Роберт Лэнгдон - Точка обмана

Миссис Секстон представляла собой образец неунывающей дамы из Новой Англии. Она хотела видеть в дочери сильную личность.

Этот круиз стал последним их с матерью путешествием.

Кэтрин Уэнтворд Секстон. Рейчел ощутила внезапную тоску одиночества. Подобные завывающему за обшивкой самолета ветру, в душу хлынули воспоминания — так же стремительно, как и всегда. Последний раз они с матерью разговаривали по телефону. Это было утро Дня благодарения.

— Извини, мам. — Рейчел позвонила домой из занесенного снегом аэропорта О'Хара. — Я знаю, что в нашей семье никогда не проводили День благодарения врозь. Но похоже, что сегодня это произойдет.

Казалось, мать ужасно расстроилась.

— Я так мечтала тебя увидеть!

— Да и я тоже. Когда будете с папой смаковать индейку, представляй себе, как я здесь, в аэропорту, питаюсь всякой гадостью.

Повисло долгое молчание. Потом миссис Секстон вновь заговорила, но ее голос звучал как-то странно.

— Дочка, я не хотела говорить до твоего приезда, но отец утверждает, что слишком занят и не сможет в этом году выбраться на праздник домой. Останется в своей квартире там, в Вашингтоне, на весь уик-энд.

— Что?! — Рейчел не смогла скрыть изумления, но оно тут же сменилось гневом. — Ведь это же День благодарения! Сенат не заседает! А до дома ему добираться меньше двух часов! Он просто обязан быть с тобой!

— Я знаю. Но он говорит, что измучился. Слишком устал, чтобы вести машину. И решил поработать в выходные.

— Поработать?

В вопросе слышалось явное недоверие. Скорее всего сенатор Секстон намерен погрузиться в общение с другой женщиной. Его измены жене, которые он пытался скрывать, начались много лет назад. Миссис Секстон не была дурочкой, но интрижки мужа всегда сопровождались убедительным алиби и болезненным неприятием малейшего подозрения в неверности. В конце концов миссис Секстон решила, что единственный возможный выход для нее — просто не обращать внимания на похождения супруга.

Рейчел пыталась убедить мать в необходимости развода, однако Кэтрин Уэнтворд Секстон умела держать слово.

— «Пока смерть не разлучит нас», — процитировала она. — Твой отец подарил мне тебя, прекрасную, замечательную дочь. За это я ему благодарна. А за свои поступки он когда-нибудь сам ответит перед высшим судом.

И вот, находясь в аэропорту, Рейчел буквально кипела от гнева.

— Но тебе придется провести День благодарения в одиночестве!..

Она едва сдерживалась. Бросить семью в День благодарения — это было чересчур даже для сенатора Секстона.

— Ну… — бодро сказала миссис Секстон, — разумеется, я не могу позволить всей этой еде испортиться. Отвезу к тетушке Энн. Она ведь всегда приглашала нас на День благодарения. Позвоню прямо сейчас.

Рейчел ощутила, как острое чувство вины чуть отступило.

— Договорились. А я приеду домой сразу, как только смогу. Целую, мамочка.

— Счастливо долететь, милая.

В десять тридцать вечера такси, в котором ехала Рейчел, наконец свернуло на аллею роскошного поместья Секстонов. Она сразу поняла: что-то случилось. Возле дома — три полицейских машины. Несколько телевизионных фургончиков. Во всем доме горит свет. С бешено колотящимся сердцем Рейчел взлетела по ступеням.

Полицейский встретил ее в дверях. Лицо его было мрачным и угрюмым. Говорить ему ничего не пришлось. Рейчел поняла без слов. Произошел несчастный случай.

— Шоссе номер 25 сейчас очень скользкое — шел дождь, а потом подмерзло, — пояснил офицер. — Машина вашей матери вылетела в глубокий овраг. Мне очень жаль. Она погибла мгновенно.

