- Ладно, - сказал я. - Но меня беспокоит ещё кое-что. Вы заняли у Джемисона десять тысяч и отдали ему в залог негатив незаконченного фильма. Но ведь по сути он не являлся вашей собственностью, так как юридически им владеет Сэнфорд. Это так?
      Он посмотрел на меня, как на идиота.
      - Сэнфорд не является единоличным владельцем негатива, - возразил он. - Ему принадлежит лишь половина. Вторая же половина моя. Такое условие оговаривалось с самого начала. В мои обязанности вменялось режиссировать и продюсировать фильм, а Сэнфорд должен был давать деньги на это. Но когда картина была уже наполовину готова, он отказался финансировать съемки. Так что - он усмехнулся, обнажая кривые, редкие зубы - в данный момент Сэнфорду принадлежит лишь половина от наполовину снятого фильма. Я же передал свою половину Алеку Джемисону в качестве залога за выданную мне ссуду. Но если Сэнфорду не терпится заполучить назад причитающуюся ему часть недоделанного кино, то, полагаю, остается лишь взять ножницы и разрезать пленку точно посередине. Надеюсь, я ясно выражаюсь?
      - Вполне, - согласился я. - Сэнфорд собирается держаться до последнего, дожидаясь, когда все потеряют интерес к этому делу, чтобы потом единолично закончить фильм.
      - Тут я защищен, - ответил Феррелл. - Ибо никто не может закончить эту картину без меня в качестве её продюсера и режиссера. А я не собираюсь её заканчивать на потребу кучке слюнявых кретинов, которым не терпится поглумиться над покойной кинозвездой!
      - Звучит благородно, - согласился я. - А на жизнь себе вы чем зарабатываете? Может, спичками приторговываете?
      - Послушайте, вы! - Он едва не задохнулся от охватившего его негодования. - Я...
      - Нет, это вы послушайте, - рявкнул я на него. - Вы надолго застряли здесь, в этой убогой, нищенской дыре без лифта. Вы должны Джемисону десять тысяч, и я готов поспорить на что угодно, что в данный момент вы не наскребете и сотни баксов. Единственный выход для вас - закончить фильм. Но вы не можете сделать этого без согласия Сэнфорда. И не поэтому ли он упрямится? Дожидается, когда ваше положение станет столь невыносимо, что вы придете к нему на поклон и согласитесь на любые условия с его стороны, лишь бы только снова получить работу.
      - Слушайте, а почему бы вам не убраться отсюда к чертовой матери? сказал Феррелл.
      - Где можно найти Алека Джемисона? - задал я очередной вопрос.
      - Попробуйте съездить на "Стрип", - ответил он. - Он держит там бар. Заведение называется "Счастливая Алиса". Там все девушки ходят либо с обнаженной грудью, либо без трусов, либо ещё как-нибудь, и всех их зовут Алисами. - Он презрительно выпятил нижнюю губу. - Джемисон считает, что это чрезвычайно остроумно!
      Я спустился вниз по лестнице и вышел на улицу, где была припаркована моя машина. На город опускались сумерки, и незабываемая, бурная встреча с Паулой напоминала о себе приятной усталостью. Я подумал, что было бы, пожалуй, здорово отправиться домой и завалиться в кровать с хорошей книжкой. К тому же до следующего постельного поединка с Паулой мне следовало бы отточить свои технические навыки по части секса, тем более, что Сэнфорд наверняка снова станет глазеть на нас, расположившись по другую сторону зеркала. Уже от одной только мысли об этом мне стало тошно.
      В интерьере "Счастливой Алисы" было много хрома, плюша и кожзаменителя. Возможность самолично убедиться в этом представилась мне всего через каких-нибудь полчаса после того, как я вышел от Феррелла. Я присел на диванчик в уголке, и ко мне тут же направилась решительного вида блондинка. Глядя на нее, можно было подумать, что здесь проводилась "Неделя памяти Билла Коуди". 1) Наряд её состоял из ковбойской шляпы, прозрачной блузки и коротеньких замшевых шортиков, бахрома по нижнему краю которых едва прикрывала её мясистые бедра. Высокие сапоги были сильно стоптанными, со сбитыми каблуками. И улыбка её казалась нарочито небрежной.
