Глава 4

В машине я, наконец, втолковала Питу, что метатель ножей, оригинальная личность и «мастер кровавых холстов» Марти Гудмен — это и есть тот самый Марти, который держал нож у моего горла, а потом один или вместе с Тино убил несчастного Жордана. Но Пит не проявил особых эмоций и только заметил, что Центральная бригада работает классно.

— Вот видите, Мэвис, они вплотную подобрались к Его высочеству. Нам надо обязательно ехать на Капри.

Я ответила, что если Пит хочет обрести на Капри свою могилку, то это его личное дело и я никаких препятствий чинить не буду. Что касается меня, то я немедленно лечу в Америку.

Пит взбесился и снова стал пугать меня тем, что сообщит полиции про меня и Фрэнка Жордана.

Мы продолжили препираться в ресторане. В результате я чуть не запустила в Пита тарелкой. Кончилось тем, что я, ударив плашмя ложкой, облила его супом, а он больно стукнул меня ногой под столом. И сказал:

— Завтра в восемь утра я заеду в отель. Если вы, Мэвис, не будете готовы к поездке, пеняйте на себя.

Я пришла в номер, разделась и рухнула на постель без сил.

Сиеста[4]... Я слышала, что в такое время лучше поспать. Но как уснуть, когда в голове — бешеная пляска лиц: Марти и Тино, Амальфи и Памела, графиня и Пит... Я оказалась замешана в какие-то политические интриги с криминальным душком... Убит Фрэнк Жордан, частный сыщик... Пит Брук шантажирует меня... Памела Уоринг раздевается... Джекки хохочет... А что делать бедной Мэвис?..

Глаза мои закрылись, и я незаметно для себя уснула.

Пробуждение не принесло облегчения. Взглянув в окно, я увидела, что солнце заходит. Значит, вечер. Голова моя раскалывалась по-прежнему от проклятых вопросов. Мне показалось, что начались слуховые галлюцинации: кто-то ходил по комнате. Однако уже в следующее мгновение я поняла, что это не галлюцинации: крепкая мужская рука схватила меня за шею, и я почувствовала холод стального лезвия.

Знакомый голос промурлыкал:

— Нам надо поговорить.

— Что за манеры? — прохрипела я. — Почему все сговорились и утверждают, что вы артист? Вы гангстер!

Марти присел на край кровати, однако нож не спрятал. Только тут я сообразила, что на мне ничего нет, кроме бюстгальтера и трусиков. Марти жадно ощупывал взглядом мои формы, его голубенькие глазки превратились в две противные щелочки. Он даже засопел.

Я сказала:

— Как вы сюда попали? А, догадываюсь, воспользовались отмычкой! И как давно вы в моем номере?

— Давно, — ухмыльнулся коротышка. — Обыскал комнату, полюбовался на тебя, бамбина. — Он захихикал. — И не я один!

— Что?!

— Со мной были мои парни. Сначала они караулили дверь с той стороны. Но я впустил мальчиков, когда увидел, как ты тут разметалась. Ребятки выложили мне по тысяче лир за это зрелище и посчитали, что потратили деньги не зря.

— Негодяй! Мерзавец! Отвернитесь — мне надо одеться!

— И не подумаю. Зачем тебе, цыпочка, одежда? Я хочу видеть тебя такой, какая ты есть, а заодно услышать ответы на кое-какие вопросы. А если я их не услышу, придется мне пустить в ход вот это.

Он поиграл с ножом. У меня появилось такое ощущение, что в предыдущей жизни этот Марти был либо палачом, либо мясником.

— Психопат! Я не знаю, о чем с вами говорить! — крикнула я.

— Скажи, кто убил Фрэнка Жордана, и я уйду.

Моя реакция была мгновенной:

— Фрэнка убили вы!

— Значит, я? И как?

