То было блюдо, которое и требовало повышенного к себе внимания, и Кейт, жуя мясо, пролистал две последние главы «Всеобщей истории».
О межпланетной войне Уэллс писал с горечью. Он расценивал её как захватническую, в которой Земля выступала агрессором.
Жители Луны и Венеры оказались существа дружелюбными и начать их эксплуатировать не составило землянам никакого труда, чем они с лихвой и воспользовались. По своему умственному развитию эти колоссы с Луны не ушли дальше диких африканских племен, но селениты отличались более мягким и благодушным характером. Из них получались превосходные рабочие и особенно замечательные механики (в тех случаях, когда им толково объясняли таинства машин). Наиболее искусным и ловким из них удавалось сэкономить на зарплате ради путешествия на Землю. Но долго на ней задерживаться им было нельзя: после двух-трех недель пребывания начинало заметно ухудшаться здоровье. По этой же причине оказалось невозможным использовать их в земных условиях в качестве рабочей силы. Последнее, впрочем, было официально запрещено законом с тех пор, как тысячи селенитов полегли костьми спустя несколько месяцев после прибытия на Землю. Продолжительность жизни селенита равнялась примерно двадцати годам на Луне. Но на других небесных телах — Венере, Земле, Марсе или Каллисто — она никогда не превышала и шести месяцев.
Венериане по своему умственному развитию практически стояли вровень с землянами, но по складу характера кардинально от них отличались. Их интересовали только философия, искусство и высшая математика, и они очень радушно встретили землян, искренне надеясь на плодотворный обмен в области культуры и интеллектуальной деятельности. Их цивилизация не носила материального характера — ни домов, ни городов они не строили, вещами себя не обременяли, как, впрочем, машинами и оружием.
В сущности это были немногочисленные бродячие племена, которые за исключением интеллектуальных занятий, вели образ жизни, мало чем отличавшийся по своему примитивизму от животных. Они не только не препятствовали, но и всячески содействовали — правда, никогда не выступая в качестве рабочей силы, — колонизации и эксплуатации богатств Венеры пришельцами. Земля быстро основала там четыре колонии, население которых вскоре достигло миллионной отметки.
На Марсе, однако, события развивались совсем по-другому.
Его обитателей почему-то воодушевляла смехотворная идея не дать себя колонизировать. Их общество в своем развитии практически достигло того же уровня, что и земное, за исключением того, что они не додумались ещё до межпланетных путешествий, что, возможно, объяснялось отсутствием привычки носить одежду, а значит, полным их неведением в отношении швейных машинок.
Марсиане встретили первых землян вежливо, солидно и строго (они вообще все делали чрезвычайно серьезно, совсем не обладая чувством юмора). После куртуазного приема они посоветовали гостям вернуться восвояси и больше у них не появляться. Членов второй, а затем и третьей экспедиций они попросту уничтожили.
Захватив астролеты, на которых прилетели земляне, они даже не соблаговолили ими воспользоваться или скопировать как образцы для создания собственного космического флота. Просто они не испытывали никакого желания куда-то улетать с родной планеты. Уэллс в этой связи резонно замечал, что ещё никогда ни один марсианин не покидал свою планету живым, даже во время вскоре разгоревшейся межпланетной войны.
Те же несколько аборигенов, которых удалось взять в плен и водворить на борт корабля с намерением отправить их на Землю и тщательно там подызучить, покончили с собой ещё до того, как тот поднялся в разряженную атмосферу Марса.
Это неприятие возможности или даже неспособность прожить хотя бы несколько минут вне родимого планетарного дома, касалась также растений и животных Марса. Поэтому ни в одном зоопарке и ни в одном ботаническом саду Земли до сих пор не было ни единого образца фауны и флоры этого мира.
По указанным причинам так называемая межпланетная война развернулась исключительно на поверхности Марса. Она вылилась в беспощадную бойню, в ходе которой марсиан неоднократно выкашивали в неслыханном количестве. Все же им удалось капитулировать до того, как их истребили всех на корню, и они дали согласие на колонизацию землянами Марса.
Итак, как выяснилось, во всей Солнечной системе разумные существа обитали только на четырех планетах и их спутниках — Земле, Луне, Венере и Марсе. На Сатурне развилась какая-то странного рода флора, а на некоторых из лун Юпитера встречались растительная жизнь и некоторые виды диких животных.
Человек натолкнулся на соперника — то есть на агрессивных с колонизаторскими замашками мыслящих существ за пределами Солнечной системы. Ко времени выхода землян в Космос, арктуриане бороздили его уже в течение многих веков. Лишь по чистой случайности — ведь наша Галактика чрезвычайно обширна — они до сих пор не заскакивали в Солнечную систему. Но обнаружив наше существование в результате нечаянной встречи где-то в окрестностях Проксины Центавра, они немедленно решили выправить столь ненормальное положение вещей.
Со стороны землян война с арктурианами сразу же приобрела оборонительный характер, хотя включала в себя все, что мы могли бы расценить как наступательную тактику. До сего момента эта межгалактическая битва не очень-то продвинулась вперед, поскольку у каждого из противников оказались достаточно мощные оборонительные системы, чтобы воспрепятствовать любым сколь-нибудь длительным наступательным операциям. Дело свелось к тому, что время от времени одному из звездолетов одной из сторон удавалось проникнуть сквозь защитные кордоны и посвирепствовать в тылу врага.
К счастью для землян, они сумели достаточно быстро захватить несколько кораблей арктуриан и это позволило им в сжатые сроки преодолеть многовековое техническое отставание, при котором они втянулись в военные действия.
Более того, благодаря гениальности Допелля, Земля даже вырвалась несколько вперед и все время успешно сохраняла это преимущество, хотя в сущности вся эта межзвездная схватка явно развивалась в русле взаимного выматывания сил до тех пор, пока один из участников не выдержит постоянного напряжения.
Допелль! Опять это имя. Кейт отложил книгу Х.Дж. Уэллса и уже собрался было вытащить из кармана другую — «Жизнь Допелля», — как вдруг заметил, что давно покончил с трапезой и, собственно говоря, в ресторане ему засиживаться долее никакого резона не было.
Уплатив по счету, он вышел на улицу. Ступеньки лестницы, ведущей к расположенной напротив ресторана муниципальной библиотеки так и манили присесть на них и почитать ещё немного, чтобы продолжить накопленные знания об этом мире.
Но следовало подумать и о том, чем же он здесь профессионально занимается.
Прежде всего, следовало выяснить, работал ли он — в этой вселенной! в издательстве Бордена или нет? Если да, то не выйти на работу с утра в понедельник — это не бог весть какое непростительное преступление, но отсутствовать целый день — это, извините, было бы уже нечто другое!
А время, между тем, уже перевалило за час пополудни.
Стоило ли сначала позвонить и попытаться собрать все возможные сведения, прежде чем самолично заявляться в контору? Такое решение представлялось ему логичным и разумным.
Кейт вошел в табачный магазинчик. Перед телефонной кабинкой выстроилась очередь в несколько человек. С одной стороны было досадно терять время на ожидание, но с другой — это позволяло ему понять, как работает общественный телефон в стране, где отсутствуют металлические деньги. Кейт стал наблюдать. Покинув кабину, каждый клиент проходил к кассе и платил банкнотами ту сумму, которая выскакивала на счетчике, соединенном с аппаратом. Получив соответствующую сумму, служащий нажимал на кнопку, и счетчик возвращался в исходное состояние.
Так же — теперь это было очевидным — действовал и телефон в Гринтауне, но Кейт этого механизма оплаты попросту не заметил. А поскольку там ему так и не удалось соединиться с клиентом, то счетчик, видимо, так и остался на нуле.