      _______________________________
      1) Уильям Коуди (Баффало Билл) (1846-1917) - знаменитый американский следопыт и охотник на бизонов, организатор шоу "Дикий Запад".
      - Привет, напарник! - прокаркала она. - Что будешь пить?
      Я посмотрел сквозь её прозрачную блузку, и понял, что зря. Полное или частичное раздевание в общественных местах всегда является большой ошибкой, по-философски рассудил я. И ещё её груди казались какими-то беззащитными и одинокими, что ли. Дешевая философия для затрапезного бара.
      - Во-первых, - начал я, - я хочу...
      - С выпивкой проблем не будет, - лукаво сказала она. - Так что же "во-вторых"?
      - Я только что примчался из Техаса, - объявил я, - с нефтяной скважиной в одном кармане и с собственным ранчо в другом. Но ваш шикарный наряд, мэм, свел меня с ума, и я влюбился с первого взгляда. Да уж! Такого возбуждения я не испытывал с тех пор, как впервые в жизни увидел телку!
      Она устало пожала плечами.
      - Нам велено общаться с клиентами! Я что, виновата, что ли?
      - Наверное, нет, - согласился я. - А хочу я бурбона со льдом и ещё мне надо поговорить с Алеком Джемисоном.
      - С выпивкой проблем не будет. - Она по-дружески улыбнулась. - А вот со вторым могут возникнуть трудности. Я могу лишь доложить ему.
      - Меня зовут Рик Холман, - сказал я. - Передай ему, что я хочу поговорить с ним насчет той половины негатива, что ему оставили в залог.
      - Чушь несусветная. - Она на мгновение задумалась, а потом махнула рукой. - Ладно, так и скажу.
      - Спасибо, Алиса, - сказал я.
      - Да пошел ты... - беззлобно ответила девица.
      Прошло несколько минут, и вскоре она вернулась с моей порцией выпивки.
      - Хозяин велен передать, что скоро выйдет, - объявила она. - Но выпивка все равно не за счет заведения.
      - Так рассчитай меня, - согласился я.
      Я успел прикончить больше половины содержимого своего стакана, прежде чем появился Джемисон. Он оказался невысоким, энергичным человеком в безупречном костюме. Блестящие черные волосы, карие глаза. У него была внешность прилежного бухгалтера, который во время годовой отчетной конференции неизменно садится позади своего босса и с ходу называет ему точные цифры, даже не заглядывая в разложенные на коленях бумаги. На мой взгляд, он относился к тому типу людей, непродолжительного общения с которыми оказывается зачастую вполне достаточно, чтобы потом люто возненавидеть их на всю жизнь.
      - Я Джемисон, - отрывисто сказал он, присаживаясь рядом со мной на диванчик. - А вы, насколько я понимаю, Холман. Ваше имя ничего мне не говорит, а вот упоминание о половине негатива, очевидно, намекает на уровень вашей осведомленности. Так что же вам от меня нужно, мистер Холман?
      Я рассказал ему про Лессинджера, и о том, как кто-то разнес голову Майку Роулинсу, и он все внимательно выслушал от начала до конца.
      - Боюсь, ничем не могу быть вам полезен, - сказал он, и в его голосе звучало искреннее сожаление. - Начать хотя бы с того, что у меня не было никакого желания ссужать Тони Ферреллу деньги. Но так уж получилось, что мы были одно время очень дружны, и к тому же в когда-то он оказал мне одну услугу. Сам Тони, похоже, ничуть не сомневался в том, что фильм будет закончен в самом ближайшем будущем, и я ему поверил. Разумеется, я побывал у Лессинджера и, естественно, потребовал выплатить причитающуюся мне долю от сделки с картиной, прежде чем я отдам негатив. И если уж быть до конца точным - он самодовольно улыбнулся - прежде, чем я расстанусь с принадлежащей мне половиной негатива.
      - С вашей половиной? - переспросил я. - А разве после возврата Ферреллом ссуды, право собственности не возвращается к нему автоматически?
