Спустя полчаса он уже миновал на грузовике Бартлесвилль и поехал по направлению к Грин-Бею. Миссис Гросс тоже обратила внимание, что он зевал, пока грузил бобы в пикап.
      Теперь и родители Джима, и миссис Гросс смогут подтвердить, что он хотел спать, а поэтому вопрос о причине аварки снимется сам собой. Разумеется, он врезался в дерево или столкнулся со встречной машиной только оттого, что заснул за рулем.
      В конце концов мозговик остановил свой выбор на бетонной опоре моста примерно в десяти милях от Грин-Бея.
      Еще более эффективным мог быть удар во встречную машину, но он повлек бы дополнительную смерть. Поэтому его пришлось отвергнуть (не из-за сострадания: как уже говорилось, жизнь человека для мозговика была пустым звуком) , просто подобный несчастный случай привлек бы к себе больше внимания, что совершенно нежелательно.
      Направив автомобиль на опору моста, Джим врезался в нее на скорости более шестидесяти миль в час. Удар был достаточным.
      В тот же миг мозговик вернулся в собственное тело, лежащее теперь уже под ступеньками черного хода в доме Стаунтона.
      Было пять минут десятого.

Глава восемнадцатая

      Док Стаунтон спал беспокойно и когда проснулся в емь утра и увидел свет, то решил больше не пытаться заснуть.
      Приготовив себе завтрак, он сидел за дымящейся чашкой кофе, дожидаясь, когда можно будет поехать в город. Вчера они с мисс Телли довольно долго разговаривали за обедом, и он сомневался, что ей удалось закончить печатание до полуночи; поэтому неловко было приезжать к ней раньше девяти, а то и десяти утра. Однако он не смог усидеть дома, и в половине девятого уже выехал в город на своем фургоне.
      В такую рань делать в городе ему было нечего. Он не хотел заходить на почту или звонить шерифу до того, как получит от мисс Телли напечатанный текст своего заявления. Бар не откроется раньше десяти, так что он не сможет скоротать время за кружечкой пива. Он зашел в ресторан выпить кофе.
      В четверть десятого он решил подождать еще пятнадцать минут и позвонить мисс Телли. Может быть, она уже встала и готова его принять. К этому времени шериф будет в своем офисе в Уилкоксе, можно позвонить туда сейчас и договориться о встрече.
      Он застал шерифа и хотел уже условиться о встрече, когда шериф перебил его:
      - Секундочку, Док. Не кладите трубку, - и минуту спустя: - Нет, Док, боюсь, что сегодня утром не выйдет; позвоните мне позже. Меня только что вызвала патрульная машина. Автомобильная катастрофа между Бартлесвиллем и Грин-Беем, я должен ехать туда. Извините.
      Шериф повесил трубку.
      Док несколько мгновений смотрел на телефонный аппарат, размышляя, не могла ли катастрофа произойти с кем-либо из известных ему людей. "Видимо, нет, - сказал он себе, - иначе шериф упомянул бы об этом". Хотя, с другой стороны, он не мог точно знать всех известных Доку людей, да к тому же еще и очень спешил.
      Док опустил монетку и снова набрал номер шерифа. Когда ему ответил дежурный, Док представился и объяснил, что его разговор с шерифом был прерван при упоминании автокатастрофы, и спросил, не может ли дежурный сказать ему, кто стал жертвой катастрофы.
      Дежурный охотно ответил. Это старшеклассник по имени Джеймс Крамер, который жил неподалеку от Бартлесвилля.
      Он погиб. Ехал один в грузовике в направлении Грин-Бея; вероятно, заснул за рулем; врезался в бетонную опору моста.
      Смерть наступила мгновенно.
      Док поблагодарил полицейского и повесил трубку. Крамер. Эта семья жила рядом с фермой Гроссов. Док вспомнил, что их сын, старшеклассник, ровесник Томми Хоффмана, работал на мисс Гросс. И именно Крамерам принадлежал серый кот - тот самый, который провел с ним почти целую неделю.