— Вы стреляли вон из той квартиры в доме напротив. У вас винтовка с оптическим прицелом. Я это знаю наверняка, потому что была рядом с Фрэнком. По его просьбе я подслушивала, о чем вы говорите, и поняла, что вы засекли микрофон. Сказала об этом Фрэнку. Он хотел драпать, начал укладывать вещи. Тут вы его и...

Марти смотрел на меня немигающим взглядом. Даже нож в его руке не двигался.

Немного погодя он спросил:

— Сколько было выстрелов?

— Три. Стреляли через окно.

— Стреляли через окно, — задумчиво повторил коротышка. — А... почему никто ничего не слышал?

— Нет, кое-какое треньканье все же было. А больше — ничего.

— Ничего...

— Ну разумеется, Марти Гудмен! Вы ведь навинтили на ствол глушитель!

Я смотрела на коротышку с презрением.

Марти возобновил свои игры с ножом, но делал это механически. Мысли его витали где-то совсем далеко.

— Похоже на правду, — пробормотал он. — Эта тупоголовая блондинка сама не сочинила бы такую историю.

— Эй, что вы там несете! — громко крикнула я, успокаивая себя тем, что каким-то непостижимым образом лишила Марти его бойцовского настроения.

— Я еще хочу спросить, — буркнул коротышка. — Кто такой этот Пит Брук? Расскажи о нем.

— Ну... Он мой друг.

— И он привез тебя к графине в качестве своего друга?

— Естественно.

Марти хмыкнул, подбросил нож и мастерски поймал его.

— Он повез тебя и на виллу графини на Капри?

— А разве в этом есть нечто предосудительное?

— Когда вы туда едете?

— Завтра утром.

— Графиня сообщила, кто еще припрется на Капри?

Никто не говорил мне, что из этого надо делать секрет, поэтому я, вздохнув, принялась загибать пальцы:

— Там будут: графиня — раз, платиновая блондинка Джекки Крюгер — два, мистер Амальфи — три, Высокородная Памела — четыре, мы с Питом — пять и шесть, ну и вы, мистер Гудмен, явный псих.

— Думаю, что я не последний, как ты сказала, «псих» в этой компании, — фыркнул Марти. — Вот Высокородная Памела — психопатка каких поискать. Ты видела, что она отмочила?

— Что? — Я сделала вид, что не в курсе проделок лысого толстячка Амальфи.

— Затянула благим матом какую-то любовную песню и сорвала с себя шмотки. А потом, — коротышка хихикнул, — стала купаться в фонтане. Эта дурища вообразила себя кинозвездой, а тело у нее как бобовый стручок!

Марти еще раз хихикнул, неожиданно сморщился и посмотрел на меня с подозрительностью.

— Мэвис, ты очень быстро вошла в компанию этих прохвостов... Кто еще прибудет на виллу? Отвечай!

— Откуда мне известно?.. Графиня говорила про какого-то важного гостя. Особого гостя.

Марти кивнул:

— Да, я знаю. Там будет особый гость, который без ума от блондинок.

— Не вижу в этом ничего «особого», — вскользь заметила я.

— Графиня умеет принимать гостей, — задумчиво произнес коротышка. — Тут и слепому ясно, что платиновая блондинка припасена для того, кто предпочитает именно этот товар...

— Какой товар? — не утерпела я.

— Не прикидывайся идиоткой, Мэвис. Мы можем все переиграть и сделать по-своему! Интересная будет игра, крутая...

Марти спрятал свой нож и потер руками, что-то предвкушая. Наверняка задумал кое-кого прирезать.

— Не пугайте меня, — занервничала я. — Объясните, о чем вы говорите.

Он пододвинулся ко мне и заговорил пронзительным шепотом:

— Бамбина, на Капри все будет так, как я захочу! Тебе придется слушаться меня. Понятно? Мы выбросим эту Крюгер из игры и вместо нее введем Тебя. Ты, Мэвис, — та блондинка, которая сведет с ума «особого гостя». Не знаю и знать не хочу, как ты это сделаешь, меня не касается, какими приемчиками ты воспользуешься. Но смотри! Чтобы все было, как по нотам! Иначе...

Он снова вытащил нож и начертил им в воздухе крест.

— Я буду наблюдать за тобой и время от времени давать указания. Вот так, бамбина!

— Да, я все сделаю, мистер Гудмен... — выдавила я и содрогнулась.

— Вот и замечательно! — Марти осклабился. — Я знал, что мы поладим, — и встал с кровати.

Я тоже поднялась. В голову этого ублюдка пришла, наверное, какая-то мерзкая идея, потому что в глазах зажегся злобный огонек.

— А ну, повернись!

Я повернулась и тут же вскрикнула, почувствовав, как холодное лезвие коснулось позвоночника. Что-то лопнуло...

— Вот так будет и с твоим горлышком, бамбина, если на Капри начнутся фокусы и все пойдет не так, как мне нужно.

Я боялась даже оглянуться. Только по звуку шагов определила, что Марти ушел. Он осторожно закрыл дверь и что-то негромко сказал — видимо, отдал приказ своим головорезам.

Какое унижение! Подонок разрезал резинку моих трусиков!.. Слезы подступили к глазам, щеки запылали. Я села на кровать и чуть не расплакалась. Конечно, Афродита, выходящая из морской пены, тоже была нагая, но ею восхищались, ее боготворили. А я? Стою, простите, с голым задом перед бандитом, а он еще и угрожает! Хотя, если разобраться, бандиты всегда кому-то угрожают, а мой зад не хуже, чем у Афродиты, а может, даже лучше. Мою фигуру знатоки не раз приводили как пример знаменитого «золотого сечения». И вообще на пляже Капри я буду щеголять в таком купальнике, что мужчины могут его даже не заметить.

Слезы мои, не пролившись, высохли, и я стала думать, что еще из вещей взять с собой на остров.

Он оказался намного ближе к материку, чем я предполагала. Белое суденышко легко скользило по волнам, и вот уже показались обрывистые берега и замаячил причал.

Два зеленых холма, облепленных яркими нарядными виллами, казались игрушечными — как будто нарисованными на коробке шоколадных конфет. Мне нравилось Тирренское море, настроение мое было неплохое, но Пит все испортил. Он закурил одну из своих противных сигарет и с насмешкой сказал:

— Капри. Красиво, да? А переводят как «козий остров». Никакой романтики.

И ущипнул меня за попку. Я подпрыгнула: такой подлости от английского секретного агента я не ожидала.

— Чего вы щиплетесь?!

— Я?! Да нет же! Лучше обернитесь.

Обернувшись, я увидела, что за моей спиной лыбится какой-то мелкотравчатый молокосос.

— Чудный денек! — сказал он и приподнял шляпу.

— Но не для вас, — ответила я и со всей силы вдавила свой каблук-шпильку ему в ступню, благо паршивец был в летних мокасинах. — Извините. — И убрала ногу.

Он замычал, запрыгал, захлопал глазами и отскочил к противоположному борту.

— Классно проделано, Мэвис, — снисходительно процедил Пит. — Умеете работать с мужчинами.

— Лучше скажите, что я умею учить наглецов хорошим манерам, — проворчала я. — Приходится делать это самой, раз джентльмены ни на что не способны.

— Вы намекаете на меня? Но я решил, что вам очень нравится, когда ласкают ваш зад...

Я не успела ответить, потому что наш ковчег пришвартовался.

Пит сразу стал серьезным и сказал:

— Хочу вас предупредить: сейчас лодочники наперебой будут зазывать вас прокатиться в Голубой грот, но не поддавайтесь на их уговоры. Сначала мы отправимся на виллу, а грот посетим потом.

— Какой грот! О чем вы думаете! Вот у меня из головы не идет Марти Гудмен. Мне все время кажется, что он вот-вот выпрыгнет из... из чего угодно и всадит в меня свой нож!

