Глава 1

Она, наверное, была влюблена в свои ноги – с такой заботливой осторожностью положила одна на другую. Её звали миссис Эдел Блэр, что было заявлено многозначительным тоном. И ещё она была брюнеткой и первой моей клиенткой.

На ней было сапфирно-голубое платье с изящным бантом под грудью. Он также помогал поперечному шёлку сдерживать напор её полных грудей. Я подумал, что у мистера Бэра есть причины радоваться и беспокоиться.

Её тёмные глаза светились с расчётливым спокойствием электронного пульта. Я слегка повернул голову, почти автоматически поворачиваясь к ней своим правым профилем. Я не хотел произвести на неё какое-то особое впечатление, а хотел просто дать ей понять, что имеется в наличии.

– Мистер Бойд, – сказала она низким контральто, – детективное агентство Крюгера посоветовало мне обратиться к вам.

– Я работал у них ещё пару недель назад, – сказал я.

Тут я вспомнил о новёхонькой надписи на двери, гласящей: «Предприятие Бойда». Пора понемногу проявлять предприимчивость.

– Они не могли порекомендовать вам лучшего парня, – сказал я.

– Они мне сказали, что вы были их лучшим работником, – доверительно улыбнулась мне миссис Блэр. – И мне не оставалось ничего другого, как приехать к вам.

– Иными словами, ваше дело, в чём бы оно ни заключалось, слишком горячо для Пола Крюгера, – улыбнулся я ей в ответ. – Это единственная причина, по которой они могут выпустить клиента из рук.

– Вы ошибаетесь, – сказала она без особой уверенности.

– Почему бы нам не начать с честности по отношению друг к другу? – предложил я. – Позже у вас может появиться настоящая необходимость лгать мне.

– Вы всегда так разговариваете со своими клиентами, мистер Бойд?

– Не знаю, – признался я. – Вы первый клиент, который когда-либо у меня был.

Она изящно пожала плечами, и я следил, как по её телу проходит зыбь, исчезая за бантом.

– Пусть будет по-вашему, – безразлично сказала она. – Это касается моего мужа.

– Развод?

– А разве вы не занимаетесь разводами, мистер Бойд?

– Я займусь чем угодно, лишь бы хорошо заработать.

По её губам пробежала усмешка.

– Именно это мне и сказал мистер Крюгер. Нет, мне не нужен развод.

Я опять посмотрел на её ноги. Они были магнитом, а я – железными опилками, которым больше некуда деваться. У неё были коленки с ямочками, а крутой изгиб её бедра резко выделялся под натянутым шёлком платья. У такого рода женщины всегда бывают хлопоты с мужчинами и, возможно, в их числе окажется и Дэнни Бойд прежде, чем они расстанутся.

– Мой муж – Николас Блэр. Вы, конечно, слышали о нём. – Её тон был уверенным.

– А что, следовало бы?

Её губы чуть сжались.

– Он величайший шекспировский актёр нашего времени! Вы не интересуетесь театром, мистер Бойд?

– Нет, с тех пор, как перестали показывать бурлески. Но я поверю вам на слово.

– Благодарю вас. – Её голос зазвучал холодно. – Он значительно старше меня, и он не выступал в течение нескольких лет, но сейчас собирается вернуться на сцену.

– Вы хотите, чтобы я нашёл ему зрителей?

Она подалась вперёд в своём кресле.

– У вас найдётся сигарета, мистер Бойд?

– Конечно. – Я подтолкнул к ней пачку через стол. – Угощайтесь.

– Спасибо. – Она прикурила от настольной зажигалки и глубоко затянулась. – Ужасно говорить это, – её голос на мгновение дрогнул, – но Николас теряет рассудок!

– Вы хотите, чтобы я его поискал? – спросил я. – Где он его потерял – в «Асторе?»

Она привстала в кресле, потом передумала и опустилась обратно.

– Уже сейчас плохо, – прошептала она, – но станет куда хуже, когда усилится напряжение. Каждый день репетиций подталкивает его к краю. Это нужно остановить, мистер Бойд! Ради него самого!

– Похоже, здесь нужен психиатр, а не я.

Она покачала головой.

– Теперь уже слишком поздно для этого. Единственный выход – дом для психических больных. Его нужно изолировать для его же пользы.

– Это можно сделать только одним путём, – сказал я. – Вы это знаете?

Она спокойно кивнула.

– Добиться признания его невменяемым. Вот почему я здесь, мистер Бойд. Я хочу, чтобы вы помогли мне.

Я взял сигарету из пачки на столе и стал неторопливо раскуривать её.

– А чем плоха обычная процедура: вызвать доктора – и все?

Она устало подняла руку.

– Это затруднительно, – сказала она, храбро улыбаясь сквозь воображаемые слезы, – у Николаса многие годы была репутация эксцентрика. Он известен этим же во всём театральном мире, и там даже не кажется это необычным. Я знаю, что он соскользнул за грань безумия, потому что я близка ему. Но никто другой этого не знает, кроме Обри, конечно.

– Обри?

