Первая попытка запустить ракету на Луну состоялась в 1954 году и закончилась неудачей. Тогда, явно из-за просчетов в конструкции, она шлепнулась обратно на Землю, прибив на смерть с дюжину человек. При запуске особенно старались отладить систему визуального контроля за попаданием в цель. Поэтому ракету снабдили не обычной боеголовкой во взрывчаткой, а потенциометром Бартона. Тот должен был, как предполагалось, на всем следовании носителя до спутника Земли саккумулировать такой колоссальный заряд электроэнергии, который при касании ракетой Луны разрядился бы в виде грандиозной вспышки, во многие тысячи раз превышавшей по яркости и разрушительной силе молнию.
      По счастью, ракета угодила в слабонаселенный район Гэтскилла, в поместье крупного газетного магната. Последний, вместе с женой, парой приглашенных гостей и восемью лицами из обслуживавшего персонала погибли сразу же. Взрыв полностью уничтожил саму резиденцию и повалил все деревья в округе на полкилометра. Спасатели, однако, обнаружили всего одиннадцать трупов. Было высказано предположение, что один из гостей, журналист по профессии, оказался настолько близко к эпицентру мощнейшего электрического разряда, что его тело просто испарилось.
      Попасть в Луну удалось лишь со второй попытки, предпринятой позже, в 1955 году.
      К концу сета Кейт Уинтон изрядно вымотался, хотя изо всех сил старался не показать этого. Сказывалось отсутствие в течение ряда последних лет практики. К тому же, как он смог самолично убедиться, теннис — все же игра для молодых. Не то, чтобы он уже проходил по разряду людей пожилых — ему стукнуло всего тридцать один год — но без регулярных тренировок к этому возрасту — увы! — неизбежно теряешь дыхалку. И он сполна испытал это, едва вытянув сет ценой большого напряжения.
      В последнем суперусилии он молодецки перемахнул через разделительную стойку и подошел к молодой женщине, над которой одержал столь нелегкую спортивную победу. С трудом подавляя одышку, он сумел-таки расплыться в милой улыбке.
      — Ну что, ещё партию? Как время, позволяет?
      Бетти Хэдли взметнула копну блондинистых волос.
      — Боюсь, что нет, Кейт. Иначе — опоздаю. Я вообще не смогла бы задержаться здесь так надолго, если бы мистер Борден любезно не пообещал выделить своего водителя, чтобы вовремя доставить меня в аэропорт на нью-йоркский рейс. Здорово все же — работать на такого великодушного человека, вы не находите?
      — О да, конечно, — заверил её Кейт, вовсе и не думая в этот момент о мистере Бордене. — Неужели вам так уж необходимо вернуться в Нью-Йорк именно сегодня вечером?
      — Непременно. Надо успеть на слет выпускниц, на котором, ко всему прочему, надлежит ещё и выступать: буду объяснять, как делается журнал для женщин.
      — А не поехать ли и мне с вами, — пошутил Кейт, — и рассказать этой публике о том, как выпускают журнал фантастики? Или, если предпочитаете, на криминальные темы. Ведь до того, как Борден поручил мне заняться «Необыкновенными приключениями», я обеспечивал выпуск «Жутких историй». Ну и кошмары мучили меня тогда по ночам! Не исключено, что это заинтересует ваших приятельниц, как ваше мнение?
      — Возможно, — расхохоталась Бетти Хэдли. — Но предстоит сугубо женская вечеринка, Кейт. Да, ладно вам, незачем напускать столь унылый вид. Встретимся завтра утром в офисе. Не конец же света наступает, в самом деле.
      — Ясное дело, нет, — поспешил согласиться Кейт. В этом он серьезно ошибался, хотя не мог даже подозревать о подобной возможности.
      Он проводил Бетти по аллее, которая вела от теннисного корта до внушительного здания — собственности мистера Бордена, директора целой сети печатных изданий.
      — А все же неплохо бы вам остаться, чтобы полюбоваться обещанным фейерверком, — ещё раз попытался он отговорить Бетти уезжать.
