Австрийское правительство не могло мобилизовать силы, ибо велика была экономическая отсталость Австрии, да и боялось оно вооружить многонациональное население страны. «Победоносному врагу я зажму рот одной провинцией, но народ вооружить – значит трон низвергнуть», – заявил за несколько лет до этого один австрийский министр, и теперь вся политика австрийского правительства была направлена к тому, чтобы добиться победы руками русских солдат.
      В этой катастрофической обстановке, когда Кутузов прилагал все усилия, чтобы оторваться от французов, Франц продолжал присылать издалека свои планы. Он писал Кутузову, что «…не допускает ни малейшего сомненья, что Вы в чем-либо отступите от точного исполнения этого плана…». Однако Кутузов продолжал выполнять свой план. Тогда Франц сам приехал в русскую армию и, собрав военный совет, потребовал защищать Вену. Его опять поддерживал Александр I, требовавший от Кутузова «сохранить доброе согласие с австрийскими генералами…».
      Кутузов отказался защищать Вену. В тех условиях это было не по силам русской армии. Первую свою задачу великий полководец видел в том, чтобы сохранить русские войска. Решениям и планам царей он противопоставил свой план отхода на левый берег Дуная и сдачи Вены французам. Австрийцы вынуждены были согласиться.
      Чтобы осуществить этот правильный план, требовались еще неимоверные усилия и жертвы.
      Авангард противника уже вступил в бой с арьергардами русской армии.
      Наконец на поле боя французские солдаты, от которых без оглядки бежали австрийцы, итальянцы, пруссаки, столкнулись с русскими солдатами – ветеранами походов Суворова, героями Измаила и Альп. С одной стороны – знаменитые маршалы, победоносно водившие французские войска, начальники авангардов Ней, Ланн и Мюрат, с другой стороны – сподвижники Суворова, его ученики – Багратион, Дохтуров, Милорадович, прикрывавшие армию своими арьергардами.
      И впервые французские солдаты, маршалы и сам Наполеон поняли, что перед ними не австрийцы, не пруссаки и не итальянцы. После первых же выстрелов русские не побежали, а перешли в штыковую контратаку и, отбросив французов, сдерживали их до тех пор, пока не получили приказ отойти.
      К переправе через реку Энс одновременно подошли арьергард Багратиона и авангард Мюрата. Бой приняли павлоградские гусары. Они сдерживали французов, пока арьергард под картечным огнем перешел Энс и затем сжег мост. Последовавший за рекой новый бой был еще более ожесточенным. На помощь Багратиону Кутузов направил резерв арьергарда под командованием Милорадовича. Милорадович напомнил солдатам славные суворовские бои и повел их в атаку.
      Апшеронский и Смоленский полки, гренадеры Малороссийского полка атаковали гренадер Удино, мариупольские гусары бились с гусарами Мюрата. В трудную минуту боя, когда казалось, что поражение неизбежно, к Кутузову обратились с вопросом: «Что делать?» Он ответил: «Вы русские. Так и поступайте, как подобает русским».
      Французов отбросили. Впервые слава об их непобедимости заколебалась.
      Так, отбиваясь арьергардами Багратиона, ценой «мастерских движений…», как писал об этом Ф. Энгельс, уводил Кутузов русскую армию. Он стремился перейти Дунай. Взорвав мосты, армия будет там в безопасности. За Дунаем она отдохнет, к ней подойдет из России армия Буксгевдена.
      Но Наполеон уже готовил новый удар. Он тоже понимал значение отхода за Дунай, где Кутузов будет в полной безопасности, а все усилия французской армии окажутся напрасными. Наполеон решил скрытно перебросить через Дунай сводный корпус Мортье и, захватив мост, задержать русских у Кремса.
      Когда лазутчики, которых всегда имел Кутузов, донесли о появлении французов на левом берегу Дуная, он понял, что может попасть в ловушку – на левый берег его не пустит Мортье, а на правом – Наполеон главными силами прижмет к Дунаю. Оставалось погибнуть или ценой сверхчеловеческих усилий достигнуть левого берега у Кремса раньше, чем туда подойдет корпус Мортье. Эту возможность и решил использовать Кутузов. Он ускорил марш частей и опередил Мортье.
      Император Франц требовал, чтобы Кутузов остался на правом берегу и защищал предмостные укрепления и мост через Дунай. «Я вполне уверен, – писал он, – что Вы Вашим рвением поддержите славу армии государя императора, Вашего монарха…» Но Кутузов покинул правый берег Дуная и… извинился перед Францем за невыполнение приказа. Не без язвительности писал он, что защищать предмостные укрепления было невозможно, потому что он их не нашел. Очевидно, австрийские саперы их не построили, несмотря на приказания императора.
