Кажется, прежде он не бывал в этом зале. Что-то знакомое, но… Нет, определенно не бывал. Разве только во сне.
      Похоже то ли на древний собор, то ли на главную трапезную старинного рыцарского замка. Высокие готические своды, узкие стрельчатые окна, сквозь которые с трудом просачивается вязкий лунный свет. И уж очень странный здесь воздух: теплый и, пожалуй, даже немного густой.
      Он осторожно сделал шаг вперед, боясь, что в темноте… В темноте? Какая, к Айригалю, темнота, если он маг?!
      Рука привычно потянулась к кармашку, в котором он хранил несколько крупинок купленного в Мессаре янтаря. Губы чародея шевельнулись, и хотя сам он не услышал ни звука, янтарь стал мягким и послушным, и пальцы без труда растерли его в порошок. И вдруг сразу по всему залу вспыхнули факелы.
      Нет, не собор. Никак не собор. Скорее, библиотека какого-то безумного книжника: ни единого выхода, лишь лестницы, ведущие на балюстраду, и книги, повсюду книги. Фолианты, тома, инкунабулы. На уходящих вдаль запыленных полках. На высоких подставках в разрывающих стену нишах. На длинных стеллажах на втором этаже.
      Маг что-то шепнул. Тишина. Попробовал крикнуть. Тишина. Воздух не пропускал ни звука.
      Другой на его месте испугался бы. Но чародей лишь почувствовал хорошо знакомый азарт: он знал, что непознанное отнюдь не всегда бывает опасным. Зато почти всегда – чарующе-увлекательным.
      Что ж, сделаем вид, что принимаем правила игры. Тишина так тишина.
      Он еще раз оглядел зал. От книг на полках рябило в глазах, они казались все на одно лицо. А вот тома на подставках… К тому же раскрытые тома…
      Он подошел к ближайшему фолианту. Язык был ему известен: им пользовались все без исключения маги Двэлла, когда хотели, чтобы любой другой чародей смог прочитать их заклятья. Любезно, крайне любезно…
      У мага появилось ощущение, что ночь за окнами усмехнулась. Похоже, он сделал именно то, чего от него ждали. Допустим, и что с того?
      Заклинание называлось «Дар Ашшарат». Забавно, обычно маги не слишком жаловали богов. По крайней мере, не стремились увековечивать их имена в названиях заклятий.
      «Чтобы исцелить душу любого существа» … так-так, любопытно… «кроме наяд, сирен и жрецов Юрайя» … интересно, за что же это их так?.. «добавьте лунный свет» … так, здесь все просто … стоп! «И частицу собственной души»! Ничего себе дар!
      Он с сомнением покачал головой, помедлил и все же отошел в сторону. Частицу собственной души… Щедр, ой как щедр должен быть чародей, не пожалевший сил на подобное заклятье.
      В зале стало темнее. Или ему померещилось?
      Несколько шагов – и вот он уже стоит перед соседним томом.
      «Копье Славы». Название красивое, но он, кажется, все же не жрец Темеса! «Чтобы не знать поражения в бою» … тоже мне, вояку нашли … «возьмите каплю слюны берсеркера» … угу, проще змеиного яда добыть … «и смешайте … со своей волей к жизни…».
      Совпадение? Вряд ли. Не иначе как этот неведомый маг может тратить себя без счета. Или мог? Не случайно ли библиотека выглядит так, точно в нее уже годы как никто не заходил?
      Обойдя с дюжину фолиантов, он уже не сомневался, что его предположение было верным. Случается, что маги специализируются на чем-то одном: дарах моря, лунном свете, костях нежити… Экспериментируют, проводят дни и ночи за книгами и в беседах с коллегами и, в конце концов, узнают об излюбленном компоненте все, что только можно. И немного больше.
      Однако про подобные эксперименты над самим собой он слышал впервые.
      Интереснейшие, прекрасные заклинания. Сотворивший их куда как превосходил его по могуществу. Часть из них предоставляла такие возможности, о которых он даже и не смел задумываться.
      Но плата – вот в чем проблема! Душа, решительность, воля, разум. Плата неизменно казалась ему чрезмерной.
      Чародей и не заметил, как дошел до конца зала. Здесь, за последней полкой, на неприметном гвоздике, дожидался своего хозяина плащ. Серо-стальной, искусно сшитый из странной, слегка блестящей ткани.