Рейчел словно окоченела. Отец, вернувшийся домой сразу, как только получил сообщение, давал интервью в гостиной. Он объявлял всему миру, что его жена погибла в автомобильной катастрофе, возвращаясь с семейного обеда в честь Дня благодарения.

Рейчел стояла в коридоре. Теперь ее душили рыдания.

— Единственное, чего бы я хотел, так это иметь возможность быть в праздник дома, рядом с ней. Тогда этого бы не случилось, — говорил отец, глядя в камеру. Его глаза были полны слез.

— Тебе бы подумать об этом давным-давно, много лет назад, — плакала Рейчел.

Ненависть к отцу крепла с каждой минутой.

Именно с этого дня Рейчел мысленно разошлась с отцом. Она сделала то, что упорно отказывалась делать мать. Сенатор, впрочем, едва ли заметил это. Он тут же пустил состояние покойной жены в оборот, начав хлопотать, чтобы партия выдвинула его кандидатуру на президентских выборах. То, что он использует естественное стремление людей сочувствовать чужому горю, вовсе его не смущало.

И вот три года спустя сенатор снова обрекал ее на одиночество. Стремление отца во что бы то ни стало попасть в Белый дом отодвигало в неопределенную перспективу осуществление мечты Рейчел о встрече с единственным мужчиной, о создании семьи. Ей было бы намного легче устраниться от всех политических игр, чем иметь дело с нескончаемой вереницей жадных до власти вашингтонских женихов, стремящихся овладеть сердцем одинокой и печальной потенциальной «первой дочери» страны, пока она еще не сделала свой выбор.

За стеклом кабины «Эф-14» дневной свет начал понемногу меркнуть. В Арктике стояла поздняя зима. Время полярной ночи. Рейчел наблюдала, как все вокруг погружается в темноту.

Наконец солнце окончательно исчезло за горизонтом. Самолет, не меняя курса, летел на север. Появилась сияющая луна в третьей четверти. В ледяном прозрачном воздухе она висела неровным белым овалом. Далеко внизу мерцали океанские волны, а айсберги напоминали бриллианты на темном бархате с блестками.

В конце концов Рейчел заметила туманные очертания земли. Но это оказалось совсем не то, что она ожидала увидеть. Впереди из океана выступал огромный, покрытый снегами горный хребет.

— Горы? — растерянно спросила Рейчел. — Неужели к северу от Гренландии есть горы?

— Очевидно, — ответил пилот. Казалось, он был удивлен ничуть не меньше.

Нос «Эф-14» ушел вниз, и Рейчел ощутила головокружение невесомости. Сквозь нескончаемый звон в ушах она слышала ритмичный электронный писк. Очевидно, пилот настроился на какой-то маяк и ориентировался по нему.

Они опустились ниже трех тысяч футов, и теперь можно было разглядеть массивы залитой лунным светом земли. У подножия гор простиралась обширная снежная равнина. Плоскость плавно изгибалась, опускаясь к океану, на протяжении примерно десяти миль, а потом внезапно упиралась в ледяную скалу, уходящую другим склоном в воду.

Только теперь Рейчел увидела это. Зрелище, подобное которому трудно даже представить здесь, на земле. Сначала она решила, что это играет в свои колдовские игры луна. Прищурившись, начала рассматривать снежную равнину внизу, но все равно не могла понять, что же там такое. Чем ниже опускался самолет, тем яснее вырисовывалась картина.

— Что же это? Ради Бога, что это такое?

Плато внизу, под самолетом, казалось полосатым… словно кто-то раскрасил снег тремя гигантскими мазками серебряной краски. Мерцающие призрачные полосы тянулись параллельно прибрежным скалам. Лишь когда самолет опустился до пятисот футов, оптическая иллюзия прояснилась. Три серебряных полосы оказались глубокими впадинами, каждая шириной примерно в тридцать ярдов. Заполненные замерзшей водой широкие каналы, идущие параллельно.