      Едва арьергард русской армии успел достичь левого берега, как французские конные егеря были уже на мосту. Но поздно. Взорванный мост рухнул в Дунай.
      Наполеона охватила тревога. Он не только упустил Кутузова, но и оставил против него Мортье, лишенного теперь всякой поддержки главных сил.
      Тревожился Наполеон не зря. Мортье, перейдя Дунай, двигался к Кремсу вдоль берега по дефиле – узкому проходу между рекой и лесистыми горами. Кутузов в это время распространил слухи, что он, не задерживаясь у Кремса, отходит в Моравию. Для ложной демонстрации он приказал авангарду Милорадовича отходить, не задерживая Мортье. Хитрость Кутузова удалась. Мортье заторопился к Кремсу, втягиваясь все дальше и дальше в дефиле.
      С часу на час ждал Кутузов удара Дохтурова, отряд которого послал через горы, чтобы ударить во фланг французского корпуса. Но этого удара не последовало. Отряд Дохтурова двигался темной ночью под проливным дождем, вели его проводники австрийского генерала Шмидта без карт. Они сбились с пути, и Дохтуров был заведен в непроходимую гористую местность. Конницу и артиллерию пришлось оставить. Дохтуров повел отряд сам, преодолевая горные реки и пропасти, втаскивая солдат по одному с обрыва на обрыв. Наконец послышался шум боя: это Милорадович, не дождавшись удара Дохтурова, атаковал Мортье с фронта. Солдаты Дохтурова устремились на выстрелы, атаковали у Дюрренштейна противника с фланга, и начался разгром корпуса Мортье.
      Темная ночь, опоздание Дохтурова, героизм французских солдат и личное мужество спасли Мортье от плена. Он успел бежать, уведя с собой остатки разбитого корпуса и очистив левый берег Дуная.
      План Наполеона рухнул, усилия его армии оказались напрасными. На всем пути от Браунау до Кремса Кутузов точно дразнил его, то останавливаясь для арьергардного боя, то уходя, и, наконец, перед всем миром оставил его в дураках, уйдя на левый берег Дуная и разгромив на глазах у французского императора корпус Мортье.
      Измученные, но гордые победой, не только отбившие, но, впервые в истории наполеоновской армии, погнавшие ее дивизии, возвращались русские войска в Кремс.
      – Честь вам и слава!.. Молодцы!.. – кричал Кутузов в ответ на приветствия своих солдат.
      «Кремское побоище», как называл Наполеон разгром Мортье, завершило марш от Браунау к Кремсу. Русские войска показали, что пора дешевых побед для французской армии миновала. Это замечательный результат марша, успех, имевший значение огромной моральной победы. План Наполеона рухнул. Армия Кутузова ушла от угрозы окружения, и это было стратегической победой. Казалось, что наконец-то можно расположить на отдых измученные войска, но это только казалось.
      Новый замечательный маневр предпринял Наполеон, новое ротозейство, вернее предательство, совершили так называемые «союзники» – австрийцы.
      У Вены сохранился единственный Таборский мост через Дунай. От него дорога вела прямо к Цнайму, через который должен был идти Кутузов на соединение с армией Буксгевдена, шедшей из России.
      Наполеон поставил своим маршалам задачу занять Вену, любой ценой захватить мост, выйти к Цнайму раньше Кутузова, опять отрезать его от резервов и одновременно обрушиться на русскую армию.
      Мюрат, Ланн и Сульт выполнили задачу. Они овладели Веной, а посланный австрийским императором гофмаршал граф Вобна отправился в Шенбрунн, где во дворце австрийских монархов расположился Наполеон, и выразил готовность выполнять его волю.
      Легко удалось захватить и Таборский мост. Помогли хитрость французов и предательская беспечность австрийцев. Мост охранялся сильным австрийским отрядом князя Ауэрсберга и должен был быть взорван при первой попытке французов его атаковать.
      Маршалы подъехали к мосту и, размахивая белым флагом, вызвали Ауэрсберга. Они объявили ему, что Наполеон заключил мир с австрийцами, а войну ведет только с русскими. Этого заявления оказалось достаточно, чтобы Ауэрсберг пустился в переговоры. Спрятанные на берегу французские гренадеры по знаку Мюрата взбежали на мост. Стоявший вблизи австрийский унтер-офицер закричал Ауэрсбергу, что их предают и надо взорвать мост. Но маршалы выразили изумление недисциплинированностью унтер-офицера, который осмелился указывать своему начальнику, и Ауэрсберг приказал немедленно наказать его. В течение нескольких минут, пока длилась эта комедия, французы без выстрела захватили мост.
