8

Мюррей не сразу постучал в дверь помещения, которое указала ему Ида, а сначала нажал на ручку двери. Дверь была заперта. За ней он услышал стук электрической пишущей машинки и тихие голоса, которые тотчас же умолкли, как только он надавил на ручку двери.

— Минуточку! — крикнул Близ-зард.

Мюррей отступил от двери. На пороге появился продюсер.

— Это вы, Мюррей? Чего вам надо?

— Мы поговорим здесь, или нам лучше войти?

Близ-зард поколебался, потом пожал плечами и отошел назад. Мюррей последовал за ним в комнату, должно быть раньше бывшую секретариатом клуба. За машинкой сидела Черри Белл, ее пальцы порхали по клавиатуре. У Дельгадо на коленях лежало несколько листов бумаги. Когда Мюррей вошел, автор с интересом поглядел на него.

— Ну? — спросил Близ-зард. — У тебя что-то важное, Мюррей? У нас еще много работы, и мы не любим, когда нам мешают.

— Я насчет магнитофонов, которые установлены под нашими кроватями, — громко ответил Мюррей. При этом он наблюдал за Дельгадо и с удовольствием отметил, что на его лице, которым тот всегда так хорошо умел владеть, промелькнуло выражение озабоченности.

— Что все это должно значить? — осведомился Близ-зард. — Вам ничего другого не пришло в голову, Мюррей? Если это снова то же, что было сегодня утром, я, несомненно, потеряю с вами всякое терпение.

— Спросите об этом Дельгадо, — предложил ему Мюррей. — Он знает, что я имею в виду. Не так ли, Дельгадо?

— Да, конечно. — Дельгадо отложил листок. — Эти магнитофоны — составная часть моего новейшего метода работы, о котором я еще никогда никому ничего не говорил.

У Мюррея появилось ощущение, что тот сымпровизировал это объяснение, но ничем не мог доказать своих подозрений.

— Дальше, — потребовал он у Дельгадо.

— Вы знаете, что означает слово «гипнопедия»? Мюррей ответил не сразу. Он посмотрел на Близ-зарда и обнаружил, что тот тоже выслушивает это, ничего не понимая.

Очень интересно.

— Вы имеете в виду способ, при котором будто бы можно обучаться во сне? До сих пор я слышал только то, что он не действует.

— Думайте что хотите. — Дельгадо махнул на него рукой. — Для меня этого, во всяком случае, достаточно. Я буду использовать этот способ. Я неудовлетворен актерами, которые после репетиции ни на что не обращают внимания, и гипнопедия дает мне возможность повлиять на них так, как я этого хочу. Это все.

— Мануэль, мне не совсем ясно, что вы хотели сказать, — вмешался Близ-зард.

— Действительно не совсем ясно? — спросил Мюррей. — Послушайте. Пока я нашел магнитофоны под своей кроватью и под кроватями Гарри Гардинга и Хитер. Достаточно легкого нажатия на матрас, чтобы аппарат включился. Как только ложишься на кровать, лента начинает перематываться. Дельгадо утверждает, что это сделано для того, чтобы мы во сне заучивали свои роли при помощи постоянного повторения. Впрочем, какую роль нужно заучивать Гарри Гардингу, Дельгадо? Он талантливый художник, а не артист.

— Не слишком ли вы преувеличиваете все это, Мюррей? — осведомился Дельгадо. — Знаете ли, я не сам устанавливал эти магнитофоны. Они должны были наигрывать членам клуба тихую музыку, способствующую сну, и поэтому они установлены под всеми кроватями.

— На самом деле? Это невероятно по двум причинам. Во-первых, отсутствуют динамики, и во-вторых, ленты на катушках, очевидно, пусты.

— Ну и что из этого? — Дельгадо нетерпеливо взмахнул рукой. — Мюррей, эти магнитофоны давно не применялись. Я снова подключил их, чтобы проверить — а это возможно только в том случае, если перемотать ленту, что я и сделал. Само собой разумеется, ленты пусты! Динамики, которые вы так безуспешно искали, находятся внутри матрасов. Кроме того, вы, конечно, ничего не услышали бы, даже если на магнитофоны были бы поставлены обучающие катушки, потому что мой способ обучения — воздействие на подсознание, чтобы обучающийся не замечал этого влияния. Надеюсь, вам, Сэм, удастся убедить нашего друга в том, что относительно моего несколько необычного метода репетиции нет никаких оснований бить тревогу.