      - Это была не просто ссуда, - вкрадчиво заметил он, - а сделка с условием. Я, мистер Холман, конечно же, всегда рад помочь другу в беде, но, с другой стороны, благотворительность - не мой профиль. Единственной более или менее ценной вещью, находившейся в распоряжении Тони, когда он пришел ко мне просить денег, была его половина негатива. Поэтому я заплатил ему десять тысяч, оставляя за ним право в течение девяноста дней выкупить её у меня обратно, но уже за одиннадцать тысяч долларов. Этот срок истекает в пятницу, и я сильно сомневаюсь, что Тони удастся раздобыть необходимую сумму в течение ближайших сорока восьми часов.
      - Имея такого друга, как вы, ему и враги не нужны, - заметил я.
      Он снова улыбнулся.
      - Но ведь кое-какие права у него все-таки остаются. Если картина будет когда-либо завершена, то он будет её продюсером и режиссером.
      - Я так и понял, - сказал я. - Значит, если у кого-то вдруг возникнет желание закончить фильм, то ему будет необходимо заручиться вашим согласием, а также испросить разрешения у Джерри Сэнфорда, верно?
      - Абсолютно, - подтвердил он.
      - А Лессинджер тут как бы и не при чем.
      - Лессинджер - первостатейный ловкач и прощелыга, - мягко заметил Джемисон. - И теперь он изо всех сил старается влезть в дело, на котором, как ему кажется, можно неплохо наварить. Только и всего.
      - Тогда зачем кому-то его убивать?
      Джемисон недоуменно пожал плечами.
      - Понятия не имею. По-моему, это не имеет никакого отношения к фильму с Айрис Меривейл. Вероятно, тот, кто пытается его убить, руководствуется какими-то иными причинами. Тем более, что в этом городе недоброжелателей у Лессинджера более чем достаточно.
      - Или, возможно, Майк Роулинс раскопал некий компромат на кого-то из тех, кто имеет самое непосредственное отношение к сделке с фильмом, и был убит прежде, чем смог передать его Лессинджеру, - предположил я.
      - Что ж, очень даже может быть, - согласился он.
      - Но отношение к сделке имеют лишь трое, - продолжал я. - Феррелл, Сэнфорд и вы.
      - Значит, на меня падает тридцать три целых и одна треть процента подозрений. - Он снова улыбнулся и покачал головой. - Здесь вам, мистер Холман, уже давно не Город Ангелов, да и сам я, конечно, далеко не святой. Но все же не думаю, чтобы за всю свою жизнь я сотворил нечто-такое, что нужно было бы скрывать любой ценой и даже пойти на убийство.
      - Как знать... - я любезно улыбнулся в ответ. - Возможно, мне удастся что-нибудь раскопать.
      - Как вам будет угодно, - ответил он. - Ко мне ещё есть вопросы, мистер Холман?
      - Пожалуй, нет, - сказал я.
      Он щелкнул пальцами, и к столику поспешно подошла моя Алиса.
      - Выпивку мистера Холмана запишешь за счет заведения, - распорядился он, - и впредь его не обслуживать. Если же у него хватит наглости снова заявиться сюда, то позовешь Бенни, чтобы он вышвырнул его вон. Тебе все ясно?
      - Да, мистер Джемисон, - ответила Алиса.
      Он встал с диванчика.
      - К вашему сведению, мистер Холман, Бенни - это наш вышибала. И работает он довольно эффективно. Так что на вашем месте я не стал бы искушать судьбу.
      И он отошел от меня, деловито направляясь в дальний конец зала, как если бы от него требовалось уточнить ещё кое-какие показатели в бухгалтерской отчетности, и ему нетерпелось поскорее засесть за бумаги.
      - Кажется, мистер Джемисон на тебя сильно обиделся, - сочувственно проговорила моя Алиса.
      - А что он представляет из себя, как босс? - поинтересовался я.
