— Что скажете о Вивиен, любовнице Ллойда?

— Я как-то не могу себе представить, чтобы она пробралась среди ночи в дом и заставила Гейл проглотить все эти таблетки. — Ее голос был холоден. — Но это не значит, что она не попыталась бы это сделать, если бы, конечно, была уверена, что ей удастся выйти сухой из воды.

— Что за человек был Карлайл? Карен Брайн вздохнула:

— Это черт знает что за вопрос! Полагаю, это был точно такой же человек, как и любой другой: в нем сочетались не менее шести разных индивидуумов. Во-первых, был кинообраз, созданный Карлайлом: красивый динамичный сорвиголова, готовый победить мир. Во-вторых, он был профессионалом и знал все особенности кинобизнеса. Кроме того, он был способен очаровать любую женщину и забраться в ее постель на следующий же день. Далее: ненасытный любовник — ему необходимо было иметь как минимум двух женщин — жену и любовницу, — чтобы доказать самому себе, что мрачный шарм и мужественность все еще присущи ему. Наконец, не следует забывать холодного мерзавца, который безжалостно уничтожил бы всякого, кто посмел встать у него на пути... Вы удовлетворены, Холман?

— Пока еще не знаю, — честно ответил я. — Самый простой способ уладить дело — раздобыть у Годфри предсмертную записку и показать ее Рите Квентин.

— Думаю, сначала вам придется убить Джастина.

— Возможно, именно это я и сделаю, — произнес я мечтательно. — По крайней мере, одним шантажистом на свете станет меньше.

— Он негодяй, — согласилась она. — Я частенько думала, каким унижением для Ллойда был шантаж со стороны ничтожного гаденыша Годфри.

— Не знаете, где бы я смог найти Лестера Фосса? Она покачала головой:

— После смерти Гейл он куда-то исчез. Может, Вивиен было неприятно видеть его в доме после того, как она вышла замуж за Ллойда. Думаю, он продолжает писать для телевидения. В таком случае у него должны быть там агенты.

— У меня больше нет к вам вопросов, — заключил я.

— А мне надо возвращаться домой, — в тон мне сказала Карен. Она допила мартини, поставила на столик бокал и поднялась с кресла.

— Как вы смотрите на то, чтобы поужинать со мной? — спросил я.

— Ради Манни я готова с вами сотрудничать, но разделить с вами хлеб? — Она брезгливо сморщила носик. — Вы, видимо, свихнулись, Холман?

— Придется мне есть в одиночестве! — произнес я печально.

Блондинка рассмеялась:

— Если вы намерены утром встретиться с Вивиен, рекомендую вам проглотить пару бифштексов с кровью. Вам необходимо быть в форме.

Минут через пять она уехала на вызванном мною такси. Я остался один. Мой домик в Беверли-Хиллз окружала непроглядная тьма.

Я налил себе еще один бокал в надежде, что он облегчит мои непристойные муки по поводу рыжеватой блондинки.

Так чем же таким особенным обладал Манни Крюгер, чего не было у меня? Конечно, его очки с толстыми стеклами и физическую недоразвитость нельзя принимать в расчет. От дум о неудавшемся флирте я перешел к размышлениям обо всем порученном мне деле. Мне казалось, что я уже предвижу его логическое завершение. Может быть, мне даже удастся убедить Годфри, что показать записку Рите в его же собственных интересах. И что предполагаемое им “копание в личной жизни Гейл” ограничится — нет, прекратится, как только Рита увидит записку. Стоит попробовать, решил я. И уже совсем было собрался к Годфри, как зазвонил телефон.

— Мистер Холман? — услышал я незнакомый мне бархатный мужской голос. — Мое имя Фосс. Как я понял, вы хотели поговорить со мной?

— Кто вам это сказал?

— Я бы сам с удовольствием это узнал! — Он засмеялся. Но мне его смех показался неуместным. — Анонимный звонок примерно десять минут назад. Может быть, это розыгрыш? — пояснил он.

— Я так не думаю. Я действительно хотел с вами потолковать.

— О чем? — поинтересовался мужчина.

— О Гейл Карлайл, — коротко бросил я. Он долго молчал, прежде чем ответить:

— Мне не хотелось бы говорить о ней, мистер Холман...

— Это очень важно для многих людей, — настаивал я. — И может быть, еще более важно для памяти о ней.

— Нет, — с сомнением ответил он. — Я считаю, что нет, — добавил он уже твердо. И повесил трубку.

Я в сердцах швырнул свою и решил, что первую ошибку я допустил сегодня утром, поднявшись с постели. Второй был визит к Манни Крюгеру. Я отказался от намерения ехать к Джастину Годфри. Воистину сегодня был неудачный день. Я уже был сыт по горло сыпавшимися на меня ударами. И тут снова раздался телефонный звонок. Я снял трубку и крикнул: “Холман!"

— Вы хотите встретиться с миссис Карлайл? — произнес голос, определенно не похожий на Лестера Фосса. — Она согласна. Через пятнадцать минут будет у вас.

Неизвестный повесил трубку. Все это начинало действовать мне на нервы. Сначала Карен Брайн разговаривала со мной как с последним ничтожеством. После этого на протяжении всего десяти минут какие-то люди вешали трубку, не закончив разговора. “Может, Холману чего-то не хватает? — подумал я. — Значит, я недотепа?” Это была явно абсурдная мысль. Поэтому я перестал ломать себе голову, поднял бокал, который моя недавняя знакомая швырнула на пол, наполнил его и выпил. Я посчитал, что этим должны ограничиться мои приготовления к приему Вивиен Карлайл. Мне оставалось только ждать.

Минут через десять я услышал звук подъезжавшей машины, и почти сразу же в дверь позвонили. Я открыл. Мимо меня с ураганной скоростью промчалась блондинка, так что я сразу же вспомнил коммерческие телефильмы, где подобные персонажи рекламируют моющие и отбеливающие средства. Пару секунд я полюбовался черным “роллс-ройсом”, который придал подъездной дорожке у моего дома шикарный вид. Вдова уже стояла в гостиной, явно выражая нетерпение.

Женщина походила на рыжевато-коричневую тигрицу, которая стремится вернуться в джунгли, чтобы охотиться за своей естественной добычей — человеком. Ее густые светлые волосы были зачесаны набок и падали беспорядочной гривой на левое плечо. Прическа подчеркивала резкие черты лица: глубоко сидящие черные глаза, прямой нос, твердую линию подбородка. Я особо отметил рот — воплощение чувственности, с широкой верхней губой и очень полной нижней. Ее высокая грудь распирала блузку, а белые брюки так туго облегали ноги и бедра, что они выглядели нагими. И я подумал: наверняка Гейл в душе застонала, когда впервые увидела, как Вивиен входит в комнату.

— Я хочу чего-нибудь спиртного, — сказала она глубоким хрипловатым голосом.

— Скотч? — предложил я.

— Со льдом! — приказала она.

Я подошел к бару, приготовил два бокала. Миссис Карлайл взяла один у меня из рук, поднесла к губам и залпом выпила половину содержимого.

— Вурдалаки, вампиры! — неожиданно в страшной злобе заговорила она. — Студия поставила шесть охранников возле дома после того, как это случилось. Они расположились по ту сторону ограды. Стоят там и чего-то ждут. Какого черта им надо? Ждут, чтобы вдова выскочила на лужайку в одной рубашке и стала посыпать голову пеплом? Может, они надеются, что в приступе отчаяния я решусь на самосожжение или нечто подобное? Сегодня днем я пару раз выглядывала из окна. От одного их вида у меня пробегали по телу мурашки!.. Все еще стоят, физиономии у всех скучные, унылые, но в то же время настороженные. И мне ясно, что они злорадствуют. Однако на этот раз я не доставила им удовольствия. Марвин выскочил со двора на машине на такой скорости, как будто за нами гнались злые духи. Я же скрючилась сзади на полу, и ни один из них ничего не заметил.

— Марвин? — переспросил я.

— Марвин Лукас. Мой друг.

Женщина допила скотч и сунула мне пустой бокал:

— Повторите. Я выпью еще один, потом поговорим. К тому времени, когда я закончил с напитками, она уже устроилась на кушетке и вставляла сигарету с золотым кончиком в длинный элегантный мундштук. Я протянул ей зажженную спичку, затем скотч. Она же похлопала рукой по кушетке рядом с собой:

— Садитесь сюда, Холман. Я ненавижу большое расстояние между собой и человеком, с которым разговариваю. Потому что терпеть не могу кричать, если на то нет оснований.

Я сел с ней рядом и выпил немного бурбона, пытаясь не обращать внимания на соблазнительные округлости, до которых можно было дотянуться рукой.

— Джо Рейзер рассказал мне все, — заявила она, пуская к потолку струйку ароматного дыма. — Он хотел, чтобы мы встретились завтра утром, но я решила: черт возьми, а почему не сегодня вечером? Я, конечно, вдова, но ведь и утром я буду вдовой. — Она повернулась ко мне лицом, в глубине ее глаз вспыхнули гневные огоньки. — Он бы все равно умер, вы это знаете?

— Ллойд Карлайл?

— Большое Казино. Иными словами, рак, — ответила она беспечно. — Заключение врача о характере его болезни получено лишь сегодня. Но Ллойд все это давно знал... Полагаю, вы заметили, что я не плачу и не горюю?

— Заметил.

— Я вышла за него потому, что устала быть милой и покладистой любовницей. — Она сдержанно зевнула. — Когда ты становишься женой, то получаешь право хоть изредка показывать зубки, устраивать скандалы, чего-то требовать. Порой вести себя просто как настоящая сука. Это меня больше устраивало. — Она усмехнулась. — Кстати, о суках... Эта мерзавка, как ее там? Она может трепаться сколько угодно о своих отношениях с Ллойдом... Все равно я с ней ничем не поделюсь, разве что налогами.

— Яснее, пожалуйста, — попросил я.

— Вообще-то Ллойд оставил все мне. Но могу поспорить, что Квентин тоже перепало немало! Казалось бы, у меня должна быть куча денег, но налоги сожрут больше половины! Ллойду полагалось получить определенный процент прибыли от проката его последнего фильма. Именно на это я и буду существовать в старости. — Она опять усмехнулась. — Вот почему я сотрудничаю с Джо Рейзером, который хочет сделать из этой картины величайший супербоевик, нечто сногсшибательное. А для этого нужна хорошая реклама. И конечно, я, как и Джо, заинтересована, чтобы Рита Квентин не навредила своей болтовней. Она и Джастин Годфри... А теперь — что вы хотите от меня?

— Посоветуйте, каким образом заставить Риту Квентин держать язык за зубами. Рейзер рассказал вам, какие она выдвинула требования?

— Конечно. Вы должны выяснить, покончила ли Гейл с собой или ее кто-то убрал. — Вивиен презрительно фыркнула. — У этой Риты вместо мозгов сплошная труха. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кого-то убили, накормив снотворным? “Вот, Гейл, милочка, проглоти эти вкусненькие пилюльки, а не то я перережу тебе горло!” Нет, нет, эта Квентин просто ненормальная!

— Почему Гейл покончила с собой? — спросил я, стараясь не показать изумления.

— Полагаю, она понимала, что очень скоро потеряет Ллойда, — равнодушно бросила она.

— Гейл его так сильно любила?

— Откуда, черт возьми, мне это знать? — Вдова пожала плечами. — Зачастую я сама не уверена в собственных чувствах. Но ей, конечно, было все известно обо мне и Ллойде. Точно так же, как я знала про него и Риту Квентин. Гейл не производила на меня впечатления сентиментальной особы. Но ведь нельзя быть ни в чем уверенной.

Правда?

— Вы когда-нибудь встречались с автором телепередач Лестером Фоссом?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Возможно. Я встречалась с тысячами людей, и меня бы не удивило, если бы Фосс оказался среди них.

— Вы не знаете, были ли они с Гейл любовниками?

— Я всегда считала, что она слишком занята теннисной ракеткой, чтобы у нее оставалась какая-то энергия для упражнений в закрытом помещении. Но впечатление могло быть и обманчивым. — Она снова покачала головой. — Каким образом вы намереваетесь решить задачу?

— Существует один крайне простой способ: уговорить Годфри показать Рите Квентин предсмертную записку Гейл.

— Нет, это не годится, — категорически заявила она.

— Почему?

— В ее намерениях несложно разобраться, — пояснила Вивиен. — Наверное, потому, что во многих отношениях мы с ней похожи. Ее требование всего лишь уловка, чтобы запутать дело. Она у кого-то на крючке. И если мы проследим вдоль лески, то рано или поздно все выяснится. Тогда мы узнаем, чего она в действительности добивается. Самое же прекрасное здесь то, что она все это время будет держать рот на запоре. Совсем другое дело Годфри. Он определенно ненормальный. Попытайтесь нажать на него, и он расколется. Вот так! — Она громко щелкнула пальцами. — А после этого сам потащит в газеты предсмертную записку своей сестры, понимаете?

— В каком смысле “расколется”?

— С него слетит вся спесь, в страхе он натворит массу глупостей. Так что его просто нельзя трогать.

— Та-ак! Что же вместо этого вы предлагаете? — проворчал я. — Что я должен делать?

— Ничего! — ответила она не раздумывая. — Скажите Джо Рейзеру, что работаете. То же самое скажете Рите Квентин. Сами же ровным счетом ничего не делайте. Через какое-то время Рита устанет морочить всем голову и откровенно заявит, чего она хочет. Ну а до этого мы должны сидеть и не рыпаться. В особенности вы!

— Ничего не предпринимать, пока не прорежется Рита?

— Или я, — спокойно ответила она. — Когда будет покончено с похоронами и всей этой ерундой, я смогу сосредоточиться. И возможно, у меня появятся разумные идеи. Вы же тем временем делайте вид, что трудитесь не покладая рук. Особенно если будет звонить Джо Рейзер.

— Идите к черту! — произнес я не очень вежливо. — Никогда в жизни я не пойду на такой обман!

Злые огоньки вновь вспыхнули в ее глазах. Она довольно долго глядела на меня, затем, усмехнувшись, превратилась в настоящую тигрицу.

— Вы слишком волнуетесь, дорогой! — едва слышно прошептала она.

Я недоуменно смотрел, как Вивиен положила на край пепельницы мундштук, потом аккуратно поставила на столик бокал. Такую же операцию она проделала и с моим бокалом. Затем, взяв мои руки, потянула их, пока они не обхватили упругие холмики ее груди.

— Прекрати волноваться, дорогой! — сказала она хрипловатым голосом. — Я позабочусь, чтобы ты не скучал во время своего вынужденного бездействия.

Она прижалась ко мне, обвив обеими руками мою шею, а ее губы нашли мои. Меня словно пронизало ударом тока высокого напряжения. Где-то очень далеко я слышал трели дверного звонка. Они, казалось, не беспокоили Вивиен Карлайл. Поэтому я справедливо решил, что у меня-то и вовсе нет оснований тревожиться. Через мгновение ее руки оказались у меня под пиджаком, ногти впились в мое тело.

Звонок еще пару раз попробовал обратить на себя внимание. В голове у меня пронеслось, что какой-то коммивояжер со своими товарами проник на территорию Беверли ну и конечно же выбрал мой домик.

Наконец, посетитель просто прижал палец к кнопке звонка и уже не отпускал ее. И тогда Вивиен откинула назад голову и сочувственно улыбнулась мне.

— Это наверняка мой друг Марвин, — сказала она. — Беспокоится обо мне. Думаю, лучше впустить его в дом.

— Какая досада! — пробормотал я.

— У нас еще будет время. — Она вернула мои руки на место. — Марвин суетится по всяким пустякам!

Это был вечер, полный всяких неожиданностей. Судя по тому, как Вивиен говорила о Марвине, он мне представлялся этаким старым дядюшкой. Возможно, еще не дрожащим от слабости, но определенно седовласым, слегка прихрамывающим и опирающимся на трость.

Когда я открыл дверь, мне пришлось пересмотреть свои представления. Да так быстро, что у меня чуть не задымились мозги.

Он был примерно моего возраста, на пару дюймов выше ростом и фунтов на двадцать тяжелее. Очень сильный. Одним взмахом его руки я был отброшен к стене.

— Где Вивиен? — заорал он. — Если вы ее обидели, то я из вас...

— Она в гостиной, — поспешно ответил я. — С ней ничего не случилось, так что остыньте.

Его коротко подстриженные черные волосы, злые серые глаза и свирепая физиономия, несомненно, устроили бы любого продюсера, подбирающего статистов на роли каторжников. Спортивная куртка, по расцветке и рисунку напоминающая шахматную доску, брюки пурпурного цвета, ярко-лимонная рубашка, оживленная изумрудным галстуком в горошек. Парень был либо дальтоником, либо сумасшедшим, либо тем и другим одновременно. На мгновение мне показалось, что он намеревается вбить мою голову в плечи. Издав звук, похожий на рычание, он двинулся в гостиную. Я шел следом. Мы вместе увидели Вивиен, которая, повесив голову, сидела на кушетке.

— Видите? — сказал я раздраженно. — Какого черта вы так беспокоились?

И тут она подняла голову. Я остолбенел и в ужасе уставился на нее: растрепанная прическа, размазанная по всему лицу губная помада, расстегнутая до талии блузка, обнажавшая грудь, символически прикрытую белым кружевом бюстгальтера...

— Марвин, — обратилась она к телохранителю рыдающим голосом, — он.., он набросился на меня!

— Замолчите! — заорал я. — Что за мерзкая провокация!..

Я был страшно возмущен и совсем упустил из виду, что Марвин был человеком действия. Кулаком он ударил меня прямо в солнечное сплетение, так что я просто согнулся пополам. Тогда он обрушил град ударов на мою шею, и я свалился на пол. В довершение получил носком ботинка по ребрам. Я катился по полу, пока не наткнулся на кушетку. Откуда-то издалека до меня донесся вкрадчивый гортанный голосок:

— Помни, дорогой, ничего не предпринимай, пока я не позвоню!

Но Марвин не мог остановиться. Он ударил меня ногой по голове, и все погрузилось в непроглядную тьму.

Конечно, во всем виноват был я один. Это была моя первая мысль, когда я пришел в себя.