- Эйб, я хочу, чтобы ты посмотрел, все ли верно. Ты рассказал свою историю, и мне надо быть уверенным, что она соответствует фактам, подтверждающим то, что произошло на самом деле.
      Креддок взял лист, вытер рот и откашлялся. Затем, как школьник, начал читать:
      - В тот роковой полдень, когда мы с Кели Вейном вошли в густой плачущий лес в окрестностях Пиньона, уже тогда у нас появилось предчувствие...
      Эйб перестал читать и, нахмурившись, поднял голову.
      - Что-то не так? - обеспокоенно спросил Зено.
      - Вот тут написано о плачущем лесе. Лес не плакал. Во всяком случае, я не помню, чтобы что-то капало в тот день.
      - Это просто литературный прием для большего эффекта, - сказал Зено.
      - Для чего?
      - Пусть это тебя не волнует. Читай дальше.
      Креддок еще раз вытер рот, снова откашлялся и продолжал.
      - ...появилось предчувствие чего-то ужасного. В тени ощущалось чье-то невидимое, но зловещее присутствие. Но мы даже представить не могли тот невыразимый ужас, который произойдет с одним из нас, прежде чем снова взойдет солнце...
      Эйб снова остановился, качая головой.
      - Что теперь? - устало поинтересовался писатель.
      - Я не уверен, что нужно говорить о солнце. По-моему, оно все время было. Мы же не в пещере находились.
      - Это не имеет значения, - сказал Зено. - Это просто для создания настроения. Нужно только проверить, чтобы более-менее совпало наше описание с тем, что произошло. Если вдруг кто-нибудь спросит тебя, правда ли то, что здесь написано. Ясно?
      - Да, - Креддок шумно втянул в себя пиво из банки. - Довольно утомительно читать эту ерунду, и, черт меня подери, если это не последняя банка пива.
      - О Боже, Эйб, ведь еще даже не полдень, а ты уже выпил шесть банок и часть седьмой.
      - Пустяки. Видел бы ты меня и Кели, когда мы действительно серьезно напивались. Мы не пропускали ни одной открытой бутылки в трех округах.
      - Ну еще бы, - пробурчал Зено.
      - О, а кто говорил, что предоставит мне выпивку, пока я все это буду рассказывать? Разве не ты?
      - Все так, Эйб, - примирительно проговорил Зено. - Давай только закончим эту часть, где ты шел по лесу и впервые увидел человека, похожего на волка.
      Креддок громко закашлялся.
      - К черту, Лу, думаю, мне не удастся сосредоточиться, пока я не промочу чем-нибудь горло.
      - Ну ладно, - раздраженно бросил писатель. - Я дам тебе еще пива. Двенадцати банок до ленча хватит?
      - Должно, - неуверенно ответил Креддок. - Но лучше, если их будет шестнадцать.
      - Хорошо, пусть будет шестнадцать, - согласился Зено и встал из-за своей машинки.
      Когда-нибудь, в один из счастливых дней, Луис Зено закончит книгу, которая сделает его богатым и навсегда освободит от писания всякой дряни для бульварных газет и от общения со всякими подонка ми, такими, как этот вонючий Эйб Креддок. Он сделал все необходимые наброски в своих апартаментах в Восточном Голливуде. И теперь ему нужен месяц времени, чтобы завершить работу и опубликовать книгу
      А пока он продолжал писать о матерях, которые засовывали своих детей в микроволновые печи, о сельских девушках, вступающих в контакт с пришельцами из Космоса, и о типах подобных Эйбу Креддоку и его мнимом оборотне. Интересно посмотреть, как Креддок будет получать воображаемую тысячу долларов, которые Зено пообещал ему. Писатель прошел по единственной в хижине комнате туда, где на согнутом гвозде висела его куртка.
      - Купи побольше пива, - посоветовал Креддок. - А когда ты вернешься, мы продолжим, и я расскажу, как голыми руками схватил волка, когда увидел, что он сделал с Кели. Я могу еще и не то рассказать. У меня в запасе много историй.
      - Хорошо, Эйб. Но пока достаточно одной. Я буду задавать вопросы, а ты расскажешь о том, что произошло, своими словами. Я профессионал и знаю, как сделать лучше.
      - Кто спорит, - хитро улыбнулся Эйб. - Но ведь без меня у тебя ничего не выйдет. Разве не так?
      "Черт бы тебя побрал, вонючий подонок", - подумал Луис Зено. Но вслух он произнес:
      - Да, конечно, это так, Эйб. Без тебя я остался бы безработным.
      - Ладно, Лу, не беспокойся, дружище. Мы с тобой на этом загребем кучу денег.
      Зено надел куртку и вышел за дверь.
      А в это время у хижины кто-то стоял и смотрел в грязное окно. Если бы Зено и Креддок могли, то увидели следящие за ними глаза. Глаза, которые постепенно меняли цвет, пока не загорелись диким зеленым огнем.
      Дерек видел, как из хижины вышел городской человек и пошел по тропинке к поляне, где стоял маленький оранжевый автомобиль. Вскоре послышался шум мотора, и он уехал. Дерек снова посмотрел в окно на охотника-убийцу. Затаившаяся внутри него ненависть вспыхнула огнем. Дерек отошел в сторону от хижины и предусмотрительно скинул одежду, чтобы не разорвать ее, когда начнутся изменения.
      Эйб Креддок сунул за щеку плитку ароматного табака и с наслаждением стал его жевать. Хорошо, что он отправил Зено за пивом. Глупый писака принесет все, что захочет Эйб, в надежде узнать о том, как он сражался с оборотнем. А Эйбу ничего не стоило рассказывать дальше и вновь повторять свою историю. И каждый раз в своих рассказах он выглядел все более отважным.
      Эйб не сомневался, что может получить больше, чем тысячу долларов. Из этого дела он может выжать в два раза больше. Эти писатели платят хорошие деньги за подобные рассказы, и если Зено захочет использовать его имя, ему придется раскошелиться.
      За дверью послышался шорох.
      Эйб взглянул на часы. Зено не мог так быстро вернуться из магазина. А Эйб не хотел встречаться с другими журналистами, которые все еще крутились вокруг Пиньона, уж лучше сразу отправиться в Дерни.
      За дверью снова послышался какой-то шум.
      Может быть, этот чертов писатель забыл что-нибудь и поэтому вернулся? Нет, они договорились, что Зено постучит условным стуком, чтобы дать знать, что это он. Зено не хотел, чтобы кто-то еще, кроме него, разговаривал с Эйбом, пока не будет написан этот рассказ и его не получит редактор. Именно поэтому они и спрятались здесь, в этой хижине, куда давно никто не заглядывал.
      Скрежет. Царапанье.
      Может быть, Виттекер проговорился кому-нибудь, где они находятся. Но он не мог знать, зачем понадобилась городскому человеку его полуразвалившаяся хижина, и просто был рад получить десять долларов, которые Зено предложил за нее.
      Удар.
      За дверью кто-то был. Наверное, ничего не случится, если он тихонько посмотрит, кто там снаружи Зено сделал глазок в двери и закрыл его кусочком кожи на случай, если понадобится посмотреть незаметно, нет ли кого рядом с хижиной.
      Эйб подошел к двери, вытащил кусочек кожи и прильнул глазом к отверстию. Ему хватило двух секунд, чтобы понять, что он смотрит прямо в чей-то глаз, горящий жутким зеленым пламенем.
      Затем дверь вышибло, как от взрыва динамита.
      Эйб отскочил назад, опрокинув стол вместе с пишущей машинкой Зено и споткнулся о пустые пивные банки, стоящие на полу. Существо, которое надвигалось на него, было вынуждено пригнуть голову, чтобы переступить через порог. Но даже внутри хижины его остроконечные волосатые уши задевали потолок. Эйб увидел ужасную морду с черной пастью. А зубы. Бог мой, зубы. Эйб Креддок сразу вспомнил, что сделали эти зубы с Кели Вейном, и все его героические выдумки растворились в жуткой действительности.
      - Нет, нет, не надо, - закричал Эйб.
      Но с таким же успехом он мог обращаться, например, к ветру.
      Он уперся спиной в противоположную стену хижины и понял, что дальше отступать некуда. В ушах зазвенел его собственный крик.
      Зверь остановился перед ним, его грудная клетка в два раза была шире, чем у Эйба. Сильные челюсти двигались вверх и вниз. Зверь, казалось, чувствовал бессилие человека перед ним.
      Удар был нанесен быстрее, чем Эйб Креддок смог его заметить. Его взгляд был прикован к ужасным зубам, когда чудовище ударило передней лапой. Острые, как бритва, когти оставили четыре параллельных глубоких разреза.
      Сначала Эйб не почувствовал ничего. Оглушенный, он смотрел вниз на разрезы сквозь футболку, джинсы, трусы и на жирное тело под ними. Затем появилась боль. И кровь.
      Кровь сначала выступила, затем хлынула из него, заливая деревянный пол, на котором он стоял. Эйб сжался, пытаясь удержать свои внутренности. Но они вылезали из-под его рук подобно мокрым красным змеям.
      Зверь позволил ему кричать, пока ноги не подкосились, и он упал в лужу своей крови и кишок. Эйб увидел приближающуюся к нему широко раскрытую пасть. Почувствовал, как челюсти сомкнулись на его голове. Услышал треск своего черепа...
      Дерек свернулся в клубок на земле рядом со своей одеждой и собрал всю свою волю для того, чтобы вновь вызвать изменения. Переход из зверя обратно в человека не доставлял такой дикой радости, как это было, когда он становился волком. Вообще-то все должно происходить ночью, в полной тишине темноты, и изменения должны быть постепенными, с меньшим напряжением. А когда он форсировал и ускорял их, его тело менялось болезненно, и это было мучительно.
      Однако теперь уже ничего не изменить. У Дерека была цель, и он пока прошел лишь часть пути. Он должен был вернуть Малколма его народу, прежде чем мальчику могли бы нанести непоправимый вред либо он сам, либо кто другой. И если на этом пути ему придется уничтожить несколько подонков, таких, как Эйб Креддок, он сделает это с большим удовольствием.
      Тело Дерека содрогалось. От боли он скрипел зубами. Внутренние органы изменялись и перемещались под кожей. Скелет трещал, в то время как кости принимали человеческую форму. Шерсть на теле исчезла, как будто спряталась в шкуру. Уши уменьшились и закруглились, морда втянулась, смертоносные зубы снова стали безвредными зубами человека.
      Медленно, очень медленно уходила боль. Дерек двигался, выпрямляя тело, проверяя его части и конечности. Оставаясь все еще обнаженным, он дрожал от холода.
      Едва он снова влез в одежду, как услышал шум на дороге и замер. Из-за деревьев показался маленький оранжевый автомобиль, который остановился недалеко от хижины. Из него вылез городской человек и вытащил за собой ящик пива и коробку чипсов. Дерек видел, как мужчина с трудом пошел со своей ношей по тропинке к хижине. Мелькнула мысль, что его тоже следует уничтожить, но кровь уже остыла, и теперь Дерек не хотел убивать просто так.
      Он подождал, пока человек из города скрылся в кустах и тихо пошел по тропинке туда, где осталась машина. Дверь была не заперта. Он вырвал гнездо зажигания и увидел провода.
      На вершине тропы человек из города внезапно заметил остатки сломанной двери. Бросив пиво и коробку с чипсами, он побежал к хижине. Дерек зачистил провода и, скрутив их вместе, завел машину.
      В это время Луис Зено пошатываясь вышел из хижины. Его лицо было бледным, рот раскрыт в безмолвном крике. А его маленький оранжевый автомобиль уже направлялся в сторону Пиньона.
      Ведя машину, Дерек нашел в бардачке тряпку и как мог вытер с лица кровь и грязь. Он отличался брезгливостью и чувствовал себя неуютно, если не мог вымыться после совершения убийства. Но в этот раз все произошло так быстро, что у него не было на это времени.
      Дерек понимал, что надо избавиться от машины. Взглянув на свои руки, он испугался, заметив только сейчас, что они все еще были покрыты густыми волосами. Он опустил руки, откинулся на сиденье, закрыл глаза и уснул.
      Вскоре он проснулся, чувствуя себя свежим и бодрым. Дерек внимательно осмотрел руки, чтобы убедиться, что теперь изменения полностью завершились. И только теперь до него дошло, что он остановил машину почти напротив конторы шерифа округа Ла Рейн.
      Дерек растерялся и запаниковал. Если кто-нибудь после нелепых сказок про оборотней, затмивших убийство доктора Кьюлена, все еще продолжал разыскивать человека с его приметами, то он вряд ли ожидал увидеть его сидящим в машине чуть ли не под носом у шерифа.
      Прикинув все это, Дерек успокоился и стал смотреть на дорогу.
      Перед конторой шерифа остановился маленький автомобиль. Из него вышла молодая женщина - доктор. Дерек внимательно следил за всем происходящим в Пиньоне и знал, что она больше всех стремилась найти Малколма. И если кто-нибудь может привести его к мальчику, то это скорее всего она.
      Дерек опустился ниже на сиденье водителя и смотрел, как молодая женщина входит в здание.
      Глава 15
      Когда Холли вошла в контору шерифа, там был только его помощник Рой Невинс. Она с трудом узнала этого человека. Форма безукоризненно сидела на нем. Сапоги, портупея и кобура были начищены до блеска. Он был тщательно выбрит и аккуратно подстрижен.
      - Доброе утро, мадам, - произнес Рой Невинс, вставая при виде Холли. Он мягко выговаривал слова, показывая в своем произношении западный диалект.
      - Доброе утро, Рой. Где Гевин?
      - Шериф и Фернандес срочно отправились по вызову. Меня оставили здесь. Похоже, что-то ужасное произошло в старой хижине Виттекера.
      - Рой, пожалуйста, не называй меня мадам. А то я начинаю неудобно себя чувствовать.
      Помощник шерифа застенчиво улыбнулся.
      - Я просто думал, что нам следует более официально обращаться ко всем, а особенно к журналистам и телерепортерам.
      - Ну хорошо. А когда вернется Гевин?
      - Трудно сказать. Кто-то позвонил по телефону, но мы не совсем поняли, что там случилось.
      Холли слегка нахмурилась.
      - Ну почему никогда не найти полицейского, когда он нужен?
      - Может быть, я могу чем-нибудь вам помочь?
      - Нет, мне нужен шериф.
      - Ну, тогда располагайтесь здесь и ждите его. - Рой показал на свободный стул.
      - Спасибо, Рой. Но я тороплюсь. Я оставлю ему записку.
      Она вырвала листок из блокнота Ремси и написала на нем:
      "Гевин, мне удалось без "особых полицейских полномочий" выяснить, где находится клиника доктора Пастори. Я дам тебе знать, когда найду Малколма. Желаю удачи в расследовании убийства".
      Она прочла то, что написала, затем скомкала лист и бросила его в корзину для мусора. Дешевый сарказм был не в ее стиле. На другом листке она написала.
      "Гевин, клиника доктора Пастори находится в Медвежьей Лапе. Я отправляюсь туда. Свяжусь с тобой, если что-нибудь узнаю. Будь осторожен,
      Холли".
      Она положила записку на стол.
      - Спасибо, Рой, - повторила Холли. - Мы еще увидимся.
      - В любое время, мадам, - ответил он, дотрагиваясь до козырька фуражки, которой не было на голове. И, улыбнувшись, добавил. - Вот что значит привычка.
      Прежде чем выйти из кабинета, Холли посмотрела большую карту, прикрепленную к стене. На ней был обозначен весь округ Ла Рейн, а также районы Лос-Анджелеса, Вентура и Керна. На другой стороне Техасского ущелья, за Кларионом, она нашла крошечную точку, там, где должна была находиться Медвежья Лапа. Холли прикинула, что до нее примерно два-три часа езды, в зависимости от состояния дороги. Там наверняка не должно быть много транспорта.
      Заправив машину прямо через дорогу на станции Арта Мора, она направилась на север. Голова Холли была занята мыслями о том, что она скажет Вейну Пастори, когда найдет его, и поэтому она даже не заметила маленький оранжевый автомобиль, который последовал за ней.
      Дорога на всем пути была хорошей, хотя иногда и немного узкой для двустороннего движения. Не прошло и двух часов, как она достигла Медвежьей Лапы. Если бы она так старательно не искала ее, то, наверное, пропустила бы весь городок.
      Это была Медвежья Лапа, небольшой горный городок. Почти во всех домах окна были закрыты ставнями, а при въезде висело написанное от руки объявление, на котором можно было прочитать: "Закрыто на сезон".
      Да, это была она, с бледно окрашенными домами, которые дополняли почтовое отделение, бакалейная лавка, газовая станция и таверна. У дороги стояли темный "форд-пикап" и такой же темный "плимут" двадцатилетней давности.
      Холли остановилась перед устаревшими газовыми насосами. Никто не появился, и, подождав минуту, она вышла из машины и вошла в здание. Трое мужчин, каждому из которых было не меньше семидесяти, сидели вокруг - нет не печки, - а электрического обогревателя. Внутри помещения было невероятно жарко. За разбитым деревянным прилавком на табуретке сидела грубая толстая женщина с усами и читала роман под названием "Любовь ранит сердце".
      Когда Холли вошла, мужчины подняли головы. Женщина же продолжала читать. Никто не заговорил.
      - Послушайте, - сказала наконец Холли. - Я надеюсь, это Медвежья Лапа?
      - Конечно, милая, - ответила женщина. Она закрыла книгу указательным пальцем и взглянула на Холли. - Что мы можем сделать для вас?
      - Не могли бы вы сказать, есть ли здесь клиника, принадлежащая доктору Вейну Пастори?
      Один из мужчин пожевал губами над беззубыми деснами.
      - Вы его друг?
      - Не совсем. Мы иногда работаем вместе. Клиника где-то здесь?
      Теперь заговорил другой мужчина. У него были узловатые, искривленные артритом, руки. Они неловко лежали на его коленях, как будто ему не принадлежали.
      - Что вам там надо?
      Холли хотела сказать, что его это не касается, но сдержалась.
      - Мне нужно видеть доктора Пастори по делу, - сказала она так вежливо, как только могла.
      - Вы его пациент? - спросила женщина.
      - Нет, я врач.
      - Вы не похожи на врача, - вступил в разговор третий мужчина. Один глаз у него был стеклянный, причем из дешевого стекла.
      - И тем не менее я врач, - Холли начали раздражать эти неприятные провинциалы.
      - Если вы больны, вам лучше обратиться к доктору Силену в Клерионе, проговорил мужчина с артритом, - Доктор Силен - хороший человек. Я к нему несколько раз обращался. А ваш доктор, как его, Пасторини...
      - Пастори.
      - Все равно. По имени он явно иностранец.
      - Слушайте, - начала Холли более властным тоном. - Я тороплюсь. Не могли бы вы объяснить, где находится эта клиника?
      - Вам не следовало бы искать ее. Но если вы так хотите попасть туда, это ваше дело. Мы не будем вас останавливать.
      - Так где же она?
      Холли поразилась визгливости своего голоса. Четверо людей уставились на нее, как будто впервые увидели.
      Наконец женщина заговорила:
      - Вам надо проехать по этой дороге примерно полторы мили. Затем свернете направо. Там будет тропинка. Ее не так-то легко заметить, если не знать о ней. Проедете две, может быть, три мили. И будете на месте.
      Они еще долго смотрели на нее, но больше никто не произнес ни слова.
      - Большое спасибо, - поблагодарила Холли. Она поспешно вышла, села в машину и поехала по дороге.
      Примерно в это же время, когда Холли выехала из Пиньона, чтобы найти клинику доктора Вейна Пастори, сам Пастори забрал Малколма из его комнаты и повел в то отделение клиники, где он еще ни разу не был. Они вошли в комнату с высоким потолком и скудным интерьером. Из мебели там было всего два простых деревянных стула. Одна дверь и высокое окно, из которого ничего не было видно, кроме темных деревьев снаружи.
      Внутри комнаты находилась клетка с измерительными приборами, с сетью стальных проводов, протянутых к одной из стен. В клетке, вся площадь которой была не более семи шагов, стояла застеленная койка и ночной горшок.
      Открыв дверь клетки, Пастори ввел туда мальчика.
      - Мне жаль, Малколм, но придется тебя здесь запереть до моего возвращения. Мне нужно съездить в Клерион. Полагаю, что не задержусь больше, чем на три часа, и, надеюсь, ты спокойно дождешься меня.
      - Для чего меня надо здесь запирать? - спросил Малколм. Он все еще находился под воздействием наркотика, введенного ему накануне ночью.
      - Для безопасности, мой мальчик, для безопасности, - проговорил Пастори, слегка похлопывая его по плечу. - Для твоей же собственной безопасности.
      Доктор вышел из клетки, закрыл за собой стальную дверь и запер ее на замок.
      - Если тебе что-нибудь понадобится, прежде чем я вернусь, обратись к Кругеру, - и, повернувшись, он крикнул в открытую в комнате дверь: Кругер!
      Тот вошел так быстро, как будто стоял за дверью и слушал.
      - Я хочу, чтобы ты остался здесь с нашим юным другом, - сказал ему Пастори. - Давай ему все, что он захочет. Все, что пролезет через прутья. Дверь не открывать, если только возникнет критическая ситуация. Это понятно?
      - Не беспокойтесь, доктор. Я прослежу за ним. И я его не выпущу.
      У Кругера задрожали губы, и он облизнул их.
      Пастори немного постоял, переводя взгляд с одного на другого, затем кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через минуту послышался шум отъезжающей машины, под колесами которой хрустели сухие сосновые иголки, ковром устилавшие дорогу. Пастори свернул к городу, и звуки постепенно затихли.
      Кругер придвинул стул к клетке и сел, не сводя глаз с Малколма. Он улыбнулся. Жирные складки вокруг его глаз превратили их в щелки.
      - Мы с тобой остались вдвоем, маленькое чудовище. Больше никого нет. Как тебе это нравится?
      Малколм сидел на койке и молчал.
      - Ты не возражаешь, что я называю тебя маленьким чудовищем? Ты ведь знаешь, почему я тебя так называю. Чудовище, дьявольское отродье.
      Малколм по-прежнему молчал, и улыбка на лице Кругера увяла. Он вытер губы мозолистой рукой.
      - Доктор обращается с тобой как с принцем, но ты же дьявольское отродье. О, я видел, что с тобой происходило, когда ты был на столе. Твое лицо вытягивалось. На пальцах вырастали ногти. Как у женщины, или что-то в этом роде. И на теле появлялись волосы, там, где их не должно быть. Что ты скажешь об этом, маленькое чудовище?
      - Я не знаю, о чем вы говорите.
      - А, не знаешь, ты не знаешь? Зато я знаю, как это происходит. Я наблюдал за доктором. Хочешь, чтобы я сделал это? Хочешь, чтобы я превратил тебя в дьявольское отродье?
      - Оставьте меня в покое.
      - "Оставьте меня в покое", - пропищал Кругер, передразнивая мальчика. - Знаешь ли ты, что я был здесь важной фигурой, пока не появился ты. До тебя доктор намного лучше относился ко мне. Он заботился обо мне. Он забрал меня из дурного места и пообещал, что мне ни о чем не придется беспокоиться. И он сдержал свое слово. Но затем доктор нашел тебя, привез сюда и теперь у него нет для меня времени. Он только приказывает принести то или убрать это. Теперь в центре внимания ты, маленькое чудовище. Но знаешь что? Так больше продолжаться не будет. Так или иначе, но я положу этому конец.
      Малколм чувствовал, как внутри него начинает закипать ярость.
      - Послушай, почему бы тебе не закрыть свой безобразный рот?
      Кругер придвинул стул ближе, довольный тем, что наконец вызвал реакцию.
      - О, не собирается ли он рассердиться? Не собирается ли маленькое чудовище рассердиться? Ну, начинай и покажи, что ты можешь сделать со своим лицом. И тогда мы узнаем, кто из нас более безобразен?
      Малколм чувствовал, что гнев внутри него усиливается. Его руки начали дрожать. Он старался дышать медленно и глубоко. Закрыв глаза, Малколм вспоминал те слова, которые использовала Холли, начиная его гипнотизировать. "Расслабься. Тебе удобно. Ты плывешь по течению. Все дальше и дальше". Постепенно огонь внутри него погас. Руки спокойно лежали на коленях. Он почувствовал, что расслабился. Голова и тело снова были под контролем.
      - Ты почти начал это делать, не так ли, маленькое чудовище? проговорил Кругер. - Ну, конечно, я все правильно делал.
      Малколм открыл глаза, посмотрел на толстого, уродливого человека и мягко улыбнулся.
      - Ты что, смеешься надо мной? - спросил Кругер. - Там, в дурном месте, тоже смеялись надо мной. Смеялись за моей спиной и думали, что я ничего не вижу. Но я все видел. И знал, что они делали. И я тоже посмеялся над ними. Это было до того, как доктор забрал меня сюда.
      Малколм старался дышать глубже. "Расслабься. Тебе удобно", - повторял он про себя.
      - Я знаю, как убрать глупую улыбку с твоего лица, - продолжал Кругер. - Да, я знаю. Ты только подожди здесь немного. - Он рассмеялся, как будто сказал что-то смешное. - Да, подожди немного. - Он снова засмеялся и вышел из комнаты.
      Малколм пытался сохранить состояние полного расслабления, но настроение было испорчено. Доктор Пастори был опасным человеком, и он проводил неприятные эксперименты над Малколмом, но он всегда заботился о том, как мальчик себя чувствует. По крайней мере, он вел себя так. И всегда была надежда, что когда Пастори закончит обследование мальчика или чтобы это ни было, он возвратит Малколма в больницу Пиньона, туда, где была Холли. Он мирился с Пастори, пока оставалась надежда воссоединения с его другом.
      Но Кругер был другим. Животное с поврежденным рассудком, которое только Пастори силой своей воли мог держать в узде. Но если он когда-нибудь перегнет палку, Кругер может быть опасен. Малколма начало беспокоить, что затеял этот безобразный человек.
      Но не успел он подумать об этом, как Кругер вернулся. Он нес палку, напоминающую по форме короткий бильярдный кий, но сделанную из металла. К концу палки были прикреплены два провода, уходящие в кожаную сумку, прикрепленную на поясе у Кругера.
      - Знаешь ты, что это такое, маленькое чудовище? Этим обычно подгоняют скотину. А иногда им пользуются и полицейские. Доктор Пастори применял это ко мне, когда я впервые попал сюда из дурного места. После этого я стал умнее, и он больше к этому не прибегал. Я знал, где он прячет эту палку, но ему никогда не говорил.
      Малколм, не отрываясь, смотрел на металлическую трубку, которой Кругер размахивал перед его лицом.
      - Хочешь посмотреть, как она действует? Сейчас увидишь.
      Кругер сунул металлический наконечник через прутья клетки и дотронулся до выключателя на своем поясе. С громким треском посыпались бело-голубые искры.
      Малколм отпрянул назад.
      - В чем дело, ты боишься? - поинтересовался Кругер. - Доктор использовал что-то похожее, когда ты находился в лаборатории. Но то устройство было меньше и не могло причинить такого вреда, как это. Хочешь посмотреть?
      Молниеносным движением, которое трудно было ожидать от такого крупного мужчины, Кругер сунул трубку в клетку, ткнув наконечником в лицо Малколма.
      Боль была такой, как будто задели зубной нерв. Малколм закричал и схватился за щеку. Он прижался к задней стороне клетки, но не мог спрятаться от Кругера и его оружия.
      Кругер смеялся, взвизгивая и безумно хихикая.
      - Ага, вот теперь я тебя достал. Ты не сможешь удрать, не сможешь.
      Он ударил наконечником трубки в запястье Малколма. Боль пронзила всю руку. Малколм снова почувствовал, что внутри него разгорается огонь.
      - Видишь? Видишь? Ну, теперь ты начнешь. Я знал, что смогу заставить тебя сделать это. Взгляни на свои руки, маленькое чудовище.
      Малколм посмотрел вниз на руки. Несомненно, они увеличились, ладони стали шире, а пальцы вытянулись. На его глазах ногти удлинились, стали толще и грубее, выдавливая капельки крови с кончиков пальцев. Мальчик отвел взгляд от своих страшных рук.
      Кругер ткнул его трубкой в подбородок. Мышцы на лице Малколма исказились и задергались в жуткой боли.
      - Я покажу тебе, кто ты есть на самом деле, маленькое чудовище. Сейчас мы увидим, кто из нас безобразней.
      Кругер нелепо подпрыгивал вокруг клетки, тыкая палкой то здесь, то там, где он только мог достать незащищенное тело.
      Ноги Малколма странно изогнулись, и он упал на пол. Звук, вырвавшийся из его горла, напоминал нечто среднее между визгом и рычанием. В его памяти ожили воспоминания - ночной лес, огонь, горящие тела, добрый бородатый великан, красивая женщина, ставшая ему другом, доктор, который ввел ему наркотик и забрал из больницы, безумный человек с толстой шеей, который мучил его сейчас.
      Руки, на которые снова посмотрел Малколм, уже не имели никакого сходства с его прежними руками. Они потемнели, удлинились и покрылись черными волосами.
      Боль оставалась, гнев усиливался и огонь внутри него разгорался.
      Глава 16
      Даже внимательно следя за дорогой, Холли все же проскочила мимо тропы, на которую надо было свернуть, и должна была проехать десять миль обратно, потеряв при этом около часа, прежде чем отыскала ее. Старая тропа была едва заметна в траве и вела к холму. Много лет назад по ней ездили грузовики, перевозившие огромные стволы елей с гор к лесопилке, которой давно уже не было.
      Через несколько минут, после того как она свернула, на дороге показался маленький оранжевый автомобиль. Он остановился, затем вслед за Холли свернул на тропу.
      Холли ехала, внимательно всматриваясь в дорогу. Выросший заново лес почти достиг той девственной густоты, которая так привлекала лесорубов прошлого поколения. С обеих сторон путь закрывали толстые ветки. В высокой траве неожиданно выступали камни и пни. "Фольксваген" не был предназначен для подобных дорожных приключений, и Холли вздрагивала каждый раз, когда что-то задевало или ударяло маленький автомобиль.
      Когда она наконец выбралась из густых деревьев, то неожиданно увидела клинику доктора Пастори. Это был мрачный двухэтажный дом с тяжелыми дубовыми балками. Он был выстроен в двадцатых годах Голливудской студией для своей любимой звезды, которая собиралась создать в нем драматический театр. Но, не успев въехать в него, звезда умерла от злоупотребления спиртными напитками и наркотиками. С тех пор дом так и оставался пустым, пока несколько лет назад не умер директор студии. Тогда он был поставлен на аукцион и, из-за отдаленности, Вейн Пастори смог купить его по дешевой цене.
      У клиники не видно было никакого транспорта, и Холли почувствовала досаду при мысли, что ее поездка могла оказаться напрасной. Однако свежие следы шин говорили о том, что дом все-таки обитаем и что здесь недавно кто-то был.
      Поставив машину под дерево, она прошла по сосновым иголкам к входной двери. Вместо звонка на Двери Холли увидела тяжелое железное кольцо.
      Но едва приподняв его, Холли замерла, услышав звуки, идущие из дома. Это был крик, наполненный страхом, яростью и болью. Голос был искажен, однако она почему-то сразу подумала, что это Малколм. Испытывая внезапную вспышку гнева, она попыталась открыть массивную дверь и, обнаружив, что та не заперта, вошла в дом.