      И вот теперь юноша погиб, причем это случилось при обстоятельствах, очень смахивающих на самоубийство. Самоубийство человека под номером три, и вновь тесная связь с самоубийством животного!
      Док Стаунтон не испытал страха. Он почувствовал холодное спокойствие, зная, что нужно делать. Причем быстро, не тратя времени даром.
      Это дело совершенно не относилось к компетенции шерифа. Расследованием, пожалуй, могли заняться ведущие ученые под эгидой ФБР. Не то, чтобы местную полицию вообще не нужно ставить в известность, нет, ФБР могло бы их использовать в расследовании. Наверное, данный случай заинтересует также и военных. К счастью, будучи ведущим специалистом по спутникам, Стаунтон знал нескольких высших офицеров военной контрразведки и двух влиятельных людей из ФБР. Они тоже знали его, стало быть, не отмахнутся, как от чокнутого, а готовы будут серьезно отнестись к его соображениям, насколько бы дикими они не выглядели.
      Он позвонит нужным людям, как только получит текст заявления от мисс Телли. Но вот одна вещь казалась сейчас наиболее важной, и это он мог бы сделать не мешкая: переехать куда-нибудь из пасной зоны.
      Док решил для себя этот вопрос, когда подходил к машине.
      Он поедет домой, упакует вещи и положит в фургон. Затем, захватив перепечатанный мисс Телли текст, направится прямо в Грин-Бей, там создаст свой штаб и будет вести международные телефонные переговоры. Если бы у него была даже половина того влияния, которое он имел в действительности, уже к концу дня город оказался бы наводнен агентами ФБР и службы безопасности. В ожидании этого он должен собрать как можно больше сведений о смерти Джима Крамера. Он надеялся, что мисс Телли согласится сотрудничать с ним.
      Первая же проверка, осуществленная мозговиком, показала, что Стаунтона нет дома. Это было странно - так рано он никогда в город не выезжал. Очевидно, что не пошел он и прогуляться: во дворе не было его машины. Значит...
      Мозговик размышлял. Все личные вещи Стаунтона остались на месте, не считая одежды, которая была на нем.
      Тарелки в раковине свидетельствовали, что завтракал он дома. Видимо, сегодня он встал раньше обычного и по какой-то причине перенес свою ежедневную поездку в город на утренние часы. Беспокоиться не о чем; он вернется. Если не будет счастливого стечения обстоятельств и он не решит немного вздремнуть днем, то уж ночью...
      Хотя мозговик и провел в этом доме почти неделю, он был вынужден обходиться органами чувств кота. Он не заглядывал в затворенные комнаты, не прочел закрытых книг и писем в запечатанных конвертах. Теперь, пользуясь своими перцептивными способностями, мозговик мог не спеша все тщательно изучить.
      Он запомнил дом и все, что в нем находилось; это пригодится позже, когда он вселится в Дока и ограничит себя его органами чувств. Там, в теле Стаунтона, ему предстоит пробыть неделю, то и две. Трудно предположить, что найдет он в мыслях и воспоминаниях профессора. Но все равно не стоит заставлять его внезапно покидать этот дом, коль скоро он планировал пробыть здесь до конца лета.
      Мозговик услышал шум подъезжающего автомобиля. Это был фургон Стаунтона, и Док сидел в нем один. Часы на кухне показывали десять.
      Пока Стаунтон входил в дом, Мозговик решил осмотреть его машину. И тут впервые он понял, что случилось нечто ужасное. Тщательно завернутый в старый брезент, в салоне лежал труп утонувшего серого кота. Его предпоследнего хозяина. Каким образом Стаунтон обнаружил его и зачем положил в машину? Неужели он по кошачьим следам дошел до лесного ручья? Мозговик не предвидел такой возможности, хотя и должен был предвидеть. Он же ограничился тем, что взглянул на дом и "убедился" - за ним не следят. Ведь прошел дождик, значит, остались следы! По ним-то и сориентировался Стаунтон. Значит, мозговик снова выдал себя.
      Ну что ж, Стаунтон теперь в доме. Рано или поздно он уснет. И тогда все его подозрения будут не опасны.
      Но что он делает? Он принес из кладовки два чемодана и потащил их наверх. А теперь он складывает туда свою одежду, упаковывает туалетные принадлежности. Он собирается уезжать, причем насовсем!
      Но это невозможно, его необходимо остановить любой ценой.
      Док Стаунтон перенес чемоданы в фургон и положил сзади, после чего вернулся в дом. Быстро обойдя его, он закрыл все окна и убедился, что задняя дверь заперта. На кухне он на секунду задумался - стоит ли отключить движок в подвале, но решил не делать этого. В холодильнике оставалась еда; ни к чему, чтобы она испортилась за те дни, что его здесь не будет. А он вернется, причем не один. Он обязательно должен показать дом тем, кто будет проводить расследование.
      Теперь было уложено все, кроме рыболовных принадлежностей и оружия. Он погрузил в фургон снасти, коробки с патронами, резиновые сапоги и еще раз вернулся в дом за пистолетом, дробовиком и винтовкой. Положив пистолет в карман, а ружье держа под мышкой, он закрыл дверь и, взяв с собой ключ, направился к фургону.
      Он уже взялся за ручку дверцы, когда увидел оленя - крупного самца с ветвистыми рогами. Тот стоял футах в пятидесяти, на краю леса, там, где начинался двор. Олень даже не пытался спрятаться. Он смотрел прямо на Дока, затем опустил голову и приготовился к броску.
      Док быстро сел в машину и включил зажигание. Он внезапно догадался, что сейчас произойдет, но был лишь один способ убедиться в этом. Он включил первую скорость и тронулся с места. Нужно было проехать мимо оленя в нескольких ярдах, если, конечно, олень пропустит его.
      Олень пропускать его не собирался. Как только машина тронулась с места, он бросился вперед. Док ударил по тормозам и попытался - правда, безуспешно, - ослабить удар, включив задний ход. Опустивший рогатую голову олень двухсотфунтовой ракетой врезался прямо в радиатор, между фарами, и превратился в двести фунтов мертвого мяса, сломанных костей и раздробленного черепа. Машина почти на два фута откатилась назад; и только то, что Док в последнее мгновение соскользнул вниз и лег поперек переднего сидения, спасло его от тяжелой травмы.
      Он медленно поднялся. Мотор заглох, а возможно, и вышел из строя из-за заднего хода при включенной первой скорости. Док понял, что машина не тронется с места без серьезного ремонта в гараже. Как минимум, нужно было менять радиатор и вентилятор. Но и более серьезные поломки не удивили бы его.
      Винтовка двадцать второго калибра была бесполезна. Даже и с пистолетом и дробовиком он не мог направиться пешком в город или до ближайшей фермы, где расположен телефон. Против него будет выслана целая цепочка животных-хозяев. Нельзя миновать поля с одной стороны дороги, где в тени деревьев укрылись коровы, а может быть, даже и быки. А с другой стороны дороги простиралась полоса девственного леса, где обитали олени, а возможно, и медведь или дикая кошка. Был и еще менее приятный вариант - что, если его враг найдет человека-хозяина? Что он станет делать, если миссис Крамер или миссис Гросс вдруг выйдут на дорогу с дробовиком или винтовкой и начнут стрелять в него? Сделает ответный выстрел? Разумеется, это уже не будет нормальная миссис Крамер или миссис Гросс, но так или иначе - он не сможет выстрелить в женщину. Неважно, сколько животных или людей он застрелит прежде, чем получит помощь; рано или поздно кто-нибудь или что-нибудь сможет убить его. Он знал, был уверен, что против него выступает только один разум, но ведь это был разум, способный послать бесконечную цепочку атакующих, больше, чем он в силах вынести.
      "Ну что ж, - подумал он, - холодная война окончена.
      Враг - кто бы он ни был - перестал притворяться. По крайней мере, от меня, Дока Стаунтона, он уже не скрывает своей силы. Он хочет и будет удерживать меня здесь". Док дотянулся до заднего сиденья, достал пистолет и дробовик, зарядил их, а остальные коробки с патронами рассовал по карманам.
      Удивительно, что он совершенно не боялся. Он был даже спокойнее, чем всегда. Спокоен и рассудителен. Именно это ему и необходимо, если он намерен выиграть войну. Его разум должен стать главным орудием, огнестрельное оружие может выиграть битву, но не выиграет войну.
      Первое, что сейчас нужно - остаться в живых. Где лучше находиться здесь, в машине, или там, в доме? Более безопасным и удобным ему представлялось пребывание в доме.
      Враг дал понять, что намерен убить его, если он начнет искать помощи. А если он примет условия осады и не возобновит попытку убежать? Он может ошибаться, но одно обстоятельство четко указывало на то, что, останься он дома, враг не будет пытаться его уничтожить. Если бы ему была нужна смерть Дока, то Стаунтон уже был бы мертв. Он не видел оленя, пока не подошел к машине, но тот явно за ним следил.
      Олень вполне мог наброситься на него до того, как он сел в машину. Да и ружья тогда еще не были заряжены.
      Итак, в дом. Он осторожно выбрался из машины с пистолетом в кармане, с дробовиком наготове и осмотрелся вокруг. Ни одного живого существа в поле зрения не было.
      Если только...
      Он посмотрел вверх. Примерно в сотне ярдов от земли дикая черная утка совершала круги. Утки так не летают.
      Атака с воздуха? Об этом он и не подумал, когда представлял себе опасности пешего похода в город. Теперь же понимал, что удар тяжелой птицы, подобно камикадзе упавшей с неба, не менее опасен, чем удар обезумевшей лошади или коровы.
      Приглядывая за уткой, он направился к дому. Внезапно она нырнула вниз. Док вскинул ружье... но необходимости стрелять не было. Птица устремилась не на него: с отвратительным звуком она ударилась о землю ярдах в десяти, подняв облако пыли.
      Док в задумчивости вошел в дом и запер за собой дверь.
      Нет, враг не пытался убить его, а лишь не хотел выпустить из дома. Вряд ли утка могла промахнуться, если была нацелена именно на него. Просто враг хочет показать ему всю тщетность попыток выйти отсюда. Стало быть, он нужен врагу живым, и нужен именно здесь, в доме.
      Док перезарядил дробовик и поставил его у окна, рядом с входной дверью. Вынув из карманов коробки с патронами, Док положил их на край дивана, чтобы были под рукой.
      Затем сел на диван лицом к окну и стал смотреть на улицу.
      Снаружи стояла тишина. Может, все это ему только кажется? И он без всяких помех запросто может пешком идти в город? Нет, олень был достаточно веским аргументом, а уж падающая утка окончательно убедила Дока в обратном.
      Сейчас никто на него не нападал, и он предполагал, что и не нападет, пока он остается здесь. Но почему?
      Он подошел к холодильнику, чтобы взять бутылку пива, но передумал и вернулся. В умеренных количествах пиво не влияло на умственные способности. Но сейчас он просто не имел права рисковать.
      Что же за враг противостоит ему? Человеческое существо, скажем, мутант с неведомой доселе науке способностью подчинять иные разумы своей воле? Демон? Пришелец из космоса? Последнее казалось более правдоподобным.
      Как сказала мисс Телли, во вселенной миллионы обитаемых миров. Почему на некоторых из них не может быть разумной жизни? Разве Земля столь уж уникальна? Разве иные формы разумной жизни не могли подготовить межзвездное путешествие? Почему приоритет в этом должен принадлежать землянам?
      Да, этот вариант явно выглядел правдоподобнее - хотя и опаснее других.
      Но почему именно он подвергся нападению? Потому что многое уже знал и стал для врага опасным? Да, скорее всего, так, и каким-то образом врагу это стало известно.
      Впрочем, понятно, каким образом. Использовав в качестве хозяина серого кота, враг провел в его доме больше пяти дней.
      Он слышал, что диктовал Стаунтон мисс Телли; он узнал также, что намечалось отправить письма экспертам. Враг изучил и самого Стаунтона, который держал кота взаперти, чтобы изучить его!
      Да, он стал опасен для врага, и тот понял это. Но почему же он оставил его в живых? Олень запросто мог прикончить его, направив свои рога на него, а не на радиатор громоздкого фургона. Да и утка даже не попыталась ударить его в голову.
      Итак, он нужен врагу живым, причем именно здесь, в доме.
      Почему?
      Потому что его хотят заполучить в качестве хозяина?
      Возможно, но почему такой попытки не было до сих пор?
      Снаружи все выглядело по-прежнему спокойно, поэтому Док пошел на кухню и поставил на плиту воду, чтобы сварить себе кофе. Может быть, врагу нужны специальные условия, чтобы вселиться в хозяина?
      Внезапно он сообразил, какие это могут быть условия, и чем больше он об этом думал, тем больше утверждался в своей догадке. Томми Хоффман был захвачен во время сна.
      Так же, как и Зигфрид Гросс. Спал ли Джим Крамер в момент вселения врага, Док не знал, но по всей вероятности, спал. Что касается хозяев-животных: почти все животные - особенно кошки и собаки - пусть ненадолго, но часто засыпают, причем как ночью, так и днем.
      Но если враг хочет задержать его здесь до тех пор, пока он не заснет, то почему он не захватил его вчера ночью, когда он спал? Спал он, правда, беспокойно, но ведь спал же! Ответ пришел ему в голову почти мгновенно. По каким-то причинам после смерти серого кота враг выбрал в качестве следующего хозяина Джима Крамера - и вынужден был ждать случая, когда самоубийство юноши удастся представить как несчастный случай. Это было еще одним свидетельством в пользу гипотезы о единичном враге, а не множестве врагов: в каждый момент времени он мог владеть лишь одним хозяином. Если бы только знать...
      Тут Док схватил дробовик и бросился к двери. Открыв ее, он осторожно ступил за порог на крыльцо и поднял голову вверх.
      Птицы, большие птицы кружились в небе, шесть или семь сразу. Много птиц. Неужели он ошибся?
      Понаблюдав за ними, он вздохнул с облегчением. Эти птицы не были хозяевами; кажется, их называют "канюки".
      Они кружили над мертвым оленем, постепенно снижаясь и предвкушая трапезу. Обыкновенные птицы. Канюки никогда не казались ему особенно привлекательными; не были исключением и сегодняшние.
      И тут он увидел, как со стороны леса показалась еще одна птица; это, кажется, снова была утка. По мере приближения к дому она набирала высоту и вдруг резко рванула вниз, прямо на него. Док легко мог застрелить ее из дробовика, но смысла в этом не было. Он быстро сделал шаг назад и захлопнул дверь. Спустя секунду раздался оглушительный шлепок: утка разбилась о деревянное крыльцо.
      Док мрачно усмехнулся. Проделав этот рискованный эксперимент, он подтвердил, по крайней мере, часть своих выводов. Если бы враг мог вселяться в бодрствующее создание, то ему ничего не стоило заполучить любого из этих кружащих в небе канюков, тем более, что они совсем рядом.
      Или всех сразу - если бы враг мог вселяться в несколько существ одновременно. Вместо этого, рискуя потерять время, враг где-то далеко нашел утку. Видимо, это была спящая утка.
      Да, хоть враг и смертельно опасен, но его возможности не безграничны.
      Значит, есть надежда. Мисс Телли ждет его; рано или поздно она начнет беспокоиться и позвонит шерифу. Если шериф направится к дому и станет жертвой нападения, это печально. Но другие полицейские, увидев это, могут вызвать на помощь полицию штата. А группа вооруженных людей наверняка прорвется к дому, каких бы животных не насылал на них враг.
      Он уверен: рано или поздно помощь придет. Обязательно придет. Главное не заснуть до этого момента.

Глава девятнадцатая

      Казалось, ничего не происходило целую вечность. Настала ночь - время сна. Док обошел весь дом, оба этажа, и везде включил свет, во всех комнатах.
      А потом свет разом погас. Всюду.
      Движок? Разумеется, движок. Топлива для мотора, от которого работал генератор, должно было хватить еще на несколько дней. Но либо мотор, либо сам генератор вышли из строя.
      Враг захватил нового хозяина. Кого, например? Мышку?
      Наверное, мышку - домашнюю, если такие водятся в подвале, а может быть, и полевку, которая смогла туда пробраться. Скорее всего, она залезла под кожух мотора и там погибла; по всей видимости, тельце ее разметало по коллектору... Теперь уже не было смысла заново включать двигатель - у врага хватит и других мышей. А возможно, для этого и не нужна мышка. Ведь даже насекомое, направляемое мощным интеллектом, способно ценой собственной жизни вызвать остановку мотора или генератора.
      Итак, темнота. Как бы то ни было, он обязан бороться со сном. Сон означает конец всего.
      Вышла луна. Луна в три четверти, но она светила очень ярко в ясном звездном небе. Из окон были хорошо видны окрестности заброшенной фермы. Лунного света оказалось достаточно, чтобы ходить по комнатам, по крайней мере, без риска споткнуться обо что-нибудь и сломать себе шею. У Дока имелся карманный фонарик, но даже с запасной батарейкой он не сможет держать его включенным всю ночь; придется использовать его лишь время от времени.
      Сколько он сможет бороться со сном? "Еще сутки, - подумал он, выдержать можно, хотя в прошлую ночь я спал мало и чувствую себя очень усталым".
      Он проголодался, но решил ничего не есть. Еда повышает сонливость, особенно, если человек устал. Голодному легче оставаться без сна, чем сытому, во всяком случае, до того момента, пока голод или дурное питание его- не ослабят.
      Здесь такого не случится; он знал, что может обходиться без еды дольше, чем без сна.
      Док расхаживал по комнате, стараясь сосредоточиться.
      Надо принять ответные меры. Но как?
      В чем уязвимое место врага? Интересно - он бестелесен или имеет собственное тело, скажем, спящее - в моменты, когда он вселяется в хозяина? Должно быть, у него все-таки есть собственное тело. Во-первых, Док не мог себе представить бестелесное существо; во-вторых, он сейчас вспомнил одну странную деталь самоубийства Зигфрида Гросса. Той ночью из холодильника Эльзы Гросс исчезли кастрюля с супом и судок с подливой. Вряд ли Гросс полностью съел их; а выливать их в раковину у него было еще меньше поводов.
      Но ведь эти продукты представляют собой базовые ингредиенты питания любого существа с химией тела земного типа.
      А может быть, Гросс, прежде чем покончить с собой, был использован для кормления врага? Это звучало абсурдно, но что из всего происходившего не выглядело чудовищным абсурдом? Во всяком случае, это было возможно.
      Док вышел на кухню и на короткое время включил фонарик, чтобы сварить себе еще кофе. Когда кофе был готов, он сел с чашкой в кресло, освещенное ярким лунным светом.
      Где находится тело врага? Вполне возможно, поскольку должен быть предел диапазону его действия, оно где-то рядом; очевидно, дом был эпицентром его активности. Поэтому вероятно, что тело - где-то в окрестностях дома, а скорее всего - внутри дома. Может быть, здесь и проходит линия его контратаки? Как только станет светло, он тщательнейше обыщет дом и застрелит все живое, что встретит!
      Это была длинная-длинная ночь, самая тоскливая и одинокая ночь в его жизни. Но она закончилась.
      Когда достаточно рассвело, он внимательно осмотрел весь дом, каждую комнату, от подвала до чердака. Док, разумеется, не знал, что именно он ищет. И если только враг не мог обратиться, например, в маленький домашний предмет или стать невидимым - а в том и в другом он сомневался - то оставалось сделать вывод, что врага в доме нет. В подвале он убедился, что его догадка по поводу генератора была верной. Нечто вроде мыши проникло под кожух и теперь превратилось в красную жижу. Он, конечно, мог все это убрать и снова включить движок, но какой смысл? Если враг не хочет, чтобы у него было электричество, найдется еще что-нибудь маленькое, способное забраться под кожух, чтобы все выключить, как только Док начнет подниматься по лестнице.
      За всю эту бесконечную ночь ему удалось найти лишь одно решение. Враг теперь стал беспомощным пленником, поскольку от любого хозяина он может избавиться, лишь умертвив его. Значит, теперь у Дока появился шанс перехватить инициативу. Если бы ему удалось ранить и захватить в плен, или просто захватить в плен того хозяина, который может быть использован против него, и сохранять его в живых, чтобы исключить всякую возможность его смерти, тогда враг на время станет беспомощным. А сам он за это время сможет беспрепятственно выбраться в город.
      Но вот будет ли у него такой шанс?
      Он посмотрел на потолок и, увидев мотылька, вдруг ощутил смутную надежду. Может, это он? Мотылек, конечно, безопасен, но враг мог контролировать его, например, использовать как шпиона.
      Он осторожно встал и пробрался в кладовку, закрыв за собой дверь. Там Док принялся мастерить очень грубый сачок для ловли бабочек. Он согнул вешалку в некое подобие кольца. Затем разорвал спальный мешок, чтобы вынуть оттуда кусок марли, служащий в качестве накомарника. Этот кусок марли он ухитрился прикрепить к согнутой вешалке, в результате чего появилось очень приблизительное подобие сачка.
      Мотылек все еще кружил. После нескольких неудачных попыток Док все-таки поймал его, стараясь не поранить крылышко. На кухне он нашел коробок спичек и опустошил его; после этого он посадил туда мотылька и закрыл коробок.
      Мотылек проживет там какое-то время - достаточное, чтобы Док успел убежать в город. Разумеется, если мотылек...
      Впрочем, это легко выяснить. Взяв дробовик, он открыл дверь и шагнул наружу. Оглядевшись вокруг, он не увидел ничего подозрительного и опасного. И в небе как будто тоже.
      Он глубоко вздохнул и пошел. Сделав несколько шагов, он снова взглянул на небо. Ястреб, большой ястреб взмывал в небо кругами. В следующий миг он нырнул вниз с явным намерением убить Дока, а не просто загнать его обратно в дом.
      Док вскинул дробовик и нажал на курок как раз вовремя - ястреб был в восьми или десяти футах от его головы.
      Он падал со свистом, как управляемый реактивный снаряд.
      Брызнула кровь, полетели перья, попав ему прямо в лицо.
      То, что осталось от птицы, врезалось в землю в двух шагах от Дока.
      Он бросился к дому. Там он смыл с лица кровь и отряхнулся. Затем открыл спичечный коробок и выпустил невинного мотылька. Идея была неплохая, но, похоже, враг не собирался дать ему уйти так легко.

Глава двадцатая

      Долгое время ничего не происходило.
      Минуты тянулись, как часы. Он не спал уже более двадцати четырех часов. Его состояние усугублялось тем, что в предшествующие сутки он спал не более трех часов.
      Большую часть времени он расхаживал от окна к окну.
      Ноги его гудели от усталости, и он отдал бы тысячу долларов за несколько минут отдыха, но это было слишком опасно.
      Он даже не мог себе позволить сесть и откинуться в кресле.
      Садился он только на подлокотник кресла или валик дивана перед окном гостиной, или на краешек стула на кухне. Время от времени он позволял себе выпить чашечку кофе, но теперь он пил его холодным; он знал, что влияние кофеина ослабляется горячей жидкостью.
      Утро вползало в дом. Скоро появится шериф или полиция штата. Мисс Телли не позднее нынешнего утра уведомит их, сообщив, что Стаунтон вчера не позвонил в назначенный час - должно быть, что-то случилось, и Док в опасности.
      Да, долго ему не продержаться. Для него становится опасным даже просто сидеть. Он заметил, что глаза закрываются сами собой и держать их открытыми стоит больших усилий. Хотя вообще он не был заядлым курильщиком, но сегодня курил трубку так часто, что у него саднило в горле.
      Бензедрин - это средство сейчас для него казалось ценнее бриллиантов, но кто же знал, что в отпуске придется бороться со сном?!
      Было около полудня, когда он, стоя у окна и, не решаясь даже прислониться головой к стеклу, услышал шум приближающегося автомобиля.
      Док взял в руки дробовик и открыл дверь, сам оставаясь внутри, чтобы при случае уберечь шерифа или того, кто пришел, от неожиданного нападения.
      Во двор въехала машина. Маленькая машина, "фольксваген", в ней сидела мисс Телли, одна.
      Он яростно замахал рукой в надежде, что если она повернет и быстро уедет, то...
      Но она уже въехала во двор, не глядя на него, поскольку внимание ее было приковано к разбитому фургону и мертвому оленю - от него взлетела целая стая канюков, которых вспугнул шум машины. Мисс Телли выключила мотор прежде, чем взглянула на Дока.
      - Мисс Телли! - крикнул он. - Разворачивайтесь и быстрее возвращайтесь в город. Вызовите полицию штата и...
      Бесполезно. Он услышал стук копыт - по дороге мчался бык, он был в каких-то ста ярдах. "Фольксваген" находился ярдах в двенадцати от Дока, но тут он подумал о шансе, хотя и рискованном. Если ему удастся ранить быка не убивая, вывести его из строя, скажем - сломать ногу, тогда враг окажется связанным.
      Крикнув мисс Телли, чтобы она оставалась в машине, Док выбежал из дома и поднял дробовик. Только бы не ошибиться и хорошенько прицелиться в передние ноги...
      Прицел был точен, но от волнения он поторопился. Выстрел попал в цель, но не остановил быка. Он взревел от ярости, изменил направление и теперь бежал прямо на Дока.
      Когда тот выстрелил второй раз, между ними оставалось не более десяти футов. Выстрел оказался смертельным. Бык пробежал по инерции несколько шагов и рухнул на землю у ног Дока.
      Он открыл дверь "фольксвагена".
      - Быстрее в дом, мисс Телли. У нас есть минутка времени, торопитесь.
      Он поспешил за ней. Дробовик был разряжен. Возле двери Док обернулся и посмотрел вверх. Большая птица кружилась над домом, но она опоздала. Док вошел внутрь и закрыл дверь.
      В доме, перезаряжая дробовик, он быстро рассказал ей все, что случилось за прошедшие сутки.
      - О, доктор, - сказала она, - если бы только я могла настоять, чтобы шериф... Я звонила ему вчера днем, но он не поверил, что с вами может что-то случиться. Правда, сказал, что приедет. Только сегодня утром я дозвонилась до него снова. Он сказал, что были срочные дела и до завтра он не сможет приехать. По-моему, он решил, что это все игра моего воображения, и время терпит.
      - Завтра... - Док печально помотал головой. - До завтра я не дотяну. А если сразу же, как только я засну, он... Лучше было бы вам не приезжать, мисс Телли. Вы теперь тоже в беде.
      - А что, если мы все-таки попробуем вырваться в город на моей машине? Я за рулем, вы с дробовиком наготове?
      - Один шанс из сотни, мисс Телли. Там, откуда примчался этот бык, могут быть еще быки или коровы; не говоря уж об оленях в лесу. Я думаю, что крупная птица, упав с большой высоты, способна пробить крышу вашего "фольксвагена". Сколько мы продержимся? Ваши соседи заметят, если вы не вернетесь домой?