      Маг на мгновение остановился. Что-то знакомое… Он видел нечто похожее то ли на каком-то гобелене, то ли…
      Пожав плечами, он пересек зал. Обидно, если и здесь все то же самое.
      «Диск Веры». «Чтобы жрец потерял веру в своего бога» … эх, иерархи, вам-то и неведомо, что существуют такие заклинания … «возьмите каплю крови существа той же расы, что и сам жрец» … отлично … «капните на его медальон» … сложнее, но ничего невероятного … «и он потеряет всю веру до последней капли, а к вам перейдет его Сила.»
      Час от часу не легче. Там пытались отобрать, здесь хочешь – не хочешь, а бери. Хотя… В самом деле, может ли жрец перестать верить и не потерять при этом хотя бы часть жизненной силы?
      Ему не было нужды идти дальше: все и так стало ясно.
      Ну и библиотека! Заклинания казались невероятно, запредельно могущественными. Поначалу он ощутил обиду, разочарование. Как воин, узнавший в один прекрасный день, что кроме кремниевого ножа, с которым он ходил в бой всю свою жизнь, существуют еще и клинки из закаленной стали.
      Но здесь… здесь было иное. Он чувствовал, что может выбрать в этом зале любую книгу, впитать ее знание, сделать его своим. Да что там книгу – он вправе остаться в библиотеке столько, сколько пожелает. И, выйдя отсюда, влиться в ряды самых именитых магов Двэлла.
      Зал-дар, зал-искушение…
      Маг дотронулся до своего Оберега и почувствовал привычное спокойствие и умиротворенность. Так ребенок утыкается в колени матери, ища утешения и защиты.
      Ну, что посоветуешь, брат по Силе?
      Молчание. Да он и не ожидал ответа.
      Что ж, если выбирать…
      Чародей вышел в центр библиотеки. Вот оно – могущество, стоит лишь протянуть руку. Маги не любят делиться друг с другом плодами своих изысканий. Даже за один такой том можно отдать многое.
      Ему внезапно стало противно. Ни один подарок не делается просто так. И если некто привел, перенес его в этот зал, значит, зачем-то это нужно.
      Зачем? Вряд ли он сможет разгадать замысел чародея такой Силы.
      Его выбор был шире, нежели тот, что предлагала библиотека. Не из двух – из трех. Маг знал, что если сейчас он отвернется, закроет глаза, попросит – да что там, потребует! – чтобы все это немедля прекратилось, зал исчезнет.
      Вместе со всеми фолиантами. Вместе с могуществом.
      И тут библиотека осветилась, точно под ее сводами взошло солнце. Смотреть на кажущийся раскаленным шар, висящий где-то под потолком, было нестерпимо больно, и маг невольно опустил глаза.
      И понял, что свет заливает лишь половину библиотеки. Вторая половина оставалась во тьме.
      А он стоял на самой границе.
      Свет и тьма. Банально, чересчур банально. Детские игры!
      Банально?
      Он не стал задавать дурацкий вопрос: «Кто здесь?». Кто-то. Хватит и того, что голос смог проникнуть в его мысли.
      Маг кивнул.
      А мне казалось, символично…
      В голосе явно звучала ирония.
      – Добро и зло? Не слишком ли старо?
      Приятно было чувствовать себя смельчаком, однако чародей не сомневался, что он в полной безопасности. Пока не воплотится замысел хозяина этого зала, ему не причинят вреда.
      Не в том дело.
      Чародею показалось, что обладатель голоса улыбнулся. Не презрительно – по-доброму, как объясняют другу очевидные вещи, которые тот лишь случайно не смог вовремя осознать.
      Магия не требует света. И в то же время она не стремится быть у всех на виду.
      Разве истинный маг всегда выбирает тьму?
      Тьму? Он выбирает тайну.
      Чародей не знал, кто этот неведомый советчик. Таинственный хозяин библиотеки? Или впервые в жизни ему удалось услышать голос брата по Силе?
      Не думай над тем, кто я. Думай, кто ты.
      Это твои заклинания? – маг и не заметил, как перестал говорить вслух.
      Да.
      Разве люди не имеют права знать, если ты забираешь частицу их души?
      Чародейство не только берет, но и дает. И в твоей власти сделать так, чтобы отдавать больше, чем брать. Для этого у тебя и есть Сила.
      А может быть, невидимый собеседник – он сам?! Ведь, в некотором роде, это уже и его заклинания.
      Диалог с внутренним голосом…Что ж, бывает. У некоторых даже часто.
      А ведь по сути он прав, этот голос. Его собственный или…
      Ты бог?
      Ему показалось, что собеседник смеется.
      Каждый из нас – бог, когда наполнен Силой.
      Ему было довольно этого ответа. Он не хотел знать большего.
      И вступил во тьму. Она приняла его в себя и окутала. Так защищает от холода теплый плед. Так защищают от ветра стены жилья. Так защищает от непогоды огонь в камине.
      На секунду через его тело прошла волна печали и сожаления. И маг понял, почувствовал, догадался, что это свет не хочет отпускать его, скорбит о сделанном им выборе.
      Но чародей уже шел через зал к ожидавшим его книгам.
      И в этих книгах была Сила. x x x
      Поздним утром, когда солнцу наконец удалось доказать Макоберу, что так просто оно от него не отстанет, мессариец с трудом открыл один глаз.
      Голова болела, как после разбавленного трумаритского пива. Но вот откуда бы им было его раздобыть? Помнится, он с жаром пытался доказать Торреру, что Мессар был славен еще тогда, когда первые эльфы только-только обживали леса, затем Торрер вдруг замер, точно к чему-то прислушиваясь, а потом… потом… Нет, как отрубило.
      Неподалеку раздался глубокий и искренний стон эльфа, прозвучавший для Макобера также оглушительно, как трубный глас боевого рога катэнской панцирной кавалерии.
      – Мак, что это было? – слабым голосом вопросил эльф.
      – Ну, наконец-то! – громкий возглас Бэх заставил мессарийца поморщиться.
      – Я тебя умоляю! – прохрипел Макобер, поднося палец к губам.
      Небо закрыло встревоженное лицо Айвена, показавшееся мессарийцу неожиданно огромным.
      – На-ка вот, выпей.
      Прохладная жидкость, пахнущая свежескошенным лугом, принесла желанное облегчение. Несколько глотков – и уже можно было поверить, что его голову не использовали вчера в качестве тарана при штурме старого замка графа Беральда.
      Бульканье и вежливое «спасибо» дали понять, что о Торрере тоже позаботились.
      – А теперь рассказывайте! – Айвен присел рядом с эльфом.
      – Мне показалось, что я увидел какое-то движение на самой границе света, – принялся медленно вспоминать Торрер. – И только попросил Макобера хоть секундочку помолчать, как… В общем, такое ощущение, что на мгновение закрыл глаза тогда, а открыл их – сейчас.
      – Магия? – поинтересовался Мэтт.
      – Не без того, – кивнул Айвен. – Видимо, чародею пришлось приблизиться, чтобы точнее направить заклятье.
      – Если Торрер его увидел, значит, их было как минимум пятеро, – отметил Терри. – И этому пятому в итоге удалось скрыться.
      – Пятеро? – Макобер постепенно начал осознавать, что пока он спал, явно произошло нечто весьма интересное. – И вы нас не разбудили!
      – Спокойный здоровый сон – залог долгой жизни, – хмыкнул Терри. – Вот мы и подумали: что вас будить – сами справимся.
      – Кончай издеваться, – поспешила вмешаться Бэх, видя, что Макобер готов уже не на шутку обидеться. – Мэтт же сказал: «Магия». Мы вас всю ночь не могли добудиться.
      – Всю ночь – это, пожалуй, даже лишнее, – рассудительно заметил Торрер, с интересом наблюдая за вялыми попытками Макобера взъерошить непослушные вихры. – Все живы?
      – Пока да, – оптимистично ответил Терри. – Если, конечно, ты имеешь в виду талиссу.
      Наскоро позавтракав, друзья забросали мертвых валежником и подошли к краю болот.
      – И что теперь?! – Мэтт говорил так, точно болота появились здесь исключительно для того, чтобы самым подлым образом испортить ему и без того не слишком радужное настроение. – Если кто не знает, то плавать я не умею.
      – А прыгать – умеешь? – поинтересовался Терри.
      – Что ж я, белка, что ли? – обиделся гном.
      Лунный эльф деликатно промолчал.
      – И как, позвольте полюбопытствовать, будем перепрыгивать эти болота – разом или по частям? – съехидничал Мэтт, все еще не слишком понимая, о чем речь.
      – По частям, – не смутился Терри. – Видишь вот эту кочку? А вон ту, следующую?
      Гном кивнул.
      – Так и пойдем. Только потихоньку, чтобы на радостях не спихнуть друг друга в трясину, – лунный эльф повернулся к мессарийцу. – А почтенных господ, которые любят поперед Айригаля в пекло соваться, честно предупреждаю: торопливость, знаете ли, уместна только…
      – При ловле кентавров. Сами знаем, – Макобер махнул Терри рукой и бодро заскакал по кочкам.
      Айвен внезапно закашлялся, точно ему что-то попало не в то горло. Терри подозрительно покосился на мага, но вновь промолчал.
      Ряска уныло чавкала не более чем в десятке футов от основания полуразвалившейся крепостной стены. Провал на месте ворот не сулил сложностей при попытке проникнуть в замок, и все же талисса остановилась – на остатках зубцов мерно раскачивались три мертвых тела.
      – Похоже на разбойников, – Терри скинул лук со спины и предпочел на всякий случай держать стрелу наготове. – По крайней мере, не знаю, кому еще может прийти в голову натянуть камзол с золотыми позументами на голое тело.
      – Только трупов нам не хватало! Если их тут развесил еще тот самый прадедушка, надо сказать, ребята неплохо сохранились, – гном поторопился зажать нос.
      – Вряд ли, – Терри подошел поближе. – Они явно провисели не больше суток. Я бы даже сказал, часов шесть-семь.
      – Думаешь, они как-то связаны с теми, кто решил меня покатать сегодня ночью? – стараясь не свалиться в болото, Айвен встал рядом с лунным эльфом.
      – Трудно сказать… Те вроде как несколько поприличней были одеты.
      – Загадка на загадке! – нога Макобера описала опасный круг над ряской, но мессариец тут же восстановил равновесие. – И чего они вообще к нашему Айвену прицепились?!
      – Двадцать два варианта, – Торрер прищурился, пытаясь разглядеть, не поджидает ли кто талиссу в развалинах замка. – Сам же знаешь: мы без Айвена никуда.
      – Ну и?
      – А кто сказал, что чародеи одним нам нужны?
      – Да ладно, я серьезно! – Макобер подарил Торреру шутливый тычок в бок, чуть было не заставивший эльфа окончить свою жизнь на дне болот. – Полжизни бы отдал, чтобы узнать, кто они!
      – А давай! – хитро улыбнулась Бэх.
      Айвен с интересом взглянул на жрицу: похоже было, что она не шутит.
      – Есть одна молитва… – пояснила девушка. – Если получится, не исключено, что нам удастся с кем-нибудь из них пообщаться. Но честно предупреждаю: мы сможем задать всего три вопроса. И не исключено, что ответы окажутся максимально уклончивы.
      – Думаешь, ему самому не хочется с нами поболтать? – искренне изумился Макобер.
      – С тобой-то? – фыркнул гном. – Велико счастье!
      – А с теми, кто напал на нас ночью, такой фокус бы не прошел? – перебил их Терри.
      – Да нет, в общем-то все равно… Ты имеешь в виду?.. – девушка хлопнула себя по лбу. – Сказать честно, я об этом как-то не подумала. Отбились – и то хорошо.
      – Лучше допить эль с утра, чем отдать соседу, – утешил ее Мэтт. – Ну что, снимаем? Торрер, тебе какой больше нравится?
      Выбравшись на твердую землю, эльф неторопливо изучил повешенных:
      – Давай того, что в камзоле.
      – Ну, давай, – согласился гном, деликатно отходя в сторонку. – Эй, осторожней же, голову оторвешь! Ну что за недотепа! Так, так, клади его теперь. Уф, что бы ты без меня делал!
      Эльф смущенно развел руками:
      – Бэх, я не слишком его?…
      – Не слишком, – уверенно ответила жрица. – Ему, по-моему, уже ничто не в силах повредить. Так о чем будем спрашивать?
      Уже через пару минут выяснилось, что практически каждый полон свежих и оригинальных идей. Совершенно не совпадающих с не менее свежими и подчас не менее оригинальными идеями всех остальных.
      – Давайте сначала выясним, кто он!
      – Ну да, чтобы получить исчерпывающий ответ: Кривоглазый Хрунд. И что ты с этим будешь делать?
      – Тогда – за что их повесили?
      – За шею! Бэх же сказала: максимально уклончивы!
      В конце концов, девушка не выдержала:
      – Айвен?
      – Готов, – лаконично откликнулся тот. Обсуждение готово было затянуться до вечера, и маг вполне разделял нетерпение девушки.
      Из заплечного мешка жрицы появились две мелкие глиняные плошки. Поставив одну в изголовье, а другую – в ногах повешенного, Бэх наполнила их водой из специальной фляги, которую хранила на самом дне заплечного мешка, и осторожно опустила в каждую по маленькой плоской свечке. И вот уже слабые огоньки неуверенно смотрят на мир, точно не понимая, зачем их вызвали к жизни средь бела дня.
      – Думаешь, удастся? – нетерпеливо шепнул мессариец лунному эльфу.
      – Уверен, – также шепотом ответил тот. – Помнишь, как Бэх молилась, прежде чем…
      Жрица укоризненно взглянула на друзей, и те смущенно замолчали.
      Когда приготовления были закончены, над болотами потянулись напевные слова молитвы. И тут… Покрытые тиной кочки, крепостные стены, лес – все вокруг подернулось дымкой и стало постепенно таять, будто невидимая рука медленно стирала окружающий талиссу пейзаж.
      …Широкое поле. Едва закончился бой. Даже воронье пока не рисковало опуститься ниже, побаиваясь тех, кто мог остаться жив.
      Но каждому в талиссе понятно: живых на этом поле не было. Кругом тела, тела павших. Справа, слева, насколько хватает взгляда.
      Рядом с одним из убитых – коленопреклоненный жрец Темеса. Незнакомое молодое лицо, шлем не скрывает подернутые сединой виски.
      Юноша бережно приподнимает голову погибшего, неотрывно смотрит в его остекленевшие глаза.
      – Ответь моему призыву!
      Конвульсия. Мертвец пытается пошевелиться, и наконец ему это удается.
      Мэтт отчаянно сдерживает подступающую к горлу тошноту.
      – Спрашивайте скорее! – жрец встречается взглядом с Айвеном.
      Потом тот расскажет, что эти полные боли глаза не раз явятся ему во сне. Но это будет потом.
      Облизнув пересохшие губы, Айвен нерешительно произносит:
      – За что вас здесь казнили?
      Рот мертвеца искривился, из него доносится бульканье, похожее на выход болотных газов:
      – Не здесь.
      Айвен с ужасом понял, что один вопрос он уже использовал.
      – Почему вас казнили?
      По лицу повешенного прошла судорога: меньше всего на свете ему хотелось вновь заглянуть в мир живых для того, чтобы вспоминать свою смерть.
      – Не справились. Должны были похитить тебя. Вернулись в условленное место. Ошибка.
      Мертвец замолчал. На лбу Айвена выступили капли пота. Оставался последний вопрос:
      – Кто вас нанял?
      – Чародей. Он себя не назвал.
      Повешенный в изнеможении откинулся назад, глаза его даже не закрылись – захлопнулись. Жрец бережно принял тело и уложил его на землю…
      Наваждение спало. Снова позади были болота, впереди – развалины замка. А Бэх уже гасила свечи и бережно выливала воду из плошек обратно во флягу. И только Айвена продолжала бить крупная дрожь.
      – Ну и что же мы, собственно, узнали?
      Вопрос Макобера оказался как никогда кстати.
      – Чародей, – медленно произнес Мэтт. – Значит, вряд ли из людей Айригаля.
      – Не скажи, – с сомнением заметила Бэх. – Богам служат не только жрецы. Маги, воины, да кто хочешь.
      – Пусть так, – согласился гном. – Хотя я все равно не понимаю, зачем Айригалю посылать именно чародея. Ладно, в любом случае сейчас нас ждет замок.
      Хотя на самом деле руины вряд ли ждали кого бы то ни было.
      Остатки невысоких, покрытых мхом стен, развалины донжона да большой пруд в дальнем углу двора. И рядом, на высоком постаменте в центре круглого фонтана, подобравшись перед прыжком, замерла каменная фигура грифона.
      На секунду всем показалось, что статуя слегка повернула голову, чтобы взглянуть на них. Нет, все же померещилось.
      – Ключ в руке у окаменевшего стража. Смотри колодец, глаз и клюв грифона, – вспомнила Бэх слова графа. – С грифоном за эти годы ничего не произошло. Вон, стоит как новенький. А…
      – Колодец!
      Радостный крик Макобера раздавался откуда-то из-за донжона.
      – И глубокий какой! Только что-то никакого стража не видно. Эй, страж, чего молчишь, каменюка! А ну вылезай!
      Дикий грохот был ему ответом. Торрер с Мэттом переглянулись и, не сговариваясь, бросились мессарийцу на помощь.

      Даже самые близкие, самые верные иерарху Эрсину тен Исиндиосу слуги не могли смотреть на него без содрогания.
      Чудовищный карла из баллады о Двух героях – и тот стушевался бы, окажись он рядом с иерархом. Можно сказать, что он был омерзительно совершенен, боги не оставили своим вниманием ни единой его черты.
      Скособоченный на правую сторону горб делал его фигуру асимметричной настолько, насколько это вообще возможно. Длинные руки со скрюченными артритом пальцами резко контрастировали с короткими полными ногами, намекавшими на начинающуюся слоновью болезнь. Возможно, несколько шрамов на лице некогда придавали ему мужественный вид, однако теперь, на фоне полуприкрытых бельмами слезящихся глаз, они лишь дополняли общий портрет.
      Жидкие волосы, липнущие к голому черепу, покрытому коричневыми старческими пятнами, сильно напоминающими первые признаки разложения, заставляли задуматься, уж не вызвал ли его Айригаль с той стороны Грани. Крючковатый пористый нос загибался до такой степени, что становилось непонятно, как сей уважаемый жрец вообще умудряется питаться.
      Впрочем, трудно сказать, насколько эта проблема волновала самого иерарха, поскольку зубов у него практически не было, и зловонное облако разлагающейся плоти с готовностью окутывало всякого, кто рисковал завести с ним беседу.
      Однако иерарх нисколько этим не смущался; скорее даже использовал. Разговаривая с другими жрецами, он не забывал ревниво поглядывать, смотрит ли собеседник ему прямо в лицо и изображает ли на своей физиономии должную меру почтения и обожания. Стоит ли говорить о том, что карьера осмелившегося хоть раз отвести взгляд легко могла оказаться под угрозой.
      Писца из альдомирских архивов синклита его место вполне устраивало. И если он и отрывался от преданного созерцания иерарха, то лишь для того, чтобы заглянуть в один из принесенных с собой свитков.
      – Похоже, сокровищница действительно неприступна, – голос Исиндиоса напоминал карканье больной вороны. – Зайдем с другой стороны. Пыталась ли хоть одна талисса когда-нибудь в нее прорваться?
      Писец с готовностью зашуршал свитками.
      – Всего три раза, монсеньер. Первый – шестьдесят восемь лет назад. Талисса…
      – Короче! – рявкнул иерарх, брызгая слюной. – Ты что думаешь, так я до вечера этим Лайгашем и буду заниматься?! Чем там дело кончилось?
      – Как прикажете, мудрейший, – проблеял перепуганный писец. – Четыре воина и жрец Темеса. Погибли на первом рубеже обороны. Остановлены магами из Ордена Пурпурной Стрелы.
      – Кретины, – презрительно усмехнулся иерарх. – Не нашли ни одного даже самого завалящего чародейчика, который бы оказался столь безумен, чтобы составить им компанию. Дальше!
      – Похоже, они не знали, что и маги служат Владыке Вечных Пустошей, – угодливо хихикнул писец. – Второе нападение – пятьдесят один год назад. Продолжать?
      – Кто там был?
      – Четверо моряков из Маркуса, – писец старался быть лаконичным. – Пираты. Прослышали про сокровища и…
      – Дальше, – махнул рукой Исиндиос. – Или и там такая же ерунда?
      – Семь человек и два эльфа, – писец сверился со свитком. – Среди них два жреца Ашшарат и один колдун.
      – Когда? Да шевелись же ты, морж вареный!
      – Одиннадцать лет назад. Желаете подробности, мудрейший?
      – Давай, чего уж там, – неожиданно смилостивился Исиндиос.
      – Шли наобум, зная только местонахождение сокровищницы. Четверо погибли на первом уровне обороны. Остальные заблудились в западном секторе. Локализованы и уничтожены силами жрецов.
      – Все?
      Писец замялся:
      – Одному удалось уйти, мудрейший. В отчете Протектора сказано, что ему неизвестно… как это произошло.
      – То есть? – нахмурился Исиндиос.
      – Отчет подписан иерархом Саверносом. Других подробностей нет.
      Савернос не стал бы никого покрывать, в этом Исиндиос не сомневался. Наверняка ускользнул колдун. Даже магам Ворона известны не все заклятия, созданные на Двэлле.
      – Хорошо, можешь идти.
      Дойдя до двери, писец нерешительно обернулся: