ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кто-то помог ему остаться в живых.

Для Питера эти слова имели зловещий оттенок, и помимо его воли в памяти всплыла мрачная картина. Он вспомнил древнюю рыбу латимерию, пойманную в те времена, когда еще считалось, что в природе невозможно встретить живых «древних рыб, имеющих конечности». Латимерия уныло ползала по сосуду с водой, куда ее поместили, и медленно умирала, потому что никто не знал, что она не переносит солнечных лучей, а она сама не могла сказать им об этом.

Вслед за этой картиной он вспомнил впечатление от видов рыб, живущих в аквариуме. Если подтвердятся их догадки, и внизу, там, на большой глубине, живет что-то разумное, то это что-то, скорее всего, враждебно по отношению к человеку.

За столом продолжалось взволнованное обсуждение, некоторые высказывались против доводов Гордона, другие соглашались. Некоторое время шеф не мешал спорящим, потом резко прервал их.

– Хорошо. Пока ни у кого нет другого резонного объяснения, я хочу обсудить наши дальнейшие действия. Мы ограничены количеством и возможностями нашего оборудования. Я хочу точно знать, что находится там внизу. С другой стороны, вне всякого сомнения, эта задача слишком сложна для нашего немногочисленного экипажа, чтобы справиться с ней самостоятельно. – В этот момент вверх взметнулась рука. – Да, Эллингтон?

– Шеф, мне бы хотелось услышать, что скажет Люк.

– Сейчас это невозможно. Мы должны дать ему выспаться в течение суток. Я передал вам суть этой истории, то же попытались Сделать Элоиза и Дик. Мы можем только надеяться, что сон прояснит создание Люка. По его собственному предположению, перед тем, как его нашли, он находился в бессознательном состоянии. Если этого не произойдет, мы должны будем сами принимать решение. Что скажете, Платт?

Старший механик нахмурился.

– Я бы хотел увидеть собственными глазами, что там внизу. Сейчас я могу только строить предположения. Я голосую за то, чтобы предпринять еще один спуск на глубину, снарядив батискаф всем возможным оборудованием. Я колеблюсь между двумя вариантами: послать двух людей для того, чтобы они смогли дольше оставаться на глубине, или трех, что позволит сразу двум водолазам работать снаружи.

– Мы пошлем двоих. Элоиза и Дик должны отдохнуть в течение сорока восьми часов, Люк тоже для этого не подходит. Даже если он по своему физическому состоянию будет готов, я не хочу разрешать ему новое погружение на глубину до тех пор, пока он не пройдет тщательное медицинское обследование. Остаются Питер и Мэри. Кстати, а где Мэри? Шеф оглянулся вокруг.

– Она дежурит возле Люка, – сказал Питер.

– Хорошо. Да, для проведения полномасштабного исследования нам необходим, кроме нашего батискафа, батискаф русских, и я почти уверен, что они не откажутся приплыть сюда. Кроме того, за неимением лучшего варианта мы должны пригласить французов и попросить, чтобы они одолжили нам несколько своих батискафов. Англичане тоже пытаются создать новый глубоководный батискаф, управляемый на расстоянии, который сможет погружаться на большую глубину, чем удавалось до сих пор.

– И который не обнаружит ничего, кроме ила, – поспешил вставить Дик Лешер. – Шеф, чтобы изучить все то, что находится внизу, нам нужно изобрести море новых приборов. Черт возьми, зарываться в ил на глубине четырех тысяч футов – довольно сложная задача!

– Согласен. Но для первого раза у нас есть весьма захватывающая информация, почти такая же любопытная, как и то, что может предложить программа исследования космоса. И даже еще интереснее!

– Вы думаете, что внизу могут существовать какие-то дружелюбные и разумные существа? – задал вопрос Хартлунд.

– Если мы примем единственно возможное разумное объяснение спасения Люка, то да.

