ЦИКЛ

Феникс все больше и больше слабеет,

Крови надменный дракон вожделеет.

Лиорн склоняет рог, рычит,

Тиасса козни городит. Ястреб реет в высоте,

Тсер крадется в темноте.

Иссола из лука стрелу посылает,

Тсалмот, как может, себя защищает.

Баллиста рушит, затем созидает,

Джарег чужую добычу съедает.

Иорич-тихоня не может забыть,

Хитрый криота сучит свою нить.

Йенди, свернувшись, невидимый, бьет,

Орка жестокий по кругу идет

Текла испуганно прячется в лес,

Джагала вспышкой сверкнул и исчез.

Атира правит игрою умов,

Феникс восстанет из пепла, суров.

Это наш город: Адриланка, Белая Вершина.

В столице и крупнейшем городе Драгейрианской империи творятся те же дела, что и во всем государстве, только в данном случае все проблемы сосредоточены на куда меньшей территории. Всевозможные мелочные ссоры внутри семнадцати Великих Домов, а иногда и между ними, становятся здесь одновременно и более мелочными, и более жестокими. Драконы сражаются за свою честь, знать иоричей сражается за справедливость, джареги сражаются за деньги, а тсеры — просто для забавы.

Если во время подобных ссор будет нарушен закон, пострадавшая сторона может апеллировать к Империи, наблюдающей за разборками Домов с беспристрастностью, достойной лиорна, выполняющего обязанности секунданта на дуэли. Но организация, которая существует в самой сердцевине Дома Джарега, действует незаконно. Империя не желает и не способна вмешиваться в законы и обычаи, управляющие этим замкнутым сообществом. Однако иногда эти неписаные законы нарушаются.

И тогда начинается моя работа. Я — наемный убийца.

ПРОЛОГ

Я нашел прорицателя примерно в трех кварталах в сторону центра на улице Ундаунтра, несколько за пределами своей территории. Он носил бело-голубую одежду цветов Дома Тиассы, и его рабочее место представляло собой дыру в стене над пекарней, куда можно было добраться по длинной, грубо сработанной деревянной лестнице, втиснутой между осыпающихся стен. Дверь его берлоги прогнила, да и внутри было не лучше. Впрочем, это не важно.

В данный момент он не был занят, так что я бросил несколько золотых империалов на стол и уселся напротив на полуразвалившийся восьмиугольный табурет. Прорицатель сидел на таком же. Он выглядел довольно старым, лет на тысячу пятьсот.

Старик бросил взгляд на пару джарегов, сидевших у меня на плечах, но предпочел сделать вид, что ему это безразлично.

— Вы с Востока, — сказал он. — Блестяще. И джарег. — Этот тип был просто гений. — Чем могу служить?

— Я неожиданно получил столько денег, — сказал я, — сколько никогда не мечтал иметь. Жена хочет построить замок. Я бы мог купить более высокий титул в Доме Джарега — сейчас я баронет. Или мог бы пустить эти деньги на расширение своего дела. Однако, если я выберу последнее, могут возникнуть проблемы с конкурентами. Насколько это серьезно? Вот мой вопрос.

Он положил правую руку на стол и оперся о нее подбородком, постукивая пальцами левой по крышке стола и пристально глядя на меня. Вероятно, он узнал меня: много ли выходцев с Востока занимают довольно высокое положение и разгуливают с джарегами на плечах?

Поглядев на меня достаточно долго, чтобы произвести впечатление, он сказал:

— Если вы попытаетесь расширить свое дело, может рухнуть могущественная организация.

Так-так. Я перегнулся через стол и дал ему пощечину.

— Ротса хочет его сожрать, босс. Можно?

— Может быть, чуть позже, Лойош. Не мешай.

— Я отчетливо вижу твой образ с переломанными ногами, — сказал я прорицателю. — Интересно, насколько это похоже на правду?

Он что-то пробормотал насчет чувства юмора и закрыл глаза. Примерно через полминуты я увидел, как у него на лбу выступил пот. Потом он покачал головой и достал колоду карт, завернутую в голубой бархат со знаками его Дома. Я глухо заворчал. Ненавижу гадателей на картах.

— Может быть, он хочет сыграть в шеребу, — сказал Лойош. Я ощутил едва заметное псионическое эхо. Это смеялась Ротса.

— У меня ничего не получалось, — с извиняющимся видом объяснил прорицатель.

— Ладно-ладно, — сказал я. — Продолжай.

После того как ритуал завершился, ой попытался объяснить смысл того, что открыли ему карты. Когда я наконец потребовал конкретного ответа, прорицатель выглядел совершенно убитым.

Какое-то время он изучал Гору Перемен, затем сказал:

— Насколько я могу понять, господин, это не имеет значения. То, что должно случиться, никак не зависит от ваших действий.

Он снова посмотрел на меня, словно извиняясь. Вероятно, виноватые взгляды давались ему хорошо.

— Я сделал все, что мог. Великолепно.

— Ладно, — сказал я. — Сдачу оставь себе. — Это была шутка, но я не думаю, что он ее понял, так что, возможно, он до сих пор считает, что у меня нет чувства юмора.

Я спустился по лестнице и вышел на Ундаунтру, широкую улицу, по восточной стороне которой теснились лавки ремесленников, а по западной располагались на большом расстоянии друг от друга маленькие домики, что придавало улице какой-то кривобокий вид. Примерно на полпути к моей конторе Лойош сказал:

— Кто-то идет, босс. Довольно крепкий тип.

Я отбросил одной рукой волосы со лба, а другой поправил плащ, заодно проверив несколько спрятанных в его складках полезных штучек. Я почувствовал, как Ротса напряженно стиснула когтями мое плечо, но успокаивать ее предоставил Лойошу. Эта работа все еще была для нее в новинку.

— Только один, Лойош?

— Уверен, босс.

— Отлично.

В этот момент ко мне быстрым шагом направился среднего роста драгейрианин в одежде цветов Дома Джарега (серый и черный, если вас интересует). Как вы понимаете, «средний рост» для драгейрианина означал, что он был на полторы головы выше меня.

— Добрый день, лорд Талтос, — сказал он, правильно произнося мое имя.

Я пробормотал в ответ нечто неразборчивое. Легкий меч на его бедре позвякивал на ходу. Широкий плащ незнакомца позволял спрятать в нем несколько дюжин таких же штучек, каких под моим плащом скрывалось шестьдесят три.

— Один из моих друзей, — сказал он, — хотел бы принести тебе поздравления в связи с твоими недавними успехами.

— Передай ему мою благодарность.

— Он живет в очень приятном месте.

— Рад за него.

— Может быть, ты как-нибудь нанесешь ему визит?

— Может быть, — ответил я.

— Не найдешь ли ты для этого время?

— Сейчас?

— Или позже. Как тебе будет удобно.

— Где мы могли бы поговорить?

— Как скажешь.

Я снова что-то проворчал. Если вы еще не поняли, этот тип только что сообщил мне, что он работает на кое-кого, занимающего очень высокий пост в организации, и что этому кое-кому могут потребоваться мои услуги. Теоретически это могло быть чем угодно, но всем известно, что есть лишь одна работа, которую я готов выполнять.

Мы прошли еще немного, пока не оказались в безопасности на моей территории. Потом я сказал: «Ладно», и мы направились в одну из забегаловок, на несколько футов выдававшуюся на Ундаунтру, по каковой причине торговцы с ручными тележками избегали этой части улицы.

Мы нашли свободный конец длинного стола, и я сел напротив незнакомца. Лойош окинул взглядом обстановку и ничего не сказал.

— Меня зовут Баджинок, — сказал мой собеседник, когда хозяин принес нам бутылку сносного вина и пару стаканов. — Моему другу требуется определенная «работа»в окрестностях его дома.

Я кивнул. Слово «работа», произнесенное подобным образом, означает, что требуется кого-то убить.