      - Руки любит распускать, - ответила она. - От меня, конечно, не убудет, если он время от времени ухватит меня за задницу, потому что все остальные здесь делают то же самое. Но меня выводит из себя другое: то, что я при этом должна делать вид, будто мне это ужасно нравится и мило ему улыбаться лишь потому, что он босс. - Она внезапно усмехнулась. - А ты, видать, дал ему призадуматься, если уж он так взъелся на тебя. Если хочешь выпить перед уходом, то я могу это организовать.
      - Не хочу, - отказался я, - но все равно спасибо.
      - А Бенни совсем не крутой, - продолжала она. - Ему просто очень хочется, чтобы все его таким считали!
      - Придется поверить тебе на слово, - сказал я.
      - Не придется, - возразила она и поджала губы. - Потому что Бенни уже идет сюда. Так что, желаю удачи и счастливо оставаться!
      Она быстро отошла от столика, а я увидел, как через весь зал по направлению ко мне решительно пробирается здоровенный и, несомненно, воинственно настроенный верзила. Несколько редких прядок рыжих волос были старательно приглажены и равномерно распределены по его обезьяноподобному черепу, а глубоко посаженные маленькие глаза были налиты кровью. Я поспешно вскочил с диванчика и двинулся ему навстречу, приветственно протягивая правую руку.
      - Эй, Бенни! - воскликнул я. - Какая встреча! И где ты только так долго пропадал?
      - Чего?
      Моя выходка застала его врасплох, и он просто остался стоять, осоловело глядя на меня. Воспользовавшись секундным замешательством, я со всей силы ударил его ногой в обе голени, и это, похоже, озадачило его ещё больше. Видимо, он никак не мог решить, ударить ли первым делом меня, или же начать растирать ушибленные ноги. Пока он пребывал в нерешительности, я провел три сокрушительных удара правой по его дряблому пузу, метясь в солнечное сплетение. Он захрипел, и колени его начали медленно подгибаться. Когда же его голова оказалась на уровне моего пояса, я ещё раз врезал ему между глаз. Падая, он задел за краешек стола, попутно опрокидывая и его, так, что дальний край столешницы при этом со всего маху треснул его по лбу.
      - С каждым может случиться, - громко сказал я. - Все-таки паршивую выпивку здесь подают.
      Глава 7
      Вернувшись домой, я первым делом позвонил Лессинджеру, но на том конце провода трубку никто не снял. Так что, возможно, его все ещё допрашивали полицейские, или он просто вышел куда-то, или же его уже и вовсе не было в живых. Не смотря на то, что он был моим клиентом, мне, признаться, было решительно наплевать, какой именно из этих ответов соответствовал действительности. Я побрел на кухню и нашел в холодильнике бифштекс. Не прошло и пятнадцати минут, как мой по-королевски роскошный сандвич с салатом был уже готов. Секс-многоборцы должны быстро восстанавливать силы и всегда быть в хорошей форме. Но уверенности в том, доведется ли мне выступить на следующей секс-олимпиаде, у меня не было. Возможно, я просто куплю себе билетик на зрительские трибуны и понаблюдаю за происходящим со стороны, через полупрозрачное зеркало.
      Покончив с едой, я отправился обратно в гостиную и налил себе выпить. Будь я полицейским, то разобрался бы со всем в два счета. Просто проверил бы всех лиц, имеющих отношение к делу, на предмет наличия у них алиби вчера ночью, между двумя и тремя часами, а затем действовал бы методом исключения. Но я не был полицейским. Я был всего-навсего обыкновенным человеком, которому навязали нежелательного клиента, и у которого ещё есть давняя знакомая, которую он должен во что бы то ни стало вызволить из беды. И тут мне стало по-настоящему стыдно: оказывается, за последние четыре-пять часов я так ни разу и не вспомнил о ней. И тогда я позвонил в лечебницу.
      - Она великолепно себя чувствует, - официальным тоном заверил меня доктор Слейтер .
      - Не ври! - сказал я.
      - Час назад она очнулась после укола, который я сделал ей ещё у тебя дома, - продолжал он, - и нам пришлось надеть на неё смирительную рубашку. Знаешь, Рик, по-моему, она на тебя сердится.