Самолет начал быстро снижаться, и плато под его крыльями запрыгало и закачалось, словно при сильной буре. Рейчел услышала, как с тяжелым скрипом выдвинулось шасси, однако посадочной полосы нигде не было. Пилот сражался с машиной, а Рейчел тем временем внимательно рассматривала землю. Наконец она заметила две мерцающие линии, тянущиеся по крайней серебристой полосе. И с ужасом поняла, что именно собирается предпринять пилот.

— Мы садимся на лед? — Она не спросила, а потребовала ответа.

Летчик ничего не ответил. Казалось, все его внимание сосредоточено на борьбе с бешеным ветром. Самолет резко сбросил скорость, а потом почти упал на ледяную трассу. Внутри у Рейчел все перевернулось в который уже раз. Высокие снежные завалы потянулись по обе стороны машины. Рейчел затаила дыхание, прекрасно сознавая, что малейшая ошибка пилота будет означать неминуемую смерть. Самолет опустился между сугробами еще ниже, и внезапно тряска прекратилась. Оказавшись вне досягаемости ветра, самолет аккуратно коснулся льда.

Взревели двигатели задней тяги, тормозя самолет. Рейчел наконец позволила себе выдохнуть. Машина продвинулась еще примерно на сотню ярдов и остановилась точно у красной линии, нанесенной спреем прямо на лед.

Справа пейзаж ограничивался мерцающей в лунном свете ледяной стеной. Слева — то же самое. Только сквозь ветровое стекло Рейчел могла что-то рассмотреть… это что-то было бесконечным заснеженным пространством. Ощущение было такое, словно после долгого полета они приземлились на мертвую планету. Единственным признаком жизни служила красная полоса на льду.

А потом Рейчел услышала… Издалека приближался звук другого двигателя. Тон его казался выше. Шум становился все громче, и наконец машина возникла в поле зрения. К ним приближался большой снегоход. Он тяжело пробирался вдоль ледяной ложбины. Высокий, разлапистый, он напоминал огромное фантастическое насекомое, шагающее на мощных, все сметающих на своем пути ногах. Вознесенная на верхотуру плексигласовая кабина была снабжена мощными фарами, посылающими вперед и вокруг широкие полосы света.

Снегоход, задрожав, замер рядом с самолетом. Дверь кабины открылась, и по лестнице на лед спустился человек. Он был одет в толстый белый комбинезон и казался словно надутым.

Безумный Макс встречается с Пончиком Пиллсбери, невольно подумала Рейчел. Увидеть, что странная планета в действительности населена, необыкновенно приятно.

Человек знаком показал, чтобы пилот откинул фонарь кабины.

Тот исполнил требуемое.

Едва кабина открылась, поток холодного воздуха моментально пробрал все существо Рейчел и, казалось, заморозил ее до глубины души.

«Закройте же этот чертов фонарь!»

— Мисс Секстон? — обратилась к ней белая надутая фигура. — Я приветствую вас от имени НАСА.

Рейчел тряслась от холода. «Вот уж спасибо!»

— Будьте добры, отстегните ремни, снимите шлем и оставьте его в кабине, а потом спуститесь, держась за выступы на фюзеляже. Вопросы есть?

— Есть! — прокричала в ответ Рейчел. — Где, черт возьми, я нахожусь?

ГЛАВА 17

Марджори Тенч — старший советник президента — больше походила на ходячий скелет, а не на живого человека. Ее костлявая фигура высотой в шесть футов напоминала конструкцию, собранную из отдельных деталей — конечностей, сочленений. Над всем этим непрочным сооружением возвышалась, покачиваясь, голова с желтушным лицом, словно вырезанным из пергамента, с двумя отверстиями ничего не выражающих глаз. В пятьдесят один год она выглядела на все семьдесят.

Тенч в Вашингтоне глубоко почитали. Она имела репутацию богини политического Олимпа. Говорили, что ее аналитические способности граничат с ясновидением. Десять лет работы в разведывательном бюро госдепартамента помогли отточить критически мыслящий ум до убийственной остроты. К сожалению, вместе с политической прозорливостью выработался и ледяной темперамент.