– Его сын от первого брака. Николас очень хитёр. Если бы он понял, что его обследует медицинская комиссия, он сыграл бы роль самого здравомыслящего человека в мире и убедил бы их в этом. Я же говорила вам, что он хороший актёр.

– Говорили, – подтвердил я. – Значит, только вы и Обри думаете, что ваш старик давно перешагнул черту, откуда не возвращаются?

– Мы знаем его намного лучше, чем другие, вы же понимаете, – сказала она значительно.

– Конечно, – согласился я. – Ну и как, вы думаете, я смогу добиться его заключения?

Она пожала плечами, но на этот раз я был слишком занят, чтобы сочетать наблюдения за выражением её лица с любованием волнением в области банта.

– Я не знаю, – сказал она, опять пользуясь своим усталым голосом. – Это ваша задача, мистер Бойд. Поэтому я здесь, и хочу, чтобы вы оказали мне эту услугу.

– И как долго вы бы хотели держать его взаперти? – спросил я.

– Пока он совсем не выздоровеет. У меня ощущение, что Николас неизлечим.

– У меня тоже. Ваш муж богат?

– Я бы не сказала, что богат. – Она на мгновение заколебалась. – У него хороший доход от капиталовложений. Он накопил достаточно денег, когда был звездой Бродвея.

– Этот парнишка Обри, – поддел я её, – ещё не закончил школу?

Она чуть не засмеялась.

– Обри! Вы ошибаетесь, мистер Бойд! Ему под тридцать!

– Красивый парень?

– Почти такой же красавец, каким вы считаете себя, мистер Бойд. – Чуть заметная насмешливая улыбка промелькнула на её лице. – Почему вы спрашиваете?

Я погасил окурок в своей новой пепельнице и улыбнулся ей.

– Это, наверное, древнейшая в мире история. Пожилой человек с молодым сыном женится на молодой женщине. Возникает ситуация: как молодому человеку и молодой женщине снюхаться, не теряя денег? Отдаю вам должное, миссис Блэр, вы нашли оригинальное решение. Другие в большинстве случаев не могут придумать ничего другого, кроме убийства.

Её губы сжались в тонкую линию.

– Не говорите чепухи, мистер Бойд! Я думаю лишь о благе Николаса!

– Вы требуете от меня, чтобы я поступил бессердечно и аморально. К тому же, это уголовное преступление. Вы наверное вообразили, что я ненормальный!

Она вскочила на ноги и быстро пошла к двери. Я позволил ей дойти до неё, прежде чем заговорил снова.

– Вы даже не упомянули о самом важном в этом деле, – сказал я.

На мгновение она остановилась в полной неподвижности, потом медленно обернулась.

– О чём?

– О том, сколько вы готовы уплатить за эту услугу.

– Пять тысяч долларов, – чопорно ответила она.

– Пять тысяч? – я засмеялся. – Вы рассчитываете, что я рискну всей моей практически ещё не начатой карьерой за такую мелочь?

– Значит, я ошибалась, – натянуто сказал она и снова потянулась к дверной ручке.

– Скажите двенадцать и мы сможем поговорить по-деловому, – спокойно сказал я.

Её пальцы разжались, потом она совсем отпустила ручку. Она снова повернулась ко мне.

– Двенадцать, – повторил я. – И две тысячи аванса на расходы.

– Какие расходы?

– Ещё не знаю, – признался я, – но что-нибудь придумаю.

– Это смехотворно! – вспыхнула она. – Я не могу столько заплатить. Восемь тысяч и одна на расходы.

– Десять и две тысячи на расходы.

– Девять и тысяча пятьсот на расходы! И это моё последнее слово! – сказала она. – Не хотите – не надо!

Секунды две я размышлял.

– Хочу, – сказал я ей.

Она снова уселась, достала из сумочки чековую книжку и выписала чек. Вырвав его из книжки, она положила его мне на стол.

– Как вы это сделаете? – внезапно опросила миссис Блэр.

– Что сделаю?

– Если вы намерены продолжать в том же духе, я заберу своей чек и уйду отсюда, – сказала она подавленно.

– Вы имеете в виду, как я позабочусь о вашем муже? – Я весело улыбнулся. – Ещё не знаю. Операцию нужно провести гладко. Полагаю, что для начала мне следует с ним познакомиться.

– Это легко устроить, – сказала она. – Завтра он будет на репетиции в пустом товарном складе. Пожалуй, вам лучше придти туда в качестве друга Обри.

– Вы уверены, что Обри не станет возражать?

– Конечно, нет! – Она гневно прикусила губу. – Ну вот, вы опять за своё, мистер Бойд!

– Почему вы не зовёте меня Дэнни? – спросил я. – Похоже, нам придётся быть друзьями.

– У нас строго деловые отношения, – сказала она. – И надолго, надеюсь!