      - Это вполне понятно, - сказал я. - Я могу с ней увидеться?
      - Только не сегодня, - ответил он. - Это было бы равнозначно тому, как если бы матадор заявился после корриды в гости к матушке заколотого им быка. Может быть, завтра как-нибудь...
      - С ней все будет в порядке?
      Он грустно вздохнул.
      - Откуда, черт возьми, мне знать? Как раз сейчас мы пытаемся уговорить её хоть немного поесть. Если же она будет продолжать упрямиться, то мне придется снова ввести ей снотворное. Я могу её протрезвить, хорошо кормить, чтобы на её щеках снова заиграл здоровый румянец, мускулы снова обрели силу, кожа разгладилась и с неё исчезли морщины, и все было бы просто замечательно. Зато потом она выйдет из лечебницы и отправится прямиком в ближайший бар, чтобы начать все сначала.
      - Да, - сказал я, а что еще, черт возьми, тут можно сказать? - Слушай, док, а Айрис Меривейл, случайно, не приходилось ли бывать в твоей клинике?
      - Все они рано или поздно попадают к нам, - ответил он. - В среде знаменитостей наша лечебница пользуется очень хорошей репутацией. А по популярности мы даже можем сравниться с тобой, Рик.
      - Она пришла добровольно?
      Он помедлил с ответом.
      - Ты спрашиваешь из любопытства?
      - Нет, мне важно это знать, - сказал я ему.
      - Значит, это доверительный разговор, - ещё более осторожно заметил он.
      - Да, - ответил я. - Мне нужно просто узнать это. Вот и все.
      - Некий Сэнфорд, - сказал он. - Очень богатый.
      - Как давно это было?
      - Месяца два назад, - ответил Слейтер. - Она пробыла у нас три недели. Мы же были практически бессильны ей чем-либо помочь. Было перепробовано все. Она долгое время сидела на барбитуратах, и была уже настолько слаба, что у неё не было никакх шансов пережить "ломку".
      - И что дальше?
      - Я сказал об этом Сэнфорду. Он был крайне недоволен, но все-таки прислушался к моим словам. Затем он решил, что нет никакой необходимости и дальше содержать её в лечебнице. Думал, что, возможно, перемена обстановки пойдет ей на пользу. Разубеждать его в этом было бессмысленно, и он забрал её отсюда.
      - И она умерла.
      - Она умерла бы в любом случае, - устало ответил Слейтер. - Просто её отъезд с Сэнфордом означал, что свои последние дни она проведет в роскоши и достатке.
      - Так где же это случилось?
      - В доме у Сэнфорда, - сказал он. - Вдали от суеты, на самом краю каньона, где все всегда царит тишина, и где даже притцы не начинают петь, не испросив предварительно на это разрешения у Сэнфорда.
      - Значит, передозировка барбитуратов, - задумчиво произнес я.
      - С той зависимостью, что выработалась у нее, ей пришлось бы есть их пригоршнями, чтобы доза оказалась смертельной; так что, скорее всего, она знала, что делает, когда начинала глотать таблетки, - урезонивающе заметил Слейтер. - По моим подсчетам она протянула бы в лучшем случае ещё месяца два, не больше.
      - Айрис Меривейл снималась в фильме, но картина так и осталась незаконченной, - сказал я. - Она когда-нибудь говорила об этом?
      - Слушай, Рик, а под кого ты копаешь на сей раз? - В его голосе слышалось явное подозрение.
      - Картина осталась незаконченной, - повторил я. - Теперь же, когда её больше нет в живых, кое-кто подумывает о том, чтобы довести фильм до ума.
      - Без Айрис Меривейл?
      - Подыщут другую актрису, наденут на неё парик, и на укороченных средних планах да при удачно выбранном ракурсе она вполне сойдет за Айрис.
      - Она говорила о съемках, - ворчливо признался Слейтер. - И винила режиссера, что тот не закончил фильм. Кажется, его звали Феррелл. Она сказала, что все это из-за него. И вообще, казалась очень расстроенной.
      - В чем же была его вина?