      — О чем вы? Ах да, имеется в виду эта ракета, что заслали на Луну. А разве там будет на что смотреть?
      — Во всяком случае, надеются. Вы разве не читали газет?
      — Не то, чтобы очень. Н5о знаю, что при соприкосновении с лунной поверхностью — если она, естественно, долетит туда, сверкнет нечто, подобное молнии при грозе. Полагают, что вспышку можно будет увидеть невооруженным взглядом, и поэтому все в этот момент будут глазеть на Луну. Кажется, в десять пятнадцать, не так ли?
      — Если быть совсем точным, то в 21 час 16 минут. Уж я-то в это время наверняка буду таращиться вовсю. Советую, если у вас выдастся свободная минутка, тоже взглянуть — прямо в центр диска, между рожками полумесяца. Сейчас новолуние, а ракета попадет в ту часть, что в тени. Без приборов это будет выглядеть так, будто кто-то в ста метрах от вас чиркнул спичкой. Так что — повнимательней.
      — Говорят, на ракете нет взрывчатки, Кейт. Тогда, чем же будет вызвана вспышка?
      — То будет электрический разряд в невиданном до сих пор масштабе. На носителя поставлен специальный прибор, изобретенный профессором Бартоном, использующий энергию ускорения для накопления громадного потенциала статического электричества. Сама ракета в некотором роде послужит гигантской Лейденской банкой. Поскольку она окажется в вакууме, то до момента касания никакой утечки электричества не должно быть. Ну а затем, при контакте с Луной, получится грандиозное короткое замыкание.
      — А ещё проще было бы все же использовать обыкновенную взрывчатку?
      — Естественно, но при равном весе это устройстве сверкнет, пожалуй, поярче, чем если бы ракету снабдили даже атомной боеголовкой. Ученых, кстати, интересует не эффект разрушения, а сама вспышка, как таковая. Хотя, понятное дело, пейзаж все равно подпортят — может, и не настолько, как получилось бы атомной бомбой, но значительно сильнее, чем, например, в случае применения динамита. Многого ждут и в смысле изучения состава поверхности нашего спутника в результате анализа спектрограмм, так что соответствующие приборы на ночной стороне Земли как один будут в этот момент нацелены на Луну. Да и…
      Но они уже добрались до двери дома, и Бетти Хэдли мягко дотронулась до его руки.
      — Жаль прерывать вас, Кейт, но мне, действительно, надо поспешить. А то, чего доброго, опоздаю на самолет. Так что, до скорого.
      Она протянула руку, но Кейт, вместо того, чтобы пожать её, неожиданно обхватил девушку за плечи и прижал к себе. Он впился в её губы и на какое-то мгновение почувствовал их мягкую податливость. Она высвободилась.
      Глаза Бетти сияли.
      — До свидания, Кейт. Увидимся в Нью-Йорке.
      — Скажем, завтра вечером?
      Она согласно кивнула и вбежала по ступенькам в здание. Кейт с улыбкой на устах остановился на пороге и оперся об оконную раму.
      Вот и опять он влюбился, но на сей раз все было иначе.
      По правде говоря, до этого расчудесного уик-энда он и видел-то Бетти Хэдли всего один раз, три дня тому назад. Она пришла в офис в четверг, чтобы приступить к новым служебным обязанностям. Журнал «Он и Она», которым Бетти руководила, только что прибрал к рукам борден. Он оказался достаточно сообразительным, чтобы прихватить вместе с еженедельником и его директрису. Та уже три года вела дела своего издания просто блестяще, и единственной причиной, побудившей владельцев журнала Уэли продать его, было их намерение целиком сосредоточиться на дайджестах, «Он и Она» в этом смысле не вписывался в общую картину.
      Хотя Кейт только в четверг познакомился с Бетти Хэдли, но ему уже представлялось, что этот день будет знаменательным в его жизни.