– Так уходит мечта! – грустно сказал я. – Когда я работал у Крюгера, я худел при одной мысли об этом: у меня свой собственный офис, я сижу за столом и ничего не делаю, и вдруг появляется дама, красивая, хорошо сложенная дама, совсем как вы, миссис Блэр! Мы болтаем обо всём несколько минут, потом она встаёт с кресла и идёт ко мне, сбрасывая по дороге одежду. Она говорит только два слова: «Возьми меня!» – Я хрипло вздохнул над погибшей мечтой. – Вы нарушаете установленный порядок, миссис Блэр. Взгляните ещё раз на мой профиль. Вы уверены, что он вас не заводит?

Она опять была на ногах.

– Я заеду за вами завтра с утра, в десять часов, мистер Бойд, – холодно сказала она. – Со мной будет Обри.

– На поводке? – спросил я, но она не потрудилась ответить.

Я следил за сдержанным покачиванием её бёдер, когда она шла к двери. На этот раз она не останавливалась.

После ухода я выдвинул нижний ящик, чтобы убедиться, что чек ещё там. Он был на месте. Может быть, предприятию Бойда все же суждено процветание.

Мой второй клиент прибыл через десять минут после ухода первого. Похоже, бизнес становился оживлённым. Он даже не потрудился постучать. Он просто вошёл, захлопнув за собой дверь ударом ноги… Он был высок и хорошо сложен. Лицо довольно худое с носом аскета. У меня не вызвали симпатии ни бледность его голубых глаз, ни тонкая линия губ. Впрочем, я никогда не увлекался мужчинами.

Закуривая сигарету, я смотрел, как он подошёл к креслу, только что освобождённому миссис Блэр. Он резко опустился в него и холодно уставился на меня. Мы провели за этим занятием секунд пятнадцать, пока я наконец не сказал:

– О'кей, в чём дело?

– Вы новичок в этом деле, мистер Бойд?

У него был высокий и слегка нервный голос.

– Это верно, – согласился я, – но у меня недостаток опыта заменяется избытком энтузиазма.

– Энтузиазм может быть опасным, мистер Бойд, если вы позволите ему слишком увлечь себя.

Я смотрел на него с нескрываемым восхищением.

– Слушайте, – восторженно сказал я. – До чего же вы правы! Вы, случайно, не Конфуций?

– Чувство юмора тоже может быть полезным качеством, – сказал он, не меняя выражения. – Надеюсь, вы будете улыбаться тому, что я намерен вам сказать, мистер Бойд.

– Постараюсь, – сказал я серьёзно.

Он встал и подошёл к окну, казалось бы, неторопливо, но быстро очутился передо мной. Он наклонился так, что его рыбьи глаза были всего в шести дюймах от меня.

– Несколько минут назад вы встречались с актрисой. Что ей нужно было от вас?

– С актрисой? – усомнился я.

– Эдел Ромейн, – нетерпеливо сказал он, – или она представилась вам как миссис Эдел Блэр?

– Надеюсь, вам понравится то, что я намерен сказать вам, Конфуций, – сказал я. – Уберите ваш разнюхивающий все нос из моего офиса и заодно всю остальную персону, пока я вас не выкинул!

– Эдел крупно играет, – холодно сказал он. – Слишком крупно для такого человека как вы, Бойд. Вам, боюсь, достанется, крупно достанется. Если она заплатила вам, оставьте эти деньги себе. Просто забудьте, что вы её видели вообще, после того, как получите по чеку. Она не будет вас беспокоить. Это я могу вам обещать.

– Если вы её финансовый помощник, то ей пора найти другого, – сказал я. – Кстати, как это до сих пор у вас не сломалась голова?

– Видимо, придётся убедить вас, что я отношусь ко всему этому серьёзно, Бойд, – мягко сказал он.

Казалось, эта мысль доставляла ему удовольствие.

– Вы не прихватили с собой мой гороскоп? – спросил я. – Теперь я понял, вы вовсе не Конфуций, вы Таурес-Бык!

Я не принимал его всерьёз, и это было ошибкой. Он небрежно вынул правую руку из кармана и ударил меня прямо между глаз.

Кресло перевернулось, увлекая меня за собой. Я лежал на полу и вяло раздумывал, не из Калифорнии ли привезён красный туман, застилавший мне глаза? Мне не пришлось раздумывать очень долго. Его пальцы впились в воротник моей рубашки, рывком поднимая на колени, потом он ударил меня опять в то же место, умело, бесстрастно, прямо между глаз. Медный кастет придал его кулаку силу задней ноги мула.

Жизнь была озером мрака, и я лежал в грязи на его дне. В тысяче футов вверху, на поверхности, мерцал слабый свет. Я поплыл к нему, через тысячу лет достиг его и открыл глаза.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы подняться на колени и, наверное, ещё пять, прежде чем мне удалось стать на ноги, держась за край стола. Я был один в офисе.

Посреди нового ковра на полу растекалась большая лужа чернил. Кожаные обивки моих кресел были глубоко вспороты ударами острого ножа. Крышка стола умело изуродована таким же способом.