Как правило, люди выдерживали общение с ней не дольше десяти минут. Природа наградила Марджори Тенч всеми свойствами самого совершенного, мощного компьютера, в том числе его эмоциональностью и душевной теплотой. Однако президент Зак Харни с легкостью выносил характер этой дамы. Ведь это именно ее интеллект и работоспособность привели его к власти.

— Марджори! — Президент встал, чтобы поприветствовать входящую в Овальный кабинет даму. — Чем могу помочь?

Он не предложил ей присесть. Общепринятые нормы вежливости теряли свою актуальность в присутствии особ, подобных Марджори Тенч. Если Тенч желала сесть, то она и без всякого приглашения прекрасно могла это сделать.

— Насколько я поняла, сегодня в четыре часа вы собираете пресс-конференцию для сотрудников. — Прокуренный голос ее звучал хрипло. — Это превосходно.

Тенч мгновение помолчала, и президент почувствовал, как работает механизм ее компьютера. Он испытывал к ней искреннюю признательность. Среди сотрудников аппарата Белого дома Марджори Тенч была одной из тех немногих избранных, кто находился в курсе новейших разработок НАСА, в том числе и последнего открытия. Ее политическая интуиция помогала президенту принимать решения и разрабатывать стратегию.

— Дебаты на Си-эн-эн сегодня в час, — кашлянув, заметила советница. — Кого мы пошлем на спарринг с Секстоном?

Харни улыбнулся:

— Кого-нибудь из младших сотрудников, участвующих в избирательной кампании.

Прием целенаправленного унижения соперника стар, как сама практика политических дебатов. Противнику просто подсовывают для «отстрела» самую мелкую дичь.

— Есть идея получше, — заметила Тенч, заглядывая своими невыразительными глазами в глаза президента. — Позвольте мне самой туда отправиться.

Зак Харни непроизвольно вскинул голову:

— Вы? — О чем, интересно, она думает? — Марджори, но ведь общение с прессой не входит в ваши обязанности. А кроме того, это дневное шоу для кабельного телевидения. И если я отправлю своего старшего советника участвовать в нем, то какое впечатление это произведет? Все решат, что мы запаниковали.

— Совершенно верно.

Харни внимательно посмотрел на советника. Какую бы сложную схему она ни придумала, он ни за что не позволит ей принять участие в дебатах на Си-эн-эн. Каждый, кто хоть раз видел эту умнейшую даму собственными глазами, знал, почему она работает за кулисами. Выглядела она просто ужасно — совсем не с такой внешностью следует представать перед широкими массами, чтобы донести до них идеи Белого дома.

— Я займусь этими дебатами, — решительно повторила советник.

Она уже не спрашивала разрешения.

— Марджори! — Президент попытался подсластить пилюлю. — Люди Секстона непременно заявят, что ваше присутствие на Си-эн-эн означает не что иное, как панику и тревогу в Белом доме. Мы не можем слишком рано выставлять тяжелую артиллерию. Это будет выглядеть так, словно мы отчаялись.

Марджори спокойно кивнула и закурила сигарету.

— Чем отчаяннее мы выглядим, тем лучше.

В течение следующих шестидесяти секунд Марджори Тенч убедительно продемонстрировала президенту, почему он должен послать на теледебаты именно ее, а не какую-нибудь мелкую рыбешку. Когда она замолчала, президенту уже нечего было оспаривать. Он лишь изумленно моргал.

Марджори Тенч еще раз доказала свой политический гений.

ГЛАВА 18

Шельфовый ледник Милна представляет собой самую обширную ледовую поверхность в северном полушарии. Расположенный выше восьмидесятой параллели на северном побережье арктического острова Элсмир, этот кусок льда насчитывает четыре километра в ширину. Толщина же его более трехсот футов.