      В пятницу ему пришлось выезжать в Филадельфию для встречи с одним из своих авторов — молодым, но весьма одаренным человеком, которому выдали приличную сумму в качестве аванса под книгу, которую тот, похоже, пока и не думал начинать писать. Кейт пытался наставить его на путь истинный и, как ему представлялось, преуспел в этом.
      Но из-за этой поездки он разминулся с Джо Доппельбергом, одним из самых горячих поклонников его журнала. Тот собирался выбраться в Нью-Йорк, как раз, в пятницу и намеревался в этой связи посетить издательства Бордена. Судя по тону писем Джо, Кейт дешево отделался.
      А вчера, то есть в субботу, Борден пригласил его к себе в имение. Такое случилось уже в третий раз, и то, что сначала представлялось ему самым банальным уик-эндом, у босса внезапно превратилось в сказку наяву, стоило ему узнать, что вротой гость — Бетти Хэдли.
      Она была стройной, высокого роста женщиной с отливавшими золотом белокурыми волосами и мягким искусным загаром. Лицом и фигурой Бетти скорее заслуживала внимания телевидения, чем маловыразительных рамок редакционных помещений.
      Кейт вздохнул и вошел в дом.
      В просторной гостиной с обшитыми ореховым деревом стенами Л.А. Борден и Уолтер Кэллаган, его эксперт-бухгалтер, играли в кункен.
      Борден вскинул на него глаза.
      — Привет, Кейт. Не замените ли меня после этой партии? Мы сейчас её закончим. А то надо ещё подготовить несколько писем, а Уолтеру, полагаю, в высшей степени безразлично, у кого выигрывать — у вас или у меня.
      Кейт отрицательно мотнул головой.
      — К сожалению, не смогу: у самого полно работы, мистер Борден. Выпуск третьего номера задерживается только из-за отсутствия моих ответов на письма читателей. Поэтому я привез с собой пишущую машинку вместе с ещё необработанной корреспонденцией.
      — Да ладно вам! Не работать же я вас пригласил сюда. Неужто не сумеете справиться с этим завтра утром в офисе?
      — Я охотно так бы и поступил, мистер Борден, — заупрямился Кейт. — Но по глупости я подзадержался, а все должно быть уже на талере завтра самое позднее в десять утра. Журнал начинают печатать в полдень, поэтому времени в обрез. Но вообще-то работы там, самое больше, на пару часов и я предпочитаю отделаться от неё сейчас, чтобы чувствовать себя ничем не обремененным вечером.
      Он пересек гостиную и поднялся по лестнице. Войдя в отведенную ему комнату, он извлек из чехла пишущую машинку и поставил её на стол. Из портфеля достал досье с корреспонденцией, адресованной «Почте астронавтов» или как писали наиболее бойкие «Дежурному астронавту».
      Сверху стопки лежало письмо Джо Доппельберга. Он специально положил его на видное место, ибо тот сообщал, что, возможно, явится в офис лично, и Кейт соответственно хотел, чтобы оно было у него под рукой.
      Вставив в машинку лист бумаги, Кейт настучал заголовок «Письмо ко всем читателям» и застрекотал.
      «Итак, друзья-астронавты, сегодня — то есть тогда, когда я пишу, поскольку, естественно, читать эти строки вы будете в другое время повторяю, нынешний вечер — ВЕЛИКИЙ, и Дежурный астронавт, понятно, разместился в самых первых рядах в ожидании грандиозного зрелища. От него ничего не ускользнуло, и он отлично видел великолепную вспышку, которой было отмечено прибытие на Луну первой ракеты, запущенной человеком в космос».
      Кейт критическим оком перечитал написанное и, недовольный, выдернул лист из каретки, заменив его на новый. Получилось, счел он, чересчур лирично, размазня какая-то. Он закурил и начал по-новой; на сей раз вышло получше… во всяком случае, он постарался себя в этом убедить.