Я выдвинул ящик стола и увидел, что чек Эдел превратился в кучу конфетти, аккуратно порванный на крошечные квадратики. Это заставило меня подумать, не был ли этот человек психом, которого следует засадить в сумасшедший дом. Я надеялся, что встречу его снова. Только после этого ему понадобится не психиатр, а гробовщик.

Глава 2

– Что случилось с вашей мебелью? – спросила миссис Блэр.

– Я отдал её в ремонт. В конце концов, она простояла здесь целый день! Вы же знаете, как быстро теряет вид это современное барахло! И ещё я потерял ваш чек.

– Я выпишу другой, – небрежно сказала она. – После того, как приостановлю действие первого, разумеется… Это – Обри.

Обри был высоким и плотным, у него были волнистые каштановые волосы, карие глаза и густые каштановые усы. Он улыбнулся, показав отличные зубы.

– Как поживаете, мистер Бойд? – Его рукопожатие было сильным и уверенным. – Эдел считает, что вы можете тактично справиться с нашей проблемой, и поверьте, я буду благодарен вам.

– Благодарным придётся быть за девять тысяч долларов, – сказал я. – Я это называю быть благодарным.

Обри взвизгнул резко, как собака, и я решил, что его мучает боль, вроде той, что у меня в голове. Потом я понял, что он смеётся.

Миссис Блэр взглянула на свои часы.

– Мы уже опаздываем, – поспешно сказал она. – Если мы собираемся присутствовать на репетиции, нам лучше поторопиться. Нам понадобится какая-нибудь история, чтобы объяснить вашу дружбу с Обри, мистер Бойд, на случай, если кто-нибудь полюбопытствует.

– Хорошая мысль, – кивнул Обри.

– Обри учился в Йэле, – сказала она. – А где получили образование вы, мистер Бойд?

– В детективном агентстве Крюгера. И, если мы старые друзья, Обри лучше называть меня Дэнни.

– Конечно, – кивнул он. – О'кей, Дэнни. В прошлом году я отдыхал в Пал-Спрингс. Могли мы познакомиться там?

– Почему бы нет? – согласился я. – От чего вы отдыхали?

– От Нью-Йорка. – Он слегка нахмурился. – Почему так многозначительно, старина?

– Я подумал, что, может быть, вы работаете где-нибудь.

Он опять засмеялся своим странным смехом.

– Это всегда успеется, старина. Впрочем, я немного играю на бирже. Занятий хватает.

– Охотно верю.

– Значит, договорились, – решительно сказала она. – Пора ехать.

В «кадиллаке» Обри мы прибыли на место минут через тридцать.

Склад находился в Ист-Сайде и выглядел подходящим местом для хранения трупов. Судя по затхлости воздуха внутри, кому-то приходила в голову такая идея.

Посреди пыльного цементного пола стояли мужчина и женщина. Ещё одна женщина и мужчина сидели на деревянном ящике, наблюдая за ними. Мы отправились к ним и звуки наших шагов отдавались глухим эхом.

– О, святая Офелия! О, нимфа… – Мужчина повернул голову, глядя в нашем направлении. – Вот моя жена, мрачная Эдел и мой сын, и пришлый у ворот. Привет вам! Чем обязан?

– Хелло, отец! – невнятно сказал Обри. – Хочу познакомить тебя с моим приятелем Дэнни Бойдом. Почитатель твоего таланта и до смерти хочет познакомиться с тобой.

– До смерти? Тогда я не буду препятствовать вашей смерти, Дэнни, – сказал Николас Блэр. – У нас есть речь для призрака.

– Воспользуйтесь мной, и ваш «Гамлет» приобретёт известную популярность, – сказал я, пожимая руку.

Николас Блэр был настоящим гигантом с лицом стареющего идола. Длинные, чёрные, все ещё густые волосы свешивались ему на один глаз. Нос был длинный и прямой, подбородок раздвоенный и решительный. Надо было подойти вплотную, чтобы увидеть седые пряди в волосах, мешки под глазами и глубокие морщины на лице. В гриме на сцене он выглядел бы намного моложе.

– Позвольте мне представить вас остальным, Дэниел, – сказал он мощным раскатистым голосом. – Познакомьтесь с человеком, лишённым души, моим продюсером и директором Верноном Клайдом.

Клайдом оказался человек, сидящий на ящике. Он был лысый и, вероятно, сильно страдал от язвы, судя по выражению его лица.

Он вяло помахал рукой в моём направлении.

– Рядом с ним моя мать, Лоис Ли, – продолжал Блэр, благосклонно улыбаясь.

– У Ники извращённое чувство юмора, – безразлично сказала она. – Он имеет в виду, что я играю его мать. Добро пожаловать в сумасшедший дом, мистер Бойд.

– Спасибо, – ответил я и присмотрелся к ней внимательней.

Ей было около тридцати пяти, плюс-минус пять лет, но скорее всё-таки плюс. Её груди походили на орудийные башни броненосца. Человек, прижатый к ней, был бы задушен, если бы она ему позволила. Судя по её дерзким глазам и полной нижней губе, она вряд ли позволила бы. Я имею в виду – задохнуться.

– И последняя, отнюдь не из последних, – продолжал Николас, – Чарити Адам[1].

– Я всегда думал, что милосердие было свойственно скорее Еве, – сказал я.

– Привет, – сказала Чарити, не нарушая выражения сосредоточенности на своём лице. – Будем продолжать, Николас?

– Нет, – сказал он. – Это отличный предлог, чтобы закончить. На сегодня, во всяком случае.

Чарити Адам была молода и явно предана своему делу. Её светлые волосы были подстрижены по-итальянски, как это называли пару лет назад, нуждаясь в вежливом названии. Обкромсанные таким манером волосы девушки выглядели, как волосы мужчины, нуждающегося в стрижке. Но у неё это смотрелось красиво.

Чёрный свитер и чёрные брюки сидели на ней великолепно и были призваны подчёркивать совершенство её фигуры. Её груди, маленькие, безупречной формы и восхитительно вздёрнутые, явно презирали узы бюстгальтера и негодовали против гнёта свитера. Широкий пояс, усыпанный блёстками, схватывал её невероятно тонкую талию, длинные и стройные ноги плавно сужались к изящным щиколоткам. Не могу сказать, какого цвета был лак на ногтях её ног, потому что она была обута и, вообще, я бросил на неё лишь мимолётный взгляд.

– Рад познакомиться с другом Обри, – неожиданно прогремел голос Николаса. – Не знал, что у него есть друг.

Обри нервно взвизгнул.

– Мы познакомились в Палм-Спрингс, отец. Помнишь, я говорил, что отдыхал там последний раз?

– Нет, – холодно ответил Николас. – Вся твоя жизнь – долгий отдых. Причём тут Палм-Спрингс?

– Почему ты не оставишь его в покое, Ники? – осадила его сердито Эдел. – Ты только смущаешь Обри и его друга.

Брови Николаса поднялись на несколько дюймов, когда он взглянул на меня.

– Вас легко смутить, Дэниел?

– Конечно, – ответил я, – я очень нервный тип. Даже мой психиатр перестал задавать мне вопросы, потому что ему неприятно видеть, как я раздражаюсь у него в кабинете, притом, это портит его мебель.

Вернон Клайд слез с деревянного ящика и неохотно встал на ноги.

– Если мы закончили на сегодня, – сказал он, – почему бы нам не поехать куда-нибудь выпить?

– Превосходная мысль, – подхватил Николас. – Поедем к нам. Хорошо? Здесь пахнет смертью и разложением. Мне необходимо что-нибудь крепкое, чтобы изгнать эту вонь из моих ноздрей.

– “Он лежал в гробу с открытым лицом”, – вдруг произнесла Чарити нараспев горько-сладким голосом.

Николас содрогнулся.

– Довольно, Чарити! – взмолился он. – Оставь Гамлета жить в этом склепе до завтра.

Она серьёзно покачала головой.

– Тебе не следует так говорить, Николас. Ты должен всё время жить с этим, ты должен чувствовать это. – Она прижала руку к своей левой груди. – Вот здесь!

– У меня начинают неметь ноги, – кисло заявил Вернон Клайд. – Что я должен сделать, чтобы мне дали здесь выпить?

– Я чувствую, что отклоняюсь от темы. Подайте мне мою карету!

– Без меня, дорогой, – Ли покачала головой. – У меня назначено свидание с парикмахером и на этот раз ему придётся сделать что-то забавное – причесать меня.

Обри ткнул меня локтем в ребра.

– Чудные, правда? – хрипло прошептал он. – Знаете, актёры. Не знаю, в чём тут дело, но они чем то отличаются, старина.

– От кого? – буркнул я. – От торговцев наркотиками?

Квартира Блэров находилась на Восточной семидесятой улице, и от такой квартиры я не отказался бы сам, если бы смог за неё заплатить.

В одном из углов гостиной был бар, и Николас расположился там, начав изготовлять напитки. На стенах висело десятка полтора портретов, написанных маслом. Из ближайшей рамы на меня устремлял безумный взор Николас-Лир, а рядом Николас-Гамлет смотрел озабоченным взором. Похоже, единственным шекспировским персонажем, которого он ещё не сыграл, была Клеопатра, и рано или поздно он обреет волосы на груди и заполнит пробел. Это уж наверняка.

Чарити принесла мне стакан джина.

– Вы актёр, Дэнни? – спросила она тихим голосом.

– Нет, – ответил я, и она мгновенно потеряла ко мне всякий интерес и вернулась к бару. Я заметил, что в глазах Вернона Клайда появилось загнанное выражение, когда она села рядом с ним.

– Предлагаю тост! – громко сказал Николас. – За первое достижение Обри на жизненном поприще. Он нашёл друга, Дэнни Бойда. Приветствуем тебя!

Обри скривил губы в неудачной имитации улыбки.

– Брось, отец, – нерешительно пробормотал он, – а то Дэнни подумает, что ты делаешь из него дурака.

– Нельзя улучшить сделанного природой, мой мальчик. – Николас просиял. – Прав я, Дэниел?