Кейту повезло, что никто из стоявших перед ним лиц не затягивал разговора, и ему понадобилось всего несколько минут, чтобы оказаться в кабине.
Набирая номер издательства Бордена, он все время укорял себя в том, что пока ожидал в очереди, не заглянул в справочник, поскольку здешний номер места его работы вполне мог оказаться другим.
Но его мысли тут же прервал очень смахивавший на Мэрион Блейк голос телефонистки:
— Издательство «Борден».
— Мистер Уинтон на месте? — поинтересовался он. — Я имею в виду Кейта Уинтона.
— Нет, мистер, его нет. Кто спрашивает?
— О! Это не имеет никакого значения. Я перезвоню завтра.
Кейт поспешил повесить трубку, дабы Мэрион не успела забросать его какими-нибудь другими вопросами. Он крепко надеялся, что та не узнала его голоса. Скорее всего, так и было.
Оплачивая полкредитки в кассу, Кейт с неудовольствием подумал, что плохо распорядился этой суммой. Надо было бы полюбопытствовать, вышел ли Кейт Уинтон пообедать, был ли он вообще в Нью-Йорке и знали ли, где он сейчас обретается. Но было уже поздно корить себя. А если начинать все сначала, то пришлось бы снова выстоять очередь.
Ему страшно не терпелось поскорее побывать в своем офисе и — пусть это будут даже самые нелицеприятные известия, — выяснить истинное положение дел в этом вопросе.
Кейт спешно направился к зданию, в котором издательство борден занимало весь третий этаж.
Поднявшись на лифте, он сделал глубокий вдох, прежде чем ступить на лестничную площадку.
Глава VII
Кейт приостановился перед исполненной в сугубо модерновом стели дверью, которую знал так хорошо, давно уже ей любуясь. Она была из числа тех, что выглядят стеклянным монолитом с хромированной ручкой в футуристическом исполнении. При этом, естественно, не видно никаких петель. Вывеска «Издание Борден А.О.» находилась на уровне глаз и была искусно и неброско хромированными буквами вплавлена в стеклянную толщь.
Кейт, как всегда, осторожно дотронулся до ручки, чтобы не оставит пятен на этой чудесной прозрачной поверхности, открыл дверь и вошел.
Все выглядело, как прежде: та же стойка из красного дерева, точно такие же картины на стенах — гравюры, изображавшие охотничьи сцены. И, конечно, неизменная Мэрион Блейк, пухленькая куколка с ярко-красными надутыми губками, высокой прической их темных волос, сидевшая за тем же приемным столом в отгороженном стойкой углу. Для Кейта она была первым известным ему человеком, встреченным с тех пор, как… Боже, неужели все это случилось за такой короткий промежуток времени, — с семи часов вчерашнего вечера? Ему-то казалось, что с тех пор миновало несколько недель. На мгновение у него закружилась голова и безумно захотелось перемахнуть через низенький барьерчик и от души расцеловать Мэрион Блейк.
Пока что ему довелось видеть знакомые предметы, места, но сейчас перед ним было первое в этом мире знакомое лицо. Когда он просматривал содержание журнала «Необыкновенных приключений», то узнал, что издательство «Борден» размещалось по тому же, что и раньше адресу, что оно по-прежнему функционировало, но только сейчас до него дошло, что в сущности он не очень-то в это верил, пока вот теперь не увидел Мэрион Блейк, восседавшую на своем служебном месте.
Более того, на какой-то миг это столь близкое ему лицо, тот факт, что в приемной ничего не изменилось, даже подтолкнули его к мысли, а не бред ли — все эти его воспоминания за последние восемнадцать часов?
Это было просто чем-то невозможным, невероятным…
Но вот Мэрион повернула голову, взглянула на него и ничегошеньки в выражении её личика не доказывало, что она узнала Кейта.
— Что вам угодно? — довольно нетерпеливо осведомилась она.
