16

«… И ЗАШИТЬ РАЗРЕЗ С ЛЕВ. СТОРОНЫ»

Я проснулся в кресле, с книгой на коленях. Все мое тело одеревенело, и мне было слегка не по себе, что вполне естественно после ночи, проведенной в кресле. Я потянулся, расслабляя мышцы, потом пошел и принял ванну. Было еще довольно рано. Я подбросил дров в печь и перемешал их с помощью магии, потом сварил несколько яиц и подогрел себе хлебцы, которые приготовила Коти перед тем, как уйти. Они были особенно хороши с чесночным маслом. Чашечка клявы помогла мне прийти в себя, помыть посуду и убрать в квартире. К тому времени, когда я все закончил, я чувствовал себя почти готовым к новому дню.

Я написал несколько писем с распоряжениями на случай моей смерти, стараясь быть кратким, потом сел и немного подумал. Я ненавижу, именно ненавижу менять планы в последнюю минуту, но другого пути не было. Коти угрожала опасность. Кроме того, существовала вероятность, что Келли прав. Нет, никакого способа заставить всех моих врагов аккуратно уничтожить друг друга уже не было; нужно делать что-то другое. Я восстановил в памяти события последних нескольких дней, рассматривая различные варианты действий в той ситуации, которую я сам создал, и в конце концов мне пришла в голову идея привлечь на помощь деда.

Да, это могло помочь. Идея окончательно оформилась у меня в голове, и я добавил к ней последние штрихи.

Я сосредоточился, пытаясь установить контакт с Крейгаром, и вскоре он спросил:

— Кто это?

— Это я.

— В чем дело?

— Ты можешь связаться с Иштваном?

— Да.

— Дай ему новый адрес Келли в Южной Адриланке, и пусть ждет там, не показываясь на глаза, сегодня днем.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Да.

Я дал ему остальные распоряжения.

— Ты действительно думаешь, что он на это пойдет, Влад?

— Не знаю. В данный момент это лучший вариант.

— Ладно.

Я вытащил рапиру и сделал несколько выпадов, расслабляя запястье. Как всегда говорил дед, моя рука была гибкой, но твердой.

Я проверил все свое оружие настолько тщательно, насколько это было возможно, потом сосредоточился и телепортировался. Если только я не очень сильно ошибался, сегодня дело должно завершиться.

Вдоль улиц Южной Адриланки дул отвратительный ветер, поднимая пыль. Ветер отчаянно рвал полы моего плаща, когда я прислонился к стене неподалеку от дома Келли Я нашел безветренное место, которое к тому же обеспечивало лучшее укрытие, хотя и не столь хороший обзор. Я наблюдал за стражниками Дома Феникса, маршировавшими группами по четыре. Они пытались поддерживать порядок там, где не было никакого беспорядка, и некоторые из них, большей частью драконы, либо скучали, либо просто были не в духе. Теклам, похоже, доставляло удовольствие ходить с важным видом по улице и ощущать себя важными персонами. Они то и дело хватались за рукоятки своего оружия.

Интересным оказалось то, как легко было определить политические пристрастия прохожих. Они не носили повязок на голове, но в них не было необходимости. Некоторые поспешно шагали по улице, торопясь к месту назначения, словно боялись находиться на улице. Другие, казалось, смаковали повисшее в воздухе напряжение: они шли с высоко поднятой головой, оглядываясь по сторонам, словно в любой момент могло случиться нечто, чего они не хотели пропустить.

Иштван, вероятно, был где-то неподалеку, хотя я его не видел. Судя по всему, и Квэйш был здесь. Квэйш знал, что я знаю, что он здесь, но я надеялся, что Квэйш не знает о том, что здесь Иштван.

Я снова связался с Крейгаром.

— Что-нибудь интересное произошло?

— Нет. Иштван уже там.

— Хорошо. Я тоже. Ладно, посылай сообщение.

— Ты уверен?

— Да. Сейчас или никогда. Еще раз мне просто не хватит смелости.

— Ладно. И волшебнице?

— Да. Пошли ее в аптеку напротив Келли. И пусть ждет. Она знает меня в лицо?

— Сомневаюсь. Но тебя очень легко описать. Я уверен, что она тебя узнает.

— Ладно. Договорились.

— Пока, Влад.

С этого мгновения пути назад уже не было.

Сообщение, которое должен был получить Херт, было достаточно простым. В нем говорилось: «Я готов к компромиссу, если ты распорядишься убрать стражников Дома Феникса. Из-за них я не могу покинуть свою квартиру. Можешь прийти, когда тебе будет удобно. Келли».