– Я не уверен, – сказал я. – Кто-то неплохо поработал над вашими зубами, Ники-бой.

В комнате вдруг все затихли. Я увидел, что у Обри задрожали руки, а потом Николас расхохотался, и напряжение разрядилось. Пожалуй, я запросил лишнее с Эдел Блэр за работу. Упрятать Николаса Блэра в сумасшедший дом доставит удовольствие и мне самому.

– Вы не актёр, Дэниел? – Николас повторил вопрос Чарити.

– Я человек случайных занятий, – ответил я. – Вы не представляете, какими необычными делами мне приходится заниматься.

– Вы думаете о Шекспире? – неспешно спросила Эдел. – Вам нравятся его пьесы?

– Типичная реакция зрителя! – тихо простонал Вернон Клайд.

– Вы совершенно правы, – едко сказала Эдел. – Во всяком случае, когда королеву играет Лоис Ли!

– Не будь такой злой, моя радость! – добродушно сказал Николас. – Ты ведь понимаешь, что твой опыт в мюзиклах не вполне подготовил тебя для ролей драматических актрис.

– Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не выступала в мюзиклах! Я играла в комедиях и хорошо играла! Я хорошая актриса, но ведь ты решил не давать мне моего шанса!

– Мне следовало хорошо подумать, прежде чем жениться на тебе. – Николас печально покачал головой. – Моя первая жена была продавщицей. Как было хорошо! А теперь я посадил себе на шею трагическую ворчунью!

– Ты даже не захотел прослушать меня в этой роли! – жёстко бросила Эдел.

– Это было чересчур мучительно для меня, дорогая, – небрежно сказал он. – Я думаю, достаточно об этом, а то ты потребуешь, чтобы Обри сыграл Горацио! – И он захохотал при одной мысли об этом, а лицо его покрылось пятнами.

– Прошу вас! – Вернон Клайд поднял руку. – Не надо семейных сцен! Только не сейчас. С минуты на минуту должен появиться Лэмб, и мы должны выглядеть, как одна дружная семья. Будь с ним поласковей, Ники, – добавил он умильно. – Я уговорил его раскошелиться ещё на пятнадцать тысяч, так что не забывай, что он наш добрый ангел, который финансирует постановку.

– Человека с таким лицом, как у него, никто не может назвать ангелом, – сказал Николас. – Кстати, это ему надо быть поласковей со мной, так как это его деньги, не так ли?

– Боже мой! – безнадёжно вздохнул Клайд и снова взялся за стакан.

– Я буду с ним ласкова, если хотите, – сказала вдруг Чарити с порозовевшим от энтузиазма лицом. – То есть, если это поможет постановке и потом, это была бы хорошая практика, правда? – Она на мгновение закрыла глаза. – Я сыграла бы это в цвете индиго, – мечтательно сказала она, – с оттенком багряного по краям.

Николас заметил моё недоумение.

– Опять игра, – объяснил он. – Их больше не интересуют ремарки автора или текст. Они видят роли в цветах, и если вы думаете, что это бред, Дэниел, поверьте моему слову: так оно и есть!

Чарити открыла глаза, и на лице у неё появилось обиженное выражение.

– Я только старалась быть полезной.

– Не надо, – утомлённо сказал Клайд. – Нам и так хватает забот.

Видя, что никто не намерен сделать это для меня, я сам отнёс свой стакан к бару. Николас наполнил его со знанием дела.

– Это, должно быть, пугает вас, Дэниел, – сказал он. – Ваше первое знакомство с домашней жизнью актёра?

– Не впечатляет, – сказал я.

– Что он может знать о жизни! – презрительно сказала Чарити. – О настоящей жизни! Он – человек случайных занятий!

– Я знаю намного больше, чем куча ненормальных, среди которых я сейчас нахожусь, – непринуждённо сказал я. – Ну, ладно. На сцене вы можете заставить людей наполовину поверить в то, что вы делаете. Но уберите освещение и грим, и что у вас останется? Ничего!

– Так вы уже и приговор вынесли, Дэниел? – взревел Николас.

– Все, что я хочу сказать, это то, что вы можете дурачить театральную публику только потому, что она существует, чтобы её дурачили, – торопливо разъяснил я.

– Чепуха! – загремел он. – Неудивительно, что вы друг Обри. С кем же сойтись, как не с другим полоумным!

– Вне театра вы никого бы не смогли дурачить в течение тридцати секунд. Наденьте комбинезон и возьмите кисть, и через тридцать секунд любой олух поймёт, что вы актёр, а не маляр, так как каждое слово, каждый поступок будет преувеличен. Вы бы красили стену с таким видом и выражением, будто играете Гамлета. Вы просто ничего не смогли бы поделать с этим, Ники-бой!

– Обри, – сдержанно сказал Николас, – вышвырни своего друга из моей квартиры!

Обри хихикнул, потом изо всех сил попытался притвориться, что не слышал его.

– Чертовски хороший ответ! – ухмыльнулся я Николасу. – Собственно, он означает, что у вас нет ответа!