По мере того, как они приближались к цели, и пока Мэри пыталась обнаружить характерное эхо с помощью гидролокатора, Питер пристально вглядывался в небольшие иллюминаторы. Интересно, сможет ли он что-нибудь увидеть, и видел ли что-либо Люк. Когда они начали погружение, Люк все еще спал.

Они давно миновали тот уровень, где море изобиловало разнообразной живностью, и когда на ум приходило сравнение его с колыбелью всего живого. Это не значило, что на большой глубине вовсе не было жизни. Но тут фауна была представлена очень немногочисленными видами. Кроме того, один из немногих недостатков освещения с помощью маяка заключался в том, что он нагревал воду вокруг себя, и глубоководные рыбы, привыкшие к низким температурам, уплывали от него прочь. Возможно, маяк испускал ультразвуковые волны, отпугивавшие их от батискафа.

– Прибыли, – сказала Мэри внезапно. – Есть! – добавила она.

Питер подумал, что так говорят, когда входят в порт незнакомого города. Он направился к шлюзу, чтобы наблюдать за ее маневрами на последних ста футах.

На этот раз они причалили батискаф так, чтобы в случае необходимости можно было на некоторое время покинуть батискаф вдвоем, хотя им был дан строгий приказ ни в коем случае не рисковать и без крайней необходимости не выходить наружу одновременно. Прежде всего, они нашли подходящее место для маяка с гидролокатором, который нужно было включить, выходя из батискафа.

Питер вышел первым. Он начал с того, что осмотрел ту же территорию, которую обследовали Дик и Элоиза. Они, похоже, сделали все, что было возможно. Не имея никакого специального устройства вроде сверхмощного «пылесоса», трудно было исследовать голые стены на большее расстояние, чем это уже было сделано.

Тем временем Мэри «фотографировала» склоны с помощью сканирующего гидролокатора, пытаясь определить природу почвы.

Первая шестичасовая смена прошла за тщательным, терпеливым завершением того, что было сделано раньше. В следующую смену надо будет заняться другим, решил Питер.

– Давай подытожим все, что мы узнали, – сказал он. – Мы сделали все, что могли. Остальное закончим в следующий раз. Я предлагаю прекратить работу на этом участке и спуститься вниз вдоль склона горы, чтобы посмотреть, нет ли там похожего места, такого, где мы могли бы сами очистить от ила поверхность стены. Будет жаль, если действительно интересные вещи окажутся похороненными на самом дне долины – ведь к тому времени, когда на дно сползет несколько тонн грязи, нам не о чем уже будет беспокоиться.

Мэри не возражала, и батискаф с уцепившимся за его обшивку Питером начал опускаться вниз, погружаясь на сто футов за один этап. После каждого этапа они по очереди отплывали от батискафа и осматривали склон горы, но каждый раз гидролокатор показывал, что ил плотным слоем покрывает камни и другие остатки, находившееся на этой территории.

Они опустились почти на тысячу футов, но так ничего и не обнаружили. Самое чудесное было то, что они свободно двигались и дышали на этой чудовищной глубине. Мэри сделала пометку о том, на какой точно глубине они находятся, чтобы в очередной раз подтвердить эффективность метода Островского-Вонга.

– Ничего нет, – пожал плечами Питер. – Ну, ладно. Мы попытаемся обойти эту стену сбоку.

Они вновь вернулись к исходному пункту и начали двигаться от него в горизонтальном, а не в вертикальном направлении. Они ограничили диапазон поиска до тысячи футов и вскоре нашли кое-что – основание круглой башни, вокруг которой скопилась куча ила. Обширная полость сооружения была забита грязью, и поблизости от нее Мэри и Питеру больше ничего не удалось обнаружить.

Тем не менее, они провели там более трех часов, определяя форму и размеры постройки с помощью гидролокатора и отбивая кусочки для изучения и анализа. Кусочки были из очень тяжелого материала, но это был не камень. Питер задумался о том, какая катастрофа могла привести к уничтожению башни. Может быть, на нее упала часть горы. Трудно было догадаться, что еще могло вызвать такие разрушения, если исключить попадание тяжелого снаряда.