      - Насколько я понял, он был педантом. Конечно, Айрис Меривейл употребила другое, хотя и сходное по смыслу, слово. Он был недоволен всеми и всегда. И именно из-за этого съемки так затянулись и обошлись столь дорого. В результате деньги закончились, а фильм так и остался незавершенным.
      - А она, случайно, не говорила, кто финансировал тот проект?
      - Что-то не припоминаю.
      - Сэнфорд был большой любовью всей её жизни, - подсказал я. - Ну как, это тебе ни о чем не говорит?
      - Я уже давно ни в чем не ищу тайного смысла, старина, - вежливо ответил он.
      Тогда я попробовал зайти с другой стороны.
      - Когда Сэнфорд забрал её из твоей клиники и увез к себе в каньон, то кто там за ней ухаживал? Помимо Сэнфорда, разумеется.
      - Его дочь, - ответил Слейтер. - Я очень хорошо её запомнил, хоть и видел лишь один-единственный раз. Блондинка. Такая, что одним взглядом может свести с ума любого мужика.
      - А имени её, случайно, не помнишь? - осторожно спросил я.
      - Паула, - не задумываясь ответил он. - Я виделся с ней лишь однажды. И только профессиональная этика удержала меня от того, чтобы не сорвать с неё одежду, а потом повалить на пол и оттрахать по полной программе.
      - Спасибо, док, - поблагодарил я и положил трубку.
      Затем, взяв стакан, я снова вернулся к бару и налил себе ещё выпить. Здесь какая-то ошибка, убеждал я себя. Паула не может быть дочерью Сэнфорда, этого озабоченного извращенца, подглядывающего за ней сквозь зеркало. Это какая-то ошибка, твердил я, и был не в силах убедить сам себя. Так что в конце концов я решил, что существует лишь один способ выяснить это наверняка.
      Ночь раскинула над каньоном высокий шатер звездного неба, и его бархатная чернота казалась почти осязаемой. Я постучал в дверь особняка и затем замер в ожидании. Казалось, прошло довольно много времени, прежде, чем дверь открылась, и на пороге появилась хозяйка дома собственной персоной.
      На ней было сногшибательное черное вечернее платье: оно держалось на узеньких бретельках, вырез был таким глубоким, что открывал для посторонних взоров заветную ложбинку между роскошных грудей, туго затянутый поясок подчеркивал узкую талию, собирая тонкий материал в мягкие складки, изящно струившиеся вниз, почти до самого пола. Кажущаяся простота этого великолепия была обманчива, и за него, наверное, пришлось выложить уйму денег из расчета один доллар за один квадратный дюйм. В ушах у неё сверкали скромные бриллианты, так что, на мой взгляд, любому становилось ясно, что перед ним самая обыкновенная женщина.
      - Ну надо же, какие люди! - сказала она своим теплым, чуть хрипловатым голосом. - Вот уж не думала, что ты можешь так быстро восстанавливать силы, Рик! Пришел, чтобы взять реванш?
      - А у вас, кажется, вечеринка? - поинтересовался я.
      - Мы всегда одеваемся к ужину, - ответила Паула. - Джерри так больше нравится.
      - Джерри? - переспросил я. - Или все-таки "папуля"?
      Ее голубые с поволокой глаза как-то странно вспыхнули и тут же погасли.
      - Мы ужинали, - продолжала она. - И ещё у нас гости. Если хочешь, можешь к нам присоединиться.
      - Отец, наблюдающий через зеркало за сексуальными упражнениями собственной дочери, - проговорил я. - Или, может быть, это одно из проявлений родительской любви?
      - Они на балконе, - сказала она. - Почему бы нам не пойти туда?
      Я последовал за ней через весь дом и вышел на балкон. Здесь горели светильники, положение которых было тщательно выверено так, чтобы освещение было мягким и ненавязчивым. Сэнфорд сидел в своем кресле-качалке. Его костюм был дополнен черным галстуком-бабочкой и всеми прочими приличествующими случаю аксессуарами. В одной руке он держал сигару, в другой - бокал с бренди, и, казалось, пребывал в хорошем расположении духа. Двоих мужчин, сидевших напротив него, я тоже узнал с первого взгляда, и по тому, как один из них постоянно страдальчески морщился, даже сделал вывод о том, что Джейку, наверное, было ужасно неудобно сидеть, втиснув свою огромную тушу в тесное кресло.