– Это не означает ничего подобного! – заорал он. – Будь я проклят, если я стану терять время и энергию на спор с каким-то болваном, который ожидает получить упрощённый, как в комиксах, вариант, даже не прочитав Шекспира! – Его ноздри дрожали совсем как у меня, когда я смотрел на Чарити.

– Это все ещё не ответ, – сказал я. – Готов держать пари, что вы не смогли бы никого дурачить вне театра в течение десяти минут!

– Не валяйте дурака! – презрительно сказал он.

– Иными словами, вы боитесь проиграть пари? – мерзко ухмыльнулся я. – В чём дело, Ники-бой?

На секунду мне показалось, что он взорвётся, и я приготовился к защите. Но он овладел собой и заговорил:

– Сделайте мне предложение, – хрипло сказал он, – и тогда мы посмотрим. Я покажу вам, актёр я или нет. Я…

– Этот текст можно пропустить, – прервал я его. – Я сделаю вам конкретное предложение, не сомневайтесь. Насколько хорошим актёром вы себя считаете, Ники-бой? Достаточно хорошим, чтобы сыграть роль в реальной жизни и держать специалиста в заблуждении, скажем, пятнадцать минут?

– Конечно! – рявкнул он.

– Ставлю тысячу долларов, что сможете!

После этого наступило молчание, достаточно долгое, чтобы успеть подрасти за это время. Его нарушил Вернон Клайд.

– Вам не кажется, что этот вздор зашёл слишком далеко? – спросил он.

– Заткнись! – решительно сказал Николас. – Тысяча долларов, Дэниел? Идёт!

– О'кей, – сказал я и обвёл взглядом остальных. – Как насчёт того, чтобы ставки держала ваша жена?

– Конечно, – нетерпеливо сказал он. – Ну, называйте роль, специалиста, время и место?

Я притворился, что раздумываю.

– Предлагаю фору нам обоим, Ники-бой, – сказал я наконец. – Пусть роль будет лёгкой, а специалист трудным.

– Дальше, – проворчал он.

– Роль? – Я усмехнулся. – Актёр, вообразивший, что он действительно Гамлет, а его жена – Королева, которая хочет отравить его.

– Вы шутите? – уставился он на меня. – Это слишком легко!

– Посмотрим. Теперь переходим к трудной части – к специалисту. Что вы скажете о психиатре?

Вернон Клайд громко откашлялся.

– Почему бы нам не забыть о всей этой ерунде и не выпить ещё?

– Почему бы и нет? – согласился я.

– Так-то лучше, – пробурчал он с удовлетворением. – Так вот, когда приедет Лэмб, я…

– Извините, секундочку, – прервал я. – Тут нужно сначала уладить одну маленькую подробность. Я получу мою тысячу сейчас же, если не возражаете, Ники-бой?

– Что?! – Николас опять взвился на дыбы. – Почему бы тебе не закрыть свою пасть, когда к тебе не обращаются, Вернон? Пари по-прежнему в силе, Дэниел.

– Это звучит лучше, – сказал я. – Я вправду подумал, что вы струсили.

– Я думаю, что вы никогда не читали Шекспира, – с подозрением сказал он.

– Только в обработке Лэмба, в школе, – соврал я. – Это случайно, не тот Лэмб, который финансирует ваш спектакль?

Николас допил свой стакан и снова взглянул на меня.

– А что это за психиатр? Ваш приятель, полагаю?

– Это хороший вопрос, – сказал я. – И нам придётся обсудить его. Вы доверяете своей жене?

– Во всём, кроме её способности играть Шекспира.

– Тогда почему бы не предоставить это ей? Пусть она выберет психиатра, место и время. Мы можем втроём поехать, когда будет нужно, и только она будет знать, куда мы поехали и к кому.

– Отлично. – Николас посмотрел на жену. – Ты справишься с этим, милая?

– Думаю, что да. – Она лениво пожала плечами. – По-моему, это бред, но если ты хочешь…

– Я хочу научить Дэниела некоторому уважению к моей профессии. – Николас опять осклабился. – На тысячу долларов уважения, чтобы быть точным. Я отнёсся к этому всерьёз, будьте уверены. Я никогда в жизни не был серьёзнее. И вы тоже, не так ли, Дэниел? Или теперь вы струсили?

Глава 3

Это было большое двухэтажное здание, окрашенное в пастельные тона. Здание, расположенное посреди десяти акров лесистой долины с высокой оградой вокруг. Строго приватная лечебница, и я скрестил пальцы в надежде, что ей заправляет строго приватный психиатр.

Я сидел в кабинете доктора Фрэзера с озабоченным выражением на лице. Он выглядел не таким, каким я представлял себе психиатра. Он не носил ни белого халата, ни очков в толстой оправе. Костюм его был дорогим и явно такого же хорошего покроя, какой был на мне. На его лице отражалась сообразительность дельца, несколько тревожившая меня.

– Чем вам обязан, мистер Бойд? – вежливо спросил он.

