Глава 1

– Холман у телефона, – сказал я, подняв трубку.

– Вы хорошо меня слышите? – спросил мужской голос.

– Конечно, – подтвердил я.

– Хотите узнать, который теперь час в Сиднее, в Австралии?

– Нет.

– Не кладите трубку.

Раздалась серия прерывистых гудков, потом записанный на пленку голос сообщил мне точное сиднейское время.

– Хотите узнать, какая сейчас погода в Париже, во Франции? – поинтересовался звонивший. – А может быть, желаете быть в курсе того, какая пластинка сейчас самая популярная в Лондоне, в Англии?

– Нет, – отказался я. – Нет и нет. – Я не попадусь на удочку телефонных анонимов!

– Вы догадались, да? – По тону чувствовалось, что говоривший доволен собой. – Я могу предложить вам небольшую сделку, Холман. Не хотите ли стать обладателем небольшой черной коробочки и уже никогда в жизни не оплачивать телефонные разговоры?

– Телефонный аноним, скажите “до свиданья”.

– Подождите! Вы знаете, чем в данную минуту мы с вами занимаемся? Мы прицепились к бесплатному радиовитку над штатом Мэн. Только мы вдвоем, беби, и теперь мы можем болтать сколько угодно. Это не будет стоить нам даже гривенника. Правда здорово?

– Еще бы, – отозвался я. – Это называется мошенничеством.

– Лично я отношусь с глубоким уважением к телефонной компании “Белл”, – возмутился незнакомец. – Но разве я виноват, что кто-то сдуру проговорился об этих радиочастотах.

– Эта байка мне давно известна, – сказал я ему. – О слепом пацане с абсолютным слухом и прекрасным голосом, который неожиданно обнаружил, что может высвистывать нужные ноты в телефон и таким образом бесплатно звонить в любую точку света. Потом появился кто-то другой с набором электронных штучек, с помощью которых можно добиться подобного эффекта. Теперь это именуется небольшой черной коробочкой. Поэтому поищите кого-нибудь, кто не слышал об этом, и расскажите ему эту байку.

Я повесил трубку, но не успел отойти и на три шага от аппарата, как снова услышал телефонный звонок.

– Вы серьезно? – спросил тот же незнакомец. – Вы не хотите иметь небольшую черную коробочку, которая станет вашей собственностью и позволит связываться каждый вечер с кем вы только пожелаете, и причем даром?

– Не хочу! – сердито огрызнулся я. – Не желаю!

– Но ведь я взамен практически ничего не прошу. Речь идет всего лишь о небольшой любезности.

– Какой именно? – спросил я и в тот же миг почувствовал, что допустил серьезную ошибку.

– Вы – человек, который устраивает все дела для шишек и эстрадных звезд Голливуда, – продолжал он. – У меня возникла проблема, и вы единственный, кто может решить ее. Но у меня нет такого навара. Я ограничен в своих средствах, а ведь вы за это захотите немало… – В его голос вкрались просительные нотки. – Однако, если вы устроите это для меня, я тоже что-то сделаю для вас, верно? Даже если вы не хотите приобрести в полную собственность небольшую черную коробочку, уверен, что у вас найдется приятель, который отстегнет минимум полторы тысячи баксов за такую коробочку и будет считать, что сделал выгодную покупку. Поэтому я предлагаю вам хороший навар, Холман.

– Да не нужна мне небольшая черная коробочка! – взвыл я. – Зарубите это себе на носу. Не хочу даже и слышать о вашей проблеме! Наберите свой собственный номер телефона и разговаривайте сами с собой, хоть до посинения!

Я опять повесил трубку, но едва проделал три шага к бару, как неизбежное все-таки случилось.

– Глория, – торопливо произнес уже знакомый мне голос. – Ее зовут Глория Клюн. Потрясающая девушка!..

– Посоветуйте ей придерживаться диеты, – прорычал я.