Кейт прокашлялся. Что это, шутка? Разве она не видит, что это он, Уинтон, главный редактор одного из журналов издательства? Не разыгрывает ли она его?
Он ещё раз натужно прочистил горло.
— У себя Кейт Уинтон? Мне хотелось бы переговорить с ним.
Это могло бы сойти за ответную шутку с его стороны, если бы она сейчас вдруг расплылась в улыбке. Тогда и его губы растянулись бы до ушей.
Но секретарша деловито бросила:
— Мистер Уинтон вышел.
— Хм… а мистер Борден? Он на месте?
— Нет, мистер.
— А Бет… мисс Хэдли?
— Ее тоже нет. Почти весь персонал ушел в час. На этот месяц именно это время установлено для закрытия офисов.
— Установл… О! — Он вовремя сдержался, чтобы опять не ляпнуть очевидную глупость. — Извините, я как-то позабыл об этом, — промямлил он, скрывая свое замешательство. Про себя же Кейт мучительно раздумывал, что это такое «установленное время для закрытия» и почему, в частности, оно декретировано для этого месяца.
— Ладно, приду завтра, — подвел он неутешительные для себя итоги. Скажите, пожалуйста, в какое время больше всего шансов застать мистера Уинтона на месте?
— Около семи.
— Семи… — Кейт как бы эхом вторил ей, на деле изумляясь все больше и больше. Так что же она хотела сказать: семь утра или семь вечера? Хотя ясно, конечно, утра, поскольку второй вариант означал почти-то начало отуманивания города.
Внезапно разгадка сама собой пришла ему в голову. Он понял смысл ответа и лишь пенял на себя, что о такой простой вещи не смог додуматься раньше и сам.
Само собой разумеется, рабочие часы и должны были быть иными в мире, где господствовало отуманивание, где с наступлением ночи люди рисковали головой на каждом углу улицы и где стала невозможной какая-либо ночная жизнь. Ну ясно же, что рабочий день в этих условиях должен был строиться так, чтобы позволить людям иметь хотя бы минимум личной свободы.
Понятно, что пришлось менять весь распорядок своей жизни, если обязан вернуться домой до наступления темноты и даже задолго до неё для пущей безопасности. Рабочий день в таких обстоятельствах должен был начинаться где-то в 6–7 утра — через час после того, как лучи восходящего солнца растворят черный туман — и длиться до часу или двух пополудни. Тем самым на личные дела оставалось послеобеденное время, которое, видимо, заменяло прежние, отведенные под развлечения вечера.
Да, это неоспоримо так и должно было быть. Кейт упрекнул себя, как же он не подумал об этом, читая книгу об отуманивании.
В любом случае эта новость как-то взбадривала. Она означала, что Бродвей отнюдь не обязательно обезлюдел и потерял былую оживленность, как он это представлял себе вначале. Вероятно, по-прежнему идут спектакли, дают концерты, устраивают ревю — только все это теперь происходило не вечером, а после обеда. А утренние зрелища организуют пораньше. Вместо ночных клубок и баров, видимо, появились послеполуденные.
И все прыгали в кровать уже к семи-восьми вечера, чтобы проснуться в четыре-пять утра и подготовиться к заре.
А поскольку восходы и заходы солнца в разное время года происходили не в одно и то же время, то, естественно, менялись и часы рабочего дня. Поэтому-то для сего месяца установили тринадцать часов как срок обязательного закрытия офисов. Наверняка решением местных властей, поскольку Мэрион явно недоумевала, чего это он все ещё торчит здесь, в издательстве.
— Ваша фамилия, случаем, не Блейк? — осведомился он. — Мэрион Блейк?
— Да, но я не… — Ее глаза округлились.
— Мне так все время и казалось, что я вас узнаю, но полной уверенности не было, — импровизировал Кейт.
Он лихорадочно размышлял, стараясь восстановить в памяти все, что когда-то Мэрион выбалтывала ему о себе, о своих подружках, о том, где живет, чем занимается в свободное время.
— На одном из балов некая Эстелла — забыл её фамилию — представила нас друг другу… кажется, это было в Квинсе? — рассыпался он мелким смехом. Да, в тот раз я как раз был именно с ней. Смешно и досадно, что никак не могу вспомнить её фамилию, хотя цепко удержал в памяти вашу, хотя и танцевал-то с вами один-единственный раз.
— Правильно! — расцвела Мэрион. — Хотя, хоть убей меня, не припоминаю этого эпизода. Действительно, живу я в Квинсе и частенько хожу там на танцы. И подружка у меня есть по имени Эстелла, а по фамилии Рэнбоу. И уж всего этого вы никоим образом выдумать просто так не могли.
— Ничего нет удивительного в том, что вы запамятовали меня, подхватил Кейт. — Сколько уже месяцев прошло с тех пор! Меня зовут Карл Уинстон. Ясно одно, тогда вы произвели на меня сильное впечатление. Я даже запомнил ваши слова о том, что вы работаете в одном из издательств. Только в каком именно — это почему-то забылось. Посему никак не ожидал вас увидеть здесь. Кажется, постойте, вспомнил… вы ведь пишете стихи, правда?
— Ну, назвать это стихами трудно, мистер Уинстон. — просто рифмоплетствую.
— Зовите меня просто Карл, — напористо продолжал Кейт, — поскольку, как выяснилось, мы с вами — давние друзья, пусть вы и не припоминаете меня. Вы уже кончили работу?
— Да. Уже закрывались, а два письма оставались нераспечатанными. Мистер Борден сказал, что если я их исполню сегодня, то он разрешает мне прийти завтра утром на полчасика попозже.
Она метнула взгляд на настенные часы и с несколько натянутой улыбкой произнесла.
— Кажется, я проиграла в этой сделке, поскольку письма оказались длинными, и у меня ушел на них почти час времени.
— Зато я выиграл, — радостно возвестил Кейт, — поскольку разыскал вас. Может, забежим вместе в бар?
Она заколебалась.
— Ну разве что пропустим по стаканчику. Дело в том, что в два тридцать мне надо обязательно быть в Квинсе. У меня назначена там встреча.
— Ну и отлично, — возликовал Кейт. Он и в самом деле был рад, что Мэрион была занята, поскольку за коктейлем он вполне мог выведать у неё все, что ему требовалось, а вот вешать её себе на шею на все послеобеденное время ему не улыбалось.
Они спустились на лифте, и Кейт оставил за Мэрион право выбрать, куда им пойти. Она предпочла уютный маленький бар на углу Мэдисон сквера, где ему никогда до того не приходилось бывать.
Им подали два коктейля «Каллисто» (Кейт в вопросе заказа благоразумно последовал примеру Мэрион, которая попросила принести именно этот напиток). Потягивая, на его вкус, слишком приторное, хотя и вполне терпимое питье, Кейт обронил:
— Помнится мне, что в тот раз во время танца я проболтался вам, что немного пописываю… до сего времени это были скорее журнальные репортажи, но теперь я созрел для чего-то более серьезного. Впрочем, честно признаться, я уже настрочил несколько рассказов.
— О! Так значит это и было целью вашего визита к нам.
— Так оно и есть, — скромно потупился Кейт. — Я хотел бы переговорить с Уинтоном или с мистером Борденом, если не с мисс Хэдли, чтобы выяснить, в какого рода новеллах они сейчас нуждаются, а также выяснить желательный для них объем.
— Так в этом вопросе и я могу быть вам кое в чем полезной! Сейчас у них более, чем достаточно, ковбойских историй, а также детективов. Однако мисс Хэдли нужны для её женского журнала рассказы покороче, для приключенческого журнала требуются произведения самых различных форм.
— А как насчет фантастики? Чувствую, что она мне удается наилучшим образом.