Когда Рейчел забралась в плексигласовую кабину снегохода, она по достоинству оценила теплую куртку и рукавицы, которые ожидали ее на сиденье. Весьма кстати оказалась и работавшая в кабине печка. Снаружи, на ледовой взлетной полосе, вновь взревели двигатели «Эф-14». Самолет разгонялся.

Рейчел с тревогой посмотрела ему вслед:

— Он что, улетает?

Ее новый провожатый уселся на водительское место и кивнул:

— Здесь могут находиться исключительно научные сотрудники и команда непосредственной поддержки НАСА.

Самолет взмыл в темное небо, и Рейчел почувствовала себя так, словно ее оставили на необитаемом острове.

— Мы с вами поедем на снегоходе, — успокоил ее сопровождающий, — администратор уже ждет вас.

Рейчел взглянула на простиравшуюся впереди серебристую ледовую дорогу и постаралась представить, какого черта здесь делает администратор НАСА.

— Держитесь! — скомандовал водитель, нажимая на какие—то рычаги.

Со скрипом и рычанием машина развернулась на девяносто градусов, словно тяжелый танк. Рейчел взглянула на крутой склон и в очередной раз испугалась. Не собирается же он…

— Рок-н-ролл!

Водитель сдвинул рычаг, и, набирая скорость, машина направилась прямиком к склону. Рейчел негромко вскрикнула и ухватилась за поручень. Удивительная машина врезалась в стену, шипованные гусеницы вгрызлись в лед, и они поползли вверх по склону. Рейчел не сомневалась, что с минуты на минуту машина перевернется, однако, как ни странно, кабина сохраняла горизонтальное положение на протяжении всего восхождения. Когда гигантский паук оказался на вершине горы, водитель повернулся и с улыбкой взглянул на побелевшую от ужаса пассажирку:

— Недурно, правда? Принцип мы позаимствовали у марсохода. Работает безотказно!

Рейчел слабо кивнула:

— Здорово!

С вершины ледяного увала она окинула взглядом немыслимый пейзаж. Невдалеке возвышалась еще одна гряда, а за ней волнообразный рельеф переходил в плоскость — слегка наклонное, сияющее белизной пространство. Залитая лунным светом равнина уходила вдаль, сужаясь и змеей извиваясь между гор.

— Ледник Милна. — Водитель показал на горы. — Начинается он вон там и спускается в эту широкую низину, где мы с вами находимся.

Он снова включил двигатель, и Рейчел пришлось опять покрепче ухватиться за поручень. Теперь машина набирала скорость, спускаясь со склона. Внизу они пересекли еще одну ледяную реку и взобрались на вторую снежную гряду. Быстро спустившись с другой стороны, выбрались на гладкую поверхность и начали пробираться через ледник.

— Далеко еще?

Рейчел не видела вокруг ничего, кроме льда.

— Примерно две мили.

Рейчел подумала, что это очень далеко. Ветер безжалостно бил по кабине, словно стараясь перевернуть снегоход.

— Ветер дует сверху, — прокричал водитель, — постарайтесь привыкнуть к нему!

Он объяснил, что для здешних мест это обычное явление — ветер, дующий с гор вниз, по направлению к морю. Холодный воздух словно стекал по ледяной поверхности гор, подобно стремительной реке.

— Это единственное место на земле, — смеясь, добавил водитель, — где и ад мог бы замерзнуть.

Через несколько минут Рейчел сумела рассмотреть вдалеке смутные очертания. Изо льда поднимался огромный белый купол. Рейчел потерла глаза. Что это может быть?..

— Большой эскимос, верно? — шутливо поинтересовался водитель.

Рейчел гадала, что за зрелище предстает ее глазам. Все сооружение выглядело уменьшенной копией космодрома в Хьюстоне.

