитер. — Не думала, что ты так быстро придешь, — В обществе Эла ни одна девушка не замечает, как летит время! — Она тихонечко фыркнула, не выказав никакого смущения, скорее наоборот. — Ты помнишь Эла? Я хочу сказать — лейтенанта Уилера?

Слейтер с видимым усилием закрыл рот… и взглянул на меня так, как будто я был чем-то оставшимся после дренажа болота.

— Разумеется, — выдавил он, — я помню лейтенанта.

Вы сейчас в отпуске или же округ оплачивает вам это время?

— Ну, — Анджела наконец все же одернула свой свитер, — полагаю, если вы хотите поговорить по-мужски, мне разумнее вас оставить.

Покачивая бедрами, она медленно подошла к двери в спальню и остановилась, чтобы отворить ее. Потом приподняла еще выше подол мини-юбки и потерла без особой спешки розовато-кремовую кожу. Ее темные глаза с упреком взглянули на меня.

— Я думаю, у меня теперь будет синяк! — сказала она и исчезла в спальне.

— Черт побери, что здесь творится? — рявкнул Слейтер.

— Не то, что вы предполагаете, — усмехнулся я. — Это какая-то игра: Анджела забавляется в одиночку.

— Ха! — Он сделал еще пару шагов мне навстречу, усики у него свирепо подергивались и, казалось, были готовы сорваться с места.

— Очень убедительно!

— Хватит! Заткнитесь и сядьте! — рявкнул я. — У вас куда больше причин для беспокойства, чем вам кажется.

Огонь медленно исчез из его глаз, он неохотно опустился на кушетку.

— Это вы придумали заставить ее позвонить мне в офис?

— Нет, идея ее собственная; я просто хотел потолковать с вами, но не в офисе, — пояснил я. — Скажите, вы прирожденный лгун?

— Что? — Глаза у него округлились. — Послушайте, Уилер, коп вы или не коп, но я не…

— Квартира Мейсона на Четвертой улице, — напомнил я. — Большой орангутан, который открыл вам дверь и одним ударом вывел вас из строя, припоминаете?

— Припоминаю ли я? — Он раздраженно потер подбородок. — Еще бы! Болит до сих пор.

— И вы его прежде никогда не видели?

— Я уже говорил вам.

— Его фамилия Крамер, — сказал я. — Он также известен как Большой Майк. Работает на человека по имени Дрери, владельца фирмы, именуемой «Уильям Уоллер и К°». Вы тоже там работаете. Так как же прикажете вас понимать? Каждый день, когда вы приходите на работу, платиновая блондинка в приемной завязывает вам глаза?

Он задумался над моими словами, лицо у него сразу осунулось.

— Ладно, лейтенант, — наконец пробормотал он. — Я солгал, что не знаю Большого Майка. Но, черт возьми, как еще я могу поступить? Я подумал, что он оказался там, потому что его послал Дрери, а Дрери — мой хозяин. Если бы я рассказал вам про Большого Майка, через десять секунд Дрери, скорее всего, выгнал бы меня с работы. Вот я и решил, что лучше притвориться, будто я его совершенно не знаю.

— Ну а что в отношении остальной истории: как он вас стукнул и вы потеряли сознание?

— Все это чистая правда, каждое слово!

— Где вы находились той ночью, когда убили Элинор Брукс? От часа до двух?

— Дома, в постели. Спал, наверное.

— Один?

— Конечно. — Он часто-часто заморгал. — Это же резонно, в такое-то время!

— Возможно. — Я пожал плечами. — Но это не алиби. Вы хорошо знали Элинор?

— Почти не знал. Встречал ее здесь пару раз. Она была ближайшей подругой Анджелы — это все, что мне про нее известно.

— Вы когда-нибудь ездили в пляжный домик?

— Конечно, несколько раз. На уик-энд с Анджелой.

— Тело лежало на кровати. Нагое, — мягко сказал я. — Вся одежда была разбросана на полу. Но куда-то исчезли ее туфли. Вам это не кажется странным, Слейтер?

На лбу у него проступила капелька пота; отвечая мне, он старательно смотрел в сторону:

— Странным, лейтенант?

— Не вошла же она в пляжный домик босиком. Значит, убийца, уходя, забрал ее туфли с собой. На кой черт они ему понадобились?

— Ну а мне-то откуда знать? — Он хотел произнести это возмущенно, но у него получился какой-то нервный хрип.

— Мне просто подумалось, нет ли у вас на этот счет какой-нибудь теории, — пояснил я. — А вам известно, что ваш босс был одним из ее постоянных клиентов?

— Дрери? — Глаза у него снова полезли на лоб.

— Дрери, — повторил я, — а Большой Майк — продолжение его собственной руки. Тот самый Майк, который оглушил вас, когда вы вчера вечером приехали на квартиру Мейсона. Это одна из причин, почему я не захотел разговаривать с вами в вашем офисе. Мне кажется, что Дрери мог бы слишком заинтересоваться тем, что происходит.

— Я понял! — Он с умным видом закивал головой. — Для меня это все самый настоящий удар, лейтенант.

Сегодня в офисе я не видел Большого Майка, но он, должно быть, рассказал Дрери про случившееся вчера вечером. — Он нервно пожал плечами. — Только Дрери не обмолвился ни единым словом по этому поводу.

— Вы занимаетесь недвижимым имуществом, сказал он мне. Ну, а чем еще занимается фирма?

— Инвестиции разного рода, лейтенант. Дрери лично руководит многими отраслями городского бизнеса: клубы, рестораны, магазины и тому подобное. — Он беспокойно провел пальцем по своим усикам. — Полагаю, вам не нужно объяснять, как неудобна для меня подобная ситуация? Это хорошая работа, мне не хочется ее терять, но, с другой стороны, меня волнует, в какую историю я угодил.

— Возможно, Дрери просто хочет выйти сухим из воды, — беспечно произнес я. — Я бы не стал терять из-за этого сон, Слейтер. Но если он сам или Большой Майк что-нибудь скажут по этому поводу, я бы хотел, чтобы вы дали мне знать.

— Конечно! — Он энергично закивал. — Непременно это сделаю. Есть еще какие-нибудь вопросы, лейтенант?

— Пока никаких, можете идти.

Он медленно поднялся, посмотрел на дверь спальни, затем снова на меня. Наконец, убедившись, что я не собираюсь делать ничего, кроме как сидеть на месте, медленно двинулся к выходу. Я подождал пару секунд после того, как захлопнулась входная дверь, и сказал нормальным голосом:

— Теперь можете выходить.

Неплотно запертая дверь спальни распахнулась, и Анджела вернулась в гостиную. Она причесалась, подкрасила губы, свитер утратил свой мятый вид. Когда она села на кушетку, мини-юбка вновь задралась, но она тут же придала ей более или менее нормальный вид, чтобы она не привлекала моего внимания.

— Вы знали, что я слушаю?

— Прижавшись ухом к щели двери. Интересно, о чем вы думали?

— В каком смысле?

— Может, вы решили, что, как только откроете Слейтеру дверь, я усажу вас к себе на колени? — сурово спросил я. — Перестаньте проделывать со мной такие штучки, иначе я тоже начну шутить.

— Возможно, вчера вечером мне бы это понравилось, — на ее лице вновь появилось угрюмое выражение, — но попробуйте что-нибудь подобное сейчас, Уилер, и я выцарапаю вам глаза.

— Ясно. Ну, так каково ваше мнение?

— Мне показалось, он смертельно испугался, когда вы упомянули про туфли Элинор. Надо сказать, что мне тоже стало не по себе, я ведь не знала, что они исчезли. — Она положила руки между коленями и крепко их зажала. — Не знаю, что вы делаете с людьми, но я тоже начинаю бояться.

— Иногда я сам себя пугаю, — подмигнул я ей. — Главным образом когда бреюсь. Так что я делаю с людьми?

— Найджел… — Она внезапно задрожала, при этом тесный свитер подчеркивал каждое ее движение. — Я не уверена, что все это только потому, что он испугался или старался умничать. Не только из-за этого он так глупо себя вел, я хочу сказать.

— Не понимаю, — честно признался я.

— Он же весьма сообразительный, весьма! Это меня и привлекло в нем. — Ее нижняя губа на мгновение изогнулась. — Но то, как он разговаривал с вами… Можно было подумать, что это какой-то дурачок, который смертельно боится своих хозяев, их подручных и вообще всех, в том числе и вас. Это не укладывается у меня в голове.

— Зачем бы ему вести такую игру?

— Не знаю. — Она медленно покачала головой. — Возможно, я утратила способность рассуждать здраво с того часа, как вошла в этот пляжный домик и обнаружила там тело Элинор. Меня не покидает мысль, что все его слова — о том, что он беспокоится за меня, — всего лишь игра.

Не верю, что Мейсон звонил ему и сказал, будто я скрываю важную информацию, а потому нахожусь в смертельной опасности. Одно время я действительно заволновалась: а что, если я на самом деле знаю нечто важное, только не догадываюсь, что именно? А потом у меня появилась безумная мысль — Найджел просто запугивает меня. — Она вопросительно посмотрела на меня своими черными глазами. — Но это же чистейшее безумие, не так ли?

— Не знаю, — небрежно бросил я. — Но если бы он меня боялся, то не примчался бы сюда в такой спешке, в особенности после того шоу, которое вы устроили ему у двери.

— Пожалуй, вы правы.

Взгляд у нее стал каким-то отрешенным, как будто она утратила интерес к разговору.

— Никак не могу выбросить из головы это отвратительное замечание Лабелла — что мне следует создать новый танец и назвать его «Плачем по блуднице». Весь день думаю об этом. — Она замолчала на мгновение, затем проговорила медленно и четко:

— Она была женщиной, прекрасной женщиной, объектом их низменных желаний. Затем один, тот, кто не мог мириться долее с красой, оборвал ее недолгую жизнь и бросил на попрание пред жадными глазами толпы. Те, кто знал и использовал ее, наплевали на ее образ и скрылись под личиной порядочных людей, надеясь, что никто и никогда не узнает про их преступную похоть. Мужчина — предатель!

Мужчина — убийца! Мужчина…

— Звучит потрясающе, — сказал я, быстро поднимаясь с места. — Уверен, что когда-нибудь мне захочется это дослушать, Анджела, но в данный момент я слышу, как меня зовет окружной шериф.

Я достиг двери четырьмя большими шагами и даже не попрощался. Эти стихи определенно были белыми, но цена за их прослушивание, на мой взгляд, была непомерно высока.

Глава 7

Нежная музыка лилась из пяти репродукторов, вмонтированных в стены гостиной. Мягкий свет ламп, затененных абажурами, превращал ее в маленький интимный оазис, находящийся далеко-далеко от делового мира. На моей огромной кушетке сидела потрясающая блондинка с волосами цвета шерри, в руках у нее был бокал, в глазах — мечтательное выражение. На ней была серебристая кофточка с белыми и розовыми блестками и длинной «молнией» спереди, раздвинутой дюймов на шесть от ворота. Обед был столь великолепным, что она даже не стала возражать, когда я предложил потом свою квартиру и музыку.

Вообще-то пора было включать волшебную песнь Синатры о Нэнси, и тогда размягчающая пауза будет завершена. Я сидел в противоположном конце кушетки, неотрывно наблюдая за своей гостьей и изредка потягивая из бокала. Потом ее головка повернулась ко мне, и мне показалось, что я заметил первые признаки капитуляции в ее сапфировых глазах.

— Эл! — негромко окликнула она.

— Нэнси!.. — промурлыкал я.

— Выключите ее.

— Что?

— Выключите музыку.

Командирские ноты в ее голосе заставили бы встать по стойке «смирно» бывалого моряка, не говоря уже о копе. Я поднялся с кушетки, выключил проигрыватель и уставился на красотку.

— Вам не нравится музыка?

— Я же говорила, что у меня особое мнение. Музыка, доносящаяся изо всех концов помещения, усыпляет, А я не хочу быть убаюканной, Эл Уилер.

— Куда-то спешите? — печально спросил я.

Она подмигнула, выпятив нижнюю губу.

— Идите-ка сюда и садитесь рядом. — Она похлопала по кушетке. — У нас состоится уютный дружеский разговор.

Через секунду я действительно сидел рядом с ней, это было уже кое-что, но не слишком много, решил я, судя по тому, как были приподняты ее брови.

— Вместо того чтобы сидеть тут без дела, — проворчал я, — вы могли бы продемонстрировать мне потрясающее женское белье…

— Вам следовало бы с самого начала сказать, чего вы хотите, — произнесла она с упреком, — тогда бы я захватила с собой мистера Вагнера. Вообще-то у него не идеальные габариты, но, могу поспорить, в голубовато-дымчатом нейлоне он выглядел бы сногсшибательно.

— А вы хитрющая, — признал я. — Холодная, но хитрющая.

— Вы приложили столько стараний, чтобы заманить девушку к себе в квартиру, а затем так старались освободить ее от одежды, что у вас просто не осталось времени поговорить с девушкой, — заявила она бесцветным голосом. — Я чувствую себя оскорбленной, Эл.

Меня превозносят за мои остроумные и содержательные разговоры, а вы лишаете себя возможности оценить мой талант. Почему бы вам не расслабиться и не побеседовать со мной?

— Ладно, — я пожал плечами, — желание дамы — закон. Но мы бы могли вести беседу и в то время, когда вы будете демонстрировать свое потрясающее белье.

Разве нет?

Она тихонечко вздохнула:

— Беда в том, что вы ненасытный, а я всего лишь любопытна. Вам следовало бы знать, что любопытство у любой женщины стоит на первом месте.

— Ну что ж, — уныло согласился я, — давайте заведем какую-нибудь остроумно-занимательную беседу. Что бы вам хотелось узнать? Какую тему вы можете предложить?

— Вы и мистер Вагнер. После разговора с вами он ходит сам не свой. Судя по тому, как он ведет себя, можно предположить, что он замешан в массовых убийствах или в чем-то таком.

— За последнее время у нас не было массовых убийств, — заверил я ее и быстро скрестил пальцы. — Скажите, что он за человек как работодатель?

— Самая настоящая старая дама: вечно беспокоится из-за того, что никогда не случается, но, полагаю, он мог бы быть и похуже. Большую часть времени он сидит в своей каморке и предоставляет мне заниматься клиентами, за исключением его специальных клиентов, конечно.

— Специальных клиентов? — переспросил я.

— Вы же помните, он принял вас за одного из них?

Услыхал мужской голос и тут же выскочил.

— Припоминаю, вы говорили, что стоило бы видеть кое-кого из тех ублюдков, которые иногда заходят к вам в магазин.

— Их можно заметить еще на улице, — со вздохом ответила она. — Они всегда входят бочком, нервно оглядываются по сторонам, как будто чего-то опасаются.

— И с ними занимается сам Вагнер?

— Это его особые клиенты… Честное слово, я только рада.

— Может быть, они и его заставляют нервничать, вот почему у него такие перегруженные полки.

— Да, он все время пополняет свои запасы! — Она презрительно фыркнула. — Я-то думаю, когда он отправляется к оптовикам, то чувствует себя такой крупной фигурой, что просто не может остановиться, коль скоро начал. Но видели бы вы, как он все это хранит.

За семью замками! Можно подумать, что у нас ювелирный бизнес или что-то в этом роде. Никто не смеет дотронуться до его запасов, а когда он все это выкладывает на прилавки, вид у него такой, будто он расстается с золотом.

— Возможно, в глубине души он романтик. Если парень продает товары для моряков, он непременно мечтает о семи морях, ну а о чем может мечтать человек, торгующий дамским бельем и галантереей?

Ярко-сапфировые глаза мельком взглянули на меня.

— Я возражаю против этой ерунды. — Она допила свой бокал и снова украдкой взглянула на меня. — Так или иначе, но вы перевели разговор на меня. Полагаю, это сила привычки: вы ведь лейтенант полиции и постоянно настороже.

— Вы хотите сказать, что я больше не умный и не находчивый? — обиженно осведомился я.

— Я хочу сказать, что вы так и не ответили на мой первый вопрос о мистере Вагнере! — отрезала она.

— Не припомню, чтобы вы спрашивали о нем, — сказал я ей. — Все, что вы сказали, — это как он реагировал на мой визит.

— Эл Уилер, вы прекрасно поняли, что это и есть вопрос.

— Ну так кто из нас ходит вокруг да около? — усмехнулся я. — Он вам когда-нибудь рассказывал о своей домашней жизни?

— Нет, и я вполне могу это понять. Однажды я видела его супругу и искренне пожалела несчастного маленького человечка.

— А других он никогда не упоминал?

— Других? — Ее глаза на мгновение широко раскрылись, потом она нетерпеливо наклонилась ко мне. — Впервые слышу, что он был до этого женат.

— Пять раз, — очень серьезно сообщил я, — насколько мы можем судить, но эксгумация — дело медленное. — Я понизил голос до доверительного шепота:

— Как она выглядела, когда вы видели ее в последний раз. Здоровой?

— Ну да. Я так думаю… Но она сложена как раскормленный бульдог, так что сказать наверняка довольно трудно… А что случилось с прежними женами?

— Синяя Борода из магазина нарядного женского белья… — Я медленно покачал головой. — Так мы называем его в службе шерифа. Не могу понять, где он добывает столько цианида.

Неожиданно в ее глазах мелькнуло недоверие.

— Вы морочите мне голову!

— Что скажете насчет еще одного бокальчика?

Я забрал у нее пустой фужер и отправился на кухню.

Когда вернулся, она сидела закинув ногу на ногу погруженная в глубокое раздумье. Она даже не заметила, как взяла у меня бокал. Я снова сел рядом, отпил немного и стал терпеливо ждать.

— Значит, вы просто не желаете ничего мне сказать, не так ли? — спросила она наконец обиженным голосом.

— Какая жалость, что вы не захватили с собой мистера Вагнера, — задумчиво произнес я. — Демонстрируя это белье, он бы выложил вам решительно все.

Холодные голубые глаза бросили на меня убийственный взгляд.

— Уж не собираетесь ли вы заключить здесь какую — . то сделку?

— Я? — Я принял оскорбленный вид. — Мы, лейтенанты полиции, никогда не идем на сомнительные сделки, вспомните-ка свой телесериал. Самое большее пару раз в неделю!

— Шантаж! — Она отпила немного из бокала и поморщилась, как будто это был цианид, а не прекрасное шотландское виски. — Больше всего на свете ненавижу вымогателей!

— Забавно! А вот я больше всего ненавижу любопытных людей. Вы таких знаете, конечно. Вечно задают вопросы и никогда не демонстрируют нарядное женское белье.

Она решительно пожала плечами:

— А вы думаете, мне нравится, когда какой-то лейтенант-зазнайка до смерти пугает несчастного маленького мистера Вагнера? Это же его бизнес, и что бы он там ни делал — идите-ка вы к черту, Уилер! Так что же он сделал?

— Оставляю это вашему воображению, точно так же, как вы многое оставили моему воображению… Давайте подумаем о чем-нибудь остроумном и щекочущем нервы, о чем мы могли бы поболтать.

— Как бы мне хотелось иметь немножко цианида! — с жаром воскликнула она. — Тогда я могла бы стать Синей Бородой женской лиги и для начала поквитаться с одним зазнайкой лейтенантом!

— Знаете, это бы очень подошло к вашим глазам, но не носите слишком длинной бороды, потому что каждый раз, когда вы будете ею кивать, она станет щекотать ваш потрясающий водораздельчик.

Она неожиданно разразилась громким смехом, и я совсем было решил воспользоваться оттепелью, когда зазвонил телефон. Ничто так не портит настроение, как звонящий телефон, поэтому я решил поднять трубку и предложить звонившему, кто бы он ни был, пойти и сунуть голову в помойное ведро. Соответственно при следующем звонке я схватил трубку и рявкнул:

— Уилер!

— Лейтенант Уилер? — Это был мужской голос — я не узнал чей, — и он очень нервничал.

— Это лейтенант Уилер, который в данный момент отдыхает у себя дома, — ответил я более чем прозрачно.

— Я позвонил в офис шерифа, а когда сказал какому-то парню, что дело срочное, он дал мне номер вашего домашнего телефона. Я должен поговорить с вами, и немедленно. Меня оклеветали.

Для словесного портрета вполне хватает.

— Кто вы?

— Меня зовут Мейсон, Джил Мейсон.

Этого было достаточно.

— Ладно. Где вы находитесь?

— Одно вы должны понять, — частил он хриплым голосом. — Она была сукой, хитрющей сукой, но я ее не убивал!

— Безусловно, не убивали. Но где вы сейчас?

— Меня оклеветали, я ее не убивал! — твердил он, как будто его заело на одном месте. — Разумеется, мне пришлось прибегнуть к особой рекламе, чтобы повысить ее цену, но я не стал бы ее убивать. Проклятие! Да кто в здравом уме захотел бы угодить в газовую камеру из-за обычной мерзкой шлюхи?

— Вы совершенно правы, — спокойно ответил я, — но какая польза от нашего телефонного разговора? Нам надо немедленно увидеться. Если вас на самом деле ложно обвинили и вы нуждаетесь в защите, — я именно тот, кто может ее вам обеспечить!

— Чертовски забавная вещь, но вы абсолютно правы.

Вот уж не представлял, что может прийти такой день, когда Джил Мейсон будет просить защиты у копа. — Он замолчал, должно быть, секунд на пять. — Послушайте, я не уверен, но у меня такое чувство, что за мной следят, возможно, в течение последнего часа. Не исключено, что это плод моего разыгравшегося воображения. Оно и не мудрено — после того, как я увидел на постели ее тело с ножом, торчащим из груди!

— Вы видели ее тело?

— Это было частью сфабрикованного против меня обвинения, — горько произнес он. — Она позвонила мне и выдала душераздирающую историю о том, как она сожалеет и как жаждет, чтобы я вернулся. Не приеду ли я в пляжный домик, чтобы обговорить все? Когда я вошел туда, она была мертва, но это случилось только что. Кровь еще лилась, все было разбросано, и я… — Его голос прервался. — Я испугался! Сначала я подумал, что ее убийца все еще в доме, и убежал оттуда как полоумный. Только позднее я сообразил, что являюсь подозреваемым номер один: первый же коп, которому будет поручено расследование, тут же начнет разыскивать меня, причем все сразу же сообразят, что у меня нет алиби.

— Потерпите до нашей встречи! — взмолился я. — Где вы?

— В аптеке. Мне здесь нравится. Много света и людей. И вроде бы никто не собирается пырнуть меня ножом!

— Прекрасно, я еду в аптеку!

— Не годится! Если я прав и за мной следят, значит, он в данный момент торчит на улице. Если он увидит, что в аптеку входит коп, он может от отчаяния пойти на риск. Нет, я сначала оторвусь от него, а потом мы встретимся в баре. Знаете забегаловку под названием «Джимми-плейс»?

— Знаю, — ответил я.

— Встретимся там через тридцать минут.

— Прекрасно, но не рискуйте напрасно.

— Вы смеетесь? — Он пронзительно расхохотался. — Я так нервничаю, что, если из переулка выйдет кошка, я подскочу на пятьдесят футов!

Он резко замолчал, оставив меня с мертвой трубкой в руке.

Когда я обернулся, Нэнси Льюис была на ногах, на лице у нее застыло какое-то непривычно покорное выражение.

— Поскольку мне не пришло в голову своевременно заткнуть уши, я невольно слышала ваш разговор. Вас призывает долг, Эл?

— Я бы сказал: ну и черт с ним! — но этот парень страшно застенчив, и, когда ему охота поговорить, я должен его выслушать. — Я почти извинялся.

— Конечно, — сказала она, — я все понимаю. Во всяком случае, спасибо за вечер, было очень весело.

— Может, мы когда-нибудь все повторим? — с робкой надеждой в голосе спросил я. — Например, завтра вечером?

Она задумчиво покусала нижнюю губу.

— Почему бы вам не позвонить мне завтра утром?

А сейчас не мешкайте, я могу вызвать такси.

— Спасибо, — сказал я. — А завтра я позвоню вам где-нибудь около одиннадцати.

— Ой! Неужели вы всегда так рано встаете?

Ее брови на мгновение дрогнули, но глаза были совершенно серьезны, чтобы не сказать грустны.

— Еще одно, прежде чем вы уйдете, — задумчиво сказала она. — Вы считаете, что удовлетворили мое ненасытное любопытство относительно мистера Вагнера?

— Вы хотите услышать продолжение истории о донжуане из магазина дамского белья? — весело подхватил я. — Завтра вечером вы услышите новый захватывающий эпизод, дорогая. Я всегда говорю: подозрение порождает любопытство. А вы что всегда говорите?

Выражение ее лица сказало мне, что лучше оставить этот вопрос без ответа, поэтому я дружески помахал ей рукой и двинулся к, выходу. И уже подошел было к двери, когда у меня за спиной раздался снисходительный голос.

— Ладно, черт побери! — произнесла она. — Ваша взяла.

Я оглянулся как раз в тот момент, когда она остервенело дернула за «молнию»и все ее одеяние распахнулось до самого низа. Затем она сильно передернула плечами, и оно превратилось в поблескивающую оборку вокруг ее колен. Она переступила через нее с необычайной грацией и встала передо мной подбоченившись.

Ее серовато-голубой бюстгальтер оказался целиком из кружев и лишь слегка поддерживал снизу небольшие, но заманчиво округлые груди. Трусики из такой же ткани правильнее было бы назвать бикини, они так плотно прилегали к ее изящным бедрам, что это можно было бы объяснить лишь их боязнью гравитации. Стройные длинные ноги, узкие лодыжки… Она медленно повернулась на каблуках, описав полный круг, так что я имел возможность увидеть ее со спины, затем снова уставилась мне в лицо.

— Ну а теперь вы мне расскажете о мистере Вагнере? — спросила она замогильным голосом.

— Хотел бы, — прохрипел я, — но в Данный момент я полностью утратил дар речи.

Она издала звук, похожий на боевой клич индейцев, и потянулась за тяжелой бронзовой пепельницей на столе, явно намереваясь запустить ее мне в голову.

— Прошлой ночью убили его приятельницу, — поспешно сообщил я.

— Убили? — Пепельница замерла в воздухе, потом благополучно возвратилась на место.

— Убили, — подтвердил я.

Ее ярко-сапфировые глаза вспыхнули.

— Вы сказали «его приятельницу»? То есть любовницу?

— Если желаете, можно выразиться и так, — пробормотал я. — Неполный рабочий день, оплата наличными.

— Девушка по вызову? У мистера Вагнера? — На ее лице появилось типичное женское брезгливое выражение. — Не верю.

Но если судить по тому, как она облизала губы розовым язычком, она верила каждому слову и была в неописуемом восторге.

— Однажды он хотел пощекотать меня, а когда я ударила его по руке, у него чуть не случился сердечный приступ. Господи, ну кто бы мог подумать, что этот забавный маленький человечек ведет двойную жизнь?

— Только не его жена, надеюсь ради него самого! А теперь я должен идти.

— Нет, вы не уйдете! — завопила она в отчаянии. — Я еще не знаю никаких подробностей! Ни одной детали, Эл Уилер!

— Завтра вечером, — сказал я и ухватился за ручку двери.

— Обещаете?

— Я говорю, а вы демонстрируете. Это деловое соглашение.

— Вы развратник! — в отчаянии сказала она.

— А вы любопытная кошка, — констатировал я. — Так что мы квиты. Выбор за вами.

— Если вы воображаете, что у меня войдет в привычку устраивать показ дамского белья в вашей квартире, Эл Уилер… — Она глубоко вздохнула, и серовато-голубые кружева натянулись до отказа, — значит, вы сумасшедший!

— Значит, мне не звонить вам завтра утром? — спросил я, приоткрывая дверь.

— Минуточку! — Ее лицо представляло наглядное пособие по изучению противоречивых эмоций, затем она испустила глубокий страдальческий вздох. — Буду здесь в восемь.

— Почему бы нам сначала не поесть? — предложил я.

— Я не собираюсь тратить время в ресторанах, — бросила она. — Не хочу, чтобы нас прерывали! Я принесу обед с собой. Только будьте на месте!

— Я буду на месте! — воскликнул я, улыбаясь во весь рот. — Как насчет того, чтобы все было нежно-розового цвета? Я согласен, что этот серовато-голубой восхитителен, но надо же увидеть вас и в чем-то другом. Для сравнения!

Она закрыла глаза и издала жалобный звук.

— Меня шантажируют! И кто? Лейтенант полиции.

Мне следует донести на вас в бюро благонравных копов или куда-то еще. Светло-розовый? — Она вздрогнула — чудесное бледно-голубое видение. — Вы проделываете это со всеми девушками, которых приглашаете к себе, Эл Уилер?

— Нет, — ответил я мечтательно. — Как правило, я заставляю их бегать нагишом и петь языческие песни.

Она схватила тяжелую пепельницу, и я поспешно выскользнул за дверь.

«Джимми-плейс» был предназначен для серьезных попоек, здесь ничто не отвлекало внимания посетителей от стоявшего перед ними зелья. Вдоль одной стены тянулся бар, а вторую занимал ряд кабинок, отделенных одна от другой высокой деревянной перегородкой, дабы создать иллюзию полнейшего уединения. Освещение давало возможность видеть на расстоянии одного фута перед собой, по-видимому, владелец заведения был человек милосердный и не хотел, чтобы кто-нибудь свалился замертво еще до того, как напьется.

Войдя внутрь, я подождал несколько секунд, чтобы мои глаза приспособились к полумраку, затем медленно двинулся вдоль линии кабин. Было уже поздно, в заведении почти никого не осталось, только пара молодцов громко возмущалась дороговизной внебрачных связей, да элегантная седовласая матрона, возле которой стояла полупустая бутылка, потягивала джин, и еще сидел молодой парень с молоденькой блондинкой, которая пронзительно взвизгнула и оттолкнула прочь его руку, когда я проходил мимо.

Наконец я нашел его в предпоследней кабине.

Несомненно, это Мейсон, решил я. Описание внешности, которое я слышал от многих, точно подходило этому человеку. Фигурой он походил на меня, одет неприметно, волосы коротко подстрижены, с сединой на висках. И самая верная примета — булавка в галстуке со слишком крупным, вульгарным бриллиантом. Он сидел прислонившись спиной к деревянной перегородке, глаза у него были закрыты. На столе перед ним стоял нетронутый бокал, кубики льда почти полностью растаяли.

Я пару раз окликнул его, но он не расслышал, поэтому я опустил руку ему на плечо и тихонечко его потряс. Он выскользнул у меня из-под руки и повалился вбок, сильно ударившись головой о деревянное сиденье. Но, казалось, это его ни капельки не обеспокоило.

В следующее мгновение я увидел почему: меж его ребер торчала рукоятка ножа, по пиджаку расплывалось большое пятно крови.

Глава 8

— Лейтенант, мне еще подождать здесь этих людей? — спросил сержант Кайли.

— Полагаю, это излишне, — сказал я. — Запишите их имена и адреса, и пусть отправляются по домам. — Я снова повернулся к доктору Мэрфи:

— Может, поделитесь со мной перлами вашей потасканной мудрости?

— Интересно, а этот убийца закупает свои ножи партиями? — Мэрфи в задумчивости потер подбородок. — Это стало у него скверной привычкой, вы не находите?

— Уже полночь, — проворчал я. — Прежде чем вы снова превратитесь в перезревшую тыкву, не сообщите ли мне что-нибудь посущественнее?

— Вы что, не видите собственными глазами? — фыркнул он. — Кто-то всадил ему нож между ребрами и убил его. Когда точно вы его нашли?

— Около одиннадцати.

— Вы уверены, что у входа не столкнулись с убийцей?

— Так, значит, это был он? — Я благоговейно воззрился на него. — Парень со зверской ухмылкой на физиономии и капавшей с рук кровью?

— Вы с ним разминулись, — холодно пояснил Мэрфи. — Опоздали максимум на десять минут.

— Можно свихнуться, — вздохнул я. — Здесь находилось шесть человек, включая бармена. Все, что они видели, — как двое парней вошли в зал, а минут через пять один из них ушел. Как он выглядел? Да очень просто! Высокий, низенький, худощавый, толстый, с шапкой густых волос, лысый, молодой, старый, то ли в шляпе, то ли без, возможно, в пальто, а может быть, в плаще, а то и просто в костюме.

— Это ваши проблемы, а мне надо ухитриться немного поспать, — прозвучал безжалостный ответ. — Я произведу вскрытие утром, как можно раньше.

— И проверите, не совпадает ли группа его крови с той, которой нарисована буква «J» на лбу у девушки, — попросил я.

— А вы умнеете, Эл. — Он на секунду задумался над сказанным, а потом продолжил:

— Но если он и убил ее, то сегодня явно не сам всадил себе нож между ребрами.

Кому-то пришлось оказать ему эту услугу.

— Ну почему бы вам в следующий раз не баллотироваться на пост окружного шерифа? — простонал я. — Непростительно, чтобы такие блестящие дедуктивные способности растрачивались впустую!

— Я просто пытался вам помочь, — сказал Мэрфи с высоты своего роста. — Но теперь понимаю — никакая помощь вам не нужна, этакий вы кретин! Может, эти два вурдалака в белом уберут, наконец, труп или вы надеетесь, что убийца вернется над ним поплакать?

— Если я буду при смерти, то покончу с собой, прежде чем обращусь к вам за помощью.

— Эл, зачем вам затруднять себя? — Его черные глаза сатанински сверкнули. — Обратитесь ко мне, и я с радостью окажу вам эту услугу. — Он махнул рукой, и белые халаты приблизились к останкам незадачливого сводника.

Я предоставил им заниматься своим делом и пришел в бар, где Кайли методично извлекал содержимое из карманов Мейсона. Там была связка ключей, бумажник почти с тремя сотнями долларов, шелковый носовой платок, полупустая пачка сигарет и серебряная зажигалка.

Я перевернул пачки и убедился, что обратная сторона пуста, никакого послания, написанного кровью.

Ко мне подошел Кайли и остановился в вежливом ожидании.

— Сколько раз вы перепроверили показания бармена? — спросил я его.

— Трижды.

— Значит, с моими — шесть, — задумчиво произнес я. — Вошло двое парней; тот, который мертв, заказал выпивку, бармен их обслужил. Через несколько минут один из парней ушел.

— У нас имеются описания его внешности, — хмыкнул Кайли. — Он был высоким, низким, толстым…

— Вот именно! — простонал я. — Как они сидели в кабине?

— Когда бармен принес выпивку — лицом друг к другу.

— Так что убийца, должно быть, обошел вокруг стола и уселся рядом с Мейсоном, потом всадил ему нож между ребрами… Что нам это дает, сержант?

— Ничего, лейтенант.

— Вы правы, — согласился я. — Вам никогда не приходило в голову изменить профиль своей работы?

— Как раз сейчас я об этом подумал.

— «Великие умы и отчаиваются одинаково», — процитировал я чье-то изречение из недавно прочитанной книжонки. — Как вы смотрите на то, чтобы закруглиться и отправиться домой?

— Прекрасно, лейтенант! — Он немного приободрился. — Я подумал, с этим делом мне придется торчать тут до утра.

— Ну что вы, дело совсем плевое, — сообщил я ему, — хотя и безнадежное.

— Вы возвращаетесь в офис шерифа?

— Только не я. — Я решительно покачал головой. — Немедленно отправляюсь в стриптиз-притон.

От «Джимми-плейс» до «Джаззи-шасси»— десять минут езды. У меня было время подумать о парне, который пришел вместе с Мейсоном в бар, убил его и спокойно вышел вон. Это должен был быть человек, которого Мейсон знал и которому доверял. Вывод вроде бы естественный, и он удовлетворял меня в течение нескольких минут, пока я не припомнил, что Мейсона смертельно напугал его преследователь. Возможно, он заподозрил, что преследователь подставил его, подстроил все так, чтобы на Мейсона пало обвинение в убийстве Брукс. И тогда он решил пригласить этого типа в бар, зная, что через несколько минут там появлюсь я, так что ему удастся сдать мне парня и в то же время снять с себя подозрение.

В таком виде история имела больше смысла, но я все еще продолжал блуждать в тумане.

Бывший вышибала, маскировавшийся под метрдотеля, встретил меня печальным сообщением о том, что танец падшего ангела закончился пять минут назад.

Я сказал ему, что найду утешение в костюмерной мисс Палмер, путь в которую мне известен. А через тридцать секунд я уже постучал в ее дверь и услышал приглашение войти.

Она сидела перед зеркалом (на ней была всего лишь узенькая полосочка — символ бюстгальтера) и деловито удаляла с левой груди белую краску. Подняв голову, она слегка улыбнулась и продолжила свое занятие.

Я подумал, что ситуация требовала от меня отвернуться, но девушки, сложенные так, как Анджела, попадаются нечасто, к тому же я находился при исполнении служебных обязанностей.

— Вы сказали, что Слейтер живет как раз против вас, — заговорил я. — Не могли бы вы дать мне его адрес?

— Разумеется, — сказала она. — Вы намерены навестить его посреди ночи?

— Вот именно. — Тут мне пришла в голову новая мысль:

— У вас, случайно, нет ключа от его квартиры?

Она повернула ко мне голову, глаза ее слегка расширились.

— Я же совершенно забыла — у этого паршивца остался ключ от моей квартиры!

— Значит, я смогу воспользоваться его ключом?

— Почему бы и нет? — Она слегка пожала голыми плечами. — Но вам придется подождать, пока я оденусь, ключ находится где-то в ящике стола у меня дома.

— Я отвезу вас домой, — сказал я. — Сколько времени вам потребуется на одевание?

— Дайте мне десять минут.

— Ладно, через десять минут я вернусь.

Я прошел до конца длинного коридора, постучал в дверь с надписью «Менеджер», распахнул ее и вошел.

Лабелл сидел за письменным столом, зажав в зубах сигару, все это походило на повторение моего первого визита, за исключением того, что на этот раз он не считал деньги.

— Снова вы, лейтенант? — Судя по выражению его лица, он был не в восторге. — Разве этот ваш сержант не сообщил вам, что мое алиби было проверено вперед, назад и во все стороны?

— Я его еще не видел, а к вам заглянул просто для того, чтобы задать парочку вопросов.

— Так задавайте, но поскорее. У меня был длинный, утомительный день.

— Я долго беседовал с Дрери, — пояснил я. — Разговор показался мне любопытным. Как получилось, что вы так легко выдали мне его убежище?

Он довольно долго вглядывался мне в лицо холодными светло-голубыми глазами под тяжелыми веками, потом пожал плечами:

— Как я уже говорил, у Дрери есть небольшая доля в этом заведении. Для него все очень просто: он сидит в кресле и проверяет инвестиции. Ну а мне приходится бегать следить за тем, чтобы нас не обманули официанты, подбадривать этих ненормальных стриптизерок и не спускать глаз с пьяниц, которые, чуть что, готовы швырять друг в друга столики или норовят искусать девушек.

Это нелегко. Управление этой дырой сделало меня настоящим неврастеником, особенно болезненно я реагирую на копов. Если бы я не сказал вам, где найти Дрери, вы бы, несомненно, начали нажимать на меня и все равно добились бы своего. — Он пожал плечами. — Чтобы избежать ненужной нервотрепки, я не стал морочить вам голову.

— Я просто поинтересовался, — миролюбиво пояснил я.

— Есть еще вопросы, лейтенант?

— В данный момент нет.

— У этого сержанта особая система расследования, а? — На этот раз в его голосе звучало неподдельное любопытство. — Он потратил максимум минут тридцать на официантов и кухонный персонал и около пяти часов — на стриптизерш, с каждой беседовал отдельно.

— Сержант исключительно добросовестный работник, особенно когда дело касается артистов, — сурово произнес я. — Если вам когда-нибудь покажется, что одна из ваших девиц пытается вас надуть, позовите сержанта Полника, он все выяснит.

Я оставил его размышлять над моими словами, сам же вернулся в костюмерную Анджелы. Она была одета, и я по глупости решил, что можно отправляться. Но не тут-то было. Лишь через десять минут ее лицо и волосы были приведены, как ей показалось, в надлежащий вид, и мы наконец отбыли. К ней на квартиру мы приехали около часа ночи. Я остался ждать в гостиной, через несколько минут она вышла из спальни со связкой ключей в руке.

— Я тут подумала, — ее темные глаза блеснули, — не проще ли будет, если я перейду вместе с вами на ту сторону улицы и покажу вам его квартиру?

— Вы — вторая за сегодняшний вечер особа женского пола, обладающая ненасытным любопытством, — проворчал я и миролюбиво подмигнул ей:

— Почему бы и нет!

Мы пересекли улицу, подошли к зданию напротив и поднялись на лифте на двенадцатый этаж. Я трижды нажал на звонок, но никто не ответил, пришлось воспользоваться полученным от Анджелы ключом. Гостиная была обставлена, если можно так выразиться, в нейтральном стиле: личность владельца абсолютно никак не просматривалась. Мы сели на кушетку, и я закурил.

— Будем ждать до его прихода? — спросила Анджела.

— Или до тех пор, пока станет ясно, что он не придет.

Глаза у нее сверкнули.

— Эл, а в чем, собственно, дело?

— Сегодня я нашел человека, которого разыскивал, — Мейсона, — объяснил я. — Он позвонил мне, и мы договорились встретиться в баре. Но когда я туда приехал, Мейсон был мертв, убит ударом ножа точно так же, как Элинор.

Она шумно втянула в себя воздух.

— Какой кошмар!

— «Пульс не прослушивался, ткани изуродованы», — процитировал я ее.

— Эл! — Темные глаза взглянули на меня с замогильным ужасом. — Вы же не думаете, что это сделал Найджел?

— Я никогда не обвиняю человека, если не могу доказать его вины, — сказал я, поднимаясь с кушетки. — Пока мы ждем, мне бы хотелось тут оглядеться.

— Я помогу вам, — откликнулась она.

— Ладно, — согласился я, понимая, что ее не остановишь, разве что приковав к кушетке.

После десятиминутного осмотра мне пришлось признать, что гостиная ни о чем не говорит, и я прошел в спальню, причем Анджела не отставала от меня ни на шаг. Видя, что я приступил к верхнему ящику небольшого комода, она не выдержала:

— Можно мне помочь? — взмолилась она.

— Почему бы и нет? Только я и сам не знаю, чего ищу…

Анджела быстро осмотрела комнату, дыхание у нее участилось, как у ищейки, идущей по следу, затем она направилась к стенному шкафу. Я сосредоточил внимание на комоде и через пять минут добрался до нижнего ящика, когда услышал в стенном шкафу подобие стона.

Потом послышался шепот: «Эл», — и у меня в голове мелькнула дикая мысль: а вдруг там спрятался Слейтер, и теперь он душит не в меру прыткую девицу. Но когда я подскочил туда, внутри находилась одна Анджела.

Она стояла, прислонившись спиной к стене, и, дрожа всем телом, зажимала себе рот рукой.

— Что такое? — проскрежетал я.

— Вот там! — Она ткнула пальцем в неплотно закрытый чемодан, стоявший у задней стены. — Я подумала, что стоит заглянуть в него… — Она шумно вздохнула:

— А там…

Я приподнял крышку и увидел, что в чемодане нет ничего, кроме пары туфель. Я вытащил их и тупо на них уставился. Слишком малы для Найджела да и не его стиля — узконосые лодочки на «гвоздиках».

— Вы их узнаете? — спросил я.

Анджела кивнула:

— Это туфли Элинор. Она купила их всего месяц назад. Помню, я еще дразнила ее, потому что до сих пор она не носила такие каблуки. — Она замолчала с открытым ртом, очевидно, только сейчас до нее дошло значение ее находки. — О Господи!..

Я схватил ее за локоть и буквально потащил назад в гостиную, на кушетку. Она свалилась на нее и уставилась ничего не видящими глазами на стену. Я поставил туфли на кофейный столик, прошел к бару в противоположном углу комнаты, налил порядочное количество чистого бренди и отнес стакан к кушетке. Анджела послушно взяла его и выпила почти половину, но выражение ее лица не изменилось. Глядя на нее, можно было точно сказать, что, разразись сейчас третья мировая война — прямо в этой гостиной, — она бы ничего не заметила.

И тут я услышал, как поворачивается ключ в замке, и через пару секунд в комнату вошел Слейтер.

Увидев нас, он замер на месте, у него даже слегка задрожали усики.

— Черт возьми, что вы делаете в моей квартире? — холодно осведомился он.

— Ожидаем вас. Что вы сделали с ножом?

— С ножом? — Он тупо уставился на меня. — Ни черта не понимаю. О чем вы толкуете?

— О том самом ноже, которым вы убили Мейсона сегодня вечером в баре, — снизошел я до объяснения. — Но почему бы вам сначала не присесть, у вас такой изможденный вид!

Он опустился в кресло и уставился на меня. Лицо у него осунулось и застыло, даже черные волосы утратили свой блеск.

«Должно быть, убийства ужасно изматывают», — подумал я.

— Анджела была вашей приятельницей, а у нее имелась близкая подруга по имени Элинор Брукс, — заговорил я ровным голосом. — Может быть, вы стали обхаживать ее, а может быть, ей самой показалось заманчивым увести вас из-под носа у Анджелы. В любом случае, это не так уж и важно. Но после того, как вы весьма уютно устроились, она рассказала вам кое-какие факты из жизни девушки по вызову, в том числе и о своем сутенере, Джиле Мейсоне. Потом одному из вас — не важно кому — пришла в голову блестящая мысль, что вы можете занять его место и сэкономить таким образом кучу денег, которые уплывали в его карман.

— Вы сошли с ума! — прохрипел Слейтер.

— Догадываюсь, что Элинор оказалась настоящей золотоносной жилой по части фактов. — Я тщательно раздавил окурок в пепельнице. — Ее клиентами были интересные люди вроде вашего босса, Дрери, и Лабелла, владельца клуба, в котором работает Анджела. Еще маленький толстячок, владелец магазина женского белья — Вагнер. Когда Элинор объяснила, что у нее всего три клиента, потому что у Джила есть специальный договор с Дрери, вам до смерти захотелось выяснить, что же связывает вашего босса с двумя другими. Даже когда вы выяснили, что «Уильям Уоллер и компания» владеет частью клуба Лабелла, а также магазина белья, полагаю, этого было недостаточно. Но каким-то образом вы установили все связи и после этого решили заняться вымогательством. Однако Элинор на это не согласилась.

Она сообщила вам, что Мейсон поручил кому-то следить за ее клиентами, когда они выходят от нее. Однако Дрери удалось обнаружить хвост и скрыться. После этого он пригрозил Мейсону и Элинор расправиться с ними, если кто-нибудь попытается проделать это снова. Большой Майк — вот что их ожидало бы, а ни одному из них такая встреча не улыбалась. Кроме того, Элинор любила свою работу: имея троих постоянных клиентов, она получала хорошие деньги, особенно не переутомляясь. Но вы-то человек честолюбивый; с тех пор Элинор стала для вас серьезной проблемой. Вы начали обдумывать, как избавиться от строптивой девицы, и в конце концов решили, что единственный надежный способ — убить ее.

— Убить Элинор? — Он только что не вывалился из кресла. — Да я сходил по ней с ума!

— Точно так же, как и по Анджеле, — повысил я голос. — Вы отвезли Элинор в пляжный домик, заставили позвонить Мейсону и пригласить его туда, а потом убили ее. Сначала вы ее оглушили, сорвали одежду и разбросали ее по всей комнате, чтобы придать случившемуся вид сексуального убийства, а потом вонзили нож. Затем стали дожидаться Мейсона.

Сперва вы планировали прикончить и его, чтобы это выглядело как самоубийство на почве раскаяния. Но у вас ничего не получилось — Мейсон удрал. Возможно, вы его все же слегка поранили, и это подсказало вам идею своеобразного «утешительного приза». Вы воспользовались его кровью, чтобы нарисовать у Элинор на лбу букву «J». Это ничего не означало, важно было, что буква написана его кровью. Вы считали, что все равно расправитесь с ним в скором времени и этот трюк сослужит вам службу. Когда копы найдут Мейсона, — после того как он «покончит с собой», — они проверят группу его крови и выяснят, что она идентична той крови, которой написана эта идиотская буква на лбу убитой девушки.

Потом вы вернулись в квартиру Элинор и вырвали кое-какие страницы из ее дневника — на тот случай, если что-то не сработает и Мейсон выложит правду копам еще до того, как вы доберетесь до него. Пропавшие страницы должны были свидетельствовать о том, что у Элинор был еще один клиент, который мог убить ее и уничтожить страницы со своим именем. После этого вы подделали ее почерк и вписали в дневник имя Мейсона, который якобы был клиентом, дабы заставить копов приняться за его поиски. Если ему станет известно, что мы разыскиваем его по обвинению в убийстве — а уж вы позаботились довести этот факт до его сведения, — можно не опасаться, что он явится к нам.

Слейтер снова опустился в кресло и медленно покачал головой:

— У вас необузданное воображение, лейтенант! Все, что вы тут наговорили, пустая болтовня, у вас нет никаких доказательств!

— Вы еще не все знаете, — фыркнул я. — Когда я нашел вас в убежище Мейсона на Четвертой улице, вы сказали, будто бы Большой Майк отворил вам дверь и тут же оглушил вас, припоминаете? Вы не знали, что Дрери отправил Большого Майка сообщить мне, где можно разыскать Мейсона, так что с его стороны было бы бессмысленно сказать мне это, а потом броситься туда и куда-то его убрать. И другой факт: сегодня вечером я должен был встретиться с Мейсоном в том баре.

Он сам позвонил мне, потому что боялся скрываться дольше — он знал, что за ним следят. У нас состоялась продолжительная беседа!

Испуганное выражение его лица подсказало мне, что я попал в точку. Я дал ему десять секунд поволноваться, а потом заговорил снова:

— Полагаю, фетиш — это нечто такое, против чего вы не в состоянии устоять? Нечто вроде необоримого искушения?

— Ну а теперь, черт побери, о чем вы бормочете? — возмутился он.

— С вашей стороны было колоссальной ошибкой взять ее туфельки на «гвоздиках», — сказал я, — а еще большей ошибкой — сохранить их. — Я подошел к низенькому кофейному столику и поднял туфли так, чтобы они были хорошо видны. — Если как следует подумать, то пустой чемодан в стенном шкафу — не самое надежное место в мире.

— Их никогда не было в моем стенном шкафу. Вы лжете! — Он вскочил с кресла и уставился на меня бешеным взглядом. — Вы сами их туда подбросили!

— Это что-то новенькое! — Я неприятно ухмыльнулся. — Теперь вы пытаетесь убедить меня, что вас ложно обвинили?

Внезапно его лицо исказилось от страха.

— Мейсон! — прошептал он. — Он оказался куда сообразительней, чем я считал. После того как он убил Элинор, я был уверен, что стою следующим в его списке, вот почему мне следовало первому добраться до него. — Он неожиданно залился каким-то отвратительным бессмысленным смехом. — И что же я теперь узнаю?

Оказывается, он ухитрился так все обтяпать, что я стал козлом отпущения за то убийство, которое совершил он!

Ловкач, ничего не скажешь! — Он резко вскинул голову и посмотрел мне в глаза:

— Хотите знать, что в действительности произошло тем вечером? Элинор позвонила мне — Мейсон, возможно, был уже там — и сказала, чтобы я срочно приезжал в пляжный домик. Я поехал и обнаружил на кровати ее труп. Я понимал, что ее, по всей вероятности, убил Мейсон, после того как вынудил позвонить мне, чтобы у меня не было алиби, и раз он убил ее, то, конечно, попытается убить и меня.

И единственный способ помешать этому — первым убить его. Вы совершенно правы относительно того случая на Четвертой улице, но в остальном глубоко ошибаетесь. Мейсон подбросил мне эти туфли и… — Его глаза потускнели, когда он посмотрел на меня. — Вы ведь не верите ни единому моему слову, верно?

— Не верю, — подтвердил я.

— Самое забавное, я уверен, вы повесите на меня убийство Мейсона, связав его с убийством Элинор. Последнее, как мне кажется, вам будет несложно сделать.

Туфли… — Он искоса глянул на Анджелу, которая с застывшим лицом сидела на кушетке. — Тем более, что навеки любящая Анджела подтвердит решительно все о моем фетишизме. — Он стиснул челюсти и медленно покачал головой. — Мне не нравится такое положение дел, лейтенант, и я не хочу дожидаться судебного разбирательства.

Я выхватил из поясной кобуры свой тридцативосьмидюймовый и зажал его в руке дулом вниз.

— Только без глупостей, Слейтер, — спокойно сказал я. — Вам не добраться до двери.

— Я вовсе не думаю о двери. — Он направился к бару. — Я думаю о выпивке. Вы не возражаете, лейтенант? Последний бокал перед тем, как осужденный будет брошен за решетку, и все такое?

— Пейте, но побыстрее.

Он открыл бар, налил себе большой фужер виски, бросил туда несколько кубиков льда и поднял.

— За неудавшееся преступление! — Он осушил бокал тремя большими глотками, поставил его осторожно на стол и подмигнул мне:

— Не стану называть наше знакомство приятным, лейтенант, поэтому расстаюсь с вами без горечи.

Я заметил, как напряглись у него мускулы, и поднял пистолет на уровень его груди, но он вдруг прыгнул — и не ко мне, а от меня. Все произошло за долю секунды: послышался звон разбитого стекла, и он сиганул из среднего окна, захватив с собой бокал. Анджела испустила пронзительный крик, который резанул меня по нервам, и упала без сознания на пол.

Секунд через пять до меня долетел слабый крик с улицы, но, конечно, не Слейтера — невозможно кричать, пролетев двенадцать этажей вниз. Я вернул пистолет в кобуру и подошел к телефону. Анджела уже дышала довольно ровно, я решил, что теперь она справится сама. К тому же я опасался, что, вздумай я к ней приблизиться, она опять заговорит этими немыслимыми белыми стихами, а моим нервам в эту ночь и так здорово досталось.

Глава 9

Я появился в офисе около половины третьего на следующий день. До постели я добрался лишь к четырем часам утра, поэтому посчитал, что имею право как следует отдохнуть утром. Аннабел выглядела встревоженной, и при виде меня она ни капельки не успокоилась.

— За последний час я несколько раз звонила вам домой, — пожаловалась она. — Где вы были?

— Завтракал, цветок магнолии, — с довольной улыбкой сказал я. — И только сегодня мне открылся секрет счастливой жизни: не надо подниматься с постели раньше полудня.

— Не знаю, понравится ли эта программа шерифу, — нервно проговорила она. — Он рвет и мечет с того самого момента, как у него побывал доктор Мэрфи, более часа назад.

— Ну что ж, я внесу немного солнечного света в его унылое существование, — доверительно сообщил я.

— Смотрите, чтобы он не обрушил на вашу голову торнадо!

Стоило мне переступить порог, как Лейверс действительно чуть не взорвался от ярости, поэтому я сел в кресло для посетителей и стал терпеливо дожидаться, когда буря поутихнет, что случилось приблизительно минут через пять. Из несвязной обвинительной речи, в которой мое имя упоминалось несколько раз, монолог шерифа постепенно превратился уже в более связную речь, а точнее, в головомойку. Но всему приходит конец, очевидно, у него иссяк запас слов, да и дыхания не хватило, и он просто сидел, смертельно ненавидя меня.

— У меня сложилось впечатление… что-то не так? — осторожно спросил я.

— Не так?

Он задохнулся от негодования, и это дало мне возможность закурить сигарету.

— Прошлой ночью, когда Слейтер выбросился из окна, я продумал ваше объяснение, как и из-за чего он убил девицу Брукс и Мейсона, и нашел его убедительным. Сегодня утром, когда вас, разумеется, здесь не было, ввалился Мэрфи с актом вскрытия Слейтера и развеял все ваши блестящие теории.

— Группа крови Слейтера не соответствует той группе крови, которой написана буква «J» на лбу девицы?

— Вы чертовски правы, не соответствует! — Он с негодованием воззрился на меня:

— Вы-то откуда знаете?

— Я не знал. Но вы упомянули акт вскрытия. — , Я рассматривал кончик сигареты, будто в нем таился секрет сфинкса, затем в целях эксперимента слегка улыбнулся:

— Ну что ж, во всяком случае, мы знаем, что Мейсона убил он. Он признался в этом вчера в присутствии девицы Палмер. Возможно, он сказал правду, утверждая, что Мейсон ложно обвинил его в убийстве Брукс, так что если у Мейсона та же группа крови, что и на букве…

— У меня новости для вас, Уилер, — прервал он мои объяснения. — Мэрфи это уже проверил. Не та…

— Ну а еще что новенького? — спросил я, скрывая разочарование.

— Ну, поскольку вы спрашиваете об этом, — тут его губы искривились в жалком подобии улыбки, — могу сообщить. Сегодня утром, еще до прихода доктора Мэрфи, я подписал информацию для прессы. Она основана на том, что убийца Элинор Брукс и Джила Мейсона предпочел аресту самоубийство. Там упоминается ваше имя и, если не ошибаюсь, мое тоже.

— В десять раз чаще, чем «Уилер», но в данном конкретном случае меня это устраивает, — не без злорадства заметил я. — Ну так что?

— А вот что! — Он глубоко вздохнул. — Где-то в Пайн-Сити убийца девушки надрывает живот от смеха!

— Существует старая пословица: поспешишь — людей насмешишь! Зачем было торопиться с…

Но шериф сделал вид, что не слышит меня.

— Вы знаете, я человек разумный! Поэтому даю вам двадцать четыре часа, чтобы найти этого мерзавца, иначе должность лейтенанта в отделе по расследованию убийств будет объявлена вакантной.

— А я-то думал, что вы сама сердечность, — горько посетовал я. — Но теперь мне известна правда: у вас нет сердца, а голова — просто большой бетонный шар!

— Оскорбления дешево стоят! — хмыкнул Лейверс.

— Что сказал графолог об имени Мейсона в дневнике Брукс? — спросил я, чтобы переменить тему.

— Вы были правы, — признал он, — это не почерк Брукс, но великолепная подделка, сказал эксперт, она могла обмануть кого угодно, кроме специалиста.

— Ну что ж, начинаю искать заново, — сказал я.

— Подумайте о городском отделе по расследованию убийств и о работе под началом капитана Паркера, — напутствовал меня Лейверс. В его глазах мелькнул злобный огонек. — Я разговаривал с ним пару дней назад, он все еще ненавидит вас, Уилер!

Эта подбадривающая фраза ускорила мое отбытие. Я поехал домой, чтобы надо всем подумать, но допустил ошибку и прилег.

Проснулся я лишь в половине восьмого, еще тридцать минут ушло на то, чтобы вновь трансформироваться в энергичного элегантного Уилера. К восьми часам я был полностью готов и с нетерпением ожидал звонка в дверь.

А через пятнадцать минут горестно размышлял над тем, явится ли она вообще; в половине девятого уже не сомневался, что свидание не состоится. Но тут раздался звонок, а когда я распахнул дверь, на пороге стояло переливающееся всеми цветами радуги видение с очаровательным личиком — олицетворенное нетерпеливое любопытство.

— Крайне сожалею, Эл, — затараторила Нэнси Льюис. — Я знаю, что пришла ужасно поздно, но мистер Вагнер ушел рано — ему нужно было отвезти куда-то на обед свою супругу или что-то в этом роде, а к тому времени, когда я смогла запереть магазин…

— Главное, что вы здесь! — воскликнул я счастливым голосом и увидел у нее в руках какую-то коробку.

— А это что такое?

— Наш обед.

Она первой прошла в гостиную, я плелся сзади. Широко улыбаясь, она объяснила, что нас вполне устроит что-нибудь «простое и холодное».

— У вас это звучит как у окружного шерифа, — заметил я с невольным вздохом. — Что вы хотите? Сделать из меня каннибала?

Тут я заметил, что она уже успела уйти на кухню и я говорю сам с собой.

Вскоре она вернулась, но уже без картонки, по-прежнему сверкающая в своем переливающемся платье-рубашке.

Спереди на нем была «молния», и я обратил внимание, что она расстегнута от шеи дюймов на шесть.

— Вы что-то сказали? — вежливо осведомилась она.

— Не имеет значения, — бросил я. — Присаживайтесь, а я приготовлю выпить.

— Я пойду вместе с вами, — проговорила она сияя, — и, приготовляя нам коктейли, вы расскажете мне про мистера Вагнера.

— С историей о мистере Вагнере можно подождать, — твердо заявил я. — Сначала мы выпьем по бокалу, затем…

— О, извините! — Ее улыбка стала немного натянутой. — Это же честная сделка, не так ли?

Она дернула за «молнию»и расстегнула ее донизу.

— Подождите! — воскликнул я, уставившись на нее. — Вы меня неверно поняли, дорогая. Мне следовало выразиться иначе: с мистером Вагнером нельзя тянуть!

Она часто-часто заморгала:

— Вы меня совершенно запутали, Эл.

— Не переживайте, — успокоил я ее. — Застегните свою «молнию»и выслушайте меня.

— Ладно.

Она застегнула «молнию» под самое горло и одарила меня холодным взглядом:

— Вы передумали в отношении нашей сделки, Эл?

Вы собираетесь рассказать мне про мистера Вагнера, но не хотите взглянуть на мое розовое белье?

— Все совсем не так, — промямлил я, — но мы должны…

— Понимаю… Что такого особенного в Нэнси и ее белье, да? — Голос у нее стал арктическим. — Будьте любезны, скажите мне — просто так, для сведения, — что произошло? Я имею в виду, я слишком худосочна, или кособока, или…

— Вы просто поразительны в своем белье! — завопил я в отчаянии. — И если желаете в таком виде пройтись по улице, я не возражаю!

— Пройтись по улице? — Обладательница сапфировых глаз внезапно занервничала. — Вы сошли с ума?

— Следующий эпизод сериала о приключениях мистера Вагнера будет происходить в его магазине женского белья, потому что, насколько я помню, у вас есть от него ключи, — деловито заговорил я. — Так что пока наш холодный обед оттаивает, мы съездим туда и живенько все осмотрим.

— Зачем? — удивилась она.

Я схватил ее за руку и быстро потащил к выходу.

— Он кое в чем замешан, и, разумеется, это не относится к дамскому белью.

К тому моменту, когда мы доехали до магазина, я сообщил Нэнси основные данные о Дрери и о связи между ним, Лабеллом и Вагнером. Нэнси по-прежнему думала, что я помешался, но, во всяком случае, теперь она была готова поднять меня на смех, а это уже кое-что.

Она дала мне ключи, и я отпер дверь. Мы вошли внутрь.

— Вы не знаете, у кого он арендует это помещение? — спросил я у Нэнси, тщательно заперев дверь.

— Я где-то мельком видела название… — Она на минуту задумалась. — Если не ошибаюсь, «Уолдер»?

— «Уильям Уоллер и компания»?

— Точно.

— Это Дрери, — сказал я. — Вчера я догадался об этом и сказал Слейтеру. Слейтер этого не отрицал. Но мне хотелось удостовериться.

Я быстро осмотрел прилавки и находящиеся за ними полки, но, очевидно, то, что я искал, находилось в кладовой, поэтому я быстро направился туда.

— Эл, обождите! — раздался отчаянный крик Нэнси.

— Сейчас не время думать о новом неглиже, — бросил я через плечо не останавливаясь.

— Не ходите!.. — Она испуганно ахнула.

Я высунул голову из кладовой и посмотрел на нее:

— А в чем, собственно, проблема?

— Теперь это уже не моя, а ваша проблема, — сурово произнесла она и показала мне ключик. — Полагается сперва вставить его в эту маленькую черную коробочку на стене возле вас, а потом уж входить.

— Значит, это охранная сигнализация, — пояснил я. — Ни разу не слышал сигнального звонка.

— Потому что он раздается в кабинете какого-то охранного агентства в центре города. — Она испуганно улыбнулась. — Теперь его нельзя отключить, он будет звонить, пока сюда не приедет кто-нибудь из охраны и не отключит его.

— Я ему скажу, что подумал, будто кто-то прокрался внутрь, — доверительно произнес я. — Ему придется мне поверить, иначе союз копов отнимет у него лицензию, или жену, или еще что-нибудь ценное.

— Может быть, вы не заметили — я-то не коп, — заметила она.

— Как насчет того, чтобы взять мою машину и уехать ко мне домой? Подождите меня там. — Я бросил ей ключи. — Я вернусь через часок.

— Мне это не нравится, Эл. — Она закусила нижнюю губу. — Это может быть опасным.

— Не переживайте, все обойдется, — сказал я. — А теперь побыстрее исчезайте.

Она неохотно повиновалась, я чуть ли не насильно вывел ее из магазина. Убедившись, что она уехала, я вернулся в кладовую. Минут через двадцать я был завален до колен пустыми коробками, нарядными пеньюарами, трусиками, бюстгальтерами и прочим бельем, так и не найдя в этих коробках ничего, кроме нижнего белья. Я продолжал поиски, но сердце мое не лежало к этому занятию — уж больно не мужское это дело. Возможно, я бы по самые уши зарылся во всех этих кружевах и оборочках, если бы через пять минут у меня не появилась компания.

— Что-то ищете, лейтенант? — осведомился спокойный голос за моей спиной, и я чуть ли не взвился под самую крышу.

Я обернулся и увидел Дрери, который наблюдал за мной с едва заметной усмешкой.

— Черт возьми, как это вы незаметно подобрались ко мне? — проворчал я.

— Просто вошел через заднюю дверь.

— Я-то думал, что сигнализация соединена с каким-нибудь охранным агентством в центре города.

— Так оно и есть, — небрежно заметил Дрери, — но это агентство принадлежит мне.

— Ага, и его сотрудникам даны указания немедленно сообщать вам, если сигнал тревоги прозвучит здесь или в одном из офисов «Джаззи-шасси»?

— Нечто в этом роде.

Он пригладил одной рукой красиво уложенные седые волосы, которые вовсе не требовалось приводить в порядок, вторая рука оставалась там, где была все время: в кармане.

— Что вы здесь так старательно ищете, лейтенант? Вы даже сочли возможным тайком забраться сюда.

— Вообще-то я не совсем уверен, — ответил я, пожимая плечами, — но это должно быть нечто специфическое, судя по тому, как аккуратно и продуманно вы все организовали. Вы сдаете этот магазин, и вам принадлежит часть заведения Лабелла. Это два таких места, где постоянно бывает масса народу. К примеру, если сюда является парень приобрести нарядное белье своей супруге, Вагнер непременно обслуживает его лично. Думаю, если обратиться к кому следует или сказать нужное слово, тебе будет обеспечено специальное обслуживание и в кабаке Лабелла. Так?

— Значит, Слейтер разговорился? — вежливо осведомился Дрери.

— Этого не потребовалось. Лабелл живенько указал мне на вас, потому что один вид копа в его заведении напугал его до полусмерти. С Вагнером только что не случилась истерика, когда я вошел сюда, и он тут же принялся мне подробно объяснять, каким образом приобретает свое белье. Вы не похожи на человека, который нянчится со своими работниками, но с этими двумя вы носитесь словно с собственными сыновьями.

Этакая группа избранных — включая и вас, конечно, — которым вы даже предоставили право пользоваться услугами стодолларовой девушки по вызову. На работе и на отдыхе они находились под вашим неусыпным наблюдением, как будто являлись вашей личной инвестицией, куда более ценной, чем все остальные, вместе взятые. Поэтому, как я сказал, здесь должно быть что-то специфическое.

— Попробуйте угадать.

— Героин?

Я заметил, как потемнели его глаза, и понял, что попал в точку.

— Наркоманы вполне уместны в стриптиз-баре, но не в магазине женского белья, — продолжал я. — Так что, скорее всего, вы поставляете наркотики для толкачей-оптовиков. Цена, разумеется, ниже, но зато это имеет свои преимущества. Их приобретают большими партиями, платят наличными и — немедленно исчезают. У вас, конечно, имелась проблема: что делать со всей этой кучей денег? — но на то у вас есть инвестиционная компания. Кое-что подправить в гроссбухах — и все ваши капиталовложения вроде бы приносят неплохой доход. Вы платите налоги и чисты как стеклышко!

— Я недооценил вас, лейтенант, — произнес он почти смущенно, — я думал, вас вполне устроит Слейтер.

— Поэтому вы послали Большого Майка сообщить мне, где я могу отыскать Мейсона, а потом сказали Слейтеру, где его найти. Если бы все сработало, я оказался бы там как раз в тот момент, когда Слейтер прикончил его?

— Мейсон здорово нам мешал, — признался Дрери. — Вообще-то он не знал ничего важного, но все время шнырял вокруг и разнюхивал, что к чему. Мы могли бы его убрать, но тогда девица превратилась бы в проблему. Никто из нас не хотел ее терять, она была настоящим мастером своего дела! — Он мечтательно улыбнулся. — Слейтер был дамским угодником. Непонятно почему, но ни одна женщина не могла устоять перед ним. Тогдашняя его любовница была к тому же приятельницей Элинор, так что в тот момент все выглядело логичным. Слейтер разыграет целый спектакль для Элинор и отберет ее у Мейсона, став ее сутенером.

Тогда — никаких проблем, никакого риска, и все получают свое удовольствие. Мне бы, конечно, следовало сообразить, что Слейтер необычайно честолюбивый малый. Конечно, когда мы связали его с Элинор, он ничего не знал о наших планах, но, будучи человеком сообразительным, решил повернуть все в свою сторону.

С ее помощью, несомненно. Ведь все мы были довольно откровенны в ее присутствии.

— Так что потом вам пришлось ее убить? — спросил я.

— Нет. — Он, казалось, слегка изумился. — Ее убил Слейтер. Вы же сами намеревались арестовать его, когда он выбросился из окна.

— Но он ее не убивал, — настаивал я.

— Ну… — Он пожал плечами. — Я не думаю, что теперь это имеет какое-то значение.

В его глазах появилось мечтательное выражение, он вытащил из кармана руку, в которой был зажат пистолет.

— Трагический несчастный случай! — прошептал он. — Один из сотрудников агентства приходит сюда проверить, почему сработала система, и слышит, как кто-то ходит в кладовой. Он приказывает человеку выйти, но тот пускается наутек. Сотрудник агентства преследует его, держа пистолет в руке, спотыкается о груду тряпья на полу, и его пистоле'! случайно стреляет. Пуля проделывает аккуратную дырочку в голове вора, и он мертв. Мы никогда не узнаем, что делал лейтенант полиции в магазине женского белья, ибо, усы, трагический несчастный случай оборвал его жизнь. Я лично пришлю венок.

— Сначала вам придется найти парня, который возьмет на себя ответственность, — проворчал я.

— Нет проблем, — уверенно заявил я. — В выплатной ведомости агентства числится Большой Майк. Ради меня он согласится отрезать себе правую руку. Тем более, что ему предъявят всего лишь обвинение в непреднамеренном убийстве.

— Я бы не рассчитывал на это, — сказал я. — Не забывайте, что у Большого Майка скверная репутация. Вы говорили, он уже отбыл шесть месяцев на принудработах за убийство. Окружная прокуратура все раскопает, можете не сомневаться. Никому в органах закона и порядка не нравится, когда убивают копа. Сразу встает вопрос о пожизненной пенсии для иждивенцев, поэтому они придерживаются одного простого правила: никому не спускать убийства копа, как бы оно ни было совершено.

— Возможно, вы и правы. — Он лениво зевнул. — Но так или иначе. Большим Майком можно пожертвовать.

Было время, когда от него был толк, но не теперь. Теперь он путается у меня под ногами, я не знаю покоя из-за глупой обезьяны! Вот и сейчас: он настоял, чтобы отправиться вместе со мной, и мне пришлось его оставить на улице — пусть наблюдает за домом, вдруг еще кто-нибудь появится. Я уверен, что такого не случится, но когда даешь ему какое-то поручение, он просто счастлив, а я на время могу о нем забыть.

Поверх его плеча мне было видно, как тихо открылась дверь, и весь проем заполнил огромный силуэт. Он начал медленно к нам приближаться, и мне показалось, что комната сразу уменьшилась.

— Вы хотите сказать, — быстро заговорил я, — что собираетесь убить меня здесь и разрешите Большому Майку взять на себя вину только потому, что он постоянно путается у вас под ногами? Ну а что в отношении всей той ерунды, которую вы наговорили мне в своем кабинете? Душещипательная история о том, как Большой Майк никогда не знал, почему он проигрывал на ринге, а вы вроде бы его усыновили, посчитав, что он приносит вам удачу. Что, когда он случайно убил человека во время пьяной драки, вы отстаивали его, не жалея ни денег, ни времени?

— Так оно и было, — сказал Дрери высоким голосом, — но ведь тогда я не знал, каково мне будет служить опорой такому пустоголовому орангутану. Бывают дни, когда я готов волком выть, глядя на его уродливую рожу! — Теперь его пистолет был на уровне моей груди. — Полагаю, мы потеряли впустую много времени, лейтенант. Повернитесь-ка кругом!

Массивная лапа опустилась на плечо Дрери и повернула его кругом, как игрушку. Он оказался лицом к лицу с обезьяной.

— Какого черта ты это сделал? — рявкнул Дрери. — Ты, проклятый глупый осел!

— Джесс, — в хриплом голосе слышалось страдание. — Ты ведь не это имел в виду?

— Что «не это»?

— То, что ты вот сейчас наговорил про меня? Что тебе хочется выть, когда ты смотришь на меня?

— Не глупи! — коротко сказал Дрери и снова повернулся ко мне.

— Я должен знать, Джесс! — Тяжелая лапа опять легла на плечо Дрери и повернула его лицом к себе. — Коп говорит, что ты хочешь ухлопать его, а я чтоб взял на себя ответственность? Но это не правда, а?

— Будь ты проклят! — Дрери больше не мог сдерживаться. — Убери прочь свои вонючие лапы!

Несколько секунд Дрери беспомощно извивался, пытаясь освободиться от ручищи, вцепившейся в его плечо, потом взорвался:

— Конечно, правда, ты, безмозглый сукин сын! — завопил он. — Это же единственный способ избавиться от тебя и одновременно помочь самому себе. Пойми, это всего лишь случайное совпадение! Я все равно должен буду избавиться от тебя, потому что сойду с ума, если и дальше буду постоянно видеть перед собой твою безобразную рожу! — Он с трудом перевел дыхание. — А теперь — живо убирай свои вонючие лапы!

Большой Майк уронил руки и бессильно повесил голову.

— Тебе не следовало говорить такое, Джесс! Это неверно. С тех пор как ты уладил то обвинение, я всегда желал только одного: отплатить тебе за добро так, как я умею.

— Заткнись! — прикрикнул на него Дрери. — Поговорим об этом позднее! — Он повернулся ко мне и увидел в моей руке пистолет.

— У меня оказалась уйма времени, пока вы тут спорили. Брось оружие, Дрери, или ты свое получишь, — сказал я очень спокойно.

Мой пистолет был направлен прямо на него, ему же надо было повернуть свой по крайней мере на шесть дюймов, чтобы накрыть меня. Он понял это в одно мгновение и разжал пальцы — пистолет утонул в куче нейлонового белья.

— Смотри, что ты натворил, безмозглый орангутан! — Дыхание застревало у него в горле, его трясло от ярости. — Если бы я хорошенько подумал, я бы оставил тебя до конца жизни мостить ту дорогу!

— Джесс, — взмолился гигант, — пожалуйста, не говори больше ничего. Ты же на самом деле такого не думаешь, я…

— Не думаю?! — Губы Дрери побелели. — Я в жизни не говорил так искренне. Ты, вонючий…

Большой Майк ударил его. Медленный, обычный размах руки, но когда тыльная сторона его ладони достигла физиономии Дрери, удар прозвучал как ружейный выстрел. Крупный инвестор пролетел по воздуху и врезался в стену, находящуюся в десяти футах от него. Его тело рухнуло на пол и замерло, как изуродованная тряпичная кукла, с головой, повернутой под каким-то немыслимым углом.

Я наблюдал, как Большой Майк прошагал по комнате и опустился на колени.

— Он умер! — Плоское уродливое лицо повернулось ко мне, и я увидел в его глазах слезы. — Я убил его!

— Ты же не хотел его убивать, — мягко сказал я. — Это получилось нечаянно. Я свидетель. Просто последнее время тебе не везет.

Он медленно поднялся на ноги и уставился на меня ничего не видящими глазами.

— Во всем виноват Джесс. Ему не следовало со мной так говорить, он просто дразнил меня. У него и в мыслях такого не было.

— Разумеется, — заверил я его. — Давай-ка пройдем туда, где есть телефон. Ладно?

— Да-а. Думаю, теперь уж я ничего не смогу сделать для Джесса?

Он дождался, пока я кивнул, выражая согласие, и прошаркал мимо меня к двери.

Все же я держал его под прицелом и пока звонил в офис, и последующие четверть часа — до приезда копов, хотя этого можно было и не делать — Большой Майк вообще не шевелился. Он стоял и тихонько плакал.

Глава 10

Я ожидал в костюмерной, пока кончится представление, и, казалось, она была приятно удивлена, увидев меня.

— Эл? — У нее на лице появилась ласковая улыбка. — Похоже, это становится привычкой?

— Как белые стихи, — усмехнулся я.

Она села за туалетный столик в одних белых трусиках и узенькой полосочке, символизирующей бюстгальтер, как все стриптизерши, совершенно не замечая своей наготы.

— Я читала вечерние газеты, — сказала она. — Там упоминается ваше имя. Это что-то меняет? — Она посмотрела на меня через плечо. — Я хочу сказать, нужна ли хорошая реклама лейтенанту полиции?

— Все зависит от того, кто ей верит. В данный момент мне думается, что это не пойдет мне на пользу, потому что написанное не соответствует истине.

Она негромко рассмеялась:

— Не надо скромничать, я же присутствовала при этом, помните?

— Слейтер на самом деле убил Мейсона, но он не убивал Элинор Брукс.

Смех замер у нее в горле.

— Вы уверены?

— Его группа крови не соответствует той группе крови, которой была написана буква на лбу Элинор, — пояснил я, — поэтому я вернулся к тому, с чего начал.

Почти к тому же, если не считать, что сначала у меня было четверо подозреваемых — имена в дневнике, — теперь же у одного из них неопровержимое алиби, а трое других убиты.

— Трое?

— Дрери мертв. Он было обрушился вчера вечером на своего любимца, а делать такое весьма опасно, если любимец в два раза больше тебя и в десять раз сильнее. — Я пожал плечами. — Дрери руководил весьма симпатичным рэкетом по распространению наркотиков, так же как ваш старый приятель Лабелл.

— Лабелл? — Ее глаза сверкнули. — Если вы намереваетесь арестовать его прямо сейчас, можно мне поехать вместе с вами, чтобы присутствовать при столь знаменательном событии?

— Этим займется сержант Полник, — сказал я. — А у меня имеются собственные проблемы, например то, что не осталось подозреваемых.

— Ни одного? — Она надула губы. — Это никуда не годится, Эл. Вы абсолютно уверены, что у вас нигде не завалялся какой-нибудь третьесортный субъект?

— Только вы, — сказал я.

Она отвернулась и уставилась в зеркало.

— Не вижу ничего смешного! Элинор была моей лучшей подругой и…

— Именно это вы и твердили мне с того самого момента, как открыли дверь пляжного домика, — холодно произнес я. — Ну и подруга! Она увела у вас прямо из-под носа парня, которого, как вам казалось, вы любили, и сделала его своим сутенером!

— Не смейте так говорить, — прошептала она. — Я не хочу вас слушать!

— У вас нет выбора. Вы продели кольцо мне в нос и заставили двигаться в том направлении, в каком вам хотелось. Вся беда в том, что я все время находился слишком близко от вас и поэтому не замечал этого. Если вы узнали о связи Слейтера с Элинор, у вас был сильный мотив отомстить им обоим. Именно вы обнаружили тело и сообщили об убийстве, поэтому я даже не спросил вас, чем вы сами занимались и где находились от часа до двух ночи. Исчезли ее туфли, и именно вы объяснили мне, какое значение придавал обуви Слейтер. Именно вы нашли их в стенном шкафу в его квартире, а ведь ключ от нее был у вас, значит, вы могли в любой момент их подбросить. И Слейтер, и Мейсон заявили, что Элинор позвонила им и попросила приехать вечером в пляжный домик по неотложному делу. Может быть, к тому времени она была уже мертва? Вы как ближайшая подруга могли легко имитировать по телефону ее голос.