Мэрион Блейк удивленно взглянула на него:
— О! Так вы, значит, уже прослышали об этом?
— О чем конкретно?
— О журнале фантастики, который Борден намерен начать вскоре выпускать.
Кейт открыл было рот, но тут же спохватился, чтобы не сказать чудовищную глупость. Он не должен подавать вида, что чему-то удивляется. Проглотив глоток коктейля, он задумался. так, давай-ка разберемся, почему это Мэррион заявила, что Борден только собирается начать выпускать журнал фантастики? Ведь Борден уже публиковал «Необыкновенные приключения», экземпляр которого лежал у него в кармане, причем, как он это лично констатировал, изданный именно им. Почему же Мэрион не сказала тогда, что Борден вот-вот выбросит на рынок второй журнал такого рода?
Не найдя ответа на сей вопрос, он осторожно ответил:
— Да, я кое-что слышал об этом. Так это не досужие домыслы?
— Нет, нет! Уже подготовлен макет первого номера, осталось лишь отдать его в печать. Журнал будет ежеквартальным и этот номер приурочен к возвращению читателей с каникул. Решили сначала посмотреть, хорошо ли он будет расходиться, и если все пойдет на славу, то из него сделают ежемесячное издание. А для этого они сейчас остро нуждаются в материале; после подготовленного номера у них в портфеле всего лишь один эпизод романа с продолжением и один-два рассказа.
Кейт кивнул головой и позволил себе ещё глоток «Каллисто».
— А вы сами-то, что думаете о фантастической литературе? Есть ли у неё рынок?
— Лично я считаю, что такой журнал давно пора начать выпускать, авторитетно заявила она. — По пути это единственный вид литературы, который издательство не охватывает.
Кейт выудил из кармана номер «Необыкновенных приключений», что купил ещё в Гринтауне и до сих пор ещё не удосужился прочитать.
Он небрежно положил его на стол в надежде на комментарии со стороны секретарши, поскольку та только что безапелляционно заявила, что издательство Борден фантастикой до сих пор не занималось.
Кейт сделал вид, что внимательно его изучает, а Мэрион тем временем стрельнула глазами на обложку.
— О! — воскликнула она. — Вижу, что вы знакомы с нашим основным журналом приключений.
Ну вот, подумал Кейт, все оказалось на удивление просто. Как же это он сразу об этом не подумал? Ведь то была сами очевидность. в мире, где межпланетные путешествия — банальная реальность, где во всю идет звездная война, а разгуливающие по улицам пурпурные монстры — селениты являются самым обыденным явлением, истории, повествующие о подобных дела и не могут быть ничем иным, как приключенческими, а не фантастическими произведениями.
Но если все это — простые обиходные приключения, то — Боже мой! какая же тут должна быть фантастика предвосхищения? Кейт внутренне поклялся при первой же возможности купить какой-нибудь журнальчик этого жанра. Видно, полезное будет чтение.
Его взгляд вновь упал на «Необыкновенные приключения».
— Хорошая штука, этот журнал, — бросил он. — Я бы охотно в нем сотрудничал.
— Мне кажется, что мистеру Уинтону как раз сейчас нужны материалы. И он с удовольствием примет вас, если вы зайдете завтра утром. У вас есть уже что-нибудь написанное?
— Нет еще. Но кое-какие идеи наполовину уже проработаны. Я подумал, что лучше, пожалуй, сначала обговорить их с ним. Чтобы яснее представлять, что ему точно надо.
— Вы знакомы с мистером Уинтоном, мистер Уинстон? Смотри-ка, ваши фамилии почти совпадают, вы не находите? Кейт Уинтон и Карл Уинстон. Могут возникнуть затруднения.
Он ответил сначала на первый вопрос:
— Нет, мне никогда не доводилось встречаться с мистером Уинтоном. Но вы правы, фамилии у нас и впрямь весьма схожи, да и инициалы одни и те же. Но в чем могут выразиться эти затруднения?