      Перечитывая текст, он непроизвольно уловил стук открывшейся, а затем захлопнувшейся двери и цоканье дамских шпилек по ступеням лестницы. Должно быть, уезжала Бетти. Он вскочил, чтобы броситься к выходу, но остановился. Нет, это было бы тактически неверным ходом — снова прощаться с ней в салоне в присутствии Бордена и Кэллагана. Лучше остановиться на чудном мгновении беглого, трепетного поцелуя и обещании увидеться завтра вечером.
      Вздохнув, он взял первое письмо сверху из лежавшей перед ним стопки, т. е. от Джо Доппельберга. Перечитал его:
      «Дорогой мой Дежурный астронавт.
      Не стоило бы вам писать, поскольку последний номер за исключением рассказа Уиллера, гроша ломаного не стоит, да уж ладно. И чего это вы вообразили, что такой бумагомаратель, как Гормли способен настрочить что-нибудь дельное? Будь я звездоплавателем, не доверился бы ему даже в том, чтобы осилить бассейн Центрального парка.
      А обложка, сляпанная Хупером! Девочка изображена на ней неплохо, согласен, пожалуй, даже лучше, чем просто хорошо, но на картинках они всегда получаются, что надо. А вот тварь, что гонится за ней, никуда не годится. Судя по всему, она должна давать представление об одном из меркурианских чудовищ, описанных в рассказе Уилера? Ну что же, можете передать Хуперу, что я в состоянии придумать кое-что намного пострашнее. Даже непонятно, чего это девочка так перепугалась? Достаточно было бы стрельнуть глазками — и все.
      Нет, держите Хупера лучше для внутренних иллюстраций, тех, что даны в черно-белом варианте, — они весьма недурны. А для красочной обложки подыщите кого-нибудь другого! Почему бы, например, не Рокуэлла Кента или Дали? Уверен, что Дали классно справился бы с Монстрами. Конец Дали — это монстры (неплохой каламбур, а!).
      В любом случае, дорогой мой астронавт, держите в холодильнике самую лучшую выпивку с Урана, потому что на сей неделе я так и быть навещу вас. Не думайте, однако, что приеду в Нью-Йорк единственно из-за вас — ещё чего! Просто у меня там встреча с одним типом, у которого есть недостающие у меня номера «Вдоль по Космосу!» Так что я просто воспользуюсь поездкой, чтобы заодно выяснить, действительно ли вы на вид — такой урод, как о том говорят.
      А пока поздравления в связи с вашей последней идеей — отдать полколонки под фото самых верных почитателей. Хотел сделать вам сюрприз и посему посылаю свое. Думал прихватить с собой, но по почте получится быстрее, а то рискую появиться у вас слишком поздно, чтобы увидеть себя в следующем номере.
      Привет, дружище-астронавт, и готовьтесь закатить пир на весь мар по случаю удовольствия увидеть меня в самое ближайшее время.
      Джо Доппельберг».
      Кейт Уинтон вновь тяжко вздохнул и вооружился голубым карандашом. Он решительно вычеркнул фразы, относившиеся к поездке Джо в Нью-Йорк — это не представляло никакого интереса для читателей, да и ни к чему было наталкивать на мысль забредать к нему в офис, иначе — отбою от них не будет.
      Вымарав ещё несколько строчек, он взялся за приложенную фотографию.
      Джо Доппельберг ничуть не походил на автора столь задиристого письма. Перед ним предстал довольно приятной наружности парень 16–17 лет, совсем неглупый с виду. Милая улыбка. Не вызывало сомнений, что в жизни он был настолько же стеснителен и робок, насколько бесшабашен и дерзок в своем послании.
      А почему бы не опубликовать его снимок? Следовало бы послать клишировать его пораньше, но времени ещё хватало. Он подготовил копир для верстки с прогалиной для фото на полколонки, надписав на обороте «Доппельберг 1/2 к.»
      Заправив в каретку вторую страницу письма Джо, он на минуту задумался, а затем отбарабанил ответ:
      «Согласен, Доппельберг: попросим Рокуэлла подготовить нам обложку следующего номера. Платить — вам. Одно уточнение: нашим девицам на них никак невозможно строить куры монстрам: по тексту рассказов они всегда целомудренны, хотя и не всегда мудрено целы (из-за гоняющихся за ними монстров). А мой каламбур не хуже, а?»