Было совершенно ясно, что сообщение фальшивое. Но Келли и Херт не могли знать друг друга достаточно хорошо, чтобы вступать в псионический контакт, а это оправдывало появление письма. Херт был к тому же крайне низкого мнения о Келли, что облегчало дело. Чтобы все сработало как надо, Херт должен поверить, что Келли испугался стражников, и подумать, что Келли не знает, какую угрозу эти стражники представляют для джарега. Мне-то было известно, что на самом деле Келли об этом знает, но, предположительно, Херт был в неведении.

Возникал ряд вопросов. Придет ли Херт собственной персоной? Сколько телохранителей он приведет с собой? И какие еще меры предосторожности он предпримет?

Волшебница появилась до того, как произошло что-либо еще. Я ее не узнал. Это была высокая женщина-джарег с черными кудрявыми волосами и плотно сжатыми губами. В ее внешности чувствовались некоторые наследственные признаки Дома Атиры. Она вошла в лавку. Я осторожно последовал за ней. Она увидела меня и спросила:

— Лорд Талтос?

Я кивнул. Она показала на дом Келли:

— Тебе нужно, чтобы никто не смог телепортироваться оттуда. Это все?

— Да.

— Когда?

Я достал монету, некоторое время изучал ее взглядом и на ощупь, потом протянул ей:

— Когда эта монетка нагреется.

— Хорошо, — сказала она.

Я вышел из лавки все так же осторожно — не хотел, чтобы на меня напали прямо сейчас. Занял свою прежнюю позицию и стал ждать. Несколько минут спустя появился драгейрианин в одежде цветов Дома Джарега.

— Все в порядке, Лойош, — сказал я. — Лети.

— Ты уверен?

— Да.

— Ладно, босс. Успехов!

Он улетел. С этого момента начался отсчет времени. Кровавая часть дня должна была начаться, вероятно, где-то через полчаса. Я вытащил кинжал и подвинулся глубже в тень высокого старого дома, возле которого я стоял. Потом убрал кинжал и нащупал рапиру, но не стал ее вытаскивать. Я дотронулся до Разрушителя Чар, но оставил его обернутым вокруг запястья. Потом сжал и разжал кулаки.

О том, что происходило внутри жилища Келли, я мог только догадываться. Но я не сомневался, что джарег был посланником Херта. Он должен был войти и сказать, что Херт уже идет сюда. Ни Келлм, ни, посланник, очевидно, не знали, с какой целью, так что…

Из дома вышли Наталия и Пареш и разошлись в разные стороны.

… Келли, скорее всего, обратится за помощью. К кому? К «народу», естественно. Мой прежний план требовал именно этого, после чего я сообщил бы об этом стражам Дома Феникса и инициировал взаимное уничтожение. Однако сейчас я не собирался этого делать, поскольку Коти все еще была с ними.

Появилось четверо джарегов. Телохранители — наемные горы мускулов. Двое из них вошли внутрь, оставшиеся внимательно смотрели по сторонам в поисках людей вроде меня. Я оставался в укрытии. Если Иштван был здесь, он тоже не показывался. Так же как и Квэйш. Я получил еще один урок того, насколько просто спрятаться на городской улице и как сложно найти кого-то, кто прячется.

Примерно через семь минут появился Херт, вместе с Баджиноком и еще тремя телохранителями. Они вошли в дом. Я на мгновение сосредоточился и совершил очень простое заклинание. Монетка нагрелась. Вокруг дома Келли возник блок от телепортации.

Примерно в это же время на улице начали собираться выходцы с Востока и отдельные теклы. Один из телохранителей, стоявших снаружи, вошел внутрь, видимо, чтобы сообщить о происходящем, потом снова вышел. Затем на противоположной стороне улицы начали собираться стражи Дома Феникса. Это то, что тебе надо, Келли. Немедленная конфронтация благодаря любезности баронета Талтоса.

Проблема в том, что мне больше не нужна была конфронтация. Мой план предполагал сначала убрать в безопасное место Коти, после чего я мог убить Херта, Иштван — Квэйша, а стражники перебили бы Келли и его банду. Но я не посылал никаких сообщений стражникам Дома Феникса о том, что происходило сейчас: они узнали об этом сами.

Что ж, на данном этапе пути назад уже не было. Сейчас Херт уже в доме, он должен понять, что сообщение исходило не от Келли и что вокруг дома возведена защита от телепортации. Он неминуемо должен прийти к выводу, что я нахожусь где-то неподалеку и намереваюсь его убить. Что он станет делать? Он может просто попытаться выйти, надеясь, что я не стану предпринимать никаких попыток на глазах у имперских стражников. Или вызвать еще телохранителей, полностью окружить себя и уйти достаточно далеко, чтобы оттуда телепортироваться. Вряд ли сейчас он уютно себя чувствовал.

Женщины-лейтенанта, которая командовала стражниками в прошлый раз, не было видно. Ее место занимал старый драгейрианин в бело-голубой одежде Дома Тиассы под золотым плащом Дома Феникса. У него была своеобразная, слегка напряженная и вместе с тем расслабленная поза старого солдата. Будь он выходцем с Востока, то наверняка носил бы длинные усы, за которые то и дело тянул бы пальцами. Вместо этого он время от времени почесывал кончик носа. За исключением этого, он практически не двигался. Я заметил, что его клинок был очень длинным, но легким, и решил, что мне не хочется с ним драться. Потом я сообразил, что этот старый тиасса наверняка сам лорд Хааврен, бригадир стражников Дома Феникса. Это произвело на меня впечатление.

Выходцы с Востока и стражники продолжали собираться. Наконец Келли выглянул наружу и огляделся по сторонам, вместе с Наталией и несколькими другими. Вскоре они снова ушли в дом. По виду Келли я ничего не мог сказать. Чуть позже из дома вышли Грегори и Пареш и начали тихо разговаривать со стоявшими поблизости людьми с Востока. Я предположил, что они просят их сохранять спокойствие.

Я размял пальцы, закрыл глаза и сосредоточился на доме напротив. Вспомнил коридор. Увидел осколки фарфора на полу рядом с моей правой ногой, но проигнорировал их; осколки вполне могли уже убрать. Вызвал в памяти красноватое пятно, вероятно от вина, на полу и у стены. Потом вспомнил лестницу посреди прихожей, по-видимому ведущую в подвал, с занавеской наверху. Потолок над ней был покрыт осыпавшейся краской, сквозь которую проступала деревянная дранка. С потолка свисала изношенная веревка. Вероятно, когда-то на ней висел канделябр. Я вспомнил толщину веревки и форму ее растрепанного конца. Вспомнил слой пыли за — занавеской. И саму занавеску, вышитую коричневыми и грязно-голубыми зигзагами по некогда зеленому фону. И запах коридора, спертый, пыльный и затхлый, настолько густой, что я мог почти ощущать его на вкус; я действительно ощутил вкус пыли у себя во рту.

Я решил, что пора. Я зафиксировал картину у себя в сознании, призвал на помощь Державу, и магическая сила увлекла меня к образам, которые я создал в своих мыслях, пока необъяснимым путем они не совпали с реальными образами, запахом и вкусом.

Я крепко зажмурился, уже зная, что перемещение произошло, поскольку в моих внутренностях началось тошнотворное шевеление. Я последний раз содрогнулся и открыл глаза. Вид и запах были не совсем те, которые я помнил, но достаточно близкие. Во всяком случае, мне было где спрятаться.

Я предполагал, что в коридоре могут оказаться телохранители, и потому постарался не издавать ни звука. Вам когда-нибудь приходилось чувствовать, что вас вот-вот вырвет, и при этом не издавать ни звука? Но не будем об этом распространяться: достаточно сказать, что мне это удалось. Вскоре я рискнул заглянуть за занавеску и увидел стоявшего в холле телохранителя. Я быстро убрал голову, и он меня не заметил. Я посмотрел в другую сторону, в направлении задней двери, но никого не увидел. Возможно, один или двое находились за задней дверью или у самого заднего входа в квартиру, но сейчас я мог не обращать на них внимания.

Прислушавшись, я различил властный голос Херта. Значит, он был здесь. Конечно, он находился под надежной охраной. Мой выбор был довольно ограничен. Я мог попытаться снять его охрану по одному, то есть найти способ успокоить этих двоих, не встревожив находящихся внутри, убрать тела и подождать, пока кто-нибудь не решит выяснить, в чем дело, при необходимости повторяя эту процедуру. Выглядело это довольно привлекательно, однако я сомневался в своей способности убрать столько народу без шума. Херт мог появиться в любой момент, если бы решил, что это самый подходящий для него шанс.

С другой стороны, существовал лишь один другой вариант, причем довольно глупый. Подобную глупость можно было совершить лишь в минуту сильного душевного волнения, когда ты не в состоянии отчетливо мыслить, когда ты, так или иначе, готов умереть, когда после крушения всех надежд ты оказываешься на грани срыва и думаешь о том, что, может быть, тебе удастся прихватить нескольких из них с собой, и вообще тебя больше ничего не интересует.

Я решил, что сейчас самый подходящий момент.

Я проверил все мое оружие, потом достал два тонких и крайне острых метательных ножа. Держа руки по сторонам, чтобы ножи не сразу бросались в глаза, я шагнул в холл.

Он сразу же увидел меня и застыл. Я шел к нему и, кажется, улыбался. Да, собственно, я в этом уверен. Может быть, именно это его остановило, но он просто стоял и смотрел на меня. Мой пульс участился. Я продолжал идти, ожидая, когда окажусь достаточно близко или он сделает какое-либо движение. Вспоминая эти десять шагов, могу предположить, что я был бы убит на месте, если бы попытался броситься на него, но, спокойно шагая к нему с улыбкой на губах, я нарушил все его расчеты. Он смотрел на меня, словно загипнотизированный, не шевелясь, пока я не оказался рядом с ним.

Тогда я воткнул нож ему в живот — не смертельное, но лучше всего выводящее из строя ранение. Он рухнул на пол прямо у моих ног.

Двое телохранителей смотрели в сторону двери, хватаясь за оружие. Посланник сидел на диване, закрыв глаза, с утомленным видом. Баджинок стоял рядом с Хертом, который разговаривал с Келли. Я мог видеть лицо Келли, но не лицо Херта. Келли казался явно недовольным. Коти стояла рядом с Келли и сразу же меня заметила. Кроме того, в комнате были Пареш и Грегори, а также трое выходцев с Востока и незнакомый мне текла.

Рядом с Хертом стоял телохранитель, смотревший прямо на меня. Глаза его расширились. В руке у него сверкнул нож, который он был готов метнуть в меня. Он упал, когда мой нож вонзился в правую сторону его груди.

Падая, он сумел-таки бросить свое оружие, но я скользнул в сторону, и нож лишь оцарапал мне запястье. Я повернулся, чтобы убить Херта, но Бйджинок заслонил его. Я выругался про себя и двинулся дальше в комнату в поисках новых врагов.

Два других телохранителя вытащили свое оружие, но я оказался быстрее, чем сам думал. Я метнул в каждого из них маленькую стрелку, покрытую ядом, вызывавшим сокращение мускулов, и воткнул в их тела пару других штучек. Они упали, попытались было подняться, и упали снова.

Тем временем в правой руке у меня оказалась рапира, а в левой — кинжал. Баджинок вытащил откуда-то тяжелый меч, что было нехорошо, поскольку он мог разбить мой клинок. Херт уставился на меня из-за плеча Баджинока; он еще не вытащил свое оружие. Возможно, у него и не было оружия. Я уклонился от удара Баджинока и ответным выпадом ударил его в грудь. Он дернулся и упал. Я посмотрел на типа, исполнявшего роль посланника. Он начал подниматься с кинжалом в руке. Я проткнул ему руку, он выронил оружие и сел.

Прошло меньше десяти секунд с тех пор, как я вошел в комнату. Трое телохранителей лежали на полу в разных позах, Баджинок был, вероятно, при смерти, а оставшийся джарег был уже ни на что не способен.

Я не мог поверить, что мой план удался.

Херт тоже.

— Кто ты все-таки такой? — спросил он.

Я убрал рапиру в ножны и достал висевший у меня на поясе кинжал. Я не ответил на его вопрос, поскольку не разговариваю со своими жертвами; это ставит наши отношения совершенно не на ту основу. Я услышал позади какой-то звук и увидел, как расширились глаза Коти. Я бросился в сторону, перекатился и встал на колени.

На полу лежало тело — не из тех, кого уложил я. Я заметил, что Коти держит в руке кинжал. Херт все еще не шевелился. Я проверил тело, убеждаясь, что это не более чем тело. Это был Квэйш. Из его спины торчало короткое железное острие. Спасибо тебе, Иштван, где бы ты ни был.

Я снова встал и повернулся к посланнику.

— Убирайся, — сказал я. — Если те двое телохранителей снаружи попытаются войти сюда, мои люди на улице убьют тебя.

Он мог, конечно, поинтересоваться, почему мои люди на улице не убили телохранителей. Но он ничего не сказал — просто ушел.

Я шагнул к Херту и поднял кинжал. В это мгновение меня не интересовало, видит ли меня кто-нибудь и что будет со мной потом. Я хотел лишь закончить дело.

— Подожди, — сказал Келли.

Я остановился, не веря своим ушам, и сказал:

— Что?

— Не убивай его.

— Ты спятил? — Я сделал еще шаг. На лице Херта не было абсолютно никакого выражения.

— Я сказал то, что хотел сказать.

— Очень рад.

— Не убивай его…

Я остановился и отступил на шаг.

— Ладно, — сказал я. — Почему?

— Он наш враг. — Келли сделал ударение на слове «наш». — Мы сражались с ним много лет. Нам не требуется твое вмешательство, и нам не нужно, чтобы Империя или даже Дом Джарега занимались расследованием его смерти.

— Может быть, тебе трудно будет в это поверить, — сказал я, — но то, что требуется вам, меня волнует не более чем писк теклы. Если я не убью его сейчас, я мертвец. Я думал, что я и так мертвец, но обстоятельства, похоже, складываются так, что я могу остаться в живых. Я не намерен…

— Думаю, ты можешь сделать так, чтобы он не преследовал тебя, не убивая его сам. Я моргнул, потом спросил:

— Интересно — как?

— Не знаю, — сказал Келли. — Но посмотри на его положение: ты практически уничтожил его организацию. Чтобы снова ее собрать, ему потребуются огромные усилия. Сейчас он крайне ослаблен. Ты мог бы что-то придумать.

Я посмотрел на Херта. Его лицо все так же ничего не выражало.

— В лучшем случае, — сказал я, — это означает, что он будет просто ждать.

— Может быть, — сказал Келли.

Я снова повернулся к Келли:

— Откуда ты столько знаешь о том, как мы действуем и в какой ситуации он сейчас находится?

— Это наша работа — знать все, что может иметь значение для нас и тех, чьи интересы мы представляем. Мы сражались с ним много лет. Естественно, мы знаем его и то, как он действует.

— Ладно. Может быть. Но ты все еще не сказал мне, почему я должен оставить его в живых. Келли покосился на меня.

— Ты знаешь, — сказал он, — что ты — ходячее противоречие? Твои корни в Южной Адриланке, ты выходец с Востока, но посвятил всю свою жизнь отрицанию этого, перенимая привычки драгейриан, почти превратившись в драгейрианина, и более того — в аристократа…

— Это совершенная…

— Иногда ты даже изъясняешься, как аристократ. Ты стремишься — нет, не к богатству, но к власти, поскольку именно это аристократия ценит превыше всего. И в то же самое время ты носишь усы, подчеркивая свое происхождение, и ты настолько отождествляешь себя с выходцами с Востока, что, как мне говорили, ни один из них никогда не становился твоей жертвой. Ведь ты отклонил предложение убить Франца.

— Какое отношение это имеет…

— Теперь тебе приходится выбирать. Я не требую от тебя отказаться от своей профессии, сколь бы презренной она ни была. Собственно, я от тебя вообще ничего не требую. Я лишь говорю тебе, что в интересах нашего народа не убивать Херта. Делай что хочешь. — Он отвернулся.

Я пожевал губу, сначала несколько удивившись тому, что вообще об этом думаю. Покачал головой. Подумал о Франце, который был воистину счастлив, что его имя используется для пропаганды после его смерти, и Шерил, которая, вероятно, считала бы так же, и обо всем, что наговорил мне Келли во время наших встреч, и о Наталии. Вспомнил разговор с Парешем, который, казалось, был очень давно, и взгляд, которым он удостоил меня в конце. Теперь я его понял.

У большинства людей нет возможности выбирать, на чьей они стороне, но у меня такая возможность была. Именно об этом говорили мне Пареш, Шерил и Наталия. Франц думал, что я сделал свой выбор. Коти и я имели возможность выбирать, на чьей мы стороне. Коти выбрала, и теперь очередь за мной. Интересно, подумал я, смог бы я остаться посередине?

Внезапно меня перестало волновать, что я стою посреди толпы чужих мне людей. Я повернулся к Коти и сказал:

— Я должен присоединиться к тебе. Я знаю это. Но я не могу. Или не хочу. Вот в чем дело.

Она ничего не ответила. Все остальные тоже молчали. В жуткой тишине мрачной комнатки продолжал говорить один я:

— Да, я бы хотел совершить нечто ради блага человечества, если тебе хочется это так назвать. Но не могу, и нам обоим придется с этим смириться. Я могу кричать и вопить сколько угодно, но это не изменит ни меня, ни тебя.

Все продолжали молчать. Я повернулся к Келли и сказал:

— Ты, вероятно, никогда не узнаешь, как я тебя ненавижу. Я с уважением отношусь к тебе и к тому, что ты делаешь, но ты унизил меня в моих собственных глазах и в глазах Коти. Я не могу тебе этого простить.

На какое-то мгновение в нем промелькнуло нечто человеческое.

— При чем здесь я? Мы делаем то, что должны делать. Любое решение, которое мы принимаем, основано на необходимости. Чем я унизил тебя?

Я пожал плечами и повернулся к Херту. Пора было заканчивать.

— Больше всего я ненавижу тебя, — сказал я. — Намного больше, чем его. Но это к делу не относится. Я хочу убить тебя, Херт. И я с удовольствием сделал бы твою смерть медленной. Я мучил бы тебя так, как ты мучил меня. Вот чего я хочу.

Проклятье, на его лице до сих пор отсутствовало какое-либо выражение. Я хотел, чтобы он по крайней мере попросил о снисхождении, но он не стал этого делать. Не знаю, помогли бы ему эти просьбы й*ли нет. Но, глядя на него, я чуть не потерял самообладание. В руке у меня был стилет, мое любимое оружие для простого убийства; я страстно желал, чтобы он ощутил его прикосновение, но его взгляда я просто не мог выдержать. Я схватил его за горло и отшвырнул к стене, держа острие клинка у его левого глаза. Не помню, что я прохрипел ему в ухо, видимо, обычное ругательство. Потом я сказал:

— Они хотят, чтобы я оставил тебя в живых. Что ж, ублюдок, живи. Какое-то время. Но я буду за тобой следить, понял? Только попробуй подослать кого-нибудь ко мне — и получишь свое. Понял?

— Никого я не буду к тебе подсылать, — сказал он. Я покачал головой. Я ему не верил, но понял, что по крайней мере выиграл какое-то время.

— Я иду домой, — сказал я Коти. — Идешь со мной?

Она посмотрела на меня, наморщив лоб и с грустью в глазах. Я отвернулся.

Когда Херт направился к двери, я услышал позади звук удара стали о сталь, и в комнату влетел тяжелый меч. Затем, пятясь, появился джарег. У его горла был конец рапиры, а рукоять рапиры была в руке моего деда. На плече у деда сидел Амбруш. В комнату влетел Лойош.

— Нойш-па!

— Да, Владимир. Ты хотел меня видеть?

— В некотором роде, — произнес я. Моя злость еще не прошла, и я решил, что мне надо уйти отсюда, пока я не сорвался.

— Привет, Талтос, — сказал Келли деду.

Они кивнули друг другу.

— Подождите здесь, — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь. Я вышел в холл. Телохранитель, которого я ранил, все еще стонал и держался за живот, хотя нож он вытащил. Другой рядом с ним держался за правую ногу. Я заметил раны на обеих ногах, обеих руках и на плече. Раны были небольшие, но, вероятно, глубокие. Хорошо, что мой дед сохранил форму. Я осторожно прошел мимо них и вышел на улицу. Теперь там выстроилась сплошная линия вооруженных выходцев с Востока и такая же сплошная линия стражников Дома Феникса. Однако телохранителей-джарегов больше не было.

Я прошел вдоль линии стражников, пока не отыскал их командира.

— Лорд Хааврен? — спросил я.

Он посмотрел на меня, и его лицо напряглось. Он коротко кивнул.

— Никаких проблем не будет, — пояснил я. — Это ошибка. Выходцы с Востока сейчас разойдутся. Я просто хотел вам об этом сказать.

Он мгновение смотрел на меня, потом отвернулся, словно я был куском падали. Я вошел в аптеку. Найдя там волшебницу, я сказал:

— Все, можешь снять защиту. А если хочешь еще заработать, скоро на улицу выйдет Херт, и, думаю, он будет рад, если его телепортируют домой.

— Спасибо, — сказала она. — Мне было очень приятно.

Я кивнул и направился обратно к дому Келли. В это время появился Херт с несколькими ранеными телохранителями, включая одного, который не мог идти без посторонней помощи. Херт даже не взглянул на меня. Я прошел мимо него и увидел, как волшебница подошла и заговорила с ним.