      - Призрак смерти, являющийся на пир, - изрек Сэнфорд и тоненько захихикал. - Вот уж никогда не подумал бы, Холман, что у вас хватит силенок снова заявиться сюда уже сегодня!
      Блэр же воззрился на меня с явням недовольством.
      - Какого черта тебе здесь понадобилось? - спросил он.
      - Просто зашел на огонек, - ответил я.
      Паула отошла от сервировочного столика и подала мне наполненный бокал.
      - Бурбон со льдом, - сказала она. - Тебя устроит?
      - Вполне, - ответил я.
      - Мистер Блэр и его коллега сделали мне деловое предложение, - пояснял Сэнфорд. - Они вносят сумму, необходимую для завершения фильма и готовы поучаствовать в прибылях из расчета пятьдесят на пятьдесят. Так что вы думаете об этом, Холман?
      - Да кого волнует, что он там себе думает! - прорычал Блэр.
      - Меня, например, - отозвался Сэнфорд.
      - За это они получат право использовать вашу половину негатива, сказал я.
      - Половину? - напряженно переспросил Блэр.
      - Ему принадлежит лишь половина, а второй половиной владеет Феррелл, пояснил я. - Но получилось так, что Ферреллу позарез были нужны деньги, и он обратился к Джемисону. Есть один такой умник, Джемисон. Он купил у Феррелла его половину негатива за десять тысяч долларов, предоставив ему возможность в течение девяноста дней выкупить её обратно, но уже за одиннадцать тысяч. Восемьдесят восемь дней уже прошло, и, насколько я понимаю, Джемисон ни минуты не сомневается в том, что за оставшиеся сорок восемь часов денег он с Феррелла так и не получит.
      Блэр сурово взглянул на Сэнфорда.
      - Это правда?
      - Чушь полнейшая! - фыркнул Сэнфорд. - Ничего подобного.
      - Джемисон так не считает, - безучастно заметил я.
      - Ну и что, какие проблемы-то? - вкрадчиво сказал Джейк. - Мы заплатим этому Джемисону деньги за его часть негатива и выполним условие, которое он поставил Ферреллу. И тогда половина негатива наша.
      - Если бы все было так легко, то Сэнфорд давно выкупил бы его для себя, - резонно возразил ему на это Блэр.
      - Джемисон наверняка не продаст негатив никому, кроме Феррелла, сказал я. - Хотя лично я сильно сомневаюсь в том, что теперь он возьмет деньги даже у него. У меня сложилось такое впечатление, что Феррелл почему-то его побаивается.
      - Мне кажется, Холман просто набивает себе цену, - сказал Сэнфорд. Итак, джентльмены, вернемся к обсуждению более насущных вопросов. Объясните мне ещё раз, как по-вашему можно закончить фильм без самой Айрис Меривейл.
      - Вам когда-либо приходилось слышать о Линди Картер? - Тут Блэр свирепо взглянул в мою сторону, как будто провоцируя меня снова похвастаться своей осведомленностью. - Замечательная актриса, просто в последнее время ей не слишком-то везло. Мы можем закончить картину с ней. К тому же у неё великолепное тело. Вот увидите, она справится с ролью. А на экране будет смотреться даже лучше самой Айрис Меривейл. Уж можете не сомневаться.
      - В прошлый раз основная трудность состояла в том, что как продюсер и режиссер Феррелл доказал свою полную профессиональную несостоятельность, вежливо заметил Сэнфорд. - Как вы предполагаете решить эту проблему?
      - Проблем не будет, - уверенно заявил Блэр. - Посадим у него над душой Джейка, и дело с концом. Если уж Феррелл боится какого-то там Джемисона, то при виде Джейка он и вовсе умрет со страху.
      - Позвольте узнать, мистер Блэр, каким бизнесом вы занимаетесь? поинтересовался Сэнфорд.