— НАСА построило эту штуковину недели полторы назад, — пояснил провожатый, — материал называется очень мудрено: плексиполисорбат. Эта штука надувается в несколько приемов. Нужно надуть составные части, потом соединить их в одно целое, прикрепить все это ко льду тросами, и готово. Выглядит словно огромная палатка, но на самом деле это разработанный НАСА образец из нескольких сегментов искусственной среды обитания, которые мы надеемся использовать когда-нибудь на Марсе. А называем мы его «хабисфера».

— Хабисфера?

— Да. Понимаете почему? Это же не натуральная сфера, а хабисфера[3].

Рейчел улыбнулась шутке и принялась с интересом рассматривать странное здание.

— А поскольку НАСА еще не добралось до Марса, то парни, подобные вам, решили использовать ее здесь в качестве большого дома?

Водитель рассмеялся:

— Ну, честно говоря, лично я предпочел бы Таити, но не все зависит от моих желаний.

Рейчел продолжала изучать сооружение. Призрачным контуром оно выделялась на фоне темного неба. Снегоход приблизился к куполу и остановился у маленькой боковой двери, которая как раз начала открываться. На снег легла полоска электрического света. Появилась человеческая фигура. Это был крупный, высокий мужчина в толстом шерстяном свитере, который еще больше увеличивал его габариты, делая похожим на огромного медведя. Мужчина шагнул к снегоходу.

Рейчел ни на минуту не усомнилась, что наконец видит перед собой администратора НАСА Лоуренса Экстрома.

Водитель ободряюще улыбнулся ей:

— Пусть его габариты вас не пугают. На самом деле он котенок.

Рейчел подумала, что вернее всего было бы назвать его тигром. Она прекрасно знала о репутации Экстрома. Он мог моментально откусить голову любому, кто становился на пути его мечты.

Гостья спустилась из кабины на землю, от порывов ветра едва держась на ногах. Собравшись с духом, поплотнее запахнула куртку и направилась к куполу.

Администратор НАСА встретил ее на полпути, дружески протягивая огромную лапу в кожаной рукавице.

— Мисс Секстон! Приветствую вас. Спасибо, что приехали.

Рейчел неуверенно кивнула и в ответ прокричала, стараясь пересилить рев ветра:

— Честно говоря, сэр, совсем не уверена, что у меня был выбор!

В тысяче метров вверх по леднику Дельта-1 внимательно наблюдал в инфракрасный бинокль, как администратор НАСА повел Рейчел Секстон в купол.

ГЛАВА 19

Администратор НАСА Лоуренс Экстром, рыжий неотесанный гигант, очень напоминал северного бога. По-военному ежиком остриженные светлые волосы торчали над нахмуренным лбом, широкий, с толстой переносицей нос был покрыт паутинкой вен. Глаза потускнели от целой вереницы бессонных ночей. До назначения в НАСА Экстром, влиятельный аэрокосмический стратег и советник, служил в Пентагоне, где имел репутацию человека чрезвычайно мрачного и необщительного. Но эти его качества компенсировались безмерной преданностью делу и ответственностью за выполняемую задачу.

Рейчел Секстон шла за администратором НАСА по запутанному лабиринту просторных светлых залов и коридоров хабисферы. Стенки лабиринта представляли собой панели непрозрачного пластика, прикрепленные к туго натянутой проволоке. Пол был из чистого льда, покрытого резиновыми полосами, чтобы не скользить при ходьбе. Рейчел с интересом оглядела подобие жилого помещения, которое они миновали, — в нем был только ряд коек и биотуалетов.

К счастью, воздух в хабисфере казался теплым, хотя свежим его назвать было нельзя: смесь трудноразличимых запахов, всегда сопровождающих скопление людей в замкнутом пространстве, заметно отягощала его. Где-то негромко урчал генератор. Он производил ток, который питал лампы, свисавшие с потолка и придававшие внутреннему пространству купола жилой облик.

— Мисс Секстон, — пророкотал Экстром на ходу, ведя гостью к какой-то ему одному известной цели, — позвольте мне быть совершенно откровенным с самого начала.

Тон его подразумевал все, что угодно, только не удовольствие от ее присутствия и необходимости уделять ей внимание.

— Вы сейчас здесь только потому, что этого хочет президент. Ему нужно, чтобы мы вас приняли. Зак Харни — мой личный друг. Кроме того, он оказывает НАСА постоянную поддержку. Я уважаю его. Преклоняюсь перед ним. Доверяю ему. А потому не позволяю себе ставить под сомнение те указания, которые он отдает, даже если лично я с ними не совсем согласен. Для полной ясности хочу подчеркнуть, что вовсе не разделяю энтузиазма президента по поводу вашего здесь присутствия и вообще участия в деле.

Рейчел внимательно слушала. Да, ради такого вот радушного приема она и явилась сюда — за три тысячи миль. Этот парень, конечно, не Марта Стюарт[4].

— При всем моем уважении, — ответила она в тон Экстрому, — я также всего лишь выполняю приказ президента. Более того, мне даже не объяснили, зачем меня сюда везут. И вовсе не спрашивали моего согласия.

— Замечательно, — коротко заключил Экстром, — тогда я буду говорить прямо и откровенно.

— По-моему, вы и так уже начали это делать.

Ответ Рейчел, казалось, удивил администратора. Он замедлил шаг и внимательно посмотрел на гостью, при этом взгляд его немного прояснился. Потом он глубоко вздохнул и пошел дальше.

— Надеюсь, вы понимаете, — снова заговорил Экстром, — что находитесь здесь, на секретном объекте НАСА, против моей воли и вопреки всем моим возражениям. Вы не только представитель Национального разведывательного управления, директор которого не стесняется обходиться с сотрудниками НАСА, словно с сопливыми ребятишками, но вы еще к тому же дочь человека, который считает делом чести уничтожить мое агентство. Сейчас настал счастливый момент для НАСА: мы подвергались массированному огню критики и вполне заслужили награду. Но из-за волны скептицизма, которую породил ваш отец, НАСА оказалось в ситуации, при которой мои трудолюбивые и самоотверженные люди вынуждены делить интерес и внимание всего мира с горсткой совершенно случайных, примазавшихся ученых и даже с дочерью человека, открыто пытающегося нас уничтожить.

— Я прилетела сюда вовсе не для того, чтобы привлечь к себе внимание мира, сэр, — ответила Рейчел.

Экстром вновь внимательно на нее посмотрел.

— Может оказаться, что альтернативы не будет.

Это замечание удивило Рейчел. Хотя президент Харни и не говорил ничего конкретного относительно ее возможной помощи в каком-либо публичном деле, все же Уильям Пикеринг недвусмысленно высказал подозрение по поводу того, что Рейчел вполне может оказаться в роли политической пешки.

— Я хочу знать, что мне предстоит делать, — заявила она.

— И вы, и я — мы оба хотим это знать. Я не обладаю такой информацией.

— Простите?

— Президент попросил меня ввести вас в курс дела относительно нашего открытия. А роль, которую вам предстоит исполнять в этой игре, определит только он сам.

— Он сказал, что открытие совершила ваша «Система наблюдения за Землей», это так?

Экстром взглянул на гостью искоса:

— В какой мере вы знакомы с проектом?

— «Система наблюдения за Землей» — это созвездие из пяти спутников, каждый изучает Землю по своей программе: картографирование океана, анализ геологических изменений, наблюдение за процессом таяния полярных льдов, поиск ископаемых топливных ресурсов… — Рейчел словно отвечала школьный урок.

— Прекрасно, — остановил ее Экстром, отнюдь не восхищенный ее знаниями. — А известно ли вам о недавнем пополнении этого созвездия спутников? Сокращенно он называется ПОСП.

Рейчел кивнула. Полярный орбитальный сканер плотности был создан для того, чтобы тщательнее контролировать последствия глобального потепления.

— Насколько я понимаю, ПОСП измеряет толщину и плотность полярных льдов?

— В конечном итоге так и есть. Он использует технологию спектрального анализа и измеряет плотность льда по всей его площади. Выявляет аномалии в плотности льда, то есть его размягчение, места поверхностного таяния, внутренние проталины, большие расщелины. Все это признаки, свидетельствующие о глобальном потеплении.

Рейчел слышала о методе сложного сканирования. Спутники Национального разведывательного управления использовали аналогичные технологии для определения разницы плотности земной поверхности в Восточной Европе и нахождения таким образом мест массовых захоронений. Они доказывали, что там действительно происходили этнические чистки.

— Две недели назад, — продолжал Экстром, — ПОСП проходил над этим самым ледником и отметил аномалию, не похожую ни на что другое. Такого мы не ожидали увидеть. На глубине двухсот футов под поверхностью льда, совершенно замкнутая пластами твердого льда, проявилась аморфная глобула диаметром в десять футов.

— Водяной карман? — быстро уточнила Рейчел.

— В том-то и дело, что нет. Не жидкая. Аномалия оказалась тверже того льда, который ее окружает.

Рейчел помолчала, раздумывая.

— Там что, какой-то валун, булыжник или что-то подобное? Экстрой уверенно кивнул:

— Именно.

Рейчел ждала продолжения рассказа. Однако его не последовало. Значит, она прилетела сюда просто потому, что НАСА обнаружило во льдах очень большой камень?

— Пока сканер не определил плотность камня, мы и не обратили на него внимания. А потом срочно выслали команду для анализа находки. Этот камень вот здесь, под нами, и он оказался намного плотнее других камней на острове Элсмир. Значительно плотнее всех камней в радиусе четырехсот миль.

Рейчел внимательно взглянула под ноги, на лед, ясно представив где-то там, в глубине, громадный валун.

— Вы хотите сказать, что кто-то передвинул его сюда? Казалось, Экстрома ее вопрос развеселил.

— Камушек весит больше восьми тонн. Он лежит под двумя сотнями футов плотного льда. Следовательно, находится здесь, без малейшего движения, уже триста лет.

Рейчел устало брела за Экстромом по длинному узкому коридору в самое сердце этого сложного сооружения. Они миновали двух неподвижно стоявших вооруженных охранников. Она взглянула на своего гида:

— Но я полагаю, что логическое объяснение все-таки существует?

— Скорее всего объяснение, конечно, есть, — невозмутимо ответил Экстром. — Обнаруженный спутником камень — метеорит.

Рейчел остановилась как вкопанная посреди коридора и внимательно посмотрела на администратора. Метеорит? Ее захлестнула волна разочарования. После того пафоса, с которым обставил все это предприятие президент, метеорит был подобен мухе. Как там говорил Харни? Открытие моментально и бесповоротно оправдает все прошлые расходы и ошибки НАСА?.. Интересно, о чем он думал? Конечно, метеориты имеют определенную ценность, но НАСА постоянно их находит.

— Этот метеорит — один из самых больших, которые когда-либо находили, — заговорил, тоже остановившись, Экстром. — Мы считаем, что он является частью гораздо большего метеорита, который, по документальным свидетельствам, упал в Северный Ледовитый океан в восемнадцатом веке. Скорее всего этот камень откололся при ударе, отлетел в сторону и упал сюда, на ледник Милна, а потом медленно зарывался в лед на протяжении последних трехсот лет.

Рейчел поморщилась. Нет, это открытие не меняет ровным счетом ничего. Ее оскорбляло крепнущее подозрение: ее хотят сделать участницей публичного трюка, за который в отчаянии ухватились и НАСА, и Белый дом. Они изо всех сил пытаются вытянуть подвернувшуюся под руку находку на уровень крупнейшего, способного потрясти мир, открытия, совершенного НАСА.

— Вас это не слишком удивило, — заметил Экстром.

— Мне кажется, я ожидала чего-то… другого. Гигант прищурился: