Пролог

Ворон покосился на меня черным блестящим глазом и придвинулся еще на один шаг. Ничего, недолго тебе ждать: из этой передряги мне, пожалуй, не выбраться.

Разжав пальцы, я выпустил ребристую рукоять меча: драться было уже не с кем.

Клинок обиженно зазвенел по старым выщербленным камням.

Настоящий герой был бы просто обязан произнести ему вслед хоть какое, хоть плохонькое и косноязычное, но напутствие. Что-нибудь вроде: «Ты славно служил мне, мой меч, так обрети же себе достойного хозяина!».

Только к чему? В герои я никогда не рвался, да и геройствовать сейчас было не перед кем. Улочка совершенно пуста; в лучшем случае мою напыщенную речь услышали бы глухие стены домов, гниющие в канаве отбросы да шесть тел, успевших основательно испачкать кровью и без того не слишком чистую мостовую.

Грамотная засада. Разве что несколько самонадеянная: взяли бы с собой одного-двух магов, глядишь, остались бы живы. Не все, конечно.

Ворон нерешительно, как-то даже бочком приблизился и нахально попытался клюнуть меня в левый глаз. Я бы на его месте не торопился.

Застонав, я с трудом пошевелился. Негодующе захлопав крыльями, нетерпеливая птица отлетела в сторону. На этот раз недалеко: ворон с достоинством обосновался на пропитанном кровью плаще лежавшего рядом эльфа.

Это его удар был последним. Хитрый удар, необычный, надо бы запомнить.

Я улыбнулся: четверть часа бы протянуть, какие уж тут эльфийские хитрости.

Ворон совсем не по-птичьи задрал голову к небу и громко закричал. Раз, другой…

Открыв глаза, я не сразу осознал, что меня разбудило. Осталось напряжение, предчувствие близкой смерти. И ощущение какой-то неправильности, словно не могло все это со мной произойти, ну никак не могло!

Ворон, любимое воплощение моего бога, обернулся во сне против меня. Вроде как я еще не в том возрасте, чтобы к толкователям снов обращаться. Но тревожит что-то – крутит, не отпускает… И приснится же!

Громкий крик ворона заставил меня вздрогнуть. Так вот откуда этот дурацкий сон… Вольно ж мне было с вечера защиту ставить. Уж здесь-то, в монастыре, можно было бы и не опасаться сюрпризов.

Можно, конечно. Только это из тех привычек, с которыми мне решительно не хотелось расставаться.

Интересно, кто это среди ночи вздумал меня навестить? Настоятель, конечно, знает, что я поздно ложусь, но не настолько же!

Коснувшись медальона, я снял защиту с двери и повернулся так, чтобы не выпускать ее из виду. Если это Стеарис, вряд ли стоит испепелить старика всего за пару лет до того, как Орден предоставит ему поместье и пожизненный пенсион. А если нет, будем считать, что Ворон меня предупредил.

Дверь тихонечко приоткрылась и сразу же испуганно захлопнулась вновь.

– Спит, – раздался разочарованный голос настоятеля. – Ты точно уверен, что своими силами нам не справиться?

Похоже, у старика возникли проблемы посерьезнее бессонницы.

– Входите, входите, почтенный Стеарис, – как можно более доброжелательно произнес я, садясь на кровати. И, не удержавшись, добавил: – Все равно вы меня уже разбудили.

Дверь распахнулась. Э, да тут целая процессия: настоятель, Арантар – главный маг монастыря, несколько воинов с факелами, заспанные монахи…

– Я искренне прошу прощения, монсеньер…

Кажется, дело серьезное: Стеарис не только встревожен, но и напуган. Эх, не иначе как Беральду удалось бежать!

– Пустое! – сложив руки лодочкой, я поймал слабый луч лунного света, заглянувший в узкое окошко кельи, и подбросил его к потолку.

Комната осветилась. Вышло в самый раз: и глаза спросонья не режет, и каждый уголок как на ладони.