      Авангарды Наполеона устремились к Цнайму. Главным силам он приказал обрушиться на русскую армию на левом берегу с фронта, а корпусу Бернадота перейти Дунай у Кремса и атаковать с тыла.
      Гибель русской армии казалась неминуемой. Ничего не подозревая, она располагалась у Кремса. Впервые за долгий поход солдаты стали варить себе пищу, впервые спокойно улеглись отдыхать.
      Щедро оплаченные лазутчики успели донести Кутузову о движении Наполеона к Цнайму. Но это не спасало. Путь от Вены к Цнайму, по которому шли корпуса Наполеона, был лучше, чем путь к Цнайму от Кремса, по которому предстояло идти армии Кутузова. Она была обречена, но ее опять спасли героизм русских солдат, талант и самоотверженность Кутузова и Багратиона.
      Багратион был замечательным учеником Суворова, лучшим соратником Кутузова, его ближайшим другом. Багратион дрался под стенами Очакова и Праги, был начальником авангарда Суворова в Итальянском походе и в легендарном переходе через Альпы. Ему и доверил Кутузов командование шеститысячным отрядом, которому приказал двигаться днем и ночью наперерез французским авангардам и задерживать всю французскую армию до тех пор, пока русская армия достигнет Цнайма. Кутузов посылал Багратиона и весь отряд на верную смерть, но только в этом он видел спасение всей своей армии.
      В бурную осеннюю ночь повел Багратион отряд. Пройдя по бездорожью, по звериным тропам через леса, овраги и горы трудный путь, он к утру опередил маршалов Наполеона и у Голлабруна вышел им навстречу. А Кутузов тем временем поднял свою армию. Голодные солдаты выбросили из котлов недоваренную кашу и, напрягая последние силы, двинулись к Цнайму навстречу идущим из России резервам.
      На позиции у Шенграбена, где Багратион ждал французов, он получил два донесения: одно – о приближении французов, – он ждал их и к встрече с ними подготовился; во втором донесении сообщалось, что находившийся с отрядом впереди австрийский граф Ностиц вступил в переговоры с французами и открыл фронт. Предательство Ностица нарушило план обороны и ставило отряд Багратиона в очень тяжелое положение.
      Багратион тщетно пытался убедить Ностица продолжать борьбу. Мюрат обманул Ностица так же, как Ауэрсберга, и так же, как Ауэрсбергу, Ностицу достаточно было заверения Мюрата, что война идет только с русскими, и он отступил, предав Багратиона.
      Французы, развертываясь для атаки, устремились к Шенграбену. Но, узнав, что неподалеку от позиции Багратиона проходит вся русская армия, Мюрат заколебался. Он боялся атаковать армию Кутузова. Он решил обмануть Кутузова так же, как обманул Ауэрсберга и Ностица, и отправил к нему парламентера, предлагая следующее:
      Он, Мюрат, прекращает военные действия, а Кутузов подпишет договор, по которому русская армия покинет Австрию и вернется в Россию. До ратификации договора Наполеоном Кутузов приостанавливает марш к Цнайму.
      Кутузов немедленно принял все предложения Мюрата.
      Мюрат предполагал, что, вынудив Кутузова покинуть Австрию, выиграет войну с коалицией и по меньшей мере заставит Кутузова стоять на месте, пока Наполеон утвердит договор или подойдет со своей армией, и тогда Кутузов со своей армией все равно погибнет.
      Но Кутузов был не князь Ауэрсберг и не граф Ностиц. О Кутузове и Суворов говаривал: «Умен, умен, никто его не обманет…» В ловушку, которую расставил Кутузову французский маршал, Кутузов заманил его самого.
      Сделав вид, что он, конечно, верит Мюрату и согласен со всеми статьями договора, Кутузов послал к Мюрату своего представителя, чтобы подписать договор и прислать ему на утверждение, а сам… «нимало не думал, – писал он царю, – принять условия. Я удержался ответом 20 часов, а между тем продолжал отступать и успел отойти от французов два марша».
      Он оставил Мюрата пожинать лавры своих дипломатических «успехов» и ожидать похвал Наполеона. Мюрат не дождался императорских похвал. Наполеон пришел в неописуемое бешенство. Он увидел, как второй раз его замечательный план, хитрый маневр, приводивший к полному окружению и неизбежной гибели русскую армию, рушится и «старая лисица севера», Кутузов, за которым он гнался сотни верст, второй раз на глазах у всего мира одурачил его и ушел, сближаясь с идущим из России Буксгевденом.