      Вытащив из машинки лист, Кейт принялся сочинять ответ на другое письмо.
      Он окончил трудиться над читательской корреспонденцией к шести вечера, так что до обеда был ещё целый час. Быстренько приняв душ, он оделся. Оставалось минут тридцать. Спустившись по лестнице, он через дверь веранды вышел в сад.
      Начало смеркаться., В ещё светлом небе уже проступил нарождающийся серп месяца. Отличная будет видимость, подумалось Кейту. Кстати, на это следовало крепко надеяться, чтобы суметь невооруженным взглядом увидеть пресловутую вспышку на Луне, а то как бы не пришлось менять вводный параграф своего письма. Осталось лишь дождаться 9 часов 16 минут.
      Кейт присел на ротанговую скамейку, стоявшую к края широкой аллеи, и полной грудью вдохнул насыщенный тысячами запахов свежий сельский воздух.
      Его мысли невольно унеслись к Бетти Хэдли и, видно, было бы неуместно здесь расшифровывать их содержание.
      В любом случае его размышления вызвали у него приподнятое настроение наверное, точнее следовало бы сказать, что они помогали ему не слишком унывать; на какой-то миг он задумался, приступил ли к работе его злополучный автор из Филадельфии или все ещё предпочитает пропивать денежки Бордена.
      Но о чем бы Кейт ни думал, Бетти неизменно возвращалась в центр его внимания, и ему вдруг страстно захотелось постареть на сутки, чтобы оказаться в данный момент вместе с ней в Нью-Йорке, а не торчать этим белесым вечером в Кэтскилле.
      Бросив взгляд на часы, он убедился, что вот-вот позвонят к ужину. То была приятная перспектива, поскольку независимо от того, был ли он влюблен или нет, но кушать все равно хотелось.
      Без всякой видимой связи это легкое чувство голода почему-то заставило его вспомнить Клода Хупера, оформителя большинства обложек «Необыкновенных приключений». Кейт вдруг засомневался, стоит ли и впредь поручать ему это дело. Хороший он парень, спору нет, да и девиц рисовал так здорово, что слюнки текли, но у него совсем не получались монстры. Они не выглядели настолько безобразными, чтобы заставлять этих красавиц удирать от них со всех ног. Не исключено, что он просто не ведал, что такое частые кошмары или же был чересчур счастлив в жизни. Большинство читателей высказывали свое недовольство именно «нежуткостью» облика чудовищ. Как Джо Доппельберг. А что это он…
      Ракета, не пожелавшая проследовать к Луне, а вернувшаяся на Землю, мчалась со сверхзвуковой скоростью, и Кейт, естественно, её не видел, и не слышал, хотя она и врезалась всего в двух метрах от него.
      Но вспышка получилась великолепная.

      Кейт не испытал чувства перехода, перемены, какого-то перемещения в пространстве или во времени. Просто создалось впечатление, что в момент ослепительной вспышки кто-то взял и выдернул из-под него скамейку. И он, чертыхнувшись, опрокинулся на спину, вытянувшись во всю длину. Естественно, с устремленными в небо глазами.
      Последнее-то и поразило его более всего; было исключено, что скамейка под ним куда-то вдруг разом рухнула или испарилась, поскольку он сидел на ней под деревом, а теперь никакая крона не мешала ему лицезреть темно-синие небеса.
      Для начала он приподнял голову, затем сел, пока ещё не в силах — не физически, а по душевному своему состоянию — встать на ноги. Прежде чем им довериться, следовало хоть немного оглядеться.
      Выяснилось, что сидел он на траве отлично подстриженного газона — в самой гуще какого-то сада. Повернув назад голову, Кейт приметил дом. Самый что ни на есть ординарный, намного меньший по размерам и совсем неказистый по сравнению с хоромами мистера Бордена. Да и вид у него был какой-то нежилой. Во всяком случае — никаких признаков жизни, ни единого огонька в окнах.
