повесть

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ, детективная, чтобы заманить читателя.

 
      Читатель любит детективные романы. Приятно читать книгу, заранее зная, чем она кончится. Вообще, лестно чувствовать себя умнее автора…
      Итак, стояла темная ночь. Накрапывал дождь. Тускло светили редкие фонари – зачем освещать город, когда все равно темно? По обе стороны улицы молча высились дома-близнецы с черными провалами окон. Оставалось загадкой, как счастливые новоселы находят свой дом, тем более ничью. Но одинокий прохожий с портфелем в руках шагал уверенно. Было совершенно очевидно, что он знал, куда и на что идет! Около ворот одного из домов прохожий остановился и огляделся по сторонам. Глаза его, как водится, горели лихорадочным блеском. Он прижался к стене, стараясь остаться незамеченным. Это ему удалось. Он вошел во двор. Огромная тень скользнула по белой плоскости дома. Неизвестный подкрался к стоящему в самой глубине двора типовому гаражу и снова огляделся.
      Здесь было так темно, тихо и пустынно, что невольно хотелось совершить преступление.
      Первым делом, злоумышленник достал из портфеля бутылку с подсолнечным маслом и, аккуратно открыв пробку, полил им замок и петли ворот гаража. Потом он надел перчатки и, вынув из того же портфеля отмычку, вскрыл замок. Подсолнечное масло было высшего сорта, и ворота гаража распахнулись бесшумно.
      Неизвестный перевел дух…
      В это время на шестом этаже беспокойно ворочался в постели Филипп Картузов – неправдоподобно толстый человек. Ему снилось, что у него угоняют машину. Это был тот редкий случаи, когда сон в руку!
      Услышав звук заведенного мотора, Филипп проснулся и, вскочив с кровати, побежал к раскрытому окну.
      Из его собственного гаража выезжала его собственная "Волга"!
      – Угоняют машину! – беспомощно закричал Филипп. Как был, в одних трусах, он скатался вниз по лестнице и выбежал под дождь, машина приветливо подмигнула своему бывшему хозяину красным огоньком и скрылась. В этот момент у места происшествия, конечно, совершенно случайно, не оказалось ни одного милиционера. Зашлепав босыми ногами по лужам, потерпевший припустился к перекрестку.
      На углу в стеклянном стакане дежурил регулировщик. Не подозревая ничего дурного, он только что дал зеленый свет украденной машине
      Увидев голого человека, милиционер с нескрываемым любопытством высунулся из своего стакана и сочувственно спросил:
      – Вас раздели?
      – У меня угнали машину!
      – И раздели?
      – Нет, я сам!..
      В настоящем детективе регулировщик, как Тарзан, выпрыгнул бы из стеклянной будки и, с размаху угодив в седло мотоцикла, устремился в погоню.
      – А ну, дыхните! – привычно велел милиционер.
      Картузов покорно дыхнул. Он не в первый раз дышал в лицо милиции. Не учуяв алкоголя, регулировщик стал звонить куда надо… На милицейские посты всех шоссе, убегающих из Москвы, был сообщен номер украденной "Волги".
      А виновница торжества мчалась в южном направлении. Фары редких встречных машин на мгновения освещали мужчину, прильнувшего к рулю. Эти мгновения были столь коротки, что разглядеть лица похитителя не представлялось возможным. Стрелка спидометра замерла на цифре 110. Машина глотала километры. Погони пока еще не было, но преступник не сомневался – погоня будет! И вот коварный, крутой поворот.
      Уважаемый читатель! Когда ты угоняешь машину, соблюдай правила уличного движения!
      Не снижая скорости, "Волга" пошла на поворот! Визг тормозов, но… поздно! Машина перевернулась! Задранные кверху колеса продолжали стремительно вращаться, но сейчас машина обходилась без них! Царапая крышей асфальт, "Волга" продолжала нестись по шоссе с угрожающей быстротой! И это ее спасло. Машина снова перевернулась и, приняв нормальную стойку, как бешеная, поскакала дальше…
      На следующее утро на столе у следователя Подберезовикова появилась новая папка:
      "Дело об угоне автомобиля "Волга" у владельца Картузова Ф.ф."
 

ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой, как и надо было ожидать, появляется следователь – человек с пронзительными глазами

 
      Бесконечно разнообразен мир городского пассажирского транспорта /в алфавитном порядке/:
 
      Автобусы,
      Велосипеды,
      Верблюды,
      Грузовики,
      Дороги канатные,
      Коляски детские,
      Коляски инвалидные,
      Лифты,
      Лошади,
      Метро,
      Мопеды,
      Мотороллеры,
      Мотоциклы,
      Мотоциклы с коляской ,
      Олени северные, ослы,
      Собаки ездовые,
      Такси,
      Трамваи,
      Троллейбусы,
      Фуникулеры,
      Хождение пешком…
 
      Но человеку всего этого мало. Он, как никто из живых существ, любит создавать себе дополнительные трудности. Очевидно, это свойственно только мыслящим организмам. Ничем другим не объяснить желание каждого индивидуума иметь собственный автомобиль. Разговоры, что машина экономит время, ссылки на классиков, что "автомобиль не роскошь, а средство передвижения", – только разговоры и ссылки.
      Каждый, у кого нет автомобиля, мечтает его купить. Но зато каждый, у кого есть автомобиль, мечтает его продать. Удерживает от этого только то, что, продав, останешься без автомобиля.
      Видя эти колебания автовладельцев, можно подумать, что сделано еще не все, чтоб отравить радость собственника. А между тем и в этой области достигнуты немалые успехи.
      Гаражей нет. Помыть машину негде, а ездить на грязной машине дорого.
      – Скажите, – вежливо осведомился сержант милиции у автолюбителя, рискнувшего уехать утром на неумытой машине, – вы сами по утрам умываетесь?
      – Я опаздываю на работу! – голос у любителя умоляющий, он действительно опаздывает.
      – И зубы вы чистите? – спокойно расспрашивает сержант: он-то никуда не торопится.
      – мне некогда…
      – Да вам некогда помыть машину. Ваши права!..
      – Ну, оштрафуйте меня, я же опаздываю! – канючит нарушитель. Противно просить, чтобы тебя штрафовали. Но сержант милиции сделает одолжение и удовлетворит просьбу!
      Шофер, а любитель тоже шофер, всегда виноват, даже тогда, когда он прав. На любом перекрестке можно наблюдать, как регулировщик отчитывает водителя, но никто никогда не видел обратной картины. Любитель не может быть культурным, если не стал им до того, как приобрел свой транспорт. У владельца нет свободного времени. Когда он не чинит машину, не полирует ее, не заправляет бензином, не накачивает шины, не рыскает по городу в поисках запасных деталей, не развозит по домам знакомых или знакомых своих знакомых, он испытывает страх. Обыкновенный животный страх, что машину уведут! Каждый собственник убежден, что вору приглянулось именно его движимое имущество. Поразительное самомнение!
      Каких только замков не увидишь на личной машине? В этой области техническая мысль находится на уровне нашего кибернетического века. Тут и тайные реле, и прерыватели, и замки с алгебраическим шифром, и фантастические запоры на руле, похожие на ракетные установки. И только некоторые любители-консерваторы ставят на дверцы машин дедовские амбарные замки. Существует и такое приспособление: От машины на четвертый этаж, прямо в окно, тянется электрический провод. Когда вор лезет в автомобиль, в квартире хозяина пронзительно воет сирена. Хозяин просыпается, высовывается в окно и лично наблюдает, как угоняют его машину…
      Ровно в 9 утра невыспавшийся мятый Картузов волочил свое измученное тело по коридору следственного отдела районной прокуратуры, у двери с табличкой "Подберезовиков М. П." высокий костлявый субъект, выбросив, как шлагбаум, длинную руку, преградил Картузову путь.
      – ..ините, мне…оже…обходимо в этот…бинет! – загадочно и нежно проблеял Пеночкин, ибо фамилия костлявого шлагбаума была такова.
      Филипп оторопел. Ему почудилось, что Пеночкин говорит по-заграничному, а по-заграничному Филипп не понимал.
      – …идется…отерпеть! – в своей экономной манере предложил Пеночкин. Он проглатывал начала слов и крепко поднаторел в этом деле.
      – Но у меня угнали машину, – выпалил Картузов и изумился, что понимает не по-русски.
      – …оразительное…впадение! – ехидно заметил Пеночкин. – У меня…оже угнали. Я вас…ошу,…аймите…ередь!
      Картузов только сейчас увидел, что на стуле, прижатом к стене, понуро сидит еще один тип и неодобрительно смотрит на новичка.
      – Но у него ведь не угнали машину! – вскричал Филипп.
      – …али! – эхом отозвался Пеночкин.
      – Этого не может быть!
      – …очему это у вас…ожет, а у…ругих нет? – обиделся Пеночкин.
      – У меня угнали сегодня ночью!
      Шлагбаум снисходительно погладил Картузова по голове:
      – Вот у него…крали…шину…осемь…есяцев…азад, а у…еня…етыре…есяца. Так что у вас…асса…ремени…ереди!…алуйста!
      И Пеночкин указал Филиппу на стул. Картузов послушно сел.
      А по ту сторону двери за письменным столом возвышался атлетического вида чубатый блондин с пронзительными как у следователя, глазами.
      Совсем недавно Максим Подберезовиков отправил на небезызвестную скамье группу матерых валютчиков. И вчера, как молодого и подающего надежды, его бросили на безнадежный участок работы вместо несправившегося Чуланова. Дело об угоне двух машин было непопулярным в следственном отделе, как всякое дело, которое не удается раскрыть. Теперь, словно в честь назначения Подберезовикова, ночью была украдена еще одна "Волга", по счету третья.
      Подберезовиков резво взял старт. На рассвете он примчался на место преступления, нагнал страху на управдома и допросил потерпевшего Картузова. Тщательно собрав с петель ворот гаража остатки подсолнечного масла, Подберезовиков отправил их на срочное исследование. Помощница Максима Таня сняла отпечатки пальцев преступника. К сожалению, не удалось сфотографировать отпечатки следов его ног – они были затоптаны босыми ступнями Филиппа.
      В 9 часов утра следователь снова был в своем кабинете. Только что доставили результаты исследований. Масло оказалось рафинированным. Также удалось установить, что вор действовал в хлопчатобумажных перчатках. Такие перчатки безуспешно продаются во всех галантерейных магазинах.
      Следователь усиленно размышлял над обстоятельствами ночной кражи. Ему было ясно, что здесь, как и в предыдущих случаях, орудует одна и та же рука, опытная и умелая.
      – Таня, сведений с шоссе не поступало? – спросил Максим.
      – Пока ничего нет, – ответила его помощница.
      В детективном произведении у следователя непременно должен быть друг, помощник или подчиненный. У Шерлока Холмса им состоял доктор Ватсон. Такой человек необходим следователю. Не для помощи – следователь и сам найдет преступника на последней странице. Но перед кем он раскроет свой выдающийся талант криминалиста? Вряд ли его олимпийским спокойствием и несравненной храбростью станет восхищаться сам преступник! В последние годы на роли ближайших друзей следователя стали претендовать юные девушки. У современных Холмсов – прехорошенькие помощницы, часто из числа студенток-практиканток, это удобнее, чем держать в доверенных лицах мужчину. Ведь совместное раскрытие преступления как нельзя больше способствует зарождению чувства, именуемого любовью. Чем тяжелей преступление, тем сильнее и ярче любовь! Было бы грубым нарушением традиции, если бы Таня не любила Подберезовикова. Поэтому она и любила его молчаливой любовью. О чем он, естественно, не догадывался.
      – Я верю в вас! – нарушила молчание Таня. – Вы найдете преступника!
      Подберезовиков, в который раз, не заметил сквозившего в словах девушки всепоглощающего чувства.
      – Вы обратили внимание, Таня, – сказал ушедший в себя следователь, – что во дворе, где произошла кража, и рядом на улице ночует много безгаражных машин?
      – Да, – с недоумением произнесла Таня. Помощник следователя должен быть немного глуповат.
      – А ведь украсть машину, стоящую на улице, было легче, нежели из гаража…
      – Верно, – радостно оказала Таня, пораженная тонким ходом мысли любимого начальника.
      – Но преступник почему-то пошел по пути наибольшего сопротивления! Мне кажется, именно в этом надо искать ключ!
      – Как я сама не догадалась? – восхитилась Таня.
      Однако Подберезовиков не клюнул на лесть.
      – Между прочим, – продолжала девушка, – потерпевшие собрались у нас в коридоре.
      – Все? – переспросил следователь.
      – Там и серая "Волга", и та, у которой помят передний бампер, и последняя.
      Мысль о встрече с клиентами не привела Подберезовикова в восторг.
      – У меня сегодня репетиция, – вздохнул следователь, – приступая к новой роли.
      Шерлок Холмс играл на скрипке, а Максим Подберезовиков в самодеятельности!
      – Какая роль, Максим Петрович? – спросила Таня.
      – Приглашу на премьеру, узнаете.
      – Я им скажу, что вас нет, – заботливо предложила девушка.
      Но уклоняться от опасности было не в правилах Подберезовикова.
      – Зовите их всех сразу! Как говорится, одним махом!
      Потерпевшая тройка цугом вбежала в кабинет. Следователь встал из-за стола:
      – Давайте знакомиться!
      – Мы очень рады, что назначили именно вас, – поклонился ветеран, который ждал уже восемь месяцев.
      – Мы…адеемся, что вы…авдаете…аше…оверие!
      Максим посмотрел на Пеночкина и, скрыв улыбку, заверил:
      – Я…уду…тараться!
      Потерпевшие дружно сели, располагаясь для долгой беседы.
      – У вас есть какие-нибудь новости? – поинтересовался Максим.
      – Нет! – хором ответили потерпевшие.
      – Я думаю, будет полезнее, – жестко отчеканил следователь, – если вы с утра станете приходить на работу к себе, а не ко мне. Когда вы понадобитесь, я вас вызову!
      – …нятно, – Пеночкин поднялся первым. – До…иданья!
      – До свиданья, – подхватил дуэт, и расстроенные потерпевшие гуськом потянулись к выходу. Таня плотно прикрыла за ними дверь, но в кабинет тотчас постучали.
      – Войдите! – крикнул Максим.
      Это вернулся Картузов:
      – Ночью я позабыл вам сообщить деталь. Может, она поможет…
      – Слушаю вас.
      Филипп стыдливо покосился на Таню:
      – У меня на левом заднем крыле гвоздем процарапано неприличное слово!
 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой мы знакомимся с Юрием Деточкиным, страховым агентом.

 
      Прошла неделя. Человек, как известно, ко всему привыкает. Картузов привык к тому, что у него угнали машину. Больше того, это горестное происшествие по-своему украсило его жизнь. Он стал ощущать себя невинной жертвой произвола, и это возвысило его в собственных глазах. Он начал рассказывать на работе о событиях знаменательной ночи. Постепенно рассказ обрастал новыми деталями. Когда появилась сцена, в которой Картузов стрелял из ружья в преступника, но промахнулся, у слушателей сдали нервы, и они начали избегать страдальца. Тогда Картузов стал делиться своей бедой с людьми незнакомыми. За отсутствием машины, он ездил теперь на работу автобусом. За шесть остановок можно было поведать эффектную историю со всеми подробностями. Кроме того, у Картузова появилась уважительная причина, чтобы ежедневно уходить со службы в прокуратуру. Запрет следователя не подействовал, и потерпевшие упрямо торчали в его коридоре. Но Подберезовиков не мог сообщить ничего утешительного.
      Прошла неделя…
      Пассажирский лайнер ТУ-104 приближался к Москве.
      – Наш самолет, следующий по маршруту Тбилиси – Москва, прилетает на Внуковский аэродром, – профессионально сияя от счастья, объявила стюардесса. – Пассажиров просят пристегнуться!
      И пассажиры стали послушно пристегиваться, словно это поможет в случае катастрофы.
      Худой человек с простодушным унылым лицом старательно привязал себя к креслу. Потом он достал из портфеля бухгалтерскую ведомость на выплату командировочных и в графе "фамилия" аккуратно вывел "Деточкин Ю. И."
      В рубрике "количество дней" он проставил цифру "7". Его сосед, пожилой южанин, повернул к нему бритую голову:
      – Из командировки едешь?
      – Да, домой, – застенчиво улыбнулся Деточкин, расписываясь в ведомости и скрепкой подкалывая к ней авиабилет.
      Самолет крепко встряхнуло. Южанин болезненно поморщился – он плохо переносил полет.
      – Вы читали в "Вечернем Тбилиси", – Деточкин счел долгом вежливости продолжить беседу, – при заходе на посадку разбился самолет Боинг-707?
      – Слушай, не надо, – голос южанина дрогнул, – не люблю я этих разговоров!
      – А я воспитываю себя так, кротко разъяснил Деточкин, – чтобы смотреть опасности прямо в глаза! Тем более от нас ничего не зависит, все в руках летчика. Вы застраховали свою жизнь?
      – Слушай, зачем пугаешь? Зачем нервы мотаешь? – простонал попутчик, изнемогая от воздушной болезни.
      – Страхование – прекрасная вещь, – вдохновенно продолжал Деточкин, вынимая из портфеля гербовую бумагу. – Вот ты гибнешь при катастрофе, а твоя семья получает денежную компенсацию!
      Побледневший южанин ничего не ответил.
      – Может быть, застрахуемся от несчастного случая? – предложил Деточкин. – Можно оформить здесь, пока мы еще в воздухе!
      – Слушай, – догадался южанин, – ты страховой агент, что ли?
      – Да. – младенческая улыбка осветила лицо Деточкина, и он похорошел.
      – Я так скажу, дорогой, – сосед рассердился, – ты не страховой агент, ты, дорогой, хулиган! Коли мы разобьемся, кто ее найдет, эту бумагу? А если мы не разобьемся, я буду зря деньги платить!
      – Но вы же не в последний раз летите. – Деточкин ободряюще глядел на него наивными и грустными глазами.
      Тут самолет провалился в воздушную яму. Южанин вцепился в подлокотники.
      – Зачем я лечу? Зачем, я спрашиваю?
      – В самом деле, зачем? – Деточкин был не чужд любопытства.
      Южанин мечтательно улыбнулся:
      – Сын в институт поступает!
      – В какой? – спросил вежливым Деточкин.
      – Я подберу самый лучший!
      Деточкин улыбнулся:
      – Вы что же, летите за него сдавать экзамены?
      – Не будь наивным! Экзамены – это случайность. А в важном деле нельзя полагаться на случай!
      В проходе между сиденьями появилась стюардесса с подносом в руках. На подносе лежали мятные конфетки. Деточкин потянулся к конфетке, но сосед схватил его за руку и отослал стюардессу:
      – Понимаешь, девушка, не нуждаемся!
      Он изловчился, снял с багажной сетки чемодан и раскрыл:
      – Бери, страховой агент, это лучше будет!
      Чемодан был заполнен черешней.
      – Своя? – опросил Деточкин, отправляя ягоду в рот.
      – У нас в стране все свое… – уклончиво ответил хозяин черешни. Самолет накренился, и южанин опять застонал:
      – Ненавижу летать и круглый год летаю…
      – Бывает… – Деточкин уплетал черешню.
      – Это потому, что каждому овощу свое время, мимоза – одно время, помидор – другое, а мандарины – они, вообще, сами по себе!
      – Вы бы на поезде ездили, – посоветовал Деточкин. Видя, что аппетит у него отменный, сосед захлопнул чемодан:
      – Я-то могу на поезде, черешня не может!
      В иллюминаторе показался аэродром.
      – Ну, как, – спросил Деточкин, – Все-таки будем страховаться? Самый последний момент – самый опасный!
      – Опоздал, дорогой! – усмехнулся южанин. Самолет уже катился по бетонной дорожке. – Я подумаю. Ты ко мне заходи.
      – На Центральный рынок? – лукаво спросил Деточкин.
      – Зачем на Центральный? Я всегда на Тишинском работаю!
      Через тридцать минут Деточкин прибыл в центр города. Тысячи москвичей в хорошем московском темпе бежали по улицам, скрывались в тоннеле подземного перехода, выбегали из-под земли и вновь исчезали в кратере метро. К остановке один за другим подъезжали троллейбусы. Сквозь их стеклянные стены, как товары в витрине, были видны пассажиры.
      Деточкин терпеливо стоял на остановке и чего-то ждал. Прошло около часа. За означенное время от остановки отъехало 23 троллейбуса. Ни в один из них Деточкин не сел. Когда подошел троллейбус, 24-й по счету, Деточкин засуетился. Он сошел с тротуара, обежал машину спереди и заглянул в окошко водителя.
      – Люба! – сказал Деточкин ненатуральным голосом. – Здравствуй, Люба! Я вернулся!
      Водитель, воспетый современным поэтом – "Она в спецовочке такой промасленной, берет немыслимый такой на ней", – не обратила на Деточкина никакого внимания. Она нагнулась к микрофону и объявила:
      – Товарищи, побыстрей заполняйте машину! Не скапливайтесь в хвосте!
      А потом, позабыв отодвинуться от микрофона, продолжила в той в той же интонации:
      – Юрий Иванович, вход в троллейбус с другой стороны!
      Деточкин просветлел лицом и обрадованно кинулся ко входу. За его пробегом следил весь троллейбус. Когда Юрий Иванович финишировал возле двери, створки плавно захлопнулись. Пассажиры захохотали. Троллейбус медленно отошел от остановки. Глядя в зеркальце, Люба наблюдала за тем, как уменьшалась сутулая фигура Деточкина.
      Смотря вслед троллейбусу, Юрий Иванович был полон неправильных пессимистических мыслей по поводу своей личной жизни. Понимая, что Люба появится здесь не раньше чем через полтора часа и поэтому примирение надо отложить на вечер, Деточкин побрел к себе на службу. Известно, что работа – лучшее лекарство от душевных невзгод. Если тревожно на сердце, легче всего забыться при встрече со своим начальником.
      Когда Юрий Иванович вошел в комнату, где сидели его коллеги по районной инспекции Госстраха, арифмометры перестали трещать, все сотрудники оборвали разговоры на посторонние темы и начали, как по команде, с соболезнованием глядеть на Деточкина. Наступившая тишина ему не понравилась. Желая избегнуть расспросов, он быстро проследовал через комнату и толкнул дверь в кабинет начальника.
      Руководитель инспекции, Андрей Андреевич Квочкин, встретил Деточкина репликой, полной сарказма:
      – Ну? Как ваш тбилисский дядя?
      – Дядя плох! – сокрушенно ответил Деточкин.
      – В прошлый раз была тетя?
      – Двоюродная сестра. Она скончалась…
      – Все мы смертны, – вздохнул начальник. – Если бы люди не умирали, мы бы не страховали их на случай смерти! Вы не станете отрицать, Деточкин, что я проявляю к вам чуткость. Каждый раз, когда заболевают или помирают ваши родственники, я предоставляю вам отпуск за ваш собственный счет.
      – Это верно, – согласился Деточкин, – вы на редкость чуткий руководитель!
      – Но родственников у вас много, а штатных единиц у меня мало. Ваши отъезды срывают нам план.
      – Андрей Андреевич, – пообещал Деточкин, – я нагоню!
      – Идите и нагоняйте! – начальник отпустил подчиненного, ограничившись поучением общего характера: – Помните, я не позволю ставить родственные интересы выше общественных!
      Выйдя на улицу, Деточкин с облегчением подумал, что в жизни все компенсируется. Вот встреча с Любой – она оказалась хуже, чем он предполагал. Зато встреча с начальником не принесла ожидаемых неприятностей. Одним словом, ничья, 1:1. Но оставалось главное – надо было позвонить домой. Деточкин вошел в автоматную будку, набрал номер и, взяв себя в руки, беспечно сказал:
      – Мама, это я! Я приехал из командировки! За мной, я хотел сказать, ко мне никто не приходил?
      – Кому ты нужен? – последовал энергичный ответ.
      И никому не нужный Деточкин, сразу успокоившись, отправился нагонять свой производственный план.
 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой следует обратить внимание на бежевую "ВОЛГУ" № ЭЗ 00-70

 
      Огромные масштабы жилого строительства сильно удлиняли ежедневный рабочий пробег страховых агентов. Деточкин трудился, не жалея ног.
      Новосела страховать особенно трудно. Получив новую квартиру, счастливец не желает думать о пожаре, землетрясении или наводнении. Тем более противно думать о собственной кончине.
      Войдя в дом № 17 по Тополиной улице, Юрий Иванович поднялся лифтом на самый последний этаж. Как почтальоны и разносчики молока, Деточкин всегда совершал обходы сверху вниз.
      Он начал с квартиры № 398.
      – Здравствуйте, товарищ Ерохин! – поздоровался Деточкин, у него была уникальная память на фамилии тех, кого он намеревался заполучить в клиенты.
      – Здравствуйте, – ответил Ерохин, тоже обладавший неплохой памятью. – Только я страховаться не буду!
      Ерохин был человек заводской, откровенный и не любил подтекста.
      – Во время пожара все сгорит, – уже без всякой надежды сказал Деточкин.
      – Новое купим? – оптимистически парировал неподдающийся Ерохин.
      – Человек может умереть, – напомнил Деточкин.
      – А я еще поживу, – Не сдавался упрямец, – мне всего пятьдесят два…
      – Прекрасная мысль, – подхватил Юрий Иванович, – вы отлично выглядите. На вид вам значительно меньше. Можно застраховаться на дожитие!
      – На что? – первый раз с интересом спросил Ерохин.
      – Ну, например, доживете до 70 лет, получите страховое вознаграждение. А не дотянете, ну… – тут Деточкин развел руками.
      – Это что же, вроде пари?
      – Ну, вроде…
      – Значит, если я помру до срока, – рассуждал вслух Ерохин, – выиграете вы? А если я доживу до семидесяти, выиграл я, так?
      – Так, – согласился Деточкин и хлопнул в ладоши, – будем оформляться! Установим размер ваших взносов, направим вас на медицинскую комиссию…
      – До свидания, – ласково сказал Ерохин и повернулся к Деточкину спиной.
      После квартиры № 398 следовала квартира к 397. В ней жили застрахованные люди. В свое время Деточкин победил их с первого захода. Супруги Семицветовы, Инна и Дима, владели неплохим имуществом и им не хотелось, чтобы оно сгорело безвозмездно. Супруги были молоды и хороши собой, так же как их новая однокомнатная квартира. Инну украшали синие, модные глаза удлиненной формы. Именно потому она носила синие ресницы, синие серьги, синие кофточки и синие чулки. Чтобы не потеряться рядом с эффектной женой, Дима употреблял ярко-красные галстуки и очки в квадратной золотой оправе.
      Выписывая Семицветовым квитанцию на очередной платеж, Деточкин думал о Любе. Ему все нравилось в ней, даже ее троллейбус. "С прошлым надо кончать, пора жениться!" – Деточкин принимал такое решение после каждой командировки. Занятый мыслями об устройстве личного счастья, он не замечал странного поведения своей клиентуры. Супруги то и дело по пояс высовывались в окно.
      Наконец, Дима не выдержал. Коли у человека есть возможность похвастать, он ею воспользуется, не заботясь о последствиях.
      – Товарищ агент!.. – Дима поманил Деточкина.
      Деточкин подошел и покорно выглянул в окно. Внизу у подъезда стояла свеженькая "Волга".
      Инна и Дима, жмурясь от удовольствия, следили за впечатлением, какое произведет "Волга" на Деточкина. И действительно, она произвела на него впечатление. Деточкин тупо смотрел на машину. Он не ожидал подвоха от Семицветова, и особенно в день своего приезда.
      – Я смотрю, ваше благосостояние растет! – мрачно изрек Юрий Иванович, не сводя глаз с проклятого автомобиля.
      – Как и всего народа! – радостно откликнулся Дима. – Иду вперед семимильными шагами!
      Вопреки желанию, мозг Деточкина начал лихорадочно трудиться в нежелательном направлении.
      – Бежевая… – задумчиво произнес Деточкин. – Цвет неброский… Вы все время держите ее под окном?
      – Скоро поставлю гараж, – пообещал Дима.
      – Может застраховать нашу машину на случай угона? – озабоченно спросила его жена.
      – Страхование индивидуальных автомобилей, – автоматически затараторил Деточкин, думая о другом, – производится только на случай гибели или аварии в результате столкновений или стихийных бедствий.
      Дима усмехнулся:
      – Я не настолько богат, чтобы оплачивать стихийные бедствия!
      Он не без гордости продемонстрировал посетителю замок невиданной сложности:
      – Достал для гаража. Японский! К нему ключей не подберешь!
      – Трудно подобрать! – Грустно согласился Деточкин, со знанием дела изучая замок. – И отмычка его не возьмет. Тут автоген нужен! А автогеном резать – это такая возня…
      Деточкин безнадежно махнул рукой и, попрощавшись, ушел в подавленном состоянии.
      – Наша машина его доконала! – удовлетворенно констатировала Инна.
      – Чему ты удивляешься? – Диме было пора на работу, и он начал переодеваться. – Это рядовой труженик. Для него "Волга" – несбыточная мечта. Где ему взять пять с половиной тысяч?
      Дима надел белую рубаху и, завязывая галстук, отдал распоряжение по хозяйству:
      – Тебе, Инночка есть боевое задание. Заедешь в книжный к Ангелине Петровне и возьмешь Экзюпери про принца. Запиши фамилию, забудешь!
      – Милый, не остри. Фамилию Экзюпери я знаю наизусть!
      Дима завершил свой туалет итальянским плащом "болонья" с золотыми пряжками на погонах. Сейчас Семицветов походил на респектабельного молодого карьериста из международного отдела той организации, где имеется такой отдел. Поцеловав жену, Дима ушел.
      На улице он увидел Деточкина. Страховой агент, как зачарованный, стоял возле машины и не мог отвести от нее взгляда.
      – Вас подбросить? – предложил Семицветов, пряча снисходительную улыбку.
      – Нет, спасибо… – поспешно ретировался Деточкин.
      Бежевая "Волга" № ЭЗ 00-70 с плюшевым тигром, прильнувшим к заднему стеклу, плавно покатила по столице.
      Дима проезжал знакомыми местами…
      Вот родильный дом имени Грауэрмана. Здесь 27 лет назад акушерка шепнула по заду новорожденного Семицветова…
      Вот памятный угол. Здесь маленький Димочка впервые сам купил мороженое и сделал свой первый практический вывод: мороженое не отпускают задаром. А Дима очень любил крем-брюле…
      Остановив машину у светофора, Дима с умилением вспоминал, как он похитил деньги из маминой сумочки, чтобы купить пломбир, и его снова шлепнули по заду, только значительно больнее…
      Дали зеленый свет, и Семицветов поехал дальше. Вот букинистический магазин. Дима сбывал сюда книги, подаренные ему ко дню рождения, и книги из отцовской библиотеки, которые стояли во втором ряду и никогда не вынимались. Это осталось не замеченным, и Дима сделал второй практический вывод: не пойман – не вор!
      А вот палатка "Утиль". Дима сдавал сюда вторичное сырье. И здесь он сделал свой третий практический вывод: деньги не пахнут!
      Через несколько минут бежевая "Волга" приблизилась к зданию Института связи. Дима притормозил. Да, прошло уже четыре года, как он закончил этот институт. Дима отлично помнил тот по-весеннему солнечный день, когда председатель комиссии, вручая ему назначение, дружески улыбнулся:
      – Вы, Семицветов,- в Семипалатинск. Но это совпадение – чисто случайное…
      И тогда Дима сделал свой четвертый практический вывод: человек сам кузнец своего счастья…
      Поглядев на часы, Семицветов заторопился – было без десяти одиннадцать. Миновав комиссионный магазин, "Волга" № ЭЗ 00-70 свернула а переулок, проехала целый квартал и только затем остановилась. Тщательно заперев машину, Семицветов повернул обратно и, пройдя весь квартал пешком, направился в комиссионный магазин. Он миновал отдел готового платья, не взглянул на витрину в отделе фарфора и фаянса, ничем не заинтересовался в секции мехов и скрылся в служебном помещении.
      Минуту спустя с Димой Семицветовым произошла удивительная метаморфоза. Он перестал походить на дипломата. Теперь на нем висел штапельный тускло-голубой, форменный халат с эмблемой магазина. С лица исчезло выражение самонадеянности, появилось выражение услужливости. Дима зашел за прилавок отдела магнитофонов, радиоприемников, телевизоров и занял свое рабочее место. Все-таки Дима не зря закончил институт связи. Уже четыре года он применял за этим прилавком свои высокие технические познания.
      Начался беспокойный день. Дима то и дело выбегал на угол смотреть – цела ли машина? Мысль о том, что пять с половиной тысяч попросту брошены на мостовой и к тому же снабжены колесами, не давала ему покоя. Бросаться деньгами было не в его привычках. И вместе с тем, как человек скромный, Дима не хотел ставить свою машину возле магазина.
      В пятом часу вечера, когда Дима показывал покупателю узкопленочную кинокамеру, объявился Димин тесть – Семен Васильевич Сокол-Кружкин.
      – Прост-таки бездельничаешь среди бела дня! – зычно и безапелляционно, на весь магазин объявил тесть.
      Дима не нашелся, что ответить. В Душе он презирал своего ближайшего родственника, но при встречах с ним тушевался от его командных замашек.
      Семен Васильевич решительно отнял у покупателя камеру и так же громко вынес свой приговор:
      – Барахло! Не советую!
      Обратив в бегство кинолюбителя, Сокол-Кружкин дружески заорал:
      – Семицветов, гони полсотни!
      – Пожалуйста, потише, – зябко сказал Дима. – Кроме того, Семен Васильевич, я вам уже давал деньги!
      Сокол-Кружкин так поглядел на зятя, что прения были прекращены.
      – А вы достали? – тихо спросил Дима.
      – Допустим, бой стекла! – расправил свои могучие плечи Сокол-Кружкин. Он был горд, что добыл для дачи дефицитный строительный материал.
      – А зачем нам битое стекло? – позеленел Дима.
      – Ты, Семицветов, прост-таки болван! – не стесняясь, как и всякий громкоговоритель, подытожил тесть. Продавцы и покупатели с интересом поглядели на Диму. – Попался бы ты ко мне в батальон, я бы, допустим, сделал из тебя человека!
      – На осколки я деньги не выдам! – со злостью прошипел Дима.
      – А я уже отобрал осколки побольше! – захохотал Сокол-Кружкин.
      – Теперь такое время, – ехидно напомнил ему Дима, – что на каждое стеклышко нужен оправдательный документ!
      – Документов, допустим, будет больше, чем стекла! – И Семен Васильевич протянул здоровенную ладонь, в которую могло поместиться значительно больше, нежели пятьдесят рублей.
      – Я бы просил вас, – шепотом сказал Дима, вручая требуемую сумму, – по делам приходить домой, а не в магазин!
      – Кругом за прилавок шагом марш! – гаркнул тесть, спрятал деньги в карман и ушел, стуча подкованными каблуками.
      Дима, чтобы успокоиться, сбегал на угол, поглядел на машину и купил мороженое, он съел любимое с детства крем-брюле и с некоторым опозданием сделал свой пятый практический вывод:
      – Жениться надо на сироте!
 

ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой впервые встречаются Деточкин и Подберезовиков

 
      Юрий Иванович Деточкин заканчивал работу. В последней квартире долго не открывали. Потом на пороге появился сам хозяин, С.И.Стулов, с недовольным лицом человека, которого оторвали от дел неслыханной важности.
      – Я из Госстраха! – представился усталый Деточкин, привыкший к любому хамству.
      – Молодец! – послышалось в ответ.
      Деточкин вздрогнул от неожиданности и уставился на хозяина квартиры.
      С.И.Стулов не обладал представительным экстерьером, но вид имел вполне достойный.
      – Так вот и ходишь из квартиры в квартиру? – спросил Стулов.
      – Так и хожу! – недоуменно ответил Деточкин.
      – Молодец! – тихо одобрил Стулов.
      Тут Деточкин понял, что имеет дело с лицом значительным. И не ошибся. Стулов всегда говорил, не повышая голоса. Он знал, что подчиненные его услышат. Стулов регулярно возглавлял какое-либо мелкое ведомство и, активно трудясь, доводил неокрепший организм до состояния краха и разгона. Он был незаменим при реорганизации и перестройке. Он умел начинать любое новое дело, продолжать его Стулов не умел. Сейчас он как раз находился в состоянии невесомости. Один организм разогнали, другой еще не создали. Стулов сидел дома и привычно ждал назначения. Он еще не знал, чем будет руководить, но надеялся, что будет!
      – Так вот и привлекаешь народные средства? – спросил Стулов, демократично пригласив Деточкина в комнату.
      – Пытаюсь.
      – Молодец! И давно работаешь?