– Видите ли, – заколебался я. – Я по поводу моего друга. Вернее, двух моих друзей, доктор. Они женаты и… Муж был актёром. Шекспировским актёром. И вот он начал играть роль не на сцене, а в реальной жизни. Им овладела мысль, что он действительно злополучный принц Гамлет, а его жена – вовсе не жена, а его мать, королева из пьесы, и она хочет отравить его.

Вежливое выражение на лице Фрэзера нисколько не изменилось, когда я рассказывал ему эту историю.

– Муж, собственно, ещё не прибегал к насилию, – объяснял я, – но появились тревожные признаки, что он близок к этому. Его жена пришла в отчаянии ко мне, как к их близкому другу. Вот почему я и обратился к вам.

– И какой же помощи вы ожидаете от меня, мистер Бойд? – осторожно спросил он.

– Я хотел бы, чтобы его осмотрели. Если окажется необходимым, подержите его под наблюдением некоторое время. Его жена так больше не может. Она кончит тем, что сама свихне… ну, надломится что ли, или что-нибудь похуже, если ей придётся и дальше жить со всем этим.

– Разумеется, я приму вашего друга, если вы желаете этого, мистер Бойд, – сказал он. – Вы хотите договориться о приёме?

– Как можно скорее, доктор, – горячо сказал я. – Это очень срочно!

– Вас устроит завтра в одиннадцать?

– Это было бы прекрасно!

– Отлично, – кивнул он. – Значит, завтра в одиннадцать.

Я вышел из подъезда, недоумевая, что меня беспокоит. Когда уселся в машину и завёл мотор, я понял, что это было – отсутствие звуков в здании лечебницы. Прислушиваясь к урчанию мотора, я снова возвратился в мир живых. Что они делают с пациентами, чтобы они вели себя так тихо?

Было уже около трех часов, когда я приехал к себе в офис. Там я обнаружил Эдел Блэр.

– Я жду вас больше часа, – сдавленно сказала она. – Где вы были?

– В психиатрической лечебнице.

– Зачем? И что за дурацкое пари вы заключили вчера с Николасом?

– Я был у доктора Фрэзера. Он психиатр, и его лечебница находится в Коннектикуте.

– О? – Что-то сверкнуло в её глазах.

– Приём назначен на завтра, на одиннадцать утра.

Она перевела дыхание.

– Вы уверены, что всё пройдёт, как надо? Дэнни, вы можете провернуть это дело?

– Об этом поговорим, когда я получу чек.

Она открыла свою сумочку и протянула мне чек, взамен порванного Конфуцием во время его философских забав. На этот раз я спрятал его в бумажник.

– Этот доктор не дурак, – сказал я. – И надо сыграть роли с большим хладнокровием. Нам придётся выехать из города около половины десятого, чтобы успеть туда к одиннадцати.

– Что вы ему сказали? – негромко спросила она.

– Вы – мои давние друзья. Я рассказал ему, что с ним это происходит уже некоторое время. Он начинает переживать наяву роли, а теперь становится агрессивным, вообразил, что он – Гамлет, а вы – его мать, решившая отравить его. Он сделался опасным.

– Это и есть роль, которую вы предложите играть Николасу в течение пятнадцати минут, чтобы выиграть пари?

– Да.

– Что произойдёт, когда пятнадцать минут истекут?

– Это целиком зависит от доктора, – усмехнулся я, – и от того, насколько хорошее представление даст Ники-бой.

– Хорошо, – кивнула она. – Вы заедете за нами в девять тридцать?

– Конечно. Только не забудьте, что вы – истерзанная женщина, когда увидите доктора.

– Я актриса, помните? – холодно произнесла она. – Вы думаете, этот доктор сразу признает его умалишённым?

– Сомневаюсь, – ответил я, – но он будет держать его под наблюдением, а это почти так же хорошо. Наверняка, он берет недёшево, а его заведение производит впечатление, что ему пригодились бы любые клиенты, каких он сможет заполучить. Пожалуй, так будет надёжней, чем добиваться немедленного признания невменяемости.

– Посмотрим, – сказала она, – но имейте в виду, я не намерена выплачивать ваш гонорар полностью, пока не будет уверенности, что дело удалось.

– Понимаю, – ответил я. – Скажите Ники-бою, что вы выбрали доктора Фрэзера наудачу по телефонной книге.

– Хорошо, – кивнула она. – Что ещё?

– Передайте привет моему друга Обри. Вы когда-нибудь интересовались его предками?

– Что вы хотите сказать?

– Вы уверены, что в его семье не было ирландского терьера по отцовской линии?

Её правая рука взметнулась и сильно ударила меня по лицу. Массивное алмазное кольцо врезалось мне в щеку. Я протянул руку, поймал Эдел за пуговицу и подтащил к себе. Я обнял её за плечи и прижал её губы к своим. Её тело было мягким и вначале податливым, но потом оно напряглось. Она начала колотить меня кулаками в грудь. Я позволил своим рукам соскользнуть с плеч на талию, потом, хотя она вырывалась, на её округлые бедра.