— Я думаю, что вы ненормальный, — прошептала Анджела. — И невероятно жестокий к тому же! Единственное, что я хотела сделать, — это помочь вам отыскать зверя, убившего Элинор.

— Еще один прием, — усмехнулся я. — Вы упорно твердили о «звере», «он», «ему»… И все эти маленькие доверительные признания о том, как Слейтер неожиданно изменился на следующий день после убийства.

Из парня, от которого вы были без ума, он превратился вдруг в человека, в котором, по вашим словам, вы неизвестно что нашли. А потом и вовсе перестали доверять ему. «Что скрывается за вожделением в его взоре… темнота ночи, тайное предательство и греховная вина?»— продекламировал я, не будучи уверен, что воспроизвожу точно.

Ее пальцы начали было стирать грим с левой груди, но затем остановились.

— Мне нужно переодеться, — заявила она ледяным тоном. — Будьте любезны удалиться.

— Вы уговорили ее провести с вами ночь в пляжном домике, — продолжал я. — Вы ударили ее сзади, сорвали с нее одежду, уложили на кровать, затем вонзили в нее нож. Потом разбросали ее одежду, забрали туфли и ключи от ее квартиры и вернулись в город. Туфли вы держали наготове до того момента, когда будет удобно подбросить их в квартиру Слейтера. Войдя в жилище Элинор, вы отыскали ее дневник, о существовании которого вам было хорошо известно, — подруги привыкли поверять друг другу свои маленькие тайны! — и, подделав почерк Элинор, вписали в него имя Мейсона. Вообще-то это был весьма ловкий ход, надо отдать вам должное. Вам нужно было, чтобы с самого начала я связал Мейсона с этим убийством. Затем вы вырвали несколько листков, чтобы заставить меня думать, — позднее, конечно! — что одним из ее клиентов был Слейтер и именно он вырвал страницы со своим именем.

— Я все еще жду, когда вы дадите мне возможность переодеться! — Ее шепот звучал как яростный крик.

— Ничего, подождете! — грубо отрезал я. — Процесс исключения подозреваемых проходил, если можно так выразиться, насильственным путем, и теперь остались только вы одна. Особа с мотивом и возможностями.

Мы сравним группу вашей крови с той, которой была написана буква на лбу Элинор Брукс. Если они совпадут, это еще не будет неопровержимым доказательством, но лишь укажет на то, что такое предположение не лишено смысла. Но, падший ангел, графологическая экспертиза — нечто совсем другое. Результаты ее станут «решающими!

Она повернулась ко мне лицом, темные глаза яростно сверкали на бледном лице.

— Если бы я написала букву у нее на лбу, я должна была бы воспользоваться собственной кровью, верно?

Я кивнул.

— А откуда я могла ее взять?

Она встала с места, подняла руки над головой и медленно повернулась, описав полный круг.

— Вы видите какие-нибудь царапины?

— Нет, — откровенно сказал я, — и вот почему я собираюсь сидеть здесь и наблюдать за тем, как вы будете переодеваться.

Внезапно она буквально упала снова на стул и с минуту смотрела на меня какими-то пустыми глазами.

— Нет, вы не посмеете!

— Это сделает вместо меня полицейская надзирательница. Не сомневайтесь, вам этого не избежать, Анджела!

— Мужчины! — Это слово прозвучало у нее как ругательство. — Грязные, лживые, сластолюбивые существа, которые платят ненавистью за любовь, предательством за веру, насилием за…

— Что означала буква» J «, объясните мне? — прервал я ее.

— Иезавель! — Она буквально плюнула в меня этим именем. — Если Каиново клеймо можно выжечь на лбу мужчины, тогда, подумала я, будет только справедливо, если найдется подходящее клеймо для такой особы, как она! Моя лучшая подруга! Даже в тот вечер она воображала, что обманывает меня и что я ничего не знаю про нее и Найджела! Думаю, она считала, что это будет забавно — провести ночь одним, без кавалеров, в пляжном домике. Вот почему она нарядилась в эти туфельки на высоченных» гвоздиках»— с них можно было начать разговор о причудах Найджела. Я не уверена, что в душе она не смеялась надо мной, когда мы ехали туда, да и в самом домике, когда мы остались вдвоем. Я не имела ничего против. Я знала, мое время придет. И оно пришло! Я здорово посмеялась, когда уложила ее на постель и всадила ей нож между ребер!

Она села очень прямо, на ее лице появилось выражение детского негодования, глаза засверкали.

— Элинор Брукс, — произнесла она тоненьким голоском, — была настоящей… — И она разразилась потоками грязной брани.

Когда через несколько минут приехали Полник и Кайли, за которыми плелся даже не бледный, а, скорее, зеленый от страха Лабелл, Анджела все еще продолжала сквернословить. Я нашел в шкафу какую-то накидку и набросил ей на плечи. Похоже, она даже не заметила, когда Полник взял ее за локоть и осторожно повел к двери. Возможно, потому, что уже в третий раз начала в подробностях описывать все многочисленные прегрешения Элинор Брукс.

Время близилось к одиннадцати, когда я возвратился на квартиру, где на кушетке сидело ослепительное видение с холодным непримиримым лицом.

— С возвращением, Эл Уилер, — проговорила она дрожащим голосом. — Я уж подумала, что вы умерли.

— Крайне сожалею…

Я осторожно опустился в кресло и повернулся к ней:

— Я просил Полника вам позвонить.

— Он звонил, — угрюмо сообщила она. — Могу повторить дословно: «Лейтенант велел сообщить вам, что он вернется часа через два, потому что поехал к стриптизерше».

Я заморгал.

— Дело обстояло не совсем так.

— Вы хотите сказать, что не ездили к стриптизерше?

— Нет, я ездил, но потому…

— Не беспокойтесь! — На губах у нее промелькнула улыбка. — Терпеть не могу дурацких объяснений. — Она чуть приподняла одну бровь. — Вы голодны?

— Умираю от голода, — обрадовался я. — Почему бы нам…

— Прекрасно! — Она удовлетворенно кивнула. — Я съела, сколько могла, паштета и даров моря, кстати сказать, крабы были превосходны, а остальное выбросила в помойное ведро.

«— Выбросили? — Я оторопело посмотрел на нее. — А вы не вылили ли заодно и виски в раковину?

— Нет. — В ее голосе звучало искреннее сожаление. — Я как-то не подумала об этом.

Я прошел на кухню, обнаружил в столе кусок засохшего сыра и приготовил два больших фужера выпивки.

Увидев меня с моей добычей, Нэнси безмерно удивилась.

— Вы уверены, что сможете еще пить? — фыркнула она. — Насколько я понимаю, вы со своей стриптизершей уже проглотили несметное количество зелья?

Я сунул ей в руки бокал:

— Держите, вы, безработная колдунья.

В сапфировых глазах появилось удивление, и она молча взяла стакан. Я вновь уселся в кресло, проглотил почти полностью свою порцию и хмуро поглядел на нее.

— Я отправился к ней, к стриптизерше, чтобы арестовать ее за убийство Элинор Брукс, — произнес я как можно отчетливее. — Именно это меня и задержало. До этого у меня была куча самых невероятных развлечений в кладовой мистера Вагнера, включая встречу с одним типом, который вознамерился прикончить меня, и только чудо спасло мою жалкую жизнь. За все это время я не съел ни кусочка и не выпил ни одной капельки спиртного.

— Эл… — Она растерянно заморгала. — Я только…

— Помолчите! — посоветовал я. — Сейчас я сообщу вам действительно интересные новости. Теперь вы безработная.

— Что?.. — Она уставилась на меня.

— В данный момент мистер Вагнер, вероятнее всего, следует в окружную тюрьму. Всем этим таинственным личностям, которых он обслуживал, требовалось не белье, а героин.

Какое-то мгновение казалось, что Нэнси вот-вот потеряет сознание, потом она решила, что ее спасет спиртное, и необычайно быстро осушила свой бокал.

— Так заканчивается история о мистере Вагнере, во всяком случае на ближайшие десять лет, — изрек я. — А теперь, если вы желаете сообщить что-то разумное, я разрешаю вам говорить.

Очевидно, все дело было в том, что она слишком быстро заглотнула виски, потому что ей не сразу удалось справиться с кашлем, да и глаза у нее слезились.

— Очень сожалею! — робко заговорила она. — Я вообразила, что вы променяли меня на какую-то кошмарную стриптизершу, так что вас больше не интересует, как я выгляжу в своем розовом белье, и все такое. Конечно, я разозлилась на вас до смерти!

— И выбросили эту потрясающую еду в помойное ведро! — простонал я.

— Да нет же! — Она энергично затрясла головой. — Мне хотелось это сделать, но я не смогла. Рука не поднялась. Все в морозильнике.

— Так какого черта вы тут расселись? Идите и накройте на стол!

Через пять минут я с неимоверной жадностью поглощал дары моря. И мне казалось, что это воистину пища богов. По непонятным для меня соображениям Нэнси настояла, чтобы я ел на кухне. Меня это ни капельки не оскорбило. Даже если бы она отправила меня ужинать в чулан, я бы не стал пререкаться.

Неожиданно ее рука похлопала меня по плечу, так что я едва не подавился.

— Что случилось? — осведомился я.

— Когда покончите с едой, возвращайтесь в гостиную, — нежно сказала она. — Я приготовила для вас небольшой сюрприз.

— Хотите поведать мне, что подсыпали цианид в» морской салат «?

Она застенчиво улыбнулась:

— Я думала, что мы с этим покончили.

— Полагаю, что да, — милостиво улыбнулся я. — С каждым съеденным куском я все больше и больше прощаю вас.

— У вас поразительный дар деликатно излагать свои мысли, Эл. Ну да ладно, приходите, когда закончите.

Минут через десять я действительно закончил ужин, потому что все было съедено и выпито, и подумал, не предложит ли она в качестве сюрприза замороженный десерт. Это стоило проверить.

Музыка зазвучала, как только я переступил порог гостиной. Нежные мечтательные звуки гитары в сочетании с приглушенным ритмом банджо. Горела всего одна лампочка, и абажур был повернут так, что свет падал на переливающееся платье, превращая его в сказочно-прекрасную рождественскую елку. Лицо Нэнси оставалось в тени, я не видел его, но голос звучал мягко и ласково:

— Вы просили розовый, но мне кажется, что этот оттенок лучше. В магазине его именуют» телесным «.

Ее рука поднялась к горлу и одним движением расстегнула» молнию» до самого низа. Затем нетерпеливо повела плечами, и ее радужное платье превратилось в мерцающую массу вокруг ее лодыжек, бесстыдно подмигивающую мне разноцветными блестками. Нэнси грациозно переступила через нее и остановилась подбоченившись, с улыбкой взирая на меня. Она была абсолютно нагой.

— Вам нравится?

В ее голосе звучало легкое беспокойство.

— Думаю, это просто великолепно! — ответил я осевшим голосом. — Но все равно мне это кажется розовым.

— Да? — Ее голос звучал как музыка. — Может быть, вам следует присмотреться поближе?

Она неторопливо шагнула ко мне навстречу и остановилась только тогда, когда ее тело вплотную прижалось к моему.

— Так лучше видно? — прошептала она.

— Пока что еще не видно. Спросите меня еще раз завтра утром.