      - Я инвестор, - скромно ответил Блэр.
      Сэнфорд медленно расплылся в улыбке.
      - Услышав впервые ваше имя, я не поленился навести кое-какие справки, и должен сказать, мистер Блэр, это весьма впечатляет.
      - Вы так считаете? - натянуто улыбнулся Блэр.
      - Не слишком оригинально, но все равно весьма впечатляюще, - повторил Сэнфорд. - Азартные игры, наркотики и прочие сомнительные источники дохода, позволяющие без особых усилий разжиться деньгами. Да от одного только упоминания вашего имени, мистер Блэр, меня уже с души воротит.
      - Слушай, ты... - рявкнул Блэр.
      - Нет это ты послушай! - решительно отрезал Сэнфорд. - Единственная причина, по которой я впустил тебя к себе в дом, в том, что сегодня вечером мне просто захотелось поразвлечься. Но теперь шутки в сторону. Все эти твои дурацкие идеи нажиться на последнем и, к сожалению, незаконченном фильме с Айрис оскорбляют её память. Что же касается лично меня, то никаких дел с тобой я не стал бы вести никогда и ни при каких обстоятельствах. А теперь выметайся из моего дома вместе со всоим жирным ублюдком!
      Со стороны Сэнфорда это было довольно смелое высказывание. Я бы сказал, даже чересчур смелое. Блэр вскочил со своего кресла, лицо его гневно побагровело, а в уголках губ даже выступила пена.
      - Нет, Сэнфорд, ты ещё как будешь делать бизнес вместе со мной и радоваться этому! - процедил он, задыхаясь от охватившей его ярости. - А если нет, то пожалеешь, что вообще родился на свет! Джейк!
      Тостяк тяжело встал, и в его злых поросячих глазках вспыхнула искра неподдельного интереса.
      - Что? - с готовностью откликнулся он.
      - Наглядно продемонстрируй мистеру Сэнфорду, как нехорошо отказываться от сотрудничества с нами, - сказал Блэр. - Но только сделай так, чтобы никто не пострадал. По крайней мере, на данном этапе.
      Джейк задумчиво огляделся по сторонам, а затем подошел к тележке с выпивкой, и все молча наблюдали за тем, как он покатил её к балконному ограждению. Это была внушительного вида тележка, сплошь заставленная многочисленными бутылками, фужерами и прочими предметами сервировки. Нагнувшись, Джейк крепко ухватил её обеми руками за края, а затем, поднатужившись, резко выпрямился, перебрасывая через перила балкона тележку вместе со всем её содержимым. При этом оглушительный грохот бьющихся бутылок и посуды был сравним лишь со взрывом бомбы. Затем Джейк обернулся, и взгляд его поросячьих глаз остановился на Пауле.
      Я было поспешно шагнул ему наперерез, но тут же застул на месте, чувствуя, как мне в ребра уткнулся ствол пистолета Блэра.
      - Не нужно геройства, Холман, - сказал он. - Ты здесь всего лишь зритель.
      Паула попятилась назад, но уйти от наступающего на неё Джейка ей все равно не удалось. Он набросился на нее, вцепляясь мертвой хваткой в ворот черного вечернего платья, резким движением разрывая тонкую ткань, и уже в следующий момент она осталась совсем голой, если, конечно, не принимать в расчет оставшиеся на ней крохотные черные трусики. Джейк довольно хмыкнул и протянул к девушке свои огромные ручищи, хватая её за грудь. Она вскрикнула от боли, и он снова довольно хмыкнул.
      - Отстань от нее! - Сэнфорд поспешно вскочил со своего кресла. Скоты! Я не позволю...
      Джейк выпустил Паулу и оттолкнул её от себя, отчего та опрокинулась навзничь, не удержавшись на ногах. Затем он развернулся и не спеша направился к Сэнфорду. На лице Сэнфорда застыло выражение неподдельного ужаса, и он попятился назад. Но вот он уперся спиной в перила балкона, и больше отступать было некуда. Несколько секунд Джейк просто неподвижно стоял перед ним, а затем его лицо расплылось в самодовольной ухмылке.