      Обрушив на голову любимого начальника кавалерии и незадачливого дипломата Мюрата весь свой гнев, Наполеон приказал ему немедленно атаковать русских. Не доверяя больше своим маршалам, он покинул Вену, загоняя коней, сам помчался к Шенграбену.
      Авангарды французской армии бросились на восьмитысячный отряд Багратиона. Отряд «целый день и половину ночи сражался со всей французской армией», писал Ф. Энгельс об этом несравненном арьергардном сражении. Даже враги называли отряд «дружиной героев». Кажется непостижимым, как мог этот отряд сдержать сначала удары тридцатитысячного авангарда. Мюрат и другие маршалы поняли, какую ошибку они совершили, упустив Кутузова, и теперь стремились как можно скорее покончить с Багратионом, чтобы догнать всю русскую армию.
      В центре в наступление бросил своих солдат Мюрат. Но они были остановлены огнем артиллерии и пожаром Шенграбена, подожженного русскими артиллеристами.
      Маршал Сульт повел конных гренадер в обход фланга. Их атаку отбили драгуны Черниговского, гренадеры Киевского и стрелки егерских полков.
      Маршал Ланн, обойдя другой фланг, окружил Подольский и Азовский полки, отрезал Павлоградский. Но они пробились сквозь окружение и вышли к своим.
      Охватив фланги, французы все сильней и сильней атаковывали центр. Уверенные в победе, маршалы предлагали Багратиону сдаться, чтобы не губить весь отряд, Багратион не отвечал.
      Упорно обороняясь и часто переходя в контратаки, его отряд отходил к Гутенсдорфу. У Гутенсдорфа Багратион поставил свой резерв, приказал пропустить отходившие полки и опять задержал французов.
      День клонился к концу, а бой продолжался. Он продолжался и ночью. Солдаты ходили в атаки, вступая в рукопашную схватку с численно превосходившим противником. У Багратиона осталось пол-отряда, но свою задачу он продолжал выполнять.
      А в это время русская армия уходила все дальше и дальше, все глуше и глуше доносилась до нее канонада у Шенграбена, где в неравной борьбе сражалась «дружина героев», закрывавшая дорогу к Цнайму, по которой уходили их товарищи.
      Глубокой ночью Наполеон, убедившись, что дальнейшие атаки бесплодны, приказал прекратить огонь. Багратион отбросил окружавшие его французские полки, пробился штыковым ударом и догнал далеко ушедшего Кутузова. Багратион вернулся к Кутузову, который уже не надеялся видеть его живым, – а он вернулся с трофейным знаменем, приведя с собой 50 пленных солдат и 2 офицеров.
      Цель Кутузова была достигнута – русская армия беспрепятственно двигалась к Цнайму.
      В истории войн Шенграбенское сражение осталось как изумительный пример арьергардного боя, пример исключительного мужества и героизма русских солдат, о которые разбились все усилия армии Наполеона.
      С законной гордостью солдаты полков, участвовавших в бою под Шенграбеном, носили особый знак, на котором было выгравировано: «5 против 30» – 5 русских солдат арьергарда Багратиона сдерживали 30 солдат французского авангарда. В этот момент все тот же «союзный» император Франц, успевший проиграть Ульм, отдать Наполеону Вену и половину своей страны, потребовал от Кутузова остановиться и дать Наполеону сражение. Кутузов отказался, как всегда, вежливо, но твердо.
      «Одной преданности моей к Вашему величеству, – писал Кутузов, – было бы достаточно для точного исполнения повеления Вашего, если бы даже не понуждал меня к тому священный долг повиноваться воле Вашей. Не смею, однако ж, скрыть от. Вас, государь, сколь много представил бы случаю доверить участь войны одному сражению, тем труднее отваживаться мне на битву, что войска хотя исполнены усердием и пламенным желанием отличиться, но лишены сил. Утомленные усиленными маршами и беспрестанными биваками, они едва влекутся, проводя иногда по суткам без пищи, потому что, когда начинают варить ее, бывают настигаемы неприятелем и выбрасывают пищу из котлов. Полагаю необходимым отступить, доколе не соединюсь с графом Буксгевденом и разными австрийскими отрядами.
      Подкрепясь сими войсками, мы удержим неприятеля в почтении к нам и заставим его дать нам несколько дней отдыха, после чего можно будет действовать наступательно…»
      Кутузов ушел дальше, соединился с подошедшей из России армией Буксгевдена и занял выгодную позицию у Ольмюца. Сейчас у него было 86 тысяч солдат, к нему могли подойти из Италии 80 тысяч австрийцев. Русская армия была в безопасности. Ее спас от полного разгрома Кутузов.
      Через несколько недель славные боевые полки повел на гибель сам русский царь Александр I.

ГЛАВА VI