Исследователи двинулись обратно по своим следам, вновь и вновь тщательно осматривая все вокруг. Время от времени гидролокатор регистрировал какие-то предметы, но большинство из них нельзя было принять во внимание, поскольку те находились слишком близко к поверхности и, следовательно, попали в ил совсем недавно.

– Ну, хорошо, теперь нам осталось только обследовать склон, двигаясь наверх, – сказал Питер, когда они прошли еще один отрезок в тысячу футов. – Возьмем с собой бакен, чтобы потом иметь возможность снова спуститься вниз, или пока не будем?

– Пока не будем. Я бы предпочла все обсудить. Кроме того, если мы станем брать пробы на таком небольшом расстоянии друг от друга, это может запутать всю картину.

– Хорошо. Давай отправимся прямо к вершине склона, где был погребен Люк. Там может быть разлом у основания стены или какая-нибудь «ступень» вроде той, что мы видели.

Руах и остальные существа его рода имели неограниченную власть над другими.

Когда-то они были в состоянии ухаживать за собой; они сами добывали для себя продовольствие и могли прокормить себя. Они ели редко, но когда приходило время, то поглощали пищу в огромных количествах. Но, поскольку вся власть была сосредоточена в их руках, они заставляли других работать на себя. Прошло много времени с тех пор, как они перестали обходиться своими силами. Это произошло давным-давно, еще до того, как они пришли на Землю.

Когда они появились на Земле, на этой фантастической, кажущейся неистощимой райской планете, они стали другими: беспечными и невероятно прожорливыми. Они ели ради получения удовольствия, аппетит их вырос до гигантских размеров, и вскоре они не в состоянии были собрать себе пищи даже на одну трапезу.

То же произошло и с Руахом. Случилось так, что когда все сородичи покинули его, он попытался отправиться на поиски другого города, жителей которого он заставил бы искать для себя еду, но не смог самостоятельно сдвинуться с места хотя бы на несколько ярдов…

Его медленное умирание было ужасным. Он сделался неподвижен. Бактерии, вызывающие гниение у земных организмов, в огромном количестве населили его иноземную плоть, но она показалась им плохой питательной средой, и долгое время он внешне не изменялся. Поэтому, бродившие по стране люди, среди которых попадались и его бывшие подданные, предупреждали о нем своих соплеменников и старались обходить его стороной.

В конце концов, один из видов симбиотических бактерий, поселившихся в его теле, положил начало процессу разложения. Когда море прорвалось в эту долину, тело Руаха представляло собой скопление газов, образовавшихся в результате разложения, и оно всплыло на поверхность воды как грязная резиновая игрушка. Некоторое время оно болталось на волнах океана

Потом сильный порыв ветра швырнул его на обломки башни города, в который он когда-то стремился. Газы со свистом вышли через прорванное в шкуре отверстие, вода наполнила тело водой, и оно затонуло.

В воде бактерии, превратившие его тело в пустой мешок, прекратили свою работу, а их родственники, попавшие в воду с материка, не смогли завершить ее. Постепенно его останки все больше погружались в ил.

Здесь что-то было! Сердце радостно подпрыгнуло в груди у Питера. Грязь действительно не полностью скрывала обломки другой стены. Стена выглядела искривленной, возможно, это основание другой круглой башни. Питеру показалось, что в куче грязи, не успевшей сползти и обвалиться, что-то есть. Что-то большое, лоснящееся, довольно гладкое, слегка прогибающееся под давлением. И огромное.

Оно было таким огромным, что даже после того, как Питер обнаружил весь предмет целиком, он все равно не мог определить, что это такое; в этот момент он услышал оглушающий крик Мэри. Он молниеносно развернулся в воде и бросился к батискафу.

– Нет, Питер! Со мной все в порядке! Но посмотри!