— Просто могут подумать, что это его литературный псевдоним. Понимаете, если в журнале Кейта Уинтона появятся рассказы, подписанные Карл Уинтон, то многие придут к этому выводу. И, вероятно, он не будет слишком доволен этим.
— И то верно, — согласился Кейт. — Но это не имеет никакого значения, потому что я в любом случае буду подписывать свои произведения вымышленным именем. Репортажи я строчу от собственного лица, но что касается рассказов, тут предпочитаю укрыться под псевдонимом.
Он вновь пригубил «Каллисто», зарекшись когда-либо в жизни заказывать его ещё хоть раз.
— Кстати, а не можете ли вы мне немного рассказать об этом Кейте Уинтоне?
— Зачем… и что бы вам хотелось узнать?
— О! — вяло махнул Кейт рукой. — Даже и не сам. Ну, например, как он выглядит. Что предпочитает есть за завтраком, умеет ли расслабляться.
— Знаете… — замялась Мэрион Блейк, насупившись с задумчивым видом. Он довольно высокого роста, повыше вас, строен. Брюнет. Носит очки в черепаховой оправе, примерно лет тридцати. На вид — серьезный, солидный мужчина. — Она подавила смешок. — Думаю, что с некоторых пор он стал ещё серьезнее, чем обычно, но сердиться на него за это ни в коем случае не следует.
— Это почему же?
Она ответила с хитрецой:
— Он влюбился… ну, в общем, так мне кажется.
— В вас? — Кейт вымученно улыбнулся.
— Что? В меня? Да он на такую, как я, и внимания не обращает. Нет, он втрескался по уши в нашу новую директрису женского журнала, красавицу мисс Бетти Хэдли. Но, разумеется, толку от этого никакого.
Кейту хотелось бы разузнать подробности на этот счет, но словечко «разумеется» его насторожило. Когда люди его употребляют, само собой подразумевается, что вы должны быть в курсе дела. Но почему, раз он признался ей, что в жизни не видел Кейта Уинтона и не сказал, знаком ли с Бетти Хэдли, почему от него ожидали, что он осведомлен о том, что быть влюбленным в Бетти — безнадежное для Кейта дело?
Может быть, решил он, удастся как-то разговорить Мэрион, и ему в конце концов удастся выяснить, в чем тут суть.
— Да, в прескверную он попал ситуацию, не правда ли? — пробросил он осторожно.
— Да, уж, — согласилась, вздыхая, Мэрион. — Конечно, не приходится сомневаться, что в мире не найдется такой женщины, которая не отдала бы все, только бы оказаться на месте Бетти Хэдли.
Понятное дело, спросить в лоб, почему это так, он не мог. Пришлось продолжать раскручивать тему исподволь.
— И даже вы? — игриво бросил он.
— Я? Да вы шутите, наверное, мистер Уинстон? Быть помолвленной с самым выдающимся человеком на Земле? К тому же умным, обаятельным красавцем-мужчиной, самым бесстрашным и мужественным, самым романтически настроенным, самым… аъ! да я дважды пошла на все ради этого!
— О! — протянул ошарашенный Кейт, не сумев, однако, оказаться на высоте энтузиазма, который должен был бы выражать его возглас.
Он залпом допил остатки коктейля, чуть не задохнувшись. Поманив официантку, он спросил уц Мэрион:
— Еще один?
— Боюсь, что времени у меня в обрез. — Она взглянула на часики. — Нет, я и первый коктейль ещё не кончила. Но вы вольны заказать себе еще, если хотите.
Кейт поднял глаза на официантку:
— Будьте добры, один «Манхэттен».
— Извините, мистер, но я никогда не слышала о таком напитке. Это что-то новенькое?
— А «мартини» у вас есть?
— Конечно. Вам голубого или розового?
Кейта передернуло.
— А как с виски?
— Пожалуйста. Какую предпочитаете марку?
Он покачал головой, не пытаясь более искушать судьбу. Осталась только надежда, что виски не окажется ни розовым, ни голубым.
Он повернулся к Мэрион, мучаясь над тем, как бы заставить её развить тему невообразимой любви Бетти Хэдли и вырвать у неё имя её избранника. Было слишком очевидно, что он в силу логики этого мира обязан был его знать. Может, это и в самом деле ему известно — его поразило ужасное подозрение.
Мэрион подтвердила его самые худшие подозрения, причем, ему не пришлось для этого даже прилагать дополнительных усилий. Ее взгляд блуждал в каком-то туманном забытье.
— Вы только сами подумайте, — прошелестел её голос. — Допелль! — Она произнесла это имя, словно читала молитву.
Глава VIII
Мекки
Ну вот, подумал Кейт, теперь мне стало известно самое худшее. Но она ведь только помолвлена, а не замужем. Может быть, у него ещё и остался какой-нибудь, пусть самый ничтожный шанс?
Мэрион, между тем, опять вздохнула:
— На мой взгляд, она сделала большую глупость, — понесло её. Согласиться вот так ждать, пока не окончится эта война! Кто знает, как долго она может продлиться? Да, к тому же, ещё и настаивать на том, чтобы продолжать работать, в то время как у Допелля денег куры не клюют… в конечном счете, она, возможно, боится просто тронуться, если будет дожидаться суженого, маясь без дела. Видит Бог, я бы на её месте не смогла проявить такую выдержку в ожидании Допелля, даже продолжая заниматься своим делом.
— Но этого-то у вас, как раз, хватает.
— Верно, но не Допелля. — Мэрион пригубила бокал и вздохнула с таким надрывом, что Кейт забеспокоился, как бы она не привлекла к ним внимание посторонних.
Наконец, принесли заказанное Кейтом виски, и оно, как ему и полагалось, играло золотистым, а не розовым и не голубым цветом. Первый же глоток убедил Кейта в том, что у того не только внешний вид, но и вкус соответствовал характеристикам этого благородного напитка. Он залпом выпил всю порцию, пока Мэрион дотягивала свой коктейль. Теперь ему стало лучше. Но не столь, чтоб уж очень.
Мэрион встала:
— Мне пора идти, — заявила она. — Большое вам спасибо, мистер Уинстон. Итак, договорились: завтра утром вы непременно являетесь в офис?
— Завтра или послезавтра, — уточнил Кейт. Про себя он уже решил, что встречаться с Уинтоном следует, уже имея в кармане готовый рассказ. А ещё лучше два или три, если он сумеет достаточно быстро их написать… и он не без оснований полагал, что может справиться с этой обязанностью достаточно быстро.
Он проводил Мэрион до метро, а сам направился в библиотеку.
По правде говоря, идти ему хотелось сейчас вовсе не туда. Куда лучше было бы вернуться в тот же бар или же заглянуть в другой и тянуть там одно виски за другим. Но здравый смысл подсказывал ему, что это было бы губительной ошибкой. Итак набежало уже столько неприятностей, когда он был абсолютно трезв, что…
Жизнь только что нанесла ему ряд суровых ударов. Во-первых, выяснилось, что в этом мире он не занимает никакого профессионального положения: Кейт Уинтон, что работал у Бордена, даже физически не был похож на него. Разве что возраст у них был примерно один и тот же, и все. Далее. Бетти Хэдли оказалась помолвленной, да ещё с таким персонажем, который настолько походил на героя, едва сошедшего со страниц романа, что… это попросту не лезло ни в какие ворота.
Он поднялся на второй этаж библиотеки, вошел в читальный зал и устроился за столиком. Никаких требований он выписывать не стал, поскольку имел при себе столько материала для чтения, что для его усвоения не хватило бы и всего послеобеденного времени. Наконец, ему надлежало выработать какой-то план действий на ближайший период.