      Несколько секунд он разглядывал то, что должно было быть резиденцией мистера Бордена, но таковой не являлось. Затем Кейт взглянул в другом направлении. Метрах в тридцати газон, на котором он все ещё восседал, обрамляла живая изгородь, — за ней высились деревья в два стройных ряда, как это обычно бывает — по краям дорог. То были рослые тополя.
      И никаких теле кленов — а ведь он только что сидел у подножия одного из них. И хоть бы кусочек какой-то от скамейки валялся…
      Фыркнув, он дернул головой и стал с величайшими предосторожностями приподниматься. Было ощущение, что его слегка оглушило, но в целом он был жив и невредим. Ни единой царапины. Подождав пока пройдет головокружение, он направился к изгороди.
      Посмотрел на часы. Они показывали без трех минут семь, что, сообразил он, было несуразностью. Без трех минут семь он сидел на скамейке в саду у мистера Бордена. И где бы он сейчас ни находился, он все равно не мог переместиться сюда мгновенно.
      Кейт поднес часы к уху — тикали. Но это ещё ничего не доказывало: они вполне могли остановиться и вновь пойти в тот момент, когда он встал.
      Подняв глаза вверх, чтобы попытаться оценить, как много могло пройти времени, он не отметил каких-то существенных изменений в картине ночного неба. Только что были сумерки — они и сейчас продолжались. Серебристый полумесяц висел на том же расстоянии от зенита. Но мог ли он так уж быть уверен в этом, если не знал, где находится?
      Живая изгородь вывела его к деревянной калитке, выходившей на шоссе. На нем — ни единой машины.
      Толкнув дверцу, Кейт в последний раз бросил взгляд на дом и заметил нечто, такое, что поначалу не привлекло его внимания: объявление, пришпиленное к стойке крытого входа и гласившее следующее:

      «Продается.
      За справками обращаться к
      Р. Блэзделлу
      Гринтаун
      Н.Й.»

      Так, значит, он где-то неподалеку от имения Бордена, поскольку Гринтаун был ближайшим к нему городом. Впрочем, он и не мог от него далеко удалиться. Достаточно необычным было уже то, что он вообще оказался вне места, где сиживал ещё несколько минут назад.
      Кейт потряс головой, чтобы обрести ясность мышления, но в этом не было необходимости, потому что чувствовал он себя превосходно.
      А может, у него внезапный приступ потери памяти? Не забрел ли он сюда, не отдавая себе в том отчета? Нет, абсурд какой-то, сделать это, тем более в течение нескольких минут, невозможно.
      Полный нерешительности, он потоптался некоторое время на месте, не зная куда направить свои стопы. Шоссе было прямым, но видимость в обе стороны из-за перепада местности не превышала пятиста метров. И главное никаких признаков человека. А ведь где-то совсем неподалеку должна была находиться ферма, поскольку за рядами стройных тополей простиралось обработанное поле. Наверняка до неё — рукой подать, спряталась, видно, за этими деревьями. Если пройти до ограды поля, то, возможно, он и натолкнется на сам дом.
      Выйдя на середину дороги, Кейт заслышал шум приближавшейся машины, но пока не видел её из-за крутого спуска. Это должно было быть что-то чрезмерно грохочущее и громыхающее, раз звук доносился из такого далека. Он пересек шоссе и оглянулся. Так и есть — автомашина. Полегчало: водитель сейчас покажет, где тут ближайшая ферма, а ещё лучше будет, если доставит его прямо к Бордену — случись ему ехать в том же направлении.
      На Кейта наползал допотопный «форд». Отличное предзнаменование, подумал он. В студенческие годы он нередко пользовался автостопом и прекрасно знал, что шансы на то, что его подберут, прямо пропорциональны возрасту и степени дряхлости машины.
      А уж найти драндулет в более плачевном состоянии, чем тот, что приближался, к нему, представлялось делом исключительно трудным. Он, казалось, с превеликим трудом преодолел подъем и теперь натужно кашлял и чихал при переключении скорости.