— И это говорит бесстрашная американка! — начал издеваться надо мной Пит. — Частный сыщик, консультант по конфиденциальным вопросам и все такое прочее...

— Пит, я плохо переношу ваш английский юмор, равно как и ваш снобизм!

— Да, у нас разные культуры! — Он притворно громко вздохнул. — И тем не менее мы работаем вместе. Не так ли?

— К сожалению, так, — вздохнула я. — Однако вы не хотите даже вникнуть в то обстоятельство, что за мной охотится Марти с острым ножом. Он стережет каждый мой шаг.

— Ну и что? Это его хлеб! — отмахнулся от претензий Пит. — Вам, Мэвис, ничто не угрожает. Вы нужны Гудмену для каких-то его темных делишек, поэтому он вас и пальцем не тронет.

— Не тронет — но только до тех пор, пока не разберется, что вы тоже используете меня в качестве приманки. А когда узнает, то взбесится и...

— Он ничего не успеет предпринять. Я его нейтрализую.

На лице Пита Брука появилась холодная жесткая усмешка.

— Только не опоздайте...

— Опоздает Марти, но не я, — ответил Пит, бахвалясь.

Я не могла понять, откуда у него такая самоуверенность и что кроется за ней, и потому сосредоточила внимание на том, что происходило на берегу.

Хорошо все-таки, что у меня есть спутник, даже такой насмешник и бахвал, как Пит. Едва сойдя на берег, он взял бразды правления на себя: нанял носильщиков, потом нашел машину, и мы тронулись в путь. Правда, долго ехать не пришлось: путешествие закончилось буквально через пять минут. Мы вышли и оказались на маленькой площадке — может быть, на Капри это считалось городской площадью? Узкая дорога вела на холм. Пришлось идти пешком.

Прогулка была не слишком утомительной, наоборот — мне понравилась эта крошечная улочка с мелкими лавчонками, где торговали шляпами, сандалиями, фруктами, фонариками и прочей дребеденью, уложенной на маленькие лоточки.

Вскоре мы подошли к довольно внушительной вилле со сверкавшей на солнце металлической крышей. У стен по периметру рос колючий кустарник, ажурная решетка обрамляла территорию, на которой среди зеленой травы яркими бабочками виднелись крошечные беседки.

Пит толкнул чугунные воротца, и мы пошли по дорожке, посыпанной красным толченым кирпичом.

— Вилла Риенци, — сказал Пит, хотя мне было и так понятно, куда я попала.

Мы ступили на невысокую лестницу, когда навстречу нам из дома выскочила графиня. Полы ее хитона развевались. Под хитоном оказались широкие короткие штанишки, полностью открывавшие бедра. Все это было подобрано, как говорится, под цвет глаз, и я в своей белой юбчонке и голубой блузочке почувствовала себя такой деревенщиной, что чуть не скисла.

— Привет!

Графиня впилась в губы Пита своими губами — словно меня рядом и не стояло.

Я замурлыкала под нос какой-то примитивный мотивчик и отвернулась.

Спустя вечность до меня донеслось:

— Дорогая Мэвис! Я очень рада, что вы посетили наш уголок! — Графиня говорила это так воодушевленно и радушно, что я повернулась и позволила ей себя поцеловать. — Вы не пожалеете о том, что приехали на Капри. Обещаю восхитительный отдых... О, почему мы стоим на солнцепеке? Входите! Сейчас я покажу ваши комнаты. Входите же, пожалуйста.

Пит все время не сводил с хозяйки восхищенного взгляда.

— Карла, вы выглядите просто потрясающе! Я готов засыпать вас комплиментами! Воздух Капри действует на меня как молодое вино. А может, это вы так действуете, а?

И он шутливо погрозил ей пальцем.