Лишь теперь стало видно, насколько Стеарис бледен. Вернее, даже сероват. Старика можно понять: стоило иерарху оказаться в его монастыре, как тут же начались сюрпризы. А в синклите найдется кому его подтолкнуть, если с горки покатится.

– Можете погасить факелы!

Я уже закончил одеваться, а Стеарис все не решался сказать, что привело его ко мне часов в пять утра. Или даже раньше.

– Монсеньер, – не выдержал наконец Арантар. – Графу помогли бежать. Их немного, меньше десятка. Но…

Он перевел взгляд на Стеариса, но тот продолжал молчать, нервно теребя складки своего одеяния.

– Но вам так и не удалось их остановить?

Арантар кивнул.

А чародей-то молодец. В монастыре, да еще в присутствии настоятеля, магу лезть вперед с докладом совсем уж не по рангу, но, видно, тоже понимает, что из Стеариса сейчас собеседник, как из меня белошвейка.

– Помоги! – приказал я ближайшему воину и потянулся к доспеху.

Едва не зашибив настоятеля, воин с грохотом уронил алебарду, густо покраснел, бросился ее поднимать, махнул рукой, поймал полубезумный взгляд Стеариса, метнулся обратно…

Тяжело вздохнув, я сам принялся застегивать ремешки доспеха. Стеарис-то, помнится, из низов. Ранг получить никакая протекция не поможет, тут все от таланта да от Ворона зависит, а вот с тепленькими местечками дело другое: как синклит решит, так и будет. Да, не повезло старику…

– Хотите что-нибудь добавить, почтеннейший?

Молчит. Ладно, не маленький, придет в себя – заговорит. Наверняка ведь до последнего дотягивал, побеспокоить меня боялся!

Проклиная всю эту толпу за излишнюю деликатность, я подошел к массивному дубовому столу в самом темном углу кельи – надо же умудриться так стол поставить – и жестом подозвал настоятеля. Двигался тот как только что сотворенный голем, а ноги у него, по-моему, и вовсе сгибаться перестали.

– Ну, что тут у вас…

Небольшой хрустальный шар на резной деревянной подставке с готовностью засветился изнутри, и Стеарис деликатно отвел взгляд.

Я склонился над шаром.

– Сильвен Беральд!

Шар на мгновение затуманился, и я взглянул прямо в счастливые глаза господина графа. Совсем без Императора распоясались – скоро каждый пригорок графством объявят, а болото – герцогством.

Движение руки – и шар показал его спутников: гном, двое эльфов…

– Ну-ка, ну-ка!

Один из эльфов действительно лунный… Любопытно. Так, рядом с гномом девушка, со спины ничего, но хотелось бы и в лицо взглянуть. А то знаем мы их, этих валькирий. Паренек лет двадцати – лекарем, что ли, озаботились? И вряд ли они без мага… Ага, вот и мессир чародей. Тоже, прямо скажем, не стар. Зато смел – длинное одеяние, потертая холщовая сумка через плечо – не ошибешься. Первая стрела в такого и пойдет.

– Всего шестеро? – я обернулся к настоятелю. Тот виновато опустил глаза.

– Только что до нас добрался человек из лагеря барона. Крайт… Крайт нанял талиссу, – наконец вымолвил Стеарис.

Ну вот, теперь, кажется, картина слегка прояснилась. Стеарис-то, конечно, рассчитывал справиться своими силами. И в самом деле, кому придет в голову разбудить среди ночи прибывшего на пару дней иерарха, чтобы сообщить, что на монастырь, охраняемый полутора сотнями воинов, напали шестеро смельчаков. Вернее, шестеро сумасшедших.

Для талиссы это тоже, пожалуй, слишком. Но тут старик бы, конечно, подстраховался.

– Где они сейчас?

Арантар неслышно подошел поближе и прищурился, вглядываясь в шар.

– Это… Копье Орробы, поздно!

Но я и сам видел, как гном откинул крышку люка, умело скрытую дерном от посторонних глаз. Они были далеко за пределами монастыря.

В этот момент девушка обернулась, и на ее груди сверкнул медальон с оскаленной пастью тигра. Жрица. Да еще поклоняющаяся Темесу, богу войны. Вот уж не думал, что тот пойдет против Ворона. Или жрица действует сама по себе? Надо бы не забыть проверить.

А она ничего, симпатичная…

– Прикажете снарядить погоню, монсеньер? – маг даже не поинтересовался мнением Стеариса. Оно и понятно.

– Как скоро они окажутся в лагере барона?

– Примерно через полчаса. Но там такой лес, что верхом никак.

А чародей неплох, ни единого лишнего слова. И он, и я понимаем, что даже если бросить воинов в погоню прямо сейчас…

Хотя… В этом есть и свои плюсы. В Агарме мне как-то пришлось ночевать у одного костра с талиссой Гьенари, но тогда меня больше беспокоили банды Куниц, чем талиссы – что бы они из себя ни представляли. Под Соргом мне довелось наблюдать, как гибла талисса Бессмертного Легата. Красиво гибла, ничего не скажешь. Когда коннетаблю, наконец, удалось к ней пробиться…

– Монсеньер, – Стеарис робко дотронулся до моей руки.

На старика было просто больно смотреть. И так бедняга звезд с неба не хватал, а уж теперь о карьере можно будет и вовсе позабыть. Если синклит вообще не лишит его сана.

– Погони не будет. Проверьте воинов: там, где проходит талисса, можно не досчитаться многих. И готовьтесь к штурму – не сомневаюсь, что уж теперь-то граф точно поверит в свою неуязвимость.

А у меня, добавил я мысленно, в кои-то веки появится возможность понаблюдать за талиссой. Проблема не в Беральде; своим освобождением он, конечно, не способен подорвать престиж Ордена. А вот если мне удастся разобраться, в чем сила талиссы…

– Еще раз прошу прощения, монсеньер… – голос настоятеля дрожал.

– Я сам займусь этим делом, Стеарис, – называть его после всего случившегося «почтеннейшим» язык не поворачивался. – И, клянусь Вороном, эта талисса от меня не уйдет.

Глава I

Дорога чем-то напомнила мне подъездную аллею к замку маркиза Уастайра: тот же почетный караул тополей, уходящий вдаль, и, увы, те же непрестанные ухабы. По воздуху он к себе добирается, что ли?!

Эх, если бы не Стеарис, быть бы мне уже у господина маркиза. Синклит весьма интересует, что за письмо ему привез две недели назад гонец, одетый в цвета дома дар Криден. И неспроста, надо сказать, интересует.

– Айригаль свидетель, монсеньер, кто ж знал, что все так обернется!

Сидя напротив, Стеарис вот уже не первый час не сводил с меня жалобного взгляда незаслуженно побитой собаки, и это была не последняя из причин, заставивших меня проявлять повышенный интерес к происходящему за окном кареты. До ближайшей Кельи Перехода в Трумарите еще часа четыре хорошей езды, однако я весьма сомневался, что путешествие по здешним дорогам может оказаться приятным. А быть запертым в одной карете с человеком, тоскливо взирающим на мир с оптимизмом приговоренного к смерти, удовольствие, прямо скажем, не из великих.

– Признаться, не очень понимаю, что позволило вам полагать, будто за Беральда никто не вступится? Или вы ожидали, что барон Крайт станет с радостью дожидаться казни своего сеньора?

Почувствовав сарказм в моем голосе, Стеарис еще больше вжал голову в плечи, от чего неожиданно стал похож на проигравшегося в «обезьян и поросят» гнома.

– Чем вообще вы умудрились так раздразнить этого проклятого графа? Когда я встречался с ним полгода назад, он уже был совершенно невменяем!

– Ума не приложу, монсеньер, – карету качнуло, и бывший настоятель щедро обдал меня свежим чесночным запахом. – Вроде как мы к нему со всей душой. Землица пропащая, пользы от нее все одно никакой, да и святейший Исиндиос расстарался: такое прошеньице Беральду отправил, что и Императору было бы не зазорно в руки взять.

Да, Исиндиос не промах. Он был, пожалуй, единственным в синклите, чьей хватке я искренне завидовал. Выслушав в пять утра мой рассказ, он спокойно пригласил Стеариса к шару, при всех объявил о его смещении и тут же назначил Арантара временным настоятелем монастыря.

Нестандартное решение, очень нестандартное. В принципе, ничто этому не мешает: Исиндиос как блюститель интересов Ордена в герцогстве Этренском и окрестных землях имеет практически неограниченные полномочия. Утверждение настоятеля – прерогатива синклита, ну так Исиндиос на нее и не посягает. И все же поставить мага управлять монастырем…

Мания преследования, конечно, но нет ли у иерарха в обители своих информаторов? Все же не каждый день местные лорды собирают ополчение, чтобы взять штурмом монастырь Властителя Ушедших Душ. Мог бы хотя бы из вежливости удивиться! Тем более, что Исиндиос не из тех, кто славится своей невозмутимостью. Или это он со сна такой вялый?

– Да уж, – размышления о письме Исиндиоса не вызвали у меня приятных воспоминаний. – Я, скажем, не исключаю, что как раз после такого «прошеньица» Беральд и возомнил, что все интересы Ордена исключительно вокруг его клочка земли и вертятся! На мой взгляд, иерарх Исиндиос несколько перестарался. «Высокородный»! В былые времена так не ко всякому герцогу обращались.

– Главное – чтоб дело сделано было, – с прямодушной крестьянской хитрецой провозгласил Стеарис, начиная понемногу оттаивать. – В том-то и искусство, чтоб и против правды не пойти, и свою выгоду соблюсти. Святейший Исиндиос, как ни кинь, со всех сторон прав выходит. Ведь как завернул, а? Нужно, мол, местечко «для возведения небольшой обители, где наши жрецы могли бы предаваться посту и молитвам в уединении и покое». Все правда! Большая у меня обитель? Небольшая.

Стеарис на секунду сбился, вспомнив, что с сегодняшнего утра у его обители появился новый хозяин. Что-то меня в его торопливом говорке слегка настораживало. Похоже, старик подозревает, что Исиндиос и сейчас внимательно нас слушает.

– Постятся там божьи люди? Постятся! – настоятель с воодушевлением высморкался прямо на пробегающий мимо пейзаж. – Молятся опять же? Молятся!

В отличие от Стеариса, пейзаж было откровенно жалко.

Дорога решительно нырнула в прозрачный предзакатный лес, полный прохладной вечерней тишины, только-только сменившей одуряющий зной. Ладно, раз уж выпало трястись по ухабам в старой пыльной карете на никому не нужное заседание синклита, почему бы, пока суд да дело, не поразмыслить над тем, что произошло этой ночью.

У меня появилось неприятное чувство тревоги: что-то неуловимо сместилось, сдвинулось с привычных мест. Совсем чуть-чуть, едва заметно. А в центре этого смещения, как ни крути, оказывался граф Беральд с невесть откуда взявшейся талиссой.

Может, и не так плохо, что любопытство заставило меня свернуть с пути и заглянуть на денек в обитель. Пожалуй, маркиз Уастайр подождет. Равно как и дочка мажордома, рыженькая улыбчивая Линни, повидаться с которой, да простит меня высочайший синклит, мне хотелось куда больше, чем с господином маркизом. Была, конечно, некоторая надежда, что общение с маркизом окажется не в пример полезней, но и то не факт.

Ладно, пока что Уастайра можно со спокойной душой послать к Орробе, где ему самое и место…

Стеарис деликатно покашлял. Вообще-то он прав: жрецу Ворона не пристало даже в мыслях позволять себе неуважение к его божественной супруге, Дарящей Легкую Смерть, Той, к Которой Приходят Все. Хотя нет, вряд ли служитель ранга Стеариса способен прочитать мысли иерарха. Или хотя бы осмелиться на это замахнуться.

– Я нисколько не сомневаюсь в талантах и добродетелях иерарха Исиндиоса, – мне пришлось совершить некоторое усилие, чтобы вспомнить, на чем прервался наш разговор, – а также отдаю должное той известной ловкости, с которой было составлено послание. И?..

– Похоже, монсеньер, Беральд и вправду принял все за чистую монету, – ухмыльнулся Стеарис, устраиваясь поудобнее на жестком сиденье кареты. – У нас ведь как заведено: если местный лорд не возражает, укрепляемся потихонечку, солдат начинаем вербовать, крестьянам по хозяйству помогаем. Места для обителей выбираем отдаленные, дела ведем нешумно, с расстановкой.

Кажется, этот неумеха надумал поделиться со мной заведенными в Ордене порядками!

– Так что же, милейший, помешало вам и дальше пользовать столь успешную методу?

Норовистая колымага пожелала было, чтобы мой затылок проверил прочность ее задней стенки, но я в зародыше пресек ее гнусные поползновения и мысленно попросил Ворона ниспослать мне терпения.

– Не повезло, монсеньер, просто не повезло, – философски заметил Стеарис. – Графство у этого Беральда, сами знаете, не разгуляешься. Вот и вникает во что ни попадя. И мне показалось, – старик доверительно понизил голос и наклонился поближе, заставив меня стремительно отодвинуться, – что мы несколько перестарались. Обитель-то вышла почище его родового замка. Вот граф и кинулся ко двору справедливости требовать. А какая, я вам скажу, при дворе справедливость-то?

Ну-ну, ты мне еще про двор расскажи. Меня так и подмывало поинтересоваться у бывшего настоятеля, доводилось ли ему видеть королеву Илайю иначе как на монетах. Кажется, я начал понимать, почему его упекли в столь отдаленный монастырь.

– Не хватало вам еще предстать перед светским судом за оскорбление Ее величества, – осадил я старика. Илайя была мне вполне симпатична, да и не его ума это дело – двор обсуждать. – Скажите лучше, что бы вам с самого начала было не договориться с Беральдом? Полюбовно, без всех этих штурмов, побегов и прочих, прямо скажем, излишних развлечений.

– Да как с ним договоришься! – всплеснул руками Стеарис. – Что ж мне надо было – монастырь снести? Или, того хуже, – новый дворец этому фанфарону выстроить?

Я вынужден был признать, что, в общем-то, старик прав.

– Ладно, давайте посмотрим, что у нас есть, – поднятая лошадьми пыль заставила меня чихнуть, и я аккуратно задернул занавеску кареты. – Все попытки взять монастырь приступом провалились. Так?

– Так, – озадаченно ответил Стеарис, силясь понять, в какую сторону я клоню.

– При последнем штурме граф Беральд попал в плен. И, не вмешайся талисса, так бы в нем и остался. Здесь есть и моя вина, как старшего по Рангу: если бы мне показалось, что вы не в состоянии обеспечить графу должную охрану…

То я мог бы его сместить, не дожидаясь решения Исиндиоса.

Однако в глазах бывшего настоятеля явственно читалось другое: это вы сейчас, милейший иерарх Веденекос, так говорите, а как до суда дело дойдет, сразу Стеарис крайним окажется.

– Получается, все дело в талиссе, – подытожил я. – Ехать нам еще долго, вот и давайте, расскажите мне все по порядку, как перед синклитом. Начнем с того, каким образом они проникли в монастырь.

А в самом деле, – каким? За всеми разговорами и сборами у меня так и не нашлось времени всерьез задаться этим вопросом. Все же укрепленный монастырь – не купеческая лавочка. Да и штурма Стеарис ожидал, часовые на стенах всю ночь глаз не смыкали. И вдруг такое!

– Ума не приложу! – растерянно признался старик. – Ладно, стражников положили, ладно, с начальником ночных караулов сладили, хотя я его еще по Третьей Антронской знавал, еле упросил потом ко мне перейти. Но чтоб из часовни Дарящей Легкую Смерть улизнуть!..

Чуть не посадив себе занозу, я заставил непокорный откидной столик оказаться между нами и бережно поставил на него хрустальный шар. Дорога уже не казалась мне столь долгой.

– Во сколько они напали на стражу?

– Да ближе к полуночи, – нерешительно предположил Стеарис. – Часов одиннадцать всяко было.

– Вчерашний вечер, одиннадцать часов, южная стена обители, – я коснулся шара, и тот наполнился молочно-белым туманом, ожидая, пока я уточню, что именно мне хотелось бы увидеть. – Начнем, пожалуй, с опушки леса – а там посмотрим. x x x

Когда талисса вынырнула из леса, луна любезно скрылась за тучами, освещая их изнутри и придавая высокому южному небу сходство с филигранным пейзажем, сумевшим обрести жизнь по воле могущественного чародея. Однако если тучи казались тщательно прорисованными, вплоть до клочковатой бахромы по бокам, то деревья, оставшиеся за спиной у талиссы, сливались в единую застывшую серо-черную массу, напоминая высокие щиты дебокасской пехоты, над которыми возвышались плоские наконечники копий.

Вступив на выжженную землю, окружавшую монастырь, Макобер поразился плотной, неестественной тишине, мгновенно окутавшей талиссу. Шорохи ночного леса, звук собственных шагов – все осталось позади. А впереди пугающим монументом могуществу Айригаля высилась стена, прорезанная узкими кошачьими зрачками бойниц.

Поежившись, Макобер попытался позвенеть в кармане новеньким набором трумаритских отмычек – и не услышал ни звука.

– Смотрите, – прошептала вдруг Бэх, и Макоберу почудилось, что ее голос разнесся на многие мили вокруг.

Они подняли головы. Выщербленный багровый диск луны презрительно скалился из-за зубцов монастырской стены, точно злорадствуя, что ему удалось-таки заманить талиссу в ловушку. В его свете шершавый пористый камень казался залитым потоками жертвенной крови. Девушка не удивилась бы, если бы сейчас сам Айригаль…

Вздрогнув, жрица беззвучно прошептала молитву Темесу, а ее рука сама потянулась к висящему на груди медальону. Но бог не ответил: он знал, что за этими стенами его могущество заканчивается.

Почувствовав, что девушке тревожно, Айвен ободряюще коснулся ее плеча и приложил палец к губам. Главная роль в их плане отводилась магии – и уж она-то не должна была подвести.

Чародей невольно усмехнулся, вспомнив замечательную идею, высказанную Торрером с утра пораньше: главное – напугать монахов до полусмерти.

Торрер питал удивительную для своего народа страсть к магическим заклинаниям, но, к счастью, благоразумно ограничивался восторженным созерцанием: о том, чтобы пойти учиться колдовству, для порядочного эльфа не могло быть и речи!

Как все расы, обладавшие природной магией и немало этим гордившиеся, эльфы относились к чародеям примерно как кентавры к всадникам: можно, конечно, и так, но зачем же все усложнять?! Зная это, Айвен частенько замечал, что даже самый искусный эльф может, как правило, значительно меньше, чем человек, окончивший полный курс магической школы. Но Торрер лишь пожимал плечами: он не видел смысла лишний раз повторять, что никому не зазорно заплатить медяк, чтобы полюбоваться на фокусника, но это не повод самому присоединяться к бродячему цирку.

Однако эльф был совсем не против, чтобы фокусы показывал кто-нибудь другой.

– Представляешь себе, – с жаром объяснял он, энергично рубя воздух рукой, – ты создаешь иллюзию огро-омного дракона. Потом поднимаешь меня в воздух, я седлаю его, и мы оба предстаем перед дрожащими на стенах жрецами. Раздается протяжный звук трубы, я привстаю в седле и торжественно объявляю…

–…Мы не ищем легких путей! – Макобер, как истинный мессариец, был совершенно неисправим, и Айвен временами даже спрашивал себя, как это они в своем Мессаре умудрились еще не поубивать друг друга.

Чародей огляделся: талисса ждала сигнала к началу штурма.

Поначалу монастырь и в самом деле казался неприступным. Разве что на драконе. И все же им удалось кое-что придумать. Оставалось только надеяться, что никто из них не допустит ошибки: по ту сторону стены, по меньшей мере, сотня монахов, воинов и колдунов. И если талиссу обнаружат, она погибнет вместе с графом. А то и раньше.

Да уж, идти в бой с таким настроением – чистое безумие. И, похоже, не ему одному лезут в голову невеселые мысли: вон Мэтт тоже бледнее, чем обычно, а заставить гнома побледнеть… Ладно!

– Торрер, начинай, как договаривались, – Айвену, наконец, удалось стряхнуть с себя оцепенение. – Мэтти, давай в мешок.

Эльф пробормотал что-то загадочное на родном языке, быстро прикрепил к поясу две толстые веревки и встал рядом с Айвеном. Лунный эльф гостеприимно распахнул перед Мэттом заботливо прихваченный с собой мешок – никому и в голову прийти не могло, что гном взберется по веревке самостоятельно. Завязав мешок у Мэтта под мышками, Терри отступил на пару шагов, полюбовался своей работой, и бодро взвалил товарища на спину. Через мгновение все трое исчезли.

Айвен слегка нахмурился – шевельнувшееся в глубине души предчувствие не давало ему расслабиться. Заклинание Вуали сделает друзей невидимыми для всех, не умеющих проникать в Суть Вещей. Здесь все должно пройти гладко: птицы такого полета не ютятся по провинциальным монастырям. Жаль только, Вуаль спадает от прикосновения любого разумного существа. И не суть важно: кто-то похлопал тебя по плечу или случайно задел висящий за спиной лук – эффект один. Все скрытое становится явным.

Но Торрер и не собирался разрешать кому бы то ни было себя касаться. Поднявшись на стену, он должен был всего-навсего закрепить там веревки и ждать остальных. Постаравшись при этом не попасться на глаза страже, что под Вуалью сумел бы сделать и пятилетний ребенок.

Вот это-то Айвена и смущало. Опыт показывал, что эльф был куда более непредсказуем, чем любой ребенок, в том числе и пятилетний. И одни боги могли предвидеть, что произойдет, когда он окажется наверху.

Воздух слегка задрожал: Айвен прочел заклинание Поднимающегося Ветра. Торрер медленно оторвался от земли.

– Макобер! – вполголоса позвал маг.

В одно мгновение мессариец вспрыгнул Айвену на спину и крепко ухватился за шею.

– Да погоди ты, чтоб тебя волки съели. Пусть он сперва на стену взберется.

Оказавшись наверху, эльф осторожно выглянул из-за парапета.

Так, пока все тихо. Как они и ожидали, с внутренней стороны по стене идет узкая обходная дорожка для часовых. Справа, всего в нескольких шагах, спускается крутая каменная лестница. Отлично: если удастся все сделать бесшумно, не придется сражаться со стражей, чтобы попасть вниз.

Торрер оглядел двор. Несколько низеньких хозяйственных построек, вон тот длинный деревянный барак – наверняка казармы, в самом центре угрюмо высится угловатый донжон. Туда-то им и надо.

Пригибаясь, словно боясь, что его заметят, эльф скользнул на стену.

– Слушай! – голос, раздавшийся в полусотне шагов слева, заставил его подпрыгнуть. В темноте затеплился огонек факела.

– Слушай! – ответ справа не заставил себя ждать.

Чтоб их три раза приподняло да кинуло! Тоже мне, нашли время для обхода!

Высоко подняв факелы, стражники двинулись навстречу друг другу.

Проклиная свою торопливость, Торрер метнулся на лестницу, сделал несколько шагов вниз и затаился.

Неожиданно сверху послышалось удивленное: «Да какой демон здесь!..» – и грохот падающего тела. Подняв голову, эльф послал небу безмолвное, но от этого не менее изощренное проклятие.

Веревки! Он совсем забыл о веревках, позволив им натянуться прямо поперек стены!

Споткнувшись, стражник улетел прямо под ноги своему товарищу. Вуаль, прикрывавшая Торрера вместе с веревками, исчезла. И теперь второй воин с удивлением таращился на совершенно незнакомого ему эльфа, поднимающегося по ступеням из монастырского двора.

– Я… – нерешительно начал Торрер. – Э… Свои в смысле!

Стражник понял только одно: оно еще и заговорило!

– Ко мне! На помощь! – дико заорал насмерть перепуганный воин и схватился за меч.

Айвен вздрогнул: его худшие опасения начинали сбываться.

В доспехах хорверкской работы, с двумя мечами за спиной Торрер выглядел весьма внушительно. Но стражнику было уже все равно: напрочь забыв все, чему его учили, он с криками: «Сгинь! Сгинь!» принялся отмахиваться от эльфа мечом со скоростью сбесившейся ветряной мельницы.

Мысленно посоветовав Айригалю впредь набирать себе людей с более крепкими нервами, Торрер неторопливо обнажил оба клинка. Один из них быстрым точным движением отвел в сторону мельтешащее оружие стражника, а второй рванулся к горлу противника.

Столкнув вниз обмякшее тело, эльф мягко развернулся ко второму воину, успевшему к тому времени подняться на ноги.

– Ах, ты, нечисть лесная! – прошипел тот.

Участь товарища заставила стражника не торопиться. Прощупывая оборону противника легкими выпадами и не стремясь нападать первым, он тянул время в ожидании подмоги.

На соседних постах уже раздались тревожные крики, то здесь, то там вспыхивали новые факелы.

Отскочив назад, эльф взмахнул руками, точно силясь сохранить равновесие, и стражник, вытянув руку с мечом, опрометчиво ринулся в атаку. К его немалому удивлению, неуклюжий эльф, сделав изящный пируэт, ушел в сторону и выставил вперед правую ногу. Споткнувшись, воин почувствовал, как его бок неожиданно стал горячим и мокрым от крови, и, не удержавшись на стене, с отчаянным воплем рухнул вниз.

– Скорее! – громко крикнул Торрер, привязывая веревки к парапету. Таиться уже не имело смысла: теперь все зависело от того, как быстро вся талисса окажется на стене.

Наконец веревка в руке у Терри несколько раз дернулась: это был знак, что можно подниматься.

– Ну, что будем делать? – Айвен нерешительно обернулся к Бэх и Макоберу.

Все растерянно молчали.

– Эх, ну не бросать же его посреди монастыря, – вздохнул мессариец. – Поехали!

Бэх откинула со лба прядь золотистых волос. Разумнее, конечно, было бы отступить. Но тогда Торрера можно считать покойником.

– Раньше надо было думать, – проворчал невидимый гном. – Я сразу был против того, чтобы полагаться на это чудо природы…

– Попробую его прикрыть, – процедил Терри, и в голосе лунного эльфа было что угодно, кроме горячей любви к погубившему весь план Торреру. – Двинулись?

Айвен кивнул. Как только Макобер взгромоздился на него во второй раз, маг прикрыл их обоих заклинанием Вуали и взмыл вверх. Терри уже карабкался по веревке.

Вздрогнув от порыва промозглого ветра, Бэх поплотнее запахнула темный плащ и надвинула капюшон. Ей единственной придется подниматься на виду у всех, но девушка хорошо знала, какой ценой дается Айвену каждое заклинание. В конце концов, в ее силах выдать себя за одного из монахов. Последний раз дотронувшись до медальона, жрица последовала за лунным эльфом.

Не имея возможности посоветоваться с друзьями, Торрер мысленно заметался. Спуститься во двор одному? Бессмысленно. Торчать наверху? Еще хуже!

В этот момент из донжона наконец появился заспанный начальник ночных караулов. Его ранг был невелик – всего лишь Прикоснувшийся к Истине, но символ ворона, висящий поверх доспехов, позволял жрецу пользоваться божественной силой не хуже многих других. Первое, что он увидел, – одинокую фигуру, застывшую в нерешительности на стене, и два тела в знакомых цветах монастырской стражи у ее подножия.