– Вы представляете, о чем я говорю? На нее приятно смотреть, и к тому же она хорошая малышка. Но у нее настоящая серьезная проблема. Она ужасно честолюбивая. И в то же время действительно наивная. Глория, возможно, единственная девушка во всей Южной Калифорнии, которая все еще может поверить парню, если тот скажет: “Могу устроить вас сниматься в кинематограф, малышка!” Просто наивная доверчивость, вы поняли?

– В этом и заключается ее большая проблема? – иронически произнес я. – В наивной доверчивости?

– Думаю, именно в этом, – ответил он, подбирая слова. – А моя собственная проблема заключается в другом. Уже с месяц, как она куда-то пропала. Целый месяц, Холман! Меня все настойчивее охватывает это противное чувство, что с ней происходит что-то неладное.

– Вы хотите сказать, что она пропала, и хотите, чтобы я ее отыскал?

– Возможно, – неуверенно подтвердил он.

– Что, черт возьми, это означает? – сердито бросил я.

– Может быть, она пропала, а может, и нет. Хочу, чтобы вы это выяснили. Тут замешан один малый, Вилли Шульц. Он сказал, что поможет ей сделать первые шаги в кино. Поэтому, вполне вероятно, он уже что-то сделал, и теперь она где-нибудь на киносъемках в Испании или какой другой стране.

Мне удалось преодолеть настойчивое желание посоветовать ему воспользоваться своей небольшой черной коробочкой и начать обзванивать весь свет, чтобы разыскать девушку.

– Эта Глория Клюн, – поинтересовался я, – кем она вам приходится? Она ваша девушка?

– Этого не скажешь. – Он опять, чувствовалось, стал осторожно подбирать слова. – Скажем так – я близко принимаю к сердцу ее интересы.

– Давайте лучше назовем вещи своими именами: вы не только телефонный аноним, но вдобавок и какой-то чеканутый, – позволил я предположить себе. – У этих Шульцев есть какой-то офис, предприятие, фирма?

– А я-то думал, что вы знаете это, – заявил напрямик незнакомец, – поскольку вы, как я знаю, умелый опытный деятель в области кинематографа. Полагаю, что уж вы-то знаете практически всех киношников!..

– За исключением Вилли Шульца, – заметил я.

– Думаю, что его-то вы разыщете, – беспечно вздохнул в трубку незнакомец. – Какие проблемы могут быть для такого человека, как вы? А когда вы его найдете и наведете справки о Глории, узнайте, все ли у нее в порядке, а?

– Я был бы ненормальным, если бы стал заниматься этим, – возразил я, – но готов договориться с вами. Я разыщу Шульца и наведу справки о теперешнем состоянии здоровья Глории, и все. Взамен вы должны пообещать мне одну вещь.

– Какую, например?

– Вы никогда мне больше не станете звонить. Никогда! Понимаете?

– Договорились, – согласился он. – Старина! Совершенно не собираюсь накалывать вас, Холман. С вами действительно интересно поболтать по телефону! Знаете ли вы кого-нибудь, с кем можно перекинуться вот так запросто о всякой всячине в течение одного телефонного разговора? Есть ли у вас друзья в Токио, с которыми вам хотелось бы переговорить прямо сейчас?

– До свиданья, – вместо ответа попрощался я с ним.

– Я вам звякну завтра вечером, чтобы узнать, какая заваривается каша вокруг Глории, – успел выпалить он перед тем, как я повесил трубку.

Было примерно четыре часа пополудни, я бездельничал, а Манни Крюгер должен все еще находиться в конторе. Последние двенадцать лет Манни работал директором отдела рекламы компании “Стеллар”, и, по его словам, если он кого-то не знал, значит, этот человек и не стоил того, чтобы его знали. Поэтому я и позвонил ему. А это не так-то просто сделать. Надо соединяться через ассистента секретаря и его личного секретаря. Некоторые запросто могли состариться, дожидаясь у своего конца телефонного провода разговора с Манни.

– Да. Это Рик? – наконец послышался его голос.

– Могу пристроить вас в кинематограф, – схохмил я.

– Ах, вот кто это, елки-моталки! – В его голосе вдруг появились снисходительные нотки, и почти фальцетом он затараторил:

– А я-то уж начал было подумывать, что никто так и не заговорит об этом! Я-то сижу тут уже двадцать лет в своем французском нижнем белье, и жду, и жду…

– Первая строка из голливудского варианта Книги Бытия, – тут же определил я. – Хочешь верь, хочешь нет, но существует одна девушка, которая верит в такую возможность. Я собираюсь отыскать ее.

– Рик, ты меня знаешь!

Я с облегчением был рад опять услышать его привычный скрипучий тенор.

– Готов на все для друга! Особенно для такого закадычного, как ты. Что от меня требуется?

– Хочу найти парня, который произнес перед этой самой Глорией бессмертную строку, – сказал я.

– Если его рейтинг в этом городе измеряется хотя бы одним миллиметром, я его знаю, – самодовольно молвил Манни. – Если, конечно, у него есть какое-никакое имя.

– Вилли Шульц, – назвал я имя нужного мне человека, которого надо было разыскать.

На другом конце провода наступила какая-то неопределенная тишина. Я прождал секунд десять и спросил, слышит ли он меня.

– Дешевый сукин сын! – горячо воскликнул Манни.

– Кто, Вилли Шульц?

– Нет, ты. Рик! – Некоторое время до меня доносились лишь исторгаемые им какие-то булькающие звуки. – О'кей, Рик, – наконец изрек он. – Не обижайся. У тебя своя работа, у меня своя. До сих пор мы постоянно обменивались информацией, и нет никаких оснований прекращать это делать теперь. На что же тогда существуют закадычные друзья? – Он как-то жалобно и прерывисто вздохнул. – Объясни только одно, дружище. Кто вывел тебя на Вилли Шульца? Этот жалкий соглашатель и предатель Моррис Даррах? Держу пари, что он!

На мгновение я отнял телефонную трубку от уха и напряженно посмотрел на нее, но это, как я убедился, нисколько не помогло.

– Единственно, чего я хочу, Манни, так это найти этого типа Шульца, – медленно произнес я.

– Скажу тебе совершенно откровенно одну вещь, от чистого сердца на правах закадычного друга, – разволновался Манни. – Говорю честно, студия тут ни при чем.

– А что именно “при чем”?

– Не играй со мной в кошки-мышки, дружище! – взмолился он тоном уязвленного человека. – Поверь моему честному слову. Повторяю еще раз, студия тут абсолютно ни при чем.

– О'кей, – благоразумно согласился я. – Понял: студия тут ни при чем.

– Рад, что ты все-таки согласился со мной, – хрипло произнес Манни. – Ты, Рик, поддерживаешь во мне веру. Только вчера вечером, принимая душ, я думал о том, кому же в этом огромном мире я мог бы доверить свою жизнь. И ответ пришел мгновенно, не заставил себя ждать: Рику Холману!

– Приятно слышать, – осторожно заметил я.

– И ты знаешь это! – Он немного помолчал, и я уже подумал, не собирается ли он всплакнуть. – Рик, продолжай поддерживать во мне веру, – тихо попросил он. – До скорого.

– До скорого? – взвизгнул я. – Какого шута ты разыгрываешь “до скорого”! Так где мне все-таки искать этого Вилли Шульца?

– Пойди спроси об этом своего другого закадычного кореша Морриса Дарраха, – огрызнулся он. – Паршивый обманщик!

Он так грохнул свою трубку об аппарат, что у меня возникло убеждение, будто моей барабанной перепонке пришел конец. Я смутно припоминал, что Моррис Даррах служил “упаковщиком”, то есть мастером на все руки, который занимается и сценарием, и постановкой, и актерской игрой. Потом доставал деньги, чтобы сдвинуть этот воз с мертвой точки. Бывало так, что все шло удачно, а бывало – наоборот. Но при любом раскладе кто-то всегда накалывается, но только не Моррис Даррах. Все эти мысли подтолкнули меня к домашней стойке бара. Они показались мне пустой тратой энергии, поэтому я решил выпить. Примерно через десять минут зазвонил телефон, и я подумал, что, может быть, пришло время приобрести автоответчик.

– Холман слушает, – устало произнес я в трубку.

– Почему вы меня ненавидите? – проскрежетала трубка раздраженным голосом. – Зачем вам губить меня, Холман? Я с вами даже не знаком!

– Это Моррис Даррах? – неуверенно спросил я.

– Провалиться мне на месте, если это не я! – фыркнул он. – Но вы еще не ответили на мой вопрос.

– Мне нужно только одно – найти некоего человека по имени Вилли Шульц, – чистосердечно объяснил я.

– Зачем?

– Это мое дело.

– Ну уж дудки! Последние пять минут Манни Крюгер распекал меня на высоких тонах. Однако в настоящее время я завершаю крупнейшую сделку за всю свою жизнь, и какой-то ублюдок, с которым я даже не знаком, похоже, сорвал ее! Холман, вы можете понять мое состояние?

– Мое сердце обливается кровью, – посочувствовал я. – Но, повторяю, единственно, что мне нужно, – это найти Вилли Шульца.

– Вы знаете, какой доверчивый человек Манни Крюгер? – продолжал позвонивший. – Если ему испекла пирог даже его собственная родная мать, то он на всякий случай попросит сначала попробовать его кого-нибудь другого. Вам следует убедить его, что это простое совпадение, Холман, или я погиб!

– Попытаюсь, – уступил я, – если вы скажете мне, где можно найти Шульца.

– В настоящий момент я и сам не знаю этого, – признался Даррах. – Я могу только позвонить по нескольким номерам и выяснить, но не уверен, повезет ли мне. Если повезет, то я попрошу его позвонить вам. Идет?

– Пожалуй, – согласился я.

– Вечером вы будете дома?

– Если только Ракуэл Уэлш не позвонит мне и не пригласит меня на обед, – пошутил я. – Но это маловероятно, поскольку я с ней не знаком.

– Может быть, мне повезет и я найду Вилли, – продолжал Даррах. – Но не забывайте, что я целиком полагаюсь на вас: вы должны настроить Манни Крюгера в мою пользу, Холман!

Последующие два часа прошли без единого телефонного звонка. В конце концов, я перестал гадать, почему, шут меня возьми, я позволил телефонному анониму втянуть себя в эту аферу, которая мне совершенно непонятна, и в результате я уже нажил себе двух заклятых врагов. Но тут позвонили в дверь, однако это мало что изменило, кроме ровного течения времени.

На парадном крыльце, когда я отворил дверь, засияло голубое мерцание. Я невольно крепко зажмурился, а когда через несколько секунд снова осторожно открыл глаза, мерцание не пропало: я быстро сообразил, что оно исходило от яркой голубой кофточки фирмы “Люрекс” и что эта кофточка была надета на высокой, прекрасно сложенной брюнетке. Я подумал еще, что она будет продолжать сиять и без этого ослепительного наряда фирмы “Люрекс”.

– Вы нездоровы? – спросила брюнетка мягким контральто. – Может быть, это рецидив старой болотной лихорадки, ваша бледность?

– Дело в том, – честно признался я, – что не могу рассмотреть вас как следует в этой блузке с люрексом. Вы превратились в сплошное сияние!

– Могу снять ее, – предложила она. – Но под кофточкой ничего нет, а мне не хотелось бы простужаться. Хотя, знаете, наплевать на болотную лихорадку!

Блузка ее, как я заметил, была заправлена в полинявшие синие джинсы “Ливайс”. И подумалось, что она, судя по всему, стояла в них под душем до тех пор, пока джинсы не обтянули ее туже собственной кожи. Я заметил также, что у нее было весьма привлекательное лицо. Отливавшие блеском черные волосы, наподобие старомодного “конского хвоста” перевязанные высоко над затылком, спадали двумя густыми прядями и обрамляли ее лицо. Ее большие, темные, блестящие глаза, прямой нос и аппетитная нижняя губка даже у вампира породила бы приятное предвкушение.

– Теперь вы меня, очевидно, видите лучше, – заявила она. – Это заметно по ухмылке в ваших глазах. Вы Рик Холман? Я хочу сказать, что вы не дворецкий, не мойщик окон или кто-то в этом роде?

– Я действительно Рик Холман, – подтвердил я. – А кто вы такая?

– Я Вилли Шульц. Может быть, вы все же позволите мне войти в дом?

Глава 2

Я поплелся за ней в гостиную в состоянии изумления, но не такого сильного, чтобы не суметь оценить пружинистые подпрыгивания ее аппетитного округленного зада. Когда она обернулась и взглянула на меня, сияющее мерцание значительно ослабло в менее ярком , освещении внутреннего помещения, что позволило мне по достоинству оценить вызывающие священный трепет полушария ее больших грудей.

– Лифчик тридцать восьмого размера, – сообщила она, интуитивно отвечая на мое немое восхищение. – С чашечками объема “С”. Скажу вам прямо, Холман, у вас на лице написано, что вы распутник!

– Причем закоренелый, – вырвалось у меня признание. – Я предполагал, что Вилли Шульц – мужчина.

– В этом можете не сомневаться, – кивнула она.

– Ах, вот как? – Я как-то криво улыбнулся ей. – Полагаю, что этим все и объясняется.

Она села на диван, закинула руки за спинку и, улыбаясь, глядела на меня.

– Как относительно проявлений гостеприимства, Холман? Я бы выпила ржаного виски со льдом.

Я зашел за свой домашний бар и налил пару коктейлей.

– Значит, вы Вилли Шульц, – произнес я задумчиво. – Никогда бы не подумал, что Манни Крюгер или Даррах такие близорукие. Потому как они, говоря о вас, явно все время имели в виду мужчину.

– Думаю, что это дурная и всем надоевшая шутка, не более того, – парировала она. – Они имели в виду моего брата, я говорю о Вилли. Мы с ним партнеры и тезки. Наши родители решили, что будет забавно назвать своего сына Вильямом, а дочку Вильяминой.

– Ух ты! – удивленно и радостно на сей раз воскликнул я.

Она сошла с дивана каким-то плавным покачивающимся движением и села на высокий стул у стойки бара напротив меня.

– У Вилли не оказалось времени, чтобы прийти сюда с визитом, – пояснила она. – Поэтому вместо него пришла я.

– Это, несомненно, улучшенный вариант, – прокомментировал я.

Она взглянула на коктейль, который я поставил только что перед собой, пожала слегка плечиками:

– Мой брат дипломатничает. А я беру быка за рога. Итак, чего вы хотите, Холман? Чтобы мы держали язык за зубами? Относительно меня? Денег? Или, пожалуй, как мне кажется, и того и другого?

Передо мной стоял бокал со свежесмешанным коктейлем, и я немного отпил из него, а когда опустил бокал на стойку, она все так же продолжала смотреть на меня, явно ожидая ответа. Поэтому я снова поднял бокал и отпил еще немного. Может быть, я питал слабую надежду на то, что, если буду продолжать по капле тянуть из бокала, она как-то растворится в воздухе и исчезнет с глаз долой.

– Вы что, язык проглотили? – наконец поинтересовалась она.

– Что-то никак не могу собраться с мыслями, – признался я. – Думаю, главным образом потому, что растерял их все.

– Не знаю, как вам удалось встрять в это дело, – с досадой заметила она. – Но одно неосторожное слово сможет разрушить всю эту проклятую затею, и думаю, вы это знаете. Холман, надеюсь, я буду верна долгу. Просто назовите вашу цену и вы ее получите. – Она опять как-то вымученно улыбнулась. – Даже если в вашу цену буду включена и я.

– Мне нужна девушка, – осторожно произнес я. – Ее зовут Глория Клюн.

– Вы хотите Глорию?! – Ее глаза от удивления расширились. – Ну, вы задели мое тщеславие, Холман! Я считала, что любой мужчина с горячей кровью в жилах предпочтет меня.

– Ее благополучием интересуется мой клиент, – пояснил я.

– Кто? – выпалила она.

– Это конфиденциально. – Я допил остатки своего коктейля. – Он хочет знать, что произошло с нею. Все ли у нее в порядке, счастлива ли она, находится ли в добром здравии.

– Находится, – холодно бросила брюнетка. – Можем ли мы опять вернуться к существу дела?

– В этом как раз и состоит существо дела, – объяснил я. – Но мне нужны доказательства.

Теперь она стала потягивать коктейль из своего бокала. И опорожнила его тремя большими глотками. Я же занялся тем, что стал наливать по новой порции.

– И больше вам ничего не надо? – спросила она с недоумением.

– Да, – подтвердил я.

– И вы надежно прикусите язык в отношении всего остального? Значит, можно передать Крюгеру и Дарраху, что вы совершили ошибку?

– Манни Крюгер скоропалительно сделал неверные выводы, – пояснил я. – Это один из многих его недостатков.

Неожиданно она рассмеялась:

– Просто дикость какая-то! Понимаете ли вы это? Я была готова сбросить с себя одежду и лечь под вас, а потом выписать вам чек на кругленькую сумму. А вы пожелали лишь узнать, жива ли Глория и все ли у нее в порядке!

– Правильно, – подтвердил я.

– Вы можете мне почти что понравиться, – счастливо проворковала она. – Ладно, Холман. Какого именно доказательства вам будет достаточно?

– Увидеть – значит поверить.

– О'кей! Сколько сейчас времени? Я взглянул на свои ручные часы:

– Десять минут седьмого.

– Значит, у нас есть еще время допить этот коктейль. Потом я отвезу вас на квартиру Глории. К нашему приезду она должна уже вернуться домой.

– Отлично, – одобрил я.

Она отпивала из бокала свой второй коктейль, и я заметил, как ее черные глаза наблюдали за мной поверх стеклянного ободка. Ее взгляд вдруг приобрел напряженную сосредоточенность.

– Мне только что на ум пришла не очень приятная мысль, – сказала она. – А вдруг вы меня обманываете?

– Ну что вы, – искренне разуверил я ее.

– Первый этап, – продолжала она, – как всегда, сводится к тому, чтобы устранить сопротивление прекраснословием и уверениями в искренности. Второй – обмануть еще более медоточивыми словами и всего одной какой-нибудь просьбой. А третий?..

– Вы ошибаетесь, – возразил я.

– Думаю, мне надо посоветоваться с братом Вилли. – Она соскользнула с высокого стула у стойки бара. – Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

– Чувствуйте себя как дома, – любезно предложил я. Телефон стоял у дальней стены комнаты. Она набрала номер, потом демонстративно повернулась ко мне спиной и стала говорить так тихо, что я ничего не смог расслышать. Поэтому я стал пить свой второй коктейль и думал о пустяках.

– Вилли одобряет, но хочет тоже присутствовать там. – Она взглянула на меня через плечо. – О'кей?

– Запугиваете? – предположил я. – “Эй, Глория, скажи этому человеку, что у тебя все в ажуре и навалом счастья, а не то получишь по морде после его ухода”. Примерно так?

Она поговорила еще некоторое время с братом.

– Вилли говорит, что ничего подобного. Глория знает обо всем, что происходит, и он считает, что вы, воспользовавшись удобным случаем, станете задавать ей вопросы, которых задавать не надо.

– Получается мексиканская неопределенность, – крякнул я.

Брюнетка что-то еще проворковала в трубку.

– Вилли даже согласен, чтобы вы держали его под прицелом, ну.., связали бы ему руки за спиной, словом, делали, что хотите, чтобы доказать Глории, что она может сказать вам все, что сама захочет. Лишь бы не выдать нашего плана. Он хочет только присутствовать там и слышать весь ваш разговор.

– Ладно, – неохотно согласился я. – Мне нечего терять, кроме клиента, который в любом случае мне не по душе.

Она передала все это брату, какое-то время слушала его, потом повесила трубку:

– Вилли предложил встретиться с ним – это его последнее слово. – И подошла опять к стойке бара. – Но у нас есть еще время допить наши коктейли.

– Где находится квартира Глории?

– Вы узнаете об этом, когда мы туда приедем.

– Каким бизнесом занимаетесь вы с братом Вилли?

– Не ваше дело, – произнесла она ровным голосом. – Почему бы нам не поговорить о погоде?

– Честность – причина всех неудач, – вздохнул я. – Если бы я немного приврал вам некоторое время назад, то и вас бы поимел, и получил бы кругленькую сумму.

– Цыплят по осени считают! – живо посоветовала она, потом допила свой коктейль. – Ну что, поехали?

На въездной площадке у дома стоял белый спортивный “мерседес”. Брюнетка скользнула за баранку, я устроился рядом на переднем сиденье для пассажира. Она завела мотор, и мы тут же лихо понеслись по Беверли-Хиллз.

– Квартира расположена на Манхэттене? – нервно спросил я ее.

– Спокойно, птенчик! – Она громко и презрительно фыркнула. Но, пожав плечами, снизила скорость до установленных тридцати пяти миль в час.

Почему-то это пожатие показалось мне более громким, чем ее фырканье.

– В Западном Голливуде, – соизволила ответить она наконец.

– Я считал, что мы еще не проехали Беверли-Хиллз. Так мне показалось, когда я последний раз набрался смелости и выглянул через окно, – попытался уточнить я.

– Я говорю про квартиру! – Она закатила глаза. – Не думала, что существуют на свете такие тупицы!

– Рад, что не воспользовался вашим предложением, – холодно откликнулся я. – Держу пари, вы из тех дам, которые продолжают болтать даже во время полового акта.

На этом разговор наш, к счастью, совершенно прекратился. Она отреагировала на мою последнюю реплику тем, что до отказа надавила педаль газа, а я крепко зажмурил глаза на все оставшееся время поездки.

Квартира располагалась на двух этажах затененной зеленью с обеих сторон улице. Пролет деревянных ступенек вел к парадной двери, и я покорно следовал за Вильяминой Шульц на площадку перед нею. Она нетерпеливо надавила большим пальцем на кнопку звонка, потом глубоко вздохнула.

– Знаете что, Холман? – не утерпела она. – Просто не дождусь, когда вы закончите свои разговоры с девочкой по фамилии Клюн и потом сгинете к чертовой бабушке из моей жизни!

– Но на самом деле вы находите меня неотразимым, – игриво заметил я. – Привлекательность противоположностей. Вот я, приятный, симпатичный, остроумный, словом, обладающий всем, о чем может только мечтать девушка. А вот вы…

– Ох, заткнитесь! – гаркнула она и опять нажала на кнопку звонка.

– Может быть, мы приехали слишком рано? – спросил я через десять секунд, когда на вторичный звонок никто не ответил.

– Вилли должен был приехать сюда еще до нас, – пояснила она. – Да и девушке давно пора бы быть дома. – Она прижала большой палец к кнопке в третий раз и не отнимала его.

Прошло еще пять секунд, и потом парадная дверь начала медленно отворяться. В проеме показалось улыбающееся лицо парня.

– Наконец-то! – сорвалось с губ брюнетки. – Чем ты тут занимался, Моррис, пока мы проветривали свои?..

Внезапно она смолкла на полуслове. Думаю, ей бросилось в глаза выражение его лица: он не улыбался, его полуоткрытый рот напоминал скорее какую-то темную дыру, а взгляд просто кричал, и этот крик вряд ли могли передать голосовые связки.

– Моррис? – Голос девушки дрогнул. – Ради всего святого, в чем дело?

Его глаза закатились под лоб, когда он повернулся вполоборота к ней, колени подогнулись, и он тяжело свалился на пол лицом вниз. Мы оба увидели, что у него между лопатками торчала рукоятка ножа, а вся задняя часть пиджака была пропитана кровью. Откуда-то из глубины горла брюнетки вырвался душераздирающий вопль, и она опустилась рядом с ним на колени.

Входная дверь за нами закрылась.

Я быстро прошел мимо Вильямины, но, оказывается, никакой необходимости спешить не было: квартира оказалась пустой. Никаких следов борьбы, а призрачный убийца, видимо, улетучился сквозь одну из стен. Поэтому я возвратился в переднюю как раз в тот момент, когда девушка поднялась на ноги.

– Он умер, – шепнула она. – В порядке ли Вилли и Глория?

– Откуда мне знать, – ответил я. – В квартире никого больше нет.

– Тогда кто же убил его? – Ее глаза казались огромными. – Не мог же он сам воткнуть этот нож себе в спину!

– Кто бы ни убил его, но, должно быть, стрелой вылетел отсюда еще до нашего приезда, – предположил я. – Это Даррах?

Она медленно кивнула:

– Ужасно! Он мне никогда не нравился, соглашатель и ублюдок, но кончить жизнь таким образом… – Сознание случившегося потрясло ее. – И к тому же в квартире Глории… Это погубит все!

Зазвонил дверной звонок, и готов поклясться, что она подпрыгнула от его звука на целый фут.

– Кто это? – спросила она дрожащим голосом.

– Почему бы вам не открыть парадную дверь и не узнать?

– Возможно, возвратился убийца, чтобы удостовериться, что Моррис мертв. – Ее опять всю затрясло. – Не откроете ли вы? А?

– Вы думаете, что убийца сочтет, что Даррах мертв, если дверь не откроет он сам? – спросил я с нескрываемым интересом.

– Открывайте же дверь. Ну! – Она сильно прижала ко рту тыльную сторону ладони. – Похоже, я сейчас упаду в обморок.

Я обошел сначала ее, потом лежавшее на полу тело и открыл парадную дверь. На крыльце стоял парень с приветливой улыбкой на лице. На вид ему было чуть за тридцать. Крупный, упитанный, преждевременно облысевший. В яркой желтой рубашке в цветочек, в шерстяном спортивном пиджаке и в ярко-изумрудных брюках. При его виде у меня просто засосало под ложечкой.

– Вы Холман, да? – прохрипел он низким басом. – Я Вилли Шульц. Полагаю, моя сестра опекала красавицу Глорию до моего приезда сюда, верно? Простите, что опоздал. В последний момент возникла неожиданность.

– Странно, что и вы говорите об этом, – обратился я к нему. – То же самое произошло здесь с нами…

– Вилли! – Брюнетка пронеслась мимо меня как прирученная голубка, заключила брата в объятия, повисла на шее. – Слава Богу, что ты здесь! Несчастный Моррис сунулся сюда, и его прикончили!

– Моррис? – Вилли осторожно снял ее руку со своей шеи и опустил ее на ноги. – Ты в этом уверена? Мне показалось, что диалог слегка затягивается.

– Почему бы вам не зайти в квартиру и не взглянуть на все самому? – посоветовал я.

Он прошел мимо меня в переднюю, брюнетка не отставала от него. Я опять тщательно запер парадную дверь, потому что время было совсем неподходящее для непрошеных визитов соседей. Шульц, казалось, долго рассматривал труп, потом растерянно моргнул.

– Кто убил его? – наконец спросил он.

– Просто ужасно! – отозвалась сестра. – Он отворил нам дверь и вроде бы ухмылялся, глядя на нас. Но выражение глаз… Никогда не забуду этого, даже когда доживу до старости. Потом он начал поворачиваться и просто рухнул.

– Я осмотрел квартиру, – добавил я. – В ней никого больше не было.

– Не было? – Его темные глаза недоверчиво уставились на меня. – Что, шут вас возьми, вы имеете в виду?