Он обернулся, посмотрел и ужаснулся.

Он увидел животное длиной в тридцать или даже более футов, с длинными конечностями и раздувшимся огромным животом. Его тусклые, занесенные грязью глаза, казалось, уставились прямо на него.

Такое могло привидеться только в ночном кошмаре.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Наступила долгая пауза, тишина была так же бесконечна, как окружавший их океан.

Когда, наконец, Мэри нарушила ее, голос ее слегка дрожал.

– Знаешь, я собиралась выдвинуть предположение, что спасение Люка стало результатом побочного эффекта метода Островского-Вонга. Я готовилась осыпать насмешками теории шефа. Но теперь…

– Теперь мы нашли жизненную форму, совершенно не похожую на все, что было известно до сих пор.

Питер постарался, чтобы его слова прозвучали достаточно твердо.

– Это настолько ни на что не похоже, что я даже готов предположить, что существо обладало разумом.

– Я рада, что оно мертво, – прошептала Мэри.

– Я тоже… Как ты думаешь, батискаф сможет поднять его?

Она не сразу поняла его.

– Ты с ума сошел? Ты хочешь поднять это на поверхность? Ради всего святого, мы не сможем откопать его из грязи! Даже, если бы мы смогли это сделать, то при подъеме перепад давления отразится на нем самым плачевным образом, и оно развалится на кусочки.

– Я не уверен в этом, – пробормотал Питер.

Он нырнул обратно к мертвому животному и начал внимательно осматривать его, соскребая ил горстями – вокруг ног. Под раздутым животом твари он обнаружил треугольное отверстие, вокруг которого лоскут жесткой шкуры был разорван то ли острым краем скалы, то ли камнем. Он почти с головой зарылся в ил, пытаясь разглядеть все как можно лучше.

Наконец он вылез из грязи, бормоча себе под нос:

– Нет, ты не права. Ничего от него не осталось, кроме шкуры и скелета, а шкура необычайно толстая и непроницаемая. В ней есть одно отверстие, через которое проникла вода. Все остальное сохранило прочность, а внутри него все заполнено не грязью, а водой. Насколько я могу судить, его можно обвязать веревкой и тащить за собой без всякого риска. Не думаю, что его разорвет при подъеме, ведь при той скорости, с которой поднимается батискаф, давление будет выравниваться благодаря отверстию в животе.

– Питер, даже если это возможно, я думаю, мы не осмелимся это сделать! Предположим… предположим, что мы обнаружили что-то вроде кладбища таких животных! Нам бы понравилось, если бы кто-то пришел и начал раскапывать наши кладбища?

– Не стоит все оценивать с точки зрения антропоцентризма! – резко оборвал ее Питер. – Что дает тебе основание предполагать, что они сознательно хоронили своих мертвецов? В любом случае, это существо было покрыто таким толстым слоем ила до того, как произошел обвал, что, по-видимому, оно находится здесь не одно столетие. Не забывай, что это наше последнее погружение перед возвращением домой. Мы избавимся от тысячи ненужных проблем, если захватим зверюгу туда, где сможем его тщательно исследовать.

– Ну, хорошо. Я уступаю. Давай, привязывай его.

Через несколько минут батискаф буксировал за собой тело чудовища на двух туго натянутых четверть-дюймовых тросах. Питер и Мэри с изумлением наблюдали за этим, задавая себе вопрос, может ли то небольшое количество грязи, в которую все еще было погружено животное, засасывать его с такой силой. Но это происходило не из-за грязи. Труп животного перемещался очень медленно, двигаясь по илу, как трактор по снегу.

– Но туша не везде наполнена грязью. Этого просто не может быть! – воскликнул Питер.

Мэри посмотрела на него – выражение ее лица было довольно кислым.

– Нет, дело не в этом. Разве ты не понял? Оно само очень тяжелое, Питер.

Питер судорожно уцепился за поручни. Он вдруг с необычайной остротой представил себе, как мертвое тело тащит их вниз, на самое дно, в то время как он отчаянно пытается перепилить тросы и освободить батискаф.

Потом равновесие сместилось, огромная энергия атомного маяка, образующаяся в резервуарах при расщеплении воды на атомы, преодолела критический порог, кошмарный труп вырвался из своей грязевой могилы и начал медленно раскачиваться на тросах под батискафом, вне поля их зрения. Батискаф продолжал равномерный подъем.

В какой безумный мир попали они, погрузившись на такую глубину?

На корабле «Александр Бах» воцарилась благоговейная тишина. С тех пор, как труп животного закрепили на корме с помощью лебедки и импровизированного подъемного крана, члены экспедиции и команды ходили с отсутствующими и таинственными лицами, разговаривали мало и только об этой загадочной находке.

Даже шеф, хотя он и был в восторге от найденного Питером и Мэри животного, был подавлен. Причина такого настроения, вероятно, крылась в том, о чем он сказал первооткрывателям в кабинете во время приватной беседы сразу после их возвращения.

– Я не знаю, что из этого всего выйдет, – пробормотал он. – И никто не будет знать этого еще долгое время. Кто построил город, который мы обнаружили – такие существа, как тот, кого мы нашли или же нет? Если да, то как они смогли исчезнуть с лица земли, не оставив никаких следов, за такой короткий по геологическим меркам промежуток времени? И почему мы не нашли родственных видов? Проклятье, сто тысяч лет – это не такой уж большой промежуток времени по земным меркам! Экспедиции, подобной нашей, еще не было в истории, экспедиции, в результате которой возникло так много вопросов, не имеющих пока ответа!

По унылому выражению лица шефа можно было явственно ощутить, что все его иллюзии тают как дым. В течение нескольких сумасшедших дней ожили все так долго подавляемые мечты старого ученого о затонувшей цивилизации, накопленные и позабытые знания которой снова смогут стать доступными и полезными всему человечеству; теперь же кошмарное чудище разбило многие из его надежд, он был потрясен и раздавлен.

Несмотря ни на что, им многое нужно было сделать. На базу Атлантического Фонда полетела радиограмма, без подробного описания открытий, но с упоминанием об их огромном значении.

Первое: останки затерянной цивилизации.

Второе: человек остался жив тогда, когда по всем законам природы он должен был умереть.

Третье: тело животного, которое не напоминало ни одно ранее изученное живое существо, встречающееся на земле или в море. Скелет животного состоял из множества частей и был тяжелее и плотнее, чем гранит, эластичная шкура была такой жесткой, что они затупили не одни ножницы по металлу прежде, чем смогли отрезать небольшой образец для изучения.

На следующее утро батискаф будет готов к буксировке, и тогда они могут возвращаться. Все члены экспедиции предпочли бы отправиться домой сразу, но Фреду Платту и двум его помощникам предстояло немало работы. Необходимо было построить салазки и приварить якорные стойки к раме обшивки для того, чтобы как следует закрепить труп животного на корме. Если по дороге домой они попадут хотя бы в небольшой шторм, имея незакрепленный груз, им грозят серьезные неприятности.

– Бог мой! – внезапно воскликнул Питер. С тех пор, как они поднялись на корабль, прошел час. – Мы забыли включить маяк, который оставили на глубине.

Он разыскал шефа и начал пространно оправдываться. Но шеф рассеянно отмахнулся от него.

– Скажи Фреду, пусть опустит еще один маяк, – предложил он и тут же ушел.

Но все было не так просто. Платт нахмурился и пообещал что-нибудь придумать. Он вернулся с одним из роботов, сделанных в виде рыбы и предназначенных для аварийных работ, Робот был снабжен самонаводящимся гидролокатором, который должен был начать действовать по сигналу после того, как достигнет уровня, на котором расположен город. По расчетам, робот должен будет кружить вокруг обозначенного места в течение ста дней в пределах сотни футов от исходной точки.

Подготовка робота также задержит их отплытие домой.

Занимаясь отчетами, фотографиями, осмотром тела животного, Питер вдруг подумал, что хотя он на корабле уже несколько часов, он ни разу за это время не встретил Люка. Возможно, его встревожил звук знакомых шагов; через минуту ему показалось, что он услышал стук в дверь каюты.

– Да? – пробормотал он, не оглядываясь.

Дверь отворилась. Это был Люк, в халате и пижаме; вид у него был заспанный и, как показалось Питеру, какой-то неуверенный.

– Люк! Как ты себя чувствуешь? – спросил Питер, поднимаясь навстречу.

Глаза Люка блуждали по каюте, как будто он видел все не очень отчетливо.

– У меня все прекрасно, – сказал он, широко зевая. – Я спал, но не думаю, что мне понравится спать несколько недель подряд.

– Ты проспал всю суматоху, поднявшуюся при нашем возвращении на борт?

Питер с трудом мог в это поверить. Шум от падающего на палубу тела животного мог бы разбудить и мертвого…

По его спине пробежали мурашки, когда он с запозданием понял, что, вероятно, именно в таком состоянии и находился Люк.

– Должно быть, я проспал все самое интересное, – согласился тот. – Я проснулся только несколько минут назад. Я хотел как можно лучше отдохнуть до вашего возвращения, понимаешь?

– Так ты еще не видел, что мы подняли в этот раз? – с этими словами Питер потащил Люка за рукав халата из каюты. – Ты будешь потрясен. Это выглядит так, что тайна твоего спасения будет оттеснена на второй план! Ты… – гм… – помнишь что-нибудь еще, кроме того, о чем нам рассказывал Гордон и Дик с Элоизой до нашего погружения?

Питер замолчал и огляделся вокруг. На подвижном лице Люка на мгновенье появилось страдальческое выражение.

– Я был без сознания. Более того, мне кажется, что я погрузился в какое-то состояние вроде анабиоза из-за пережитого потрясения, когда оказался погребенным под слоем ила. Возможно, это как-то связано с принципом Островского-Вонга.

– Ладно, рано или поздно мы выясним это. А сейчас…

Почти волоча за собой Люка, Питер стремительно вылетел на палубу.

Он предполагал, что зрелище потрясет Люка, но не был готов к такому эффекту! Обогнув рубку и оказавшись практически нос к носу с чудовищем, Люк замер на месте и побелел. Он застыл, казалось сердце его перестало на какое-то время биться, затем его губы зашевелились, как будто он вот-вот закричит.

– Стой! – сказал Питер, взяв его за руку, так как он испугался, что Люк может упасть в обморок. – Смотри, чудовище ужасно, но оно мертво. Это всего лишь пустой мешок с костями.

– Мертво? – как эхо отозвался Люк, все еще не веря. Он осторожно шагнул вперед, кулаки его были крепко сжаты.

– Конечно. Как ты думаешь, могло бы это чудище спокойно валяться на палубе и позволило бы оно Фреду прикрепить себя цепью, если бы оно было живым? – Он показал в сторону механика, который использовал часть двутавровой, чтобы закрепить цепь, опутавшую тело монстра.

Очень осторожно, соблюдая дистанцию, Люк начал обходить вокруг тела животного, изучая его. Время от времени он кивал, когда вернулся к исходной точке, Питеру показалось, что его товарищ уже пришел в себя. Люк облизнул пересохшие губы.

– Да, конечно. Глупо было с моей стороны пугаться. Я не знаю, почему это так меня поразило.

Он рассеянно вытер лицо рукавом халата.

Питер смотрел на блестящую коричневато-черную шкуру животного, на которой от солнца проступили яркие пятна.

– Бог знает, что это такое, – сказал он. – Биологи, наверно, с ума сойдут, увидев его. Не хочется мне ждать так долго, чтобы узнать, что они скажут. Хотя пять дней – это не так уж много.