— Дамский угодник, — улыбнулась графиня и тряхнула своей черной гривой. — Вам не будет скучно... Кстати, наш особый гость уже здесь.

— Он один?

— Его сопровождает Али-Баба.

Они говорили и улыбались, и я поняла, что это какая-то известная только им двоим шутка.

— Пит, подождите меня на террасе, а я покажу Мэвис ее апартаменты и вернусь, — сказала Карла.

Как только Пит увидел графиню, я для него перестала существовать. Он смотрел на меня, но глаза его видели все, что угодно, только не Мэвис Зейдлиц.

— Идите, Мэвис. Увидимся за обедом, — произнес Пит дежурную фразу, и при этом рука его как бы нечаянно коснулась руки хозяйки виллы.

Пит был так увлечен, что зацепился за ступеньку и едва не упал.

— Если вы хотите сломать ногу, — усмехнулась я, — сообщите заранее, чтобы я не пропустила это зрелище. Пока!

Круто повернувшись, я проследовала в дом за графиней. Удивительно, до чего мужчины падки на незатейливые женские уловки! Стоило этой патрицианке надеть короткие штаны и вильнуть бедром, как английский джентльмен тут же сделал стойку. Но еще более удивительным мне показался тот факт, что мой чемодан уже находился в комнате, куда меня ввела графиня. Носильщики обогнали нас по короткой тропке, а Пит вел меня кружным путем, чтобы я могла познакомиться с островом.

Карла предупредила:

— Через час на террасе — предобеденный коктейль. Мы ждем вас, Мэвис.

— Мы?

— Да. Все уже приехали. Только вы с Питом немного задержались.

Она произнесла это со значением. Я решила подразнить графиню и потупила глаза.

— Да, задержались... В обществе Пита время летит так незаметно. Вы понимаете?..

Графиня выдавила кривую улыбку.

— Понимаю, дорогая. Со мной тоже так бывало. Но я хочу вас предостеречь: Пит — это огонь, он может обжечь.

— Неужели? — как можно равнодушнее ответила я. — Не замечала... Со мной он всегда нежен. Наверное потому, что влюблен.

Графиня прикусила губу. Ее глаза сверкали, крылья носа подрагивали. Представляю, какими эпитетами осыпала она меня, но вслух ничего не произнесла. Воспитанная дама, ничего не скажешь. Повернулась на каблуках и на ходу бросила:

— Не забудьте: на террасе через час.

Побежала, наверное, к Питу — обольщать и проверять на нем, действуют ли еще ее чары. Я не успела даже ответить, как графиня хлопнула дверью. Ну и черт с ними обоими!

Я осмотрела свою комнату и нашла ее очаровательной. С балкона можно было полюбоваться заливом. Синева моря и неба ласкала взгляд. Но не долго.

Я распаковала чемодан и, прикинув, в чем выйду на террасу, приняла душ. После массажа мягких струй я чувствовала себя просто великолепно. В комнате работал кондиционер, с моря поддувал свежий ветерок, а мое тело пахло лавандой... Я решила пока не одеваться, достала флакончик любимых духов, сняла пробочку и, усевшись перед зеркалом, нанесла пару капель... Духи и розовая помада — вот и весь мой парфюмерный арсенал. Я не хочу обманывать мужчин, пусть всегда видят меня такой, какая я есть. Одна моя подружка злоупотребляла косметикой. Когда она вышла замуж, то наутро, увидев ее без грима, молодой муж решил, что к ним в постель прокралась теща — чтобы проинспектировать, как проходит первая брачная ночь, и спросил, какого черта она приперлась. Надеюсь, что со мной ничего подобного не случится.

Итак, я сидела перед зеркалом, расчесывала волосы и вдруг услышала какой-то треск и шум. Первый, о ком я подумала, был, конечно, Марти Гудмен. О господи, он не дает мне покоя даже в этом райском уголке!

Я оглянулась и увидела, что балконная дверь открывается... Схватив металлическую щетку для волос — свое единственное оружие, неслышно я подошла к двери и, едва внутрь просунулась мужская голова, звезданула по ней щеткой так, что непрошеный гость взвыл. Получай, Марти, сукин сын!

Как ни странно, это был не Марти. Абсолютно не знакомый молодой человек... Схватившись за голову, он упал с порога балкона прямо на ковер и растянулся посреди комнаты. Он казался выше — длиннее! — Марти дюймов на пятнадцать-двадцать. Вообще, как я могла подумать, что это негодяй Гудмен, когда тот был белобрысый, а этот — жгучий брюнет! Под одеждой у незнакомца живописно вырисовывались бугристые мышцы. Честно говоря, его фигуре мог позавидовать любой атлет.

Парень повернул голову и посмотрел на меня. Я увидела, что это красавчик того южного типа, который всегда пугал и одновременно притягивал меня. Небольшие усики, миндалевидные глубокие глаза, крупный породистый нос... Незнакомец застонал и внятно произнес:

— Что это было? Что обрушилось на мою голову? Само небо или тысяча верблюдов?

— Извините, — сказала я, продолжая рассматривать парня. — Я не знала, что это вы... Я приняла вас совсем за другого человека, который заслуживал того, чтобы его бабахнули по голове как следует... Ой-ей-ей! Что это с вами?

Во время моего бестолкового объяснения красавчик начал терять сознание: глаза его закатились, лицо побледнело.

— Пожалуйста, не умирайте! — взвизгнула я и бросилась к парню. — Хотите воды? А может, намочить полотенце и приложить...

— Шахразада, — прошептал незнакомец. — Белокурая мечта моей юности... У нас будет первая из тысячи и одной ночи... Здесь... Сейчас...

Его бред совсем перепугал меня. Я легонько похлопала парня по щекам.

— Успокойтесь! Это ошибка... Я не хотела...

Он открыл глаза и посмотрел на меня довольно ясным взглядом.

— Никакой ошибки нет! — Голос его окреп. — Вы явились в тот сладкий миг, когда я искал свой оазис в пустыне. Шахразада, все к вашим ногам положу я. Выбирайте: яхта, «кадиллак», самолет... Да, мой верблюд в пустыне — это настоящий самолет. Мы умчимся на нем к вершинам любви, о которой будут потом слагать свои песни поэты, и наша любовь продлится до тех пор, пока не остынут звезды. Я украшу это божественное тело своими поцелуями, и там, где останется след моих губ, появится бриллиант. Тысячи драгоценных камней пополнят сотни ваших шкатулок...

— Хватит! — я отпрыгнула от него. — Остановитесь!

Теперь я видела, что на бред похожа только та словесная мишура, в которую незнакомец облачил свои вполне определенные намерения, а то, что намерения у него имеются, да еще какие, легко угадывалось по глазам. Боже мой, на мне ведь ничего нет, кроме легкого облачка духов. А красавчик уже поднялся на ноги и хочет дать воли рукам. И не только рукам...

Я прыгнула к стенному шкафу, выхватила пеньюар и нырнула в кружева так, как некоторые ныряют в крутую волну. Когда голова моя показалась на «поверхности», незваный гость стоял уже совсем рядом. У него был вид голодного леопарда, готового к броску.

Выставив руки вперед, как щит, я завопила:

— Не приближайтесь! Нам надо объясниться! Здесь какая-то путаница, я не хотела... Но почему вы влезли ко мне? Да стойте же вы на месте! Если вы приблизитесь, я буду вынуждена ударить вас снова. Не верите? Я владею каратэ, и после моего удара вы будете полчаса вертеться, как волчок...

— Вы хотите опять ударить? — гость улыбнулся и выставил широкую грудь. — Бейте. Вы уже чуть не убили меня. Но после всего этого могу ли я рассчитывать хотя бы на небольшую компенсацию? А?