Близ-зард достал из кармана сигарету и механически откусил у нее кончик.

— Почему вы до сих пор ничего не сказали мне об этом, Мануэль? Эта идея интересна, но…

— Вы сами скоро заметите, как великолепно функционирует этот способ, — прервал его Дельгадо. — Я ничего не упоминал об этом потому, что заполучил эти магнитофоны совершенно случайно. Если бы не этот случай, вам пришлось бы достать мне дюжину магнитофонов, и мы тогда поговорили бы об этом. Стоит ли из-за этого так волноваться?

— Нет, вероятно, нет, — ответил Близ-зард. — Но чтобы избежать других недоразумений и неожиданностей, Мануэль, может быть, было бы лучше проинформировать других людей?

— Конечно, нет. — Дельгадо покачал головой. — Я только сожалею, что Мюррей случайно наткнулся на все это. Надеюсь, что восприимчивость его подсознания от этого не пострадала. Но это еще надо установить. Может быть, Мюррей позже увидит, что гипнопедия была необходима.

Черри только что вытащила из машинки последний лист бумаги. Стук клавиш внезапно смолк, и в комнате стало очень тихо.

— Готово, мистер Близ-зард, — сказала она.

— О, чудесно, — Близ-зард пошевелился. — Передайте мистеру Дельгадо последнюю страницу и можете идти в постель. У вас тоже все, Мюррей?

— Нет, ни в коем случае. Но я, возможно, пока удовлетворюсь этим.

Мюррей хотел сдержать свое обещание и поэтому постучал в дверь Хитер, чтобы рассказать девушке, что ему только что сказал Дельгадо. Но не получил никакого ответа; очевидно, Хитер уже спала. Он вернулся в свою комнату, еще раз осмотрел проволочную сетку на матрасе, обмотал носовой платок вокруг руки и потащил провод. Когда он его вытащил, перед ним лежало метров двадцать проволоки.

И больше ничего. Он не увидел никаких контактов. В матрасе не было динамика. Дельгадо солгал.

Какой цели мог служить магнитофон без динамика? Что он мог записывать, но, очевидно, не мог воспроизводить? И как? Он также не обнаружил никакого микрофона, только длинную проволоку.

Может быть, сама проволока представляла собой нечто вроде микрофона или динамика? Эта была единственная возможность, которая пришла ему в голову. Но он слишком мало разбирался в электронике, чтобы судить о том, может ли простая проволока воспроизводить или принимать звуковые волны…

Дьявол бы все это побрал! Мюррей перевернул матрас, расстелил на нем простыню и забрался под одеяло. Он долго лежал не в силах заснуть и спрашивал себя, зачем он связался со всем этим. Но потом он наконец заснул.

На следующий день у него не было возможности спросить Лестера Харкэма о магнитофоне, потому что троих остальных, которые знали об этом, казалось, это нисколько не заботило и они были заняты только своей работой. Хитер осведомилась о том, что он узнал, однако это, казалось, не заинтересовало ее; ей, очевидно, было достаточно того, что Дельгадо вообще дал какое-то объяснение, и она предпочла не задумываться о том, что автор мог сказать только полуправду.

К вечеру сам Мюррей был того же мнения. Под искусным руководством Дельгадо из множества высказанных идей постепенно рождались определенные формы. Нет, в этом не было никакого сомнения — этот человек был талантлив.

И несмотря на это…

Дельгадо на этот раз несколькими короткими словами закончил репетицию ровно в пять часов, а потом они вместе с Близ-зардом исчезли в двери в задней части сцены. Напряжение постепенно спало, и актеры уставились друг на друга, словно им только теперь стало ясно, что они находятся не в своем придуманном мире, а на сцене маленького театра. Потом они устало вздохнули и вышли наружу, чтобы пропустить в баре несколько глотков спиртного.

Джесс Отен остался сидеть за роялем, он в десятый раз пробовал своеобразное музыкальное сопровождение, которое ему никак не удавалось сочинить так, как он хотел. Гарри Гардинг с листком бумаги и рулеткой прошелся по сцене, чтобы отметить необходимое для декораций место. Лестер Харкэм, ответственный за хорошее освещение в зале, стоял в проходе между креслами и, задумчиво наморщив лоб, глядел на сцену. Мюррей двинулся с места и подошел к нему.

— У вас не найдется немного времени для меня, Лестер?

— Гммм? — Лестер, казалось, вернулся из каких-то далей. — О конечно, Мюррей. Что такое?

— Ну… — У Мюррея внезапно появилось чувство, что будет смешно снова рассказывать о Дельгадо и его магнитофонах. Поэтому он быстро сменил тему. — Послушайте, Лестер, это дело должно остаться между нами. Вам это понятно? Гарри предложил мне забрать у него стакан героина и сохранить для него, потому что он опасался того, что может принять чересчур большую дозу, когда ему станет невтерпеж. Лучший тайник — это телевизор, там он никогда не найдет своего зелья. Но задняя крышка аппарата в моей комнате просто не отвинчивается, а я не хочу ломать ее. Вы мне поможете в этом?

Лестер непонимающе уставился на Мюррея.

— Дружок, эта самая сумасшедшая просьба, которую я когда-либо слышал! — воскликнул он.

— Я понимаю это, — согласился Мюррей. — Я пришел к вам только потому, что вы единственный из нас, кто что-то смыслит в электронике.

— Верно, телевизоры я знаю. Я сейчас пойду с вами. Я только кое-что должен обсудить с Гарри.

— Ни слова об этом, Лестер! Он не должен знать, где…

— Хорошо! Хорошо! Я, в конце концов, не дурак. Подождите меня здесь, Мюррей. Эй, Гарри, я должен с вами поговорить! — Лестер пошел вперед к сцене.

«До сих пор все идет как надо, — подумал Мюррей. — Теперь можно перевести разговор непосредственно на магнитофоны». И ему было интересно, как Лестер будет реагировать на увертки Дельгадо.

— А, верно. Ничего сложного, но любителя должно отпугнуть. — Лестер нагнулся над телевизором, нащупал в кармане своей куртки разводной ключ и принялся за работу. — Что вы скажите обо всем этом, Мюррей? Дельгадо одаренный человек, не так ли?

— У него есть талант, — заметил Мюррей. — Я, конечно, намного менее одарен.

— Так же, как и мы все! Я, например, охотно узнал бы, где он до сих пор скрывался. — Лестер отвернул первый болт и взялся за следующий. — Вы знаете, что, когда Сэм Близ-зард в первый раз рассказал мне об этом плане, я сказал ему, что он слишком много выпил. Как можно вложить столько денег в такое неверное дело? Прежде чем пьеса пойдет в Лондоне, он, несомненно, затратит около пятидесяти тысяч фунтов. Но постепенно я убедился, что он, может быть, был не так уж и не прав. Прежде всего, идея с этим театром здесь просто великолепна. В обычном случае я сидел бы в последнем ряду и грыз бы ногти; а здесь я уже успел придумать, как… Эй, еще раз проклятье!

Он отдернул руку и выронил ключ. Мюррей вскочил.

— Что случилось?

— Этот проклятый ящик под напряжением! Меня ударило током. — Лестер нагнулся над аппаратом и покачал головой. — Здесь стоит «выключено», — пробормотал он. — Этот проклятый выключатель, должно быть, с дефектом. Но, несмотря на это, я не вижу, почему бы…

Он продолжил дальше в технических терминах, говоря о проводах и конденсаторах, которые находятся не там, где надо. Мюррей слушал его, но ничего не понимал.

— Мне вытащить вилку из розетки? — только и спросил он.

— Да, конечно. Я сам должен был это сделать. — Лестер положил руку на аппарат и для проверки понюхал отверстия охлаждения. — Смешно. Ящик холодный, хотя при таких обстоятельствах он должен быть теплым.

Мюррей отыскал толстый кабель, ведущий от аппарата к полу. Он исчезал под ковром; Мюррей опустился на колени и немного приподнял ковер.

— Странно, — пробормотал он про себя. — Лестер, провод идет не к розетке. Он просто исчезает под планкой плинтуса. Вот здесь, посмотрите…

— Что? — Лестер подошел и оперся рукой о плечо Мюррея. — Гмм, это действительно необычно.

Толстый черный кабель на самом деле уходил к стене, достигал плинтуса и там исчезал в щели.

— Это что-то новое, — сказал Мюррей. — Посмотрите, здесь из планки плинтуса выпилен небольшой кусок. — Он пошевелил кабель, чтобы показать Лестеру, что он имеет в виду.

— Это, должно быть, кабельное телевидение, — сказал Лестер без особого воодушевления. — В обычном телевизоре должен быть переключатель каналов. Лучше я осмотрю этот аппарат еще раз, но на этот раз постараюсь не попадать под напряжение.

Мюррей повернулся и сел, прислонившись к стене. Ему не пришлось долго ждать, пока Лестер снимет заднюю крышку и позволит заглянуть внутрь аппарата. Лестер тихо присвистнул.

— Еще что-то необычное? — спросил Мюррей, не ожидавший ничего иного.

— Действительно, весьма необычное, — подтвердил Лестер. — В этом ящике больше всякой техники, чем в обычном телевизоре. Мюррей, вы с самого начала знали об этом? — спросил он. — Вы рассказали мне о снадобье Гарри только для того, чтобы завлечь меня сюда и дать мне возможность заглянуть в этот аппарат?

— Что вы имеете в виду? — осведомился Мюррей, честно говоря смущенный.

— Ида после обеда рассказала мне, что вы нашли в своем матрасе какую-то проволоку.

— А, верно. — Мюррей не скрывал своего облегчения. — Я рад, что вы уже обследовали это и с другой стороны.

Мюррей быстро рассказал о том, что произошло вечером. Лестер внимательно выслушал его, одновременно рассматривая внутренности аппарата.

— Он утверждает, что эти приборы должны обучать вас во сне? — осведомился Лестер, когда Мюррей закончил свой рассказ. — Послушайте, но ведь все это абсолютная чепуха. Об этих методах иногда упоминают — вы помните «О Дивный Новый Мир» Хаксли? Но, насколько мне известно, эти методы никогда еще не приносили успеха. Если Дельгадо намерен использовать их для этой цели, это, во всяком случае, нам не повредит, я так считаю.

— Но ведь там нет никакого динамика! Я вытащил из своего матраса всю проволоку, но там не было ни динамика, ни микрофона.

— Ну, существуют некоторые опытные устройства… — начал Лестер. Потом он покачал головой. — Нет, это смешно. Эта аппаратура стоит по пять тысяч фунтов за штуку, и никому не могло прийти в голову устанавливать все это здесь, в наших комнатах. Можно мне посмотреть на все это?

— Ну, здесь только жалкие остатки, — сказал Мюррей и встал. — Вероятно, такая же проволока находится и в вашем матрасе, если Дельгадо сказал правду. Но все остальное…

Он больше ничего не сказал. Он откинул покрывало. Снова показалась проволочная сетка.

— Кажется, Дельгадо довольно серьезно воспринимает все это дело, — сказал он. — Он заменил проволоку. — Мюррей не вглядывался, он был слишком возбужден. — О'кей, что вы думаете обо всем этом?

Лестер сначала ничего не сказал. Потом он поднял матрас, проследил тончайшую проволочку до самого ящика и увидел, как магнитофон заработал. Затем он снова положил матрас на место.

— Во всяком случае, ясно одно, — сказал он наконец. — Проволока на матрасе не может служить ни микрофоном, ни динамиком.

— Но тогда зачем же она?

— Этого я не знаю. — Лестер прикусил нижнюю губу. — Вы знаете, это не моя специальность. Но если мне будет позволено предположить…

— Да? — вмешался Мюррей.

— Я могу себе представить, что это может служить в качестве высокочувствительной антенны. Посмотрите вот сюда. — Лестер, используя большой и указательный пальцы в качестве циркуля, отмерил отрезок проволочной сетки. — Узор состоит из деталей, находящихся друг с другом в гармоничной связи, не так ли? Эти длинные штуки напоминают диполи — как у телевизионной антенны. — Он покачал головой. — Но это еще далеко не объясняет, почему эта штука здесь.

— Существует ли связь между этой проволочной сеткой здесь и этим ящиком вон там? — Мюррей указал на телевизор.

— Я ничего не могу сказать. Я должен позаниматься со всем этим несколько часов, но пока этот телевизор находится под напряжением, у меня нет никакого желания возиться с ним.

— Вы не можете сказать, что встроено в него дополнительно?

— Нет, — ответил Лестер. Он провел по лбу тыльной стороной ладони. — Во всяком случае, там нет места для снадобья Гарри. Но теперь я лучше снова завинчу заднюю крышку и поставлю этот ящик на место, а?

— Вы хотите осведомиться об этом у Дельгадо?

— Я хочу прямо спросить у него о его гипнопедии. Вас интересует, что я обо всем этом думаю?

— Конечно. Меня интересуют любые мнения. Все это дело сильно беспокоит меня.

— О'кей. — Лестер сунул руки в карманы брюк. — По моему мнению, раньше или позже будет установлено, что Дельгадо тут изобрел. Сегодня существуют люди, которые не могут отличить диод от лошадиного хвоста, а также продувные парни, делающие новые открытия в области биоэлектроники. Большинству из них достаточно пары слов о точке зрения на длину космических волн, чтобы заставить людей покупать за сто фунтов маленькие черные ящички, а затем такой парень со смехом исчезает. Я считаю, что вы предположили верно: Дельгадо использует гипнопедию только в качестве не особенно убедительной отговорки, чтобы прикрыть чистую бессмыслицу. Как миссис Смит, которая ориентирует свою постель на северный магнитный полюс, знаете ли…

— Это вы серьезно? — Мюррей немного поколебался, хотя был вынужден признать, что Лестер, кажется, прав.

— Я могу даже держать пари. — Лестер показал на проволочную сетку. — Узор этот не так бессмыслен, как может показаться на первый взгляд. Он состоит из медных трубочек, которые могут служить в том числе и телевизионной антенной. Но это тоже совершенно бессмысленно; это достаточно бессмысленно, чтобы браться за расследование всего этого.

— Эта штука служит для телевизора?

— Весьма вероятно. — Лестер подошел к аппарату и осторожно поставил на место заднюю стенку. — Я не думаю, что стоит слишком беспокоиться из-за этого. Пожалуй, Дельгадо может обидеться, если посмеяться над его затеей. Важно только то, что он талант. И то, что он великолепно работает, не так ли?

— Да, но…

Лестер затянул последний винт, выпрямился и похлопал Мюррея по плечу.

— Оставьте все это! — сказал он. — На вашем месте я был бы рад, что получил шанс, вместо того чтобы обращать внимание на сумасшествие Дельгадо.

Мюррей принужденно улыбнулся.

— Это, конечно, будет разумным, так? Вы действительно правы. Лучше это, чем суп из кухни Армии Спасения.

Когда Лестер ушел, Мюррей закурил сигарету и задумчиво уставился на узор на матрасе.

Все это звучит весьма убедительно. Но несмотря на это, у меня такое чувство, что все это объясняется не так просто. За всем этим, несомненно, скрывается что-то еще.

Он внезапно решил попытаться разворошить это гадючье гнездо. Он постепенно становился все нетерпеливее. Эта проблема мешала ему по-настоящему хорошо играть на сцене.

Мюррей поднял матрас и оборвал тонкую проволочку. Потом он вытащил из матраса всю проволоку и, смотав ее, положил в пепельницу. Теперь на очереди был телевизор. Когда он остановился перед ним, ему пришло в голову, что лучше не трогать кабель голыми руками, если он, как утверждал Лестер, действительно находится под напряжением. Вместо этого он поднял весь аппарат — он был намного тяжелее, чем Мюррей ожидал, — и пронес его через комнату.

Когда кабель туго натянулся, он глубоко вздохнул, сделал большой шаг, ожидая, что кабель или оборвется, или вылетит из стены. Но ничего подобного не произошло. Еще два — два с половиной метра кабеля вытянулись из-под плинтуса, и Мюррей услышал звон и громкий треск в комнате номер 13.

Мюррей поднял брови и слегка улыбнулся. Потом он тщательно установил телевизор обратно на столик, засунул вылезший кабель обратно под плинтус и пошел к двери. Он чуть приоткрыл ее и выглянул в коридор. Чуть позже его терпение было вознаграждено: он увидел всегда спокойного Валентайна, бегущего по коридору.

Кто бы мог подумать?

Дверь в комнату номер 13 открылась и закрылась. Мюррей закрыл свою дверь и приложил ухо к стене, отделяющей его комнату от соседней. Однако он услышал только тихое звяканье и бренчание, словно Валентайн сметал там какие-то осколки.