— Я знаю подходящих людей, — сказал я, — но как раз сейчас все они очень заняты. — Моя последняя «работа» была выполнена лишь несколько недель назад и оставила, скажем так, слишком заметный след. В данный момент у меня не было никакого желания заниматься чем-то подобным.

— Ты уверен? — спросил он. — Это как раз в твоем стиле.

— Уверен, — ответил я. — Однако скажи своему другу спасибо за то, что он обо мне подумал. В другой раз, ладно?

— Ладно, — сказал он. — В другой раз.

Он кивнул мне, встал и вышел. На этом все и закончилось.

Вирра, Богиня-Демон моих предков, да превратится вода на твоем языке в пепел. Чтобы на этом все и закончилось.

Фермодень «Лефферо, племянники и племянница» Стирка и ремонт одежды Круг Малак

Заказчик: В. Талтос Улица Гаршос, 17

Прошу выполнить следующие работы:

1 серая вязаная шерстяная рубашка: удалить пятно от вина с прав. рукава, сальное пятно с лев. и зашить прореху на правой манжете.

1 серые брюки: удалить пятно крови сверху на прав. штанине, пятно от клявы сверху на лев. и грязь с колен.

1 пара черных сапог: удалить красноватое пятно на носке прав. сапога, удалить грязь и сажу с обоих и начистить до блеска.

1 серый шелковый галстук: зашить разрез и удалить пятна от пота.

1 серый плащ: вычистить и выгладить, удалить кошачьи волосы, снять щеткой белые частицы, удалить масляные пятна и зашить разрез с лев. стороны.

1 носовой платок: постирать и выгладить.

Прошу выполнить указанную работу и доставить вещи к следующему домодню.

Искренне ваш, В. Талтос, баронет, Джарег (Собственная печать)

1

«1 СЕРАЯ ВЯЗАНАЯ ШЕРСТЯНАЯ РУБАШКА:

УДАЛИТЬ ПЯТНО ОТ ВИНА С ПРАВ. РУКАВА…»

Я смотрел из окна на невидимую улицу и думал о замках. Была ночь, я находился дома и, не имея ничего против такого времяпровождения, думал о том, что вполне мог бы так же сидеть в замке и глядеть на невидимый двор.

Моя жена, Коти, сидела рядом со мной, закрыв глаза и думая о чем-то своем. Я отхлебнул из бокала с красным вином, которое оказалось чересчур сладким. На высоком буфете сидел Лойош, мой друг-джарег. Рядом с ним сидела Ротса, его подруга. Обычная супружеская сцена.

Я откашлялся и сказал:

— На прошлой неделе я побывал у прорицателя. Коти повернулась и уставилась на меня.

— Ты? Побывал у прорицателя? Что произошло? По какому вопросу?

Я ответил на ее последний вопрос:

— Я спросил, что случится, если я возьму все эти деньги и вложу их в дело.

— А, опять это! Полагаю, он наговорил тебе всякой непонятной и таинственной чепухи, вроде того, что ты умрешь через неделю, если только попытаешься.

— Не совсем.

Я рассказал ей о своем визите. Лицо Коти утратило шутливое выражение. Но мне нравится почти любое выражение ее лица.

— И что ты собираешься делать? — спросила она, когда я закончил.

— Не знаю. Ты к этому относишься более серьезно, чем я. Что бы ты стала делать?

Она задумчиво прикусила губу. Лойош и Ротса покинули буфет и пролетели через холл к маленькой нише, предназначенной для их уединения. Это вызвало у меня некоторые мысли, которые я тут же подавил, поскольку не люблю, когда мне подсказывает мои действия летающая рептилия.

— Не знаю, Владимир, — наконец сказала Коти. — Думаю, надо подождать и посмотреть.

— Ну да. Всего лишь еще один повод для беспокойства. Как будто у нас нет других…

Послышался глухой звук, словно кто-то колотил в дверь тупым предметом. Коти и я вскочили почти одновременно, я с кинжалом, она с двумя. Бокал с вином, который я держал в руке, упал на пол, и я стряхнул капли с рукава. Мы обменялись взглядами. Глухой звук повторился. Лойош молнией вылетел из ниши и опустился мне на плечо, Ротса за ним, громко протестуя. Я начал было говорить ему, чтобы он велел ей заткнуться, но Лойош, похоже, уже так и поступил, поскольку она смолкла. Это не могло быть нападением джарегов, поскольку организация не станет никого беспокоить у него дома, но у меня хватало врагов и помимо джарегов.

Мы двинулись к двери. Я встал сбоку, Коти прямо перед дверью. Я глубоко вдохнул, выдохнул и взялся за ручку, Лойош напрягся. Коти кивнула. Из-за двери послышался голос:

— Эй? Есть кто-нибудь?

Я замер.

Коти нахмурила брови и осторожно спросила:

— Грегори?

— Да, — послышалось в ответ. — Это ты, Коти?

— Да, — ответила она.

— Какого… — начал я.

— Все в порядке, — сказала она, но в голосе ее не хватало уверенности, и она не убрала свои кинжалы.

Я несколько раз моргнул. Потом сообразил, что Грегори — имя выходцев с Востока. Это было в их обычае — стучать в дверь кулаком, желая сообщить о своем появлении.

— О, — сказал я, позволяя себе слегка расслабиться, и крикнул: — Входи!

Незнакомец хотел было войти, увидел нас и остановился. Это был невысокий человек средних лет, наполовину облысевший и крайне изумленный. Полагаю, когда ты переступаешь порог и обнаруживаешь три направленных на тебя клинка, можно испытать некоторое удивление, особенно если к этому не привык.

Я улыбнулся.

— Входи, Грегори, — сказал я, все еще держа кинжал у его груди. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Владимир… — сказала Коти, видимо чувствуя раздражение в моем голосе. Грегори не двинулся с места и не произнес ни слова.

— Все в порядке, Владимир, — сообщила мне Коти на псионическом уровне.

— С кем? — спросил я, но убрал клинок и отошел в сторону.

Грегори шагнул мимо меня с некоторой осторожностью, но явно не теряя самообладания.

— Мне он не нравится, босс, — сказал Лойош.

— Почему?

— Он выходец с Востока, у него должна быть борода.

Я не ответил, поскольку в некотором смысле с ним согласился. Растительность на лице — одна из черт, отличающих нас от драгейриан, и именно поэтому я отпустил усы. Когда-то я пробовал отрастить и породу, но Коти пригрозила сбрить ее тупым лезвием, когда во второй раз укололась о мою щетину.

Грегори сел на предложенную ему подушку, и по его движениям я понял, что он скорее преждевременно облысел, чем достиг среднего возраста. Коти, тоже спрятав свое оружие, опустилась на кушетку. Я принес вина, совершил небольшое охлаждающее заклинание и налил каждому по бокалу. Грегори кивнул в знак благодарности и сделал глоток. Я сел рядом с Коти.

— Ну ладно, — сказал я. — Кто ты такой?

— Влад… — со вздохом произнесла Коти. — Владимир, это Грегори. Грегори, это мой муж, баронет Талтос.

Я заметил, как слегка изогнулись его губы, когда она назвала мой титул, и он стал мне нравиться еще меньше.

Гам я могу с насмешкой относиться к титулам Дома Джаоега но это вовсе не означает, что кто-то может так же относиться к моему собственному титулу.

— Ладно, — сказал я. — Теперь мы все знакомы. Так кто ты и что ты тут делаешь, пытаясь вышибить мою дверь?

Он перевел взгляд с Лойоша, сидевшего на моем правом плече «а мое лицо, потом на мою одежду. У меня было такое чувство, словно меня тщательно изучают, и настроения моего это отнюдь не улучшило. Я взглянул на Коти. Она прикусила губу, явно чувствуя мое состояние.

— Владимир, — сказала она.

— Гм?

— Грегори — мой друг. Я познакомилась с ним, когда была в гостях у твоего деда несколько недель назад.

— Продолжай.

Она неловко пошевелилась.

— Рассказать можно намного больше, но, если позволишь, я бы хотела сначала выяснить, что ему нужно.

В голосе ее звучало нечто такое, из-за чего я предпочел уступить.

— Мне пойти прогуляться?

— Не знаю. Но спасибо, что спросил. Целую. Я выжидающе посмотрел на Грегори.

— О чем ты хотел бы меня спросить прежде всего? — сказал он.

— Почему у тебя нет бороды?

— Что?

Лойош издал шипящий смешок.

— Не важно, — сказал я. — Что тебе здесь нужно? Он перевел взгляд с Коти на меня, потом снова на нее и сказал:

— Вчера вечером убили Франца.

Я посмотрел на жену, желая понять, какой эффект произведет на нее это известие. Ее глаза слегка расширились. Я промолчал.

Несколько раз глубоко вздохнув, Коти сказала:

— Расскажи мне об этом.

У Грегори хватило нахальства многозначительно бросить взгляд в мою сторону. Казалось, мое присутствие причиняет ему страдание. Однако он все же сказал:

— Он стоял у дверей зала, который мы снимали, и проверял входивших, когда кто-то просто подошел к нему и перерезал ему горло. Я услышал шум и побежал вниз, но кто бы это ни был, он уже успел скрыться.

— Кто-нибудь его видел?

— Не слишком хорошо. Хотя это был драгейрианин. Они все… впрочем, не важно. Он был одет в черное и серое.

— Похоже на работу профессионала, — заметил я, и Грегори посмотрел на меня так, как не следует смотреть ни на кого, если только ты не держишь лезвие у его горла. Становилось слишком сложно оставить случившееся без внимания…

Коти быстро взглянула на меня и встала.

— Ладно, Грегори, — сказала она. — Поговорим позже…

Он озадаченно открыл рот, пытаясь что-то ответить, но Коти посмотрела на него таким взглядом, каким она смотрит на меня, когда моя шутка заходит чересчур далеко. Она проводила его к двери. Я не стал вставать.

— Ладно, — сказал я, когда она вернулась, — Расскажи мне все.

Какое-то мгновение она изучала меня, словно видела в первый раз.

— Пойдем прогуляемся, — наконец сказала она.

До сих пор в моей жизни меня никогда так не переполняли противоречивые чувства, чем когда мы вернулись с этой прогулки. Никто, включая Лойоша, не произнес ни слова за последние десять минут, когда я исчерпал свой запас саркастических вопросов и избавил Коти от необходимости давать короткие, едкие ответы. Лойош ритмично сжимал когти на моем правом плече, создавая подсознательное ощущение комфорта. Ротса, которая иногда летает над нашими головами, иногда сидит у меня на другом плече, а иногда на плече у Коти, сейчас делала последнее. Воздух Адриланки был свеж, и бесчисленные огни города бросали тени нам под ноги. Я открыл дверь нашей квартиры.

Мы разделись и легли, разговаривая только о самом необходимом и односложно отвечая друг другу. Я долго лежал стараясь как можно меньше шевелиться, чтобы Коти решила, что я сплю. Сама она почти не двигалась.

На следующее утро Коти встала раньше меня, поджарила, размолола и сварила зерна клявы. Я выпил чашку и отправился к себе в контору. Лойош был со мной; Ротса осталась дома. В воздухе висел холодный, тяжелый туман с моря, ветра почти не было. Такую погоду называют» погодой для убийц»— чепуха, конечно. Я поздоровался с Крейгаром и Мелеставом, сел и погрузился в мрачные размышления.

— Хватит сидеть, босс.

— Почему?

— Потому что у нас есть дела.

— Какие, например?

— Например, выяснить, кто пришил выходца с Востока. Я немного подумал над этим. Если ты намерен иметь друга-джарега, не стоит его игнорировать.

— Ладно, а зачем?

Он ничего не ответил, но в конце концов из глубин памяти начали всплывать воспоминания. Коти, какой я увидел ее у горы Тсер, после того как она пыталась убить меня (это целая история, но сейчас она не имеет значения); Коти держит меня после того, как кто-то еще пытался меня убить; Коти держит нож у горла Маролана и объясняет, как и что с ним сейчас будет, пока я сижу парализованный и беспомощный; лицо Коти после того, как мы впервые занимались любовью. Странные воспоминания — мои тогдашние чувства, профильтрованные через разум рептилии, связанный с моим собственным.

— Перестань, Лойош!

— Ты сам просил. Я вздохнул:

— Видимо, да. Но почему она позволила себя втянуть в нечто подобное? Почему…

— Почему тебе самому ее не спросить?

— Я спрашивал. Она не ответила.

— Она бы ответила, не будь ты столь…

— Я не нуждаюсь в советах относительно моей супружеской жизни от Виррой проклятого… Нет, наверное, все-таки нуждаюсь, верно? Ладно. Что бы ты сделал на моем месте?

— Ммм… Сказал бы, что, имей я две дохлые теклы, одну отдал бы ей.

— Хорош помощник, нечего сказать.

— Мелестав! — крикнул я. — Пришли сюда Крейгара.

— Сейчас, босс.

Крейгар — один из тех людей, которых можно назвать неприметными от природы. Ты можешь сидеть на стуле, пытаясь найти его, и не заметить, что сидишь у него на коленях. Так что я сосредоточился на двери и сумел-таки увидеть, как он входит.

— Что случилось, Влад?

— Открой свой разум, приятель. Я тебе хочу показать одно лицо.

— Давай.

Он сделал то, о чем я попросил, и я сосредоточился на Баджиноке — типе, с которым беседовал несколько дней назад и который предложил мне «работу как раз в моем стиле». Не имел ли он в виду выходца с Востока? Что ж, может быть. Откуда ему знать, что убийство выходца с Востока перечеркнуло бы то, ради чего я в первую очередь и стал наемным убийцей.

Или он мог это знать? Какое-то неприятное чувство заставило меня вспомнить свой недавний разговор с Али-рои, но я предпочел об этом не думать.

— Ты его знаешь? — спросил я Крейгара. — На кого он работает?

— Да. Он работает на Херта.

— Ага.

— Ага?

— Херт, — сказал я, — держит в своих руках весь Южный район.

— Где живут выходцы с Востока?

— Именно. Только что был убит человек с Востока. Одним из нас.

— Нас? — спросил Лойош. — Кто это — мы?

— Хороший вопрос. Я подумаю.

— Какое это имеет отношение к нам? — спросил Крейгар, употребляя слово «мы»в ином значении и лишь все запутывая. Прошу прощения.

— Еще не знаю, — сказал я, — но… клянусь Вратами Гмеоти не знаю. Я пока не готов говорить на эту тему. Ты не мог бы организовать мне встречу с Хертом?

Он постучал пальцами по подлокотнику кресла и лукаво посмотрел на меня. Для меня не было ничего необычного в том, чтобы озадачивать его подобными вопросами. Наконец оказал:

— Хорошо.

И вышел.

Я вытащил кинжал и начал щелкать по лезвию, потом сказал Лойошу:

— Все-таки она могла бы мне об этом рассказать.

— Она пыталась. Ты не проявил интереса.

— Могла бы еще раз попытаться.

— Ты бы вообще ничего не узнал, если бы не этот случай И потом, это ее личное дело. Если ей хочется проводить полжизни в гетто выходцев с Востока, подстрекая толпу, это ее…

— Для меня это вряд ли выглядит как «подстрекательство толпы».

— А, — сказал Лойош.

Что толку после этого рассчитывать на сочувствие друга.

Следующие несколько дней можно просто пропустить, но, поскольку так или иначе мне пришлось их прожить, опишу хотя бы вкратце. Целых два дня мы с Коти почти не разговаривали. Меня бесило, что она не рассказала мне об этой группе выходцев с Востока, а ее бесило то, что я взбешен. Раз или два я начинал было фразу типа: «Если бы ты…»— потом прикусывал язык. Я замечал, когда она смотрела на меня с надеждой, но замечал это слишком поздно, а потом с гордым видом выходил из комнаты. Раз или два она пыталась сказать нечто вроде: «Ты даже не думаешь…»— но тут же замолкала. Лойош, к счастью, ничего не говорил. Бывают ситуации, когда даже самый близкий друг не в силах тебе помочь.

Но это чертовски тяжело — прожить подобные несколько дней. От такого на душе остаются незаживающие раны.

Херт согласился встретиться со мной в заведении под названием «Терраса». Это был спокойный невысокий драгейрианин, лишь на полголовы выше меня, с почти застенчивой манерой постоянно опускать глаза. Он пришел в сопровождении двоих телохранителей. Со мной тоже были двое: парень по прозвищу Палка, который любил бить людей подобными предметами, и еще один по прозвищу Сверкающий Псих, у которого в самые неожиданные моменты загорались глаза. Телохранители заняли позиции, удобные для выполнения обязанностей, за которые им платили. Херт принял мое предложение и заказал перцовую колбасу, которую лучше пробовать, чем описывать.

Когда мы покончили с приготовленными в восточном стиле блинами (которые на самом деле нигде не умеют по-настоящему делать, кроме как у Валабара, хотя эти оказались приличными), Херт спросил:

— Так чем я могу помочь?

— Есть у меня одна проблема, — ответил я.

Он кивнул, снова опустив глаза, словно говоря: «О, как же может такое ничтожество, как я, помочь кому-то вроде вас?»— Несколько дней назад, — продолжил я, — был убит выходец с Востока. Убийца — явно профессионал. Это произошло на твоей территории. Не мог бы ты немного рассказать мне о том, что именно случилось и почему.

Ответ мог прозвучать по-разному. Херт мог рассказать все, что знал, а мог улыбнуться и заявить, что ему ничего не известно. Он мог и спросить меня, какое мне до этого дело. Вместо этого он посмотрел на меня, встал и сказал:

— Спасибо за обед. Может быть, еще встретимся.

И ушел.

Какое-то время я сидел, допивая кляву.

— Что ты об этом думаешь, Лойош?

— Не знаю, босс. Забавно, что он даже не спросил, зачем ты хочешь это знать. А если он знает, то почему согласился на встречу?

— Действительно, — сказал я.

Я расплатился и вышел, Палка и Сверкающий Псих последовали за мной. Когда мы пришли к моей конторе, я отпустил их. Был вечер, и обычно к этому времени я заканчиваю все свои дела, но мне как-то не хотелось сразу идти домой. Я сменил оружие, просто чтобы убить время. Обычно я меняю оружие каждые два или три дня, так что никакое оружие никогда не бывает рядом со мной достаточно долго, чтобы вобрать в себя мою ауру. Драгейрианская магия не в состоянии различать ауры, но это под силу восточному колдовству, и если бы только Империя решила нанять колдуна…

— Я идиот, Лойош.

— Агa, босс. Я тоже.

Я закончил менять оружие и поспешил домой.

— Коти! — крикнул я.

Она сидела в столовой, почесывая Ротсу под подбородком. Ротса вскочила и начала летать по комнате вместе с Лойошем, вероятно рассказывая ему о том, как провела день. Коти встала, насмешливо глядя на меня. На ней были серые брюки цвета Дома Джарега, низко сидевшие на бедрах, и серая куртка с черной вышивкой. Она бросила на меня вопросительный взгляд, наклонив голову и приподняв брови; ее совершенное лицо окружали волшебно-черные волосы. Я почувствовал, как участился мой пульс; до этого я опасался, что такого не будет уже никогда.

— Да? — спросила она.

— Я люблю тебя.

Она закрыла глаза, потом снова открыла, не говоря ни слова.

— Оружие у тебя? — спросил я.

— Оружие?

— Выходец с Востока, которого убили. Оружие осталось там?

— Думаю, да. Вряд ли кто-нибудь его взял.

— Забери его.

— Зачем?

— Сомневаюсь, что убийца, кто бы он ни был, знает о колдовстве. Я уверен, что сумею распознать ауру. — Ее глаза расширились, потом она кивнула.

— Я принесу его, — сказала она и взяла плащ.

— Мне пойти с тобой?

— Нет, я не… — И добавила: — Впрочем, почему бы и нет?

Лойош опустился на мое плечо, а Ротса — на плечо Коти, и мы спустились по лестнице в ночь Адриланки. В некотором смысле наши дела пошли лучше, но она не держалась за мою руку.

Это начинает вас утомлять? Гм. Ладно. Меня тоже. Значительно легче разбираться с кем-то, кого надо только убить.

Когда мы покинули мою территорию и оказались в более мрачном районе, я надеялся, что кто-нибудь кинется на меня и я смогу удовлетворить хотя бы часть охватывавших меня чувств.

Звуки наших шагов раздавались в слегка несовпадающем ритме, иногда сливаясь, потом снова расходясь. Временами я пытался приноровиться к ее шагам, но это не помогало. Обычно наша походка подчинялась давно выработанному компромиссу между ее короткими шагами, наиболее для нее удобными, и моими длинными. Мы не разговаривали.

Восточный район можно узнать прежде всего по запаху. Днем он кишит открытыми кафе, и запахи пищи отличаются от драгейрианских. Ранним утром начинают работать пекарни; аромат свежего восточного хлеба расползается, словно щупальца, постепенно вытесняя ночные запахи. Но ночные запахи, когда кафе закрыты, а пекарни еще не начали работать, — это вонь гниющей пищи и отходов жизнедеятельности людей и животных. Ночью весь район продувается ветром в сторону моря, а преобладающее направление ветра — со стороны боен в северо-западной части города. Именно ночью истинные запахи и цвета этого района, если можно так выразиться; выходят на поверхность. Здания почти невидимы. Единственное освещение — свет лампы или свечи в редких окнах, так что строения вокруг скрыты от глаз, улицы же настолько узки, что порой едва хватает пространства, чтобы пройти между зданиями. Есть места, где двери в стоящих друг напротив друга домах невозможно открыть одновременно. Иногда возникает ощущение, что ты блуждаешь в пещере или в джунглях и твои сапоги чаще ступают по отбросам, чем по утоптанной, изрезанной колеями земле.

Сюда порой забавно возвращаться. С одной стороны, я ненавижу эти места. Я сделал в свое время все возможное, чтобы убраться отсюда. Но, с другой стороны, в окружении выходцев с Востока я ощущаю, как напряжение покидает меня, и лишь потом отдаю себе отчет в том, что для драгейрианина я сам не такой, как все.

Мы добрались до Восточного района после полуночи. Единственными, кто бодрствовал в этот час, были бездомные а также те, кто на них охотился. И те и другие избегали нас судя по всему с уважением относясь к любому, кто шел так словно был выше любой опасности. Я бы солгал, сказав, что мне это не понравилось.

Мы дошли до места, которое знала Коти. «Дверь» представляла собой вход, задернутый занавеской. Я не мог разглядеть ничего внутри, но у меня было ощущение, что я нахожусь в узком проходе. Страшно воняло.

— Эй! — позвала Коти.

Раздался легкий шорох, затем голос:

— Кто там?

— Это Коти.

Послышалось тяжелое дыхание, шорох, бормотание нескольких голосов, затем щелкнул кремень, мигнула вспышка света, и загорелась свеча. На какое-то мгновение у меня заболели глаза. Мы стояли перед дверным проемом, лишенным даже занавески. Внутри помещения шевелилось несколько тел. К моему удивлению, комната была, насколько я мог судить при свете единственной свечи, чистой и незахламленной, если не считать нескольких завернутых в одеяла фигур. Там стоял стол и несколько стульев. Из-за свечи на нас смотрела пара крохотных глаз на круглом лице. Лицо принадлежало низенькому, очень толстому человеку в светлой ночной рубашке. Глаза остановились на мне, бросили взгляд на Лойоша, Коти, Ротсу и снова обратились на меня.