      Подождав пока колымага подойдет поближе, Кейт выступил на дорогу и помахал рукой. «Форд» затормозил и остановился, поравнявшись с ним.
      Сидевший за рулем человек наклонился вбок и покрутил ручку дверного стекла со стороны Кейта. Зачем, поразился тот, поскольку никакого стекла там не было и в помине.
      — Могу ли я куда-то подбросить вас, милейший? — спросил водитель.
      «На вид — чистейшей воды фермер», — подумал Кейт. Незнакомец жевал соломинку, отлично гармонировавшую по цвету с его волосами, а выцветшие джинсы были под стать цвету глаз.
      Кейт ступил на подножку авто и засунул голову во внутрь — иначе его не услышали бы из-за продолжавшихся, несмотря на остановку, рыданий и стенаний мотора, а также лязга каких-то железок.
      — Похоже, что я заплутался, — начал объяснять Кейт. — Вы не знаете, где тут находится имение Л.А. Бордена?
      Фермер перекинул огрызок соломинки из одного угла рта в другой. Он напряженно — ах жилы вздулись на лбу! — размышлял.
      — Честно говоря, нет, — наконец, признался он. — Никогда и не слыхивал подобного имени. Но заверяю вас, что такой фермы вдоль этой дороги нет. Может быть, за холмом? Я вообще-то не знаю всех хозяйств в районе.
      — Это не ферма, — уточнил Кейт. — Просто громадный сельский дом. А хозяин его — газетный магнат. Куда ведет это шоссе? В Гринтаун?
      — Точно. Все время прямо, примерно километров пятнадцать, как раз в том направлении, куда я еду. А в другую сторону — попадете на автостраду Олбани у холмов Картере. Хотите подброшу вас до Гринтауна? Думаю, там вы сможете отыскать адрес вашего Бордена.
      — Было бы здорово, спасибо, — поспешил согласиться Кейт и сел в машину.
      Фермер степенно перегнулся через его колени и прикрутил ручку, поднимавшую несуществующее дверное стекло.
      — Если этого не сделать, — пояснил он, — будет страшно громыхать.
      Он выжал сцепление, и машина, жалобно скуля, нехотя сдвинулась с места. Кузов, если по отношению к нему было ещё позволительно употреблять это слово, гремел так, словно по оцинкованной крыше колотил град. Вскоре авто достигло максимальной для себя скорости, и Кейт прикинул, что если оно по пути не развалится окончательно, то предстоящие пятнадцать километров они проделают где-то за полчаса.
      По прибытии в Гринтаун, будет конечно, уже поздно возвращаться к ужину, так что, видно, лучше позвонить бордену, чтобы успокоить его, затем где-то перекусить в городе, после чего на такси вернуться в имение. К девяти часам шестнадцати минутам он вполне мог успеть. Что угодно, но только не пропустить предстоящее событие.
      Да, но как объяснить мистеру Бордену то, что приключилось с ним? Он мог, в сущности, лишь попытаться убедить того, что пошел прогуляться, затем каким-то образом заблудился и был вынужден добиться до Гринтауна на попутке, чтобы, танцуя оттуда, как-то определиться со своим местоположением. Конечно, не лучшим образом будет он выглядеть в глазах босса, но это объяснение все же лучше, чем рассказать то, что случилось на самом деле. Ему вовсе не хотелось, чтобы Борден заподозрил его в предрасположенности к приступам безумия или амнезии.
      Старая развалина, постанывая и погромыхивая, все же каким-то чудом тащилась по дороге. Счастливый обладатель раритета, казалось, ничуть не был расположен к болтовне, и Кейт был только рад этому. По меньшей мене сие избавляло его от необходимости надрывать голосовые связки, чтобы быть услышанным. Да и пораскинуть мозгами требовалось, чтобы понять, что же с ним произошло.
      Имение бордена было настолько крупным, что о нем должны были знать в округе все. Если, как утверждает водитель этой механической клячи, ему известны все, кто проживает вдоль этого шоссе, то он непременно должен был бы хотя бы слышать о резиденции Бордена, которая находилась отсюда, самое большее, километрах в тридцати. Борден — и это он помнил точно — жил в пятнадцати километрах от Гринтауна, только вот в какую от него сторону? Но его-то подобрали как раз на таком расстоянии от Гринтауна! Даже если очутился в противоположной стороне, все равно от Бордена его не могло отделять более тридцати километров — и эта цифра уже сама по себе была абсурдна, учитывая, как мало времени прошло с момента его падения со скамейки.
      Вот, наконец-то, и пригороды Гринтауна. Кейт снова взглянул на часы: семь тридцать пять. Он пробежался взглядом по зданиям, мимо которых они проползали, и в витрине одного из магазинов заметил настенный хронометр. Нет, его часы не останавливались и показывали правильное время.
      Спустя несколько минут они выкатились на главную улицу Гринтауна. Водитель припарковался у обочины.
      — Ну вот, мы почти что в центре этого городка, — бросил он. — Надеюсь, вы отыщите нужный вам адрес в телефонной книге Гринтауна. Как раз напротив — стоянка такси. Дерут прилично, но зато доставят, куда угодно.
      — Большущее спасибо, — отозвался Кейт. — Может, пропустим по стаканчику, прежде чем я начну поиски номера телефона?
      — Нет, спасибо. Надо побыстрее возвращаться. Знаете, кобыла рожает, и я приехал за братом — он у нас тут ветеринар.
      Кейт, поблагодарив ещё раз, вошел в драгстор, что притулился на углу улицы. Подошел к телефонной кабине и, взяв ежегодный справочник абонентов района, прикрепленный цепочкой к аппарату, начал листать на буквы «Б».
      Никакого Бордена в нем не значилось.
      Кейт насупился. Но ведь номер телефона босса — это он знал точно относился к сети Гринтауна. По делам ему не раз приходилось звонить сюда из Нью-Йорка. И каждый раз он набирал номер… через код Гринтауна.
      Ладно, в конце концов, вполне возможно, что борден не пожелал вносить его в общий справочник. Так не может ли он, Кейт, поднатужившись, его вспомнить? Естественно, это ему по силам, там еще, кажется, шли подряд три одинаковые цифры… единицы! Вот именно: 111 в Гринтауне. В свое время он ещё как-то подумал, а не злоупотребил ли Борден влиянием в местной телефонной компании, чтобы заполучить так легко запоминающийся номер.
      Закрыв дверцу кабины, он поискал в кармане мелочь. Однако аппарат был неизвестной ему марки, без щели для ввода туда жетона или монетки. Он огляделся и в конечном счете решил, что в подобного рода провинциальных городках, вероятно, не было автоматической связи и что оплата, наверное, производилась непосредственно хозяину заведения.
      Сняв трубку, он дождался голоса телефонистки и продиктовал ей:
      — сто одиннадцать.
      Последовала краткая пауза, после чего оператор заявила:
      — Такого номера не существует.
      На долю секунды Кейт усомнился, в здравом ли он уме. Он никак не мог поверить, что мог ошибиться. Сто одиннадцать в Гринтауне — такой номер нелегко забыть, как и невозможно спутать с каким-то другим.
      Тогда он попросил:
      — Может, вы подскажете мне номер телефона мистера Бордена? Я думал, что это — сто одиннадцать. В справочнике его действительно нет, но я твердо знаю, что телефон у него имеется. Звонил сам и неоднократно.
      — Минуточку, мистер… Нет, сожалею, но абонент с такой фамилией у нас не числится.
      Кейту оставалось только пробормотать слова благодарности и повесить трубку.
      Он все ещё не мог в это поверить. Он вышел из кабины, вытянув на всю длину цепочки справочник, чтобы рассмотреть его при лучшем освещении. Снова поискал на букву «Б» — безрезультатно. Вспомнил, что имение называлось «Три дуба» и посмотрел на «Т», но ничего подобного там также не обнаружил.